Текст книги "Черная бабочка (СИ)"
Автор книги: mila 777
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
========== Пролог. “Что вы сделали в тот день?” ==========
Бостон, штат Массачусетс. 12:30 мин
– Вы решили, что это лучший выход из ситуации, мисс Дэвис? – задает свой вопрос телеведущий.
Смотрю на него, будто он стеклянный. Словно нет ничего и никого вокруг. Кажется, я не спала нормально около двух недель. Голова как в огне. Немного покрасневшие глаза от дыма электронной сигареты, которую я не выпускала из рук все время, пока не начался прямой эфир, теперь страшно щиплет. А ведь раньше я не курила. Раньше вообще все было не так.
Я моргаю. Как же я устала. Устала от этих глупых программ, от этих назойливых журналистов с их бесконечными вопросами, от количества сверкающих любопытством глаз, устремленных на меня двадцать четыре часа в сутки.
Его нет, но о нем уже начали слагать легенды. Я поступила правильно. Мне все так говорят. Подруга, мама, сокурсники, даже куратор в университете сказал мне это: «Все верно, Дженни, не переживай, ты молодчина. Такой… как он, не мог продолжать это. Его следовало наказать давно».
Тогда где вы были все это время? Где, черт вас подери? Я нуждалась в вашей помощи, вы закрывали глаза, я молила вас помочь мне. Неужто было трудно просто перехватить его руку, когда он снова и снова выдергивал меня из моей привычной жизни? Я не хотела всего этого. Так не бывает. Не каждый способен вынести подобный шквал эмоций, и не имеет значения, силен человек или нет. Это все равно больно, черт, это очень больно. Особенно… если ты понимаешь… что ищешь его глаза в толпе. Его сияющие яркие зеленые глаза, которые столько тебе принесли. Ищешь, но страшно боишься встретиться с ним взглядом. Ведь этого быть не может.
– Да, – прочищаю горло, тихо кашлянув в ладонь, – я так считаю, – гордо вскидываю подбородок и устремляю решительный взгляд прямо в камеру. – У меня получилось доказать всем, что бояться мужчин, подобных… – сглатываю комок, – подобных мистеру Стайлсу, не нужно. На любого можно найти управу, и он – не исключение. То, что случилось со мной…
– Но ведь у вас теперь масса проблем с семьей мистера Стайлса, – перебивает меня телеведущий, и я хмурю брови. Ненавижу хамов. – Мистер Стайлс-старший поклялся стереть вас в порошок, вам не страшно связываться с владельцем огромной компании, Джен?
Хочется сказать: «Поздно. Я уже связалась», но вместо этого я некоторое время молчу, а после произношу твердым голосом:
– Нет, я не боюсь его. Всем известно, случись со мной что-то неприятное, это будет списано на месть мистера Стайлса.
– Хорошо, мисс Дэвис, – кивает мужчина и опускает взгляд, чтобы тут же вновь посмотреть на меня и задать очередной вопрос. – Вы ведь учитесь на психологическом отделении университета Суффолк. Пытались ли вы за время знакомства с мистером Стайлсом, я сейчас говорю, конечно, о Гарри… Так вот пытались ли вы анализировать его? Поступки, поведение, причины. Я хочу сказать, что мистер Стайлс повел себя некорректно и довольно грубо. Вероятно, от тюремного заключения его спасло лишь то, что вы сделали. – Почему он не говорит прямо? Ходит вокруг да около, будто никто не знает, что я сделала. – Однако в этой ситуации страшнее всего то, что у полиции нет прямых улик. По сути, мистер Стайлс ничего вам не сделал. Вы уверены, что…
– Я уверена, – чеканю слова, после этого вздыхаю полной грудью и отвечаю на первую часть вопроса, а перед глазами медленно всплывает образ Гарри: – Я анализирую людей всегда. Это моя жизнь. Я действительно не жалею, что поступила учиться на этот факультет. Психология дается мне легко. Вот только мистер Стайлс… – я вдруг понимаю, что на глаза наворачиваются слезы.
Нет-нет, только не сейчас. Никто не должен знать, что я нагло лгу, ведь моя мать смотрит этот эфир. Она смотрит на меня. Черт. Она и так догадывалась, но я не хочу слышать это от кого бы то ни было. Как раз тот случай, когда нельзя произносить вслух. Мой синдром не имеет отношения к тому самому «стокгольмскому», все гораздо запутанней, все до жути паршиво. Моя клетка не всегда заключалась в четырех стенах. В большей степени, я была на свободе, но его глаза неустанно следили за мной. Он был повсюду. Как и его запах, он обволакивал меня всегда и везде. Ненавижу этот запах.
Ложь…
– Я хочу сказать, что мистер Стайлс не являл собой пример человека с отклоненной психикой. Никакого жуткого диагноза ему не выдвинуть. Он просто… просто мужчина, у которого с детства было все. Он привык к этому. Эгоизм. Только и всего, – произношу, резко вскинув на телеведущего глаза. Абсолютно холодные глаза. Сдержалась. Не плачу.
По залу проходит легкий шум, и я невольно смотрю на пришедших зрителей. Все таращатся на меня в ответ. Да, это нормально. История со Стайлсом нашумела. Хотя вот вывод телеведущего насчет возможного тюремного заключения Гарри немного преувеличен.
– По-вашему, мисс Дэвис, это эгоизм мистера Стайлса подсказал ему преследовать вас? Вы правда так думаете? – «Что за сукин сын?» – Или, быть может, он – жестокий человек, у которого нет никаких моральных принципов?
Я еще раз глубоко втягиваю воздух и говорю на выдохе:
– Он странный человек. Этого нельзя отрицать… Вы ведь ничего не знаете, – вдруг само собой срывается с моих губ, когда я перевожу на телеведущего тяжелый взгляд. – Мистер Стайлс имел все шансы исправиться, если бы не оступился. Думаю, стоит «поблагодарить» его отца, который подтолкнул сына, а заодно и меня, к совершению роковой ошибки. Да, я жалею, что сделала это, но лишь потому, что ни один человек не должен быть жесток в отношении другого.
Молчание, повисшее в студии, выводит меня из задумчивости, и я вновь невольно поглядываю на дверь. Уже в третий раз за эти пятнадцать минут. Кажется, прошла вечность, прежде чем я понимаю, что кто-то медленно входит в зал. Дверь не хлопает, потому что темный силуэт мужчины застывает. Он не проходит дальше.
Сердце гулко стучит в моей глотке, отчего я невольно, не осознавая этого, кладу руку на горло, потирая кожу. Глаза до боли всматриваются во мрак, где стоит мужчина в сливающейся с темнотой черной одежде. Он, без сомнений, смотрит на меня. Я чувствую, как мои щеки вспыхивают от этого взгляда. Мгновение. Он делает один шаг вперед, выходя на свет, и я тут же отрываю от него взор, чтобы так и не узнать, кого вижу. Не хочу верить в это. Нет.
– И самое главное, мисс Дэвис, – прорывается голос телеведущего сквозь толщу моих гулких мыслей, – Дженни, скажите, наконец, объявите во всеуслышание, чтобы жители Челси были уверены в совершенном вами поступке. – Пауза. – Что вы сделали, мисс Дэвис? Что вы сделали в тот день?
Секундная заминка и мой голос, будто издалека – приглушенный и пустой:
– Я выстрелила в Гарри Стайлса.
Комментарий к Пролог. “Что вы сделали в тот день?”
https://pbs.twimg.com/media/Ce9LT3AUAAA2cro.jpg:large
========== Глава 1. “Хэйли Стоун не может обойтись без проблем” ==========
Праздник – это разрешенный, более того, обязательный эксцесс.
Зигмунд Фрейд ©
Когда над моей головой пронесся очередной комок бумаги, я едва успела пригнуться, но он все равно задел мой высокий пучок, и я, цокнув, вскинула глаза на Сэмюеля Блэка. Он все время дурачился на парах. Казалось, в его голове вообще не было ничего кроме свистящего ветра. При всем при этом Сэмми действительно учился. Когда он успевал, я не имела ни малейшего представления. Мне приходилось ежедневно читать часа по три кучу литературы, готовиться к проекту, грядущему в конце следующего года и маниакально собирать необходимую для этого проекта информацию. И хотя сейчас на дворе стояла осень, а учебный год начался совсем недавно, я уже вовсю штудировала учебники. Чем занимался Сэм? Ду-ра-чил-ся. Постоянно.
По тому же принципу, что и я, училась моя подруга Хейли Стоун. С ней мы знакомы еще с детских лет. Пожалуй, это второй человек – после матери – которому я могла доверить очень многое. Но, конечно, не все. Бывают такие вещи, у каждого бывают, что рассказывать не хочется. Совсем никак. Да и ни к чему вовсе, ведь это настолько личное. К примеру, какие-то не слишком лицеприятные поступки, или, напротив, то, что слишком громко и пафосно…
– На теорию идешь? – прошептала Хейли, устроившаяся справа от меня.
Я молча кивнула, не отрывая взгляда от профессора, который присел на край своего стола.
– Отлично. А насчет вечера… Все в силе?
Да, это был мой день рождения. Мой любимый праздник. Мне нравилось, как мама радовалась этому дню, потому и мне всегда передавалось ее прекрасное настроение, и волей-неволей я стала считать этот день самым запоминающимся в году. И когда Хейли спросила у меня, около недели назад, что я хочу получить на свой день рождения, я сразу ответила, не задумываясь и без запинки:
– Вечеринку. Плевать на вещи, просто давай сгоняем на вечеринку.
– Отлично, – недовольно пробубнила моя подруга, – дешевле было купить подарок.
Мы обе рассмеялись. Это была шутка. Зная Стоун, с ее душой нараспашку, у меня не возникало сомнений: она рада, что мы устроим простую тусовку, и ей не придется таскаться по магазинам. Да, собственно, мои предпочтения всегда заключались в новеньких книгах и альбомах любимых музыкальных групп. Это было то, что я постоянно просила на день рождения. Этот раз стал небольшим исключением.
Хейли, как и я, жила в пригороде Бостона – Челси – отделенном от самого города двумя мостами. Один – через реку Мистик, а второй – мост Эндрю Макардла – по реке Челси. Именно по нему, чаще всего, мы с подругой возвращались из университета. Выскакивали на остановке главной улицы, метрах в трехстах от Бикон-стрит, где в темно-красном комплексе жила моя мать, и вместе с подругой шли в сторону параллельной улицы.
Я начала снимать маленькую двухкомнатную квартирку (она лишь называлась двухкомнатной, а на деле – большая комната, разделенная тонкой перегородкой) в шестиэтажном доме на Тремонт-стрит, как только поступила в университет Суффолк. Хейли с матерью проживала всего в квартале от меня.
Челси являлся небольшим по количеству жителей пригородом, здесь не всегда было спокойно. Разумеется, происходили неприятные вещи, но об этом не слишком распространялись, потому лично мне нравилось жить в этом месте, и о более крупных городах я не мечтала.
Как и все нормальные студенты, помимо учебных будней, мы позволяли себе вылазки в ночные клубы, как правило, выезжая в Бостон, или просто закатывали тусовку в доме Сэма Блэка, Джонни Крэйга или Джастини Смит – наша компания и сокурсники. Пару раз были и у меня.
Вот в этот солнечный и тихий день, мы с Хейли распрощались на парковке у моего дома, после чего она пошла дальше и вскоре скрылась за деревьями тополиной аллеи. Несмотря на весь оптимизм и хорошее настроение, я была расстроена по поводу самочувствия матери. Мне следовало заскочить к ней, но я так увлеклась болтовней с Хейли, что, только поднявшись к себе, сообразила – мы прошли дом мамы. Именно поэтому, бросив ключи на тумбочку в коридоре, я тут же вынула из внутреннего кармана сумки свой сотовый и набрала знакомый номер. Зажав телефон между плечом и ухом, я принялась снимать ботинки, когда в динамике раздался голос матери:
– Солнышко, прости меня, я помню, конечно помню, что у моей малышки сегодня день рождения, – тут же проговорила мама, – но у меня с утра подскочила температура. Пришлось вызвать доктора. Я уснула после инъекции. Как сурок проспала и теперь мне значительно полегче… Как ты, милая? Уже вернулась домой?
Я прикрыла глаза, глубоко втягивая воздух, чтобы мой голос не выказывал волнения, и ответила, одной рукой расстегивая куртку:
– Мамуль, ты же знаешь, я в порядке. Мы с Хейли только что приехали из университета. Но у меня есть план. – Я выдумывала на ходу, чтобы остаться с мамой и присмотреть за ней. – Что скажешь, если я приду к тебе вечером, и мы отметим мой день рождения?
«Отметим» в моем понимании было – навернуть праздничного торта и выпить горячего чая. Но это только с мамой. С Хейли я, само собой, употребила бы нечто более «веселое».
– Детка, я знаю, что ты собираешься с Хейли на вечеринку, – тут же раскусила меня мама, и я закатила глаза, говоря:
– Эта засранка тебе рассказала, да?
– Не называй ее так, милая, мне совсем не нравятся ваши шутки в адрес друг друга. Я сама позвонила Хейли утром и расспросила о планах на вечер. Девочка даже не поняла, что я спасаю вас обеих от скучнейшего времяпрепровождения. Поезжай с ней в Бостон, повеселись, как следует. Только навести меня, я приготовила подарок.
Нервно цокая, я устало привалилась спиной к стене и, окинув взглядом свое отражение в большой зеркальной дверце шкафа, поплелась в сторону кухни.
– Слушай, мам, ты наверняка преуменьшаешь, я уверена. Тебе плохо, поэтому вечеринка отменяется, – решительно проговорила я.
– Ну уж нет, моя дорогая, зайди ко мне за подарком и проваливай, – тихо посмеиваясь, сказала мама, но вдруг сильно закашлялась.
Я нахмурилась. Мне хотелось поехать на вечеринку, или куда там меня потащит Хейли, но состояние матери оставляло желать лучшего. В итоге, поговорив с ней еще немного, я пообещала прийти вечером и покрасоваться перед ней нарядом, который держала для этого дня.
Платье из кашемира василькового цвета, приобретенное мной еще весной, одновременно нарядное и теплое, открывало ключицы и было заужено книзу, наполовину скрывая колени. Оно мне очень нравилось, и хотя я не страдала «вещизмом», все равно не прикасалась к этому наряду вплоть до сегодняшнего дня.
Решив пока не звонить Хейли и не расстраивать ее раньше времени, я спокойно поужинала, после немного пробежалась по новостям в соцсетях и около шести часов вечера отправилась в душ. Намеренно долго приводя себя в порядок, я после водных процедур тщательно высушила волосы, собрала их на затылке в гладкий хвост и взялась за нанесение макияжа. Долго не мучилась, потому что не любила ярко краситься, к тому же мои темные брови и зелено-карие глаза не слишком нуждались в косметике. Вполне хватало туши для ресниц и чуточку черного карандаша. Но учитывая то, в каком образе я намеревалась отправиться на вечеринку, пришла к выводу, что сегодня можно нарисовать «стрелки» поярче.
Спустя пару бессмысленных часов, за время которых я успела несколько раз умыться и накраситься заново, позвонила Стоун.
– Ита-а-ак, малышка, ты готова? – спросила она бодро.
Я стояла в коридоре перед зеркалом, полностью «экипированная», и кивнула, отвечая:
– Да, всегда готова. Увидимся внизу через десять минут, идет?
– Давай, я уже выхожу. Такси вот-вот приедет, поторопись.
– Окей.
Погасив свет и проверив содержимое сумочки, я накинула черное пальто, намотала на шею толстый вязанный шарф, за который Хейли меня точно убьет, потому что ненавидит, когда я порчу все грубыми атрибутами, по стилю не сочетающимися с общим нарядом, и выскочила из квартиры.
И вот он – закон подлости. Стоило лишь спуститься вниз и улыбнуться подруге, которая как раз подошла к прибывшему такси, как мой сотовый зазвонил, и я, извинившись перед Хейли, отошла в сторону. Секретов от подруги не было, но она слишком громко болтала с водителем – он как раз опустил стекло.
– Слушаю.
– Мисс Дэвис?
– Да, – я похолодела, предчувствуя неприятности.
– Это доктор Мартинез…
– Мама? Что-то с мамой? – перебила я, но мужчина вздохнул и спокойно ответил:
– Не переживайте, ваша мать уже в порядке. Сможете привезти в больницу ее вещи? У миссис Дэвис был жар, и она вызвала помощь. Я решил, что госпитализации не избежать.
Во рту пересохло от волнения, но я справилась, сглотнула и, узнав, куда ехать, сказала, что скоро буду, а, обернувшись, встретила грозный взгляд Хейли.
– Куда ты собралась? – спросила она, подходя ко мне.
– Прости, милая, – протянула я и подошла к машине, называя водителю адрес дома матери, а после обратилась к Стоун. – Слушай, я сейчас соберу кое-какие вещи и отвезу их в больницу, а ты поезжай на вечеринку… Или куда мы сегодня? – подруга ничего не ответила. – Хей, крошка, я приеду, обещаю. Только скажи куда.
Стоун уселась в такси вместе со мной, надула губы, скрестив руки на груди, но все равно ответила:
– Я достала два VIP-пропуска в «Фелисити»*. Приват-вечеринка. Понятно, что мы будем там не одни, но все равно круто.
– Вау, ты серьезно? – пришлось изо всех сил изображать радость, но, признаться, я искренне удивилась. – Где ты их взяла?
Хейли замялась.
– Ну… э… Сэмми помог.
– Ладно, не рассказывай, неважно. Важно то, что ты сделала это для нас, и я безмерно тебе благодарна.
Я обняла подругу, отмечая ее откровенный наряд – черное короткое платье, выглядывающее из-под тонкого бежевого пальто – и, отодвинувшись, отвернулась, чтобы она не видела, как мне жаль ее расстраивать. Мне следовало быть более благодарной, но меня не хватало на это, когда маме было плохо. Это единственный любимый человек, который есть у меня, и если с ней что-то случится, вряд ли я справлюсь.
Поспешно собрав вещи, я суетливо оглядела квартиру, проверяя, выключила ли свет на кухне, после выскочила из квартиры, пронеслась вниз, игнорируя старый лифт, и выбежала на улицу. Едва не споткнулась на каблуках. К счастью, я не додумалась обуть те неудобные сапожки, в которых трижды падала в университете, и отдала предпочтение ботильонам с более устойчивым каблуком.
До Общеклинической больницы штата, что находилась в Бостоне на Фрут-стрит, мы добрались в молчании, лишь тихая мелодия, льющаяся из динамиков, наполняла салон. Я думала вовсе не о празднике, мне хотелось, чтобы с мамой все было в порядке. Ведь, насколько я знала, анализы, которые она сделала на прошлой неделе, были не слишком обнадеживающими. Мама храбрилась, как всегда. Но я замечала ее бледность и ослабевшее состояние. Потому, уже подъезжая к больнице, я настроилась на то, что допрошу лечащего врача матери с пристрастием. Пусть все мне расскажет. Я имею право знать.
– Хейли, – обернулась я, когда уже выбралась из машины, и подруга пригнулась, чтобы посмотреть на меня. Ее голубые глаза весело сияли, хотя всего пятнадцать минут назад она дулась на меня. – Не натвори глупостей и держи при себе телефон. Я позвоню, выйдешь ко мне.
– Конечно, – кивнула Стоун, откидывая назад свои рыжие кудри, – только поскорее. Думаю, твоя мама в надежных руках и… – девушка умолкла на несколько секунд, а после добавила совершенно искренне: – Мне жаль, Дженни, что так вышло. Если вдруг что-то пойдет не слишком хорошо, просто отпишись мне. Ладно?
– Я позвоню, – повторила я, захлопнула дверцу машины и торопливо направилась ко входу в здание. Вернее, в обход, туда, где была дверь в приемное отделение.
Дежурная медсестра, склонившая голову над бумагами, выглянула из-за стойки ресепшн, отреагировав на звук шагов, и внимательно уставилась на меня.
– Добрый вечер, мэм, я бы хотела навестить свою мать, ее имя Тереза Дэвис.
– Ах да, верно, доктор Мартинез предупреждал, что вы приедете. – Женщина встала. – Идемте со мной, только пальто снимите и оставьте вон там, – медсестра указала мне, куда положить свои вещи.
Я быстро скинула верхнюю одежду, прошла к небольшому кожаному диванчику, что располагался у стены – перед ним стоял журнальный столик – и, бросив пальто на подлокотник, я помчалась вслед за уходящей медсестрой.
– Простите, когда можно увидеть доктора? – спросила я и покосилась на электронные часы, что висели на стене напротив того места, где до этого сидела медсестра. Было почти девять вечера.
– Я позову его, – кивнула не слишком разговорчивая женщина, открыла передо мной дверь палаты и ушла, напоследок бросив: – Недолго. Скоро я приду ставить капельницу.
Мама лежала на койке, склонив голову в сторону зияющего ночной тьмой окна, и, кажется, дремала. Я тихо прошла внутрь, прикрыла дверь, но та громко скрипнула, и мама посмотрела на меня. Я широко улыбнулась, пряча свой страх. Она была бледной.
– Ну как же так, ма-а-ам, – как бы шутя произнесла я, поставила сумку с вещами на стул у койки, а сама присела рядом с матерью, осторожно подвинув ее ноги. – Что стряслось? – спросила я уже серьезнее. Все-таки пневмония, да?
Мама подозрительно отвела глаза, при этом сжав мое запястье, и сказала:
– А как же вечеринка?
– Боже, серьезно? – закатила я глаза. – Ты в больнице, а я поеду на тусовку? Вот, значит, какого ты мнения обо мне, – но тут же я добавила, улыбаясь маме: – Твоя заслуга, ма, ты меня такой воспитала.
– Прекрасно воспитала. Ты умница, Джен. И спасибо за вещи.
– Ты не ответишь на мой вопрос? – нахмурилась я, следя за мамой глазами. – Доктор все равно расскажет. Почему бы тебе самой не поделиться? Если ты думаешь, что я брошу свою подработку или сделаю что-то еще более глупое, то, нет, мама, не сделаю. Работу не брошу, стипендии на все не хватит, а мне за квартиру нужно платить. И учебу не оставлю, обещаю тебе. Остался всего-то год. – Мы помолчали немного, и из этого молчания я поняла, что мать не хочет меня пугать, потому я произнесла сама: – Они нашли у тебя опухоль?
Да. Я попала в точку. Лицо мамы сразу осунулось и потемнело. Отвернувшись, я уставилась в окно, видя лишь свое отражение в темном холодном стекле.
Что за черт? Почему все именно так? Мы жили размеренно, спокойно. Боли к матери не возвращались. Да, я знала, что рак груди легко поддается хирургическому вмешательству, но в прошлый раз мама справилась без этого – опухоль не развилась дальше. Но, похоже, это было ремиссией.
– Мам, если ты не подпишешь согласие на операцию…
– Мисс Дэвис, – за спиной распахнулась дверь, и в помещение вошел высокий мужчина латино-американской внешности. Именно доктор Мартинез в прошлый раз помог маме восстановиться после того, как она попала в больницу. Это было, кажется лет пять назад. – Хорошо, что вы приехали. Вам следует подписать согласие на хирургическое вмешательство…
– Как раз об этом спрашивала, – резко поднялась я, обрадовавшись услышанному.
Мужчина оторвал взгляд от планшетки с бумагами, кивнул мне, а после сдержанно улыбнулся, говоря:
– Давно вас не видел, мисс Дэвис. Это хорошо, не нужно болеть, верно? – Своеобразная ирония доктора отразилась на моих губах робкой улыбкой. – Ну что ж, миссис Дэвис дала согласие на операцию, потому осталась лишь ваша подпись, как единственного родственника. – Ну, это преувеличенно. Родственники у нас были. В Англии. Однако все правильно, не срывать же их с насиженного места, чтобы те прикатили сюда. Все просто – они не приедут, даже если одна из нас умрет. Мама давно не общается со своей старшей сестрой. Глупо и смешно, но тетя Мэйди увела мужа у моей матери, то есть моего отца. Ситуация идиотская. А ведь я обожала тетю со своего самого глубокого детства. Она всегда была рядом. Как оказалось, слишком близко.
Подписав документы, предварительно их прочитав раза три, чтобы ничего не пропустить, не допустить ошибки, путаницы и тому подобное, я отдала бумаги доктору Мартинезу, зайдя в ординаторскую, где он разговаривал с медсестрой.
– Отлично, порядок, – проверил доктор наличие моих подписей и посмотрел на меня, – можете, отправляться на вечеринку. С днем рождения, мисс Дэвис.
– Оу… спасибо. Мама рассказала? – хохотнула я.
– Именно так. Не волнуйтесь, с ней все будет хорошо. Подлечим, приведем в форму, а после назначим день операции.
– Когда предположительно на выписку? – Доктор Мартинез вывел меня в коридор, сказав попутно медсестре, что моей матери уже можно поставить капельницу, и проговорил: – Недели через две, не раньше. Думаю, вам рано о чем-либо беспокоиться, мисс Дэвис. Анализы вашей матери пока плохи, в большей степени, из-за пневмонии. Я понимаю, что вы не глупы и догадываетесь о сложности ситуации, ведь не простудись миссис Дэвис, мы уже смогли бы избавить ее от сильных болей. Но, увы, пока что придется применять обезболивающие препараты.
Я согласно закивала, но без особого энтузиазма, слишком уж меня пугало положение, в котором оказалась мама. Заболеть, когда стала прогрессировать куда более серьезная болезнь – что может быть хуже?
В общем, я решила еще раз зайти к матери, пожелать ей доброй ночи и сказать, когда снова приеду. Однако, когда сунулась в палату, то сразу поняла, что мама уснула. В глаза бросилась темно-синяя бархатная коробочка, лежащая на прикроватной тумбочке, и что-то поблескивало в приглушенном свете лампы. Я тихо подошла поближе и, закусив губу, чтобы не расплакаться, осторожно взяла в руки золотистые часы с тоненьким браслетом, на внутренней стороне которого было выбито каллиграфическим шрифтом: «С любовью. Мама». Рядом лежала короткая записка: «Я знала, что ты заглянешь ко мне перед уходом, милая. Вот мой подарок, ты ведь так хотела эти часики. С днем рождения, Дженни. Я горжусь тобой».
Боже, они ведь такие дорогие. Мама потратила столько денег. Непременно отругаю ее за такую покупку. Но… как же приятно.
Я наклонилась к ней, мягко коснулась губами щеки, поправила одеяло и шепнула:
– Увидимся завтра, мам. Спасибо, – и покинула палату с теплой улыбкой, а на запястье левой руки сверкали золотистые часики.
Спустившись в фойе, я решила взять кофе. Потоптавшись у автомата, я выбрала напиток по вкусу, сунула купюру, немного нервно нажала на кнопку и стала дожидаться, когда наполнится стаканчик. Именно тогда и загудел мой сотовый.
Забирая стакан с горячим кофе, я второй рукой вытащила из сумочки телефон и, вздохнув, провела про экрану пальцем, отвечая на вызов.
– Хейли… – открыла было я рот, но гремящую на заднем фоне музыку прорезал звонкий голосок моей подруги, которая ревела:
– Джен! Пожалуйста, забери меня отсюда! Пожа-а-алуйста! Сэмми не отвечает на звонки! Я не знаю, что делать!
– Так, спокойно, – отрезала я, уже вышагивая через все фойе в сторону двери. Кивнув напоследок охраннику, я выскочила на улицу и пересекла дорогу, глазами выискивая урну, чтобы выбросить стакан с кофе. От вопля подруги мне уже ничего в горло не полезло бы, несмотря на то, что я дико хотела взбодриться. – Ты можешь выйти куда-нибудь, где потише? – спросила я Стоун, но та снова всхлипнула, и мой раздраженный голос сорвался на негромкий крик: – Да что такое, Хейли?
– Тут этот парень. Я не знаю… Он пристает ко мне, причем все так реагируют, будто в этом месте только подобной хренью и занимаются! – проорала подруга, изумляя меня своим страхом. Что за ерунда? Хейли обожала мужское внимание, неужто дело совсем дрянь? – Я спряталась от него, но он вообще какой-то чокнутый. К тому же пьяный. Дженни, он слишком пьян. Или обдолбался… я не уверена… Танцует на сцене посреди зала, никто не осмеливается к нему приближаться. Я хочу убраться отсюда, приезжай, пожалуйста.
– Ладно… ладно, тише, успокойся, – прикрыла я глаза и выбросила, наконец, кофе, проходя мимо урны; свернула направо и заметила парочку такси, стоящих у обочины. – Я сейчас буду. Ты же в «Фелисити»? – переспросила я, хотя вроде была уверена, что Стоун называла именно этот частный клуб. До сих пор в голове не укладывается, откуда у нее деньги на подобные заведения. Хейли что-то скрывает? – Оставайся там, но я не имею представления, как мне войти. Билет ведь у тебя, – и я бросила уже таксисту, – клуб «Фелисити», пожалуйста. Хейли, как мне войти?
– О боже! – взвизгнула моя подруга, по голосу буквально не похожая на себя, потому что ее никогда нельзя было назвать истеричной. – Убери свои лапы! Придурок! Отстань от меня! Дженни! Джен! Скорее!
– Закрой свой ротик, крошка, – донесся до меня хрипловатый мужской голос с явными признаками алкогольного опьянения, – иначе я помогу тебе с этим. Идем со мной. – А после этот неизвестный, как я поняла, перехватил телефон Хейли, потому что я услышала: – Да-да, Джен, давай скорее, у нас тут весело…
И все. Вызов оборвался.
– Поторопитесь, прошу вас! – почти проревела я в спину водителя, вцепившись пальцами в подголовник его кресла.
– Спокойно, – отрезал мужчина, бросив на меня недовольный взгляд в зеркало. – Мне проблемы с копами не нужны.
Я молча кивнула, уставившись в окно. Мои руки сильно дрожали, и я понимала, что одновременно злюсь на Хейли, и боюсь за нее. В том, что виновата сама Стоун, я ничуть не сомневалась. Слишком хорошо я знала эту доверчивую девицу. Наверняка тот парень купил ей коктейль, может, парочку коктейлей, наплел чего-то, а после решил быстро получить «оплату» за напитки, и вот тут эта дуреха вляпалась.
Боже, это мой день рождения?
Комментарий к Глава 1. “Хэйли Стоун не может обойтись без проблем”
*некоторые места будут вымышленными, но остальное – улицы, супермаркеты, университет – действительно находятся в Челси и Бостоне штата Массачусетс.
Предупреждение: друзья, я никогда не ставлю “смерть основного персонажа” – спойлер самый что ни на есть дурацкий. Так что если смерти здесь имеют место быть, заранее об этом никто не узнает. Только о второстепенных персонажах.
Музыкальное сопровождение главы :)
https://www.youtube.com/watch?v=d6TeqU9A748
https://www.youtube.com/watch?v=fpfazVLZmlg
========== Глава 2. “Гарри Стайлс” ==========
Человек никогда ни от чего не отказывается, он просто одно удовольствие заменяет другим.
Зигмунд Фрейд ©
Когда я выскочила из такси у клуба, то сразу же бросилась звонить подруге. Вызов трижды оборвался, а после, уже на четвертый раз, в трубке снова раздался тот самый мужской голос, и я похолодела, понимая, что грохота музыки не слышно. Значит…
– Что ты барабанишь? Входи.
Я на мгновение опешила, растерянно моргая, а после произнесла ровным тоном:
– Где моя подруга? И как мне войти, если билет у нее?
– Очень просто. Скажи охраннику свое имя, он предупрежден.
Снова тишина в динамике – сбросил вызов.
Паниковать я не хотела, но уже понимала, что Хейли нарвалась не на «простого смертного». Явных проблем не избежать.
Подойдя к широкоплечему мужчине с внушительным подбородком, я назвала свое имя, он окинул меня равнодушным взглядом, открыл дверь, и я погрузилась в фиолетово-синий полумрак коридора. Где-то впереди кричала музыка. Торопливо шагая по коридору, я обошла парочку – пожилой мужчина в деловом костюме и молоденькая девица – затем повернула налево и оказалась в зале.
Сходу в глаза бросилось: в центре на танцполе или, можно сказать, на небольшой сцене, я увидела парня с длинными волосами, доходившими ему до плеча, который, казалось, был сам по себе. Он танцевал, придуриваясь и кривляясь перед девушками, что терлись рядом, а я отвернулась в поисках подруги. Ее рыжеволосой головы нигде не было видно. Меня стала пробирать дрожь. Дикий ужас сковал конечности и мне пришлось приблизиться к танцполу. Я была убеждена, что именно этот псих-одиночка говорил со мной по телефону, потому как он что-то прокричал официанту, проталкивающемуся к столикам. Я узнала этот голос сразу, и, конечно, наглое поведение «танцора» очень даже соответствовало его поступку с моей подругой. Между тем, парень продолжал посмеиваться, вертя бедрами, вскидывал руки, выставляя все татуировки, что были набиты на предплечьях и кистях, а когда я дернула его за край футболки, привлекая внимание, тот резко обернулся.
