Текст книги "Восток Соф (СИ)"

Автор книги: Мехри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

13

В понедельник нет и семи, как я уже стою рядом со школьным двором. Первым встречаю надутое лицо Нафиса потом приходят Мехрана и Райхона. После них Санифа, она бежит и радостно кричит, – привет всем. В ответ Нафиса кидает ей: – Что не терпится опять увидеть оценку?

– Ну, а ты сама, не уж то надеешься на что-то другое кроме как пятерку. Добавляет Мехрона.

– Я помню что сделала пару ошибок, так что не видать мне этой цифры.

Девушки смеются, но внезапно всеобщий смех нарушает вопрос Нафисы.

– Что-то мы не видим твой хвостик.

– О чем ты?

Ну естественно про Нилу. Ты не знаешь что с ней случилось?

От услышанного гнев охватывает меня волной.

– Она заболела.

– Я слышала это ужасная болезнь, не так ли?

Если ты сама все знаешь зачем тогда спрашивать?

– Просто хотела удостовериться.

– И что есть удовлетворение?

– Вполне.

К нам присоединяются остальные и я вздыхаю увидев, как Нафиса переключается на Карома. Было до боли смешно видеть, как она старательно пытается понравиться ему несмотря на то, что он даже не замечает ее. Каром лидером среди спортсменов и со своим внушающим ростом кажется более старшим чем есть на самом деле. Поэтому все девушки сохнут по нему. Но он часто оскорблял меня в детстве так что теперь для меня простое не замечание гораздо дороже симпатии. Я забиваюсь в углу словно хамелеон и старательно ищу не высокую рыже голову. И вот он приходит. Похотливые глаза сверкают хитростью. Он медленно пробирается через всю толпу и с уверенностью подходит ко мне.

– Привет Соф, как поживаешь?

Я стараюсь успокоить дрожь, и не выдавая свое бешенство отвечаю.

– Что тебе?

– Вот хотел сказать спасибо за твою помощь. А в качестве благодарности позвать на прогулку.

– Что я слышу! Каждая жилка в голове наполняется кровью. Как может у столь молодого человека быть такая черная душа. Он спокойно стоит рядом со мной не задумываясь что в больнице уже лежит одна его жертва. Этот злосчастный парень по всей видимости не верит в Бога, а иначе как можно объяснить то что он сделал. Желание влепить ему пощечину не покидает меня, но к его удаче в этот момент приходит наша руководительница и приказывает всем войти. Я втискиваюсь первой.

Пока все ученики рассаживаются она разбирает табели по успеваемости за год. Это ее собственный метод преподавания. Каждый раз в конце года после всех экзаменов она начинает спрашивать нас о летних планах, а потом читает вполне приятные лекции на тему поведения и в конце раздает табели успеваемости за год. Но сегодня обычного урока не произошло. Сразу же после учительницы в класс входит директор. Все настораживаются. С чего бы это? Появления директора начинает волновать всех. Все знают, что если директор решился собственной персоной посетить какой-нибудь класс значит в нем что-то случилось. В это время пока все в замешательстве утихают я поднимаю глаза и прохожусь по лицам. Глаза Нафисы задумчиво смотрят то на директора, то на учительницу. Кажется она подозревает о чем и пойдет речь, но не совсем уверена, чтобы успокоиться. Я поворачиваю взгляд и вижу Вали. А он сидит совсем спокойный.

Ноги раздвинуты тело откинуто назад, а лицо все тоже каменное и ничего собой не выражает. Никто посмотрев на этого человека ни за что не догадается, что именно он является причиной прихода директора. Он настолько спокоен, что даже кажется невиновным. Директор стал о чем то шептаться с учительницей, а после она быстро раздает всем табели. В итоге все получили свои листочки кроме одного человека. Вали растерянный оглядывается по сторонам, наверняка задавая себе вопрос, – один ли он не получил табель или быть может кто-то еще. Но на его удивление он единственный кого оставили без уведомления. В этот момент, когда все уже насмотрелись на свои оценки, директор говорит:

– Хочу сообщить вам новость в котором заключается причина моего прихода. Все вы наверное удивились, когда я вошел не так ли? Так вот в этом году удивительно, но ваш класс оказался впереди остальных и чуть было не победил в конкурсе "Лучший класс года".

Все зашевелились, стали улыбаться, как будто летевший астероид миновал их.

– Но почему я сказал почти, потому что случилось кое-что заставившее опустить ваш рейтинг до нулевого уровня. И это что-то, точнее кто-то, совершил большое общественное преступление перечеркнув все границы морали. Ученики совсем отупели и панически стали шептаться. Но наконец он сказал.

– Вали Гани, вот кто является преступником. Класс на минуту будто бы помер. Но через минуту поднимается шум. Вали в это время чуть не упал со стула.

– Вы наверняка хотите знать в чем его вина? Вали вскакивает со стула и в страхе публичного позора выбегает из класса. Увидев его реакцию директор все же опомнился и не стал открывать его позорную тайну.

– В чем заключается его вина? Думаю он уже сам догадался, а мне остается всем сообщить, что этот ученик не только совершил гадкий поступок, но к своему несчастью не сумел сдать последний экзамен и поэтому остается на второй год.

Вскочив со стула я хотела что-то сказать, но опомнившись сажусь обратно. Директор улыбнувшись мне выходит из класса. Однако я в это время уже нахожусь в состояние тяжелого оцепенения. Не слыша о чем говорит весь класс я встаю точно, как в трансе и выхожу за директором. Он своими крупными шагами уже дошел до лестницы, как я кричу ему.

– Мне надо кое-что вам сказать.

Он останавливается на мгновение, удивленно смотрит на меня и показывает жестом в сторону своего кабинета. Я киваю и молча шагаю вперед, проглатывая все слова, которые так и хотели вылететь из уст. Ну что-ж так будет правильно, – думаю я и делаю последний шаг.

– Я слушаю.

Возможно после этого меня тоже придется оставить на второй год, но это в лучшем случае. Потому что после того что вы услышите точно, захотите исключить меня из школы.

– Что же такого ты натворила что, поставила себе столь суровый приговор?

Я опускаю глаза и минуту не решившись смотрю на свои пальцы.

– Это я испортила тест Вали. Но я на специально. Директор садится на кресло явно не ожидавший такого признания и сжимает губы. И только когда я открываю тайну, осознаю, что совершила ошибку.

– Почему ты это сделала?

Я поднимаю глаза и на удивление вижу, что директор смотрит на меня совсем не злобно.

– Вроде бы ты умная девочка.

Совесть начинает душить от таких слов, и я впадаю в панику.

– Пожалуйста не говорите родителям. Я не знаю что на меня нашло. Отец не поймёт. Но я раскаиваюсь, честное слово, от всего сердца раскаиваюсь.

Он встает и пристально смотрит на меня.

– Я и не собирался кому-то говорить.

Не ожидавшая такой реакции я удивляюсь. Казалось, что он должен осудить меня по всей строгости и даже выгнать со школы, но вместо этого директор смотрит в мои глаза с лаской, что заставляет смущаться. Однако я больше не опускаю глаза. Мне все еще не верится, что такой гадкий поступок может пройти мне боком.

– Вы правда не расскажите?

Я сажусь на стул.

– Расскажи почему ты это сделала?

– Вы сами знайте.

– Разве?

– Я чувствовала несправедливость, которую надо восстановить.

– А сейчас что чувствуешь?

– Что была не права.

– Нет я хочу знать, что ты чувствуешь сидя здесь напротив меня?

– Если вы имеете в виду страх, то я не боюсь. Я уже готова к самому суровому приговору.

Директор неожиданно смеётся и смотрит в окно.

– Я хочу срезать эти елки. Как ты думаешь стоит этого делать или нет?

Я совсем сбившаяся с толку вытягиваюсь и смотрю в окно.

– Думаю не стоит.

– Почему?

– Разве вы не видите, как они живут своей спокойной жизнью, а вы возьмете и убьете их.

– Это они тебе сказали?

– Может быть.

– А теперь представь, что Вали один из таких старых потрескавшихся деревьев. Каково ему сейчас?

– Чтобы вы не говорили, я не могу такого представить потому что между ним и жалким деревом огромная разница.

– Значит дерево уже стало жалким?

– Он достоин этого!

– А чего достойна ты?

– Вам решать.

– Ты уверена?

Я совсем теряюсь от этого странного тона, странных слов, взглядов и только хочу сказать, – нет, – как директор добавляет.

– Хочешь стать моей женой? Я застываю на месте и не знаю что ответить.

Стать женой того кого почти считаешь отцом, невозможно. Страх как отравленная стрела пронизывает весь разум. – Ты сама виновата, сама виновата, – твердит холодный рассудок. Никто не совершает столько глупых ошибок. Ты вторглась в чужую жизнь и самовольно изменила его. Но сознание правоты выходит на бой с разумом. Я заявляю, что кто-то ведь должен был проучить этого негодяя. И все же не могу смириться со своей роковой ошибкой. Меня поставили перед выбором, но что сказать, я не знаю. После минутного оцепенения я вскакиваю и проговорив, – я не люблю вас, – выбегаю из кабинета. Ноги уносят сами не осознавая куда. Войдя в дом я не скрываю своего изнеможения и прошу Камола принести стакан холодной воды. Но он вместо воды привел маму, а она тут же начинает допрашивать меня.

В этот момент я хочу убить себя потому что вступление в брак с директором все равно что смерть. К счастью отца дома нет и я могу молча глотать свои обиды.

14

Наступило утро. Открываю глаза и противно смотреть на это веселое солнце. Я выхожу из комнаты, а все уже сидят за столом. Родители смотрят на меня с недовольством.

– Как ты себя чувствуешь?

Я вспоминаю, что вчера выгнала Камола из комнаты, а маму попросила оставить меня в покое.

– Ты ничем не заболела?

– Нет мама, я абсолютно здорова.

– Но вчера я видела другое, ты не хочешь объяснить нам?

Как я могу объяснить то, что сама с трудом понимаю. Но врать я не хочу и тем более расстраивать родителей. Они смотрят на меня до тех пор пока чувства вновь не накрывают меня и раздраженная их чрезмерным вниманием не выдерживаю, и встаю из-за стола. Но отец неожиданно останавливает меня.

– Сядь обратно! Я не разрешал тебе вставать. Потом сменив тон на более мягкий продолжает.

– Как стало трудно расти детей. Со всеми этими продвижениями мир одновременно сходить с ума. Дети творят что им захочется, а родителям приходится смотреть на это как на обыкновенное.

– Я не делала ничего, что могло вас огорчить.

– Но почему тогда ты не хочешь рассказать нам, о том, что было вчера.

– Я не могу.

– Это что-то серьёзное?

– Для меня да, но не для вас.

– Послушай доченька все что беспокоит тебя, волнует и нас.

– Я совершила ошибку.

– В чём?

Ищу ответ, но вдруг звонит телефон и найдя повод вскакиваю из-за стола с невероятным облегчением. Однако не успеваю ответить, как роняю трубку и закрываю глаза. На той стороне провода сам директор. Отец тут же подходит и подняв с пола телефон отвечает: – Алло? Несколько минут я стою, и представляю, как сейчас директор рассказывает отцу, что натворила его глупая дочь. Во время разговора отец то и дело смотрит на меня и уверенно кивает в ответ своему собеседнику. Потом ставит аппарат на место, и с непонятным выражением лица говорит.

– Ждите сватов.

– Как? – Вскакивает перепуганная мама.

– Сейчас Мирали сообщил мне о своих благородных намерениях. Он сказал, что уже вчера предупредил нашу дочь, а сегодня они придут к нам.

– Почему ты не сказала доченька?

Я слушаю каждое слово, стараясь уловить их суть и убедить себя, что это всего лишь страшный кошмар. Но реальность жестока. По моим соображениям отец должен был огорчиться узнав, что его дочь должна оказалась глупой и теперь должна стать второй женой. Но на удивление он не кажется разочарованным или грустным, а наоборот улыбается и вздыхает.

Тогда я робко спрашиваю.

– Что еще он сказал?

– Ничего доченька, только это.

Не ужели наша позорная тайна с Нилу тайна осталась скрытой.

Вечером директор, как и обещал, приходит к нам в гости. Собравшись в трио мои родители словно сумасшедшие от радости начинают сотрясать стены своими громкими голосами. Мама с удовольствием проводит гостя в зал. Отец хлопает его по плечу, как какого-то мальчика. И мне приходится запереться у себя в комнате, надеясь, что родители это делают не всерьёз. Сначала директор спросил где же я, но мама ответила за отца, – стесняется.

– Ну что же. Приличным девушкам так и полагается.

От гнева мой мозг пылает огнём. Ноги так и рвутся показать им, какая она приличная девушка, но вспоминая, как отец Нили жестоко избил ее я удерживаюсь от непристойного поступка. Стиснув зубы и скрестив руки мне остаётся лишь сидеть и утопать в своей ярости. Вскоре гость ушёл, и я вышла из комнаты. Родители сияющие смотрят на меня.

– Тебе крупно повезло доченька.

– Но я не хочу замуж. У него уже есть жена! Родители громко смеются.

– Понимаешь доченька его жена совсем больная и может быть скоро покинет его. А в доме каждого мужчины нужна хозяйка. Разве ты не хочешь стать хозяйкой большого дома?

– Но он старый!

– Все это глупости. Он моложе твоего отца на пять лет, а разве твой отец старый?

Мне нечего было ответить против собственного отца.

И вот я узнаю, что дата моей казни назначена на следуйщий июль. Я остаюсь разочарованная посередине двух счастливых родителей и понимаю, что всем этим взрослым людям нет до меня и моей души ни какого дела. Не было смысла больше продолжать свою защиту всеобщий жестокий суд приговорил меня к вечной пытке и остаётся только исчезнуть.

В семь двадцать я выхожу из дома и еду в районную больницу. Я не знаю в каком корпусе находиться Нилу, но кое-как нахожу.

– Нилуфари Хикмат здесь лежит? – спрашиваю у санитарки.

– Во 2 палате.

Санитарка пропускает меня, и в тот же миг я вхожу в палату. Нилу в это время лежала на кровати, но заметив меня вскакивает и обнимает.

– Я так рада тебя видеть.

– Ты сейчас меня задушишь! – Говорю я и мы садимся на кровать.

– Почему ты так долго не приходила.

Я думаю, что вероятно она не знает про поступок своей семьи, но не говорю правды.

– Эти проклятые экзамены.

– Ах, подруга знала бы ты, как я соскучилась по тебе.

– Я тоже.

– Но по тому, как долго ты собралась ко мне, этого не скажешь.

– Честное слово я каждый день думала, как же тебя навестить.

– Ну ладно это теперь не имеет значения. Знаешь Соф мне столько тебе нужно рассказать.

От этих слов мне почему-то становится грустно.

– Но кажется ты и так знаешь всё?

Я обнимаю подругу с трудом сдерживая набегающие слёзы.

– Ты что, не надо грустить. Я же не грущу.

– Я виновата перед тобой. Если бы я знала.

– Но ты не могла знать.

– Прости меня. Ты столько пережила, а я… я никогда себе не прощу.

– Ты ни в чем не виновата.

– Нет, я виновата в том, что оставила тебя в тот вечер. Что не смогла понять, предвидеть. Ты дружишь со мной уже так много лет. Рассказываешь свои проблемы, доверяешь мне, а я оставила тебя наедине с этим подонком.

– Я целый год скрывала от тебя свои чувства, как ты могла предвидеть такое?

– Ты не была обязана говорить, я должна была догадаться.

– Но я должна была хотя бы на основание нашей клятвы рассказать тебе сама.

– Мне нечего было возразить. Я отворачиваюсь к окну и вытираю глаза. Может быть изначально я и сама не предавала этому ни какого значения. Однако теперь появляется какой-то росток надежды, что может быть никто здесь не виноват. Убийственная тоска понемногу отпускает душу и я снова обнимаю подругу. После откровенного разговора мне уже не хочется возвращаться к грустным воспоминаниям и стараюсь забыть про директора.

15

На обратном пути уже в свободном троллейбусе я занимаю последнее место, откуда обычно открывается панорамный вид на длинную полосу дороги. И смотря на горизонт с искренней надеждой, что родители любят меня возвращаюсь домой. Теперь мой план побега кажется абсурдным и я решаю во чтобы то ни стало уговорить маму в обратном.

В отличие от отца мои надежды больше возлагаются на нее. Не потому что отец любит меня меньше, а потому что мама должна понять меня как дочь. Выхожу из троллейбуса не доезжая одну остановку, и последующий путь иду пешком, но дойдя до своего дома замедляю. Как когда-то в детстве на меня нахлынули детские страхи. Хотя улица абсолютно пуста, мне мерещилось что Амин поджидает за углом. Вспоминаю его признания. Но на этом память не останавливается. Вспоминаю, как в шестом классе в это же время года выходила с ворот и столкнулась с его компании. Подростки веселились сравнивая силу друг друга. И в свою неудачу я попала под их горячие руки.

Я никогда не могла забыть того страшного момента, когда Амин взял меня за шиворот, прицепил к стенке и как настоящий зверь смотрел долгим изучающим взглядом, а я не выдержав заплакала. Но это еще больше развеселило тирана и он со всем наслаждением выплеснул в мое лицо какую-то жидкость сказав, что не достаточно одних слез для моего очищения. Его друзья дойдя до иступного веселья хором кричали, свистели и смеялись кружа над моей головой. Они не обращали никакого внимания ни на мои слезы, ни на мои умаления отпустить домой и не щадя грязи и воды выливали сколько душе угодно, пока я не поняла что без физических травм мне не отделаться от этих монстров. И доведенная до крайнего страха издала страшный крик на который вышел директор. Я была спасена.

Теперь проходя мимо этой стены я всегда дрожу. В редкостных случаях человеческая душа исцеляется от ран, но я не принадлежу к числу этих счастливчиков. Вхожу в дом и ничего не хочется так как простого спокойствия. Однако отец сидит на топчане и пьет чай. Я стараюсь придать себе на сколько возможно спокойный вид и попытаться незаметно прокрасться в свою комнату, но не успеваю дойти и до середины сада, как слышу строгий голос:

– Соф, подойди ко мне!

По тому как он посмотрел на меня я понимаю, что мне предстоит серьезный разговор.

– Да отец.

– Послушай доченька. – Вдруг начинает он изменив интонацию голоса. – Не поступай опрометчиво. Я знаю семью Мирали довольно давно и потому считаю его лучшим выбором для тебя.

– Но отец…

– Постой я еще не договорил. Неужели ты думаешь, что я желаю тебе плохого?

– Я так не думаю.

– Тогда почему ты сопротивляешься?

Мои уста не могли говорить о том что было слишком больно для сердца. И я отвечаю.

– У него есть жена. И какой бы больной она не была, но она еще жива. И к тому же ты знаешь эту семью, как друзей, но ты не можешь знать этого человека? как мужа своей дочери.

– А ты знаешь наши обычаи и правила, и что этим хочешь сказать?

– Ничего особенного, лишь то, что я ровесница его сына.

– Разница в возрасте не мешает быть счастливой.

Как же меня распирало изнутри высказаться, но пересохшее горло как назло проглатывает обиду назад.

– Он старый, а я не хочу всю остальную жизнь провести рядом со стариком.

– И это все твои аргументы?

– Но разве этого недостаточно?

– Послушай меня, он обещал купить тебе дом. Обучить в университете. Обеспечить в конце концов. А ты знаешь, что я не могу всего этого дать тебе. Ты будешь самой счастливой женщиной. Будешь жить в собственном доме, получишь хорошее образованная, чего тебе еще нужно?

Что-то подсказывает, что все это не даст мне счастья.

– Мы совершенно разные люди. По сути я же не за его дом выйду замуж, а за него самого и я буду несчастна с ним.

– Что тебя заставляет так подумать?

– Абсолютно все. Его возраст, характер, темперамент. Отец я ведь тоже имею душу и способна чувствовать боль, и страдание. Вы с мамой заставляйте меня совершить самопожертвование. Самовольно протянуть свою шею в петлю и все это лишь во имя комфорта?

– Достаточно! Ты еще молода и ничего не понимаешь в жизни.

Меня накрывает волна слез и голос начинает дрожит.

– Я не хочу этого!

– Тогда скажи чего же ты хочешь?!

Я ясно знаю чего хочу и что мои желания вовсе не грешны.

– Отец прошу услышать меня, я всего лишь хочу жить с вами.

– Доченька, как бы ты не хотела, но рано или поздно тебе придется нас покинуть. Я желаю тебе счастье и на этой основе я всегда имею право решать, что для тебя лучше, а что нет. Мой долг защитить тебя и устроить твое будущее. Зачем тебе мы, когда впереди у тебя собственная жизнь. А с нами у тебя будет лишь одиночество и старость?

– И что по вашему я должна выбрать горе альтернативой от одиночества, а боль от старости? Я ведь все равно буду одинокой и старой, так почему же не оградить себя хотя-бы от их спутников. Неужели вы допустите, чтобы я жила с тем кто будет видеть во мне лишь рабочую силу.

– Мирали не такой человек.

– Не может у хорошего человека возникнуть желание брать вторую жену, когда первая так тяжело больна. Если только он не хочет принести в дом новую сиделку.

– Нет может! Это канон нашего общества и ты хорошо это знаешь.

– Как он может стать мне хорошим мужем, когда его жена медленно умирает? К тому-же у него два взрослых детей которые меня ненавидят. Я не смогу жить с ними. Нет, я не хочу. Я не буду!

Вбегаю в дом и запираюсь у себя в комнате.

Меня охватила скорбь, как будто я осиротела. От меня хотят жертвы, которую я не в силах исполнить. Я чувствую себя овечкой, которую осознанно несут к палачу.

Моя семья конечно уступает в материальных превосходствах, перед семьей директора. Но ведь это не мерило истинного счастья. Моя семья отличается той гармонией, которую он не смог создать. В моей семье есть огромный оазис любви. И я хочу того-же. Хочу обыкновенной гармонии и чуточку уважение к себе. Разве я не достойна свободы и нет такого закона в священном писании, чтобы дочерей выдавали замуж насильно, против их воли.

– Где этот закон? Мне хочется спросить у отца. – Где сказано, что девушка не имеет право на одиночество?

Но я не могу сказать этого, даже вопреки сильному порыву, потому что воспитана в строгих традициях этих вымышленных законов. Предоставленная самой себе, уткнувшись в подушку, я долго рыдаю, пока не входит мама.

– Пора ужинать, не то останешься без еды.

В этот раз ужин прошел в полном молчание лишь изредка мама пыталась развеять тяжелую атмосферу. Но отец был таким же угрюмым и задумчивым до конца. На его строгом лице был отпечаток грусти. Допив свой чай он встал, а мы с мамой начали убирать.

– Надеюсь ты понимаешь, что обязана принять правильное решение. Я не допущу, чтобы отец устыдился из-за тебя.

– Но мама.

– Не надо давить на мою жалость. Мать всегда имеет право указать дочери на правильный путь. Я лучше тебя знаю жизнь. Мы позволяли тебе много вольностей и теперь в твоей голове бродят всякие романтические мысли, но жизнь это не фантазии, а реальность.

Я стою у стола и не верю что все это говорит моя мама.

Может и Ка скоро придет ругать меня.

– Он мне не нравится, мама!

– Нет в мире идеальных людей. Всякий имеет пороки и всякий может ошибиться. И я требую чтобы ты бросила свои бредовые мысли.

– Но они не такие мама.

– Я сказала все.

– Мне очень жаль, но я не могу послушаться тебя ведь речь идет о моей жизни. Я не смогу прожить всю жизнь с отвращением в душе.

– Я не вижу здесь ничего отвратительного. Тебе что будет мало собственного дома, профессии врача, хорошее положение в обществе? Чего еще ты хочешь?

– Любви, уважения и порядочности. Вот чего я хочу. Времена изменились мама и я не должна повторять старых ошибок наших предков. Ты же знаешь, что я не смогу прожить с ним и день. Неужели вы хотите чтобы я вернулась к вам да еще и с прибавлением на руке. И как же я потом буду жить растить ребенка одна? Прошу тебя мама опомнись не поддавайся под влияния традиций. Лучше позволь мне получить профессию самой, а потом уже вели пойти на плаху.

Мои уговоры не дошли до мамы. И объяснить я толком ничего не смогла. Мама так же как и отец оказалась непреклонной. Ничего не оставалось, как объявить голодовку в знак протеста. С одной стороны я боялась вызвать гнев отца, с другой стороны настолько была уверена в его гуманности, что не могла даже представить, чтобы он поднял руку на меня.