Текст книги "Чокнутая (СИ)"

Автор книги: Натали Натали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Полегче, Молли. Джампер сказал, девка нужна ему живой.

– Так я же её не убиваю. Хотя за то, что она сделала с Фором, я бы убивала её каждый день по несколько раз, – говорит та, которую назвали Молли, и снова с размаху пинает. Удар приходится по голове, и ставшие влажными волосы липнут к лицу Скай.

– Хватит, Мо. – В голосе мужчины слышится нетерпение. – Берите её, парни.

Кокон обматывают верёвкой, лишая пленницу малейшей возможности пошевелиться, взваливают на плечо и куда-то несут.

Поднявшись на ноги, Скай озирается по сторонам: помещение огромное, без окон, его серые очертания теряются в темноте – света люминесцентных ламп не хватает, чтобы увидеть, где оно заканчивается. Бетонные стены и потолок испещрены узорами плесени и подтёками воды, в воздухе висит затхлый запах сырости.

Вооружённые люди, поглядывая на Скай с нескрываемой ненавистью, стоят плотной стеной в опасной близости, от их крепких рук её отделяют толстые прутья решётки. Клетка Скай не больше восьми футов в ширину и десяти в длину, у задней стены лишь топчан, а в углу ведро для нечистот.

Подойдя к топчану, Скай сдёргивает с него тряпку, вероятно, исполняющую роль простыни, вытирает лицо и пораненный висок и бросает окровавленный ком в угол. Потом рассматривает мятежников. В основном это парни и молодые мужчины, большинство в камуфляжной форме, кто-то в одежде Бесстрашных. Часть сгрудилась вокруг низкого стола, на котором рассыпано в беспорядке её оружие, бойцы перебирают его, разглядывают с интересом, вырывая порой друг у друга то нож, то кастет. На самом краю лежит карманный бинокль и очки ночного видения.

– Я себе вот этот стилет заберу, – говорит один парень. Его тонкогубый рот растягивается в довольной улыбке.

– А я этот керамбит, – говорит другой, приземистый, в потрёпанной форме Бесстрашия, и восхищенно присвистывает: – Зацени-ка, бро, какой охеренный у него коготь…

– Выкидушка просто как продолжение моей руки!

– Это что за штуки, кто знает? – Мужчина с непропорционально большой головой вертит в руках плоскую металлическую звезду. Кромка лучей необычайно острая, и мужчина обрезается. – Ах, ты ж, блять! – яростно вскрикивает он, бросает звезду на стол и засовывает кровоточащий палец в рот.

– Как на ней всё это уместилось?

– Да хуй знает… тут целый арсенал…

– Непонятно. Ни одного огнестрела, только железо. На что она рассчитывала?

– Какая тебе разница, на что она рассчитывала? Главное, что она здесь. Всё, как Джампер говорил.

– Да-а, он голова!

– Теперь ей пиздец…

– А татушки у неё прикольные…

– Ебанутые, ты хотел сказать?

– Ну, или так. Ха-ха-ха!

– Как и она сама…

– Ага.

Мятежники переговариваются, изумлённые и количеством и разнообразием холодного оружия, отобранного у пленницы. Вдруг толпа колышется и нехотя расступается, образуя несколько прорех в своих рядах, пропуская кого-то вперёд. Но Скай уже смотрит в другую сторону, видит в ближнем углу вторую клетку и бросается туда, повисая на решётке.

Эрик!

Его лицо в кровоподтёках, он смотрит удивлённо и качает головой:

– Что ты здесь делаешь, ненормальная?

От знания, что Эрик жив, Скай радостно улыбается, но в следующее мгновение ловит ртом воздух, сгибаясь от удара в живот.

– Молли, я же сказал не бить её, – рявкает высокий худощавый мужчина с чёрной повязкой на правом глазу, оттаскивая от решётки рослую широкоплечую шатенку. Та брыкается и недовольно зыркает на одноглазого.

– К черту, Эдвард! – рычит Молли. – Эта гадина отреза́ла головы нашим ребятам. Она вырезала у Фора сердце… Его вырванный язык нашли в кармане его куртки… Ты забыл? Забыл?! – кричит девушка в бешенстве.

– Нет, я не забыл, – говорит Эдвард и недобро смотрит на Скай единственным глазом: – Фор был моим другом. И Рыжий Стью, и Конрад. Надеюсь, до того, как мы тебя грохнем, Джампер позволит потолковать с тобой по душам… Хотя есть ли у тебя душа, тварь?!

Отойдя от решётки, Скай прижимается спиной к дальней стене своей клетки и прикрывает глаза, даже не взглянув на своих беснующихся врагов. Её разбитые губы складываются в лёгкую удовлетворённую улыбку, а плечи расслабляются.

Почти двое суток Скай выслеживала Фора в закоулках домов, которые знала вдоль и поперёк, много часов стояла невидимкой в шаге от снующих туда-сюда мятежников – без движения, почти не дыша – выжидая удобный момент. Единственное, о чём Скай жалеет, что Фор не успел увидеть, чья рука сделала смертельный бросок, не понял, что умирает, так быстро для него всё закончилось.

– С чего ты взяла, что это она убила Фора?

Молли оборачивается на насмешливый голос и подходит к клетке Эрика.

– С какого хуя вы решили, что это она резала головы? Следопыты, блять, – презрительно сплюнув, продолжает Эрик. Его губы тоже разбиты, один глаз заплыл, а под носом запеклась кровь.

– С такого, – говорит Молли, лезет в карман своей камуфляжной куртки, что-то достаёт и протягивает Эрику. Он подставляет ладонь, и девушка кладёт ему в руку маленький жёлтый кружок.

– Что это? – спрашивает Эрик, разглядывая кусочек пластика в бурых пятнах засохшей крови. На одной стороне видит термооттиск знака своей фракции, а на другой надпись. «Луни», – читает он. Смотрит на Молли и непонимающе поднимает бровь: – Что это за поебень?

– Мы находили их на убитых, – в гневе бросает Молли. – На тех, которые были без головы. Этот я взяла с тела Фора…

– Вы находили это на трупах? – переспрашивает Эрик, а потом смотрит в сторону Скай. – Ты оставляла это на трупах? Свою подпись что ли ставила? Метила? – восклицает он в восторге, а потом доверительно сообщает Молли: – Только я её так называл. Бля, мне начинает нравиться эта полоумная…

Скай продолжает стоять с полуприкрытыми глазами, и все видят, как она запрокидывает голову, опираясь затылком на стену, а её довольная улыбка становится шире. А Эрик смеётся, восхищённо качая головой, чем приводит Молли в настоящее бешенство.

– Это потому, что ты такой же выродок, как и она, – цедит Молли с ненавистью, кидается к клетке и бьёт между прутьев. Но Эрик уклоняется, хватает Молли за руку, дёргает на себя и давит, выворачивая на излом. Девушка заходится криком от боли, и бойцы торопливо обступают клетку с трёх сторон, вскидывая оружие.

– Отпусти её, урод! – рычит Эдвард и целится Эрику в голову.

Эрик надавливает на руку Молли ещё сильнее.

– А что ты сделаешь? – скалится он. – Убьёшь меня? Так я вроде здесь для этого… Но хоть напоследок удовольствие получу, услышав хруст костей этой сучки.

– Пристрели его, Эдвард, – визжит Молли. – Мы получили, что хотели, девчонка пришла за ним… Он нам больше не нужен…

– Стреляй, Эдвард, – шумят бойцы. – Убей его!

– А ну, назад все!

Вошедший в помещение мужчина огромен. Он на полторы головы возвышается над самым высоким из мятежников, которые тут же замолкают, но Эдвард, чуть отступив от камеры, пистолет не опускает.

Эрик смотрит ошалело, его пальцы невольно разжимаются, и Молли пользуется возможностью, выскальзывает из захвата и в спешке отскакивает подальше, поскуливая.

– Опусти пушку, Эдвард.

Одноглазый хмурится, его палец напрягается на спусковом крючке.

– Я не понимаю тебя, Джампер. Ты ведь знаешь, что он выгнал меня из фракции. Выгнал Молли. И тебя самого выкинул, как использованный гондон. Почему бы нам его не грохнуть, раз есть возможность? – спрашивает Эдвард.

– Потому что мне нужен Чикаго. Это важнее, чем твои обиды. Я поставил тебя, чтобы ты охранял Эрика, а не убивал его. С этим я сам справлюсь.

– Доу плевать на смерть лидеров. Мы уже троих замочили, но этот ублюдок срать хотел. А Эрик даже не глава фракции. Он бесполезен…

– Я ведь обещал, что всё образуется? Что я всё продумал? Ты не веришь мне?

– Я верю тебе. Ты сказал, девчонка клюнет и придёт его спасать. Она пришла. И теперь ответит нам за смерть ребят. Мы убивали их людей, они убивали наших, всё по-честному. Но мы не издевались над мёртвыми… – Эдвард распаляется и кричит в ярости: – Она отбитая на всю голову чудовище! Она не боец, не настоящая Бесстрашная! Мы казним её прилюдно, чтоб все наши видели. А этого гада я завалю прямо сейчас. И потом мы пойдём добывать для тебя Чикаго.

– Нет. Пока никого из них мы убивать не станем. – В голосе нет ни гнева, ни даже раздражения. Лишь рокочущий глухой угрозой приказ.

Мятежники размахивают оружием и возмущённо ропщут. Молли молчит, не смея возражать, и лишь недовольно морщится, прижимая к себе вывихнутую руку.

– Но почему?! – Эдвард не понимает, что происходит, и психует, но тоже не отваживается ослушаться.

– Потому что она дочь Джона Доу, а Эрик его сын, – говорит Джампер. – С их помощью мы нагнём Доу. Он сделает всё, что мы скажем. И город будет наш. Убери пистолет, Эдвард.

Джампер поворачивается. Высокие, изогнутые полудугой металлические пластины ножных протезов не только добавляют ему добрых десять дюймов роста, но и делают его походку пружинисто-подпрыгивающей – лидер мятежников передвигается скачками, похожий на чудовищное насекомое, когда приближается к клетке Скай. Белозубый оскал сверкает на тёмном лице:

– Ну, привет, куколка.

========== Эпилог 2:: Чудовище (для тех, кто не любит хэппи-энд). Часть 4 ==========

«Шейд совсем ебанутый», – первое, что приходит Эрику в голову. Он с недоверием рассматривает своего недавнего подчинённого, о котором никогда не был особо высокого мнения. Шейд сильно изменился, и дело не в дополнительном росте, увеличенном протезами. Его лысый череп весь в шрамах, грудь и плечи стали ещё шире, лоб изрезан морщинами, а носогубные складки залегли глубокими бороздами по сторонам широкого приплюснутого носа – бывший младший инструктор Бесстрашия на год моложе Эрика, но сейчас выглядит почти ровесником Макса.

Стоя у клетки Скай, Шейд внимательно разглядывает пленницу. Та не двигается, уставившись на носки своих берцев, улыбка уже сошла с её лица, а руки за спиной стиснуты в кулаки.

– Для нас сейчас Эрик ценнее, чем главы всех фракций, вместе взятых, – так и не дождавшись отклика от Скай, говорит Шейд Эдварду. – Для Джона Доу на первом месте семья, уж можешь мне поверить… И он не позволит причинить вред своему наследнику и ненаглядной принцессе. Не правда ли, Скай? – снова обращается он к ней. – Папочка ведь не захочет вашей смерти? Как долго он продержится, если я буду присылать ему его любимых деток по частям, а?

Скай не реагирует, лишь плотнее сжимает губы, но, похоже, Шейду и не нужен собеседник. Он ухмыляется, в голосе слышится издёвка:

– Как прошло воссоединение семьи? Братец обрадовался тому, что у него такая славная сестрёнка? Прослезился от счастья? Прижал тебя нежно к своей груди? – Шейд поворачивает голову, смотрит на Эрика и громко хохочет, наслаждаясь его замешательством: – Она тебе не сказала, так? Наша крошка Скай… она такая скрытная.

Скай зажмуривается, до скрежета стискивает зубы, впивается ногтями в ладони. В уголках её глаз собираются злые слёзы.

– Ты чего мелешь, придурок? Почувствовал власть и тебе вынесло остатки мозгов, которых и раньше было немного? – Эрик наконец обретает способность говорить.

Еле заметным движением Шейд отталкивается от пола и в один гигантский прыжок приземляется у клетки Эрика, тут же снова подпрыгивает, разворачивая корпус в воздухе, и взмахивает ногой. Металлическая полоса протеза с жутким скрежетом проходится по прутьям решётки, в стороны летят искры, и Эрик отшатывается.

Довольный произведённым эффектом Шейд достаёт из кармана фотографию и показывает её пленнику. На старом, пожелтевшем снимке тот видит непривычно улыбающегося себя и незнакомую белокурую девушку в светлой рубашке и короткой тёмной юбке[1], хмурится и вопросительно взглядывает на Шейда.

– Что там? – нетерпеливо спрашивает Молли, когда молчание затягивается. Шейд разворачивает снимок к ней, и та тоже недоуменно сдвигает брови: – Кто это с ним?

– Это не он. Это Джон Доу с женой.

– Шутишь?

– Я похож на шутника? – Шейд набычивается, его взгляд становится угрожающим, перебегает от одного бойца к другому. – Я ведь обещал вам, что мы одолеем Доу? Выеби меня старая, беззубая Отречённая, если он не пойдёт на уступки теперь.

– Не кипятись, Джампер, – примирительно говорит Эдвард, продолжая целиться в Эрика. – Но есть хотя бы один шанс, что ты ошибаешься?

– Нет, – твёрдо говорит Шейд. – Я у их бабки был лучшей подружкой, пока там в Сопротивлении отирался. Ей не с кем было поболтать на эту тему, так она мне все уши прожужжала о своём любимом внучке, каким он в детстве был охуенно распрекрасным… Их мать погибла, когда им с Джоном Бюро устроило аварию, сам Джон выжил и ушёл в подполье. Скай отдали деду с бабкой в Искренность, а Эрик остался в Эрудиции у тётки. Но отец всегда приглядывал за ним издалека. Кстати… Эрик боялся темноты и спал в обнимку с розовым плюшевым единорогом.

Бойцы гогочут.

– Но почему ты не рассказал нам об этом раньше? – недовольно спрашивает Эдвард. – Ты говорил, что у тебя есть какой-то козырь, но почему с нами не поделился?

– Ты спрашиваешь, не идиот ли я? Отвечаю. Нет, я не идиот. Кто же рассказывает о козырях? Чтобы какой-нибудь хитровыебанный урод присвоил их себе, опередил меня? – искренне удивляется Шейд. – Как говорил один древний мудрый хрен: «Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией!»[2].

– Может, у старой карги маразм приключился, а ты поверил? – спрашивает Молли.

– Маразм, скорее, случится с тобой, – угрюмо огрызается Шейд. – Ты хоть знаешь, кто их бабка? Элинор Расмус, лидер Сопротивления! В жизни не встречал бабы умнее. Она, может, и старая карга, но даже Джанин ей в подмётки не годится. – Шейд смотрит на Эрика, усмехается и кивает: – Да, да… Эта сука Расмус, за которой мы гонялись всей фракцией много лет, мамаша вашего старика, прикинь?

– Я не верю тебе, – качает головой Эрик.

– Да мне и не нужна твоя вера. Мне достаточно твоей руки. Дай-ка мне свою правую руку, бро.

– Приложиться хочешь? – к Эрику постепенно возвращается уверенность, и он привычно склабится: – Только на колено не забудь встать.

Бойцы шумят, возмущённые наглостью пленника, а Шейд недобро прищуривается.

– Ты не в том положении, чтобы шутить, – говорит он, делает паузу и с удовольствием продолжает: – Сейчас я отрежу вам пальцы и отправлю их Джону. Он должен сдать нам город. Если он не отреагирует, то завтра я отрублю вам руки. Потом кто-то из вас умрёт. А затем и второй.

На этот раз Эрик молчит, мрачно взглядывает на Скай, которая, кажется, превратилась в статую, а потом злобно смотрит на Шейда. Тот снова усмехается.

– Не сверкай глазами зазря, ослепнешь… Тебе сильно хочется меня убить, да? Но для вас это ничего не изменит, понимаешь? У вас нет никаких шансов. Ни у тебя, ни у Скай. У Джона и Чикаго, кстати, тоже. Вы все обречены, Нью-Йорк не позволит вам жить, как прежде. Рано или поздно Чикаго станет лишь придатком-донором столицы. Со мной или без меня. Так вот, я решил, что лучше со мной!

Шейд подходит к клетке Эрика ближе:

– Я не держу на тебя зла, бро, за то, что вы выкинули меня из фракции, честно. Ведь только благодаря этому я попал в Сопротивление, стал доверенным лицом Джона, а сейчас у меня есть все шансы занять его место. Если я его свалю, столичные шишки оставят меня во главе Чикаго.

– Старая, беззубая Отречённая тебе бро, пидор. Ты ещё глупее, чем я тебя помню, – говорит Эрик и с отвращением сплёвывает. – Ты предал своих, предал свой город, и решил, что кто-то оценит это? Кто-то поставит на такое чмо, поставит на предателя?

– Они уже поставили и уже сейчас ценят, прикинь? Думаешь, откуда у нас люди, техника, оружие? Да, они ждут, когда мы сделаем всю грязную работу… Но когда я докажу, что способен решать проблемы, они пришлют регулярные войска и встанут тут гарнизоном. Стену снова активируют, и город будет обычным гетто, которое обеспечивает столицу продовольствием. Никаких Эрудитов, никаких Бесстрашных, а свою искренность Искренние пусть засунут себе в дупло. Все станут Дружелюбными, даже ты, если ваш отец примет правильное решение и не допустит, чтобы ты сдох. Ты будешь сажать капусту и кабачки, Эрик, с вечно счастливой улыбкой дебила на лице. – Шейд смеётся, и мятежники вторят ему громовым гоготом.

– Ради такой перспективы я, пожалуй, не буду стрелять. На это стоит посмотреть, – поддерживает общее веселье Эдвард и наконец прячет пистолет.

Шейд вновь становится серьёзным.

– Считаешь меня предателем? И кого же я предал? Свою сраную фракцию? Вас, которые выбросили меня на самое дно? – угрюмо спрашивает он и показывает на Скай: – И если я предатель, то кто тогда она? Это ведь она должна была ехать в Нью-Йорк с отцом. Она должна была выискивать и вынюхивать, что на самом деле задумали те умники, которые назвались правительством. Её к этому готовили!!! Но она кинула отца, наплевала на тех, кому присягала. Потому что предпочла вернуться в Бесстрашие. К тебе, блять! Как всегда! Как и сегодня!!! Я знал это, знал… Ты облегчил нам задачу, когда пришёл вчера со своими. Мы никак не могли её поймать, не зная, где она появится в следующий раз. Но я точно знал, что она придёт за тобой. Мы ведь и Юрая отпустили, чтоб он рассказал вам, что ты у нас, чтоб уж наверняка. И она пришла…

Шейд немного успокаивается и теперь говорит почти устало:

– Знаешь, что сказал Джон тогда? Ничего. Ни слова упрёка… И взял меня с собой. Ну, а я уж не упустил свой шанс. Видишь ли, я выбираю тех, за кем сила. И мне похуй, что ты думаешь об этом.

Наклонившись к решётке, Шейд говорит так тихо, что его слышит только Эрик:

– Скай бегала за тобой, словно её приклеили, а в кровать запрыгнула ко мне. То-то ты, поди, удивился? Да я и сам охуел, если честно. Но она так складно все объяснила. Я поверил. Думал, хоть раз Лидер у меня отсосал, хоть раз баба его прокинула. И пусть она никогда на меня не смотрела так, как на тебя, пусть вроде бы вескую причину назвала, всё равно, считай, она прокинула нашего главного ёбаря… А потом вон оно как всё оказалось, вон почему она не стала мутить с тобой…

– То есть это она виновата, что ты оказался продажным уёбком? – не понижая голоса, спрашивает Эрик.

Ноздри широкого носа Шейда гневно раздуваются, уголок губ дёргается. Лидер мятежников выпрямляется и, чуть отойдя от клетки, повторяет приказ:

– Вытяни вперёд правую руку, умник.

– А если я откажусь?

– Я прострелю тебе колени, – пожимает плечами Шейд. – И потом всё равно сделаю, как сказал. А ты никогда больше не сможешь ходить нормально, даже с протезами. – Он демонстративно приседает и вновь выпрямляется, покачиваясь на своих металлических дугах.

Эрик высовывает руку между прутьями, два бойца хватаются за неё и тянут максимально за пределы клетки. Шейд вытаскивает из-за пояса нож, берётся за ладонь, отделяет мизинец и безымянный палец и молниеносным движением отсекает пальцы. Эрик бьётся об решётку, матерится, но мужчины не отпускают его, а Шейд рассматривает на обрубке лидерское кольцо и удовлетворённо кивает.

– Не дёргайся, сейчас док тобой займётся. Нам не нужно, чтобы ты загнулся раньше времени, – говорит он и отдаёт окровавленные пальцы Эдварду.

К клетке подходит невысокая полная женщина с чёрным пластиковым чемоданчиком, и быстро и профессионально обрабатывает Эрику рану. А Шейд уже приближается к Скай, снова внимательно смотрит на неё и поджимает губы.

– Странно, – мрачно говорит он. – Думал, она обложит меня отборными ругательствами, когда я буду кромсать её любимого брата. Почему она молчит? С тех пор, как я сюда вошёл, она не проронила ни слова.

– Она и до этого ничего не говорила. – Эдвард убирает пальцы в чёрную металлическую коробку и в предвкушении продолжения смотрит на своего босса.

– Что это с ней? – спрашивает Шейд у Эрика, но тот только злобно щерится, зажимая здоровой ладонью покалеченную руку. – Вы чего, блять, решили сыграть со мной в игру – кто кого перемолчит? Да мне похуй, – ярится Шейд и вновь поворачивается к Скай: – Дай-ка мне руку, детка. По-хорошему.

Скай послушно просовывает в решётку руку и впервые смотрит прямо на Шейда. Её взгляд кроткий, она так ласково ему улыбается, что Шейд на мгновение замирает в недоумении. Но потом берёт её руку, обхватывает запястье, невольно поглаживая большим пальцем тонкую кожу на внутренней стороне.

– Я всё сделаю быстро, – шепчет он ей. – Тебе не будет больно, куколка, обещаю. Я бы много отдал, чтобы сейчас на твоём месте был кто-нибудь другой…

Скай улыбается шире.

Бедная бабушка… Ей не с кем было говорить о любимом внуке и она поделилась с Шейдом семейными секретами, рассказала ему очень личные, почти интимные подробности их детства. Даже фотографию родителей показала. Но, похоже, она умолчала о самом главном. Отец не считает Эрика сыном. Глупый, глупый Шейд…

Скай хихикает, её веселит наивность бывшего любовника.

Если бы мятежники провернули этот фокус несколькими неделями ранее, у них был бы шанс, потому что за дочь Джон Доу, быть может, и пошёл бы им навстречу. Но не сейчас… не сейчас… не сейчас.

Скай смеётся громче.

«Эрик чудовище, но он наше чудовище», говорила бабушка. А она чьё? Готовы ли родные смириться, что их таких в семье теперь двое? Готов ли отец поступиться своими принципами, предать людей, которые ему верили, которые пошли за ним, которых он поклялся защищать? И ради кого?! Ради мерзавца-сына и негодяйки-дочери, которая потеряла человеческое обличье, забыла всё, чему они её учили? Глупый, глупый Шейд…

Скай хохочет. И в какой-то момент вдруг понимает, что хохочет в голос. Она с удивлением прислушивается к себе, потом запрокидывает голову, жадно вдыхает полной грудью затхлый воздух подвала и теперь уже не сдерживается, смеётся изо всех сил – громко, радостно, наслаждаясь ликующими звуками. В её смехе странным образом смешиваются облегчение и злорадство, снисходительность и насмешка, торжество и издёвка.

Глупый, глупый Шейд…

Мятежники, обступившие до этого клетку Скай, пятятся назад, удивлённо переглядываясь между собой. Шейд выпускает её руку и тоже отходит.

«Что с ней?» – Его растерянный взгляд встречается с почти таким же растерянным взглядом Эрика.

Эрик пожимает плечами, а сам с трудом удерживается, чтобы не зажать уши ладонями, болезненно морщится от этого чудовищного в своей неуместности смеха – то по-детски искреннего и заливистого, а мгновение спустя демонически-каркающего, срывающегося на визгливую истерику. Он отворачивается от трясущейся в безумных конвульсиях маленькой фигурки, зажмуривается и глухо мычит.

Смех не стихает, перемежаясь иканием и всхлипами.

Лидер повстанцев продолжает стоять и в нерешительности рассматривает девушку.

– Не трогай её, Шейд, – вдруг слышит он сдавленный голос Эрика. – Если в тебе осталась хоть капля чего-то человеческого, не трогай её.

– Не пошёл бы ты! – тут же в ярости кричит Молли. – Сильно она была человечной, когда глумилась над телами? Нормальный боец уважает поверженного врага. Это негласный кодекс чести любого солдата! Ты можешь убивать в открытом бою или из-за угла, неважно… но когда враг уже мёртв, прояви уважение – оставь его в покое, дай близким оплакать его и похоронить достойно! Так что пошёл ты со своими просьбами!

Бойцы одобрительно гудят.

Шейд подходит к клетке, и Молли замолкает. Мятежники тоже затихают и напрягаются, а Эрик смотрит беспомощно, затаив дыхание, изо всех сил вцепившись левой рукой в решётку. Проведя ладонью по волосам Скай, Шейд поддевает пальцем из-за уха длинную прядь, вытаскивает её из растрепавшегося пучка и отрезает. Потом отдаёт белоснежный локон Эдварду.

– Обеспечь доставку, – угрюмо говорит он и смотрит при этом так, что никто не отваживается с ним спорить.

Комментарий к Эпилог 2:: Чудовище (для тех, кто не любит хэппи-энд). Часть 4

[1] Та самая фотография, которую мы уже видели в 14 главе, реликвия семьи Скай и Эрика:

https://pp.userapi.com/c623900/v623900235/17a9da/Q7nWqJwbwL4.jpg

[2] «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Мнения о том, кому принадлежит эта фраза, расходятся. Одни приписывают её Натану Майеру Ротшильду, основателю английской ветви знаменитых финансистов, третьему из сыновей Майера Амшеля Ротшильда. Другие Уинстону Черчиллю, британскому политическому деятелю

========== Эпилог 2:: Чудовище (для тех, кто не любит хэппи-энд). Часть 5 ==========

– Почему ты не сказала?

Пленники уже около двух часов в подвале одни – Шейд и все мятежники, включая Эдварда и Молли, со скрипом и скрежетом закрыв за собой дверь, уходят, почти весь свет гасят, оставшиеся две лампы тускло освещают лишь пространство камер. Эрик непрерывно шагает от одной стены своей клетки до другой, баюкая искалеченную руку, а Скай сидит на своём топчане, опустив голову и не поднимая глаз.

– Почему ты не сказала?!

В какой-то момент дверь, громыхая, снова открывается. Тонкогубый парень, который забрал стилет Скай, и невысокая девушка с маленькими злыми глазами приносят еду, просовывают подносы в щель около пола. Туда же на пол ставят бутылки с питьевой водой. Парочка зубоскалит, в красках описывая, что ждёт пленников в ближайшие дни, но, не получив никакой ответной реакции, потоптавшись, уходит.

Еда остаётся нетронутой, хотя воду Скай вскоре берёт, открывает бутылку и за раз всё выпивает. Потом присаживается на ведро. Эрик упирается лбом в решётку.

– Почему ты не сказала?! – кричит он, слушая её журчание.

Оправившись, Скай аккуратно заправляет майку, затягивает на брюках ремень с огромной металлической пряжкой с изображением горящего пламени в центре, потом, всё так же не глядя на Эрика, распускает волосы, медленно и тщательно расчёсывает их пальцами и аккуратно снова закалывает. Подходит к ограждению и только тогда поднимает виноватый взгляд.

Я хотела сначала заслужить твою любовь, Эрик…

Ему кажется, что Скай стала ещё меньше – за последние недели она похудела, подбородок заострился, скулы и ключицы обозначились чётче, а бицепсы стали рельефнее, словно она «сушилась»[1]. На её щеке снова огромный синяк, на руках даже через сумасшедше-пёстрый узор татуировок видны порезы и ссадины. Но в её взгляде Эрик видит всё то же немое обожание, как в первый день на крыше. Как и в любой другой последующий день.

Тогда на крыше всё в ней было для него смешным – и нелепые косички, и чуть вздёрнутый веснушчатый нос, и по-детски упрямо поджатые губы. И её дурацкий восторженный взгляд. Особенно взгляд.

Через пару дней в столовой, когда она посмела при всех обсуждать его решение, когда, пошутив, по сути, бросила ему вызов, только смех Кэт спас Скай от его правой ей в челюсть. И снова она смотрела на него с обожанием. Интересно, изменился бы её взгляд, если бы он всё же успел врезать ей?

Эрик изрядно удивился, когда Скай закинула его на плечи. Смотрела на него с восхищением, однако не уступила, не сдалась. Такое упрямство и какая-то злая, остервенелая воля к победе нашли тогда отклик в его душе.

Он готов был аплодировать, когда Скай проучила Шейда – это выглядело по-настоящему технично и красиво, а из-за Кэт ещё и приятно грело душу. Держа марку, он лишь еле заметно одобрительно кивнул, но глаза Скай засияли так, словно она уже закончила Инициацию первой в списке.

Когда Скай ранили, Эрик не расстроился. И, скорее всего, через день-два забыл бы о ней, если бы она не выкарабкалась. У него были дела поважнее. Но он помнил её полный тревоги взгляд, когда она говорила о предателе, о том, что не стоит недооценивать похитителей. Говорила, умоляюще глядя ему в глаза. Говорила, когда сама лежала почти при смерти.

Но Скай выжила, снова удивив его, и потом помогла ему выстоять в драке с Бесстрашными, вдруг решившими проучить своего Лидера. И снова в её взгляде он видел лишь обожание, тревогу и ненависть к напавшим на него.

Она так гордо приосанилась, так бесхитростно обрадовалась, когда он, увидев её идиотский чёрный зуб, от души расхохотался и в который раз назвал чокнутой. И сколько горя плескалось в её глазах, когда они попались в ловушку Фора, и Эрик, смертельно раненый, думал, что уже не выберется оттуда живым.

На душе Эрика стало немного пакостно, когда он вышел из палаты, где Скай лежала избитая, обколотая успокоительным, с отсутствующим взглядом и связанными руками, словно буйнопомешанная. Ощущение, будто он со всей дури пнул несмышлёного кутёнка, не покидало его до того момента, как Скай, спокойная и безмолвная, вновь приступила к своим обязанностям. И вновь преданно заглядывала в его глаза. И Эрика отпустило. В конце концов, все женщины в его жизни делились на две группы: те, кто ненавидел его, и те, кто его хотел. Скай имела все основания перебраться в первую группу, но она удержалась, что, с одной стороны, немного удивляло Эрика, но, в основном, привычно тешило самолюбие. Кутёнок оклемался и снова начал лизать ему руки. А ведь только то, с какой радостной готовностью Скай сообщила ему, что Кэт жива, должно было породить у него сомнения, заставить его заподозрить неладное и немного пошевелить мозгами! Но прагматичный Эрудит, так и не вытравленный из его сущности за все прошедшие годы, подсказал ему единственное логичное объяснение – девчонка просто выслуживалась.

Шейд прав – Скай таскалась за ним, как привязанная. Однако никогда, никогда она не смотрела на него, как некоторые другие девушки: с вожделением, со страстью, с желанием. В её взгляде всегда был только восторг и обожание, тревога и свирепая неприязнь к его обидчикам, порой надуманным. Ведь даже когда она прижалась к нему перед дракой, и когда брала потом за руку, он ощущал с её стороны не любовный трепет, и уж, тем более, не похоть, а лишь товарищескую поддержку и желание подбодрить.

Понимание этого приходит к Эрику только сейчас, когда уже слишком поздно.

– Дура, блять, – плюётся он. – Какая же ты дура.

Прости. Прости. Прости.

Закусив губу, Скай кивает головой, как заведённая.

Эрик прав, она сама во всём виновата, она одна. Надо было рассказать ему, довериться, рискнуть, уповая на то, что он не прогонит её, разрешит остаться рядом, позволит помогать.

Скай громко шмыгает носом, вытирает слёзы и подходит к двери своей клетки. Они с Эриком должны бороться за свои жизни, должны попробовать сбежать, потому что к ним на помощь никто не придёт, а отец никогда не согласится на условия мятежников, не предаст город. И так уже сколько времени потеряно!

Просунув руку наружу, Скай ощупывает запор и удовлетворённо кивает – замок конструкции прошлого века, а значит, открыть его будет несложно, нужно только найти что-нибудь достаточно прочное и гибкое. А потом можно и решение поискать.

Она шарит взглядом по своей клетке, по неподалёку стоящему столу, на котором утром лежало её оружие, а сейчас пустому, по заплесневелым стенам, грязному мокрому полу, и задерживается на решётке ограждения. Оценив расстояние между прутьями, Скай сначала просовывает ногу, затем, почти без труда, весь корпус. Однако для головы размера отверстия недостаточно, и она застревает. Скай чертыхается про себя, а Эрик, внимательно следящий за её действиями, громко матерится вслух.