Текст книги "Гордый кадетский корпус (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Гордый кадетский корпус

Глава 1

Белик завернул за угол и замер, благоговейно созерцая массивное здание кадетского корпуса. Домина был просто громадный: серые каменные бока подпирали вознесённую в небо крышу, окна глядели сразу на две улицы, и, казалось, корпус занимал их целиком, властно раздвигая пространство солидной кладкой ограды и неприступной прямизной стен. Изрядное учебное заведение. Даже подступиться к нему было страшно. Белик и пытался.

Путь его лежал дальше к скромной школе натуральной магии, куда его, деревенского парня, могли принять за самую умеренную плату. Дорогу объяснили подробно, но город ошеломил, и Белик брёл медленно, запрокидывая голову, чтобы обозреть дома, казавшиеся дворцами, озирая шумные улицы, людей, что сновали по ним непрерывно. Гул голосов стоял как жужжание возле пчелиных ульев.

Теперь следовало пройти мимо корпуса, свернуть в узкий – руки раскинь и в стены упрёшься – переулок, там отыскать двор школы. Обучали в этом заведении юношей простого рода, чтобы помогали они крестьянам в родных сёлах, наколдовывая дожди, да снега, да ясную погоду, да скоту здоровье, а ниве тучность.

Белик с раннего детства мечтал попасть сюда, дома усердно занимался доступными науками. Допоздна горел скудный огонь в комнатёнке под крышей, корпел над книжкой прилежный ученик, а утром, несмотря на вечерние бдения, выходил вместе со всеми делать обычную крестьянскую работу.

Так шли годы, Белик подрос, и пришло время отправиться навстречу мечте. Добирался он пешком, долго. Ночевал в чистом поле, а то и в лесу на дереве, иногда шёл один, иногда с попутным обозом. В городских воротах с него даже не взяли денег – будущие маги пользовались привилегией входить бесплатно.

Отступив от проезжей мостовой, чтобы напоследок полюбоваться зданием кадетского корпуса, Белик налетел на человека и едва не сбил его с ног. Покаянно обернувшись, увидел, что задеть посмел дворянина. Парень, лет шестнадцати, то есть не старше его самого выглядел настоящим франтом. Рубаха из тонкого полотна, штаны и кафтан из пушистой узорчатой материи, а сапоги ладные, словно их феи шили. Лицом благообразен, а волосы каштановые и золотом отливают, что в родных краях Белика, где все были белобрысы, считалось признаком знатной крови.

Белик растерялся. В его селе дворяне бывали редко и всегда путешествовали верхом или в карете, он и думать не мог, что в городе они запросто расхаживают по улицам, топчут те же камни, что и простолюдины.

– Прости, твоя милость, не доглядел, – поклонился Белик.

Парень лишь посмотрел хмуро и молча пошёл дальше. Возле запертых врат корпуса темнела калитка, в неё и постучал юный дворянин. Его впустили. Оробев из-за того, что посмел толкнуть кадета, Белик заспешил, куда собирался. Вот гордое здание скрылось за углом, а в переулке, где висели прямо над головой крошечные балкончики, и сушилось бельё, Белик почувствовал себя свободно. Дома жили просторнее, чем здесь, но так же просто.

За серыми парусами небелёного холста открылась школа: обнесённые простой дощатой оградой, низкие в два этажа дома. Калитка для пеших и тут имелась, но выглядела несолидно и оказалась не заперта. Белик ступил на тесный двор. Выглядел он знакомо – как простой крестьянский. Из конюшен слева тянуло обыденным запахом сена и лошадей, тощий отрок мёл неровные камни мостовой, а у входных дверей переговаривались двое степенного вида мужчин.

Белик, осмелев в привычной обстановке, подошёл и поклонился. На нём остановились два взгляда: один надменный, отстраняющий, другой вполне доброжелательный. К обладателю этого второго Белик и обратился:

– Позволь узнать, достопочтенный господин, смогу ли я обучаться в этой магической школе?

– У тебя есть письмо? – откликнулся мужчина.

Второй безразлично отвернулся к окнам верхнего этажа. Белик поспешно достал из-за пазухи чистую тряпицу, выпростал и подал бережно хранимый кусок кожи.

– Да ты радовал своего учителя, – благожелательно проговорил мужчина, пробегая взглядом начертанные на лоскуте знаки. – Полагаю, способностей у тебя хватит, но вот достанет ли денег? Плата невелика, но она есть.

– Я могу работать, – храбро ответил Белик.

Наставник там, в деревне, объяснил ему, что небогатых учеников, согласных трудиться, берут охотно, это обходится дешевле, чем нанимать прислугу на стороне. Отец Белика не мог его содержать, да юноша и не требовал ничего от семьи. Здоровый и крепкий он полагался на себя и твёрдо верил, что сумеет преодолеть все невзгоды.

– Хорошо! Меня зовут Фагор, я старший маг. Пойди в дальнюю камору, где кладовые, найдёшь там Шарита, это наш эконом, он покажет, где ты будешь трудиться и жить.

Белик почтительно поклонился магу и его высокомерному спутнику. Оба ушли в главное здание.

– А кто это был с магистром Фагором? – спросил Белик у паренька, убиравшегося во дворе.

– Магистр Гаргебрин, – ответил отрок. – Из гордого кадетского корпуса. Так у нас его называют. А я Тайталь, тоже здешний ученик и прислуга пока хватит сил.

Белик пригляделся к нему и обнаружил, что у нового знакомого живые глаза и широкая улыбка, да и старше он, пожалуй, чем казался на первый взгляд. Тщедушный, худой, угловатый он ещё не развернулся во взрослого парня, но детство оставил за спиной.

– Пойдём, провожу тебя, так выйдет скорее.

Он оставил метлу возле конюшни и шагнул в узкий промежуток между домами. Белик поспешил следом. В душе он обрадовался, что скоро нашёл товарища, да ещё немного здесь обжившегося. Тайталь его не разочаровал и щедро делился столь нужными сейчас знаниями. Не успели юноши дойти до камор, как Белик уже выяснил, что занятия начнутся через семь дней, вот тогда и съедутся ученики, а пока можно работать с утра до вечера и скопить немного деньжат.

Шарит окинул новичка цепким взглядом и подобрел лицом. Белик поспешил уверить его, что готов взяться за любую самую тяжёлую работу, отчего эконом смягчился ещё больше и тут же объяснил, сколько будет платить за выполнение той или иной обязанности.

Белику вознаграждение показалось щедрым, и он выразил готовность приступить тотчас. Вопрос с жильём тоже решился удачно. Отныне предстояло делить крошечный чуланчик на двоих с Тайталем. Комнатка располагалась прямо над каморами, а не в общем спальном здании, таким образом, эконом получал заодно караульщиков школьного добра. Стоило это обиталище так мало, что Белик обрадовался и мигом отнёс наверх свой тощий мешок.

Мысль о том, что всё уладилось быстро, легко и просто буквально окрыляла, поэтому до темноты Белик успел вычистить лошадей, перетаскать тюки с провизией из камор в харчевню при школе и переделать множество мелких поручений. Он забыл даже поесть, зато вечером, получив в натруженные ладони звенящий дневной заработок, сразу ощутил зверский голод.

Тайталь уже поджидал товарища. Вдвоём вошли в обеденный зал харчевни и скромно сели в уголке. Тело гудело от усталости, но дома Белик привык к работе и потяжелее здешней, потому с ног не падал. Он с любопытством огляделся.

Публика к ужину собралась на удивление чистая. Одеты добротно, штаны и кафтаны суконные, рубахи из белёного полотна. Белик сразу загорелся желанием справить и себе такие обновы, чтобы было в чём ходить на занятия.

Взрослые мужчины степенно закусывали у очага, и разговор там шёл серьёзный, тихий. Молодые ребята возле окна с жаром обсуждали приехавший в город бродячий театр, точнее выступающую там девушку. Белика такие нескромные речи смущали, он и от прелестей подавальщицы Доры, обтянутых красной тканью платья, застенчиво отводил глаза.

В деревне женщины больше сидели по домам, да занимались хозяйством, незамужние вели себя осмотрительно.

– Дора – дочь хозяина, – объяснил Тайталь. – Никто не посмеет её обидеть.

С этим заявлением Белик согласился сразу. Мощное сложение мастера Лотана уже успел оценить. Казалось, этот человек способен без труда поднять коня вместе с телегой.

Дора поставила две миски каши с салом и убежала, приятели принялись за еду. Несмотря на зверский голод, Белик не забыл о привитых с детства манерах и ел аккуратно. С любопытством поглядывая по сторонам, он к немалому своему удивлению заметил за одним из столов того юношу дворянина, которого ненароком толкнул утром. Почему-то встретить его здесь совершенно не ожидал.

– Это ведь кадет? – спросил у Тайталя. – Разве они у нас бывают?

– Конечно, захаживают. В харчевне мастера Лотана весело, а когда ученики съедутся, вообще будет не протолкнуться. Я тут не первый месяц обитаю. Видишь, тело у меня слабое, работать много не могу, вот и стараюсь подкопить, чтобы потом только учиться, ну и по вечерам здесь подавальщиком бегать или посуду мыть.

Белик тотчас согласился с приятелем, что задумка удачная и пожалел, что сам не смог прийти раньше, но умным не вдруг бываешь, а погодя.

Кадет сидел в одиночестве, должно быть, не нашёл ещё товарищей или тоже приехал раньше других. Вот ему работать не надо, сможет всего себя отдать учению, да говорят, боевая магия труднее натуральной. Белик вздохнул. Напугала вдруг будущая жизнь: что если не выйдет из него волшебника? Трудное ведь это дело, а он всего лишь крестьянский парень. Наверное, этот дворянин и учителя имел личного, и многие науки превзошёл, не в сельской школе сидел с босыми пятками и куском коры вместо бумаги.

А всё-таки странно, что они такие недостижимо различные сошлись в одном заведении, словно могут познакомиться, заговорить друг с другом. Или в городе такое случается?

Когда-нибудь он освоится и постигнет непростые правила поведения, а пока лучше знать своё место и наблюдать за всем вокруг.

Закончив с едой, Белик принялся помогать Доре убирать со столов пустые кувшины и миски, да и подносить, что попроще. Она взглянула благодарно и украдкой сунула ему в карман мягкую тёплую булочку. Тайталь ушёл спать, видно было, что работа давалась ему нелегко. Белик решил позднее расспросить приятеля, откуда он и какого сословия. Крестьян таких хлипких вроде не водилось в деревнях, должно быть Тайталь происходил из ремесленных цехов.

Дворянин как раз доел свою порцию диковинного кушанья из кусочков мяса, и Белик подошёл прибрать на столе. Кадет глянул на него и слегка нахмурился, словно не мог припомнить, откуда ему знакомо лицо прислужника в харчевне. Белик думал, что такой важный господин его даже не рассмотрел, хотя может быть, специально запоминал, чтобы наказать за непочтительность.

Уйти тихо? Белик к этому не привык. Работа есть работа, нужно сделать её, а там пусть будет, что будет.

– Ещё что-нибудь подать, господин?

– Так это с тобой я столкнулся утром! – воскликнул дворянин. – Ты здесь прислуживаешь? Я думал, только пришёл в город.

– Так и есть, господин. Буду учиться в школе натуральной магии, работаю, чтобы платить за уроки.

Казалось, эта истина поразила богатого юношу, он разглядывал Белика удивлённо, словно сам бы до такой простой мысли не додумался. Спохватившись, должно быть, что подавальщик стоит рядом не просто так, а по делу, дворянин сказал.

– Принеси две булочки и попить чего-нибудь.

– Вина, пива?

– Нет-нет. Хмельного не надо, завтра испытания, голова должна быть ясной.

– Есть горячий отвар заморского листа.

– Вот, отлично.

Белик охотно пошёл исполнять. Дворянин, судя по всему, зла не держал и не придавал значения утреннему недоразумению. На кухне Дора налила в глиняную чашку тёмной как вода в болоте жидкости. Запахло сильно, пряно, так что потянуло чихнуть. Дора добавила на блюдо заказанные булочки, и Белик осторожно понёс дорогое угощение посетителю.

Он старался не расплескать исходящее паром питьё, не разронять пышное печево, что когда его толкнул один из спешивших к выходу ребят, с трудом удержал то и другое в целости. Сердясь на помеху, он решительно отодвинул свободной рукой неучтивого парня и бережно поставил блюдо на столик.

Хорошо, что успел, потому что тут же получил сильный удар в плечо.

– Да как ты смеешь посетителей пихать, деревенщина?

Белик повернулся и оглядел обидчика. Одет был отрок в добротное, но видно, что ношено, да и с чужого плеча. Трудился днями где-то в мастерской, а зашёл вечером в харчевню и уже барином себя вообразил.

– Прощения прошу, – степенно заявил Белик и сам себе понравился основательной учтивостью. – Горячее нёс и мог не только еду обронить, но и ошпарить невзначай этого господина, да и тебя тоже, так что не серчай добрый человек, а лучше смотри, куда ступаешь.

Товарищи подмастерьевы посмеивались и в спор не встревали. Скучное при цехе житьё, а тут развлечение. Парень разозлился всерьёз. Белик видел, как надулись его ноздри и потемнели глаза, кулаки сами собой сжались. Знатные, надо сказать, да и весь детина ражий, хоть на губе едва пробился мальчишечий пух, не постыдно такого и на бой вызвать.

Белик спохватился, что раз тут служить взялся, то не положено спор затевать, но подмастерье сам кивнул на заднюю дверь.

– А ну поглядим, так ли ты смел!

Он картинно повёл плечами. Белик глянул на Дору. Девушка улыбнулась тревожно, но кивнула. Отец её в помещении драки бы не позволил, да и найди ещё желающего рисковать, а во дворе не зазорно: имущество цело и людям зрелище. Белик именно так понял её знаки и спокойно шагнул следом за обидчиком к низкой двери.

Снаружи уже совсем стемнело, но приятели зачинщика потрудились принести из харчевни два масляных фонаря и поставили их на перевёрнутые бочки. По обычаю бойцы назвали имена, и Белик познакомился с ещё одним горожанином. Подмастерья звали Гетон. Чуть не все посетители вывалились во двор посмотреть единоборство. Даже дворянин, которого Белик обслуживал, стоял в толпе.

Гетон снял кафтан, а Белик и так был налегке в одной рубахе. Он изготовился, давая возможность противнику ударить первым. Подмастерье замахнулся широко, от души, силы вложил немало, а вот уменья чуть. Белик легко уклонился, его кулак свободно полетел вперёд и врезался в крепкую челюсть. Голова Гетона мотнулась, а в глазах появилось на миг обиженное, удивлённое выражение. Должно быть, никто прежде не разуверял дюжего парня в том, что сила есть – умения не надо.

Белик немного уступал ему в мощи, но превосходил проворством. И успел нанести ещё несколько ударов, прежде чем подмастерье сообразил, что надо не только нападать, но и защищаться. Тычки Белика его дюжее тело сносило стойко, но вот мыслил он, кажется, уже не столь ясно.

В деревне кулачные бои стенкой и один на один были делом обычным и уважаемым, так что Белик чувствовал себя уверенно. Он отпрыгнул, нырнул под очередной мощный, но неточный замах и врезал противнику и справа и слева, а потом добавил с разворота.

Могучее тело пошатнулось и рухнуло на бочки в углу. Чья-то рука успела подхватить масляный фонарь и поднять его безопасно. Товарищи кинулись к поверженному бойцу, а Белик поспешил обратно в обеденный зал. Потешил публику – надо ей и послужить.

Смотрельщики и, правда, разохотились, заказывали щедро. Белик с Дорой едва успевали подавать просимое. Мастер Лотан вышел из кухни, оглядел нового работника одобрительно, а закрывая заведение на ночь, расплатился с ним честно.

Пряча монетки в пояс, Белик довольно улыбнулся. Городская жизнь начиналась неплохо. Хозяин разрешил взять одну из ламп, чтобы добраться до ночлежной комнатки. Тайталь посапывал на своей лавке. Набитый соломой тюфяк показался Белику королевским ложем. Устроившись и гася лампу, он подумал, что надо завести специальное ночное бельё, как принято в городе, дома-то он привык спать голышом.

Глава 2

Марилев наблюдал за дракой с восторгом, а поймав себя на этом, не на шутку расстроился. Ещё утром, когда простолюдин толкнул его возле кадетского корпуса, позавидовал росту и стати деревенского парня. Вот ведь прирождённый воин на вид, любой дворянский род гордился бы таким отпрыском. И лицом приятен, а выражение наивного восторга на нём написанное, не хотелось стереть даже грубым словом.

Эта встреча странным образом помогла Марилеву справиться с волнением и спокойно отвечать на вопросы дежурного магистра кадетского корпуса. Приняли его без труда. С тех пор, как закрыли монастыри, неудавшихся дворянских детей сплавляли вот в такие магические школы. Род не прославят, но при деле останутся.

Марилев был самым младшим ребёнком в семье. Мать, измученная частыми родами, с трудом смогла произвести его на свет. Рос болезненным и хилым, старшие братья посмеивались над ним, красавицы-сёстры обходили вниманием. Другой бы смирился с судьбой, но кровь древнего рода наделила Марилева упорством. Да, слабым рукам тяжело было удержать даже деревянный меч, но занимался он с ним неустанно. От изнеможения, случалось, падал в обморок, и всё равно вставал и вновь повторял упражнения.

Великого воина из него не вышло, хотя детскую болезненность преодолеть сумел. Выправился и приобрёл недурную стать. Не гордость рода, но и не позор. Отец, смирившийся с тем, что младшему назначена судьба домашнего инвалида, весьма обрадовался перемене и отправил сына в кадетский магический корпус, положив ему щедрое содержание. Семья и так не бедствовала, да и старшие сыновья – богатыри как на подбор – исправно добывали мечом золото и земли.

Судьба Марилева была устроена весьма недурно, но всё равно он с грустью смотрел на высокого плечистого простолюдина. Для этих рук меч был бы игрушкой. В кулачном поединке он тоже показал себя изрядным бойцом, и Марилев радовался, что успел подхватить лампу с бочки и помог этому юноше избежать неприятностей с хозяйским имуществом.

Вернувшись в зал, он выпил остывший отвар, а булки взял с собой. Огни в переулке не горели, но дворянский сын не испытывал беспокойства. У бедра его покачивался надёжный клинок: недлинный и неширокий, но как раз с таким и сподручно управляться в тесноте. Скорее следовало опасаться помоев с верхних этажей, но обыватели уже спали, и юный кадет благополучно выбрался на свою широкую улицу.

Привратник за мелкую монету охотно отворил запертые на ночь двери. Марилев уверенно нашёл в почти полной темноте свою комнату. Он приучил себя запоминать дорогу и, хотя подобная наука больше пристала воину, кто сказал, что кадетский корпус выпускает в свет обывателей или бесполезных святош?

В родном поместье покой у него был больше, но и этот оказался недурён. Марилев озаботился распорядиться, чтобы ему приготовили и свечу, и постель, и воду для умывания. Дорожный сундук стоял на нижней полке. Марилев достал из него кусок холста и щедро смочил из кувшина. Обтираясь мокрой жёсткой тканью, почувствовал, как в тело возвращается бодрость.

Что ж, новая жизнь начиналась неплохо. С таким же усердием как воинские умения он будет постигать магическую науку. Сделает всё, что в его силах. Не отступит, пока она не сдастся.

Утром, твёрдо решив не давать себе даже временной поблажки, Марилев отправился в гимнастический зал и усердно размялся с деревянным мечом. Кадетский корпус занимал немалый участок земли, здесь даже поместился бассейн, наполняемый дождевой водой с многочисленных крыш. Марилев охотно в нём поплескался.

Здания ещё пустовали. До начала занятий оставалось несколько дней. Марилев нарочно приехал раньше, чтобы спокойно оглядеться на новом месте. Когда обучение начнётся, некогда станет выяснять, в каком из классов следует быть в данный момент и где именно он находится. Предусмотрительность оказалась нелишней. Здание корпуса, как видно, расстраивалось со временем, и архитектурное единообразие никто не соблюдал. Заблудиться здесь ничего не стоило, тем более что не на всех дверях висели таблички. Марилев пообещал себе потратить день на ознакомление с местностью, но для начала следовало поесть.

Вчерашняя харчевня в переулке ему приглянулась. Было там относительно степенно, и кормили вкусно, а еду подавала милая и, сразу видно, порядочная девушка. Марилев решил проверить, так ли хороши там завтраки как обеды, но не успел.

Едва он вышел из калитки, как увидел вдали яркое пятно, постепенно, приближавшееся к зданию корпуса. Донёся нарастающий грохот барабанов. Да это же актёры театра, о котором вчера говорили в харчевне молодые подмастерья. Конечно, чтобы заманить публику в шатёр, раскинутый на окраинном пустыре, нужно пройтись по улицам, демонстрируя своё искусство.

Марилев никогда не видел театра. Бродячие труппы, случалось, заезжали в имения соседей и давали одно-два представления, но отец лицедейства не одобрял и не привечал актёров. Теперь семья далеко, а жизнь в городе накладывает свои обязательства и даёт больше возможностей. Стоило задержаться, чтобы посмотреть хотя бы короткие сценки, которые комедианты покажут для затравки интереса обывателей.

Зрелище приближалось, и стало видно, что это телега с установленной на ней небольшой платформой. Вместо задника болталась потрепанная занавеска, а на помосте сыпали шутками два актёра в ярких костюмах. Диалога Марилев ещё не разбирал потому что следом за телегой шли люди и смеялись, заглушая голоса лицедеев, но не особо и стремился вникнуть.

Бесшабашное на грани пристойности зрелище ошеломило совсем другим. После долгих лет самоистязаний, сурового уединения в замке, эта публичная весёлая жизнь показалась восхитительной. Словно весна пришла, и всё оделось красками.

Шествие ещё приблизилось, и тут из-за мужских спин на шаткой телеге выступила вперёд девушка, она тоже что-то говорила, но Марилев словно оглох. До него не долетали шутки комиков и даже рёв толпы словно накрыло одеялом.

В золотых волосах клубился солнечный свет, задорно сверкали глаза на миловидном лице, алели губки. Глубокий вырез впереди открывал соблазнительную ложбинку между округлостями грудей. Пышная юбка взлетала, когда девушка кружилась в танце, мелькали ножки в медового цвета чулочках.

Процессия прошла мимо, зеваки толкали Марилева, и он отступил к надёжной ограде кадетского корпуса. Хотелось бежать следом за толпой, ловить шутки актёров и взгляды актрисы, но дворянин себя помнил. Человеку его звания такое негоже.

Улица опять опустела, и на противной её стороне Марилев увидел давешнего простолюдина. Парень стоял с мешком на плече – при деле, а то, ушёл бы с толпой. Глаза изумлённые и шалые, наверное, тоже увидел впервые женщину, живую как огонь, куда там чопорным девицам из его селения.

Взгляды юношей встретились, и Марилев прочёл чужой восторг, как отражение собственного. Он даже не ощутил ревности, ведь крестьянин и дворянин равно далеко находились от узретого только что идеала. Шум толпы затих в отдалении, оба пошли по своим делам.

В харчевне Марилев занял тот же столик и пока ждал заказанную еду, вспоминал, как соблазнительно улыбалась красивая лицедейка, как задорно постукивали по доскам точёные каблучки. Почему-то эта девушка показалась ему похожей на лесных фей, о которых рассказывала няня вечерами, когда потрескивал в очаге огонь, и тьма заглядывала в окна. Прекрасные девы соблазняли мужчин, заманивали дивными голосами в чащу, и оттуда уже никто не возвращался. На этом месте в сказке появлялся персонаж, которому всё же удалось выбраться обратно к людям, но он чах от тоски, ничего не ел и всё равно сбегал в заколдованный лес или заканчивал свои дни иначе, но достаточно плохо.

Быть может, феи теперь не бродят среди деревьев, а разъезжают с актёрскими караванами? Результат-то получается не хуже.

Принесли еду, и Марилев охотно за неё принялся. Сердце его героиня подмостков, возможно, и похитила, но аппетит пока не пострадал. Пора выкинуть из головы чувства, которые не сделают его воином, и привести в исполнение намеченное вчера.

Он уже допивал с удовольствием полюбившийся отвар, когда какой-то юноша остановился рядом с его столиком, а потом уселся напротив.

– Ты не возражаешь?

Марилев удивлённо поднял глаза от чашки, ему ещё предстояло привыкнуть к свободе городских манер. Незнакомец оказался худеньким и невысоким, кафтан сидел ловко, но обтягивал узкие плечи, а кисти рук, вольно положенные на стол, показались совсем детскими. На юном лице ещё даже не пробивался пушок. Что этот мальчик себе позволяет?

Берет плотно обтягивал голову и топорщился, словно волос под ним поместилось довольно много. Странно, их гораздо проще распустить по плечам. Марилев присмотрелся. Над ухом шляпа немного съехала и торчал из под неё край туго заплетённой косы. Мальчик с женской причёской? Что за чудеса! Или надо верить глазам, а не приличиям?

Только теперь он сообразил, что мужской костюм ввел его в заблуждение, а следовало сразу увидеть и женственную хрупкость сложения и едва намеченную, но всё же заметную под грубой тканью колета грудь, да и голос прозвучал слишком звонко даже для мальчишки. Девушка! Ничего себе тут порядки, если девчонки ходят одетые как парни. Ладно, в харчевне прислуживать, тем более, когда отец хозяин, но эта леди – а по одежде она не простого звания – кажется, разгуливает тут совсем одна.

– Извини, что подошёл к тебе, не будучи представленным. Увидел вчера в корпусе и решил познакомиться, тем более, что другие будущие кадеты ещё не съехались на занятия.

Марилев поставил чашу на стол, так ослабели пальцы. Эта девушка будет учиться военной магии? Сидеть за партой с юношами, постигать науку, которая исстари считалась исключительно мужской? Вот такого он не ожидал, отправляясь в заманчивый далёкий город. Какой же отец позволил дочери сойти с предначертанного естеством пути? Марилев только представил, что одна из его сестёр рискнула потребовать себе большей свободы, чем позволял обычай, и сразу стало страшно. Гнев отца был бы неописуем. Тотчас бы выдали замуж. Детей родит и поумнеет, научится слушаться мужчин и не помышлять о недозволенном.

Сообразив, что пялится на девушку, разинув рот и молчит, когда простая учтивость требует ответить, Марилев взял себя в руки.

Прежде всего он представился. Имя мужчины, который рядом, уже служит женщине защитой от окружающего невежества. Пусть она выдаёт себя за мальчика, но он рассмотрел укрытое, и другие могут. Вон подмастерья поглядывают из угла чересчур нагло. Инстинкт быть опорой даме сработал в первую очередь.

– Марилев Санвид, четвёртый сын графа Готла.

У отца имелось ещё три дочери, но в перечне родни женщины традиционно не упоминались, и Марилев ощутил лёгкое смущение, словно повёл себя невежливо.

– Я – Ирре Киссен, – откликнулась девушка.

Ну да, титул отца значения в данном случае не имел, так как унаследовать его дочь ни при каких обстоятельствах не могла. Вот она его и не назвала, а может быть, отец умер или погиб на войне, и в семье не нашлось достаточно авторитетного родственника мужского пола, чтобы распорядиться судьбой дочерей покойного. Марилев смутно представлял, какие права владения предоставлялись женщине, если не было рядом родича мужчины. Он вообще никогда не видел самостоятельных дам.

– Я, как и ты, приехал учиться военной магии, – объяснила Ирре.

Марилев открыл рот и закрыл. Вопросы так и просились на язык, но учтивость и общее ошеломление происходящим не пускали их наружу. Девушка говорила о себе как о мужчине, значит, не хотела выдавать пол, следовало помочь ей, а уже потом разбираться, как поступить дальше.

– Берет поправь, – тихо сказал Марилев и коснулся пальцами собственного уха.

Она судорожно схватилась за шапку, натянула до самых бровей, по щекам разлилась краска, на глазах выступили слёзы. Смущение и испуг девушки, как бы ни была она одета, опять пробудили инстинкты защитника. Марилев почти сразу сообразил, как надлежит действовать. Он перегнулся через стол и грубовато похлопал Ирре по плечу.

– Ты хоть и малец ещё, но думаю, мы подружимся.

В голубых глазах вспыхнула мимолётная обида, и сразу засияло понимание.

– Конечно!

Ирре старалась говорить грубым низким голосом, но получалось плохо, хотя мальчик вёл бы себя примерно так же, стремясь казаться старше. Вот ведь положение.

– Как же ты сюда попала… попал? – тихо спросил Марилев.

Поблизости никого не было, да и гул голосов заглушал их беседу для посторонних, следовало хоть что-то прояснить.

– Я сирота и вышло так, что близких родичей у меня нет. Взяла под свою защиту тётка по матери, вдова, и тут же принялась замуж пристраивать.

– Жених был немил? – сочувственно поинтересовался Марилев.

Он помнил, как плакала тайком одна из сестёр. На людях улыбалась. Всех родители женят и замуж выдают, ничего с этим не поделаешь – обычай.

– Да были немилы! – дёрнула плечиком Ирре. – Я только жить начала – и сразу в неволю.

– Как же тебе удалось сюда отпроситься? – искренне удивился Марилев.

– Нашла способ!

Этой тайной она явно делиться не собиралась, но вряд ли сбежала в полном секрете. Какое-то прикрытие наверняка имелось, иначе быстро всполошился бы закон. Прежде строптивая девица могла уйти в монастырь, но теперь, когда их закрыли, а истовая вера сменилась простой обязанностью, не было выхода у непокорных родительской воле невест.

Ирре отыскала лазейку в жизненном укладе, естественно, что желает сохранить своё открытие в тайне.

Тарелка её опустела, Марилев свой отвар тоже допил, а подмастерья глядели довольно дерзко, так что настала пора место это покинуть. И в голову не пришло, что он может уйти и оставить здесь девушку, пусть даже она переодета мальчиком и ведёт себя не вполне обыкновенно.

Марилев собрался посвятить день ознакомлению с помещениями корпуса, но полагал, что пока негоже им оставаться наедине с Ирре в пустых безлюдных комнатах и планы сменил.

– Давай погуляем по городу, я только вчера приехал и ничего ещё не успел увидеть.

– Хорошо! – сразу согласилась Ирре.

Не так уж она и строптива. Просто испугалась будущей взрослости, и нельзя её за это винить. Странно конечно, что убежища пошла искать в кадетском корпусе, были ведь магические школы для девочек. Правда, что творится за их плотно закрытыми воротами, Марилев не знал и подозревал, что там тоже неволя, как и в замужестве, только угождать приходится большему количеству людей.

Проходя мимо подмастерьев, Марилев словно невзначай опустил ладонь на рукоять меча и окинул невежд безразличным взглядом. Они притихли. Марилев, несмотря на молодость, знал, что гнев и ярость производят на простолюдинов меньшее воздействие, чем холодное отцеженное самообладание.

На улице, уже через минуту оба потерялись в будничной городской жизни. Никому не интересны были двое юношей в кадетских плащах, здесь таких навидались, никто не замечал пола Ирре. Марилев почувствовал себя увереннее. Весёлая суета вокруг, яркие вывески харчевен и лавок, ещё величественные, но уже слегка облупленные стены храмов – всё это было внове, всё поражало провинциальное воображение.