Текст книги "Ложный Нарцисс (СИ)"
Автор книги: Narita
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)
2. Кишин – от яп. “злой дух”.
3. Снафф-видео – вид запрещенного видео-контента, где демонстрируются реальные пытки, убийства, изнасилования и т.д. Прошу вас, не гуглите это!
3. Оябун – глава клана якудза.
========== Такт 48: Айдол больше не с нами ==========
Сознание возвращалось ко мне фрагментарно. Глаза застилала кромешная тьма. В ватной тишине я не слышал даже собственного дыхания. Я был совершенно один в этой пугающей пустоте. Уяснив эту нехитрую истину, я задался куда более насущным вопросом. «Кто этот самый я?»
Любые попытки вспомнить ни к чему не приводили. В голове было пусто, как в могиле, куда забыли опустить мертвеца. Мое тело превратилось в оболочку без содержимого, но это ничуть не беспокоило, а напротив – дарило странный, неведомый ранее покой. Раз уж быть пустышкой так приятно, то почему бы не остаться таким навсегда?
Однако пустота рассудила иначе, и внезапно в тишине послышался легкий ропот, схожий с журчанием ручейка. Голос был мне как будто бы знаком, и я невольно прислушался к нему.
«грех…грех…грех», – это слово эхом отдавалось в пустоте, постепенно становясь все громче. Это раздражало. Сначала я пытался игнорировать этот речитатив, но совсем скоро нервы начали сдавать.
«грехгрехгрехгрехгрехгрехгрех»
«заткнись, заткнись, заткнисьзаткнисьзаткнись», – я прижал ладони к ушам, надеясь, что голос оставит меня в покое, но все стало лишь хуже. Потому, что звук шел изнутри.
«грехгрехгрехгрехгрехгрехгрехгрехгрех, – набатом отдавалось в моей голове, вытесняя оттуда благодатную пустоту.
«Ты мне нравишься!»
«Почему ты уходишь?!»
«Бессердечный!»
«Прошу, встречайся со мной!»
«Как ты мог?! Ты использовал меня!»
«Ну ты и извращенец»
«Не приближайся больше!»
«Как я и думала, ты не плох»
«Ты псих!»
Прошу тебя, не надо!
«За что ты так со мной?»
«Хватит… – я стиснул зубы, пытаясь сдержать рвущийся наружу вопль. – Довольно!»
В сознании калейдоскопом мелькали воспоминания: отчаянный плач, мраморно-белая холодная кожа, алые капли стекающие с тонких пальцев.
«Прошу…перестань, » – взмолился я, чувствуя, как в груди жжет каленым железом, но таинственный голос продолжал обличать меня, неустанно напоминая о том, что я натворил. В этой пустоте был только я, и мои грехи.
***
Ослепительно стерильные коридоры больницы дышали антисептиком и тишиной. Каких-то десять дней назад Рин дала себе зарок, что ни за что не вернется в это место, но теперь сидела под дверью заведующего отделением и нервно комкала в ладони батистовый носовой платок.
На часах было уже пять утра, когда дверь в отделение интенсивной терапии медленно отворилась. Рин тут же пружинисто вскочила на ноги. На морщинистом лице доктора появилась усталая улыбка.
– Рад снова видеть вас, юная леди, – Морисаки окинул девушку внимательным взглядом. – Как ваше самочувствие?
– Все в порядке, спасибо, – Рин поспешно поклонилась ему. – Как там мой брат?
– Хм… – врач озадачено сдвинул брови, словно бы подбирая слова. – Кагамине-кун очень измотан, ему нужно отдохнуть.
– Сенсей, – жалобно произнесла блондинка. – Пожалуйста, скажите мне всю правду.
– Я всего лишь врач общей практики, а не нарколог, – терпеливо произнес доктор. – Так что я не могу в полной мере оценить его состояние, но сейчас Кагамине-кун находится в коматозном состоянии.
Рин поспешно зажмурилась, потому что мир вокруг нее внезапно накренился и стало труднее дышать.
– М-могу я, – выдохнула она, подавляя приступ паники. – Увидеть его?
Старый доктор ощутил странное чувство, будто уже слышал что-то подобное раньше. Взвесив все за и против, он разрешил ненадолго повидаться.
– Дышит он самостоятельно, но на внешние раздражители никак не реагирует, и скорее всего не слышит ничего, что происходит вокруг, – Морисаки открыл дверь в реанимацию. – Я вернусь через пять минут.
Рин поправила на плечах белых халат и сделала шаг. В палате раздавался монотонный писк кардиографа. На мониторе рядом с кроватью медленно ползла кривая пульса и постоянно сменялись какие-то данные. Девушка судорожно вдохнула сухой безвкусный воздух и медленно взглянула на кровать.
В приглушенном цвете ламп он был похож на призрака. Кожа приобрела жутковатый синюшный оттенок, а руки, лежащие поверх одеяла были такими худыми, что могли бы принадлежать скелету. Рин неуверенно приблизилась, с ужасом вглядываясь в осунувшееся скуластое лицо. Его глаза были плотно закрыты и под ними залегли глубокие тени, а бескровные губы были слегка приоткрыты. Он дышал, но едва слышно и прерывисто.
Сердце бухало где-то в горле, когда девушка нежно коснулась закованной в гипс ладони, и легонько сжала, надеясь, что брат почувствует её прикосновение. Но его лицо оставалось таким же безжизненным. Рин сухо всхлипнула, закрыла глаза и тихонько запела.
От удушливого Окинавского лета не спасал даже кондиционер, поэтому дети постоянно капризничали, жалуясь на жару.
– Дорогой! – красивая светловолосая женщина всплеснула руками. – Я так больше не могу! Они не хотят спать!
– Ладно-ладно, – мужчина затушил сигарету о пепельницу. – Отдохни, я попробую их успокоить.
– Ты? – Рейра скептически выгнула бровь. – Ой ли!
– Не волнуйся, – Синтаро взял в руки гитару. – Я ведь лучший музыкант, и к тому же – их папа.
Улыбаясь, мужчина прошел по коридору, и отодвинул решетчатую дверь, со словами: «Так, пираты, разве вам не нужно в кровать?»
– Папа-папа! – прелестная светловолосая девочка бросилась в объятья отца. Мальчик с непослушными волосами вытер заплаканные глаза, и подозрительно уставился на мужчину.
– Отчего вы не спите? – Синтаро крепко прижал к груди свою дочь, а потом аккуратно посадил её на футон рядом с братом. – Завтра мы пойдем на пляж, будем купаться и строить песочные замки.
– Тут постоянно жарко! – проворчал мальчик, совсем по-взрослому вытирая пот со лба. – Мне тут не нравится!
– Это все потому, что ты не умеешь плавать! – выпалила девочка. – Плакса-Лен!
– Я не плакса! – воскликнул её брат, но голубые глаза предательски заблестели.
– Тише-тише, – миролюбиво произнес Кагамине. – Давайте я вам поиграю, и вы уснете, хорошо? Например, «Воробушек» или…
– Надоело! – девочка насупилась, видимо заразившись дурным настроением Лена. – Хочу что-нибудь новое!
– Точно-точно! – вторил ей брат.
– Ладно, – сдался Синтаро, и присел на корточки подле близнецов. – Тогда, как насчет колыбельной?
Доктор Морисаки уже подходил к дверям палаты интенсивной терапии – время посещения Кагамине уже закончилось, но стоило ему взяться за ручку двери, как он услышал тихий мелодичный голос. Старик озадаченно нахмурился, слегка отодвинул дверь и заглянул в образовавшуюся щель.
Кагамине Рин стояла рядом с кроватью своего брата, держа его искалеченную левую руку в своих ладонях. По её бледным щекам катились слезы, но голос её звучал на удивленее нежно и спокойно, словно она пела колыбельную для засыпающего ребенка. Морисаки прикрыл глаза, и отошел от двери, подумав о том, что сможет выпить ещё одну чашку кофе.
***
Я не знал, как долго находился там. Тихий ропот заезженной пластинкой звучал в голове, вынуждая вспоминать все, что случилось за мою недолгую жизнь. Я просматривал её словно пленку старого диафильма, удивляясь про себя тому, насколько же мерзким человеком я был. Эгоистичным, самовлюбленным, лживым. Меня называли нарциссом, но то было ложью – я ненавидел и презирал себя, но стоило мне увидеть свое прекрасное отражение, как я полностью терял над собой контроль. Мое отражение улыбалось, и я улыбался в ответ. Оно грустило, и мне было неспокойно на душе. Оно влюблялось в других людей, а я мог любить лишь его. Ненастоящий. Неправильный. Ложный Нарцисс.
«грехгрехгрехгрех…» – шептал мне голос, а я лишь послушно кивал в ответ.
Все верно. Я грешен. Моя извращенная любовь не имеет права на существование. Так было с самого начала, но я продолжал лелеять хрупкую надежду на то, что могу стать счастливым и осчастливить…
«грехгрехгрехгрехгрех»
«Постой, помолчи немного, я не могу вспомнить…кого я так хотел сделать счастливой? Имя, я должен его вспомнить.
«грехгрехгрехгрехгрех»
«Я знаю, что виноват, но прошу, просто дай мне вспомнить!»
«грехгрехгрехгрехгрех»
«Кто? Кого я люблю? Я причинил ей так много боли, я воспользовался ею для удовлетворения своих эгоистичных желаний, и мне нет прощения! Но её имя. Я не могу вспомнить…верните мне это имя…разве я так много прошу?!»
Я отчаянно заметался во тьме, стремясь увидеть шепчущего, спросить его напрямую, ведь он наверняка знает, кто она. Но тут шепот утих, а вместо него моего слуха коснулся нежный перезвон серебряных колокольчиков. Я завороженно вслушивался в чарующее пение, такое теплое и родное, что где-то в груди сладко екнуло. В это мгновение в сознании ярким всполохом возникло детское воспоминание: неспешный гитарный перебор, тепло маленькой ладони и сладкий запах мандаринов.
***
Кагамине поспешно смахнула соленую влагу, и тут за назойливым писком приборов она расслышала свое имя.
– Рин…– бескровные губы парня шевельнулись, а после он медленно приоткрыл ввалившиеся глаза. Девушка словно оцепенела, и не дыша смотрела на брата. Он тоже молча всматривался в её побледневшее лицо, ощущая как подскакивает пульс. Только что он был в Чистилище, но темнота исчезла в ярком свете, который излучала эта прекрасная девушка, ангелом спустившаяся с небес. Разве достоин такой грешник как он даже смотреть на нее? Ведь она так ослепительна, что заходится сердце и становится нечем дышать.
Раздался громкий писк. Рин бросила испуганный взгляд на мониторы, и метнулась к тревожной кнопке у изголовья.
– Останься… – просипел парень, но тут в палату ворвался перепуганный Морисаки. Увидев пришедшего в себя пациента, он разволновался еще сильнее и попытался выпроводить Рин из палаты.
– Прошу вас, ему нужен покой.
– Но, я…
– Мы должны ввести ему препараты и…
– Не уходи…
Рин бросила на брата отчаянный взгляд, но появившаяся медсестра мягко взяла её рукав.
– Идемте, я провожу вас.
– Нет, я хочу остаться! – воскликнула Рин, чувствуя, как в глазах вновь закипают слезы. – Я нужна ему!
В этот миг кардиограф истерично взвизгнул, и доктор рявкнул:
– Сердце встало! Дефибриллятор срочно! И выведите её в конце концов!
***
Спустя полчаса в отделение интенсивной терапии ворвалась невысокая девушка со всклоченными зелеными волосами, а следом за ней спешила женщина в бордовом костюме.
– Нам удалось немного её успокоить, но она постоянно спрашивает о своем брате, – покачала головой медсестра, и провела их в комнату для ожидания.
Рин сидела на кожаном диванчике и безучастно смотрела на свои колени, держа в руках нетронутый стакан с водой. За спинкой дивана стоял уставший доктор Морисаки.
– Рин! – Гуми тут же бросилась к подруге. – Как ты себя чувствуешь?
В ответ Кагамине лишь покачала головой, и забормотала словно в бреду: «Я нужна ему…оставьте меня с ним…без меня он умрет…»
– Рин, милая, – Мегпоид бережно обняла её за плечи. – Идем, тебе нужно отдохнуть, иначе ты не сможешь навестить Лена.
– Отведи меня к нему, – произнесла Рин, схватив её ладони. – Иначе…
– Да-да, вот сейчас мы к нему и пойдем…
– У нее сильное эмоциональное и физическое истощение, – произнес Морисаки, едва за ними закрылась дверь. – Отвезите её домой и дайте поспать.
– Как там Кагамине Лен? – тихо спросила Мейко. – Он ведь пришел в себя?
– Да, но потом нам пришлось искусственно погрузить его в сон, потребуется время, чтобы вывести из его организма наркотик. Однако даже в таком случае, есть огромный риск, что его организм не выдержит, в особенности сердце. Мы сделаем, все, что сможем, но все остальное зависит только от него самого.
– Спасибо вам за заботу, – Сакине учтиво поклонилась. – Вы уже в который раз спасаете моих подопечных.
– Да уж, – невесело улыбнулся доктор. – Будем надеяться, что этот был последний.
***
Горячий душ смывал остатки сонливости и согревал продрогшее тело. Откинув с лица мокрые волосы, девушка выключила воду, а после жмурясь, подняла взгляд на свое отражение в запотевшем зеркале.
– Лен, – она приблизилась к стеклянной поверхности, с содроганием вспоминая его иссохшую фигуру, костлявые руки, и жуткую полосу стертой кожи на шее. – Я верну тебя. Обещаю.
В это время Гуми, потирая сонные глаза и отчаянно зевая, наливала себе кофе. На столе уже дымились тарелки с омлетом и тостами, но Мегпоид решила дождаться подругу. Главное, чтобы она согласилась поесть, иначе её будет сдувать ветром на улице.
Горестно вздохнув, Гуми взялась за пульт от телевизора, включила утренние новости, и едва не поперхнулась своим кофе, которое имела неосторожность отпить. Мрачная и уставшая Мейко говорила, что-то окружившим её журналистам, но Гуми почти не слышала её, уставившись на бегущую строку.
– Гуми-чан, – в кухню вошла закутанная в халат Рин. – Доброе утро!
На лице блондинки сияла уже забытая радостная улыбка, но стоило ей увидеть шок на лице подруги, как сердце дрогнуло от плохого предчувствия.
– Что-то случи…
И тут она увидела буквы. Просто буквы, непрерывной строкой бегущие из от одного края экрана до другого. Но эти буквы разбили её мир на кусочки.
«Кагамине Лен скончался»
========== Такт 49: Быть живой ==========
Новость о трагичной смерти всеми любимого айдола произвела эффект разорвавшейся бомбы. Желтая пресса выдвигала невероятные теории, самая адекватная из которых была связана с похищением инопланетянами.
Журналисты из более качественных изданий осаждали офис Криптона, желая знать подробности, но пресс-служба корпорации ограничилась сухим релизом о том, что Кагамине Лен погиб в автокатастрофе по дороге из аэропорта. Днем ранее, на автомагистрали действительно произошла страшная авария, и теперь ушлые репортеры всячески пытались найти свидетелей.
Но настоящее безумие случилось среди фанаток певца. В одно лишь Японии было более десятка попыток самоубийства: девушки не хотели жить в мире, где больше нет их любимца. Кто-то из Криптона видимо неплохо нажился на трагедии, слив в сеть адрес и домашний телефон Кагамине. Ничем не примечательная высотка вдруг стала центром повышенного внимания, и старик-консьерж всерьез хотел вызвать полицию, устав от толп истерично рыдающих фанаток.
Многие не хотели верить в смерть Лена, подозревая заговор среди верхов Криптона, им были нужны неоспоримые доказательства, которые могли предоставить только члены семьи Кагамине.
Интернет-сообщество взорвалось от недоумевающих сообщений:
– Где Рин-чан? Почему она ничего не сказала по этому поводу?!
– Ей что плевать на это?
– Кагамине исчезли из поля после ноября, может быть это как-то связано?
– Может Рин тоже умерла?
– Хватит говорить такие ужасные вещи!
– Лен-кун лучший! Он не мог умереть!
– Мой дядя работает в полиции, и он ведет дело об этом ДТП! Говорят, все пассажиры превратились в кашу!
– АААА, перестаньте!
– Кагамине убили, инфа 100%! Учился с ним в средней школе, и там он был тем еще бабником. Неудивительно, что кто-то захотел прикончить его.
– Хватит нести чушь, человек умер, а вы тут!
– Только что сообщили, что похороны будут уже завтра!
– Все, кто любит Лена должны прийти!
***
У здания главного Токийского крематория собралась внушительная толпа, поэтому рабочий автомобиль менеджера пришлось припарковать на другой стороне улицы.
– Лен-кун! Лен-кун!
– Криптон все подстроил!
– Покажите нам его тело!
– Лен-кун не мог умереть!
Мейко устало потерла глаза, наблюдая за этой вакханалией, а потом украдкой взглянула на девушек на заднем сидении. Мегпоид постоянно шмыгала носом, нервно теребя подол черной траурной юбки. Рядом с ней сидела Рин и без интереса смотрела в темное стекло. В отличии от Гуми она выглядела спокойной, и только голубые глаза выглядели бездонными на бледном лице.
– Вы готовы? – Сакине заглушила мотор.
Гуми только слабо кивнула, а Рин же никак не отреагировала на вопрос, и просто покорно выбралась из салона. Увидев Кагамине, толпа взволнованно зашумела и попыталась окружить девушку со всех сторон, но Мейко и Гуми замерли рядом с ней словно телохранители.
– Рин-чан! Лен и правда умер?!
– Почему ты молчишь?!
– Правда, что его убили из-за девушки?!
Блондинка равнодушно оглядела гомонящую толпу, стараясь не задерживать взгляд на плакатах, с которых на нее смотрели знакомые голубые глаза. Наконец автоматические двери отрезали её от воплей фанатов.
В зале прощания уже ждали Камуи, Сион и Хацуне, которая поминутно икала, промакивая платком уголки глаз.
«Даже макияж не потёк,» – беззлобно отметила Рин, а потом бросила взгляд на аккуратный гроб из светлого дерева.
Специально приглашенный буддийский священник наскоро прочел молитву, потом собравшиеся сказали несколько слов. Когда работники увезли гроб с телом, Гуми и Мику внезапно обнялись и принялись безудержно рыдать. Рин лишь раздраженно поморщилась. Казалось, что ей вкололи сильное обезболивающее. Глухое безразличие ко всему происходящему стало для нее нормой. Порой ей казалось, что она смотрит на все как бы со стороны, словно бы принадлежа другому миру.
Керамические стенки были еще теплыми, когда Рин вышла из здания.
Толпа фанатов уже рассосалась, должно быть кто-то вызвал стражей порядка. Блондинка облегченно вздохнула, но тут оступилась на обледенелой ступеньке, и урна выскользнула из её пальцев. Звук разбивающегося фарфора стал для нее отрезвляющей пощечиной.
– Что ты натворила?! – высокий голос Хацуне резанул по ушам. – Ты…
Легкий порыв ветра подхватил серый пепел, и Рин с отчаянным криком бросилась на колени.
– Нет, нет, нет, нет…– лихорадочно шептала она, пытаясь собрать теплый прах, но лишь ранила нежные ладони об острые осколки. – Лен… Лен…
Рин в ужасе закрыла лицо руками и истерично зарыдала.
***
На заднем сидении шикарного «Ягуара» пахло кожей и антисептиком. Кайто Сион осторожно обрабатывал глубокие ссадины на её ладонях. На переднем сидении оскорбленно молчала Мику, лишь иногда всхлипывая.
– Вот так, Рин-чан, – Кайто сочувственно улыбнулся. – Я не специалист, но это должно снять боль.
Рин лишь слабо кивнула. Боль от порезов – ничто по сравнению с той, что сейчас разрывала её сердце.
– Долго мы еще будем тут торчать? – проворчала Мику. – В час у меня съемка!
– Не волнуйся, – Кайто вернулся на водительское сидение. – Я просто отвезу Рин-чан кое-куда, а потом и тебя подброшу до павильона. В былые времена Рин непременно спросила бы, куда её везут, но сейчас ей было все равно. За окном медленно падал последний снег этого сезона, но для нее снежинки были серыми.
– Приехали, – Кайто припарковал авто рядом с шикарным итальянским рестораном. – Рин-чан, тебя ждут внутри. Береги себя!
– Спасибо, Кайто-кун, – бесцветным голосом отозвалась Кагамине, и медленно вылезла из автомобиля, ощущая на себе неприязненный взгляд Хацуне.
– У вас заказано? – метрдотель скептически оглядел облаченную в черное девушку.
– Моя фамилия Кагамине…
– Прошу, проходите.
Клиентский зал блистал великолепием и роскошью, но Рин досадливо поморщилась. В детстве она мечтала о том, что будет жить в прекрасном замке со своим принцем, но сейчас от ванильных фантазий разило фальшью и тленом. Вся её жизнь превратилось в пошлую, бессмысленную комедию с трагичным финалом.
Внезапно Рин услышала придушенный вскрик, а потом её заключили в цепкие объятия, обдав навязчивым запахом духов.
– Моя милая! Боже, как же все так обернулось?!
От звука этого голоса у Рин перехватило дыхание, и она подняла взор. В знакомых голубых глазах блестели слезы, а уголки ярко-красных губы дрожали. Рейра Кагамине, собственной персоной.
***
– Я узнала об этом только вчера, – причитала Рейра, сжимая наманикюренными пальцами ладонь дочери. – Мой бедный мальчик, мой милый Лен! Какое несчастье!
Рин с неприязнью наблюдала за фальшивой истерикой матери, старательно игнорируя заинтересованный взгляд сидящего рядом с ней мужчины.
– Рин, дорогая, ну что же ты все молчишь? Если хочешь поплакать, я всегда готова.
– Хватит с меня слез, – холодно произнесла Рин, чувствуя, как в душе закипает холодная ярость. Ей не хотелось выглядеть слабой в глазах этой женщины. – Зачем ты приехала?
– Как это зачем? – в голубых глазах женщины вспыхнуло непонимание. – Твой отец и брат умерли, у тебя больше нет никого, кроме меня.
– Ошибаешься, – Рин с трудом сдерживалась от крика. – У меня нет вообще никого. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Убирайся назад в свою Италию!
В воздухе повисло напряжение. Рейра выглядела так, словно ей залепили пощечину, а её новоиспеченный супруг криво усмехнулся.
– А твоя доченька с характером, – мужчина прищурил черные глаза. – Вся в тебя, mi amore.*
– Да уж, пожалуй, слишком в меня, – фыркнула Лейла, а потом демонстративно ушла в дамскую комнату – припудрить носик.
Рин проводила её враждебным взглядом, а потом неуютно поежилась. Молодой джентльмен лениво смаковал вино, но его пристальные взгляд грозился прожечь в ней дырку.
– В Японии непринято так пялиться, – Кагамине нервно скрестила руки на груди. – Прошу вас, перестаньте.
– Нижайше прошу прощения, синьорина, – произнес он с сильным итальянским акцентом. – Но ваш праведный гнев поистине завораживает. Нас так и не представили друг другу, не так ли? Я – Леонард Руссо.
– Не старайтесь, на меня это не подействует, – с вызовом бросила Рин. – Я не столь наивна, как моя мать.
– О, это я вижу, – вкрадчивый голос итальянца напоминал бархатную поступь леопарда, осторожную и опасную. – Ваш печальный взгляд говорит о том, что вы пережили немало страданий. К сожалению, я не успел познакомиться с вашим братом, но уверен, что он был…
– Перестаньте говорить о Лене! – выпалила Рин, ощущая, как в груди становится тесно.
– Простите, если для вас это так болезненно, – Леонард покорно наклонил голову. – Позвольте предложить вам выпить? Знаете, в Италии молодежь приучают к вину с младых ногтей.
– Я несовершеннолетняя, – Рин напряженно следила за тем, как он наливает светлое вино в сверкающий бокал. – Это нарушение японских законов.
– Как тут все сложно, – сокрушенно покачал головой мужчина. – Но давайте выпьем в память о вашем брате? Неужели вы откажитесь?
Девушка неуверенно закусила губу, понимая, что её берут на слабо.
– Это легкий напиток, – произнес итальянец и отсалютовал ей своим бокалом. – Вы совсем не захмелеете, а вот боль от потери станет чуточку меньше. Смелее, попробуйте.
Рин судорожно вздохнула, и уже поднесла бокал у губам, как в голове прозвучал голос брата: «Пообещай мне, что не будешь пить, пока тебе не стукнет двадцать».
– Нет, – Кагамине поспешно отодвинула бокал. – Не буду.
– Как жаль, – наклонил голову мужчина. – Хотя твое упрямство и хладнокровие восхищает. Я в восторге.
Рин вздрогнула, когда чужие пальцы коснулись её перебинтованной ладони.
– Ты прекрасна, – его черные глаза напоминали кипящую смолу. – Я знаю, что ты ненавидишь Лейлу, и это правильно. Она ужасная мать, за все это время она даже не вспомнила о своих детях. О вашем существовании я узнал лишь, когда пришла весть о смерти твоего брата.
Смуглые пальцы принялись перебирать светлые пряди её волос, пустив по коже неприятный озноб.
– Поехали со мной в Италию, Рин, – прошептал он. – Ты будешь хозяйкой в моем особняке, я обеспечу тебе безбедное существование до конца…
В этот миг Рин схватила нетронутый бокал и выплеснула напиток прямо в холеную физиономию итальянца.
– Figlio di puttana! * – выругался мужчина, и схватил со стола сервировочную салфетку, вытирая лицо. Услужливый официант засуетился рядом с ним.
– Леонард! – вернувшаяся Лейла всплеснула руками. – Милый, что тут произошло?
– Ничего, mi amore, – итальянец уже вернул свою манерность. – Я по неловкости облился вином, ничего страшного.
Рейра подозрительно нахмурилась, и тут её взгляд упал на опустевший бокал, который Рин все еще сжимала в руке.
– Это ты? – ледяным тоном осведомилась женщина, и Рин испуганно вжалась в кресло – в гневе мать очень походила на брата.
– А что, если и так? – огрызнулась Рин, и тут раздался звук хлесткой пощечины.
Официант изумленно вытаращился на разворачивающуюся сцену. Леонард тоже был в шоке.
– Ты совсем отбилась от рук, – спокойно произнесла Лейла. – Ну ничего, в Италии тебе придется научится хорошим манерам. Нравится это тебе или нет, но ты поедешь со мной. Все же я твоя мать, и ты сделаешь как я велю.
– Ты мне больше не мать! – прошипела Рин, и тут же другую щеку обожгло болью. На глазах навернулись гневные слезы.
– Если снова откроешь рот без моего разрешения, – Рейра протянула официанту пустой бокал. – Я отшлепаю тебя не только по щекам.
– Ну и пожалуйста, – прошептала Рин и резко вскочила на ноги. – Только сначала поймай меня!
С этими словами девушка бросилась прочь из ресторана.
– Немедленно сядь на место! – истерично взвизгнула Рейра. – Поймайте её!
Метрдотель и еще парочка официантов бросились за ней, но Рин, ловко петляя между столами, бросилась к выходу. Толкнув по пути сервировочную тележку, она довольно усмехнулась, услышав крики и ругань. Однако на выходе дорогу ей преградил швейцар.
– П-прошу вас, выпустите меня! – задыхаясь выпалила Рин, но тут её запястья сжали стальные пальцы, а носа коснулся тошнотворный микс из парфюма и вина.
– Попалась, bambino*, – прошептал Леонард ей на ухо. – От меня не сбежать.
– Отличная работа, милый, – Лейла больно сдавила подбородок дочери. – Ну, что, будешь еще упрямиться?
Рин мотнула головой, отчаянно лягаясь, но итальянец сильно встряхнул её, так что она едва не прикусила себе язык.
– Сопротивление бесполезно, глупая девчонка, – холодно произнесла Лейла. – Тебе понравится в Милане, а если будешь себя хорошо вести, мы быстро найдем тебе богатого мужа, который обеспечит тебя до конца жизни.
В ответ на это Руссо довольно рассмеялся, и сильнее сжал запястья девушки.
«Нет, – Рин зажмурилась, надеясь, что все происходящее просто дурной сон. – Помоги мне, Лен…»
– Кагамине-сан? – Мейко удивленно оглядела присутствующих. – Что тут произошло?
Рин умоляюще посмотрела на Сакине.
– Ничего страшного, менеджер, – Рейра скорчила страдальческую гримасу. – Бедняжка Рин сама не своя из-за смерти Лена…о боже, мой милый Лен…
И женщина вновь начала ломать комедию, сетуя на жестокую судьбу, но Сакине поспешила её успокоить.
– Рейра-сан, вот как раз об этом я и хотела поговорить, – менеджер скользнула взглядом по разбитому фарфору и испачканному костюму итальянца. – С вами и Рин, вы можете поехать со мной?
– Конечно-конечно, – блондинка опасливо покосилась на любовника. – Милый, я скоро вернусь, а ты пока поезжай в отель, смени костюм, не можешь же ты идти в оперу в таком виде?
***
Токийский час-пик беспощадно отнял у Лейлы целых два часа, и под конец дороги она начала открыто жаловаться.
– Куда мы едем, менеджер? В семь вечера я должна быть в опере, а до этого мне нужно как минимум полчаса на то, чтобы привести себя в порядок!
– Простите, Рейра-сан, может быть вам поехать на метро? – ответила потерявшая терпение Сакине, и блондинка оскорбленно замолчала.
– Мейко-сан, – пасмурно прошептала Рин, рассеяно трогая свою щеку. – И все-таки, куда мы?
– Потерпи, Рин-чан, – внезапно на изможденном лице Мейко мелькнула светлая улыбка. – Осталось немного.
Спустя пятнадцать минут автомобиль уже петлял по восточному району Токио, в итоге остановившись рядом с небольшой частной клиникой.
– Больница? – Рейра скептически оглядела здание. – Зачем мы здесь?
Мейко лишь кивнула на вход, и совсем скоро они сидели в небольшой комнате для ожидания. Менеджер плотно прикрыла дверь, а потом обратила на Кагамине свой взгляд.
– Дело весьма деликатное, поэтому я не могла говорить о нем ни в машине, ни тем более в ресторане, – женщина нервно сцепила руки в замок. – На самом деле, сегодня Рин поучаствовала в грандиозной фальсификации.
В комнате повисла напряженная тишина. Рин во все глаза смотрела на Сакине, до боли сжимая кулаки.
– Что это значит? – взволнованно воскликнула Рейра.
– Ваш сын жив, – просто ответила Мейко, и выдохнула, будто сбросила с себя какой-то груз.
– Мы пустили слух о том, что Лен погиб в автокатастрофе. Это было сделано для того, чтобы он смог пройти курс реабилитации в этой частной клинике.
– Что за глупости?! – возмутилась Рейра. – Сообщить мне о смерти сына, а потом сказать, что вы пошутили?! Как вам не стыдно?!
– Мне совсем не стыдно, – прохладно ответила Сакине. – Даже если Лен восстановится, он уже не сможет вернутся к нормальной жизни, а уж тем более к жизни айдола. Его бы все равно забыли, но предварительно измучили назойливым вниманием. Это могло бы вытащить на свет истинную причину его теперешнего состояния.
– Я вас не понимаю! – Лейла всплеснула руками. – Что еще за истинная причина? Хватит говорить загадками!
Сакине устало вздохнула и взглянула на Рин.
– Вы можете рассказать ей, – девушка едва сдерживала улыбку, ощущая, как сердце радостно колотиться об ребра. – А пока я должна увидеть его!
– Постой-ка, Рин!
– Оставь меня в покое! – рявкнула девушка, и получив одобряющий кивок от Мейко, выскочила в коридор. Задыхаясь от счастья, она затравленно оглянулась, и увидев санитара, лишь с третьего раза внятно спросила у него, где находится нужная палата.
– Вообще-то к нему нельзя, но в виде исключения, – проворчал работник, открывая дверь. – У вас три минуты.
«Запирающиеся палаты?» – пронеслось в голове у Рин, но стоило её увидеть Лена, как все мысли испарились. Он выглядел даже хуже, чем пару дней назад, но теперь рядом не было никакой аппаратуры, кроме капельницы, катетером подключенной к его правой руке.
Не веря в происходящее, Рин приблизилась к кровати, и только сейчас заметила, что его руки и ноги зафиксированы с помощью жестких ремней. Зачем? Что это за больница, черт возьми?!
Кагамине гневно сжала кулаки, а потом решительно взялась за фиксаторы. Освободив его руки, Рин не удержалась и коснулась правой ладони, поглаживая длинные тонкие пальцы с обломанными ногтями.
– Лен, – прошептала она, жмурясь и прижимая ладонь к своей лихорадочно горящей щеке. – С возвращением.
– Я…дома, – послышалось в ответ, и Рин распахнула глаза, чувствуя как его шершавые пальцы привычно стирают слезинку с щеки. Брат смотрел на нее из-под приоткрытых век, слегка улыбаясь ей своей неповторимой кривоватой улыбкой. Его пальцы очертили контур аккуратного ушка. Дыша через раз, она наклонилась к его лицу…
– Ваше время вышло, – послышалось из-за двери, и Рин испуганно подпрыгнула.
– Да-да, я сейчас, – пролепетала она, и нехотя отпустила руку брата. – Прости, мне пора.
– Ты придешь еще? – прохрипел он, слабо сжимая её ладонь.
– Обязательно, – прошептала Рин, не отрывая взгляда, потом вдруг, задушено всхлипнув, прижалась к его сухим губам. Всего на секунду, но даже этого ей хватило, чтобы по спине побежали приятные мурашки, а тело бросило в жар. – До завтра.
