Текст книги "Понедельник 6:23 (СИ)"

Автор книги: Motoharu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

«У всех свои заморочки. Составишь компанию?»

«Да»

Дима нажал отправку и закусил губу. Это вообще уже ни на что не похоже. Прям как роман. Самый обычный, как у всех, с конфетами и свиданиями.

«Хорошо, я за тобой заеду. Лида»

Дима похлопал глазами, пытаясь отогнать наваждение. Но подпись была однозначной и никуда пропадать не собиралась. Шутка? Или нет?... Да, как-то на Александра не очень похоже приглашать его на свидание, приехал бы просто и всё.

Дима дрожащими руками набрал этот чёртов неизвестный номер и несколько бесконечных гудков слушал, как колотится в висках сердце.

Наконец, трубку взяли, но отвечать не спешили.

– Лида? Совсем что ли офигела писать в четыре утра.

– Это не Лида, это какой-то неизвестный дядя, – от сердца вмиг отлегло. Всё-таки это он. – И сейчас не четыре, а только три утра. И у меня уже рабочий день начался.

– Да, пораньше начнём – попозже закончим.

– Ладно, ответ получен. Ложись, спи дальше. Пока.

Александр отключился, и Дима ещё несколько минут смотрел на телефон, пока не заснул опять. И приснилось ему, что на балете можно не только спать, потому что это же балкон… тьфу, нет, не то… потому что это любовь.

Часть 5.Двое.

Последний раз, когда у Димы от любви сносило башню до такой степени, что уже и спать не хотелось, был… не был. Да пожалуй, такого не было никогда, и что с этим делать, тоже было непонятно.

Хлопать глазами, глядя в тёмный потолок, по которому скользят отсветы проезжающих мимо дома машин, было до ужаса странно и, если честно себе признаться, тревожно. Это точно какая-нибудь болезнь, подумал Дима, вставая с кровати и включая компьютер. Что-нибудь вирусное.

– Ага, и передающееся половым путём, – ответил компьютер загрузочной страницей. Работать в два ночи, конечно, приходилось и ранее, но это была вынужденная мера, а не так, чтобы лишь бы куда деть расплавившиеся напрочь мозги. «Заеду…» А когда, трудно было сказать?

Александр был повсюду: его голос, запах, вкус, дыхание… Дима даже не думал о нём, а всё равно незримо чувствовал присутствие чего-то большого, нового и пугающего, и сердце глухо било сто двадцать в минуту.

Конечно, влюблённость бывала и раньше. Лёгкость, беспричинный позитив и улыбки по утрам. Дима честно признавался себе, что это было только его и ни с кем делиться он не собирался. И было совсем не важно, что предмет обожания не знал ни о чём и жил себе преспокойно рядом или учился в параллельной группе, было достаточно только того, что он есть и на него иногда можно посмотреть.

А теперь? Дима вертел в руке телефон, автоматически просматривал контакты, периодически зависая на номере с пометкой А.В. Ну не звонить же ему в два часа ночи? И по какому поводу?

– Меня плющит и колбасит, Александр Владимирович, что вы думаете по этому поводу? – проговорив этот бред вслух, Дима кинул телефон на кровать и перестал о нём вообще думать. Ему дали проект, нужно собрать материал. Очень даже хорошая причина просыпаться по ночам.

Интересно, а это взаимно? Не влечение. Надо спросить, но как же страшно, а если нет?

– Забей, – выдохнул Дима и, включив ночник, загрузился работой.

А спросить всё равно нужно. Если уж начал идти, то нужно идти до конца. А ещё наглость – второе счастье. Да, а привычка – вторая любовь. На том мир и стоит.

Александра Владимировича опять не было с самого утра. Лида ликовала и оттягивалась по полной. Вид бледного и уставшего Димы почему-то развлекал её просто неимоверно. И подкалывала и подкалывала, что же ему, бедняжке, не спалось, может, комарики пищали и кусались? Умереть, как смешно. Впервые Дима подумал о том, что всё-таки у Лиды нет близких друзей не просто так.

– Димочка, а давай я в тебя влюблюсь? – вдруг спросила она ни с того ни с сего, записывая в книгу регистрации какие-то секретные переговоры.

Дима хмыкнул и оторвался от компьютера.

– Ну попробуй.

– Буду собирать твои фотки, приклеивать в альбомчик, показывать подружкам и вздыхать по ночам.

Дима напрягся. Всё-таки Лида была не настолько простой, чтобы что-то говорить от балды. Что-то тут есть. Может, она экстрасенс? И видит насквозь?

– У тебя же нет подружек. Совсем недавно жаловалась.

– Ай, фигня, – махнула рукой Лида и как-то плотоядно улыбнулась. У Димы аж скулы свело от напряжения. Она знает. Или догадывается. – Можно просто для себя держать, чтобы иногда просматривать. Во! Ещё можно стихи писать. Знаешь, Димасик, стихи – это самое совершенное признание в любви.

– Вообще-то Земфира сказала это про песни.

– Слушаешь Земфиру? – Лида спросила это, не отрывая взгляда от тетради, но у Димы всё похолодело внутри от тона её голоса. Вот тебе и девочка-ромашка.

– Слушаю, даже на концерт ходили с женой, – Дима врал про концерт, но нужно было упомянуть Вику, чтобы мозгокопание Лиды натолкнулось на некоторую преграду. Дураку понятно, куда она копает.

– А я думала, ты рок там всякий, хэви-метал, волосатых мужиков любишь, – Лида засмеялась и показала, как они, эти самые волосатые мужики, трясут своими волосами. – Дим, ты собственник?

Вопрос, конечно, попал прямо в голову. Да, гламурная девочка, встречающаяся с электриком, оказалась экстрасенсом. В это проще было поверить, чем в то, что то, что Лида сейчас несёт, не имеет никакого глубинного смысла. Ну что же, чёрт возьми, ты знаешь?!

– Нет, – пожал Дима плечами. Он вёл себя спокойно и расслабленно как всегда, даже голос не поменялся, хотя это самый подлый предатель из всех возможных. – Если человек хочет быть со мной, пусть будет, если нет – я держать не стану.

Лида отложила ручку и, подперев голову рукой, серьёзно посмотрела на Диму. И тот мгновенно понял, что сейчас наступит конец света – Лида что-нибудь выдаст.

– Вчера вечером ты домой свалил и на своей тачке врезался в какой-то джип, когда выезжал со стоянки. Потом ещё бегал вокруг, руками размахивал, как бешеная канарейка…

Дима вспыхнул. Он даже и не мог подумать, что у его внезапной истерики будут свидетели. Ну конечно, кроме того придурка, который поцарапал машину и ещё что-то там пытался объяснить на древнерусском матном.

– Ну?..

– Зашла я в это время в кабинет к Александру Владимировичу, он там по телефону с кем-то разговаривал и в окно смотрел на твою активную деятельность. Улыбался.

– И что? – Дима выгнул бровь и ждал продолжения, но Лида вместо этого широко улыбнулась и встала из-за стола.

– Вот я и говорю, влюбиться хочу. Хоть в кого-нибудь, – тише закончила она, выходя из кабинета.

Дима растерянно поводил курсором по чертежу и расплылся в улыбке. За ним опять присматривают.

Сообщение о том, что Александр приедет в шесть вечера, пришло без пятнадцати шесть. Дима посмотрел на экран и медленно отложил телефон. Вот незадача. Надеть было абсолютно нечего. Этот новый проект съел все мозги, поэтому о магазине забылось сразу, как только вспомнилось. К тому же Дима просто ненавидел ходить по магазинам. Комплекс детства, ага, он самый. Мама любила наряжать Диму во всякие модные вещички, как она называла этот процесс прилюдного унижения. И постоянно выбирала одежду на размер меньше, чтобы Дима был похож на тростиночку. Это тоже была её фраза, которая периодически вспоминалась ночами, и Дима стоял в одном нижнем белье посреди торгового зала, а мама говорила, что он тростиночка и вообще прелестный ребёнок. Но в один прекрасный день Диме надоело и он заявил, что больше с мамой по магазинам ходить не станет и ни про какие штанишки и свитерочки слушать не желает. С тех пор в магазин он заглядывал как тот солдат, у которого горит спичка.

Парадно-выходной пиджак остался ещё со времён школы. Тёмно-синий, очень приятный на ощупь, удобный и, понятное дело, старомодный. Но Дима наплевал на моду с высокой колокольни, главное – не выглядеть неопрятным, а остальное фигня.

Когда раздался звонок в дверь, Дима носился по дому в трусах и рубашке в поисках утюга, похоже, подлая Вика забрала его в свой новый дом. А пиджак по закону подлости совершенно случайно навернулся с вешалки ещё в прошлом году и помялся.

– Только ничего не говори! – предупредил Дима вошедшего Александра и продолжил занимательную беготню от кухни до гостиной и обратно.

Александр молча прошёл в гостиную, окинул комнату беглым взглядом и, поймав за руку психующего Диму, указал пальцем в сторону окна, где за занавеской на подоконнике прятался этот несчастный утюг. Когда в твоём собственном доме неожиданно обнаруживаются незнакомые вещи, это похоже на шок. Дима впервые в жизни видел этот утюг, и пользовался, насколько память не изменяла, тоже впервые. Освоение новой техники получалось на троечку с минусом, потому что всё усугублялось тем, что Александр, не имея ни такта, ни сочувствия, сидел в кресле и неотрывно следил за неловкими движениями Димы.

– Нравится смотреть на то, как люди работают?

Александр кивнул, вот же, блин, откровенный!

– Имеющий глаза да увидит, особенно, когда и послушать есть чего.

– А ты матом совсем не ругаешься? Даже если молоток на ногу упадёт?

Дима нервно хихикнул, представив, как бы это выглядело. Почему-то идеальный и невозмутимый Александр прямо просил, чтобы ему на ногу уронили молоток.

– Если я беру в руки молоток, то забиваю им гвозди, а не роняю на ноги.

– А как же теория вероятности и эффект неожиданности? – Дима отставил утюг в сторону и критически осмотрел свой пиджак. Для сельского клуба сгодится, но не для театра. Да, колокольня для плевания на моду и приличия хоть и высока, но разум всё-таки победил, и Дима, не раздумывая долго, откинул пиджак в сторону. Можно пойти в одной рубашке.

– Я не отвлекаюсь и контролирую свои движения. Например, не вижу смысла гладить пиджак, чтобы пойти в рубашке. Решу сразу, что если гладить не умею, то нужно искать иные варианты.

Дима широко улыбнулся и, прикусив нижнюю губу, подошёл к Александру. Поставил колено на край кресла и наклонился к самому уху, чувствуя тепло и запах кожи. Дурман. И в голове стало так легко от того, что можно делать всё, что угодно. Он же разрешает!

– Я люблю, когда на меня смотрят, – прошептал Дима и, не удержавшись, быстро скользнул губами по ушной раковине Александра.

– Опасный момент, – засмеялся тот и обнял Диму одной рукой за пояс, прижимая к себе, а вторую запустил под рубашку. Погладил живот и скользнул выше.

– О бля… – выдохнул Дима, чувствуя как подушечки пальцев сжимают сосок. Вдруг стало жарко и щекотно. Хотелось выскользнуть, но Александр не позволил.

– Не ругайся. – Рука сползла с груди на живот, а потом чуть ниже, приспуская резинку и запутываясь пальцами в жёстких волосах.

– Бля… – Дима громко задышал и поцеловал Александра в висок.

– Ладно, можешь ругаться. Мне даже нравится.

– Обойдёшься.

Дима нахально улыбнулся и стал быстро стаскивать с Александра пиджак.

– У нас же есть время на маленькие радости?

– Конечно. И пусть весь театр подождёт.

Дима остановился на третьей пуговице и вмиг стал серьёзным.

– Когда начало?

– Начало уже положено, так что продолжай.

Дима сполз с коленей и исподлобья посмотрел на Александра. Он, как всегда, был невозмутим и спокоен, даже развалившийся в кресле в полурасстёгнутой рубашке. Моментально вспомнился молоток.

– Мы никуда не едем, что ли? А нафига я тут убивался с этим утюгом?

– Ты же всё равно ничего не нагладил, так зачем жалеть?

– Ты меня бесишь, – вздохнул Дима и нервно передёрнул плечами. – Давно не работал клоуном. Я вообще не понимаю, какого…

Александр поднялся с кресла и расстегнул брюки. Дима замолк и, широко раскрыв глаза, смотрел на то, как брюки скользят вниз и остаются лежать на полу. Почему-то от них невозможно было оторвать взгляд, словно это вторая кожа вдруг свалилась с Александра и он остался совсем беззащитным.

– Не понимаешь? Сейчас объясню.

Конечно, щаз! Кто тут ещё беззащитный?!

Дима не успел поднять глаза, как его опрокинули на диван и раздели.

– Ух ты… Вот это скорость, – засмеялся он, но Александр прервал смех поцелуем. Терпким и глубоким.

– Вкусный, свежий мальчик, – выдохнул он Диме в ухо и поднял его ноги себе на плечи. Тот растерянно охнул и опять засмеялся.

– Прям как американские горки. Мёртвая петля…

Александр наклонился ниже и опять поцеловал.

– Твои сравнения бесподобны. А сейчас потерпи.

Дима почувствовал прикосновение к коже, движение и инстинктивно напрягся, а потом страстный поцелуй отвлёк его от раздумий на тему «потерпи», и когда Александр вошёл, он даже не успел испугаться. Не до того было. Удовольствие на грани боли, кажется, он уже начал привыкать к этому. И желать повторения постоянно.

– Как ты можешь быть бодрым после секса? – Дима растёкся по сидению автомобиля и сонно следил за дорогой. Вивальди, который стал почти родным, что-то там выражал по поводу времён года на заднем плане, и в голове кружились образы недавнего разврата. Кажется, Дима только и повторял, что «ещё… да, сделай ещё так». Под Вивальди очень даже хорошо пошли воспоминания.

В театр они всё-таки поехали. Александр под пытками выдал ценную информацию, что начало в восемь часов.

– Я всегда бодрый после занятий спортом, – подмигнул он.

Был бы Дима в более вменяемом состоянии, точно бы ему врезал. А может быть, и нет. Он же шутит. Наверное…

– Лида нас подозревает. Видела, как ты улыбался, глядя на меня в окно.

Дима отвернулся, немного смутившись. Они стояли на светофоре, и какая-то девушка, сидевшая за рулём соседнего автомобиля, мило улыбнулась. Дима невольно ответил ей улыбкой. Всё-таки настроение у него было хорошее.

– Женщины склонны искать смыслы везде, даже там, где их нет, поэтому и разочаровываются часто.

Дима всё ещё продолжал улыбаться, мельком глянув на Александра. И даже когда автомобиль тронулся, и они понеслись по трассе, обогнав улыбчивую девушку на красной «Ладе». А потом улыбка померкла, и Дима устало закрыл глаза.

– Толкнёшь, когда приедем, – ровно проговорил он, чувствуя, как горло медленно, но верно сдавливает от волнения. Зачем он так сказал? Всё же было хорошо, и большего не требовалось.

Всё на ваше усмотрение, Александр Владимирович. Спорт так спорт.

Балет был до ужаса скучным. Единственное, что развлекало – это мальчик в колготках в роли принца, который прыгал по сцене с таким грохотом, что даже на балконе было слышно.

– Лебединое озеро – балет для профилактики, – зевнул Дима и устало потёр виски. Ему хотелось домой, чтобы подумать в спокойной обстановке без музыки, мальчиков в колготках и пристального взгляда Александра. Нет, он с интересом смотрел балет, но Дима периодически чувствовал на себе его взгляд, и становилось ещё хуже, чем было в машине. Он не хотел выглядеть жалким и уязвлённым. Ему вообще всё было по барабану. Если бы…

– Для траура, – поправил Александр, на что Дима даже не улыбнулся. К горлу подкатила противная тошнота. Это всегда случалось, когда он особенно нервничал. Нужно было срочно попить воды и успокоиться.

– Я сейчас вернусь.

В фойе было прохладно. Дима опустился на тахту, стоящую около входа в туалет и медленно выдохнул добрую половину напряжения. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове. Может быть, Александр просто пошутил, чтобы в очередной раз задеть и вызывать реакцию? Бихевиорист хренов. Стимул – реакция. Да нет… просто…

– Он действительно так думает, – прошептал Дима и постучал кончиками пальцев по деревянному подлокотнику тахты. – Без вариантов.

Стало чуть легче. Дима всегда предпочитал иметь лишь одну точку зрения, что не позволяло сомневаться и отступать. Александр его не любит, решил Дима, и это намного упрощает дело.

– Это вообще самое лучшее, что могло бы быть, – улыбнулся он смотревшему на него с портрета Леонардо, а потом опустил голову и шмыгнул носом. – Чувства – это прошлый век, энергия – это век нынешний. Хочешь – бери, не хочешь – вали! Тебя никто не привязал, – тише заключил Дима и, подняв голову, резко вздрогнул.

– Мальчик в колготках растрогал?

Александр стоял, засунув руки в карманы и лукаво улыбаясь. Отказаться от него просто невозможно, в отчаянии подумал Дима и согласно кивнул.

– Домой хочу. Балет после секса – деньги на ветер.

– Это подарок, я ничего не платил.

– И кто же такой щедрый? – Дима встал с тахты и пошёл первым, стараясь не оборачиваться.

– Твой директор.

– А твой?

– А я тут проездом. Сева просил помочь, я согласился.

Дима на миг замешкался, обрабатывая только что полученную информацию. Жёсткий диск не хотел запускать программное обеспечение. Очевидно, перегрелся. Александр может уехать?

– И надолго? Согласился… – Дима посмотрел на Александра и ласково улыбнулся, поймав его тёплый взгляд.

– Как пойдёт.

Он опять подхватил Димину руку и поцеловал запястье, там, где трепетно билась жилка. А потом коснулся губами линии жизни, словно оставляя свой след. Навсегда, пронеслось в Диминой голове. Это останется с ним навсегда.

– Ты знаешь, что песня – это самое совершенное признание в любви?

В машине Диме стало чуть легче. Или, может быть, после этого, уже ставшего традиционным поцелуя. Александр слегка улыбнулся, но ничего не ответил.

– Вот эта, например:

Предельная осень гуляет по Питеру

И встретить тебя, да и поговорить бы

Нам смущаясь столкнуться холодными лбами

И чтоб заискрилась земля между нами.

И чтоб по мостам до изнеможения,

И чтобы всю ночь глубина и скольжение

И не расставаться так суток на трое

И чтобы рефреном: нас двое, нас двое, нас двое, нас двое...

– Любишь слова?

Дима смотрел в окно и едва мог дышать. Это было слишком для него. Честно и очень страшно.

– Не люблю мифологию.

Они остановились на светофоре и, когда Дима посмотрел на Александра, тот молча обхватил его пальцами сзади за шею и привлёк к себе. Поцеловал.

– Нас двое.

* Текст песни Д. Арбениной

Часть 6.Бархат.

Сына звали Юрой. Это Лида сообщила утром в пятницу, когда влетела на крыльях любви к работе в кабинет, где Дима уже вовсю трудился – так запишут потом в анналах истории. Но на самом деле всё выглядело несколько иначе, он развалился на стуле и откровенно спал, прикрываясь монитором. Утром работать было жесть как сложно. Лучше вообще не засыпать и жить в режиме нон-стопа, пользы было бы больше.

– Спи-спи, всё на свете проспишь! – Лида заорала Диме в ухо и ещё потом долго смеялась, когда он инстинктивно дёрнулся встать как с кровати и ударился коленкой об стол.

– Твою мать, Лида! – с трудом понимая, где он вообще находится, поздоровался Дима. – Обожаю армейские шутки!

– Тебя в армию не взяли, так что отрабатывай.

Лида скинула пиджак и подошла к окну, открыла форточку. В кабинет потёк душный запах сирени.

– И что же я проспал, когда спал? – Дима сладко потянулся и подёргал впавшую в летаргический компьютерный сон мышку.

– У Александра Владимировича родился ребёнок, – серьёзно проговорила она и, поймав прифигевший Димин взгляд, издевательски подмигнула, – лет двадцать назад.

– Он приходил, что ли, сюда? – полюбопытствовал Дима, чувствуя, как сердце постепенно успокаивается. Вот же подлая женщина! Знает, с какой стороны подавать информацию, чтобы она усвоилась.

– Ага, – Лида продефилировала по кабинету и села на своё место. – Дверь мне открыл, пожелал удачного рабочего дня. Одним словом, полная противоположность своего отца. Просто душка.

Дима улыбнулся, вспомнив мальчика на фото рядом с Александром. Всё-таки он угадал. Действительно сын.

– Лови момент, сын начальника, к тому же ещё и душка. Достойный кадр.

– Сволочь ты, Дима, – ласково протянула Лида и чувственно вздохнула. – У меня, может быть, впервые такое отношение к парню, а ты про выгоды… – А потом она махнула рукой и стала прежней Лидой. – Да не, маленький он, ещё в институте учится, и зовут его по-дурацки – Юра. Все Юры какие-то нервные.

– Имя-то тут при чём?

– Как при чём? – Лида изобразила искренний шок. – А в постели как же звать? Надо, чтобы приятно было.

– А зачем звать?.. – удивился в свою очередь Дима и тут же осёкся. А он Александра всегда только по имени-отчеству называл, да и то… стебаясь. Ну прям такая любовь, куда деваться. Но как его можно назвать Сашей? Это же… как не про него вообще. Он Александр Владимирович. Александр… Любимый Александр.

– Конечно, сам придёт, я даже не сомневаюсь, – Лида хмыкнула и бросила на Диму красноречивый взгляд, способный зажечь бенгальские огни. Димочка, гори! – Всегда было интересно, а это больно?

Дима хотел бы оказаться сейчас на Северном полюсе, чтобы, во-первых, остудить отчаянно горящие уши, а во-вторых, чтобы отделаться от Лиды, выжидательно смотрящей на него в упор. «А вам не приходило в голову копьё?» – некстати вспомнился КВНовский прикол.

– Терпимо, – честно ответил Дима и добродушно улыбнулся. Ну а что ему ещё оставалось делать? Сама догадалась, никто не виноват.

– О… – теперь настала очередь Лиды краснеть. Это было несколько неожиданно. – Слушай, Минаев… я же только предположила… Охренеть…

– Да, охренеть можно, – усмехнулся Дима и вернулся к работе. А это оказалось намного проще, чем он думал вначале. В конце концов, он был уверен в том, что Лида ему не опасна. Она и раньше это чувствовала. Относилась, как к младшему братишке. Дима надеялся, что это так и останется между ними.

– А сын его знает? – тише спросила Лида, немного придя в себя.

Дима пожал плечами. Он и сына-то ни разу не видел. Фотографии не считаются. И почему-то даже не хотелось. Вообще, семья Александра его мало волновала. Дом его был холодным. Очевидно, на всё есть свои причины, и Диму они не касаются.

– Сегодня в клубе будут танцы, пойдёшь?

Дима открыл один глаз и посмотрел на часы. Ну конечно – пять утра. Брать трубку на автопилоте он мог, а вот общаться ещё пока не научился. Но очень скоро надрессируют. Ну никакого уважения к чужому сну!

– Ты прям вовремя… как раз о тебе думал, – сонно прохрипел Дима в трубку и тяжело вздохнул, усаживаясь на кровати. Александр хмыкнул в ответ, видимо, не оценив прикол. Хотя, фиг его знает. – Какие танцы? В честь чего?

– У директора твоего день рождения, нужно веселиться в обязательном порядке. Тебя разве не учили этому в институте?

Дима растерянно почесал лоб. Он даже и не знал о дне рождения. Наверное, Лида говорила, только он в последнее время всё, что не касалось Александра, пропускал мимо ушей.

– А я тут при чём? – выдал он самый правильный и самый короткий вопрос. – Я вроде как специалист среднего звена, с директорами не общаюсь.

– Не стоит напрашиваться на комплимент. Сева сказал, чтобы я тебя взял. Ты же теперь наше всё.

– Гонишь, конечно же… – Дима уже совсем проснулся и раскраснелся. Наверное, светился даже в темноте, так стало вдруг жарко и приятно. Он всегда любил, когда его хвалят как бы между делом, так, что даже и не поспоришь чисто из скромности. Александр всегда отвечает за базар. И почему ещё никто не придумал такую фигню, которая бы позволяла целоваться через телефон?

– Вдохновляю на подвиги. – Александр явно улыбался на том конце, и Димины ладони стали влажными, сейчас точно начнёт нести всякую чушь в эйфории, а потом будет стыдно. – Утюгом убиваться не нужно, дресс-код отменяется.

– Я ещё не согласился… – помялся Дима. Просто это на самом деле было очень странно – идти в клуб с директором и Александром. Словно это строительство карьеры не тем путём, каким он всегда хотел её строить. Дима, конечно, обожал Александра во всех его проявлениях, но быть его протеже не хотел. – Нужно соблюдать дистанцию.

Александр молчал ровно одну секунду. За это время Дима уже тридцать три раза пожалел о своих словах, но отказываться не стал.

– Я давно тебя не видел, – тихо сказал Александр, и это всё решило.

– Я приду.

Клуб назывался «Бархат». Раньше был «Примус», дизайн которого разрабатывал сам Дима в лучших рокерских традициях. Строчки из известных песен на стенах, кожа и металл, чёрно-красная сцена и заводские трубы под потолком. Это был любимый Димин дизайн, жалко, что не прижился.

Всё изменилось, когда клуб выкупили столичные джентельмены и устроили в нём логово порока и разврата – тотальный гламур, вход по пропускам, отборные девочки и много-много необоснованных понтов. Дима в «Бархате» не был ни разу. Он вообще танцевал плохо и боялся напиваться в общественных местах. Но каждый раз напивался и всегда это выходило ему боком.

Всеволод Игнатьевич пришёл с двумя девушками, которые не очень-то были похожи на его родственниц. Типичные длинноногие блондинки из недавней рекламы зеркальных лифтов. Красивые, улыбчивые, в общем, неплохие девчонки, думающие, что всё можно получить чуть быстрее, чем положено. Главная проблема – переступить через себя, всего-то…

Дима жутко смущался и нёс какой-то бред про милицию, которая его сберегла на две тысячи рублей сегодня утром, нервно развлекал общественность, стараясь не смотреть всё время на Александра, который даже в гламурном клубе выглядел как завсегдатай, и одновременно оставался самим собой. Таким же чертовски притягательным и вместе с тем пугающим. Когда Дима наблюдал за его общением с директором, он поверить не мог, что сам подошёл к нему тогда в душе. Это невозможно. Просто невозможно. Перед ним заискивают, его боятся даже раскрепощённые девушки, уже три раза положившие ручки Диме на плечи и колени, они опасливо косились в его сторону и боялись задеть ненароком.

После первого коктейля – Дима так и не понял, чего туда намешали, но очевидно, что-то очень крепкое – стало так хорошо, что даже Всеволод Игнатьевич, которого Александр называл просто Севой, стал таким простым и своим парнем, что Дима совсем расслабился и стал получать удовольствие от вечера.

– За именинника, – поднял Александр бокал и сделал небольшой глоток, неотрывно глядя на Диму. Тот залпом осушил свой бокал и отвёл глаза на Свету, да, кажется, ту, что сидела справа, звали Светой, а вторую – Ирой, хотя… может, и наборот, они же так похожи. Но Свето-Иры Дима не увидел. Перед глазами стояло лицо Александра. Он явно думал о сексе, и это читалось на дне его тёмных блестящих глаз и в лукавой полуулыбке. Интересно, о чём конкретно он думает? О том, чтобы сделать это у всех на виду или куда-нибудь выйти? А может… вообще уехать отсюда, пока ещё Дима может соображать? Хотя зачем соображать? На Александра можно положиться и ещё выпить! Да, Сева, я так тебя понимаю! Наливай.

В ушах грохотала музыка, разговоры стали приватными, Свето-Ира ушла танцевать, покинув рассуждающих о скучном бизнесе мальчиков.

– Когда Саша мне позвонил и сказал, чтобы я остановил проект, я думал, что урою его, когда увижу, – Сева обнял Диму за плечи и наклонился ближе, чтобы не кричать громко. – Ну ты же знаешь, что урыть его невозможно? Он же у нас этот… как его… твою мать, Македонский! Александр, бля, Македонский! Только коня не хватает. А так одно лицо…

Сева засмеялся, глядя на сидящего напротив Александра и показывая ему большой палец, мол, ты ваще крут, чувак.

– Ты слушай меня, парень, я уже пять лет директор, и всё равно хочу назвать его по имени-отчеству иногда. Представляешь? Представляешь… какой это человек… – Сева уткнулся носом Диме в плечо и хрюкнул от смеха. А он хороший директор, подумал вдруг Дима, стараясь хоть немного отвлечься от всепоглощающего взгляда напротив. Он его обволакивал, раздевал, скользил по разгорячённой коже, облизывал и щекотал. Диме казалось, что он реально чувствует нежные прикосновения в области паха и прикусил губу, чтобы не застонать от удовольствия. От Александра исходила такая мощная энергия, что возбуждение перманентно бродило под кожей, и ничто не могло утолить жажду, никакая выпивка и разговоры. Нужно было как-то отвлечься, а то руки сами собой тянулись к запретному. Не здесь!

– Я старше тебя, не забывай, – хрипло проговорил Александр и улыбнулся вернувшемуся в реальность Севе. Этого голоса Дима не выдержал и резко поднялся с места. Танцы! Надо пойти потанцевать, иначе… иначе он просто свалится в обморок от перевозбуждения и невозможности что-либо с ним сделать.

– Я танцевать, кто со мной? – он ненавязчиво коснулся плеча Александра, по телу прошла электрическая волна, и тут же отдёрнул руку. Тепло осталось на ладони.

– Две прекрасные девушки, – Александр лукаво улыбнулся и подмигнул. Он это делает специально! Специально, чтобы Дима точно свалился на пол. Не дождётся! Дима всё-таки выдержал этот невозможный взгляд и вполне твёрдой походкой дошёл до Свето-Иры, с радостью принявшей его в свою компанию.

Музыка в стиле техно, девочки в стиле секси, жизнь в стиле лайфа, глаза цвета кофе, следящие за танцполом – Дима был счастлив, как никогда счастлив. А потом мозг просто отключился. Осталось одно лишь движение.

– Дима, мой… только мой, посмотри в зеркало, – Александр стоял сзади и обнимал за пояс. Дима с трудом включил сознание и понял, что стоит, держась руками за края раковины в туалете и смотрит… о боже… Александр целовал его шею, задрал джемпер и гладил живот. Дима смотрел на шальные от удовольствия глаза напротив, на влажные розовые скулы и призывно приоткрытые губы и думал о том, что это действительно зажигательно. Ни одна мысль о том, что мальчик в зеркале – это он сам, его не посещала. Это была шизофрения. Там, в зеркале, происходило что-то из ряда вон… а здесь в реальности дикий водоворот иных ощущений. И чёрт бы с ней, с этой шизофренией. Наслаждение затопило всё. Дима облизал губы, развратно, смакуя ощущаемую истому и сладко застонал.

– Я хочу тебя… всегда хочу тебя, – шептал Александр, глядя в зеркало из-за Диминого плеча и кусал его за ухо. – Красивый... мой мальчик.

Дима невольно закрыл глаза и громко задышал. Александр расстегнул его брюки и стал гладить уверенно и быстро. Он целовал Диму в шею сзади, прихватывал зубами и тянул. Дышал в ухо и двигал, двигал рукой, так, что Дима потерял ощущение пространства и уже не понимал, кто смотрит на него в зеркале и где вообще зеркало... В голове вспышками проносились обрывки мыслей, откровенные слова Александра, его поцелуи, его приказ:

– Выйди и дверь закрой с обратной стороны.

Дима широко распахнул глаза, понимая, что их кто-то увидел, но ничего не было в его карте памяти, только животное удовольствие и желание, чтобы Александр не останавливался… К чёрту всех! Хочу… тебя…

Руки соскользнули с края раковины, и Дима качнулся вперёд, упираясь одной ладонью в запотевшее зеркало. Из крана текла вода, где-то рядом громыхала музыка. Александр обнимал его и крепко прижимал к себе.

– Кто это был? – скользя пальцами по холодному стеклу, спросил Дима. Увидев своё незнакомое лицо, Дима подумал, что он впрямь красивый и очень юный, словно школьник. Растерянный и довольный.

– Не знаю, – Александр прикусил кожу на шее и, сполоснув руку, закрыл кран. Стало так тихо, что можно было услышать два сбившихся дыхания. – Стыдно?