Текст книги "Восток Соф (СИ)"
Автор книги: Мехри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
До этого дня у меня был лишь один выбор, а теперь их стала два. Если в первом благородный путь медленно гибнущей души, то во втором меня неожиданно зовет сама жизнь распахивая двери вечного покоя и в одночасье переворачивает все мои мысли.
37
Прошло несколько часов как я лежу. Нет ни сил, ни желания думать. Нилу смотрит на мои слезы словно знала, что всё так и будет.
– Это жизнь, – размышляет она вслух.
Я не ощущаю никакой усталости или слабости, отнюдь силы назло мне сохранены. Утром я решила отправиться на кладбище. Пока я сидела рядом с отцом мысли кружились в неопределенности, как будто я должна сделать какой-то выбор, но какой я еще не знаю. Вернувшись домой я постаралась никому не показывать своих чувств. В эти дни в моей душе творится неведомое, которое я сама толком не могу понять. Никогда еще в моей жизни два дня не проходили так долго. Ожидание высасывает всю энергию. Я боюсь и трепещу видя с каким размахом вокруг меня готовятся к свадьбе. А мое высохшее от переживания сердце не перестает терзаться непонятным ощущением. Первый день я провожу еще спокойной, но второй чувствую что не смогу войти в его дом. Свадебное платье лежит на кровати и ждет своего часа. Оно прекрасно и это еще больше ужасается меня. Я чувствую как моя истощенная душа мечтает о простом человеческом покое. Эти правила, обязанности не для меня, но я поняла это только сейчас. Я чувствую сильное искушение последовать велению сердца, а последние слова Нилу ставят точку всем сомнениям.
– Убеги!
И теперь ночь проходит в молчание. Как солдат лежащий на поле битвы не может забыться мирным сном так и я всю ночь лихорадочно двигаюсь от мыслей, что наконец мое сражение пройдено, и теперь остается либо ждать смерти, либо победы. Решающие часы тикают, душа мечется, но я стараюсь снять с себя бремя мучившее меня загадки и получить ответы на странные вопросы. До свадьбы осталось каких-то пять часов.
В четыре утра я совсем просыпаюсь и до самого рассвета сижу на молитвенном коврике, а в пять просыпается Нилу и омывшись садится рядом со мной.
– Я подумала, – отвечаю я подруге.
Она смотрит на меня спокойно, но с нетерпением.
– Только немногим счастливцам удается удачно перетерпеть свой путь, скрывать страдания под маской смирения, а я не хочу этого. Я хочу жить. Нулу судорожно обнимает меня повторяя: – Ты правильно решила.
38
Новая часть жизни, как новая глава. Нужно знать где его поставить иначе ошибка сотрет весь смысл. Но иногда она нарочно начинается совсем не там где его ожидают и тогда вся последовательность проходит в непонятности.
Мы встаем и открыв шифоньер начинаем доставать вещи. Нилу укладывает одежду, а я мелочи. За пол часа мы упаковываем два рюкзака и два пакета; в каждый из которых положили как нам казалось вещи первой необходимости.
Но как бы ни было, мне не хочется уходить вот так без слов и пока Нилу упаковывает последние мелочи, я сажусь за стол и начинаю писать короткое письмо:
"Прости меня мама, если сможешь. Я покидаю вас не потому что эгоистка, а тому что устала бороться со страхами. Из меня не получилась хорошая дочь, которую ты ожидала увидеть. Я не подняла ваше имя и не стала гордой наследницей дома своего мужа. Я не знаю, сумеешь ли ты когда-нибудь понять мою душу, но поверь, меньше всего на свете мне хочется оставлять вас. Конечно мои слова противоречивы поступкам, но сейчас они исходят от сердца, а оно говорит, что я очень люблю вас. И надеюсь на твое прощение, которая не позволит проклинать меня. Я обнимаю вас мысленно и желаю Камолу стать намного счастливей чем я. Пожалуйста, не осуждайте мою слабость и не ищите меня."
Сложив письмо я оставляю его на кровать братика. Потом мы тихонько выходим на кухню, берем немного провизии и бесшумно покидаем дом.
Последние минуты в своем доме я запомнила навсегда. Невыразимая скорбь охватившая меня пока мы готовились теперь превратилась в страх убивающий последние силы.
Дом был для меня не только пристанищем, где я жила он был моим раем. За пределы которого я не знаю ничего. Его стены были пропитанным нашей жизнью, а его двор нашими дыханиями. Словом он состоял из теней, голосов, слез и радостей моих родных. И вот теперь я рассталась с ним. В последний раз я окидываю всё взглядом так недавно греющие меня и как бы не стараюсь внушить себе хладнокровие, но все же чувства оказываются сильнее разума.
В какой-то момент мне хочется повернуть обратно, но все-таки я выхожу из двора и тихо закрываю за собой дверь. На улице уже светло. Судорожно выбежав мы бросаемся вперед. Но пройдя несколько метров я теряю Нилу и оглянувшись вижу молчаливый взгляд устремленный на родные окна. В них говорится неизмеримое страдание, которое объясняет всё без слов.
– Пойдем, – говорю я взяв ее за руку.
Через минуту она опомнившись тихо произносит.
– Вот и все…
За пределами этой улицы у нас нет ни родственников ни друзей. А те кто рядом всего лишь соседи и никем больше. От них нечего ожидать. Мы идем молча вперёд все больше и больше терзая себя изнутри, но ничего не говоря. Незаметно ноги привели нас в парк. Душе стало немного легче. Мы входим в пустую беседку и судорожно вздохнув безотчетно бросаем вещи на землю. Никто из нас еще не осознает всей серьезности своего положения. Мы долго сидим молча и просто смотрим на мир, который пока что не пугает нас. На вечный вопрос, что делать дальше не появляется ответ. Возможно если бы вместо нас оказались двое мужчин они бы давно уже нашли сотни ответов, но мы оказались слабыми девушками. В душе которых всегда горит любовь. Но которые не могут бороться с судьбой. Что мы можем поделать? Драться на кулаках с директором, но разве мы могли бы победить его, а может быть мы должны были бросится под его ноги и дожидаться пока в этом человеке появиться хоть капля сочувствия? Но тогда бы мы потеряли последнюю гордость.
Задумавшись мы просидели до восьми утра и опомнились только тогда когда к нам подошел патрульный.
– Куда теперь?
Нилу смотрит на меня и истощенно произносит.
– В ломбард. Я продам серьги и для начало мы уедем в столицу.
Добравшись до ломбарда Нилу снимает с себя гранатовые серьги мамы, которые свекровь не успела содрать с нее и кладет на чашу весов. Но ювелир с усмешкой берет их в руки, осторожно осмотрев пинцетом отделяет камни.
– Два тридцать значит четыреста пятьдесят, – произносит он довольно.
– Но как?! – Вырывается у нас.
– Мои серьги весят не меньше четырех граммов!
– Это с камнями, а мы их не учитываем.
– Но притом вы вставляйте их обратно?
– Они ничего не стоят милочка.
– Это же настоящие гранаты. Они старинные, фамильные.
– Послушайте, нам неважно какие они, мы оцениваем только металл.
– Тогда верните мне гранаты!
Нилу протягивает руку, но получает серьги целиком.
Мы выходим растерянные и самые крохотные, светлые чувства в миг куда-то испаряются.
– Ну что ж поделать, – говорит Нилу, – придется отдать этому атеисту и камни.
– Может продадим и мои гвоздики? – Предлагаю я.
– Сколько они весят?
– Грамм.
– Нет, пусть пока останутся при тебе.
Мы возвращаемся и получив четыреста пятьдесят сомон неожиданно чувствуем себя гораздо легче. И купив билеты на автобус уезжаем прочь.
Город, как и прежде остается необъятным для меня, но оказалось для Нилу нет.
Она покупает газету и открывает рубрику – сдается.
– Вот этот подойдет, – говорит показывая пальцем, – как раз в конец города и нас точно никто не найдет.
– А есть еще и такие: "Уютный домик без посредников."
"Квартира со средним ремонтом, но с хорошими соседями."
Мы спешим к таксофону и сперва решаем позвонить по ее выбору. Но Боже праведный если бы мы могли предугадать такое; мы бы никогда не решились на столь безумный поступок. Каждый кому бы мы не позвонили говорит одно и тоже.
– Тысяча.
И на вопрос Нилу: – Почему вы такие безбожные? – Собственники домов и квартир обиженно бросают трубки. Мы отправляемся в гостиницу, но и их цены начинают пугать нас.
За самые дешевые номера у нас просят восемьдесят сомони.
Тогда мы едем в частные дворики, но и там за кровать требуют двадцать пять сомони. Составляющий итог так напугал нас что яркий день превратился в черную мглу. Наивно было предполагать, что побег облегчит нашу участь. Но обратного пути уже нет. Двигаясь вперед я представляю, как мама уже рыдает над моим письмом, а Камол по глупости сообщает все Амину. Мое имя скоро должно пролететь по всей улице из уст в уста объявляя мой позорный поступок, еще не совершаемый никем. Через несколько часов мое имя станет нарицательным для юных душ и отрицательным для взрослых. Я буду опозорена хуже чем Нилу. Она в отличие от меня сбежала из дома мужа, что оправдывает ее в глазах понимающих людей. Но что сделала я? Сбежала из собственного дома накануне собственной свадьбы и это доказывает мою порочность. Одним словом сохраняя свою гордость я осрамила честь. И теперь нельзя думать о прошлом. Остается принят настоящее. Пройдя бессмысленный километр мы садимся отдохнуть на остановке и решаем как быть дальше.
39
Мы знаем, что в городе много приезжих. Они все где-то живут только каким образом нам найти это место, мы понятия не имеем.
– Как люди находят доступное для существования жилье? Солнце поднимается стремительно накалывая воздух и скоро начинается настоящий зной. Устав от бессмысленного раздумья я встаю задавая себе вопрос.
– Что мы дальше будем делать? И чудом Нилу находит гениальную идею.
– Придется пройтись пешком и поспрашивать у жильцов.
Мы встаем подталкиваемые интересным началом и полные решимости начинаем обходить центральную улицу. Наши крохотные сбережения до того ничтожны, что первые двадцать сомон исчезают как дуновение ветра. А мы всего-то навсего купили немного еды для подкрепления сил. После этого Нилу предложила строго экономить. Пройдя все дома и квартиры в округе мы больше не позволяем себе даже теплую воду и ограничиваемся водой из-под кранов.
В полдень жара становится невыносимой. Наши рюкзаки прилипают к спинам, а руки вспотев красятся в синей цвет пакетов. Мы двигаемся до конца не веря, что на веки совершили необдуманный поступок. Усталость и зной действуют убийственно.
– Нам стоило взять хотя бы одно кольцо из твоего приданого, – признается Нилу. Я и сама теперь сожалею о содеянном, но не смею признаться вслух. Несколько раз я тайно хочу повернуть обратно и вернувшись упасть под ноги мамы, чтобы она простила меня, но страх все еще препятствует решению. Увлекательное путешествие о котором я мечтала, заканчивается ничем, а вместо него начинается реальность. Проходящие мимо люди иногда оборачиваются нам вслед, чтобы посмотреть на наш жалкий вид, но меня не трогает ни их любопытство, ни их призрения – я иду своим торопливым шагом не поднимая глаз с земли в поисках приюта. И уже совсем не имеет значения комната ли то будет или сарай, или просто угол хоть в коридоре, но только чтобы немного отдохнуть. Ни один дом не остается куда бы мы, не постучали с вопросом, – не сдается ли жилье. Но усталость и скованность усиливают отталкивающее впечатление, которое мы производим на счастливых людей. Хозяева домов слушают нас с презрением и в то же время с некоторым азартом, которое дарит надежду на их милосердие. Они задают вопросы, делая сочувствующие лица, но как только узнают цель нашего визита тут же закрывают двери наглухо. Однако же находятся и такие, которые одаривают нас насмешками и бранью. Но все это уже не важно. Постепенно я перестаю болезненно ощущать оскорбления не только из-за того что смертельно уставшая, но из-за того, что только одна мысль о смерти в большом городе пугает меня перевешивая внутри все другие эмоции.
Между тем погода резко принимает новые обороты. На закате небо начинает рисовать жуткие полотна. Луну закрывают тучи, и сильный ветер начинает дуть с востока. Неестественный холод в начале лета доходит до предела, когда с неба начинает капать дождь. Мы крепко обнимаем свои вещи и прибавляем шагу. Сознание постепенно отуманиваясь, я уже не слышу никаких звуков, хотя за пару минут пока мы спешим в никуда, ужас не оставляет меня. Те редкие прохожие больше не вызывают во мне жуткий ночной трепет. Наоборот я смотрю им прямо в лицо, надеясь на их милосердие, однако кто может увидеть чистую душу за жалкой промокшей одеждой. Все кто бы не посмотрел на нас проявляют отвращение. Мы идем, как и прежде вперед, чтобы успеть до полуночи обойти хотя бы еще сотни домов, но понимаем что начинаем изнемогаем от усталости. Через некоторое время я сдаюсь и опускаюсь на тротуар.
– Я устала, – повторяю, но Нилу продолжает тянуть меня за руку.
– У меня так же нет сил, но нам нельзя сдаваться иначе мы не сможем встать.
– Я не могу, – отвечаю я поднимаясь и продолжаю плести за ней. Мы проходим центральный район и спускаемся по мосту на запад. Мост от амфитеатра до зоопарка кажется бескрайним. И я уже не вижу здравого смысла в нашем поступке.
– Лучше было-бы остаться, – врывается у меня. Но Нилу отвечает.
– И попасть в руки этим церберам!
– Пожалуйста давай остановимся и отдохнем.
– Где? Возмутившись отвечает она. – Ты хочешь быть убита каким нибудь бандитом или же попасть в руки безбожным патрулям.
– Нет. – Признаюсь я и продолжаю шагать вперед. Мы доходим до больницы и решаем срезать путь через него. И вдруг происходит чудо. Мы проходим пару сотен метров, как видим пустую беседку.
– Хвала Всевышнему, – произносит Нилу и спешит к нему.
Вся больница в это время спит. На улице нет ни единой души. Я бросаю свое разбитое тела на скамейку и тяжело вздыхаю. Эти кровля воистину оказалась спасением для наших уставших тел. Если бы ни эта беседка мы бы скорее всего умерли от изнеможения. Но она спасла нас как спасает мать свое дитя.
В пять часов утра мы встаем и Нилу вся дрожа говорит: – Теперь пора.
– Куда мы пойдем в такую рань?
– Не знаю, но оставаться нельзя.
Мы встаем и собрав вещи выходим. Но не успеваем дойти до ворот как видим нескольких женщин открывающих двери столовой. Нилу заходит за ними и нагло садится за столик. Я вхожу за ней, хотя до крайности стесняюсь своего вида.
– Вам что-нибудь принести? Спрашивает женщина оценивая наш вид.
– Горячего чая, – отвечает Нилу.
– Какого?
– Черного.
Нам приносят горячий чай с двумя чашками и Нилу поспешно начинает разливать его.
– Пей пока не остыл, – говорит она обхватив трясущими руками свою чашку и мы начинаем чаепития. Упоительное тепло пронеслось по моему телу. И вот где жизнь, – думаю я, – в чашке простого, горячего чая.
Мы сидим и растягиваем свое удовольствие до того момента пока не появляются первые посетители. Тогда мы выпиваем все до последней капли и женщина подходит с чеком, но не успевает спросить как Нилу отвечает.
– Ради Бога простите, но у нас нет денег, поэтому я предлагаю вам выбрать что-нибудь из наших вещей.
– На кой черт мне сдались твои грязные тряпки, – отвечает женщина. – Или плати, или я вызову милицию.
– Из-за одного чайника чая? – Спрашиваю я содрогаясь от такого непонимания.
– Проваливайте отсюда! Если еще раз увижу вас здесь точно вызову милицию.
Мы берем пакеты и спешим к выходу.
– Подожди, – говорит Нилу, когда мы выходим и потянувшись к моему рюкзаку вытягивает два новых платья.
– Нужно переодеться в чистое, так будет меньше презрений и лишнего любопытства. Она оказалась права, когда мы переоделись в углу и после шли по тротуару вниз люди уже не обращали на нас внимание.
Мы доходим до автовокзала и в первые радуемся новому зданию. Но только садимся отдохнуть, как двое охранника прогоняют нас.
– Ничего, – отвечает Нилу, – проклятие обиженных сильнее их злости. После мы идем между домами спрашивая у людей не сдается ли у них комната, но все в один голос отвечают. – Нет! Хотя глаза многих выдают ложь. И только одна женщина посмотрев на нас признается: – Я сдаю свою квартиру посуточно, но только для богатых.
– Ну что ж будем искать для бедных.
И снова мы идем вперед. К десяти утра тучи совсем рассеиваются и вчерашнего дождя как будто и не было. Тротуары быстро высыхают и солнце снова разливает своими теплыми лучами всю землю. Впервые я ощущаю насколько важна эта звезда.
Улица остается позади. Впереди Яккачинар. Не задерживаясь мы стучим сразу в три дома и чуть было не сходим с ума от радости когда одна из жительниц отвечает.
– Да, здесь сдается комната.
Она проводит нас в дом объясняя по пути: – Я тоже квартирую, занимаю вон ту комнату. Хозяйка недавно купила этот дом, но у нее не хватило денег на ремонт. А как ведете здание это очень нуждается в ремонте поэтому хозяйка решила сдавать комнаты, чтобы накопить денег.
Мы проходим по необычно длинному коридору.
– Не удивляйтесь, – продолжает женщина как бы угадав наши мысли, – это здание бывшего спортзала. За ним есть футбольное поле которое тоже куплено, но уже другими людьми и сейчас там строится новое здание. Ну вот мы пришли. Она открывает дверь, и мы ужасаемся от страха.
– А сколько просит хозяйка за эту комнату?
– пятьсот сомон. Она сдала мне ключи на случай если кто-нибудь захочет снять.
– Поймите правильно, но это слишком дорого.
– Что поделать я и сама плачу столько же. На меньшую сумму в этом районе вы не найдете комнату.
Описание этой комнаты невозможно вообразить одним пером его нужно увидеть, чтобы ощутить тот ужас, который ощутили мы. Нужно шагнуть, чтобы наступить на влажную плесень, вздохнуть, чтобы ощутить невыносимую вонь и дотронутся, чтобы испытать отвращение. Я только могу сказать что особенностью этой комнаты в отсутствии его окон, только одна дверь и очень высокие потолки. Но и это в нашем случае равняется удачей. И тогда Нилу не задумываясь говорит.
– Мы берем, но понимайте так сложились обстоятельства, что мы не можем заплатить всю сумму сейчас.
– Понимаю, но я ничем не могу помочь. Она говорит спокойно с такой мягкостью, что острота кошмарного дня понемногу уходит с наших измученных душ.
– В мире не без добрых, – мелькает в моих мыслях и глядя на худую с потухшими глазами женщину я невольно прошу.
– Пожалуйста, уговорите хозяйку.
– Я не могу. По мне так я бы сдала вам бесплатно, только из-за одного вашего вида. Но я тоже квартирант как и вы так что…
Уставшие физически и морально мы соглашаемся не зная еще хозяйки и что предстоит в будущем. И быстро заносим свои вещи. К счастью на двери есть щеколда и мы запираем изнутри, чтобы немного отдохнуть. Наша усталость до того сильна, что ужас людского суда теперь кажется никчемным пустым звоном в ушах. Наш слух, зрение и мысли давно держались за цепочку мыслей о смерти. И сейчас я начинаю это понимать. Происшествие в ночной беседке прошло благополучно не оставив за собой никакого последствия, но оно оставило неизгладимое впечатление и потрясло всю нашу душу. Из-за этого никому из нас не удается заснуть. Мы лежим с открытыми глазами притворяясь, что счастливы. Но на самом деле каждая из нас хочет исчезнуть от грусти.
40
Вся плесень смыта, но запах невозможно выветрить за час. Я стараюсь молча продолжать убираться, а разум хочет все бросить и утопится. Нилу ведёт себя более спокойней, будто уже давно готовилась к такой судьбе. В отличие от моих медленных пальцев ее жесты быстрые и четкие.
– Ну что? – спрашивает она, толкая меня в бок. – Надо поспешить до вечера, иначе задохнемся ночью.
– Ты так спокойно об этом говоришь.
– Что ты этим хочешь сказать?
В это время к нам спешит какая-то женщина с запыхавшимся лицом и с тоненьким голоском произносит.
– Я хозяйка этого дома. Вот пришла познакомится с новыми квартирантами. Она смотрит на нас и расплывается в улыбке. Я ожидала, что она назовет нас по крайне мере соседями, но к сожалению в мире квартирующих оказались новые правила общения.
– Значит это вы новенькие?
– Да. – Отвечает Нилу бросив тряпку в ведро. Хозяйка вытянув шею оглядывает наши пожитки и легкой усмешкой смотрит на каждую из нас поочередно.
– Ну что ж, вы чудесно преобразили мою комнату, я рада таким людям. Честное слово не терплю бездельников. Как вас зовут?
– Я Нилуфар, а это Соф.
– Хорошо Нилуфар, вы можете остаться у меня. А у вас есть муж или сыновья, а то я женщина разведенная потому и… она не успевает договорить как Нилу отрицательно качает головой.
– Мой муж умер, а сыновей у меня нет. Но я надеюсь вы не будете приводить домой посторонних людей?
– Можете не волноваться на этот счет, нам некого водить.
– Ну это пока что, а время покажет.
– Похоже вам по пятнадцать? Она смотрит на меня и снова расплывается в улыбке.
– Нам по двадцать, – выговаривает Нилу.
– Что ж вам повезло, а я вот уже в восемнадцать родила и так замучилась со своими сорванцами. По началу готова была придушить их. У меня двое сыновей. Одному четырнадцать другому восемь. Сейчас я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять.
– А чтобы вы сделали?
– Пошла бы учиться!
Нилу смотрит на меня будто хочет сказать, что была права. Я молчу.
Позже мы узнаем, что нашей хозяйке тридцать два года, и что она живет в этом доме уже два года одна. Она оказалась общительной веселушкой и несмотря на свои недостатки крайне энергичной. Обращаясь со мной она ведет себя по-детски, а с Нилу наоборот говорит как со взрослым человеком и так располагает к себе нас обеих.
– А ты где-нибудь работаешь?
Мысль, что я могу работать приятно удивляет меня. Эти слова заставляют меня задуматься. А разве семнадцатилетние девушки не могут работать? Произносит мой внутренний голос. Эта женщина не зная затрагивает весьма интересную тему для меня и тем самым погружает нас в глубокий мир размышлений. Я отвечаю первое, что приходит на ум.
– Пока что нет, но скоро я куда-нибудь устроюсь. Но она отвечает.
– Это плохо, очень плохо. А ты Нилуфар где работаешь?
Нилу в отличие от меня не растерявшись спокойно отвечает.
– В кондитерской, а вы сами?
– Странный вопрос. Зачем мне работать, я ведь не бездомная.
Такой неожиданный ответ ошеломляет меня. Не зная что и сказать я робко смотрю на нее раскрыв в ней новые черты совсем не радужные. Между тем Нилу воспользовавшись расположением хорошей атмосферы благодарит ее еще раз и произносит.
– Понимайте у нас такое дело, мы сейчас не можем выплатить вам всю сумму. У нас только триста восемьдесят пять, а вы кажетесь понимающим человеком. Пожалуйста, сделайте благое дело разрешите нам жить первый месяц не доплатив. Мы будем вечно вам благодарны за такую доброту. Просто так сложились обстоятельства, а иначе я заплатила бы даже за два месяца вперед.
Хозяйка призадумалась смотреть на нас еще раз, потом на все наши разбросанные по углам вещи и вдруг отвечает:
– Ну хорошо в первый месяц я сдам вам эту комнату за вашу цену, но только если вы сделаете хороший ремонт. Понимайте у меня нет денег, чтобы отремонтировать все комнаты в этом доме и потому я их сдаю. Ваш сосед, кстати говоря электрик, он тоже недавно поселился, но уже успел сделать отличный ремонт. Так что если вам понадобятся услуги электрика смело обращайтесь к нему. Я предупрежу его.
От радости мы начинаем поочередно благодарить ее.
– Не стоит, – отвечает она пряча под грудь деньги и со словами, – не буду мешать вам, – уходит семеня в своем узком платье по коридору. Облегченные душой мы бросаемся на землю и не замечаем как провалились в сон.
Утром нас будят неистовые стуки в дверь. Нилу открывает и мы видим недовольное лицо нашей хозяйки. Она удивляется что мы проспали до десяти. В полудремоте Нилу приходится встать в унизительную позу и оправдываться.
– Ну ладно, – отвечает хозяйка недовольным тоном явно осуждая нас. – Всякие бывают на свете, я просто пришла проведать вас.
– Спасибо.
Нилу провожает ее и возвращается с унылым лицом.
– Можешь спать дальше, она больше не придет.
– Как мы собираемся прожить без денег? – спрашиваю я разглядывая наше новое пристанище.
К апатии и страху добавлялся жуткий голод.
– Как нибудь.
Тем временем кто-то из постояльцев готовит обед. Упоительный аромат доносившийся до наших носов усугубляет положение. Слезы подступают к моим глазам сами с собой, но сознавая что они вызваны голодом поясняет все. Я вспоминаю что не ела уже тридцать часов. И испытывая нестерпимый голод выхожу в коридор. Нилу выходит за мной, недоумевая, что я делаю. А я всего лишь следую своим инстинктам, направляясь в сторону спасительного аромата.
– Может попросить еду у соседей?
Нилу приказывает войти обратно в комнату добавив, – я сама куплю нам продуктов, – и закрывает дверь.
У нее нет даже копейки. Я это точно знаю, но ее слова колеблют мое первоначальное решение. И я сажусь на пол пытаясь убедить ее, что нет ничего осудительного в том, чтобы попросить немного еды у соседей.
– Мы не знаем этих людей, а нам жить еще с ними.
– Они поймут, – отвечаю я чувствуя как сильно хочу есть.
– Ты не можешь этого знать наверняка.
– А ты можешь?
Тебе должно быть стыдно. У меня язык не поворачивается сказать подруге как меня мучает голод и вместо этого я отвечаю.
– Я все равно пойду.
– Нет! – Отвечает она выбежав из комнаты и хлопает за собой дверью. Наша первая ссора произошла так нелепо, что мне становится противно. Из-за чего только подумать? Разве я могла себе такое представить. Как же я была беспечна. Я начинаю испытывать стыд и хочу попросить прощения, но Нилу уже нет во дворе, она куда-то ушла. Я возвращаюсь в комнату и долго борюсь с ощущением, что лежу у подъездного порога и что в любой момент через меня может переступить человеческая нога. Но в итоге когда физическая усталость берет верх над душевными страданиями я постепенно погружаюсь в сон.
Меня разбудила Нилу. Я вскакиваю с места, в коридоре уже темно. Она опускается дрожа от бессилия и я несколько секунд не могу поверить своим глазам. В руке у нее прозрачный пакет с горячим хлебом.
– Откуда?! – спрашиваю я радостно, а она отвечает.
– Я продала твой шелковый шарф.
Хлеб так аппетитно пахнет, что я не выдержав срываю с ее рук пакет.
– Не торопись, иначе подавишься, – говорит она умилительно улыбаясь. Хрустящие корочки исчезают за минуту и этот ничтожный вид ужина теперь равняется для нас королевским. В конце опомнившись мы вспоминаем, что на завтрак ничего не оставили. Я смотрю на нее вопросительно и она монотонным голосом отвечает.
– Ничего, я продам еще что-нибудь.
