Текст книги "Гордый кадетский корпус (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Закончив с неотложными делами, Марилев назвал себя и представил Ирре младшим братом. Старого мага вряд ли обманет маскарад, но держаться своей версии надо до последнего, а может и не разглядит девицы под ворохом одежд.

– Я Керувей, тоже странствую по делам, – охотно вступил в разговор волшебник. – Правда, мой путь лежит на север. Навещу и ваш корпус, магистр Гергебрин мой старинный друг.

– Он наш преподаватель! – обрадовался Марилев.

Керувей улыбнулся, словно приветствуя его энтузиазм.

– Уложи-ка парнишку, Марилев, он продрог и устал, да расскажи мне как дела нынче в гордом кадетском корпусе.

Этому совету Марилев последовал охотно. Завернул Ирре в оба плаща и заботливо подоткнул края, чтобы ей не дуло. Заснёт она или нет – главное отдохнёт под надёжной защитой действующего мага.

Вопросы Керувея показались проверочными, человек, знакомый с корпусом и его порядками поверхностно обязательно сбился бы, отвечая, но поскольку в этом вопросе Марилев ничуть не уклонялся от истины, он подробно и откровенно рассказывал всё, о чём его просили.

Словно невзначай, Керувей предложил Марилеву подправить сникший было огонь. Пришлось отказаться.

– Нам запрещено пользоваться магией вне стен корпуса. Мы ведь ещё только ученики.

Взгляд старика и так уже ставший мене острым, заметно потеплел.

– Наверное, вам, молодым и прытким это ограничение кажется ненужным. Вы ведь так много уже знаете и вполне способны справиться с заклинаниями, которым обучались.

Марилев об этом не задумывался. Есть правило, значит, его надо исполнять. Законы придумывают, чтобы был порядок, и следовать им полезно.

Керувей продолжал:

– Суть запрета в том, что самонадеянная молодость часто не может остановиться там, где следует. Так хочется показать вновь обретённое могущество родне и знакомым, заявить всем, что ты поднялся над обычным человеческим уровнем.

– Наверное, это правда, – согласился Марилев.

Он подумал, что, пожалуй, мучило бы искушение блеснуть искусством, отправься он на каникулы в поместье. Хорошо, что поехал туда, где его не знают. Хотя скорее он захотел бы попробовать себя, когда нет никого рядом, чтобы подсказать и помочь. В стенах кадетского корпуса ученик постоянно под надзором магистров и ошибки его не вызовут катастроф, да и оскандалиться не слишком стыдно – учишься ведь ещё.

– Воздержание от столь желанных упражнений должно воспитать смирение, помочь осознать себя взрослым, ну и не полагаться на магию всецело, потому что никто ведь не отменял обыкновенную жизнь.

Из-под вороха одежды донёсся тонкий голос Ирре:

– А если опасность и защитить себя больше нечем?

– Для того чтобы не попадать в такие истории, человеку нужен разум, мой юный друг, а если его нет, то поверь, и магия не поможет. Пустись вы с братом сквозь лес без оглядки, как раз попались бы разбойникам, которых я прогнал, но Марилев здраво держался в тени и стороной от дороги, вот и отвёл своим разумением беду. Геройствовать в таком деле было бы глупо. Обошёлся он без магии?

– Да. С ним не страшно.

Марилев от такого количества похвал смешался и не смог придумать, что сказать. Скромность он всегда считал лучшим достоинством воина.

– Вот и держись брата, – сказал старик и улыбнулся, словно себе самому.

Ирре затихла, наверное, заснула. Марилева тоже морил сон, но он крепился, и хотя огонь временами завораживал так, что сознание уплывало подобно тёплому воздуху над пламенем куда-то в небеса, старательно тряс головой, сознавая себя ответственным за подругу.

Под утро он всё же задремал и очнулся лишь, когда Керувей тряхнул за плечо. Маг уже сложил пожитки и стоял рядом с кадетами, собранный и подтянутый, несмотря на возраст. Марилев сразу глянул на Ирре, но она ещё спала, из-под плащей виднелся лишь край щеки, да тонкие пальчики, собравшие кулиской опушку у горла.

Марилев почтительно поднялся, и оказалось, что маг едва выше его ростом, а ведь ночью казался богатырём. В лесу ещё лежал сумрак, но уже угадывался близкий рассвет.

– Ваш обоз скоро будет здесь, – сказал Керувей. – Лучше вам путешествовать с ним.

Он шагнул к жеребцу, но оглянулся и подарил Марилева последним взглядом и ещё одной улыбкой.

– Не пропусти своё счастье, малыш. Оно рядом, только разгляди.

В следующее мгновение он вскочил в седло и почти сразу растворился в лесу. Грохот копыт разбудил Ирре и она приподнялась, сонно моргая.

Издали уже доносилось ржание лошадей, стуки и скрипы повозок. Марилев, словно тоже пробудился лишь сейчас, ощутил прилив странного вдохновения. Ему показалось, что магия, которую изучал в корпусе, и которая всегда была как бы вовне, этой ночью срослась с его сутью. Придёт время и, как этот встреченный в ночи волшебник, он тоже найдёт свой путь. Теперь – точно.

Глава 13

Утром Белик, не колеблясь перетащил свои пожитки в фургон актёров. Потен, пожалуй, не хотел расставаться с услужливым попутчиком, но чем он мог соблазнить? Белик видел лицо Лины, даже когда её и не было в поле зрения, все его помыслы вились вокруг её прелестной головки, единственный звук, который он способен был слышать – её дивный мелодичный голос.

Он хотел идти пешком рядом, но лицедейка затащила внутрь фургона и, вручив листы с текстом, начала разучивать с ним роль. Каким образом слова проникали в сознание, Белик понимал с трудом, но так или иначе он запоминал их, а когда Лина брала за руку, чтобы показать, как он должен двигаться во время реплик, охотно слушался.

Другие актёры, а их в фургоне оказалось четверо, хвалили Белика наперебой и уверяли, что у него несомненный изобразительный талант, да и внешностью вышел. Где они все вечером были, когда Лина одна отважно защищала его от стражи? Этим вопросом, впрочем, Белик задался вскользь. Когда с разгона попадаешь прямо в чудо, мелочи пролетают мимо сознания. Не до них.

В потёмках фургона при свете фонаря он учил всамделишную роль для участия в настоящем представлении вместе с царицей его грёз! Голова кружилась, и кто бы осудил? Белик понимал, что никто. Всякий бы на его месте заплясал от счастья.

Пьеса была ему знакома, хотя театр менял их довольно часто. Это оказалась та самая история, которую он видел в первое посещение шатра на городской окраине. Прекрасная пастушка и юный пастушок хотят соединиться, но отец мечтает выдать дочь за дворянина. Тот, домогаясь девицы, становится неучтив и другой герой побеждает его и устраивает судьбу влюблённых. Вот этого благородного господина и предстояло сыграть Белику.

Теперь он припомнил, что действительно походил на оставившего труппу актёра и ростом, и сложением, и даже цветом волос. Пожалуй, и лицом они разнились не слишком, но Белик старался не думать о том, что в нём могут видеть только замену Рариса. Просто для каждого персонажа потребна определённая внешность. В любом ремесле существуют свои основные правила.

У актёров принято было называть друг друга по именам из роли. Белик не возражал и против этого обычая, потому что именно так звали в пьесе благородного дворянина.

Снаружи, меж тем, начало рассветать. Выглянув из фургона, Белик увидел, что обоз едет по лесу. Как же кадеты пробирались здесь ночью? Их судьба, о которой он совершенно забыл, плененный прелестями и милым обращением Лины, внезапно вернулась в число забот. Коря себя за чёрствость, Белик готов был выскочить из фургона и кинуться в лес, как вдруг увидел обоих юношей верхом на их рыжих конях.

Они как раз выехали из чащи и стояли на дороге, ожидая, когда мимо проедут дворянские кареты, с сонными ещё пассажирами. Белик выскочил из фургона, радостно улыбаясь.

– С вами ничего не случилось! Я так переживал, тем более что тревога оказалась ложной, и те всадники искали совсем не вас. Другой у них был интерес.

– Да, всё обошлось, поездили немного по лесу и решили дождаться обоза.

Взгляд Марилева сосредоточился, а лицо просияло. Оглянувшись, Белик понял, что смотрит он на Лину. Она высунулась из фургона, должно быть рассерженная внезапным исчезновением ученика.

– Это мои знакомые, – начал оправдываться Белик.

Марилев уже потерял к нему интерес. Он уверенно послал рыжую кобылу следом за проезжающей мимо повозкой, и та пошла следом как пришитая. Мальчик пробормотал что-то сердитое, но не отстал от старшего брата. Белику пришлось догонять фургон и кадетов.

Лина словно задумалась, как разрешить затруднение, тень на миг омрачила её лицо, но почти сразу оно прояснилось.

– Так пригласи своих друзей к нам. Здесь теплее, чем на ветру, и есть мягкие подушки.

– Да, мы немного замёрзли, – тотчас откликнулся Марилев. – Если не стесним, то охотно отдохнули бы на чём-то нежнее, чем конская спина.

Лина рассмеялась и приветливо кивнула кадету, но и Белику досталась улыбка, поэтому он и не подумал ревновать. Ирре выглядел рассерженным, хотя возможно, он просто устал. Глаза из-под маски смотрели свирепо и заметно покраснели. Когда уже в фургоне он стащил её, чтобы вытереть лицо, заметны стали другие следы изнеможения. Мальчик выглядел таким утомлённым, что Белик предложил ему подремать на парусиновой скамье приделанной к борту фургона.

Марилев, словно спохватившись, что увлечённый Линой, забыл о брате и его непосредственных нуждах, тотчас присоединился к уговорам Белика и чуть не насильно уложил паренька, закутав в плащи. Сам он был в одном кафтане, видимо, ещё в лесу отдал накидку младшему.

Ирре подчинился, но не спал, и глаза сверкали всё той же злостью. Он поглядывал то на Лину, то на Марилева, вероятно ревновал. Белику было не привыкать. Его собственный младший братишка тоже сердился, когда старший начал прогуливаться по косогору с девочками и меньше с ним играть.

Лина разговаривала с кадетом приветливо, но и Белика вниманием не обделяла, потому он отнёсся к сопернику вполне благодушно. Почему-то уверен был, что интересен прекрасной лицедейке гораздо больше товарища.

– Марилев, ты тоже мог бы сыграть с нами в спектакле, – предложила она. На роль Бранио нет человека. Оба актёра покинули нас, а комики изобразить дворянина не смогут. В городе мы, конечно, найдём замену, но выступать предстоит уже вечером.

Марилев, как будто, колебался, но устоять против уговоров Лины вряд ли было в его силах, он согласился и тотчас получил текст роли.

Внутри тесного мирка фургона началось представление. Марилеву тоже приходилось заучивать множество заклинаний, поэтому несложные слова пьесы он наверняка запомнил без труда. Вот выговорить их, глядя на Лину, получалось хуже. Суть плохого дворянина, а именно эта роль досталась кадету, мало походила на его собственную натуру. Марилев краснел и запинался, а то и совсем забывал, что нужно говорить, едва поднимал глаза на прекрасное лицо лицедейки.

Она, в полном соответствии с пьесой, отворачивалась и бросала ему сердитые реплики. Марилев терялся ещё больше. Оба комика, понаблюдав со стороны, взялись помогать, наперебой засыпая советами. Видимо раздражение от этой сумятицы помогло кадету прийти в себя, и у него начало получаться. Не иначе ему приходилось в жизни сталкиваться с такими дворянами, и он просто припомнил нужные интонации.

Дуэт уже звучал так хорошо, что Белик чувствовал, как сами собой сжимаются кулаки от острого желания немедленно проучить наглеца. Забывал, что перед ним хороший товарищ, который лицедействует, чтобы выручить труппу, и он не замыслил против Лины плохое.

Самое трудное – поединок, предстояло репетировать уже в селе, где собирались выступать. В фургоне для этого просто не хватало места. Впрочем, Марилев блестяще владел мечом, да и Белика научил немного в благодарность за помощь в собственных стараниях, так что затруднений не должно было возникнуть.

За делом и дорога летела незаметно. В село въехали ещё до темноты и сразу расположились в большом амбаре, где и предстояло играть пьесу. Здесь уже подготовили подмостки и места для публики, осталось установить привезенные с собой декорации.

Пока актёры переодевались и раскрашивали лица, амбар наполнялся желающими. Услышав ропот большой толпы, Белик почувствовал трепет. Пусть всё, что ему предстоит, это только игра, но ведь на него будут смотреть люди и он должен казаться им не самим собой, простым крестьянским парнем, а благородным господином с гордой осанкой и властными манерами.

Марилев тоже выглядел неважно: лицо осунулось и то бледнело, то разгоралось румянцем. Он подошёл к Ирре, заботливо поправил плащ, но мальчик сердито отстранился.

– Иди играй! Я посмотрю из зала.

– Не стоит тебе туда ходить, там уже яблоку негде упасть, задавят.

Ирре сердито нахмурился, но уселся возле закутка, где переодевались актёры. Вид у него был до того несчастный, что Белик тоже подошёл, чтобы сказать приветливое слово и увидел, что из покрасневших глаз текут сердитые слёзы.

– Ты обиделся из-за того, что не досталось роли? – растерявшись, спросил Белик.

– Ничего я не обиделся. Это от холода и пыли никак не могу проморгаться.

Мальчик отвернулся, и Белик решил его не трогать, и заговорил-то, чтобы как-то отвлечься. По ту сторону разрисованных холстов уже началось представление. Там звучали голоса Лины и другого актёра, изображавшего пастушка. Он и директор труппы с середины пути ехали в другом фургоне, чтобы не мешать репетиции.

– Давай так, – сказал Марилев. – Нападай на меня как умеешь, я буду обороняться, а когда по роли мне придётся упасть, просто пропущу один из твоих выпадов. Приготовить что-то действительно красивое мы не успеем, да и мечи тупые из плохого железа, покалечиться ими трудно.

Кадет рассуждал более чем здраво. Они успели немного размяться, пока Лина с пастушком вели свою партию, а потом пришла пора выходить Марилеву. Выглядел он так, что Белик с трудом его узнал, тоже переживал, наверное, но храбро шагнул на освещённое пространство и важным видом направился к Лине. Белик следил, затаив дыхание, а потом обнаружил, что Ирре тоже передвинулся так, чтобы наблюдать происходящее на сцене. Слёзы высохли, но глаза горели странной в столь хрупком создании яростью.

Засмотревшись на диковинного мальчика Белик забыл, что скоро самому появляться на обозрение людей, а там их, если судить по голосам, наверное, их не одна сотня собралась. От тревожных мыслей захватывало дух. Вот Лина вскрикнула особенно громко, подавая сигнал, и Белик, деревянно ступая вышел вперёд. Все слова вылетели из головы, а во рту пересохло так, что он не представлял, как сможет произнести хоть один членораздельный звук.

Белик почувствовал, что сейчас опозорится, будет стоять истуканом на глазах этой живой напряжённой толпы в нагревшемся нутре общинного сарая, а то и просто убежит, когда Марилев пришёл ему на помощь. Подбоченившись, он схватил другой рукой Лину за талию и вызывающе глянул на Белика.

Точнее, это же Бранио подлец и мерзавец посягнул на прекрасную пастушку, которую он Рарис так любит. Чувства сложились не совсем по пьесе, но такие мелочи не имели теперь значения. Медленно вскипавшая, но оттого не менее горячая кровь кинулась Белику в голову. Он взревел и шагнул к парочке.

– Да как ты смеешь, мерзавец, лапать эту чистую прекрасную девицу!

Слова в роли были немного другие, но и эти нашли горячий отклик в толпе внизу, и Белик почувствовал прилив сил. Он наступал на соперника, сверля его яростным взглядом, а когда Лина, заламывая руки, отбежала в сторону, чтобы освободить им место для боя, охотно выдернул из ножен потешный меч.

Он атаковал кадета, точнее, Бранио, со всей страстью благородного негодования, звон пошёл по амбару, восторженный рёв публики был ответом. Рарис так увлёкся, что менее опытного бойца просто пришпилил бы к стенке или спихнул в публику, но Бранио недаром лил пот в тренировочном зале. Белик не сразу понял, с каким искусством Марилев отражает его удары, чтобы не выдать подлинного превосходства, как грамотно уворачивается и при этом не позволяет поединку выходить за границу подмостков.

Однажды чуть не оскандалились, когда кадет слишком ловко парировав выпад Белика, едва не выбил меч из его руки. Крестьянская сила и сноровка помогли удержать оружие, но происшедшее изрядно отрезвило. Белик стал действовать осторожнее и не пропустил момент, когда Марилев отвёл свой меч в сторону и позволил клинку противника скользнуть к самой груди.

На мгновение Белик испугался, что ранит кадета, но тот уже падал навзничь и распростёрся со стоном на истоптанных досках помоста. Рарис горделиво выпрямился.

– О благородный господин! – воскликнула Лина, бросаясь к нему.

На мгновение показалось, что это происходит наяву, а не в пьесе, но Белик сумел взять себя в руки и произнести всё что далее следовало по роли. Прибежали отец и пастушок, представление пошло своим чередом. Тело Бранио, сражённого мечом мстителя, никому не мешало, потому что Марилев перед гибелью благополучно увёл схватку подальше от фонарей рампы.

Когда Белик произнёс последние слова и соединив руки влюблённой пары ушёл в относительно тихое и тёмное пространство за парусиной декорации, ему показалось, что никогда ещё не делал более тяжёлой работы. Коленки тряслись, по спине тёк пот, хотя внутри сарая так и не стало по-настоящему тепло, а в ушах звенели голоса и свой собственный почему-то тоже.

Лина и пастушок ещё пели довольной публике о своей великой любви, а Белик попытался тряпкой стереть с лица грим. Сейчас эта краска его раздражала. Марилев уже находился здесь и разговаривал о чём-то с Ирре, кажется, успокаивал, но повернулся поглядеть на товарища-актёра.

– Вероятно, это было ужасно, но по крайней мере мы не сбежали.

– Ты держался молодцом.

– А я думал то же самое про тебя. Полагаю, что опыт для обоих из нас оказался незабываемым.

Марилев оглянулся озабоченно на Ирре, потом шагнул к Белику и заговорил так, чтобы никто другой не смог его услышать. Кроме мальчика только комики стояли неподалёку, уже в гриме и костюмах, чтобы после душещипательной истории про любовь публика могла посмеяться.

– Белик, мы ведь оба неравнодушны к Лине. Я вижу, как ты смотришь на неё, да и сам наверняка выдаю себя с головой. Раньше это было неважно, потому что она была одинаково далека от нас обоих, и чувства могли вылиться только в безмолвное восхищение, но теперь случай свёл нас троих вместе.

– Да! – сказал Белик.

Внезапно исчезла уверенность, что Лина предпочитает его. Голос Марилева звучал так уверенно. Кадет продолжал, упрямо наклонив голову.

– Сражаясь там, на сцене, мы могли прирезать друг друга в порыве той страсти, которую возбудила в нас эта девушка. Да, мечи плохонькие, но они из настоящего железа.

– Ты хотел меня убить? – спросил Белик, чувствуя, что сейчас слова выговорить ещё труднее, чем на помосте в свете огней.

Марилев дворянин, и мог бы избежать наказания и потому, что он благородной крови и потому, что такое душегубство вполне удалось бы списать на случай. Оба впервые очутились на сцене, забыли обыденность, не поняли, что сжимают в руках почти настоящее оружие. Когда ещё судьба дала бы удачу так быстро и верно избавиться от соперника?

– Нет! – сказал Марилев. – Не хотел, но был момент, когда подумал, что один из нас вполне мог на это решиться. Это скверное дело и хотя сложилось так, что мы рискуем оказаться недругами, я этого не хочу.

– Я тоже!

Глаза кадета вспыхнули, он и ростом, как будто, стал выше, хотя, может быть, и прибавил за те месяцы, что оба учились магии.

– Давай договоримся не питать друг к другу зла, и пусть Лина сама выбирает, кто из нас ей по нраву.

Белик едва успел кивнуть благодарно, чувствуя в это мгновение такую глубокую приязнь к кадету, что готов был отойти в сторону и уступить прекрасную лицедейку ему, как она сама вышла из-за парусины. Сияя улыбкой, Лина бросилась к ним и принялась нахваливать и одного, и другого, да так искусно отдавала дань обоим, что Белик решил ни за что не отказываться от борьбы.

Комики отправились веселить публику, и из амбара уже послышались взрывы смеха. Благородный отец и пастушок ушли раньше. Лина посередине, Белик и Марилев по обе её руки как преданная стража и мрачный Ирре позади всех зашагали на постоялый двор. Он был здесь же, только в переулок завернуть, и Белик не ожидал никакого бесчинства, но не успели они войти в общий зал, как навстречу бросились вооружённые люди.

Глава 14

Марилев увидел блеск клинков, решительные лица и мгновенно выхватил меч. Пусть театральный, не слишком надёжный, но он мог продержаться какое-то время при умелом обращении и против крепких клинков.

Ирре кинулась к стене, наверняка чтобы не мешать ему, но и там поджидала засада. Мужчина схватил девушку в охапку, и от смерти его спасло только чудо, потому что Марилев атаковал немедля. Наглецу пришлось выпустить добычу, чтобы успеть отстоять собственную жизнь, а Ирре, Марилев видел это краем глаза, нырнула под один из массивных столов и опрокинула его на бок, обеспечивая себе защиту.

Молодец девчонка! Наставления старшего брата не пропали даром: Ирре сделал всё возможное, чтобы обеспечить ему свободу действий. Марилев резким выпадом заставил противника отступить ещё дальше и быстро оглядел поле боя.

Двое держали с обеих сторон Белика, умело завернув ему руки за спину. Ещё один, по виду начальник, стоял в стороне со снаряжённым арбалетом в руках, а прекрасная Лина гордо как королева опиралась рукой на стол. Её никто не тронул.

– А ну-ка всем стоять смирно! – прикрикнул тот, кто, судя по всему, командовал нападавшими. – Сыт я уже вашими шутками по горло и больше их не потерплю.

Это ведь тот стражник, от которого, не разобравшись, удирали они с Ирре. Белик рассказал, что случилось потом. Его сочли ни в чём не виновным, зачем же схватили теперь? Марилев опустил меч, хотя устрашился не слишком. Ирре надёжно защищена от арбалетного болта толстой деревянной плахой, и надо ещё разобраться те ли это люди, за кого себя выдают?

– Потрудись объяснить, господин Валлан, королевский стражник, зачем твои подчинённые напали на нас и схватили студента магической школы Белика? – спросил Марилев. – Я Санвид, сын графа Готла, кадет, и мне не по душе, когда берут под стражу моих друзей.

Валлан усмехнулся, снисходительно произнёс.

– Твой приятель давно спит наверху, а человек, которого схватили мои люди, был уличён в разбое и, прибившись к актёрской труппе, решил скрыться от властей.

– Сожалею, но ты ошибаешься. Я хорошо знаю Белика, и у меня нет никаких сомнений, что это именно он.

– Как же так случилось, что студент магической школы оказался на сцене?

– Я попросила! – звонко произнесла Лина. – Нам не хватало актёров для пьесы.

Она улыбалась, оглядывая присутствующих с непонятным вызовом. Валлан побледнел. Он бросил арбалет тому из подручных, который хватал Ирре и подошёл к пленённому Белику. Тот смотрел с усталым удивлением.

– Наклони голову! – приказал Валлан.

Белик повиновался, и Марилев вспомнил, как он рассказывал о нападении. Его ударили так сильно, что он потерял сознание и конечно же такое повреждение не могло пройти без следа за один день. Разглядев, должно быть, изрядную ссадину в не отмытой ещё, запекшейся на коже крови, Валлан выругался.

Один из его подручных побежал наверх и вернулся почти сразу, доложив негромко, но Марилев расслышал, что комнатка пуста и ложного Белика в ней нет.

Лина засмеялась.

– Я всё это устроила! – сказал она. – Они оказались похожи, и я попросила этого юношу заменить Рариса, а актёр заменил юношу и весь день ехал на повозке прямо у вас на виду. В том селе ему просто некуда было скрыться, зато здесь идёт на все стороны довольно дорог. Он теперь далеко, и я не знаю, по какой именно он ускакал!

В её горделивости легко было угадать беспомощный страх женщины, которую легко обидеть, потому что нет у неё настоящей защиты но она высоко держала голову и улыбалась, словно выступала на подмостках, а не объясняла королевскому стражнику, как обвела его вокруг пальца.

Марилеву показалось, что Валлан готов её ударить или отдать приказ схватить вместо Белика, но сдержался. Отвернувшись от Лины, словно её не существовало вовсе, он шагнул к Марилеву.

– Ты свидетельствуешь, что этот молодой человек действительно Белик, знакомый тебе студент магической школы?

– Да, конечно. Быть может, он и схож внешне с актёром, которого вы разыскиваете, но человека узнаёшь не по росту и цвету волос, а по той повадке, которая лишь ему присуща. Кроме того, нетрудно испытать его, чтобы убедиться окончательно. Белик, как зовут мастера харчевни, где мы встретились и сына, что помогает ему в делах?

– Его зовут мастер Лотан, но у него нет сыновей, а помогает ему дочь по имени Дора, – ответил Белик.

Хотя личность его была теперь установлена, и арест больше не грозил, голос звучал уныло и вид будущий натуральный маг имел несчастный, и Марилев его прекрасно понимал. Сам с трудом сохранял на лице требуемую случаем беспристрастность.

Когда женщина идёт ради мужчины на такой риск, причина может быть только одна – любовь. Лина просто воспользовалась Беликом, да и Марилевом тоже, чтобы помочь скрыться предмету своей страсти, а значит, все её улыбки пусты.

Часа не прошло, как договаривались вести честную борьбу за сердце красавицы и оказалось, что сокровище это уже принадлежит другому. Беглому разбойнику. Женщины – странные существа.

Валлан дал знак своим людям, и все четверо выкатились из общего зала постоялого двора. Помимо участников недавнего представления здесь никого не было: то ли посетители ушли в сарай, где происходило представление, то ли стражники разогнали заранее ненужных свидетелей. Если правдой было последнее, то поступить так оказалось благоразумно.

Марилев посмотрел на Лину, и Белик сделал то же самое. Лицедейка словно сломалась, когда стражники ушли. Она почти упала на лавку и закрыла лицо дрожащими ладонями.

Прекрасно понимая, что она, скорее всего, играет, и не так уж устрашена, Марилев всё же бросился к ней, чтобы утешить. Белик оказался ещё проворнее. Оба участливо склонились, не зная, что тут можно сказать или сделать.

– Я боялась, что они меня схватят.

Голос дрожал тоже и звучал хрипло. Пожалуй, Лина не притворялась, а правда, была изрядно напугана.

– Читалось такое намерение на физиономии этого господина, – подтвердил Марилев, – но он неглуп и понимает, что проку в том мало, а позор может всплыть. Скорее всего, он возьмёт других стражников, из тех, кого ты не знаешь в лицо, и приставит следить за тобой. Он понимает, что твой возлюбленный не выдержит долгой разлуки и даст о себе знать, тогда они его и схватят.

Лина подняла голову. Из глаз катились настоящие, а не бутафорские слёзы.

– Я обманула вас обоих, вы, должно быть, сердиты на меня?

– Ты спасала друга, а это многое значит.

Марилев примолк, надеясь услышать в ответ, что беглец никакой не возлюбленный, а брат или другой родич, но Лина разочаровала.

– Мы помолвлены, – сказала она и разрыдалась.

Белик повесил голову, и выглядел весьма уныло. Марилев понимал, что смотрится не лучше. Двое обманутых в своих надеждах воздыхателей, они если и не были смешны, то заслуживали сожалений.

– Лина, давай, мы проводим в комнату, там ты сможешь умыться и отдохнуть, – предложил Белик.

Она согласилась и благодарно оперлась на его руку. Марилев шагнул было следом, но едва не наткнулся на Ирре, тихо стоявшую рядом. Со стыдом он сообразил, что чуть не забыл о ней, и уныние сменилось досадой. Так неловко всё сложилось, что хоть плач.

– Пойдём, – сказал он подопечной и невольно вздохнул.

Она смотрела странно, словно и сочувствовала от души и одновременно злилась, но Марилев сейчас просто не в силах был разбираться ещё и в этих оттенках. Поднялись наверх, и он осмотрел её комнату и проверил прочность запоров на окошке и крепость дверного засова, прежде чем впустить Ирре. Когда щёлкнула щеколда, становясь на место, он вошёл в свою комнату и без сил опустился на лавку у двери.

Так много всего случилось, что хотелось только одного: ни о чём не думать. Вода ещё не остыла, и он умылся, чувствуя себя не человеком, а куклой, из тех, что показывают в балаганах. Казалось, каждый сустав скрипит, как у несмазанной деревяшки.

Актёрский костюм он снял и сложил аккуратно, чтобы завтра отдать владельцу труппы. Играть спектакли больше не тянуло. Марилев, наверное, страдал бы, не будь утомлён, а так всё, на что хватило сил, это добраться до постели. Правда, положить рядом меч он не забыл. Настоящий, а не бутафорский.

Среди ночи или уже под утро его как подбросило, подумал, вдруг, что Ирре опять тайком удрала, кто знает, как подействовали на неё события последних дней. Накинув одежду, выскочил в коридор и остановился у её двери, чувствуя себя очень глупо. Постучать, а если она спит и не помышляет о бегстве? Как он будет выглядеть с нежданной проверкой? Да всё равно как, лишь бы с ней всё было в порядке.

Условный стук они на всякий случай обговорили ещё в корпусе. Марилев быстро выбил нужную дробь и замер, прислушиваясь. В комнате царила тишина: ни шороха, ни вздоха – и остатки дремотного оцепенения слетели мигом. Марилев поднял руку, чтобы повторить сигнал, но тут донеслась изнутри слабая возня, а потом почти бесшумные шаги босых ног.

Тихий чуть хриплый со сна голос назвал его по имени, и от этого расползлось по телу сладкое умиротворение.

– Да, это я, – стараясь говорить ворчливо и равнодушно, откликнулся Марилев. – У тебя там всё в порядке?

– Я сплю. Уже пора вставать?

– Извини, просто послышался шум и решил проверить. Ещё рано. Внизу на кухне не гремят посудой.

Марилев подумал с досадой, что запутался, выдумывая непонятные тревоги. На постоялом дворе царила тишина, но Ирре к пустым словам не придралась. Босые ноги прошлёпали обратно к постели, захрустел соломой матрас.

Напрасно разбудил, вот незадача. Марилев вернулся в свою комнату, но спать не лёг, чувствовал себя неожиданно бодрым. Вчерашние события царапали память, и едва отступила самая жестокая усталость, как перед глазами вновь появилась рыдающая Лина. Помолвлена с разбойником, которого разыскивает стража, спасала его, не предала, хотя за ней ухаживали два будущих мага и каждый из них мог составить более чем завидную партию для актрисы.

Любовь. Так ли она прекрасна, если мысль о ней оставляет в сердце грусть и стойкое ощущение неправильности происходящего?

О браке с Линой Марилев, в общем-то, не думал. Просто она его восхищала и будила в душе волнение, страсть. Семья никоим образом не одобрила бы этого союза, а Марилев был по натуре весьма добропорядочен. Он яростно боролся за то, чтобы выйти из рамок, назначенных ему болезнью, но к устоям общества относился уважительно. Разочарование его носило скорее умозрительный характер, но досада от этого меньше не стала.