Текст книги "If you're going through hell keep going (СИ)"
Автор книги: nastiel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Перед тем, как окончательно отключиться, я успеваю подумать о том, что рейко, наверняка, нет смысла убивать меня. Ведь он мог сделать это уже, как минимум, два раза, но не стал, и даже наоборот, каждый раз спасал меня. И всё потому, что без меня он не сможет существовать в полном смысле этого слова.
“Прости. У меня не было другого выбора. Обещаю, как только я восстановлю свои силы, я помогу тебе. Только и ты помоги мне. Я не злой, никогда не был таковым, и не хочу таковым стать. То, что стало с теми молодыми оборотнями, случилось потому, что ногицунэ был рядом со мной слишком долго. Представь, что может произойти, если мы не избавимся от него. Зло – это не я, но это есть ровно половина моей природы. И я не хочу калечить окружающих, но я буду, если ты сама этого захочешь”.
========== // what if i don’t have an anchor? ==========
– Она всё ещё без сознания …
– Ты же понимаешь, что нам следует подать заявление, Тереза!
– Куда? Ограбление и так произошло в доме шерифа!
– В ФБР, ЦРУ, мне всё равно! Что обычный шериф сможет сделать? К тому же, его сын-то в порядке, в отличие от нашей дочери, которая получила сотрясение мозга третьей степени!
– Кай …
– Тереза! Бедной девочке и так не сладко, и ты сама знаешь, почему, а тут ещё и это …
Я открываю один глаз, и белизна окружающего помещения вкупе с солнечным светом из окна тут же бьёт мне в лицо. Я щурюсь, оглядываясь вокруг: я лежу в кровати, немного выше той, на которой обычно сплю, на мне надет хлопковый халат без пуговиц.
Я определённо в больнице.
Мать и отчим, оказывается, разговаривают в коридоре, просто дверь в мою палату приоткрыта, и я могу слышать их диалог. Я поворачиваю голову в сторону окна и вижу на прикроватной тумбочке вазу с красивыми цветами и пакет апельсинов. Из—под него торчит уголочек бумажки, и я привстаю, чтобы вытащить его оттуда. Сложенное в несколько раз послание написано размашистым почерком, и первое, что бросается мне в глаза – это необычное написание буквы “i”, которая имеет завитушку вместо точки.
Надеюсь, у тебя нет аллергии на апельсины и хризантемы.
Я улыбаюсь, несмотря на то, что понятия не имею, от кого это. Просто потому, что мне никогда не дарили цветов.
Родители не торопятся входить в палату, и это даёт мне время осмотреться повнимательнее. Я встаю с кровати и направляюсь к окну, жалюзи которого открыты. Пейзаж, который я вижу, отличается то того, который я рассчитывала увидеть.
Я не в городе, в котором сейчас проживаю. Я всё ещё в Бэйкон Хиллс.
– Хэй! Я погляжу, кому-то уже лучше.
Я оборачиваюсь и вижу миссис МакКолл в дверном проёме. Моих родителей за её спиной нет, отчего удовлетворенно выдыхаю.
– Как ты себя чувствуешь, Бруклин?
Женщина закрывает за собой дверь и проходит вглубь комнаты. Я возвращаюсь обратно к постели и забираюсь на неё, поджимая под себя ноги.
– Отлично … – я слежу за тем, как миссис МакКолл кладёт планшет с бумагами возле себя и вытаскивает из кармана фонарик. – Миссис МакКолл, мне нужно задать вам один вопрос.
Женщина одобрительно кивает, а затем светит мне в глаза, проверяя зрачки.
– Следи за пальцем, – произносит она и начинает водить им перед моим лицом вправо и влево.
– Вы … эм … Даже не знаю, с чего начать, – я сминаю в руке край простыни. – Вы знаете обо всём, что происходит?
Женщина убирает фонарик обратно в карман, берёт в руки листы, на которых я разбираю форму для заполнения карты больного, и делает какие-то пометки.
– Знаю ли я о том, что мой сын – оборотень? Да уж, правда, к сожалению, или к счастью, я ещё до сих пор не поняла.
– А обо мне Скотт вам рассказал?
Миссис МакКолл не отвечает мне. Она лишь заканчивает заполнять форму, а затем встаёт и выправляет простынь. Я инстинктивно усаживаюсь в более удобную позу и откидываюсь спиной на приподнятую подушку, позволяя Мелиссе накрыть мои ноги.
– Ты абсолютно здорова, но я бы, на твоём месте, всё-таки взяла пару дней отдыха.
Я киваю. Женщина подходит ко мне и присаживается у изголовья кровати.
– В последний раз, когда я видела тебя в больнице, ты сидела в приёмном покое и ждала её … Ты так часто спасала ей жизнь, успевая привозить её во время приступов.
– Мне казалось, что я чувствовала их. Словно мы были сёстрами … Жаль, что тогда меня не было рядом … Не было рядом, чтобы отвести её сюда.
Мелисса сначала переводит взгляд на столик с фруктами и цветами, затем на окно, а потом снова возвращает его на меня.
– Знаешь … Не стоит вспоминать её как что-то, что уже не вернуть. Она всегда будет частью тебя вот здесь, – женщина указывает пальцем мне на грудь в ту область, где расположено сердце. – И вот здесь, – затем она прикладывает ладонь к моему виску. – В твоих воспоминаниях она всегда будет жить.
Воспоминания … Я буквально могу почувствовать, как от этого слова шестерёнки в моей голове начинают работать с утроенной силой.
Сама того не понимая, Мелисса МакКолл помогла мне найти то, что, кажется, всегда лежало на поверхности.
– Да … Спасибо вам. Можно попросить об одолжении? – я выдерживаю паузу, ожидая одобрительный кивок. – Вы не могли бы сказать родителям, что я сплю … Не хочу, чтобы мама лишний раз видела меня на больничной койке. Ведь она не знает, что я здорова.
– И лучше бы тебе действительно отдохнуть, девочка.
С этими словами женщина выходит из палаты, но как только дверь за ней захлопывается, я тут же подскакиваю с кровати и кидаюсь к стулу, на котором лежит моя одежда. Наспех снимаю с себя больничный халат и меняю его на привычные джинсы и кофту, а так же надеваю на босые ноги свою обувь. Затем на цыпочках подхожу к двери и льну к ней ухом, пытаясь уловить звуки приближающихся шагов. Но кроме отдалённого шума и голосов, проносящихся по коридору, я ничего не различаю.
Тогда я опускаю ладонь на ручку двери и медленно поворачиваю её. В образовавшуюся щель мне не видно ничего, кроме палаты напротив и прилежащей к ней скамейки для ожидающих встречи с больным гостей.
Я открываю дверь ещё шире и проскальзываю наружу.
Людей в коридорах оказывается крайне мало, и мне приходится передвигаться очень осторожно, чтобы не пересечься с родителями или миссис МакКолл. Я заглядываю за угол, где, по-моему представлению, должен находиться выход, однако меня встречает препятствие – Мелисса на посту, разговаривающая с моими родителями.
– Чёрт! – я ругаюсь в кулак и прижимаюсь спиной к стене. Нужно искать другой выход, или же лезть через окно.
Я пячусь назад, однако, чья-то рука вдруг ложится мне на плечо. От неожиданности я подпрыгиваю, а затем, сама не понимая, как, хватаю незнакомца за запястье и, ловко поворачиваясь, выкручиваю ему руку.
– Ай! Больно, больно! – пищит Стилински, и я тут же ослабляю хватку.
– Что ты тут делаешь, Стайлз? – шикаю я, хватая его за ворот рубашки и утаскивая подальше от поста старшей медсестры.
– Хотел узнать, как ты себя чувствуешь! И уж никак не ожидал, что меня за это захотят убить!
Я останавливаюсь, и Стайлз тормозит вместе со мной.
– Прости … Я даже не понимаю, как всё вышло! Я никогда такими приёмами не владела.
– Забей. Нормально всё.
Стилински улыбается, и я, наконец, позволяю себе внимательно осмотреть его.
– Ты, похоже, выспался, – хмыкаю я.
– Да, вообще-то …
Стайлз затихает, когда до нас доносятся громкий стук каблуков и голоса – мужской и женский.
– Медсестра сказала, что она спит, Тереза!
– Я только взгляну на неё … Ох, моя маленькая девочка …
Я обращаю взгляд на Стайлза и умоляюще шепчу одними губами “бежим?”. Парень безоговорочно хватает меня за руку и тянет в противоположную от голосов сторону.
Мы петляем до тех пор, пока на горизонте не появляется дверь с табличкой “Запасный выход”, в которую мы, буквально, влетаем, толкая её телами.
Уличная прохлада ударяет в лицо, но не надолго – благодаря солнцу погода тёплая, как никогда.
– Они заставят меня вернуться домой, – не дожидаясь момента, когда из Стилински фонтаном польются вопросы, говорю я. – Я знаю, что если сяду в их машину, то они больше не дадут мне сюда вернуться … А мне ещё пока рано уезжать.
Стайлз пытается отдышаться. Он одной рукой упирается себе в бок, а другую прикладывает ребром ко лбу, создавая козырёк от солнца.
– Как … ты … себя чувствуешь? – отрывисто спрашивает он.
– Если ты о сотрясении, то, видимо, у рейко проснулась совесть, – отвечаю я, а затем добавляю: – В порядке, короче.
Стайлз молчит. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что он чувствует себя виноватым.
– Ты на машине? Нам лучше поторопиться …
Стилински кивает, и мы перебежками направляемся на стоянку. Там сразу же запрыгиваем в его джип, юноша заводит мотор, давит на газ, и мы уносимся прочь от больницы, оставляя моих родителей без дочери и без ответов на вопросы.
***
Дитон хмурится. Я вижу, как образовывается складка на его переносице. Сначала он внимательно смотрит на меня, затем переводит взгляд на Стайлза, а потом и на Скотта, которого позвал с нами Стилински после того, как я рассказала ему в машине свой план.
– Это возможно? – спрашиваю я.
– Формально – да. Что-то подобное мы уже проводили с Айзеком, но … Брук, ты уверена?
– Нет, – честно отвечаю я. – Абсолютно точно, на все сто процентов. Но всё же это лучше, чем сидеть и ждать, пока ногицунэ снова не окрепнет.
Мужчина кивает.
– Тебе стоит знать, что это не безопасно.
– Окей.
– Точнее, я бы сказал, что смертельно опасно.
– Х-хорошо, – уже не так уверено произношу я.
– Фактически нам придётся утопить тебя, – подаёт голос Стайлз.
Я округляю глаза и медленно перевожу взгляд на Стилински.
– Что сказал?
– Он прав, Брук, – говорит Дитон. – Именно поэтому, ты должна быть уверена, что понимаешь, на что идёшь.
Я чешу затылок, а затем снимаю с себя один ботинок и запускаю в него руку.
– Это стоило мне стёртой в кровь ступни, – произношу я, вытаскивая наружу стельку, к обратной стороне которой я примотала хвост Мастера. – Так что уже больше мне терять нечего.
***
Я слежу за тем, как парни и Дитон заполняют железную ванную льдом и водой, и с каждым прибавляющимся сантиметром я чувствую, как уверенность уходит, уступая место дикому страху.
Мой план был довольно прост, как мне сначала казалось – Кира говорила, что хвосты могут хранить воспоминания, если хозяева туда их вложили. Конечно, шанс того, что именно так сделал и Мастер, был невелик, но мне нужно было что-то сделать. Мне надоело ждать, пока кто-нибудь придёт и попытается убить меня или Стайлза.
Хм.
Собственные мысли заставляют мои щёки запылать румянцем. Почему я выделила его? Почему не назвала любого другого члена стаи Скотта?
Почему именно Стайлз?
– Ты, это, расслабься, что ли. Выглядишь бледнее меня самого.
Стилински касается пальцами моей руки. Сейчас его кожа холоднее, чем обычно, из-за пакетов со льдом, и я тут же одёргиваю свою руку.
– Да, я … Просто не знаю … А вдруг, это не сработает? В смысле, вдруг хвост не будет содержать воспоминаний? Тогда получится, что мы потратим его зря.
Стайлз встаёт передо мной и хватает меня за плечи.
– Роджерс, тебе, как человеку, который носит фамилию Капитана Америки, нельзя сомневаться в правильности своих решений! – я хочу сдержать улыбку, но у меня это не получается. – В конце концов, всё, что ты делала в последнее время … Для нас всех … Всё сработало. Всё помогало. И в этот раз всё будет отлично.
Стайлз слегка трясёт меня, словно пытается привести в чувства.
– Брук? – зовёт Дитон, и я выглядываю из-за Стилински. – Ты готова?
Я киваю.
Стайлз отходит в сторону, а я тем временем делаю несмелые шаги к ледяной ванной. Тянусь рукой к карману джинсов и вытаскиваю оттуда хвост. Впервые, его металл не кажется мне таким уж холодным.
– Твоя задача сломать его, как только почувствуешь, что воздуха в лёгких уже нет. Ни раньше, не, тем более, позже.
Я снимаю оставшийся ботинок и откидываю его прочь. Затем хватаюсь за края водолазки и снимаю её через голову.
– Брук … Штаны можешь оставить …
Я слышу голос Дитона и поворачиваюсь вокруг себя – Скотт смущённо опускает голову, Стайлз отводит взгляд тут же, как только я его ловлю, а Айзек откидывается на спинке стула и то ли удивлённо, то ли удовлетворённо изгибает бровь.
– Оу, извините.
Я поджимаю губы и отворачиваюсь обратно. Раздеваться до нижнего белья перед тремя юношами было не очень хорошей идеей. Я наклоняюсь, берусь за борта ванной, поднимаю правую ногу и медленно погружаю её в воду. Всё тело, начиная от макушки и заканчивая пальцами ног, покрывается мурашками.
– Господи, это была плохая идея. Это была, определённо, самая худшая в мире идея, – я отстукиваю зубами.
Когда я начинаю погружать вторую ногу в воду, то не на шутку задумываюсь о том, чтобы бросить всё и убежать так далеко, насколько это вообще возможно.
– Ещё не поздно бежать, Роджерс, – словно читая мои мысли, произнёс Айзек.
Я хочу фыркнуть, но губы дрожат так сильно, что я даже не могу сомкнуть их, и потому лишь молча полностью погружаю тело в воду по грудь. В правой руке я всё ещё крепко сжимаю хвост.
– Док, у меня вопрос, – я пытаюсь контролировать стучащие зубы, но это не очень у меня удаётся, и потому я два раза прикусываю собственный язык. – Каким образом я смогу продержать себя под водой до тех пор, пока не начну …
– Умирать, – закончил за меня Айзек.
– Спасибо, Лейхи. И плюс ко всему, как я смогу прийти в себя после того, как …
– Умрёшь, – снова произносит Айзек.
У меня складывается такое ощущение, что ему доставляет это удовольствие.
– Мы делали это два раза, и это были абсолютно разные случаи. Первый, когда это был Айзек, ему помог голос … Его Альфы.
– Дерека? – удивлённо спрашиваю я.
– Нет. Мой, – подаёт голос Скотт.
– Второй раз, – продолжает Дитон. – Когда мы пытались спасти Джона, Мелиссу и Криса, это были другие ребята. Кто-то, с кем каждый имел неразделимую невидимую связь. Что-то, что можно назвать эмоциональной цепочкой или якорем, который помогает удержаться на плаву.
– Что делать тем, кому не подходит ни один из вариантов? – я собираю последние физические и духовные силы для того, чтобы закончить предложение. – Что делать тем, кто потерял свой якорь?
– Быть своим собственным.
Фраза Скотта, настолько ёмкая и наполненная моралью, стала последним, что я услышала перед тем, как погрузила голову в воду.
Спустя секунд десять, когда я чувствую, что вот—вот захочу вынырнуть обратно, я открываю глаза. Это оказывается больно – холодная вода бьёт по зрачкам, но несмотря на это, я могу различить тени, которые толпятся надо мной над уровнем воды.
Я не глядя беру хвост двумя руками, мысленно отсчитывая момент, когда нужно переломить его пополам.
Голова немного кружится, а ещё всё тело ниже пояса уже онемело настолько, что я не могу пошевелить пальцами.
Я чувствую, что сейчас сдамся, и открываю рот, пытаясь что-то сказать, но лишь огромные пузыри воздуха вырываются из моего горла …
И тут вдруг на мои плечи ложатся чьи-то руки, удерживая меня под водой. Я чувствую, что пальцы человека, держащего меня, тонкие, но хватка всё же сильная, и она помогает мне отмести прочь все попытки вынырнуть.
Пелена перед глазами чернеет, и за секунду перед тем, как лёгкие, наконец, перестают разрываться безумной болью, похожей на ту, как если бы мне в горло заливали раскалённый металл, я переламываю хвост пополам.
Яркая светло-зелёная вспышка на мгновение освещает всё вокруг.
***
Всё выглядит так, словно на мне надели очки, чьи стёкла запотели. Я хочу поднять руку, но не могу. Странно, но я даже не могу повернуть голову, словно тело и вовсе не принадлежит мне.
Всё, что я могу – это смотреть вперёд. И вскоре, сквозь темноту и туман я различаю лису. Светло—зелёную, точно такую же, которую я уже однажды видела в японском саду.
Но сейчас, чем ближе ко мне подходит эта лиса, тем чётче я различаю, что она далека от общепринятого образа. У нее нет хвоста, а уши короче и острее.
Животное останавливается в двух метрах от меня и садится на землю. Оно трясёт головой из стороны в сторону, и я вижу, как во время движения она буквально на мгновение делится на несколько таких же. Я успеваю пересчитать их количество – шесть, не больше, не меньше.
Лиса смотрит на меня, не отводя взгляд в сторону.
– Приходи завтра, и я выполню часть своего договора, – произношу я не своим голосом.
Наконец, я осознаю, чьими глазами сейчас смотрю на мир – глазами Мастера.
– И кто же из нас после этого злой демон? Кто ради собственной шкуры готов забрать чужую жизнь? Кто жертвует невинной девчушкой? Хотя, тебе же это не в первой. Однажды ты уже уничтожил более десятка людей для того, чтобы загнать меня в клетку.
– Я должен был это сделать, – снова слетает с моих и, одновременно, не моих губ.
– Должен? Это в какой вселенной священный монах должен убивать невинных людей?
– Если бы я этого не сделал, ты бы убил намного больше.
– Ты знаешь, почему я это сделал. Ты знаешь всю историю не хуже меня.
– Теперь мне уже всё равно на твоё прошлое, меня волнует лишь твоё будущее. Точнее, будущее Бруклин Марии Роджерс. Обещай, что ты не причинишь ей вреда.
– Ты знаешь, по каким правилам я играю. К тому же, ты уверен, что она “та самая”? Сможет ли она пережить это? Или подожди …
Я чувствую что-то странное у себя в голове, словно сотня муравьёв посчитала мой мозг пригодным для жилья. Я осознаю, что передо мной – рейко, а это значит, что он может воспользоваться против Мастера своим оружием по полной программе. Это чувство отличается от того, когда ты просто слышишь голос призрачной лисы у себя в голове …
Если бы меня попросили его описать, то я бы сказала, что это словно кто-то в прямом смысле ковыряется у тебя в голове трёхзубой вилкой.
– Не может быть …
Я не Мастер, а лишь его глаза, и потому не могу узнать, что же такого рейко увидел в его голове. Но интонация демона заставляет меня не на шутку испугаться – она сменяется с обычной горделивой на заинтересованную и даже удивленную.
– Её отец – оборотень.
– Да, – соглашается Мастер.
– Невероятно. Почему же она …
– Я не знаю …
– А её брат?
– Мне ничего больше не известно, ты же видишь.
Лис поднимается на лапы, разворачивается и уходит прочь.
– Ладно, – всё ещё слышу я его голос. – Её потенциал сыграет на руку нам обоим.
С каждым шагом лиса становится всё прозрачнее, и вскоре исчезает совсем.
А затем я чувствую, как боль в лёгких накатывает с двойной силой.
***
Я резко распахиваю глаза и начитаю биться о ванную в попытке схватиться за железные края и подняться из воды. Я вижу, как тени надо мной сгущаются, и тут же чувствую, как чужие руки хватают меня за предплечья и тянут вверх.
Первый вдох кислорода через рот даётся труднее, чем я думала.
– Ты в порядке? – сквозь шум забитой в уши воды я различаю голос Стайлза.
Скотт и Айзек помогают мне вылезти из ванной, подхватывая меня под руки, а Стайлз и Дитон укутывают меня в несколько махровых полотенец.
– Что ты видела? – спрашивает Дитон.
Я пытаюсь прийти в себя, но столько не от того, что только что в буквальном смысле воскресла из мёртвых, а от того, что увидела и услышала.
Воспоминание Мастера оказалось отрывочным и довольно скомканным, но информация, что оно содержало, была бесценной.
Слова не хотят слетать с языка, и я лишь двигаю губами, словно всё ещё нахожусь под водой.
– Брук?
Я перевожу взгляд на Стайлза, который позвал меня.
– У меня … есть брат, – шепчу я.
– Что? – переспрашивает парень.
– У меня есть брат, – повторяю я уже громче и увереннее.
Брат.
Всю жизнь у меня была лишь мать и Эрика – единственный действительно родные мне люди. А теперь оказывается, что у меня есть ещё и брат. Но откуда Мастер узнал об этом?
И с какого это чёрта мой отец – оборотень?!
========== // not strong enough ==========
Когда мы выходим на улицу, оказывается, что уже стемнело.
– Долго я была под водой? – только сейчас спрашиваю я.
Раньше было как-то не до этого, потому что более важной темой были воспоминания Мастера, которые я увидела. Правда, я не рассказала ребятам и Дитону всё, что узнала. Разум, чувство самосохранения или же рейко этому способствовал я не знаю, но что-то навело меня на мысль умолчать о том, что мой отец, которого я никогда не видела – оборотень.
– Пару часов, – отвечает Стайлз. Он застёгивает молнию на худи под самое горло и суёт руки в карманы. – Точнее, пять часов и двадцать четыре минуты.
Мы следим за тем, как Скотт и Айзек садятся в машину и уезжают домой.
– Ты не обязан оставаться со мной, Стайлз. Тебе сейчас вообще лучше держаться от меня … подальше.
После всего того, что я узнала из воспоминаний Мастера, я действительно начинаю испытывать страх.
Рейко – словно бомба замедленного действия. Кто знает, когда именно она сработает.
– И куда же ты пойдёшь? Ты даже больше не живёшь в Бэйкон Хиллс.
Я пожимаю плечами. Странно, но сейчас единственным местом, куда бы я хотела отправиться, является кладбище, как бы глупо это не звучало даже в моей собственной голове.
После того, как я узнала, что у меня есть родной по крови брат, мне захотелось поделиться этим с родной по духу сестрой.
– Езжай домой, Стилински, – я перевожу взгляд на Стайлза. – И проведи время со своим отцом.
– Может, ты сама хотя бы родителям позвонишь?
– Может.
– Ладно, – Стайлз бросает взгляд в сторону джипа. – Тогда я поехал?
– Ага, – киваю я, всё ещё в большей степени находясь в прострации.
Юноша напоследок улыбается мне, а затем идёт к машине. Я стою на месте до тех пор, пока его джип не трогается с места и спустя ещё какое-то время не исчезает за поворотом, а затем иду в противоположном направлении.
Я бы позвонила матери, как сказал Стайлз, если бы часами ранее специально не оставила телефон в больнице. Да и, всё же, мне не хотелось выслушивать её ругательства и, скорее всего, даже плач, особенно сейчас, когда на мои плечи буквально из ниоткуда свалилась такая информация.
Возможно, я плохая дочь, и, возможно, Кай сейчас говорит моей матери о том, что та допустила явные пробелы в моём воспитании, но мне всё равно.
Я оттягиваю рукава водолазки так, чтобы они закрыли ладони.
На Бэйкон Хиллс медленно опускается ночь.
И, кажется, она пробирается и в мою голову, где мысли не хотят становиться яснее.
**
Возможно ли сохранить здравый ум в этом городе? За практически неделю в моей жизни произошло столько событий, сколько не происходило за последние семнадцать лет.
Отец? О каком отце вообще может идти речь, если всё, что я о нём знаю, это мамино “Надеюсь, что ты не пошла в него. Хотя, глаза у вас всё-таки одинаковые – такие же красивые”. К тому же, как он мог быть оборотнем? Мать рассказывала, что он всё время либо был на работе, либо пропадал без вести на несколько дней. Она говорила, что он уходил в запой … Но было ли это правдой? И, если он действительно оборотень, то знала ли она?
Брат … Если отец, пропадая, гулял по женщинам, то тогда это можно было бы хоть как-то объяснить.
– Интересно, где он сейчас, – я петляю между надгробий по уже заросшей, но для меня навсегда протоптанной дорожке.
На фотографии, которая висит на холодной ровной глыбе, обозначающей теперь уже вечное место обитания моей подруги, она запечатлена именно такая, какой я её запомнила в своей голове. Изображение с выпускного альбома средней школы – собранные в хвост волосы, большие, но грустные глаза, лёгкая улыбка. Я точно помню, что в этот день у неё над губой вылезла язва из-за лекарств, которые она тогда принимала и процедур, которые проходила в больнице. А ещё я помню, как после фотосессии всего класса я подошла к фотографу и дала ему двадцать баксов за то, чтобы он подретушировал всё лишнее на хорошеньком лице Эрики Рейес.
Я замедляю шаг, когда глазами, несмотря на темноту, цепляюсь за такое знакомое место. Сейчас я ощущаю волнение, словно перед долгожданной встречей со старым другом.
Потому что так и есть …
– Привет, подружка, – я улыбаюсь, когда опускаю взгляд на фотографию на надгробном камне. – Как ты тут без меня?
Я присаживаюсь на землю напротив могилы, поджимаю ноги под себя, а затем протягиваю руку вперед и провожу ею по холодному камню.
– Давно не виделись, да? Ты уж извини, нам пришлось уехать … Но тебе бы понравился наш новый дом – гостиная сделана в японском стиле, а на заднем дворе стоит беседка. И клумбы с цветами. Много, много клумб … Столько всего произошло с тех пор, как тебя не стало … Помнишь Джозефа, который сидел позади нас на английской литературе? Так вот, его отца посадили в тюрьму! Оказалось, что он занимался какими-то финансовыми махинациями на работе … А ещё я теперь практически такая же, как ты. Команда монстров, дай пять!
Я издаю нервный смешок, а затем стукаю кулаком по камню, точно так же, как мы делали при жизни.
Я до последнего пытаюсь не плакать, однако слёз сдержать не удаётся, и они предательски катятся по щекам до подбородка, где после слетают вниз, оставляя следы на моих джинсах.
– Эрика, прости меня … Прости … Боже, как я по тебе скучаю! Это моя вина …
Я закрываю лицо ладонями и громко всхлипываю. Звуки моего плача разносятся по всему кладбищу, отражаясь от могильных надгробий.
– Брук?
Чужой голос, произносящий моё имя, заставляет меня подскочить на месте. Я разворачиваюсь и вижу Стайлза. Он присаживается передо мной на колени.
– Стилински, – я шмыгаю носом, а затем быстро тру глаза, прогоняя слёзы. – Что … ты здесь делаешь?
– Я хотел оставить тебя одну посреди ночи без телефона, но честно не смог, – мягко улыбается парень, – Тем более, после всего того, что произошло сегодня … И вчера. И в последние пару дней тоже.
– А на кладбище-то ты как оказался?
– Я подумал о том, что если бы я был на твоём месте, то захотел бы поговорить об этом со Скоттом …
Я отворачиваюсь обратно от парня, потому что всё ещё не могу остановить слёзы.
– Мне не нужна твоя помощь, Стайлз, – произношу я, пытаясь не срываться на каждом слове.
Но у меня не выходит. Я прикусываю губу, и тут же ощущаю металлический привкус крови во рту.
Чья-то рука ложится мне на спину, слегка поглаживая её.
Я хочу дёрнуться, чтобы скинуть руку Стайлза.
Я хочу развернуться и оттолкнуть его от себя.
Я хочу накричать на него, хочу заставить его пожалеть о том, что он не послушался и последовал за мной.
Но вместо этого я разворачиваюсь и буквально кидаюсь на грудь юноши, утыкаясь носом в тёплую ткань его кофты. Стайлз тут же крепко обнимает меня, прижимая к себе.
– Это моя вина … Моя вина … Это моя вина, – словно в лихорадке повторяю я.
– Шшш, – Стайлз всё ещё обнимает меня одной рукой, тогда как второй начинает гладить мои волосы.
Мои лёгкие снова пронзает боль, потому что не хватает воздуха. У меня нет сил вдохнуть полной грудью из-за слёз, которые застряли в горле.
– Всё хорошо, всё будет хорошо …
Ложь во благо – самый губительный вид вранья.
Потому что ничего и никогда не будет хорошо.
Такова жизнь. Особенно в этом городе.
========== // anything сould happen ==========
– Ты хороший друг, Стайлз, – я смотрю на свои колени, потому что не могу поднять взгляд на парня.
Возможно, из-за того, что мне стыдно за свою слабость, но скорее всего потому, что я странным образом успела почувствовать себя в безопасности в тот момент, когда руки Стилински обхватили меня, обнимая.
– Не волнуйся, я сохраню это втайне. Я не дурак, понимаю, что тебе нужно держать маску сурового и непробиваемого человека.
– Не в этом дело …
Мы сидим в джипе, который Стилински остановил у дороги напротив департамента шерифа. У него возникла идея попробовать отыскать моего брата, и в этом, согласно его плану, нам с удовольствием поможет его отец.
– Ты сегодня уже ставил себя на моё место, так сделай это ещё раз – представь, что МакКолла убили. Что бы с тобой стало?
– Наверное, я бы попросту сошёл с ума.
– Вот я и сошла …
– Это не так, – Стилински тянет ко мне руку и осторожно касается моей ладони, пальцами которой я нервно тарабаню по собственной ноге. Видимо, он думает, что я могу ударить его, и потому сжимает мою руку лишь спустя десяток секунд. – Просто всё это время ты была одинока.
– Тот факт, что сейчас я рядом с вами не означает, что я – часть вашей стаи, Стайлз.
Я поднимаю глаза на парня. Я вижу, как он слегка хмурится.
– Ты не рядом с нами, Брук! Ты вместе с нами. И если ты собираешься продолжать и дальше гнуть свою линию, то в этот раз я точно оставлю тебя одну и уеду.
Я улыбаюсь, хоть и не планировала это делать, не планировала улыбаться так, словно смотрю на безупречное произведение искусства.
Я улыбаюсь, а затем в ответ сжимаю ладонь Стайлза.
И в этот момент я понимаю, почему с ним рядом я чувствую себя так комфортно. Он был с Эрикой, когда меня не было рядом. Он даже мог, возможно, спасти ей жизнь … Она доверяла ему. Она всегда ему доверяла. И сейчас, когда её нет, я знаю, что то же могу сделать и я.
И я снова тянусь к Стилински, чтобы обнять его. А он снова отвечает мне тем же.
Я кладу подбородок на плечо парню, и чтобы хоть как-то отвлечься от глупых мыслей, начинающих посещать мою голову, я концентрирую взгляд на полицейском участке: свет горит в приёмной и ещё нескольких окнах, а так большая часть помещения погружена в темноту. Затем я обращаю внимание на парковку: две полицейские машины и одна гражданская. Даже в ночной темноте я тут же узнаю её.
– Чёрт! – я отстраняюсь от Стилински и тут же ловлю на себе его вопросительный взгляд. – Тут мои предки!
Стайлз поворачивает голову в сторону участка. Мы видим, как открывается входная дверь и оттуда выходят три человека – наши родители.
Шериф что-то говорит моим, в то время, как отчим обнимает мать за плечи.
– Жаль, что среди нас нет оборотней, – шепчет Стайлз. – Могли бы послушать, о чём речь.
– Я и так догадываюсь, – произношу я.
Мы сползаем на сидениях в надежде на то, что на нас не обратят внимания.
– Нас видели. Я уверена на тысячу процентов, что нас видели …
– Шшш! – шикает Стайлз, прикладывая указательный палец к губам.
Спустя некоторое время мы слышим звук работающего двигателя, а затем скрип шин проезжающей мимо машины. Я собираюсь уже шумно выдохнуть, когда резких хлопок прямо по крыше джипа заставляет меня вскрикнуть и подпрыгнуть на месте.
Мистер Стилински переводит взгляд со своего сына на меня и разочаровано покачивает головой.
Стайлз успевает лишь немного приоткрыть дверь, как шериф сам с силой распахивает её, а затем хватает сына за ухо и вытаскивает из машины.
– Вы оба, – он указывает на меня пальцем, делая движение, говорящее о том, что мне лучше самой выйти из машины, – попали в такие неприятности, о которых вам даже не снилось!
***
Мы сидим на скамейке в кабинете шерифа. Он сам стоит напротив, облокачиваясь о стол и скрестив руки на груди, и переводит взгляд то на меня, то на Стайлза.
