Текст книги "Эйфория (СИ)"

Автор книги: mythstoorfoot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Почему я вынужден отказаться от тебя?

– Мелисса, – пробормотал Джейден.

Он сделал нетвёрдый шаг вперёд, пока его лицо не склонилось близко над её. Она была ниже его меньше, чем на дюйм, давая ему бесподобную возможность взглянуть в сияющие глаза. Норман подумал, что она, возможно, отпрянет, но вместо этого Мелисса продолжила стоять не двигаясь, глядя на него в ответ с умиротворённой уверенностью. Он мог различить каждую её ресничку, каждую крохотную пору на её щеках.

Никогда я не хотел ничего так сильно, как сейчас хочу этого.

Опытные руки потянулись вперёд, чтобы встретиться с её талией. Он наклонил голову и поймал своими губами её губы. На вкус она была чистая амброзия – сладкая и живительная, – и пока божественный аромат одновременно зачаровывал его рот и нос, он сгорал от желания углубить поцелуй. Но он хотел быть нежным, даже считал, что должен это ей. Однако внутри него разъярялся зверь, и теперь, когда плоть встретилась с пылающей плотью, он вырвался из земных оков и прислонил её к стене, жаждая её тела со звериной силой.

Она издала гортанный звук, когда её спина насильно встретилась с твёрдым бетоном. На каждом его месте, которого она касалась – рука, шея, грудь, – оставались мучительные ожоги – жгучие, словно лучи солнца. Отчаянно пытаясь контролировать свой кружащийся разум, она обнаружила себя автоматически отвечающей на его страсть. Она возвращала его желание со своим собственным вожделением, проскальзывая языком в его рот, обхватывая его плечи. Его запах – мускуса и ещё невыветрившихся ванильных ноток вина – безудержно окутывал её.

Трепещущие ресницы Мелиссы щекотали кожу его щёк. Одной ладонью он держал её затылок, притягивая её ближе, другой – впивался в эластичную ткань её предплечья, испытывая необходимость в том, чтобы поглотить её целиком. Она стала вырываться, пытаясь освободить свой рот: как только их губы разомкнулись, Донахью прижалась к его торсу, прерывисто дыша, её сердце билось с сумасшедшей скоростью.

Хотя руки Нормана обнимали её за плечи, а ощущение безопасности поражало, она знала в глубине души, что ей необходимо уйти как можно скорее. Мелисса высвободилась из сплетения их тел. Джейден упёрся руками в стену и тяжело вздохнул, охваченный смятением и неспособный говорить.

– Мне жаль, – произнесла молодая женщина в полтона, выскальзывая через дверь.

Она побежала к лифту, прежде чем он смог погнаться за ней. Она знала, что это не честно и болезнетворно, но другого выхода не было. Когда достигла первого этажа и позвонила в такси, её голова кружилась.

Во что ты на этот раз вляпалась? Похоже, неприятности преследуют тебя, Мелисса, не так ли? О, Господи! О, Господи… из всех людей в Бюро, в Вашингтоне, в мире тебе нужно было захотеть его. Ты совсем забыла, зачем тебя сюда направили? Необходимость делать свою работу ничего для тебя не значит? Ты потеряла своё достоинство?

Вскоре она ступила в такси. С нетерпением машина помчалась в неестественную дымку, везя свой огорчённый груз, пока не исчезла, как ещё одна жёлтая точка, мерцающая среди бесчисленного множества других на фоне бесконечной перспективы столицы.

========== Глава 7. Депрессия ==========

Суббота, 15:20

– УРС, запись: Текущее место жительства Кристофера Эббота – Массачусетс Авеню Норзвест, 1010.

Агент Джейден стоял в центре пустого коридора, лицом к двери, выкрашенной в мерзкий грязно-белый оттенок. Конкретнее, это была входная дверь, ведущая в квартиру мистера Эббота. Норман бросил беглый взгляд в оба конца коридора. Клонясь вперёд, он повернул дверную ручку и почувствовал, как механизм поддался под его пальцами. Дверь со скрипом открылась: она была не заперта, опрометчиво забытая, точно также, какой была оставлена днём ранее.

Молодой человек после первого же быстрого взгляда мог сказать, что офицер полиции, дежуривший снаружи здания, вёл своё наблюдение исправно. Эббот ещё не возвращался в квартиру. Всё лежало недвижно, замерев там, где было брошено менее, чем двадцатью четырьмя часами ранее, как будто комната не осмеливалась шелохнуться за прошедшее время: чёрная пепельница осталась перевёрнутой вверх дном на полу, её содержимое валялось в бесцеремонном беспорядке, а окно по-прежнему было широко открыто.

– Похоже, квартира была нетронута приблизительно с семи вечера вчерашнего дня. Эббот временно забросил своё недвижимое имущество.

Когда сегодняшняя дата промелькнула в углу интерфейса УРС, Норман не смог не обратить внимание на то, что была суббота. Ему не требовалось находиться здесь в субботу. Бюро обычно не ждало, что его агенты будут работать в выходные, если дело в самом деле не было вопросом жизни и смерти: другими словами, ситуацией с Мастером Оригами.

И всё же я здесь.

Он захлопнул дверь и пересёк комнату, чтобы закрыть окно. Бархатный ветер легко коснулся его лица, а затем исчез, когда рама со стеклом была насильно опущена.

Повернувшись лицом к квартире, он поднёс руку в перчатке ко всеведущим очкам. Минувшей ночью шел дождь, и Норману это вспомнилось, когда он поправил линзы на переносице, ощущая задержавшийся влажный, сырой аромат, способный проникать равно как через стены, так и через полы. Моросило не так уж и долго: едва забрызгало всеигнорирующие здания Вашингтона, оставив плотную вуаль облаков, давящую на город также зловеще, как и прежде, или, возможно, даже сильнее. Это было предостережением о грядущем.

Джейден сжал и разжал ладонь, наблюдая за футуристичным бирюзовым импульсом, когда тот пронёсся по окружающей области, а затем безобидно рассеялся в воздухе. Без малейшего промедления материализовалось несколько виртуальных ярлыков, окружающих особые отмеченные метки, взывающие к его вниманию.

Первый из этих индикаторов был на окне, отображая три обнаруженных отпечатка Эббота, Нормана и Мелиссы: все сбитые в кучу на прозрачной поверхности. Другой ярлык указывал на отпечатки Эббота на пепельнице, а также предполагал, что мелкая трещина указывала на столкновение с другим объектом на высокой скорости.

Сообщи мне о чём-то, чего я не знаю.

Агент Джейден посмотрел на свою правую лодыжку. Ушибленный сустав был полон решимости нарушить его сон прошлой ночью, но сегодня, казалось, вёл себя лучше. Он прекратил ныть, и лишь когда Норман сильно наступал на ногу возникала боль. Теперь он был способен ходить не более, чем с лёгкой хромотой.

Джейден быстро прошёл мимо вращающихся маркеров. На маленьком пространстве было много меток УРС, и он понимал, что большинство из них будут идентифицировать превалирующий набор отпечатков пальцев Эббота. Тем не менее он кратко рассмотрел каждый по очереди.

Чёрта с два я упущу хоть какую-то деталь потенциального доказательства.

С того момента, как вчера их единственная зацепка с лёгкостью вывернулась из их хватки, он знал, что вещи стремительно выходили из под контроля: ему пришлось встать у руля ситуации. Он поклялся, что на следующий день вернётся в квартиру Эббота на Массачусетс Авеню, чтобы раздобыть нечто – что угодно, – что позволило бы им продолжить расследование.

Джейден хотел быть злым на агента Донахью за то, что та позволила Эбботу уйти. Он в самом деле всей душой хотел рассердиться, чтобы у него было что-то, что он мог бы направить на неё: более приемлемое для публичного демонстрирования чем то, что он чувствовал на самом деле.

Но он не мог быть злым – не тогда, когда она была тем единственным человеком, который занимался изучением и планированием, наведением справок, продвижением дела вперёд и ещё находил время тащить за собой его, пока он кис из-за своих собственных жалких проблем. Он скорее чувствовал себя пристыженным, чем как-то ещё.

Пора расставить всё по своим местам.

И другие – более мощные – инциденты влияли на его эмоции.

Он вспомнил… тепло, лучистый жар. Сладкий аромат проникал в самое его сердце. Эластичная кожа, прижимающаяся к нему, и совершенно по-особенному возвращающая его голод.

Мелисса покинула его квартиру прошлым вечером словно мимолётное видение: возвышенное и неуловимое. Потребовалось лишь несколько минут, чтобы Джейден осознал, какую колоссальную, неисправимую ошибку он совершил. Сбитый с толку, он уставился в даль, хватая ртом воздух, словно рыба.

Это что, случилось?

Вызванные вином безрассудство и вожделение заставили его проигнорировать стены, что он с таким трудом возводил, уступая пахтанью в груди и в процессе пожертвовав всеми расцветающими между ними двумя дружескими отношениями. И ради чего – поцелуя?

Одного глупого, торопливого, неуместного и непонятного поцелуя.

Любое уважение, которое она, возможно, испытывала к нему, за ночь исчезло бы точно также, как и она сама накануне. Не удивительно, что она с отвращением сбежала. Он потянулся к золотому древу жизни, жадно оборвал созревающие на нём блестящие, покрытые позолотой фрукты и пировал под ним до тех пор, пока сладкий нектар не побежал вниз по его челюсти. Он всё разрушил.

Мысли Нормана вновь вернулись в настоящее, когда УРС определило на книжной полке, сконструированной из дешёвой ламинированной доски, ещё одну серию отпечатков пальцев, принадлежащих Кристоферу Эбботу. Он заставил себя вынырнуть из бассейна саможаления на достаточно долгий срок, которого хватило, чтобы внимательно изучить предмет мебели, втиснутый в угол комнаты, сбоку от телевизора. Данные, как и ожидалось, не сообщили ему ничего нового.

Бросая любопытный взгляд на книги, стоящие на полке, Джейден увидел, что большинство из них было о путешествиях и истории, в твёрдой обложке.

Странно.

Эббот определённо был больше, чем просто очередным стереотипным преступником.

Зевок вырвался изо рта мужчины, когда он шёл в кухню. Излучив очередное электромагнитное гало, чтобы то просканировало комнату, он увидел, что хотя она и была местом, где царил порядок, с продуктами, набитыми в холодильник, и сухими припасами в шкафчиках, УРС отметило крошечные следы пролитой пищи на столешницах и полу. Следующая круглая метка указывала на прикреплённый к микроволновке смятый листок со списком продуктов. Он даже проверил мусорное ведро, но очевидно, оно было не так давно опустошено. Проглядывая информацию, он вновь погрузился в унылую апатию: ничего полезного в ней не было.

Когда всё пошло не так?

Это был визит к Келлену – письмо от Рейни, – и тогда сам мир сорвался с петель и захлопнул его в ловушке летаргической рутины.

Нет, глянь дальше. Ты знаешь, есть что-то большее.

Норман попробовал вернуться мыслями в прошлое. Будучи молодым профайлером ФБР, он был неудержим и несравненен, его распирало от рвения, почти граничащего с одержимостью. Он чувствовал, что занимается чем-то важным.

Господи, я действительно верил в то, что делаю мир лучшим местом.

Каждый день, что Норман усердно работал, его внутреннему взору виделось, что он становился безопаснее, будто всё человечество делало маленькие, нерешительные шажки к свету.

Но само собой, тогда, покуда ему шёл третий десяток, он был молодым человеком. Теперь, в возрасте тридцати трёх, Норман уже миновал период своего расцвета со спешкой человека, не осознающего , что он оставляет позади. Он больше не был ловким и проворным: когда он скинул шелуху своей юности, тот мальчишка превратился в кого-то немного иного, более изнурённого.

Он прекрасно понимал, что в какой-то момент что-то пошло не так. Может быть, это была просто тоска от того, что он становился старше, или от наблюдения за тем, как здоровое тело мало-помалу едва заметно увядает, или из-за того, что он столько раз скрёбся так близко от смерти, что не мог не осознавать свою собственную хрупкую смертность. Может быть, потеря невинности души и наивности – опыт, который каждый тащит на себе в течении долгих средних лет; может быть, это были те самые вещи, из-за которых мир исчерпал свой блеск. Или, возможно, это было что-то ещё.

Всё началось, вдруг ясно осознал агент, с бездушного истощающего голубого в его жизни. Часто говорят, что дождь голубой, но в действительности, Норман знал, он серый и безжалостный. УРС было имитацией голубого: синтетический цветовой обман, состоящий из электромагнитных волн и нанобайтов. А триптокаин был настолько насыщенно кобальтовым, что агент постоянно держал пузырёк надёжно спрятанным в кармане.

Он терял свой путь. Время непрестанно бежало вперёд, и он больше не был изумительным профайлером минувших годов. Истина становилась всё большей загадкой для него: дела, которые он мог раскрыть с лёгкостью несколько лет назад, теперь требовали больше умозатрат, больше времени, больше его самого. Он почти ощущал опустошенность от числа эмоциональных усилий, которые начинала требовать его работа.

Расследование дела Мастера Оригами было предостерегающим сигналом бедствия, распознавание которого он провалил. Это было более двух месяцев назад, с более чем достаточным количеством времени для обдумывания, и всё же он по-прежнему был неспособен увидеть свет. Вполне вероятно, что он даже не мог собраться с духом для того, чтобы задуматься о произошедшем.

Хотя опасности самой по себе было достаточно, безрассудное злоупотребление Джейденом как УРС, так и триптокаином усиливали риск, связанный с этим взрывоопасным делом, во сто крат.

Но чёрт, они были нужны мне!

Как иначе он мог целенаправленно продолжать действовать, прорываясь сквозь дождь и ветер, полицейское дерьмо и трупы, что всюду наблюдал.

Филадельфия была адской бездной для Нормана. Он никогда не хотел вернуться в это дьявольское место. Не единожды он был уверен, что это наконец завершилось; что его удача окончательно иссякла; что он умрёт одиноким, анонимным агентом, утрата которого никого не опечалит, что его запомнят лишь хладнокровные летописи ФБР; и всё же небольшая искра фортуны осталась, ибо каждый раз его выхватывало из манящей пасти бездны.

Норман схватил убийцу. Настолько опьянённый коктейлем из наркотиков и виртуальной реальности, он даже не понял, как это случилось: каким-то поразительным образом в последний момент всё прошло гладко. Профайлер был наречён чёртовым героем. Были блестящие интервью и фальшивые пятнадцать минут славы. Но это была пустая победа – пустая и хладная. Мальчик был спасён от судьбы худшей, чем смерть, когда ты тонешь, захлёбываешься и знаешь, что страдаешь из-за того, что твой отец недостаточно тебя любил, лишь за тем, чтобы этот же готовый к самопожертвованию отец умер от рук твоего похитителя.

Вот же грёбаный ублюдок.

Это по-прежнему заставляло Джейдена желать разгромить ситуацию: абсолютно жестокую, чрезвычайно несправедливую.

Ни один ребёнок не заслуживает этого.

А после того, как таблоиды потеряли свой интерес и упаковали чемоданы, он всё ещё продолжал думать, стоило ли того что-то из этого? Имело ли значение, что жизнь Шона Марса теперь вне опасности, когда она навечно будет омрачена убийством его отца? Как будто в конце концов Норман не мог сохранить жизни им обоим.

Гора грёбаных ошибок.

Молодой человек пытался убедить себя, что сделал всё возможное, но его полные мольбы слова не были никем услышаны. Это была его вина. Всё всегда было его виной.

Каким был ответ? Что послужило причиной его падения с небес? Норман запутался. Были подсказки: всегда были подсказки. Но он не желал их замечать.

Части головоломки лежат перед тобой. Почему бы тебе не собрать их в одно целое? Нет. Бритва Оккамы не всегда права. Жизнь, чёрт побери, куда более сложнее этого.

Он вечно по спирали опускался вниз. Не имело значения, как быстро или медленно он шёл, двигался ли он со скоростью света или же был заморожен на месте, потому что он добрался бы до туда в один день и знал, что пункт его назначения никогда не изменится. Так что он принимал больше триптокаина, когда тот взывал к нему, и был иронично равнодушен касательно использования УРС, вопреки всему постоянно хватаясь за ветки, пытаясь удержаться, или за выступы, чтобы прервать своё грешное падение.

Мой мир разлетелся на осколки, когда я открыл запретную коробку и взял очки с тубой. Меня тащат в мою могилу и к моему року, а я не увижу этого, не остановлю этого: я уже так глубоко, что забыл о свете солнца – знаю лишь тени, что так крепко вцепились когтями в мою кожу, что стирают мой разум.

Не осознав как, агент обнаружил себя около единственной спальни в квартире. Она была скромной и тесной, едва достаточно большой для того, чтобы передвигаться в ней. УРС не откопало ничего, даже отдалённо равного находкам в гостиной и кухне.

Единственная кровать была расположена параллельно окну. Перед ним трепетали (в результате какого-то иного, необнаруженного сквозняка) тонкие, полупрозрачные занавески: их мирные колыхания были единственным движением во всей покинутой квартире. Каким-то тривиальным образом волнение обеспокоило Нормана. Он испустил другой магнетический импульс из своей перчатки, охотясь за информацией – информацией о том, кем Эббот был обманом вовлечён в помощь в доках, либо куда он теперь сбежал. Подошло бы что угодно: записка, штраф за парковку, квитанция. Но ничего не было.

Господи Иисусе… ничего, ничего! Почему эта квартира такая чертовски чистая?

Он импульсивно ринулся мимо кровати к шкафу и рывком распахнув его принялся перерывать рубашки и брюки, висящие внутри, пока они не были свалены в кучу на полу, но обнаружил лишь слабые следы ДНК в виде пота на нейлоновых воротниках.

Его работой было развеивать тень, находить застаревшую грязь, которая непременно скапливалась под ногтями пальцев всех, неважно как усердно их драили, но здесь икать было нечего. В прикроватных ящиках – ничего, за исключением старой ручки. В ванной комнате – лишь бритва и зубная щётка. Ещё отпечатки пальцев. Не было и следа счетов, свидетельств о рождении или чего либо ещё, что нормальный человек может где-нибудь хранить. Норман никогда прежде не видел дом нарушителя закона таким скрупулёзно опрятным. И всё же ему удалось заставить его двигаться дальше, потому что было что-то в грязи под водой с мылом, в стенах, покрытых никотиновыми пятнами – притаившаяся подсказка о сигаретном дыме – и в обыденной, смутно отдающей плесенью мебели. Квартира напоминала гостиничный номер: наскоро вычищенный, с насильно приданным видом стерильности, но, если копнуть глубже, неспособный поколебать извечное ощущение грязноты. Где бы ни были секреты этого мужчины – они были не здесь. С агента было достаточно.

Я обыскал всю проклятую квартиру. Свою часть я выполнил.

Таковым был вывод: Эббот окончательно исчез, и всё, что он теперь мог сделать, – ждать и молиться о возвращении беглеца на Массачусетс Авеню. И вновь их расследование иссякло, словно река, иссушенная полуденным зноем.

– Что поделать, – произнёс Норман утомлённо, когда потащился обратно ко входной двери. Он был в слишком плохом расположении духа, чтобы возвращаться сегодня в офис. Может быть, в какой-то момент за время прошедших нескольких дней он упустил некие улики, которые казались вероятными, принимая во внимание его неподконтрольное состояние разума, или же дело нуждалось в пересмотре под другим углом, что вплоть до настоящего момента не приходило ему в голову: как бы там ни было, сейчас пора было отправляться домой. Молодой человек неохотно признал, что больше ничего не мог сделать, для начала не выспавшись хорошенько и не попытавшись проветрить свои мозги. Уходя, он закрыл дверь квартиры.

Джейден покинул здание и направился к машине, несмотря на то, что его ноги казались ему бетонными. Было четыре часа, но покрытые грозовыми тучами небеса душили город, вынуждая садистский мрак быть таким абсолютным, что Норман почти верил в то, что пока он был внутри дома, ночь по ошибке опустилась на землю. Фонари уличного освещения уже зажглись: они создавали правильной сферической формы лужи из бронзы в тусклом окружении, подобно бледным репликам настоящего солнца.

Он поехал домой, пытаясь не признавать наличия в кармане своей куртки клокочущего пузырька с наркотиком. Молодой человек оставил машину на парковке снаружи жилого здания и направился внутрь, шоркая ногами и уставившись глазами в пол. Он хотел лишь улечься и пить до тех пор, пока не заснёт, но было похоже, что судьба припасла для него кое-что другое. В то время, как он приближался к двери своей студии, его взгляд сфокусировался на квадратном листе, расположенном почти под дверью.

Норман прочистил горло. Огляделся. Он присел на корточки, чтобы взять предмет, и удерживая его в согнутой руке, пока отыскивал ключи, понял, что это пакет, завёрнутый в дешёвую коричневую упаковочную бумагу. Войдя в тёмное убежище, коим был его дом, он закрыл дверь и включил слепящее освещение.

С небольшой тревогой, ключи были брошены и загремели от столкновения со стеклянной поверхностью. Джейден был занят тем, что глазами и руками исследовал прочную упаковку.

Его имя было напечатано на одной стороне, судя по буквам, на пишущей машинке, но помимо этого он не мог различить других опознавательных знаков. Обратного адреса не было. Это был маленький предмет с размерами, возможно соответствующими толстой, слегка деформированной книге. Норман знал достаточно о подозрительных посылках, чтобы быть настороже.

Должен ли я её открывать?

Вот когда он увидел это: единственное слово «Рейни», расположенное в самом нижнем углу.

Молодой человек испытал испуг столь великий, что это было сродни жизни, вышибленной из него, сам страх от чего проявился в виде конвульсии в его брюшной полости.

Хватит, хватит!

Больше суток он жил как недочеловек, увядая под бременем пропаганды, на которую он повёлся, а теперь источник его тревоги, его болезненного чувства неполноценности нашёл для себя второй выход. Это было словно предзнаменование мерзкого и презренного божества, никогда не просящего о поклонении.

Гибкие, длинные пальцы стали разрывать коричневую упаковку ещё до того, как он осознанно принял решение открыть пакет. Бумага соскользнула со своего содержимого и упала на пол.

Нет… это должно быть ложью. Это не может происходить.

Извлечённое было компактной, легковесной, с матовой поверхностью чёрной коробкой, которую Норман верно классифицировал как низкобюджетный портативный DVD-плеер модели, которая могла быть куплена за пятьдесят долларов или меньше. На электронном гаджете скотчем была закреплена заметка, также напечатанная особым шрифтом, характерным для пишущих машинок.

Норман,

Я обещал связаться с тобой во второй раз, и теперь ты увидишь то, что я обещал предоставить. Прости меня за то, что я так навязчив и оставляю это устройство коммуникации у твоего дома, однако, так как сейчас выходные, полагаю, что более благоразумно транспортировать моё послание непосредственно к твоей квартире.

Искренне надеюсь, что с моего последнего письма прошло достаточно времени, чтобы ты успел поразмыслить над обвинениями, которые я обнаружил. Поверь мне, чем больше ты думаешь о сказанных мною вещах (и, разумеется, увидевши моё доказательство), тем больше ты будешь приходить к пониманию того, что они валидны. Не завидую тебе, ибо ты теперь, должно быть, воспринимаешь реальность куда более ужасающей, чем когда-либо мог представить, но тем не менее я верю, что у тебя хватит сил совладать с этим.

Прежде чем увидишь то, что я хотел бы, чтобы ты увидел, скажу следующее: надеюсь, ты не возненавидишь меня за то, что я стал гонцом с плохими вестями. Доказательство, что я должен показать, – критично, может привести к серьёзным последствиям, но оно сообщает о неприятной истине. Призываю тебя смотреть его с осмотрительностью и стоицизмом. И опять же, убедись, что единственные глаза, что увидят следующее, – твои.

Приложенный предмет – это DVD-плеер, который, не сомневаюсь, ты уже распаковал. Устройство полностью заряжено, и наушники не требуются. Включи прибор, нажми кнопку воспроизведения, и вставленный диск DVD должен начать проигрываться незамедлительно.

Помни о том, что я говорил ранее: не только о природе УРС и триптокаина, но также и об опасности, с которой оба эти предмета связанны. Пожалуйста, измельчи, сожги или как-то иначе уничтожь диск и эту заметку, как только ознакомишься с их содержимым.

Я вновь свяжусь с тобой,

Рейни!

Трясясь и вздрагивая, он попытался усмирить сейсмические толчки в своей груди. Мечась между логикой и чувствами, он потянулся к объекту, поднимая крышку так, чтобы небольшой экран был виден; найдя кнопку питания, переместил её в позицию «включено». Монитор на несколько секунд зажужжал. Норман невротически отсчитывал секунды под свои вдохи, его глаза, подобные сырым болотам, были способны утопить в себе человека, и когда он дошёл до семи DVD заиграло.

Джейден наклонился вперёд. На дисплее было двое мужчин средних лет, невдалеке от камеры; глянцевая деревянная плоскость закрывала нижнюю часть экрана, как если бы что бы ни снимало их, оно было размещено на столе. Полоска стекла с одной из сторон намекала на полупрозрачный предмет (возможно, кувшин с водой), служащий маскировкой. Становилось ясно, что мужчины находились в каком-то пустом конференц-зале. Один из них только что вошёл в комнату, так как он усаживался в офисное кресло, когда диск запустился. Стандартная пометка на видеозаписи снизу отображала дату: «23 января 2011» – примерно один год назад.

– … никто не помешает, – произнёс мужчина справа. Норман всмотрелся лучше, пытаясь разобрать черты его лица.

Теперь заговорил второй мужчина, поправляя галстук кряжистыми руками. Звук был немного мутным, но раскатистые, резонирующие голоса звучали разборчиво.

– Превосходно. Ты принёс прототип?

Кивок – всё, что было необходимо в знак подтверждения. Первый мужчина извлёк нечто откуда-то, что не попадало в поле зрения камеры, и когда он повернулся, чтобы показать это своему коллеге, его лицо оказалось прямо напротив объектива.

Боже, я знаю его!

Джейден мог различить тонкое и напряженное лицо, поджатые губы и очки, делающие их обладателя похожим на сову. Это был скользкий Себастиан Хайд, большинству в ФБР известный как исполнительный помощник директора Хайд, глава отдела науки и техники ФБР.

– Это модель номер 2.3, – произнёс помощник. Он держал пару солнцезащитных очков в своих руках, хватая их так, как кто-нибудь мог бы держать младенца или драгоценный камень. Они выглядели внушительно и, как показалось Норману, были слишком громоздкими, чтобы их можно было носить. – По-прежнему довольно большие, но мы постоянно уменьшаем размер. Надеемся, что в течении нескольких месяцев они станут достаточно малы, чтобы их можно было с комфортом экипировать.

Мужчина слева подвинулся на стуле и протянул руку вперёд, чтобы взять очки. Хайд неохотно отдал их. Что-то неслышно бормоча, крупный мужчина повернул устройство, словно изучая его, высматривая все изъяны и неровности, идущие рука об руку с сырой технологией, позволяя камере выхватить начертанные на нём буквы со всем хорошо знакомым акронимом УРС. Молодой агент, нос которого постепенно пододвигался к экрану всё ближе и ближе, почувствовал, как свинцовый груз опустился внутри него.

Норман разгадал личность второго мужчины. Им был никто иной, как Грегори Уэллс – исполнительный помощник директора, возглавляющий отдел кадров ФБР. Крепкого телосложения джентльмен, руководящий своим департаментом по принципу силы и равенства, он решительно наказывал сотрудников агентства за малейшую оплошность, но также быстро награждал их за альтруистические порывы.

Два исполнительных помощника директора Бюро разговаривают друг с другом?

Едва ли это было редким явлением, но наблюдаемая Норманом встреча заставила его сердце похолодеть.

Сейчас говорил Уэллс, и его зычный голос с эхом раздавался из встроенных колонок DVD-плеера.

– Очень хорошо. А виртуальные возможности?

– Превосходно! С надлежащей вычислительной мощностью мы можем создавать визуальное окружение примерно в сто мегапикселей на угловую минуту. Шумы меньше: в данный момент мы скапливаем библиотеку высококачественных звуков. Мы используем комбинацию дополненной и виртуальной реальностей по мере необходимости, чтобы синтезировать как нереальные объекты, взаимодействующие с реальной средой, так и…

– Проще, Хайд. Ты знаешь, что я не понимаю и половины из той чертовщины, о которой ты говоришь.

Мужчина в очках ухмыльнулся, а затем наклонился ближе к центру стола.

– Мы приближаемся к воссозданию настоящих визуальных и слуховых способностей человеческого мозга.

Его коллеге потребовалась секунда на то, чтобы переварить информацию.

– Так в конечном счёте будет невозможным различить реальный мир и мир в очках?

– Теоретически, да: в конечном итоге мы должны достичь точки, в которой реальность УРС будет столь же детализирована, как и наша собственная.

Грегори Уэллс тихонько присвистнул.

– И у этих штук будет доступ к базе данных Бюро?

– В этот самый момент, пока мы разговариваем, данная функция встраивается. У агентов будет возможность получать почти любой из основных файлов, и конечно, новые данные добавляются каждый день. Нечто, что может относиться к ним, будет доступно по их отпечаткам пальцев. Вкупе со способностью сканировать места преступлений, эффективность в ФБР по нашим оценкам может быть улучшена до семи процентов включительно.

– Что насчёт физических результатов? Как сильно устройство вызывает зависимость?

– Ранние отчёты в порядке, – произнёс Хайд. – Присутствуют побочные эффекты, включающие мигрени, нервные тики, носовые кровотечения, утомление. Мы ожидаем, что вскоре всплывут галлюцинации. Сверхъестественная природа виртуальной реальности подразумевает, что пользователи страстно желают продолжать использование.

– А… а лекарство?

Хайд кивнул, очевидно понимая вопрос.

– Лекарство – наркотик, способный сократить уровень боли и полностью свести к нулю негативные эффекты УРС. Мы не получали иных результатов тестов, кроме успешных. Как и планировалось, тяжкий абстинентный синдром также появляется, если вещество не принимается регулярно.

– Так что им будет необходимо использовать как очки, так и лекарство, чтобы оставаться здоровыми.

– Да, именно.

Казалось, это весьма понравилось Уэллсу. Он улыбнулся, издав шум, будто не зная посмеяться или заговорить, и положил мрачные чёрные очки на стол так. что они оказались лицом к камере, пристально глядя в линзы, сверля душу Нормана.

Хайд засмеялся. Это был хриплый, гортанный звук.

– Наконец это происходит, Грегори. Думаю, твоя армия суперагентов быстро становится действительностью.

– Я хочу начать дистрибуцию как можно скорее, – Уэллса переполняло рвение. – Как думаешь, насколько быстро…?

Видео резко прекратилось. Когда изображение затухло, этот реверберирующий голос умолк, а на мониторе вновь появилась тонкая ониксовая плёнка всем, что Джейден мог видеть, был призрак его собственного отражения с широко открытыми глазами.