Текст книги "Ложный Нарцисс (СИ)"
Автор книги: Narita
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)
– Занятия кончились, – произнес он, смерив детей строгим взглядом. – Идите домой, незачем надоедать Кагами-сенсей!
Дети возмущенно зароптали.
– Простите, ребята, но вам и правда пора, – Рин поспешила успокоить своих подопечных. – Но не волнуйтесь, у нас впереди целый год, так что я успею вам еще надоесть.
– Это не так, сенсей, вы самая лучшая!
– Ни за что не бросайте нас!
– А-ну-ка! – не выдержал завуч. – Поторопитесь домой, пока дождь не разошелся!
В этом время оконные стекла и правда покрылись редкими каплями дождя. Класс поспешно покидал кабинет, но ученики нет-нет да оборачивались на свою новую преподавательницу.
– Простите уж, Кагами-сенсей, – Такеда тут же растерял всю свою строгость. – Вы у нас местная знаменитость, так что…
– Ничего страшного, – молодая женщина осторожно закрыла крышку инструмента. – Они просто чудесные, мне очень нравится работать у вас.
– А, я как раз хотел…– Такеда смущенно кашлянул. – Сегодня пятница, так что если вы свободны…может я угощу вас ужином? Знаю, что у нас не так уж много ресторанов, но в баре работает моя знакомая и…
– Это было бы здорово, – девушка взяла свою сумку. – Но в пятницу в рёкане обычно многолюдно, да и сейчас начинается момидзи. Так что, прошу меня простить.
Она вежливо улыбнулась, и поспешила покинуть кабинет. Завуч вышел следом, но обескураженно молчал всю дорогу.
– А, Кагами-сенсей, спасибо за работу, – пожилая дама встретилась им в коридоре. – Надеюсь наши дети вас не слишком утомили?
– Ни чуть, они замечательные, – девушка учтиво наклонила голову. – С вашего разрешения, я пойду.
– Конечно-конечно, – директриса рассмеялась. – Уверена, что у вас еще много дел сегодня. Будьте осторожны, сегодня обещали сильный ливень.
– Да, я буду…– Рин уже не терпелось покинуть компанию коллег, но тут она с досадой вспомнила, что не взяла с собой зонтик. – Осторожна.
С этими словами она поспешила к выходу из школы, надеясь, что успеет вернутся в поместье до того, как погода испортится окончательно. Однако все было тщетно. По жестяному козырьку школы громко барабанил холодный дождь, а двор наполнился лоскутами цветастых зонтиков. Девушка непроизвольно поежилась, когда какая-то девочка неловко наступила в холодную лужу.
– О, вы забыли зонтик, Кагами-сенсей? – вездесущий завуч вновь воспрянул духом. – Если хотите, я одолжу вам свой.
– Это очень мило с вашей стороны, – Рин натянуто улыбнулась. – Но дождь не такой уж сильный, так что я пройдусь так.
– Кагами-сенсей, не глупите, это опасно для… Кагами-сенсей!
Но Рин уже шагнула под холодные капли. Тонкая блузка мгновенно промокла, и девушка поспешно накинула на плечи пиджак. Чувствуя себя донельзя глупо, она вышла из школьных ворот, и едва не врезалась в группку щебечущих школьниц.
– Ой, он смотрит на нас!
– Какой классный!
– Как думаете, кого он ждет?
– Кто знает…
– Он идет сюда!
В сером дождливом пейзаже красный зонт выделялся как буёк среди океанских просторов. Спустя секунд Рин оказалась под этим красным куполом, но все внимание девушки было сосредоточенно на молодом человеке, который смотрел на нее с легкой усмешкой.
– Зачем ты пришел? – Рин и сама понимала насколько это глупый вопрос, но к ним были прикованы десятки взглядов, и это напрягало.
– Затем, что ты забыла зонтик, – невозмутимо ответил брат, и перевел взгляд на её мокрую одежду. – А еще у тебя слишком тонкая блузка.
– Перестань, – прошипела Рин, и опасливо покосилась на любопытных школьниц. – Пошли уже домой.
Теперь слухов о ней станет в разы больше. Как-то летом в рёкан пришла директор местной средней школы и слезно умоляла её взять на себя обязанности учителя музыки. Немного подумав, Рин согласилась. С одной стороны, это был дополнительный заработок. А с другой…
– С возвращением! – Томоми приветливо открыла дверь перед хозяевами, пропуская их вовнутрь. – Ой, да вы совсем промокли!
– Да, Томоми, ванна готова? – Лен стряхнул с зонтика холодные капли. Его черная футболка тоже была влажной и плотно облепила плечи и спину.
– Готова, но она же для гостей, – служанка выглядела озадаченной.
– Пусть клиенты немного повременят с водными процедурами, – блондин положил руки на плечи сестры. – Главное достояние гостиницы вот-вот заболеет!
***
– Лен! – Рин смущенно прикрылась, когда я бесцеремонно вошел в купальню. – А если кто-то увидит?
– Все в порядке, – я быстро стащил с себя мокрую футболку. – Томоми развлекает гостей карутой.
Сестра задумчиво нахмурилась, и я ощутил смутное чувство тревоги. С тех пор, как она стала работать в школе, мне часто приходилось видеть её в таком состоянии. Немного отстраненной и подозрительно молчаливой.
– Рин, – я осторожно коснулся её покатых плеч. – Что случилось? Тебя что-то тревожит?
– С чего ты взял? – она попыталась улыбнуться. – Я просто немного замерла и все.
– Рин, – меня не устроил такой ответ, но сестра хитро улыбнулась и взяла меня за руку. На её безымянно пальце блеснуло кольцо.
– Потрешь мне спинку?
К сожалению, карточная игра не увлекла клиентов настолько, чтобы они напрочь забыли о Рин, поэтому принимать ванну пришлось в кратчайшие сроки. А потом сестра вновь облачилась в свое выходное кимоно и пошла развлекать гостей очередным выступлением.
За прошедшие годы она превосходно исполняла роль хозяйки рёкана, не выказывая никаких признаков усталости или недовольства этой работой. Для неё это было почетно и радостно, точно также, как и работа в школе, но меня это очень беспокоило. Рин превращалась в трудоголика, словно работа стала для нее спасением, но вот от чего?
Я вздохнул, затушил сигарету о пепельницу и вернулся к своему занятию. Желая хоть как-то помочь с содержанием рёкана и всей нашей жизни, я начал работать как свободный композитор, и за последний год дела пошли в гору. Сейчас на столе передо мной лежала недописанная песня, за которую я рассчитывал получить неплохой гонорар. Может быть это убедит Рин в том, что нет нужды работать так много и часто?
Процесс написания настолько поглотил меня, что я пропустил время ужина, и возможно просидел бы над синтезатором до глубокой ночи, но тут нос коснулся знакомый аромат мандаринов, а потом нежные руки обвили меня за шею, стащив наушники.
– И кто тут у нас еще трудоголик? – Рин тихонько рассмеялась. – Вижу, ты закончил?
– Почти, – я погладил её ладонь. – Хочешь послушать?
– Конечно! – в голубых глазах зажегся любопытный огонёк, и Рин уселась рядом со мной. Я немного перенастроил синтезатор, а потом невесомо коснулся черно-белых клавиш.
Включаем: Kagamine Len – Soundless Voice
Спокойная и грустная мелодия наполнила комнату, и я ощутил, как Рин прижалась к моему плечу. Эту песню я написал под заказ, как заглавную тему для какой-то компьютерной игры. Сюжет крутился вокруг парня, который потерял свою любимую и тщетно пытался её вернуть. Я с энтузиазмом взялся за песню, но кажется вложил слишком много от себя. Во время работы я постоянно думал о Рин, и о том, что со мной будет, если я потеряю её. Медленно, но верно это превращалось в паранойю, так что я даже отправился встретить её с работы.
Я легко прошелся по клавишам, завершая песню, и тут заметил, что Рин украдкой вытирает слезы.
– Очень красиво, – произнесла она и потерлась щекой о мою шею. – Вот только грустно. Очень.
– Согласен, – я взял её за руку и потянул к футону. – Мне жаль, что я тебя расстроил. Больше не буду.
– Я совсем не против, – сестра слабо улыбнулась и ласково прижалась к моей груди. – Папа гордился бы тобой – ты пишешь замечательные песни.
– Как и тобой, – я медленно провел руками по её напряженной спине. – Ты преподаешь вокал и музыку, совсем как мама.
Рин тяжело вздохнула и спрятала лицо у меня на груди. Пару минут мы напряженно молчали, а потом я не выдержал.
– Рин, что с тобой происходит?
– Ничего, – помотала она головой. – Я просто немного устала.
– Я это уже слышал, – я крепко схватил её за плечи и заставил посмотреть мне в глаза. – Почему ты не можешь сказать мне правду?
– Потому что ты не поймешь, – её губы задрожали. – Ты меня возненавидишь.
– Рин, – я коснулся её щеки. – Даже если все в этом мире отвернутся от тебя, я всегда буду на твоей стороне. Я всегда буду тебя любить, разве это недостаточное доказательство?
На её левой руке блеснуло обручальное кольцо, девушка пристыженно опустила взгляд и промолчала. В который уже раз комната погрузилась в тревожную тишину.
– Прости меня, Лен, – наконец-то произнесла сестра. – Забудь, со мной все хорошо. Давай сделаем это?
С этими словами она потянулась ко мне за поцелуем.
– Ты же говорила, что устала? – прошептал я в её губы.
– Говоря твоими словами, – задыхаясь произнесла она. – Для этого у меня всегда есть силы.
– Моя извращенка, – я усмехнулся и отодвинул ворот её кимоно, целуя хрупкие ключицы. Рин сладко постанывала, ероша мои волосы. Мы с ней были вместе так долго, но я все никак не мог привыкнуть к этому, временами теряя чувство реальности. Казалось, что все происходит во сне, и я вот-вот проснусь в своей холодной кровати.
– Ум..Лен, – Рин стыдливо зарделась, когда я избавил её от последней одежды. – Ты тоже..раздевайся.
– Может сделаешь это сама?
Повторять дважды не пришлось, и через минуту я уже млел от того, как ловкие пальчики вырисовывают у меня на груди непонятные символы. Одного этого хватило, чтобы я завелся и прижал Рин у футону, лихорадочно нащупывая коробку с салфетками у изголовья, где я обычно прятал заначку.
– Стой, – внезапно Рин перехватила мою руку, глядя на меня с непонятной мольбой. – Давай без этого? Мне хочется…почувствовать.
– Рин, – я погладил её по щеке. – Я не…
– Потом я выпью таблетку! – быстро выпалила она. – Обещаю, только сегодня, прошу тебя.
Рин поспешно притянула меня к себе и поцеловала так, что я думать забыл обо всем и вошел слегка резче, чем обычно. Рин вскрикнула от неожиданности, и её ноготки несильно вонзились мне в спину. В голове тут же вспыхнули воспоминания об отеле на Синдзюку, и я едва не засмеялся. Как это было давно, и самое главное тогда я даже и не думал о том, что Рин когда-нибудь будет вот так царапать мне спину.
– Лен…ах…ха, – её голубые глаза были поддернуты мутной поволокой, но на губах играла блаженная улыбка. – Люблю…люблю тебя…
– Я тоже, – по телу пробегала горячая волна, и я невольно восхитился тому, как отличается настоящая близость от того, что у нас было раньше. – Рин…
Дыша в унисон, мы прижимались друг в другу так, словно завтра наступит конец света. Целовались как сумасшедшие, я шептал ей на ухо какую-то пошлую дребедень, а она умилительно краснела, возбуждаясь все сильнее. Наконец, мы оба достигли пика, и Рин выгнулась в моих руках, с трудом сдерживая рвущиеся наружу стоны. По спине прошлись электрические разряды, и я обильно кончил в нее, на секунду ослепнув.
Потом мы еще долго лежали прижавшись друг к другу. В комнате было душно, и Рин встала, чтобы приоткрыть окно. В лунном свете она казалась мне каким-то неземным созданием. На секунду она замерла на фоне открытого окна, и прижала руку к животу.
– Странное чувство, – поделилась она.
– Обязательно выпей таблетку, – сказал я, ощущая смутную тревогу.
– Конечно, – сестра беспечно улыбнулась. – И если я буду пить их каждый раз, мы можем делать так почаще?
***
С началом сезона красных кленовых листьев в рёкане значительно прибавилось посетителей, так что Рин трудилась не покладая рук. И никакие уговоры не действовали на нее, хотя на заработанный мной гонорар мы могли бы закрыть отель на весь остаток сезона. Так что, я тихо сходил с ума от бессилия.
В один из дней я вышел на крыльцо, и присел на теплые доски. В воздухе пахло солнцем и ветром. В поместье было тихо и только мерный перебор сямисена говорил о том, что сейчас в гостиной гости. Я безмолвно взирал на запущенный осенний сад, прислушиваясь к игре Рин, но тут мелодия внезапно оборвалась, а потом послышался взволнованный ропот. Содрогнувшись от плохого предчувствия, я вскочил на ноги и тут в коридор выбежала Томоми.
– Господин! – истерично воскликнула она и бросилась ко мне. – Ваша сестра…она…
В ушах у меня зашумело, и я кинулся в гостиную, едва не высадив легкую загородку. На полу сиротливо лежал сямисен, несколько напуганных людей окружили лежащую на татами Рин. Дыхание перехватило, но я прорычал:
– Назад!
Гости испуганно отпрянули, а я приблизился к сестре, ощущая жуткое чувство дежавю. В носу появился запах мокрого металла и соли. Я коснулся щеки Рин, и тут она слабо застонала. Дышать стало легче, и я крикнул:
– Томоми, вызови врача!
– Лен? – сестра подняла на меня осоловевшие глаза. – Что случилось?
– Все в порядке, не волнуйся, – я бережно поднял её на руки и крепко прижал к груди. – Все будет хорошо.
Когда спустя час я сидел в коридоре, устремив взгляд в запертую дверь, меня вновь захлестнуло чувство дежавю. Страх сотнями иголок впивался под кожу, а дыхание стало неровным и тяжелым.
Вдруг дверь с тихим шелестом отъехала в сторону, и на пороге появился мужчина лет тридцати. Из кармана его белого медицинского халата торчал стетоскоп.
– Сенсей, что…? – я подскочил на ноги.
– Опасности для жизни нет, – произнес он. – Просто переутомление, вызванное…а, впрочем, она сама вам расскажет.
– Спасибо вам, – я низко поклонился, ощущая, как сердце разрывает грудную клетку.
– Не стоит, – доктор устало улыбнулся. – Это моя работа. Если подобное повторится, вам лучше обратиться к специалисту в соседнем городе, я же простой сельский врач.
С этими словами мужчина поспешил откланяться, а я дрожащими руками открыл дверь в комнату Рин. Сестра лежала на футоне, и отрешенно смотрела в потолок, но при виде меня затравленно вздрогнула.
– Рин, – охрипшим от волнения голосом произнес я. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – выдохнула она и нервно сцепила руки в замок. – Мне просто нужно немного отдохнуть.
– А я говорил тебе не перенапрягаться, – у меня отлегло от сердца, и я присел рядом с её постелью. – Теперь никакого рёкана, только отдых и…
– Лен, – сестра нервно облизнула губы. – Я, кажется, беременна.
***
Девушка с колотящимся сердцем наблюдала за ним. Брат смотрел на нее непонимающим взглядом, а потом покачал головой.
– Рин, это не очень удачная шутка.
Она крепко стиснула в ладони край одеяла. В глазах закипали обидные слезы.
– Я вовсе не шучу, – прошептала она. – Доктор сказал, что…
– Должно быть он ошибся, – перебил её Лен. – Все-таки он не специалист, а простой сельский доктор.
– А если все же нет, – девушка опустила голову. – Как ты к этому отнесешься?
– К чему такие вопросы, Рин? – парень взял её за руку. – Этого не могло произойти мы ведь были очень осторожны, так?
Несколько прозрачных капель упали на его ладонь.
– Прости меня, Лен, – сквозь слезы прошептала Рин. – Я…
– Что? – брат резко сжал её запястье. – Почему ты плачешь?
– Прости, но мне так.так хотелось этого…с тех самых пор, как я увидела ту девочку и её мать…
– Нет, – Лен судорожно сглотнул. – Как же так? Рин, неужели ты не понимаешь, что это опасно?!
Рин всхлипнула и съежилась, стараясь не смотреть ему в глаза. Все правильно. Он считает её ненормальной.
– Ну ничего, – он осторожно обнял её за плечи. – Не волнуйся, завтра же поедем в больницу…
– И? – она подняла на него полные слез глаза.
– Исправим эту ошибку, – невозмутимо произнес брат, а у Рин потемнело в глазах.
– Как.как ты можешь так говорить? – блондинка сбросила его руку. – Ошибка? Это же наш ребенок! Часть тебя и меня! Он не…
– Не может быть нормальным! – выкрикнул Лен. – Мы же близнецы, Рин! Подумай, что из себя представляет эта мешанина из одинаковых генов!
– Прекрати говорить о нем как о не живом! – Рин прижала руки к своему пока еще плоскому животу. – Теперь это самое дорогое, что у нас есть и…
– Его не должно существовать!
Эти слова были хуже пощечины и Рин потрясенно взглянула брата. Он смотрел на нее с невероятной злобой.
– Лен, я понимаю, что это сложно и опасно, но ведь это шанс на будущее, у нас будет наследник, – Рин с надеждой протянула руку. – Прошу тебя.
– Нет, Рин, – глухо произнес он. – Я не могу принять это.
С этими словами он поднялся на ноги и направился прочь. Рин смотрела ему в след, ощущая как разрывается сердце.
***
Как назло в селении не было ни одного высокого места, так что я просто пришел на пристань. Морская даль была окрашена в алый цвет. В воздухе пахло солью и сыростью. Тихо шелестело море, резко кричали чайки. Не знаю сколько времени я просидел на потемневшем от старости настиле. В голове было пусто, так что я просто курил и смотрел на водную гладь.
Мысль о том, что Рин забеременеет была для меня невыносима сама по себе, чего уж говорить о том, что это случилось по-настоящему. Она наверняка не задумывалась об этом, но я изучил все, что только можно по этому вопросу еще в школе. И пришел к выводу, что риск слишком велик. И даже если ребенок родится здоровым, какого ему будет жить, зная, кем являются его родители.
Рин могла считать меня бессердечным циником, но я не хотел втягивать в это невинную жизнь. Но и оборвать её без всяких сожалений я не мог. Не говоря уже о том, что после этого Рин меня возненавидит. А я не смогу простить себя за то, что сделал с ней.
Солнце уже село, так что остров погрузился в ранние осенние сумерки. Волны были холодными и тяжелыми, как и то отчаяние, что захлестывало меня с головой. Подул резкий ветер, и мне на лицо капнули несколько капель дождя. Спустя пару минут они превратились в полноценный дождь. Сигарета давно погасла.
– Сынок, – смотритель пристани подошел ко мне, ежась от прохлады. – Штормит, шел бы ты домой, от греха подальше.
Я лишь кивнул, поднялся на ноги, и спрятав окурок в полупустой пачке, пошел прочь. Рубашка промокла на мне насквозь, с волос стекали холодные капли, а в ботинках хлюпала вода. По улицам текли ручейки, и тут мое внимание привлек бумажный кораблик.
– Лови его, лови! – услышал я тонкий детский голос и машинально поймал оригами.
– Спасибо, братик! – маленькая девочка в малиновом дождевике радостно схватила свою игрушку. – А почему ты так промок? У тебя нет зонтика?
– Каори! – услышал я мужской голос. – Нам пора!
– Ладно! – Каори поспешно поклонилась. – Братик, ты тоже поспеши или заболеешь!
С этими словами девочка радостно поскакала по лужам к отцу, который ждал её под козырьком круглосуточного. Я безмолвно наблюдал за тем как он взял дочь за руку и немного поворчав на нее, пошел с ней вместе вниз по улице.
***
Рин сидела на крыльце, поджав под себя ноги и неотрывно смотрела на ворота. На улице лило как из ведра, так что сад грозился превратиться в небольшой пруд. Томоми обеспокоенно покосилась на хозяйку. Она сидела так вот уже несколько часов, и девушке оставалось только тактично молчать.
Вдруг ворота отворились, и во двор вошел господин. Томом просияла, но тут Рин поднялась с места и просто сошла с крыльца, а потом кинулась к брату так, словно он должен был вот-вот исчезнуть. Разбрызгивая дождевую воду, она подбежала к нему и буквально упала в его объятия.
– Прости…прости меня, – хрипло шептал он, баюкая сестру как ребенка. – Я такой идиот…прости меня, я больше никогда не уйду…обещаю…
А Рин просто прижималась к нему и плакала так, как еще никогда в жизни.
Томоми с тревогой наблюдала за этими двумя, думая о том, чем же закончатся их странные отношения.
========== END: Доказательство жизни ==========
Медицинские носилки с грохотом катились по белому коридору. Лежащая на них девушка тяжело дышала, лицо её покрылось испариной.
– Сенсей, что делать? – уставшая акушерка озабоченно взглянула на пациентку.
– В операционную, – коротко скомандовал врач. В голубых глазах сестры мелькнул испуг. Я крепко сжал её хрупкое запястье.
– Вам придется остаться, – доктор покачал головой.
– Нет, – я смерил его невидящим взглядом. – Я должен быть рядом.
– Вы все еще не здоровы, это может сказаться на здоровье матери, – устало произнес он.
Я стиснул зубы, и тут тонкие пальцы погладили меня по ладони.
– Все в порядке, – Рин слабо улыбнулась, и я судорожно вздохнул. – Все будет хорошо.
Внезапно её лицо исказилось гримасой боли.
– Быстрее, – крикнул врач. Ладонь сестры выскользнула у меня из руки. Двустворчатые двери с шумом захлопнулись, и в коридоре повисла тишина.
В груди появилось знакомое покалывание. Больше полугода я провел в этой клинике, с тех пор как прошлой осенью подхватил простуду, которая потом переросла в воспаление легких. Семь долгих месяцев разлуки и теперь…
Я сжал кулаки и тут в ладонь врезался прохладный металл. Черный кулон в форме скрипичного ключа тускло сверкнул в искусственном свете ламп. Горло перехватило, ноги подкосились, и я медленно сполз вниз по холодной стене.
***
Первые лучи весеннего солнца ласково коснулись стен старого японского дома. Томоми с шорохом открыла парадные двери, запуская в коридоры утреннюю свежесть. Ночью прошел дождь, поэтому земля в саду была усыпана бело-розовыми лепестками. Старая узловатая сакура была одной из самых красивых на острове.
Томоми пару минут постояла на крыльце, наслаждаясь спокойствием, а потом поспешила на кухню, чтобы приготовить завтрак. Однако там уже кто-то хозяйничал.
– Госпожа, вы сегодня рано, – девушка затворила за собой дверь. – Доброе утро.
– Доброе утро! – женщина помешивала что-то на плите. Её длинные светлые волосы были аккуратно убраны в прическу, а широкие рукава кимоно – подвязаны. – Решила помочь тебе с завтраком.
– Это на вас не похоже, – Томоми с опаской покосилась на бурлящее варево. – Что это?
– Мисо-суп! – блондинка с гордостью зачерпнула свое творение половником. – Попробуешь?
– Ну… – Томоми неловко рассмеялась, и сделала маленький глоточек. – Хм, а неплохо.
– Вот видишь! Я стала гораздо лучше готовить с тех пор как…– женщина осеклась на полуслове, почувствовав легкий запах гари. – Рис?!
– Рейра-сан! – Томоми не знала плакать ей или смеяться, наблюдая как женщина в панике пытается спасти пригорающий рис.
***
В просторном помещении пахло антисептиком и соленым металлом. Операционный стол был накрыт белой тканью с узором из красных цветов. Мне это показалось ужасно глупым, но все мысли вылетели из головы, стоило мне увидеть Рин. Её кожа была ослепительно бледной, так что окружавшие её простыни казались серыми. При виде меня её бескровные губы тронула легкая улыбка, а небесно-голубые глаза потеплели.
– Видел? – тихо шепнула она. Я только покачал головой и привычным жестом взял её за руку, поразившись какая она холодная.
– Так тепло, – Рин слабо сжала мою ладонь. – Не отпускай, хорошо?
– Да, – с трудом выдохнул я.
– До самого конца, ладно?
– О чем ты говоришь? – я прижался щекой к холодной коже. – Мы еще…
– Тш… – Рин нежно погладила мою скулу. – Спасибо тебе, теперь у меня есть…
Внезапно её голос угас, и Рин прикрыла глаза, будто бы её сморил сон.
– Рин? – я осторожно сжал её пальцы. Они были холодны как лед. Перед глазами резко потемнело, и я затравленно оглянулся вокруг. Врачи хранили мрачное молчание.
– Что с ней? – спросил я. – Вы дали ей снотворное?
Акушерка нервно переглянулась с врачом, а потом он тихо произнес:
– Кагами-сан, ваша сестра…
– Что с ней? – холодно оборвал я, ощущая, как внутри закипает гнев.
– Критическая кровопотеря, – доктор устало опустил голову. – Мы сделали все, что могли.
После этих слов я перевел взгляд на сестру, а потом понял, что на простынях вовсе нет никаких узоров. Осознание накрыло меня тяжелой волной. Дрожащими руками я прижал к себе холодное тело Рин, и закричал. Беззвучно.
***
Где-то в доме послышался звон посуды, и я медленно открыл глаза. В полутемной комнате было душно, так что я поднялся на ноги и открыл окно. Из сада тут же потянуло утренней прохладой и слабым ароматом цветущей вишни. Я облокотился о подоконник, вглядываясь в пронзительно-голубое небо. Перед глазами все еще стояла сцена из давнего кошмара. Когда-то я видел его постоянно. Теперь – лишь раз в год.
Я устало провел рукой по волосам, ощущая знакомое жжение в груди. Я не смог избавиться от болей и кашля, продолжая курить, но в свой последний визит доктор, предупредил меня о том, что такими темпами я не доживу и до тридцати.
Переборов боль, я не спеша приблизился к скромному алтарю у дальней стены. Взял в руки латунный молоточек и тихонько стукнул по колоколу.
– Доброе утро, Рин, – прошептал я. Жизнерадостная и вечно молодая, она ласково улыбалась мне с фотографии, которую мы сделали в тот далекий день в аэропорту Нарита.
«Ну же Лен, обними сестру!» – я горько улыбнулся. Мать пришла с повинной всего год назад, и как ни странно я с легкостью принял её, хотя и не простил её до конца. Однако она делала все, чтобы заслужить мое прощение, стараясь быть образцовой домохозяйкой. Рин бы вряд ли одобрила бы это.
Я низко опустил голову, ощущая неприятную дрожь в теле. Я так и не смог до конца примириться с её смертью. Это казалось мне совершенно неправильным. За свою жизнь я столько раз был готов умереть, и закончить этот бесконечный калейдоскоп мучений. Но судьба решила, что этого мало и оставила меня жить и мучится дальше, забрав у меня самое дорогое.
Сквозь ткань пижамы я нащупал кулон Рин и крепко стиснул его, борясь с подступающим удушьем, но тут позади послышался тихий шорох, а следом сонный детский голос.
– Папа?
Боль утихла, и я тихо выдохнул, а потом повернул голову.
– Доброе утро, Сузу, – я непроизвольно улыбнулся, окинув взглядом её взъерошенные волосы. – Хорошо спала?
***
В воздухе висела плотная серая дымка. На полу рядом со мной стояла пепельница, наполненная окурками. Очередная сигарета медленно тлела во рту, когда в дверь сдержано постучали, а через секунду она с легким шорохом отъехала в сторону.
– Г-господин, – Томоми закашлялась. – Я принесла ужин.
Девушка с глухим стуком поставила поднос на пол, а потом поглядела на меня одним из своих укоризненных взглядов. Я прикрыл глаза, как бы говоря о том, что она может идти. Томоми сухо всхлипнула и поспешила покинуть комнату. Я равнодушно поглядел на сытный ужин, а потом вновь нажал кнопку воспроизведения, позволяя себе раствориться в любимом голосе.
Будь я в Токио, непременно вспомнил бы маршруты уличных наркоманов, но в Ие достать хоть какой-то наркотик было нереально. Так что я просто сидел в своей комнате и до дыр заслушивал старые диски. И молчал. С того самого дня горло словно бы стягивала петля, так что временами я начинал задыхаться. Врачи считали, что это последствия пневмонии, но мне было все равно. Это не имело значения. Окружающий мир стал для меня просто картонной декорацией для спектакля под названием жизнь. После того, как главная героиня ушла со сцены я утратил всякое желание продолжать игру. Мне не нужен был мой голос. Мне хватало того, что говорил со мной из старого плеера.
В один из дней, я открыл окно, чтобы хоть немного проветрить прокуренную комнату. На дворе стоял теплый весенний день, и ветер принес ко мне в комнату немного розовых цветков. Они сиротливо опустились на прохудившуюся циновку, и в наушниках наступила тишина. Я медленно моргнул, и принялся бездумно щелкать кнопками. Все было бесполезно. Плеер превратился в ненужный металлолом. Я ощутил что-то похожее на раздражение, стащил с головы наушники, и тут меня прошиб холодный пот. Из сада донесся громкий детский смех, а после знакомый напев. Детская песенка-считалка очень известная в южных префектурах.
Словно во сне я поднялся на ноги и подошел к окну. В саду росла старая сакура, посаженная еще первым владельцем поместья, специально для того чтобы проводить ханами. Вот и сейчас её узловатые ветки был усыпаны мириадами цветов, лепестки которых щедро осыпали землю и корни. На нижней ветке маячила хрупкая детская фигурка. Тонкая ручка тянулась к розовым лепесткам, но было слишком высоко. Тогда девочка встала на цыпочки и коснулась цветков. Довольный смех внезапно оборвался. Босые ноги соскользнули с ветки. В воздух взметнулось облако розовых лепестков. Словно со стороны я услышал испуганный крик.
«Лееееееен!» – отчаянный вопль сестры ударил по ушам. Петля затянулась.
Колени больно ударились о твердую землю. Хрупкое с виду тельце оказалось на удивление тяжелым, но я крепко прижал его к себе, и только после этого неловко завалился на бок, зашибив плечо. Перед глазами танцевали серебряные мошки и я раздраженно сморгнул, а потом потрясенно замер. В небесно-голубых глазах стояли запоздалые слезы, но на бледном личике читалось неподдельное любопытство и восторг.
– Ты поймал Сузу! – радостный смех звучал как серебряный колокольчик.
– Сузу-чан! Боже, ты не поранилась?! – со стороны дома послышался взволнованный голос, а потом в сад выбежала насмерть перепуганная Томоми. Однако увидев меня, она тут же потрясенно замерла на месте.
– Все в порядке! – девочка доверчиво прижалась к моей груди. Солнце играло в золотых волосах, и я рассеяно погладил мягкие кудри.
– Папа меня поймал!
Веревка с треском оборвалась. Я ощутил странную дрожь во всем теле. В горле засвербило.
– Папа? – теплая ладошка Сузу коснулась моей щеки. – Почему ты плачешь?
– Ничего, – сипло произнес я и тяжело сглотнул. – Идем домой, Сузу.
***
Солнце перевалило за полуденную черту, когда мы достигли нашей цели.
– Ого! – Сузу восторженно окинула взглядом храмовую лестницу. – Какая длинная! А сколько тут ступенек?
– Кто знает, – я взял её за руку. – Может посчитаешь?
– Один! – Сузу вскочила на первую. – Два! Три! Четыре!
Под звонкий счет мы начали медленно восхождение к храму. Солнце жарило совсем по-летнему, так что я быстро выбился из сил, но девочка продолжала увлеченно считать ступени, не обращая внимание на жару. Впрочем, после тридцати у нее закончились числа.
– Она слишком длинная, – Сузу нахмурилась. – Сузу не умеет считать так далеко.
– В таком случае я буду считать за тебя, – я тихо рассмеялся, и посадил её на спину. – Смотри, дальше будет…
Тонкие ручки крепко обхватили меня за шею, а светлые волосы коснулись щеки. Усталось сняло как рукой, и я бодро зашагал дальше. На вершине лестницы Сузу научилась считать до шестидесяти.
– Храм, – объявил я, и ссадил её на землю. – Идем, нам сюда.
Среди потемневших от времени надгробий, Сузу как-то присмирела, и опасливо сжимала мою ладонь. Это было её первое посещение подобных мест, так что она вполне могла испугаться. Все предыдущие годы я приходил сюда в одиночестве.
– Зеркало? – Сузу указала на иероглиф рядом с группой могил.
– Да, – я поклонился, и она повторила за мной. – Мы пришли. Она в самом конце.
Сузу пытливо взглянула на меня, будто прося разрешения, а потом припустила к новенькому белому постаменту. Светлые волосы сверкнули на солнце. Я сбросил с себя оцепенение и шагнул следом. Рядом с плитой уже стояла ваза с белыми хризантемами – должно быть Томоми побывала тут еще до обеда.
