Текст книги "Гордый кадетский корпус (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– А ты, правда, расстроен? – спросила Ирре.

Они стояли почти вплотную друг к другу. Комнату освещал только масляный фонарь с улицы, да огоньки жаровни. Марилев ощутил себя неожиданно взрослым.

– Нет, – сказал он. – Я привык всего достигать упорством. Рафалю боги дали много, и он полагает, что ему довольно. Он ошибается. Я буду лучшим.

Ирре дышала часто и неглубоко, смотрела снизу вверх огромными глазами. Марилев легонько взял её за плечи, стремясь успокоить, но опасаясь и напугать.

– Всё будет хорошо, не бойся. Завтра рано утром из города уходит обоз, мы пойдём вместе с ним. Деньги у меня есть, купить место в одной из повозок будет несложно.

– В Орбот? – спросила Ирре и освободилась одним резким движением. – Театр тоже едет с этим обозом?

Марилев ощутил, как разгорелись жаром щёки и порадовался, что в сумраке этого не видно. Конечно, он был осведомлён о жизни театра, вернее лицедейки Лины. Она несказанно волновала его кровь, хотя он старался скрывать своё увлечение от всех, в том числе и самого себя.

Вот и теперь выбрал направление пути, не задумываясь, а осознав, почему оно так радует, подосадовал на себя. Получилось, что к благородному порыву защиты побратима, присоединился личный интерес. Ирре вправе подумать, что он пользуется её несчастьем, чтобы оправдать поездку на вакации не к семье, а на курорт.

Она, наверное, так и решила, потому что глаза перестали испуганно округляться, зато сердито раздулись ноздри.

– Это не имеет значения! – твёрдо сказал Марилев. – Так совпало. Другого обоза ещё ждать и ждать, а пускаться в путь вдвоём рискованно, потому что мы будем слишком на виду. Завтра-послезавтра, когда многие ученики двинутся к родным очагам, мы могли бы затеряться на дорогах, но полагаю, ждать так долго опасно. Вряд ли твой недруг заявился сюда один, а от отряда отбиться будет трудно.

– Хорошо, – ответила Ирре.

Чувствовалось, что раздражение ещё не прошло, и она пересиливала себя, чтобы с ним соглашаться, но хоть не спорила.

– Собери немного вещей, самое необходимое. Рано утром я зайду. Ворота и калитку на ночь запирают, но позади конюшен можно перелезть через стену, камень там выкрошился. Я тебе помогу, мы справимся.

Ирре нехотя кивнула, и Марилев решил, что большего вообще не добьётся. Лучше уйти, пока не потерял уже завоёванное. Пожалуй, он чувствовал себя слегка уязвлёнными. Благодарственных слёз, конечно, не требовал, но и холод оказался неожиданным.

Закралось сомнение: всё ли рассказывает ему Ирре? Соответствует ли действительности хоть часть того, что она поведала? Марилев не подозревал в подруге лживой натуры, достаточно узнал её за эти месяцы. Предположил, что она утаивает правду лишь потому, что боится оттолкнуть его, шокировать, испортить сложившееся благоприятное впечатление. Подумал с досадой, что не стоило быть правильным до занудства. Наверное Ирре видит в нём сурового педанта, если остерегается доверить тайны, что могут хотя бы косвенно её опорочить.

Он решил немного измениться. Конечно, внутри останется жёстким и целеустремлённым, но это для себя, а для других надо чаще находить в душе улыбки и ласковые слова.

Глава 9

Белику не потребовалось делать над собой усилие, чтобы встать спозаранку, для него это было обыкновенно. Рачительно сложив в дорожный мешок новое роскошное платье, он надел то, в чём ходил на занятия и крепкие дорожные сапоги.

– Хорош-хорош! – напутствовал Тайталь, заботливо поднявшийся его проводить. – Все дамы в пути придут от тебя в восторг.

Белик почувствовал, как запылали щёки, хорошо, что в темноте этого не видно. Когда шёл через двор харчевни, показалось, что стукнуло наверху окошко Дориной светёлки, но вряд ли она встала так рано, поскольку не было нужды: заведение открывалось позднее.

По тихим и большей частью тёмным улицам почти никто не бродил. Белик быстро дошёл до Колёсной площади, где собирался в дорогу обоз. Вокруг неё селились каретники, умельцы, производящие упряжь и всё иное, что требовалось для работы с лошадьми. В кузницах вовсю горели огни. Проходя мимо, Белик слышал звон металла, всхрапывание коней, вдыхал характерные для этих мест едкие запахи дыма, угля, палёного железа.

Жизнь кипела здесь, и от предвкушения долгого путешествия в неведомые страны сердце Белика стучало торопливо. Он с удовольствием глазел по сторонам, раздувал ноздри, ловя ароматы дорожных сборов, прислушивался к ржанию лошадей и весёлому перестуку копыт, зычным и по утру голосам странников.

Возчик Потен, с которым Белик договорился заранее, уже запряг гнедую пару. Кони стояли, заботливо прикрытые попонами. Белик помог загрузить фураж, сложил свои и хозяина подводы пожитки. Впереди уже перекликались другие караванщики, готовясь тронуться в путь.

Белик отряхнул с одежды приставшее сено, выпрямился и тут увидел королеву своих грёз. Лина шла, одетая в простое дорожное платье, с откинутым на шляпку покрывалом и весело болтала со спутниками, тоже актёрами. В свете факелов она показалась не только красивой, но и величественной, как дама-воительница, спешащая к войску. Белик уставился на неё во все глаза, забыв, что в обычной обстановке надлежит соблюдать приличия.

Лина почувствовала взгляд и, повернув голову, улыбнулась ему и никому другому. От этого знака внимания сердце Белика подпрыгнуло к горлу, и он почувствовал, что не сможет дышать, пока радость хоть немного не отбушует в душе. Он ещё не тронулся в путь, а судьба уже подарила такой прекрасный знак своего благоволения. Конечно, на крестьянина Лина бы и не взглянула, всё же человек не её круга, но ведь он будущий маг, и кто знает, что станет реальным через год, когда он наденет мантию и начнёт практиковать.

Потен окликнул его, и пришлось вернуться на землю с золотых облаков, куда успел воспарить в мечтах. Возчик позвал садиться на телегу, но Белик отказался и пошёл рядом, рассеянно положив ладонь на колок. Тело просило движения, требовалось привести в равновесие смятённые чувства.

Кони шагали охотно, морозный воздух парил их дыханием, со всех сторон доносился звонкое цоканье подков, поскрипывание тележных осей, стук колёс по твёрдому. Стены домов отражали звуки, и от этого казалось, что весь город отправился в дорогу вместе с обозом.

Когда миновали сонную стражу у южных ворот, мир стал просторнее и тише. Потянулись замершие до весны поля, в крестьянских домах теплились скудные огоньки. Обнаружив, что неплохо различает окружающее, Белик сообразил, что в мир идёт рассвет.

Дорога, простор кругом, к которому он привык с детства, пробудили в душе тихое удовольствие, а когда солнце показалось из-за края земли и заспанно глянуло на длинную змею каравана, Белик улыбнулся ему как родному. Как же он соскучился в тесноте города по далям, куда вольно бежать взгляду! Спасибо магистру Фагору, что вытолкнул в путешествие. Впереди целый месяц открытий и чудес.

Мимо пронесло на рысях двух всадников, закутанных в плащи. Ехали к голове обоза. Белик насторожённо их оглядел. На память пришёл чужой человек из харчевни, но тот был крупнее, да и конь под ним серый или чалый, судя по приставшим к одежде волоскам. Эти двое ехали на рыжих. У одного скакуна белел на правой передней чулок. Нет, это спешили вперёд другие люди и, кстати, похожи оказались обликом на знакомых Белику братьев кадетов. Лиц, укрытых дорожными масками, он не разглядел, да и не понял, что делать здесь Марилеву с Ирре? Усадьба, как он знал со слов дворянина располагается на восток от города, столица, куда вполне могли отправиться для отпускного веселья знатные юноши – на запад.

Белик бросил об этом думать. Марилев парень крепкий сообразительный. Если затруднения касаются его с братом, справится с ними без труда.

Встречный ветерок принёс вместе с привычным уже запахом лошадей и конских яблок сытный дух еды.

– Согреться бы, – задумчиво проговорил Потен, сидевший на возу. – Слышь, парень, сбегай к кормильщику, купи нам пару пирогов, да попить горячего.

Белик охотно устремился вперёд. Миновав десяток повозок, он обнаружил нечто вроде передвижной харчевни. На широкой длинной телеге, в которую впряжены были аж четыре лошади, ехал целый дом. Сзади примостилась жилая клетушка, а впереди глиняная печь, из которой хозяин доставал горячие пироги. Помогавший ему подросток уже подносил новые листы с серыми ещё непропеченными. Ещё один парнишка загружал готовое в лоток, чтобы бежать вдоль обоза, предлагая товар.

Раньше он пойдёт, конечно, к голове, а когда доберётся до телеги Потена, печево либо застынет, либо его совсем не останется. Белик оценил предусмотрительность хозяина и взял два горячих, в руках не удержать пирога и наполнил прихваченные у возчика глиняные бутылки отваром сухих яблок.

Обратно не пошёл, просто стал на обочине, поджидая свой воз, потому и обратил внимание, что у одной из двух верховых лошадей, привязанных к задку телеги кормильщика, на правой передней белел знакомый чулок, да и проточина на голове как будто мелькнула тогда, просто он не успел её толком разглядеть.

Не иначе конные попросились погреться в жилую клетушку, пока обычные её обитатели заняты своим ремеслом. Интересно, кто они и почему не наняли карету? Размышляя, Белик едва не пропустил свой воз. Потену пришлось его окликнуть. Закусили, сидя на тюках, а потом Белик опять спрыгнул на дорогу.

Денёк разгулялся, солнышко ощутимо пощипывало кожу. Шагать было весело и ничуть не обременительно, а когда дорога поворачивала, удавалось разглядеть яркие повозки театра. В одной из них ехала Лина, и Белик смотрел на раскрашенные бока фургонов с восторгом и до боли в глазах.

На ночь обоз остановится в большом селе, там постоялые дворы и может случиться так, что они окажутся в одном, и актриса опять улыбнётся ему, а то и удостоит несколькими словами. Он, конечно, не мог посещать все представления, но несколько раз брал дешёвые билеты и взирал на предмет своих мечтаний с верхних шатких скамей.

Мысли то вращались вокруг прелестного образа лицедейки, то возвращались к двум всадникам на рыжих конях. Странно, что когда снаружи так хорошо, и проехаться верхом в радость, двое юношей предпочитают сидеть в тесной каморке при кибитке кормильщика. Кто они и почему скрываются? Если это Марилев и его брат Ирре, то как их занесло на южную дорогу?

Белик подумал, что у любого отыщутся веские причины поступать иначе, чем предполагалось прежде, а значит, рыжие вполне могли принадлежать знакомым кадетам. Что если тот мужчина в харчевне замышлял против них дурное, и пришлось двоим юношам пускаться в путь раньше, чем намеревались, да ещё в другую сторону?

Что ж, если им потребуется помощь, он её окажет, а пока полезно зорко поглядывать по сторонам, ибо нет таких планов, которые не могли бы оказаться раскрыты.

Выполняя своё намерение, Белик ревностно изучил и запомнил все повозки, кареты, всадников, что отправились кавалькадой прогуляться по замершим до весны полям. Навстречу изредка попадались крестьянские телеги, спешившие куда-то по ближним надобностям. Изредка попутные присоединялись к обозу, обычно тоже ненадолго.

На обед остановились прямо в поле. Дорога взобралась на пологий холм, вид отсюда открывался очень приятный. Дымки возвещали, что в округе есть и деревни и отдельные крестьянские усадьбы, но домов часто не разглядеть было за перелесками. Белик опять сбегал к кормильной повозке и купил котелок похлёбки.

Один из всадников как раз вышел из клетушки, чтобы взять еды для обоих. Дорожная маска и низко надвинутая шляпа всё так же закрывали его лицо, а плащ укутывал фигуру, но по росту и повадке это вполне мог быть Марилев. Не желая выдавать кадета, Белик не заговорил с ним, даже не смотрел в его сторону, но сам постарался стать так, чтобы оказаться на виду. Если это Марилев, он сообразит, что в обозе у него есть друг.

Вполне довольный проявленной смекалкой Белик вернулся к хозяину возка. От горячей похлёбки немного разморило, Потен сам предложил подремать на тюках, но Белик решил от намерения своего не отступать. От бдительности и осторожности вреда не происходило, зато вполне могла воспоследовать польза. На всякий случай он решил сберечь силы, и забрался на самый верх, откуда было хорошо видно всё, что творится вокруг, но остаток дня происшествий не принёс.

Когда уже на закате обоз втянулся в назначенное для ночлега село, там сразу стало шумно и суетливо. Белик помог своему хозяину обиходить лошадей, а потом отправился на лучший постоялый двор. Кадеты, а может быть и Лина с актёрами наверняка остановятся там.

Не успел он войти, как тут же узрел предмет своих мечтаний. Красавица лицедейка восседала в центре, там, где ярче всего разбрасывали свет масляные фонари и плясали самые тёплые отсветы пылающего очага. Дамы дворянки уже поднялись наверх, считалось, что им не очень благопристойно обедать в общей комнате даже в дороге, поэтому Лина буквально царила в зале. Вокруг неё увивались все, кому приличное платье позволяло сюда зайти.

Сообразив, как нелепы были надежды поймать ещё одну её улыбку или перемолвиться словом, Белик скромно уселся в сторонке, у окна. Здесь тянуло сквозняком, да и снаружи стемнело, так что желающих занять место не нашлось. Заказав скромный ужин, он предался созерцанию объекта своих восторгов, что само по себе было счастьем.

За этим приятным занятием, Белик едва не пропустил стук копыт. Припозднившиеся всадники остановили лошадей возле ворот. Навстречу выскочили проворные отроки, служившие на конюшне. В свете их фонарей Белик увидел, что приехавших четверо. Дорожную маску носил только один из них, дворянин, судя по замашкам, но он не вышел ростом и никак не походил на всадника из харчевни мастера Лотена. Трое других тоже оказались незнакомы.

Хотя ничего странного в припозднившихся путниках не было, Белик насторожился. Четверо оружных мужчин вполне могли путешествовать без оказии, не так и много осталось лихих людей на дорогах после того как королевская стража взялась за дело серьёзно, а не напоказ, но всё равно следовало присмотреться к новым постояльцам.

Белик расплатился с хозяином и принялся не спеша потягивать спрошенный после всего яблочный отвар. Так он находился как бы при деле и подозрений не вызывал, зато и исчезнуть, если требовалось, мог без проволочек. Несмотря на дневную усталость, чувствовал он себя бодро. Приключение напоминало одну из тех историй про стражников и разбойников, что рассказывали друг другу крестьяне долгими вечерами. Эти сказки, а кое-когда и подлинные случаи, так отличались от их повседневных забот, что чудно развлекали под вой зимней вьюги или шум осеннего дождя.

Сейчас Белик ощущал себя секретным агентом королевской службы, одним из тех, кто скрытно бывал везде, всё видел и, разведывая тайны разбойников, устраивал им впоследствии засады и прочие каверзы.

К тому моменту, когда приезжие вошли в зал, он ещё не успел опустеть. Лина продолжала улыбаться поклонникам, хотя и выглядела утомлённой. Белик понимал, что не только кокетство красивой женщины было тому причиной. Актриса принадлежит публике, и чем любезнее её манеры, тем больше денег в кассе театра.

Когда в зал вступил впереди своей свиты дворянин, она ожила и послала ему обольстительный взгляд. Он повёл себя так, как и следовало при таких обстоятельствах: снял маску, сетуя, что дорожная пыль всё же смогла под неё пробраться, и что, хотя не должно представать перед дамой в таком виде, он не мог не засвидетельствовать…

Белик его дежурных излияний не слушал. Запоминая внешность и ухватки этого человека, он одновременно следил за его спутниками, а те вели себя подозрительно. Они тихо разошлись по залу постоялого двора, так, словно каждый видел собственную цель. Один заказал еды на всю компанию, другой словно невзначай принялся листать списки проезжающих, третий поднялся наверх и пошёл по галерее, куда выходили двери комнат.

Конечно, заглядывать в них он не посмеет, разве что подслушает какой разговор под дверью, но кадетов, если это действмительно они, полезно предупредить. Как только этот мужчина спустится ужинать, надо тоже пойти наверх.

Дворянин, закончив расточать любезности, отошёл к огню погреться, и Белик смог разглядеть его до мельчайших деталей. Лицо такое обыденное, что и не запомнишь, ничего в нём нет выдающегося, вот, разве что, глаза сверкают слишком живо для незатейливого путника. Видится в них некая цель. Не просто человек едет из одного города в другой, а имеет попутные цели, а то и вовсе интерес его лежит на дороге.

Смуглый, несмотря на исправное ношение маски и зимнее время, значит, цвет природный. Волосы чёрные, прямые, глаза тоже тёмные. На левом ухе пятнышко: родинка или дырочка для серьги – в слабом освещении Белик не смог разглядеть точнее. Черты начальственные, хотя грубыми их не назовёшь. Человек этот явно привык не только иметь власть, но и осуществлять её.

Жаль, что под страхом исключения из школы, студентам запрещено применять магию за пределами её стен. Пусть учили только природную, но и в ней есть ухватки, способные прояснить личность человека.

Едва все четверо уселись за столик в углу и приступили к ужину, как Белик поднялся и неспешно прошествовал к ступеням. Одет он достаточно прилично для того, чтобы не только столоваться, но и ночевать здесь, ни у кого подозрений не вызовет. Один из слуг поглядел на него с сомнением, но так много разом прибыло постояльцев, что он вряд ли мог запомнить всех.

Белик спокойно поднялся на галерею. Она плавно переходила в длинный коридор, где двери шли уже по обе стороны прохода и перед самодеятельным секретным агентом встал вопрос: как ему определить, за которой из них устроились на ночь кадеты. Если на то пошло, он вообще не знал точно, в этом ли постоялом дворе они остановились или предпочли для скрытости более скромный.

Вот так задача! Применить что ли магию, вдруг никто не узнает, но Белик слишком серьёзно относился к запрету, да и будущему своему в целом, чтобы рисковать. Так ничего и не придумав, он пошёл вдоль дверей, чтобы там внизу никто ничего не заподозрил из-за его заминки, и тут осенило. Он припомнил песенку, которую кадеты частенько напевали в харчевне.

Марилев видел его, и, услышав знакомые слова, наверняка полюбопытствует, кто и почему повторяет их тут среди ночи. Ободренный своей сообразительностью, Белик потопал по коридору, мурлыкая словно по привычке и невзначай хорошо знакомые куплеты.

Ничего не происходило, и он подумал, что придётся бродить здесь долго, когда последняя дверь в ряду отворилась, и в коридор шагнул человек в дорожной маске.

Глава 10

Марилев собрал пожитки, готовясь к дальней дороге, и прилёг. День предвиделся трудный и утомительный, следовало хоть немного поспать. Задремал почти сразу, и даже успел насладиться одним из тех приключений, которые посылают людям ночные феи, чтобы не такой унылой казалась обыденная жизнь, когда негромкий щелчок вырвал из чуткого забытья. Марилев быстро поднялся и скользнул к двери. Снял он на ночь только кафтан и сапоги, так что шаги в одних чулках получились беззвучными.

Ночной морок отпустил ещё не полностью, и Марилев пошатнулся, но успел ухватиться за косяк. Из коридора донёсся приглушённый осторожностью стук каблуков, а разбудивший звук был щелчком запора в комнате Ирре. Сопоставив услышанное, Марилев решительно распахнул собственную дверь и догнал девушку в два прыжка.

Она едва слышно пискнула, но не стала вырываться, когда он крепко взял за плечи. Одета по-дорожному и пожитки при ней – решила ускользнуть, не поставив его в известность. Пуститься в одинокое, невероятно опасное для юной девушки путешествие. Марилев властно указал на свою комнату, и Ирре безропотно вошла.

– Ты хотела сбежать от моей защиты! – сердито проговорил он, плотно притворяя дверь.

Приличия, которые ещё недавно значили так много, теперь совершенно забылись.

– Я не хотела подвергать тебя опасности. Этот человек охотится за мной, и каждый, кто окажется рядом, рискует пострадать без всякой вины.

– А ты не думала, что гораздо большее несчастье для дворянина утратить честь, оставив без покровительства женщину в трудных обстоятельствах? Бросить побратима на произвол судьбы? Если ты заботишься обо мне, подумай об этом. Может быть, ты не отнеслась к ритуалу серьёзно, но он нас связал крепче родственных уз. Случись с тобой беда, моё имя будет запятнано навек, и всё что останется пролить свою кровь или навсегда удалиться в изгнание.

– Нет! – воскликнула Ирре.

Голос прозвучал испуганно, руки молитвенно сложились на груди. В слабом свете от уличного фонаря разглядеть детали было трудно, но тревога девушки выглядела непритворной. Она устрашилась за него, и на душе Марилева потеплело, гнев унялся.

– Ладно, забудем ошибки и начнём жить разумнее. Раз уж мы всё равно пробудились, так и действовать начнём немедля.

Всё, что могло ему потребоваться, Марилев уложил с вечера, осталось одеться по-дорожному. Ирре послушно пошла следом, когда он, заперев двери обеих комнат, свернул к выходу.

У кадетов сон крепкий, а ступать старались осторожно, так что наружу выбрались, никого не потревожив. Ночной сторож сидел в каморке возле главного учебного здания и, хотя он предпринимал время от времени обходы всей территории корпуса, молодым и проворным беглецам не составило труда от него скрыться. Через несколько минут, преодолев стену, они уже шагали по тёмной улице.

Город спал, потому и на пути к площади кадеты никого не встретили. Обоз ещё только собирался, и пришлось будить торговца лошадьми, чтобы купить двух. Марилев намеревался пристроить Ирре в одну из карет, а их с обозом наверняка должно было поехать много, но девушка воспротивилась, заявив, что не расстанетсяс ним. Марилев уступил, тем более, что её желание держаться рядом не могло не льстить.

Ирре не слишком уверенно уселась в мужское седло, но чувствовалось, что всадница она опытная. Кадеты купили ещё дорожные маски, что не выглядело странным, так как зима выдалась бесснежная, и пыли над дорогами клубилось довольно.

Дождавшись, когда обоз двинется с места, пристроились в хвосте. Марилев хотел сначала присмотреться к будущим попутчикам. Рассвет нагнал уже в поле. Подозрительных личностей Марилев не заметил, всадников вообще оказалось мало, только в голове обоза мелькало несколько конных, скорее всего свита одной из богатых карет.

Проезжая вдоль повозок, Марилев заметил Белика, того деревенского парня, с которым постоянно сталкивала судьба. Что ж, ещё один будущий маг едет на вакации, а случись беда, появится у беглецов союзник. Не желая слишком выделяться на фоне вереницы телег, Марилев заплатил кормильщику, чтобы проехать часть пути в его повозке.

В тесной будочке оказалось на удивление чисто, Ирре смогла отдохнуть не без удобств. Время от времени Марилев выходил на мостки построенные вдоль края телеги и оглядывал обоз. Врагов в нём пока не наблюдалось, да и странно было бы, появись они так скоро. Ближайших Марилев ожидал на ночлеге. Днём и на виду подступиться к беглецам стало бы затруднительно, а вот в суматохе постоялого двора – запросто.

К селу подъезжали уже в сумерках. Кадеты верхом обогнали обоз и попали на широкую улицу одними из первых. Марилев хотел иметь возможность выбрать комнаты по своему усмотрению, а не то, что останется. Расчёт оказался верным, и две каморки в дальнем крыле постоялого двора, почти над конюшнями, вполне его устроили.

Ирре устала в дороге и выглядела такой измученной, что Марилев, не дожидаясь и без того сбившейся с ног прислуги сам принёс ей горячей воды и ужин. Убедившись, что проникнуть незаметно в её комнатку ни через дверь, ни через оконце не удастся, Марилев умылся и поел сам.

Чувствовал он себя на удивление бодро, но решил подремать, пока в постоялом дворе ещё шумно и относительно безопасно. Вряд ли кто-то рискнёт нападать сейчас, когда так легко поднять переполох среди ещё не улёгшихся гостей.

Очень хотелось спуститься вниз, в общий зал, где блистала оживлением и улыбками прекрасная Лина, но оставить Ирре одну было слишком рискованно. Марилев со вздохом улёгся. Как же красавица актриса будоражила его кровь! Чувство это оказалось настолько сильным, что на миг Марилев ощутил раздражение собственной несвободой. Будь он тут один, без Ирре, вполне мог присоединиться к толпе поклонников и уж конечно там бы не сплоховал.

Такой случай проходил мимо! Если в городе знакомство встречало затруднения из-за того, что как у Марилева почти не оставалось свободного времени от занятий, так и у лицедейки от представлений и репетиций, то в дороге всё могло произойти естественно и без неловкости.

Досада на то, что ему фактически пришлось против воли стать опекуном юной девушки и тем самым весьма ограничить свои возможности, поднялась в душе, но Марилев не позволил ей разрастись. Как дворянин он был приучен к тому, что долг превыше удовольствий и легко справился с дурным настроением.

Дорога ещё почти вся лежала впереди, и кто знает, не поможет ли ему товарищество с юным братом завоевать внимание красавицы? Один из соседей по имению, молодой вдовец, часто появлялся в обществе вместе с маленькой дочкой, дамы и девицы неизменно окружали его вниманием. Вот уж не встретил бы этот мужчина затруднений в поисках новой спутницы жизни. Сознавая своё преимущество, он не слишком и спешил.

Лелея коварные замыслы, Марилев задремал, но долетевшие из общего коридора звуки знакомой песни заставили встрепенуться. Вряд ли здесь могли оказаться другие кадеты, да и неуверенный басок был знаком, поэтому Марилев вскочил с постели и отворил дверь.

Там точно переминался с ноги на ногу Белик. Он замешкался, не сразу узнав Марилева, но стоило тому снять маску, сразу вошёл.

– Приехали четыре всадника. Один явно главный, трое его подручные. Ведут себя подозрительно. Пока старший любезничает с Линой у всех на виду, помощники его словно выискивают кого-то или что-то. Я решил предупредить.

Изложив обстоятельно причины своего появления, Белик добросовестно описал внешность приезжих и умолк.

– Благодарю от всей души! – искренне сказал Марилев.

Не обязан был этот крестьянский парень из школы естественной магии помогать двум беглецам, чьих обстоятельств он к тому же не знал, но вот пришёл на выручку, не задумываясь, и судя по его решительному виду готов был споспешествовать кадетам не только словом, но и делом.

Четверо взрослых мужчин – слишком много для одного юноши, как бы ни был он усерден в боевых занятиях, да и кто знает, какие грамоты с печатями могут оказаться при этих людях. Марилев решил, что самое разумное в сложившихся условиях постараться тихо исчезнуть. Странствовать ночью вдвоём небезопасно, но оставаться ещё рисковее.

Белик угадал его намерения без слов, сказал всё так же степенно и тихо:

– Я пойду и оседлаю ваших лошадей, на меня и внимания никто не обратит. Пустился бы с вами, помог отбиться в случае нужды, да пеший я.

Марилев прекрасно понимал, что достать сейчас лошадь было практически невозможно, да и не желал подвергать Белика риску.

– Я справлюсь, – сказал он. – Погляди если можно, куда эти люди потом поедут. Быть может, мы ещё вернёмся к обозу, пока нас ищут где-то в чистом поле или на других дорогах.

Белик солидно кивнул, видимо, одобряя намерения Марилева.

– Я буду ждать с лошадьми внизу, отвлеку их если что.

Марилев быстро выгреб горсть мелких денег.

– Вот возьми, на случай если придётся дать вознаграждение конюхам.

Белик без ложной гордости высыпал медяки в карман и вышел. Марилев тихонько постучал в комнатку Ирре. Она уже не спала, стены здесь не отличались толщиной, звук проводили охотно, и дверь открыла полностью одетая. Вещи не раскладывали, потому и собирать их не пришлось.

Марилев тихо отстегнул запоры и поднял раму оконца в своей комнате. Проём изрядными размерами не отличался, так что человек крупнее кадетов, пожалуй, застрял бы, но они выбрались ловко. Невысокая клеть стояла над конюшней, дощатый настил навеса послужил неплохой опорой. Марилев уверенно двинулся вдоль стены, одной рукой нащупывая опору, другой придерживая Ирре. Тонкие пальчики дрожали, но она храбро двигалась следом, не жаловалась и не пищала, как это любят проделывать девчонки.

Клеть закончилась, крыша хозяйственных построек тянулась дальше. Марилев решил посмотреть, что делается внизу и, велев Ирре ждать, лёг на тесовины и глянул за край.

Там неясно темнел двор. Впору было растеряться, но Марилеву случалось видеть не только фасад, но и изнанку жизни. Он неплохо представлял, что там может быть. Под такими навесами обычно хранили навоз перед тем, как вывезти его в поле. Ну да вот и кучи вдоль стен, да и запах подсказывает, что это конские яблоки, а ещё дальше большая телега для доставки этого полезного продукта к огуречным грядам.

Безопаснее всего было прыгать прямо в навоз: шлёпнуться на мягкое и плавно съехать на землю, но даже в рискованной ситуации Марилев не осмелился предложить девице столь незавидную дорогу. Ладно, до телеги тоже не очень далеко.

Он вернулся к Ирре и обнаружил, что она крепко вцепилась в закраины брёвен и вся трясётся от страха. Да она высоты боится – сообразил Марилев. Вот незадача! Об этом не подумал, строя великолепные планы.

Он знал, насколько такая немотивированая на первый взгляд робость способна парализовать самую крепкую волю и даже не рассердился. Прежде всего скинул вниз мешки – пропадут так пропадут – отлепил девичьи ладошки от холодного дерева, крепко сжал, согревая.

– Давай понемногу, – прошептал он в маленькое ухо. – Сейчас я помогу тебе сесть на крышу. Это совсем не страшно, очень надёжно. Доски крепкие, я проверил, а я тяжелее тебя. Ирре, маленькая, сделай над собой усилие.

Она судорожно кивнула в ответ, хотя в темноте царящей вокруг он более угадал движение, нежели рассмотрел его. Ноги её подломились, и она скорее шлёпнулась, чем села. Крыша недовольно скрипнула.

– Держу, – подбадривал Марилев. – Сползай понемногу ближе к краю.

Ирре опять послушалась, и когда её сапожки уже зависли над чёрной бездной заднего двора конюшни, Марилев, предупредив, чтобы ждала, когда он её позовёт, изловчился и соскочил на телегу.

Она привыкла к куда большим нагрузкам и даже не скрипнула. Крепкое дышло упиралось в землю.

– Прыгай, я поймаю! – тихо велел Ирре Марилев.

До сих пор всё шло успешно. Пока он был рядом, девушка храбрилась, но оставшись одна, видимо утратила мужество. Марилев не различал её лица, но видел на фоне неба контур хрупкой фигурки, и такое отчаяние углядел в напряжённой линии плеч, что всерьёз испугался за исход всего дела.