Текст книги "Эйфория (СИ)"

Автор книги: mythstoorfoot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

А затем застыл. Он поднял глаза, а в нескольких футах от него – на неё сквозь лиственный узор падал под углом свет, волосы рассыпались по плечам, две пуговицы на рубашке были не застёгнуты – стояла агент Донахью.

Она пристально смотрела на него.

Он моргнул. Она исчезла. Он огляделся, немного растеряно, но лес был всё тем же. Он что-то нашёптывал своим успокаивающим шелестом.

Соберись, Норман.

На этот раз он попытал счастья с поверхностью стола. На ней было свалено несколько стопок файлов, и взмахом кисти он просканировал их. Он знал, что искал, – адреса. Обычно они хранились в одном месте, но с адресами проживания сотрудников ФБР, особенно тех, что были вверху пищевой цепочки, было немного сложнее. Но добыть их возможно. Просто понадобится немного изворотливости.

Тянущим движением руки, отличным от движения перемешивания колоды карт, Норман разворачивал файлы вверх и вниз. Он наклонялся ближе, вглядывался в каждый по очереди, просматривая их со скоростью, которая могла бы показаться стороннему наблюдателю головокружительной.

Джейден мог ощущать классическое покалывание, поднимающееся по его позвоночнику. Он мог чувствовать, что его глаза слезились. Он действовал также быстро, как всегда, но УРС влияло на него быстрее, чем когда-либо прежде. Он знал, что когда поднимет глаза, лес будет темнее, гуще, а ветра будут подхватывать опавшие листья.

А информация, которую он разыскивал, ускользала от него.

Он поднял глаза. Прямо перед ним стояла Мелисса.

Он кинулся вперёд, чтобы ухватиться за стол, стул качался под ним. Она была так близко, что он мог коснуться её, если бы протянул руку, её глаза были словно жжёный сахар, а волосы развевались у её лица, в то время как лес стал тусклым и неистовым.

Норман был так напуган, что не мог пошевелиться. Не мог моргнуть. Но когда он уже больше не мог держать глаза открытыми, то всё же моргнул, и она снова исчезла.

Он повернулся. Её не было за ним. Её не было нигде. Деревья гнулись от ветра, стеная неразборчивые угрозы.

Небо становилось серее. Так как он и предполагал.

У Нормана и прежде были галлюцинации в УРС, но никогда таких скверных. Никогда таких реальных, никогда таких живых и никогда таких сумбурных. Он попытался проглотить глубокий вдох. Он не мог сдаться сейчас. Кроме того Мелисса – реально живущая и дышащая Мелисса в самом что ни на есть всамделишном мире – вытащит его, если ситуация станет слишком паршивой.

Холодный пот впитывался в его воротник. Он снова сел, его ноги дрожали.

Далее он открыл ящики с другой своей стороны. Он знал – тем, что он искал, был адрес, какое-то место в котором он мог кого-то найти. Кого-то важного. Все волосы на шее встали дыбом. Он перескакивал с файла на файл, по алфавиту имён. Какую букву он искал?

Медленно, словно информация плыла к нему откуда-то издалека, она возникла: «У».

Уоррен. Заместитель директора ФБР.

Имя в ответ пристально смотрело на него с файла в его руке.

Неужто…

И всё же оно там было: такое же ясное, как темнеющий вокруг него день.

Я нашёл тебя, ублюдок.

Щелчком он открыл файл. Внутри было лишь частично заполненное досье, включающее должность, контактные данные… и адрес. Норман выдохнул. Затем он запомнил эти три аккуратные строчки.

Будь его разум в лучшем состоянии, возможно, он бы обратил внимание на то, как легко и быстро он нашёл этот конкретный адрес. Возможно, ему на ум пришло бы нужное слово: «ловушка».

Но оно не пришло, потому что он был в том состоянии, в котором был.

Вместо этого, на гребне надежды, он закрыл файл с твёрдостью окончательного решения, которое ни при каких условиях не может остаться незавершённым. Он аккуратно положил его обратно в ящик.

Норман поднял глаза.

Она была там, прямо перед его лицом, лишь в нескольких дюймах от него. Её глаза пылали гневом. Он мог чувствовать её холодные руки на своих плечах, и они лежали на них тяжёлые, как свинец. Ему захотелось крикнуть, но внезапно воздух исчез из его глотки, а мир обратился в кружащийся вихрь. Вокруг неё ветви хлестали воздух, швыряли листья; его втянуло, он падал в воронку и её глаза.

На долгое мгновение ему вообразилось, что это было всем тем, из чего состояла его жизнь: длинные, мрачные коридоры из ветвей, что сужаясь принуждали его идти по единственному, тёмному пути, тянущемуся в бесконечность как запутанный зеркальный лабиринт. Он почувствовал, что ноги заскользили под ним. Он был яро зажжён перспективой, он не желал ничего, кроме как уступить пресной определённости.

Норман согнулся на стуле. Мелисса попыталась удержать его руками.

– Норман, – произнесла она. – Норман, – она надеялась, что ей удалось скрыть страх в своём голосе.

Но он обмяк. Она высвободила правую руку, схватила с его лица очки и бросила их на пол. Она потрясла его, но он мёртвым грузом висел на её руках.

– Норман! – позвала она.

Она положила холодную руку ему на лоб. Он горел, как будто его мозг переутомился.

Инстинктивно она прижала губы к его виску, как сделала это ранее, но теперь с большим отчаянием, с чувством, что больше ничего она и не могла сделать – словно поцелуй, который ты даришь умершему близкому.

С секунду он был недвижим, словно труп.

Затем он вдохнул так резко, что едва не вывалился из рук Мелиссы.

Его дыхание было поверхностным, глаза – налиты кровью. Его всего трясло. Одна красная лента сочилась из его носа.

Но слава Богу, его глаза были открыты. Его глаза были открыты.

– Адрес. Джорджтаун, – выдохнул он, дрожа в её руках. – Он у меня.

========== Глава 15. Сожаление ==========

Вторник, 20:47

Гравий на подъездной дорожке захрустел под колёсами автомобиля. Высоко вверху луна прорезалась словно саван сквозь просвет в тучах.

3307 Кью Стрит Норзвест.

Адрес был скрупулёзно продиктован Мелиссе, а затем скрупулёзно введён в GPS. Дом заместителя директора ФБР.

Тем временем в машине Норман пытался притвориться, что он уже отошёл от побочных эффектов УРС. Его глаза болели, но по крайней мере казалось, что его мигрень ослабла. Поездка на автомобиле прошла в тумане. Ему была нужна светлая голова для того, что последует дальше.

Выглядывая из окна, он изучал смутное очертание дома перед ними. Здание было впечатляющим, но не таким впечатляющим, как он ожидал. Не было ни грандиозного сада, ни ворот, ни очевидных проявлений власти или безопасности.

Просто высокое, узкое здание с тремя ступеньками, ведущими к большой, внушительной двойной двери с матовыми стёклами.

Норман сделал глубокий вдох и потёр глаза ещё один последний раз. Он собрался открыть боковую дверь, но был остановлен рукой на его плече.

– Погоди, Норман, – сказала Мелисса. Он развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с ней. Его пронзил взгляд её глаз, полный странной неохоты, словно у человека, случайно увидевшего смятую после аварии машину на обочине шоссе. – Ты уверен насчёт этого?

Он почувствовал, как весь воздух стремительно покинул его лёгкие, когда он без колебаний провалился в её глаза. В свете луны он мог различить янтарные крапинки, сверкающие в них, излучающие нечто напоминающее разочарование, боль, беспокойство или что-то ещё, скрытое глубже в них.

Он боялся, что она задаст этот вопрос.

Потому что честный ответ: я не знаю.

Он стремглав окунулся во всё это, даже не задумываясь о том, куда ведёт его этот путь.

Где всё это закончится? Его настолько захватил ураган его собственных переживаний, что у него не было времени – или желания – обдумать ситуацию. Это всё? Он был готов рискнуть всем всего лишь ради маленького шанса вновь вернуть всё на свои места? Ради того, чтобы наконец обнаружить истину? Мог ли он совладать с каждой представившейся возможностью, каждой неизбежностью, что сожмутся до этой одной, неотвратимой судьбы?

Минувшая неделя была смерчем. С тех самых пор, как прибыла она, сидящая сейчас рядом с ним, заглядывающая глубоко в его глаза. Всё ускорялось, несясь к этому моменту.

Он уже настал. И Норман не был готов.

Он мог чувствовать очки и пузырёк в своей куртке, даже не касаясь их. Их присутствие было неизменной тучей в мрачных закоулках его сознания. Они свинцовым грузом оттягивали его карманы, вызывали тысячи мыслей в его голове, тысячи мгновений, выборов и ошибок, когда он должен был испытывать сожаление или гордость из-за чего либо, но не разжигая ни единой реальной эмоции.

Это всегда было его проблемой, его зависимостью, его изъяном. Но сейчас было нечто более важное, чем он сам. Пришло время шагнуть ему вперёд и вызваться, дать ответный бой его собственным бедам. Пришло время принять эту мантию ответственности, переданную ему Рейни и столь многими безмолвными другими.

За теми дверями было место, где лежало его будущее. Он мог слышать, как оно зовёт его в эти минуты.

– Я должен знать, Мелисса.

Слова рвались из него, тяжело падали из его рта.

– Я давно размышляю. Я не знаю точного числа – нам его никогда не называли, – но должна быть по меньшей мере сотня специальных агентов, вовлечённых в программу «УРС». Сотня людей. Сотня жизней, что они разрушили.

Их было куда больше. Но он не мог сказать ей о холодных ночах, полных горячих тел и ещё более горячительных напитков, или о глубокой трясине его жажды голубого порошка, или о его галлюцинациях всего лишь несколькими минутами ранее, рисующих тёмный лес в его голове и её несущие ураган глаза.

Вместо этого он улыбнулся ей, как будто извиняясь.

– Я должен наконец встретиться с этим лицом к лицу. Мне жаль, что я втягиваю тебя во всё это. Мне действительно жаль. Спасибо. За всё. Если сейчас тебе хочется уйти, я понимаю. Тебе нет нужды ещё сильнее погружаться в этот беспорядок. Но мне… мне нужно знать.

Дерьмо.

Он не намеревался говорить всё это. Он не был уверен, что сможет справиться самостоятельно. Если она уйдёт…

Он хотел держать её за руку и чувствовать её пальцы в своих. Он хотел коснуться её щеки. Он хотел запечатать в бутылку вид её глаз в это мгновение, когда луна осветила их и обратила золото в серебро и голубое в чёрное. Но Норман не сделал ничего из этого.

Словно отрывая от себя кусок живой плоти, он заставил себя отвести от неё взгляд и выглянуть через окно машины. Его будто что-то ужалило в грудь с дьявольской силой. Но он должен был совершить этот единственный благородный поступок, если не мог сделать ничего иного. Он должен был дать ей принять это решение самостоятельно.

Норман вышел из машины.

Какое-то время он стоял совсем один на подъездной дорожке. Его дыхание казалось куда громче, чем обычно. В округе было тихо, не считая воя какой-то собаки вдалеке.

Он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Он ждал её, не желая выглядеть так, будто ждёт. Не желая подпитывать свои надежды.

Чтоб его! Я знаю, что это не правильно. Это не честно. Я знаю, что не должен хотеть этого. Но хочу. Чёрт возьми, хочу!

Он услышал, как открывается дверь машины, затем закрывается. У него перехватило дыхание.

Она подошла к месту, где он стоял. Он не шевельнулся, но краем глаза мог видеть, что она разглядывает здание.

В это мгновение, даже если бы она спросила его, он ни за что не смог бы выразить словами, какое сильное ликование он испытывал от того, что она была рядом с ним.

– Норман, – произнесла она. Её голова была наклонена вперёд. – У нас могут быть проблемы.

Теперь он позволил себе посмотреть на неё, проследить за её взглядом. Затем он понял.

У здания было три этажа, но нигде не горел свет. Но он был слишком погружён в свои мысли раньше, чтобы заметить это. Смотреть на эти окна было равносильно тому, что пялиться в глубокую яму.

– Который час? – спросил Норман.

Мелисса бросила взгляд на часы.

– Почти девять.

Норман прошёл по дорожке к трёхступенчатому порогу. Он постоял там несколько секунд, пытаясь унять дрожь в руках. Он сопротивлялся стремлению потянуться в карман, хотя это вело к тому, что дрожь всё усиливалась. Затем он поставил одну ступню перед другой в тихой, туманной решительности. Три ступеньки растаяли под ногами.

Он постучал в дверь. Пустой звук.

Секунды шли. Джейден сделал глубокий глоток воздуха. На вкус он был как воспоминание о дожде.

Оглядываясь через плечо, он был рад увидеть, что Мелисса ещё не покинула его.

Чего же я жду?

Он не осознавал, но её присутствие придавало ему уверенности, словно согревающее пламя, горящее в области его солнечного сплетения. Она сделала ещё один шаг в его сторону и кивнула ему. Вид её лица был мимолётным поцелуем лета глубокой зимой.

Норман постучал снова, громче. Тем стуком, что мог означать лишь нечто плохое. На этот раз они ждали минуту, но опять ничего не произошло. Ни единого шороха внутри дома. Ни единого огонька в окне.

Мелисса подошла и встала рядом с ним. Они шёпотом посовещались, хотя никто и не слушал.

Решение было принято. Мелисса сделала шаг назад. Норман собрался, а затем с силой пнул ногой одну из дверей. В тихой ночи звук был подобен выстрелу. Он приготовился и попытался ещё раз, ударив туда же – чуть ниже ручки. Дерево издало трескучий шум. Он пнул её в третий раз. Дверь качнулась и с грохотом ударилась о стену позади.

Они мельком взглянули друг на друга, а затем вместе ступил во мрак.

Их глазам понадобилось мгновение, чтобы привыкнуть к темноте. Когда это произошло, они увидели тянущийся вдаль коридор. Норман не мог разглядеть его конца. Узкая ковровая дорожка уходила в тусклую даль. По бокам выстроились двери, но все они были закрыты. Длинные, тяжелые тени косо падали на пол, на ковёр, словно фантомы, стоящие на страже, словно вестники тёмного будущего, что, как он знал, наступит. Всё было наиглубочайшего синего цвета.

Нормана посетило странное, обескураживающее чувство, будто он уже где-то видел этот коридор прежде.

– Здесь никого нет, – произнёс он. Ему не было нужды обыскивать весь дом, чтобы понять это. Нет, это место было безлюдным. Он мог ощущать липкий страх, ползущий вверх по его горлу.

Мелисса открыла одну из дверей, находящуюся слева от них. Из-за неё не полился свет.

– Не понимаю, – сказала она. – Это верный адрес, не так ли?

Норман не мог ответить. Поле его зрения затянуло красным. Он повернулся вокруг себя и пнул открытую дверь снова, но на этот раз не целясь в конкретное место; она устремилась прочь и отрикошетила от стены. Петли застонали.

– Где он, чёрт возьми? – выкрикнул Джейден.

Он мог чувствовать, как вены сужаются под его кожей, словно берега, поглощаемые разлившейся рекой. Всё снова крошилось в его пальцах. Как только он решал, что делает шаг вперёд, – оказывался на десять позади.

Кто-то должен был ответить за это. Кто-то и ответит, даже если это станет последним, что он вообще сделает.

Норман направился к ближайшей двери, подлетая к ней, словно шквалистый ветер. Через секунду Мелисса оказалась рядом с ним. Она была перед его лицом, перед его глазами, пытаясь заполнить всё его поле зрения и унять его гнев.

Как это может вот так закончится? Ничем, кроме сплошного обмана и наслаивающихся один на другой секретов? Найду ли я когда-либо ответы? Найдёт ли кто-либо? Насколько глубока кроличья нора, и единственный ли я идиот, полезший в неё? Чтобы лишь отступить… Может, мне следует просто отступить…

Но этот ответ предательски вспыхнул в его крови. Он не мог дать заднюю сейчас. Он дал обещание себе и стольким другим, задыхающимся в безмолвии. Ради того, что сделано, и ради того, что ещё должно быть сделано. Он должен был быть готов броситься в пекло, рискнуть собой, своей кровью или своей жизнью. Всё что угодно было лучше бездействия. Всё что угодно было лучше молчаливого повиновения судьбе, независимо от того, что бы из этого вышло. С него достаточно такой жизни.

Он попытался оттолкнуть Мелиссу в сторону.

– Дай пройти. Может, я смогу что-то найти, может смогу…

– Здесь никого нет, Норман, – спокойно произнесла она.

Он ощущал, что его взор застилает ярость. Ему нужно было что-нибудь разрушить, утвердить факт своего существования, напомнить себе, что у него были занятие, цель и сила. Он не покорится. Он не сможет. Он пойдёт по этому пути настолько далеко, насколько он тянется.

– Норман. Норман, – молвила его напарница. – Всё будет в порядке. Мы должны уйти, но всё будет в порядке. Верь мне.

Затем мир обернулся путаницей света, шума и движения.

Первым возник свет. Он осветил коридор одновременно отовсюду сразу, в одну секунду окуная Мелиссу в интенсивное, бесцветное сияние так внезапно и абсолютно, что это было как апофеоз.

Затем пришли шум и движение. Прежде чем кто-либо из них осознал происходящее, за входной дверью раздались крики и звук топающих по камню ног. Казалось, время замедлило свой ход. Норман стоял спиной к двери, но Мелисса смотрела ему за плечо, и он видел высеченный на её устах и в глазах шок, видел её руку, тянущуюся к бедру за пистолетом, виднеющимся из под пиджака. Он слышал крик, не понимая слов. Он чувствовал звуки взрывов вокруг него, когда пули разрезали воздух, когда одна из них миновала его и задела руку и бедро Мелиссы, увидел гримасу, исказившую её лицо. Пятно чёрной жидкости расцвело на плече её порванного пиджака.

Другие фигуры, полностью облачённые в чёрное, присоединились к ним в коридоре и окружили их кольцом. У них были штурмовые винтовки, маски и тёмные очки. Норман попытался добраться до кармана, но прежде, чем он сумел это сделать, резкая сила, ударившая в заднюю часть его коленей, повалила его на землю. Мелисса кричала. Её оружие было отобрано, а её рука безвольно висела вдоль бока, капая малиново-красным на пол.

Кто-то схватил её, поволок прочь. Теперь Норман смог разобрать, что она кричала. Это было его имя, повторяемое снова и снова в странной какофонии безмолвия. Всё, что он мог видеть, – узкая ковровая дорожка и косая полоска серебристого света, падающая сквозь входную дверь. Он попытался встать, но та же сила заставила его снова упасть, прижала его плечи к полу и одарила его жестким ударом в затылочную часть головы. Мелиссу уводили прочь. Её напряжённый голос начал становиться тише и тише в упругом воздухе. Он стал отбиваться, желая освободиться, и внезапно обнаружил, что может спотыкаясь встать на ноги. Он бросил несколько коротких взглядов вокруг себя; его бьющийся в конвульсиях мозг тщетно пытался постичь произошедшее. Всё снова было тёмным. Не было фигур в коридоре. Он побежал к двери, но там никого не было. Его машина по-прежнему находилась на подъездной дорожке. Улица была тиха и безмолвна.

Норман повернулся обратно. Всё в коридоре выглядело нетронутым. Нельзя было бы сказать, что они вообще когда-либо были там, не считая лужи крови, медленно впитывающейся в ковёр.

Он ощущал свои карманы. Его очки и пузырёк триптокаина были нетронуты. Даже его пистолет остался: холодный и повинный, как всегда под рукой.

Тёмный коридор убегал от него вдаль: длинный и непостижимый. Безбрежная, пустая тишина распростёрлась всюду: вокруг и над ним. Он был совершенно один.

========== Глава 16. Эйфория ==========

Её босс загнал её в одну из секций длинного коридора с моргающей, флуоресцентной лампой. Она ждала этого, но желала, чтобы он выбрал место, где она могла бы чувствовать себя более непринуждённо.

– Мне дали отмашку, Донахью, – начал он вместо приветствия. – Вы должны отбыть на следующей неделе.

Мелисса кивнула.

– Теперь запомните: не поддавайтесь на его увещевания. Он обманчив и сбивчив. Поэтому, что бы он ни говорил, – не верьте этому. Вы там просто чтобы собирать информацию.

– Конечно, сэр.

– Это важное назначение, Донахью. От самого заместителя директора Уоррена. Я не говорю, что будет легко. Но если вы хорошо справитесь, мы не забудем.

– Понимаю, сэр.

– Отлично. Желаю удачи, специальный агент Донахью.

Когда он уже готов был уйти, она остановила его рукой.

– По правде… ещё кое-что, сэр.

Он посмотрел на неё сверху вниз.

– Донахью?

– Не хотелось бы обсуждать это раньше времени. Любопытно узнать, если я удовлетворительно завершу моё назначение, смогу ли я попросить Бюро о маленьком одолжении, – она силой заставила себя не прерывать зрительный контакт. – Возможно, сэр, вы помните, что мой отец несколько лет назад был специальным агентом здесь. Я всегда хотела получить доступ к файлам его последнего дела, но они всегда были под грифом «секретно». Понимаете, чтобы прояснить для себя детали его смерти. Он умер при исполнении, и нам не многое сообщили. Эм, сэр… я надеялась…

Он улыбнулся. Это была жёсткая улыбка: не без доброты, но с нотками холода, сокрытыми в глазах.

– Ничего не могу обещать. Однако, я сделаю всё возможное, Донахью.

***

На ней было надето жёлтое платье. Небо было таким голубым, что от его вида болели глаза неким странным, приносящим удовольствие образом. Он не мог перестать улыбаться.

– Ну же, копуша! – крикнула она.

Он последовал за звуком её солнечного голоса. Они были в поле полном лютиков, барвинков и высокой травы. Бабочки-красные адмиралы проплывали мимо него, пока он шёл, лаская его кожу атласными крыльями и затем продолжая движение.

Всё представляло из себя идеальную картину, словно стеклянный снежный шар, только наоборот.

Когда он достиг вершины небольшого холма, смог увидеть у их ног раскинувшийся вширь и вдаль пейзаж – сочный и зелёный – из более чем нескольких сотен райских лугов. На холмах слева от них стояла полусокрытая деревушка. Норман не видел на небе ни облачка.

Она махала ему, стоя в тени молодого клёна. Он был высокий и широкий, с тонкими ветвями: их ещё вырастет в изобилии, и в изобилии было места для этого. Но он хорошо потрудился над листьями в этом году, и землю устилало пятнистое, ещё прохладное покрывало из них, на которое можно было присесть и отдохнуть от палящего солнца.

Подходя ближе, Норман увидел, что она устроилась у скрученного ствола дерева и сидела на большом, петлёй выступившим из сухой почвы корне. Она жестом предложила ему сделать то же самое.

Он присоединился к ней под блаженною тенью, пот уже охлаждал его кожу, а сладкий запах летней травы заполнил его голову.

Они окинули взглядом разворачивающуюся перед ними картину, сверкающие ручьи и поля барвинка. Казалось, пейзаж тянется в вечность. C высшей точки неба солнце опаляло всё, словно серафим. Где-то вдалеке лениво посвистывала какая-то птица. Фантазия летнего дня, распростёршаяся у их ног, и всё, что они могли, – впитывать её. Норман и мечтать не мог о чём-то более идиллическом.

Спустя несколько мгновений, прошедших ласкающим каскадом, он посмотрел на женщину, сидящую рядом с ним. На её лице отпечатались воспоминания о жизни, сильно отличающейся от этой. Сейчас, казалось, она чувствовала умиротворение. Она что-то тихо напевала и вертела в пальцах длинную травинку. Ему почудилось, что она может в любой момент раствориться в окружающем пейзаже.

Норман гадал, кто из них заговорит первым. В конце концов он осознал, что это должен быть он.

– Хотел бы я, чтобы мы смогли остаться здесь навсегда, – признался он.

– Знаю, – произнесла она. Она развернулась, чтобы посмотреть на него, и её глаза были медовыми. В её голосе было что-то от неминуемости наступления осени.

Он протянул руку, чтобы взять её ладонь. Она схватила его пальцы в свои, а затем они почувствовали одновременно тепло и холод. Тогда он осторожно посмотрел на неё: вбирая в себя её ласковое лицо, её золотисто-каштановые волосы, обещание, что давало её тело, сокрытое платьем, взгляд пронизывающих жёлтых глаз.

Он почувствовал, что слова застревают у него в горле.

– Ты та самая, Мелисса. Всегда была ею, – произнёс он.

Она улыбнулась.

– Была ли? Или ею был лишь придуманный тобою образ меня?

В его сознании промелькнули другие женщины, другие мечты, другие исходы.

Он пытался найти ответ, но ответ не находился. Вместо этого, пристыженный, он снова посмотрел на долину, раскинувшуюся перед ними. Показалось, что теперь жара усилилась, а солнце было темнее, но отчего-то ярче. Норман знал, что по-прежнему держит руку Мелиссы, но больше не ощущал её пальцев. Всё начало неметь, словно он лишь отсоединившаяся ячейка пришедшей в замешательство системы. Он моргнул, и ручьи больше не сверкали, а поля больше не были зелёными, как будто внезапный порыв ветра смёл холмы вокруг них. Но небо по-прежнему было чистым. Яркая картина стала однообразной и тусклой, хотя он откуда-то знал, что солнце всё ещё наблюдает за ними сверху. У него было лишь одно, последнее мгновение, чтобы посмотреть ей в глаза.

Очки были сорваны.

Он сидел за столиком для пикника в заснеженном Першинг Парке, УРС было зажато в его влажных от пота пальцах, память о Мелиссе незаметно тускнела в его голове.

***

Настоящая Мелисса Донахью была жива-здорова, всего в нескольких метрах, глубоко во чреве штаб-квартиры ФБР.

Она сидела на одном из концов длинного, хромированного стола, стоящего посреди комнаты, полной теней. Её левая рука была закреплена у груди косыночной повязкой, казавшейся ослепительно белой в тусклой обстановке. Напротив неё за столом сидели три фигуры, все облачённые в чёрные костюмы.

– Что ж, мисс Донахью. Приношу извинения по поводу травмы, – начал низкий голос, принадлежащий самому крупному костюму. – Ситуация вышла из под контроля. Нам пришлось взять вас. Вы понимаете, – он улыбнулся и оторвался от бумаг перед ним, подняв голову. Даже за капюшоном теней, покрывающим тот конец стола, был различим Роланд Уоррен, заместитель директора ФБР, и даже в этой ситуации Мелисса ощутила ярую вспышку раздражения от мысли, что они так близко, так мучительно близко к правде. – Рад наконец-то встретиться с вами, к слову.

Мелисса крайне осторожно подвинулась на своём стуле.

– При всём уважении, сэр, я устала и у меня болит рука, – её голос был тихим и сиплым. Он звучал так, будто речь требовала от неё огромных усилий. – Моё назначение закончилось. Я сделала всё, о чём вы просили. Я была бы признательна, если бы теперь вы сдержали данное вами слово оказав услугу, которую обещали оказать.

– Назначение было провалено, – резко вставил Уоррен. Когда он заговорил, мужчины по обе стороны от него вжались в свои сидения, будто знали что-то, чего не знала Мелисса. Она впервые взглянула на них и осознала, что узнаёт и их тоже: Себастиан Хайд слева и Грегори Уэллс справа, оба были на тайном видео Нормана. – Вам было поручено разоблачить наркотическую зависимость специального агента Джейдена и предоставить доказательства против него, а не поощрять его дикие фантазии. Мелисса, мы знаем, что вы помогали ему. Что хуже, мы знаем – вы привели его прямо в мой дом, – заместитель директора вздохнул и уставился на неё с самым снисходительным выражением лица, какое она когда-либо видела. – Вы предали нас, мисс Донахью. Вы предали меня.

Здоровая рука Мелиссы висела вдоль её бока, зажатая в дрожащий кулак.

– Не знаю, какие последствия вы себе воображали, – продолжал Уоррен. – Разумеется мы не можем исполнить вашу просьбу после того, что вы сделали. Зачем, ведь это выглядело бы так, будто мы поощряем ваш поступок. Вы знаете, что мы делаем со специальными агентами, которые подводят нас.

– Я подвела вас! – выдохнула Мелисса скептически. Она не думала, что они слушали её, или даже если и слушали, то признают это.

Уэллс, с левой стороны стола, скрестил руки и воспользовался возможностью заговорить:

– Вы меня удивляете, Донахью, – произнёс он. – Я лично выбрал вас для этого назначения. Вы обещали вашему руководителю, что не подвергнетесь влиянию Джейдена, независимо от того, что он может сказать.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках, и продолжила смотреть прямо, во тьму над всеми их головами.

– Я не подверглась, сэр. Я получила доказательства, которые вам были нужны, но как сказал заместитель директора… ситуация стала выходить из под контроля. При всём уважении, я сделала всё, что могла.

Во главе стола, Уоррен улыбнулся.

– Полно вам, Мелисса, хватит игр. Вы знали с самого начала, что не сможете одурачить нас. Если вам нечего рассказать о том, что, по мнению Джейдена, он знает о нас, тогда нам не о чем больше разговаривать.

– Пожалуйста, сэр, мне было обещано…

– Мисс Донахью, я не заключаю сделок с теми, кто отвернулся от ФБР.

Язык у неё во рту стал тяжёлым, словно вся та ложь, которую ей пришлось проглотить за минувшую неделю.

– Как вы смеете? – прошипела она. – После всего, что вы сделали? Вы думали, я идиотка? Думали, я не пойму?

Уоррен моргнул.

– Мы не думали, что вы клюнете на его бредни, нет.

Хайд стал говорить что-то о плохом психоанализе и составлении психологического профиля, но Мелисса уже колотила кулаком здоровой руки по столу, чтобы заглушить его.

– Пожалуйста, хватит ломать комедию! Я всё знаю. Он стал неуправляем, и вы решили приструнить его, обвинив в хранении наркотика, который вы дали ему! Со сколькими УРС-испытуемыми вы уже проделали то же самое? Вышло бы гениально, не будь это так отвратительно.

– Разумеется, вы понимаете, что некоторые вещи, которыми мы здесь занимаемся, делаются во имя высшего блага.

– В том, что вы совершили, нет высшего блага, – выплюнула Донахью. – Лишь ложь и страдания. Вы, ублюдки, вольны делать что вам захочется, но по крайней мере, скажите мне вначале правду.

– Боюсь, – медленно произнёс Уоррен, – этого не случится.

Мелисса вскочила на ноги и опрокинула стул, удерживаясь за стол правой рукой.

– Вы не можете утаивать его от меня!

Два натренированных охранника, одетых в униформу ФБР, материализовались из тени по обе стороны от неё, но Уоррен махнул им, чтобы они отошли.

– Мелисса, послушайте себя. Вас захватила несуразица очень сбивчивого, очень повреждённого разума. Нечего утаивать.

Она качала головой, хотя взгляд её глаз по-прежнему был устремлён на Уоррена.

– Поверить не могу. Поверить не могу, как далеко это тянется. Все эти годы… Чёрт подери, Господи! – её глаза закатились к потолку, а кулак её руки ударился о стол в отчаянии. – И вы лгали всем нам? Даже когда он умер, мы не заслужили правды даже тогда? Даже когда его дочь явилась, чтобы служить вам, – даже тогда?

Впервые Уоррен выглядел уязвлённым.

– Я знал вашего отца, Мелисса. Он был образцовым специальным агентом и очень хорошим человеком.

– Ни слова больше! – её горло пересохло, саднило глаза. – Не вам мне рассказывать. Я уже знаю. Знаю, что вы с ним сделали, чем вы вынудили его стать. Ради Бога, я видела это своими глазами. Будь оно проклято.

Она покачала головой, изо всех сил стараясь, чтобы её голос не надломился.

– Я знаю… знаю, что мой отец был частью программы. Просто я не могу поверить, будто вы не думали, что я смогу объединить все факты в единую картину. Он был одним из первых? Он вообще давал своё согласие?

Ответа не последовало. Внезапно две руки грубо схватили её сзади, её свободную руку прижали к её боку. Мелисса закричала и попыталась вырваться, но хватка была слишком крепкой. Вместо этого, она вытянула голову вперёд со всем достоинством, на которое была способна, и посмотрела прямо в глаза Уоррену.