Текст книги "За бортом (СИ)"

Автор книги: ~Mirroring~

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Люциус не забирал Драко из мира магглов не только из опасения, что случай получит огласку. В конце концов, пара мастерски направленных обливэйтов решила бы эту проблему. Он хотел, чтобы Драко находился там, в унизительном положении разнорабочего как можно дольше. Чтобы, когда к нему вернется память, при воспоминании о магглах в его сердце просыпалась та же ненависть, что питал к ним Люциус.

Немного мотивации в борьбе против засилия магглов и их магически одаренных выродков, вот что по мнению Люциуса, было нужно Драко.

«О, женщины! – горестно вздохнул хозяин мастерской Берт, когда Драко пожаловался ему на то, что никак не может понять, что происходит с его женой. – Хочешь совет? Не пытайся выяснить, чем именно ты ей не угодил. Даже если случится чудо, и ты угадаешь, чем провинился на этот раз, завтра причина будет совершенно другой! В этом деле нужны превентивные меры. Я, например, вожу свою старушку на свидания каждую субботу, – он назидательно поднял вверх перепачканный в машинном масле палец. – Профилактика лучше, чем капитальный ремонт!»

Берт был магглом. Чистокровным магглом. Ни капли магии в крови и золотое сердце.

Люциус отправил домашнего эльфа за своим сыном только тогда, когда тот перестал испытывать дискомфорт от своей новой жизни. Драко пригласил механиков на обед, и это стало абсолютно очевидно.

Новый самолетик из бумаги синего цвета, спланировав над столом, опустился на гору неразобранных писем.

Аврорат. Поттер.

«Нужно поговорить. 20.00. Уровень два, аудитория сто пять», – почерк этого засранца, казалось, не изменился с годами. Все те же неровные буквы, будто писал второкурсник.

Наскоро набросав на листке маршрут, которым мистер Поттер может отправиться со своими предложениями о встрече, Драко отправил письмо обратно и снова занялся своими делами. Через пять минут точная копия первого самолетика опустилась на стол.

«Я могу прислать вопиллер и двух авроров, чтобы убедиться, что ты и весь твой отдел дослушали его до конца».

***

Рабочий день в Министерстве Магии заканчивался в шесть. Большинство сотрудников покидало эти стены еще до половины седьмого, так что когда Драко направился к лифту, чтобы спуститься с пятого уровня на второй, холл был практически пуст. Лифт с лязгом закрылся и понесся вниз сквозь пустые этажи, но как только на втором уровне двери распахнулись, Драко услышал гневное:

– Господи, ну что за мудак! Просто фантастический мудак!

Он выскользнул из дверей и укрылся за углом, в его планы не входило встречаться с кем-то по дороге, а к лифту направлялись два аврора. Один из них, судя по звукам, прихрамывал и тяжело дышал. Другой шел рядом на случай, если ему потребуется помощь. Помогая своему коллеге войти в лифт, аврор тихо проговорил:

– Говорят, те, кто ненавидел Моуди при жизни, через месяц после назначения Поттера в умилении плакали перед портретом Грозного Глаза.

– Я завтра же напишу заявление, – простонал его приятель, – с меня хватит!

– Только на моей памяти ты обещаешь это раз двенадцатый…

Двери снова скрипнули, и Драко вздохнул с облегчением. Аудитория сто пять находилась в самом дальнем конце длинного мрачного коридора. Судя по табличке на двери, это был дуэльный зал. По крайней мере ясно, откуда взялись помятые авроры.

– Поверить не могу, – скрестив ноги по-турецки, Гарри сидел прямо на полу посреди огромного пустого помещения, перед ним веером были разложены какие-то бумаги. Он даже не поднял головы, когда Драко вошел, – ты все еще помнишь! Я думал, что Люциус сотрет тебе память, как только ты переступишь порог особняка…

– Распрощаться с воспоминаниями о том, как от меня, сверкая пятками, убегает доблестный аврор Поттер? – Драко презрительно фыркнул и сильнее сжал палочку в руке. – Никогда!

– Ну, разумеется, – Гарри улыбнулся, снял очки и положил их в нагрудный карман. Он поднял взгляд на своего собеседника, и Драко вдруг понял, что он отлично его видит, несмотря на внушительное расстояние между ними. Мерзавец до сих пор носит эти дурацкие круглые очки только для того, чтобы спустя столько лет в нем все еще можно было узнать Мальчика-Который-Выжил, спасителя Магической Британии. – Ведь именно это воспоминание настолько греет тебе душу, что ты день за днем упускаешь возможность вышвырнуть меня вон из Министерства Магии.

Вранье! Гермиона Грейнджер значит для него не больше, чем пустое место!

Драко швырнул в Поттера заклятье быстрее, чем успел подумать над тем, что делает. Он знал только одно: на этот раз Гарри не уйти. Сгусток энергии с тихим гулом разбился о щит, который тут же погас. Аврор поднялся на ноги.

– Ты можешь расправиться со мной в течение месяца, – продолжал он, – мое участие в этом деле очевидно. Я потеряю все: карьеру, репутацию, возможно, даже свободу… Ты ведь этого хочешь?

Еще одно заклинание разбилось о щит, Драко стиснул зубы и атаковал снова. На этот раз щит появился чуть позднее, и Гарри пришлось отвести ногу назад, чтобы удержать равновесие. Он не был неуязвим.

– Это значит «Да»? – усмехнулся Поттер и едва успел отскочить от следующей атаки.

– Ты бросил в меня режущее проклятье! – прорычал Драко и сделал обманный пас палочкой, заставив Гарри двигаться в другую сторону.

– Ты отравил моего друга! – крикнул Гарри и швырнул в него алую вспышку в ответ. Драко успел закрыться собственным щитом и контратаковал:

– Засадил моего отца в Азкабан!

– Он вышел и был оправдан, – снова убирая щит, прорычал Гарри, сейчас он отнюдь не выглядел спокойным, – в отличие от моего крестного!

– Вот это вообще не моя вина!

– Ну так и не я заставил Люциуса присягнуть Волдеморту! И перед тем, как мы перейдем к перечислению того, кто кого сколько раз пнул во время квиддичных матчей, скажу: я никогда не спал с твоей женой!

На несколько минут зал заполнился вспышками света и выкриками проклятий. Драко почти удалось подавить это воспоминание вместе со всеми остальными, что он принес из дома Грейнджер, но Гарри, очевидно, хотел ударить побольнее и вытащил его на свет. Поттер был одним из тех, кто продлевал его неведение, заставляя оставаться там, где ему не место. Но если разобраться с Люциусом без далеко идущих последствий на данный момент невозможно, то Поттер – вот он. Драко ненавидел этого человека двадцать лет, и сейчас по его венам вместо крови текла чистая ярость. Каждый раз взмахивая рукой, он хотел только одного – уничтожить своего врага, казалось, разозлиться еще больше он просто не смог бы.

– Ни с одной из них, если тебе нужно уточнение! – выкрикнул Гарри, заклятье сорвалось с его палочки и разрезало воздух, но вместо того, чтобы увернуться или выставить щит, Драко послал в ответ собственное, и Поттер не успел среагировать. Вспышка красного света промчалась в нескольких сантиметрах от лица Драко, но он не обратил на это внимания, он смотрел, как Гарри навзничь падает на пол.

И первой его мыслью было не заметать следы нападения на государственного служащего, и даже не скрыться с места преступления, а проверить, все ли с ним в порядке. Проклятье не могло стать причиной смерти, но падение вполне могло причинить парочку несовместимых с жизнью переломов. И тогда…

«Гарри мне как брат…»

Все еще тяжело дыша, Драко подошел к поверженному противнику. Поттер лежал на полу, голова запрокинута, застывший в уродливой гримасе рот открыт. Драко уже протянул руку, чтобы нащупать пульс на его шее, как вдруг Поттер дернулся, и его палочка оказалась в сантиметре от кончика носа Малфоя.

– Бам! – сказал Гарри. – Поверить не могу, что ты купился. Забыл, что имеешь дело с Парнем-Который-Хорошо-Притворяется-Что-Сдох?

«И да, идиот редкостный!»

Устало оттолкнув палочку от лица, Драко опустился на пол рядом с Поттером. Орать на него больше не хотелось. Не хотелось вообще больше ничего.

– Я хочу рассказать тебе кое-что. Обо мне и… моей семье.

– Серьезно? – Драко слишком устал даже для сарказма. – Ты издалека начал.

Гарри только руками развел.

– С дипломатией у меня с детства проблемы. Лет с одиннадцати.

Странно, но смеяться вместе с Поттером через пару минут после того, как пытался его убить, не было чем-то противоестественным. И не странно слушать его, вместо того, чтобы просто встать и уйти.

– Первый серьезный приступ паранойи как первый секс, – мечтательно проговорил Гарри. – И вспомнить стыдно, и забыть нельзя. Когда я только пришел в аврорат, я слышал рассказы о том, что мракоборцы иногда срываются, запираются у себя дома и не подпускают даже родных… Но я же герой войны! Я чертов Парень-Который-Выжил! Со мной такого случиться просто не может!

Гарри закрыл глаза, он так и не поднялся с пола. Очевидно, заклятье все-таки настигло его, и он решил пока не рисковать.

Поттер был женат уже два года, работал как проклятый, только что получил первое повышение и тройку новичков под опеку. Ему нравилась эта жизнь, он был в своей стихии – непрекращающаяся война, недобитые пожиратели и теории заговоров – все это было ему так хорошо знакомо. Со временем он стал достаточно опытен, чтобы смотреть на два хода вперед, размышляя о планах темных волшебников.

Однажды это умение чуть не разрушило его семью.

Альбус Дамблдор был очень умным человеком. Его планы простирались на десятки лет вперед, особенно те, что касались судьбы Гарри. Мальчик-Который-Выжил был слишком важен, чтобы пускать его жизнь на самотек. Что если бы посреди войны он плюнул на все и сбежал куда-нибудь с магглорожденной подружкой?

Магглорожденные и полукровки слишком независимы от магической Британии. Благодаря социальным связям в обоих мирах, они могут жить за пределами поселений волшебников, ни в чем себе не отказывая. Чистокровные же, не знающие мира, кроме своего собственного, привязаны к стране намертво. Их семьи, их воспоминания, все, что они считают важным находится по эту сторону Статута Секретности. Гораздо выгоднее с точки зрения Дамблдора устроить так, чтобы Гарри не захотел покинуть магическую Британию, даже если бы у него появился такой шанс. Скитаясь по лесам в тот последний год, он не раз думал о том, чтобы сбежать от войны, смертей и непомерных ожиданий, и только одно его останавливало – он был привязан к своим друзьям, и больше всего – к Джиневре Уизли, чистокровной волшебнице, никогда не покидавшей родового гнезда.

Что если это было частью плана?

Гарри Поттер, его слава и состояние его родителей – отличный шанс для девочки из бедной семьи предателей крови вырваться из нищеты, не так ли? Что если Джинни воспользовалась им, как социальным лифтом? А Дамблдор воспользовался ею, как якорем, который заставит Гарри остаться в Англии, когда дела станут совсем плохи?

Что если она никогда не любила его?

– Я швырнул в нее «Легилименс», – Гарри с усилием потер переносицу, но полностью замаскировать приступ стыда ему не удалось. – У меня в постели дислоцировался предполагаемый шпион. Сам понимаешь, я не мог рисковать.

Судя по всему, к этому моменту Джиневра еще не встретила своего Снейпа, который выворачивал бы ей мозги наизнанку два раза в неделю с шести до девяти. Так что как только она пришла в себя, она ушла из дома на площади Гриммо и возвращаться не планировала.

Гарри получил свои ответы. Джинни действительно любила его. По крайней мере до этого момента.

Но все письма с извинениями отправлялись в огонь нераспечатанными, летучий порох бесполезен, если на том конце каминной сети тебе не рады, а приблизиться к «Норе» физически Гарри не мог, поскольку каждый раз перед ним возникал кто-нибудь из Уизли со словами о том, что это плохая идея.

Через неделю то, что с ним что-то не так, поняли даже авроры. Двое из них нагрянули к нему домой, как только Поттер не явился на работу.

– Отдай мне огневиски, Гарри! Выпей лучше чаю, Гарри! – улыбаясь, передразнивал он. – Через полчаса после того, как я им все выложил, «Нору» осадил комитет аврорских жен с ящиком хереса и вагоном историй о том, какие эти авроры козлы и как с ними жить невозможно. На следующее утро она была дома. Злая и не совсем еще трезвая, но дома. Я извинялся два месяца. Каждый чертов день.

Гарри замолчал и осторожно поднялся, он сел, убрал палочку в рукав и уставился на своего собеседника, будто ожидая чего-то.

– У тебя был план, – Драко констатировал факт.

– Когда я увидел тебя там, я понял, что не смогу защитить ее от последствий. И я подумал: может ты захочешь?

========== Глава 15 ==========

Темные окна поместья Малфоев казались пустыми. Свежий ночной ветер чуть задевал верхушки аккуратно подстриженных кустарников, под светом бледной луны их благородная зелень превращалась в безжизненный серый. Драко вернулся домой слишком поздно, чтобы застать родителей бодрствующими. Около полуночи в поместье спали даже домашние эльфы.

Он мог бы разбудить одного из них. Достаточно лишь позвать, и ужин будет готов в течение нескольких минут. Но Драко так устал, что не хотел видеть ни одной мерзкой подобострастной эльфийской рожи. Он сбросил пальто, прекрасно зная, что на утро оно будет вычищенным и отглаженным висеть на прежнем месте, и отправился на кухню. По дороге он вяло размышлял о Гарри Поттере, который оказался привязан к своей подруге не меньше, чем она к нему.

«Хочешь, чтобы я молчал? – с усмешкой спросил Драко, поднимаясь на ноги посреди дуэльного зала. – Молчание имеет цену, Поттер. И однажды я назову свою».

Больше Гарри ни о чем не спрашивал. Лорд Малфой улыбнулся, вспоминая выражение его лица. Всегда приятно иметь в запасе что-то, чем можно надавить на заместителя главы аврората.

Предусмотрительно пригнувшись перед входом в кухню, Драко взмахнул палочкой, и несколько факелов зажглись на стенах помещения. Странный булькающий звук привлек его внимание, повернув голову в сторону разделочного стола, Драко замер. Скорпиус сидел там с кружкой чая, которым, очевидно, только что подавился. Ни один из них не ожидал увидеть другого на кухне в столь поздний час.

Ну, конечно, когда-то же мальчик должен есть! И если Драко в детстве воровал еду с кухни только по большим праздникам, для Скорпиуса это была ежедневная необходимость, если он не хотел трижды в день встречаться со своей семьей.

А он не хотел.

Мальчик быстро запихнул в рот последний кусок хлеба с беконом и принялся с ожесточением его пережевывать. Он все еще щурился от света факелов, сам он не зажигал их из опасения быть обнаруженным, а к темноте легко привыкнуть, если за долгие месяцы подрывной деятельности хорошо запомнил, где лежит еда.

– Кхм, – Драко прочистил горло. – Как жизнь?

Скорпиус перестал жевать и поднял на него свои темно-синие глаза. Глаза Астории.

Были и другие чистокровные волшебницы, на которых Драко мог остановить свой выбор десять лет назад, включая старшую сестру Астории, Дафну Гринграсс. Но каждый раз, когда эта девушка, разговаривая с ним, томно вздыхала и отводила взгляд, Драко хотелось отвернуться и зевнуть, пока она не видит. Прием в доме Гринграсс был ее звёздным часом. Дафна прекрасно об этом знала и делала все, чтобы обратить на себя внимание.

Что делала в этот момент Астория? Развлекала гостей в саду своим потрясающим умением метать ножи по соломенным мишеням. Лорд и леди Гринграсс делали вид, что ничего особенного не происходит, но это удавалось им с трудом. Каждый раз, когда Астория попадала точно в цель с десяти ярдов и победоносно вскрикивала, оповещая об этом всех собравшихся, на лицах ее родителей отражался весь спектр эмоций от раздражения до паники.

Многие в тот вечер решили, что она сумасшедшая. Драко решил, что она прекрасна.

Он женился на Ларе Крофт и следующие десять лет беспрестанно удивлялся, почему это она не сидит в поместье, вышивая крестиком. Астория бредила путешествиями с самого начала, ее прекрасные синие глаза горели жаждой открытий. Невозможно было не слушать, когда она рассказывала о чужих землях и затерянных континентах. Она мечтала увидеть Африку, Бразилию, Индонезию и лично познакомиться с неповторимой магией этих стран, но ее собственные родители были слишком консервативны, чтобы позволить ей подобное времяпрепровождение. Едва обосновавшись в поместье Малфоев, она перевернула вверх дном библиотеку в поисках старых географических атласов и книг, изданных до принятия Статута о Секретности, навсегда разделившего этот мир надвое. Если бы Драко только слушал ее с самого начала, он бы понял, что Астория никогда не станет сидеть в четырех стенах, но ему даже в голову не приходило, что ее представления о счастливой жизни могут резко отличаться от его собственных.

Жажда открытий была чем-то таким, за что он полюбил ее, но позже стала тем, за что он ее возненавидел.

Работа в дипломатическом корпусе Министерства Магии позволяла им много путешествовать вместе, но между тем, что под словом «путешествия» подразумевал Драко, и тем, что под ним подразумевала Астория, зияла пропасть от коктейлей и шезлонгов до костров, циновок и москитных сеток. Со временем оба пришли к выводу, что гораздо лучше проведут время по отдельности.

Драко любил свою жену, он верил, что это пройдет.

И когда на свет появился Скорпиус, так и случилось. Молодая леди Малфой надолго осела в поместье, рядом со своим мужем и сыном, но каждую ночь Драко приходилось уносить ее на руках из библиотеки, где она засыпала над картами среди переломанных перьев и набросков будущего маршрута. Астория ни на минуту не забывала о том, чего на самом деле хочет, и как только Скорпиус более или менее стал обходиться без матери, она уехала в свое первое путешествие одна.

Нарцисса была в ярости, она рассчитывала на то, что невестка займет место по правую руку от нее, приветствуя гостей в поместье Малфоев, что она станет украшением этого дома. Драко только посмеивался, он не придавал этому значения. По большому счету ему было все равно, чем занимается его жена до тех пор, пока она возвращается к нему. Но со временем она стала делать это все реже.

Астория возвращалась из очередной поездки счастливой, полной надежд и, по меркам семейства Малфой, прямо-таки неприлично загорелой. Она умоляла Драко отправиться с ней хоть раз, но уже тогда он отчетливо понимал, что такая жизнь не для него, и отказывался снова, снова и снова. Тогда она стала брать с собой Скорпиуса, потому что во время своих долгих отлучек скучала по нему так же, как и по мужу.

Карьера Драко в Министерстве шла в гору, он видел красоту в словах, взглядах и туманных намеках, которые, при удачном стечение обстоятельств, останавливали конфликты между странами или же, напротив, разжигали их. Лорд Малфой был рожден и воспитан для этого, игры со властью стали его стихией. Он мог заставить кого угодно сделать что угодно, но не мог заставить свою жену вернуться домой.

Пару лет назад, когда Астория и Скорпиус вернулись из очередной поездки, Малфои с ужасом обнаружили, что их семилетний наследник говорит по-английски с акцентом. Скорпиус не знал этикета, не понимал разницы между магглорожденными и чистокровными, не умел говорить вполголоса, сидеть на месте дольше пяти минут и, в общем-то, был обыкновенным ребенком.

Слишком обыкновенным для семьи Малфой.

Кружка громко стукнула по столу, Скорпиус поднялся и вышел из кухни, стараясь не встречаться взглядом со своим отцом. Он знал, что подобное обращение сойдет ему с рук. В отличие от Люциуса, Драко никогда не выдумывал изощренных наказаний, вроде переписывания от руки справочника чистокровных семейств магической Британии.

Шаги быстро стихли в длинных коридорах поместья, Скорпиус отлично ориентировался в темноте. Оставшись в одиночестве, Драко прислонился спиной к стене и закрыл глаза.

Почему Скорпиус не вел себя как Хьюго Уизли? Потому что Рон Уизли никогда не вырывал сына из рук матери, игнорируя просьбы и слезы ребенка. Рон Уизли никогда не наставлял палочку на свою жену, угрожая проклясть ее, если она еще раз заберет сына с собой, и даже если она просто сдвинется с места, чтобы на прощание обнять его.

В тот момент Драко был уверен, что поступает правильно. Наследник семьи Малфой должен быть Малфоем – образованным, опрятным, вежливым и умным ребенком, а не маленьким дикарем с коллекцией гусениц в пенале. Но сейчас мир двоился перед его глазами: в одном дети были предметом гордости и престижа, в другом – просто детьми.

Правда состояла в том, что Драко забыл о своем сыне еще до того, как забыл о себе. И в этом уж точно не была виновата ни Гермиона Грейнджер, ни Астория урожденная Гринграсс, ни Нарцисса и Люциус Малфой вместе взятые.

Когда, после грандиозного скандала, Астория покинула поместье в одиночестве, Драко тоже стал бывать дома реже, оставив своих родителей самостоятельно вести партизанскую войну с его сыном. Драко купил лодку, чтобы под благовидным предлогом не проводить дома уикэнд, обзавелся несколькими подружками, которых навещал в зависимости от настроения. И, несмотря на огромное разочарование в семейной жизни, сумел убедить себя в том, что все сделал правильно.

И так продолжалось бы еще очень долго, если бы в один прекрасный день Гермиона Грейнджер не вышвырнула его за борт собственной жизни.

***

Все попытки Драко заговорить с сыном заканчивались в точности, как первая. Через неделю Скорпиус попросту начал обходить отца по еще более широкой дуге, чем прежде. Единственным человеком, которого мальчик регулярно удостаивал своим вниманием, был его дед, но игнорировать Люциуса было чревато весьма неприятными последствиями, так что у него просто не было выбора.

Пасмурным осенним утром, спеша на службу в министерство, Драко увидел их у огромного камина в гостиной. Практически седой, но все еще статный Люциус возвышался над своим внуком, опираясь на трость, точно изваяние старого короля.

– В пятницу вечером, – в голосе лорда Малфоя слышались стальные нотки, – ты отмоешь руки, наденешь чистую одежду и будешь вести себя очень вежливо с нашими гостями.

Скорпиус сложил руки на груди и взирал на деда исподлобья. Как и его мать, мальчик терпеть не мог приемов, они казались ему скучными, но это была неотъемлемая часть жизни в поместье.

– И, разумеется, – продолжал Люциус, – ты не станешь брать с собой каких бы то ни было животных, насекомых, рептилий или птиц. Ты понял меня?

Скорпиус сосредоточенно кивнул. Драко остановился в дверном проеме, озадаченный происходящим. Обычно Скорпиус отказывался до тех пор, пока старший лорд Малфой не переходил к угрозам запереть его в комнате на пару дней, и соглашался только после того, как угрозы приводились в исполнение, и не оставалось ни малейшей надежды на то, что рука Люциуса дрогнет, закрывая замок.

– Повтори, – потребовал Люциус, такая покладистость и его удивила.

– В пятницу вечером, – отчетливо проговорил мальчик. – Чистая одежда и примерное поведение. Никаких животных, насекомых, рептилий или птиц.

– Прекрасно, – улыбнулся Люциус, – я рад, что мы в кои-то веки поняли друг друга.

Улыбка, которой осветилось лицо Скорпиуса после того, как хозяин поместья отвернулся и размеренным шагом направился в свой кабинет, заставила Драко нахмуриться. Он все еще помнил, как его сын улыбался, когда бывал счастлив – его глаза блестели, а на щеках появлялись ямочки. Но сейчас Скопиус улыбался не потому, что ему весело, он предчувствовал какое-то мстительное торжество, и в этом напряженном ожидании как никогда напоминал своего деда.

Драко отправился на работу с дурным предчувствием. При всем желании, он не мог найти в этом соглашении изъяна – если Скорпиус пообещал, что будет вести себя хорошо и не станет эпатировать публику очередным мерзким питомцем, значит так он и сделает. Но эта улыбка не оставляла сомнений – что-то здесь не так. Драко не мог избавиться от ощущения, что ежегодный августовский прием находится под угрозой полного провала.

«Скорпиус – всего лишь девятилетний ребенок, – про себя рассуждал он, – у него даже волшебной палочки нет! Ну что он может натворить, находясь среди десятков взрослых волшебников в течение одного вечера?»

Драко Малфой катастрофически недооценивал своего сына.

========== Глава 16 ==========

Повод, по которому вот уже несколько лет в начале августа семейство Малфой устраивало пышный прием в своем поместье, никогда не произносили вслух. Официально отмечать годовщину захвата власти в Министерстве магии, пусть и продлившейся так недолго, было бы неприлично. Но каждый приглашенный в этот дом сегодня знал, что здесь празднуют, и в тайне мечтал о повторении триумфа.

Поместье сияло сотнями магических огней. Развеять его дурную славу после окончания войны было делом нелегким, но Люциус справился. Гости трансгрессировали на небольшую ярко освященную площадку перед гостеприимно распахнутыми воротами, а затем, щеголяя изящными нарядами, степенно проходили к парадному входу.

Для Драко этот прием начался с расспросов о том, где же его прелестная супруга. Раз за разом отвечая, что Астории сегодня нездоровится, он не выказывал ни раздражения, ни тревоги, только приличествующее случаю легкое сожаление. Молодая леди Малфой не могла присутствовать на одном и том же мероприятии, что и ее сын, слишком велик был соблазн схватить его за руку и трансгрессировать туда, где их никто никогда не найдет. По крайней мере Люциус считал именно так, и Драко признавал, что у него есть на то все основания.

Нарцисса не могла удержать невестку в поместье Малфоев физически, но она успешно создавала видимость того, что Астория действительно там находится. Шантажом и угрозами запретить видеться с сыном, Нарцисса могла заставить ее прибыть на любой официальный прием несколько раз в год, а большего и не требовалось. И, разумеется, ни одна из научных работ Астории по исследованию шаманских культов Африки не увидела свет ни в Англии, ни за ее пределами. Ей пришлось взять псевдоним и навсегда похоронить мечту о широкой известности. Сэр Томас Кренсберри, выдуманный ею специально для издателей, получал все лавры и гонорары.

Леди Малфой не может водить дружбу с чернокожими туземцами! Леди Малфой не может бегать по саванне в одной только соломенной юбке! Леди Малфой не может копаться в земле по локоть, вынимая особенно ценные ингредиенты для зелий из-под тысячелетнего слоя вулканического пепла!

Но Астория могла, и Малфои были не в состоянии ей помешать. Все, что они могли сделать – это скрыть ее неблагородные увлечения. И потому Драко, как и его родители, сегодня сиял дорогими украшениями и белоснежной улыбкой, делая вид, что все в полном порядке.

Скорпиус, что удивительно, тоже. Во всей магической Британии в этот вечер было не сыскать более обходительного, аккуратного и вежливого юного джентльмена. Он с радостью пожимал протянутые руки знакомых мужчин, улыбался дамам, с нежностью обнял свою тетушку Дафну, хотя никогда не питал к ней особых родственных чувств… Когда Драко обратил на это внимание Люциуса, тот с самодовольной улыбкой отметил, что в этом нет ничего удивительного, ведь правильное воспитание дает правильные плоды.

Но когда Скорпиус изящно наклонился, чтобы поцеловать сухую руку старой леди Яксли, сидевшей в роскошном кресле в окружении своих родственников, а затем безропотно вытерпел десять томительных минут, пока старушка держала его за руки и рассказывала что-то о своей молодости, Драко стало по-настоящему страшно. Скорпиус не стал бы превращаться в ангелочка просто потому, что Люциус попросил его об этом.

Либо этот ребенок не его сын, либо он старается отвести внимание от чего-то действительно важного.

«Кого он притащил в дом? – раздумывал Драко, тревожно оглядывая укромные уголки огромной гостиной. – Сносорога?»

Что-то поистине впечатляющее должно стоять за той жуткой улыбкой!

Драко ожидал чего угодно в любую минуту: полчища крыс, вырывающихся из подвала и превращающих медленный вальс в забойный степ, стаю летучих мышей, впивающихся в прически благородных леди, в конце концов, василиска, игриво подмигивающего гостям сквозь окна поместья!

Но время шло, Скорпиус оставался крайне милым, и, кроме этого факта, ничего фантастического больше не происходило. Ближе к концу вечера Драко начал подозревать, что подхватил от Гарри Поттера тяжелую форму паранойи, и теперь ищет зловещий замысел там, где его нет. Почему бы девятилетнему мальчику и в самом деле не порадовать своего дедушку примерным поведением в день, когда это особенно важно? Быть может, он устал от этой холодной войны? Может, истощилась его фантазия? Может быть, его цель попросту в том, чтобы сыграть на контрасте своего поведения, заставив родственников нервничать?

Все это было бы возможно, если бы Скорпиус не был сыном Астории урожденной Гринграсс, которая никогда не отступала от своей цели, и наследником семьи Малфой, представители которой знали толк в теневых манипуляциях.

Скорпиус с восторгом вертел в руках роскошный веер леди Пиритс, перебирал перышки и смущенно смеялся, когда она тактично замечала, что этот аксессуар не для джентльменов.

Драко мрачно пригубил огневиски. Вечер тянулся без конца.

***

– Ваш сын такой милый мальчик, – старая леди Яксли осторожно спускалась с лестницы, опираясь на руку Драко. – Даже странно, что раньше он практически не разговаривал. Помню, все сидел рядом с Люциусом и не отходил от него ни на шаг.

– Молодые люди в его возрасте бывают очень стеснительны, мадам, – медленно проговорил Драко, умолчав о том, что Скорпиус сидел рядом с дедом отнюдь не от большой любви к нему, просто не хотел провести в своей комнате всю следующую неделю.

– Хорошо, что со временем это проходит, – благожелательно улыбнулась старушка.

– Несомненно.

Осторожно ступив на ярко освященную аллею, леди Яксли распрямила спину, вздохнула и зашагала по направлению к сияющей магическим светом площадке, чтобы покинуть гостеприимное поместье, как и множество других людей до нее. Драко стоял у лестницы, задумчиво глядя ей вслед, пока леди не трансгрессировала с едва различимым хлопком.

Прием окончен, катастрофы не случилось.

Драко присел на широкие перила и устало потер глаза. Должно быть, это приключение с Гермионой Грейнджер дурно повлияло на него, заставив подозревать, что все не то, чем кажется. И вместо того, чтобы получать удовольствие от общения с людьми, которых так давно не видел, он провел вечер, подозревая своего сына в подготовке диверсии.

«Идиот, – самокритично покачал головой он. – Люди не становятся суперзлодеями в девять с небольшим… Такое попросту невозможно».

Скорпиус отправился спать пару часов назад под присмотром бдительной Нарциссы. Он всего лишь ребенок, разговоры взрослых людей о политике и торговле быстро утомили его.

Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, Драко вытащил из потайного кармана палочку, взмахнул ею в направлении магических огней и тихо сказал: