Текст книги "Подарок (СИ)"

Автор книги: May Catelyn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

Приятная нега разливалась по телу, пробуждая волнующие воспоминания о предыдущем вечере. Вик потянулась в лучах яркого зимнего утра, которые неутомимо проскальзывали сквозь плотные занавеси на окнах ее спальни. Ей пока не хотелось звать Рози, и, откинув одеяло, она бодро спрыгнула с высокой кровати.

В комнате уже было довольно зябко, камин прогорел и дожидался, когда его вычистят и снова растопят. Виктория накинула замысловатый пеньюар, который оказался среди прочих вещей, присланных сестрой Уильяма. Вдруг ее взгляд упал на туалетный столик, и то, что она увидела там, заставило ее лицо просиять совершенно счастливой улыбкой. Прекрасные белоснежные гардении, чудесным образом оказались здесь сегодня утром, пока она спала. «Подарить гардению значит сказать «Я тобой восхищаюсь. Ты прекрасна» – вспомнился ей урок языка цветов от Мельбурна в оранжерее.

– Вечером попрошу Рози украсить ими мою прическу! – подумала Вик, вдыхая тонкий сладковатый аромат свежесрезанных цветов. А ведь еще несколько недель назад она посчитала бы это глупыми сантиментами. Может, здешний воздух размягчает мозг? Как бы окончательно не превратиться в трепетную лань с нюхательной солью в сумочке на все случаи жизни!

Эти мысли окончательно развеселили Вик, и она совершенно по-детски с разбегу забралась на постель, запрыгав на ней словно мячик.

Изумленное лицо появившейся в дверях горничной заставило ее резко упасть вниз и чинно сложить руки на коленях. Настоящая леди должна по утрам чувствовать легкое головокружение, а не резвиться как жизнерадостный слон в пампасах!

Увидев гардении, Рози едва заметно улыбнулась и тут же смущенно опустила глаза, как делала всякий раз, видя свою хозяйку с виконтом вместе. Негоже служанке показывать свои чувства, но она всем сердцем привязалась к мисс Виктории и была искренне рада ее счастью.

Стараниями девушки волосы молодой леди были вновь затейливо уложены. Взглянув в зеркало, Виктория удивилась, как за эти несколько дней черты ее лица смягчились, а глаза наполнились особенным светом, который, кажется, лился из самого сердца и наполнял каждую клеточку ее тела.

Ей было безумно жаль, что они с Уильямом не могли позволить себе провести ночь в одной спальне и позавтракать в постели. Ох, уж эти бесконечные условности и неписаные правила, которыми был пропитан весь здешний воздух! Неужели нельзя нарушать их хотя бы изредка? Но сегодня она просто не могла сердиться на Мельбурна за его педантизм в соблюдении правил этикета и традиций дома, а потому послушно проследовала за лакеем на завтрак в утреннюю гостиную.

Виконт был в прекрасном расположении духа, оживлен и очень внимателен, иногда немного лукаво поглядывая на нее своими выразительными глазами, в которых читалась нескрываемая нежность. Когда Виктория поблагодарила за букет, он подумал, что никакой другой женщине кроме нее, и даже королеве, более не увидеть гардений из его оранжереи.

Так они неспешно беседовали, наслаждаясь обществом друг друга, ясным и свежим утром, предвкушая ещё один день праздника. Словно типичная викторианская семья на одной из рекламных фотографий, сделанных в этой комнате несколько недель назад, а вернее, столетий. Кажется, теперь они преодолели свои сомнения и скрытые тревоги, между ними вновь крепла та душевная связь, которую они ощущали с самой первой встречи. Заканчивая завтрак, Мельбурн вдруг упомянул, что в холле ее дожидается сюрприз, и Виктория может, наконец, применить свои художественные таланты на практике.

Заинтригованная Вик не знала, что и думать об этом неожиданном известии, но вскоре была приятно удивлена вниманием и предупредительностью Уильяма. Внизу она увидела большую корзину самых разных цветов и растений из оранжереи Брокет Холла. Чего только здесь не было! Пестрые гвоздики, камелии, анютины глазки, двухцветные фуксии, попугайные тюльпаны, примулы, розы и гардении. У нее невольно вырвался восхищенный возглас. Помощник садовника собирался составить новые композиции для украшения многочисленных покоев особняка, и Виктория с радостью присоединилась к нему. Искусство флористики всегда ее увлекало, теперь у не появился шанс воплотить полученные знания на практике.

Мельбурну же необходимо было завершить работу над бумагами, которые вчера привез лорд Палмерстон, и составить несколько важных писем – его неустанного внимания, несмотря на Рождество требовали многочисленные государственные дела. Он не хотел, чтобы Вик скучала все это время.

Поцеловав ей руку, он удалился в свой рабочий кабинет, предоставив своей гостье полную свободу действий. И Виктория тут же почувствовала себя в своей стихии. Она, словно беспокойный эльф, суетилась около тяжелых кувшинов и вазонов различной формы, уточняла у садовника некоторые детали, не уставая дивиться тому, как много тонкостей нужно было учесть, подбирая цветы для того или иного помещения. Не увидев ни одного нераспустившегося бутона, она выяснила, что добавление их в букет – чуть ли не грубейшее нарушение цветочного этикета. Но все-таки позволила себе несколько смелых отступлений от канона. Наконец, все ее замысловатые идеи были воплощены, Виктории не терпелось показать Мельбурну свою практически законченную работу. И вот через пару часов после завтрака она робко постучала в дверь его кабинета.

Уильям без сожаления оторвался от своих бумаг и поспешил вслед за Вик, чтобы посмотреть на итог ее творческих мук. Самая лучшая композиция была установлена на площадке парадной лестницы, и он не мог не восхититься ее видом. Все цветы были подобраны с большим вкусом и в идеальной гамме, словно краски на полотне талантливого мастера. Особое место в ней занимали полюбившиеся ей гардении. Эта девушка не уставала его удивлять, и сейчас он не жалел для нее слов искренней похвалы и комплиментов.

Вдруг внизу у входных дверей послышались чьи-то негромкие голоса. Один из них принадлежал дворецкому, который пробовал объяснить визитеру, что виконт сегодня никого не принимает, а другой, женский, бесцеремонно заявлял, что ей необходимо немедленно видеть лорда Мельбурна по неотложному делу.

Леди Эмма расслышала звуки разговора на лестнице и вполне отчетливо разглядела почти идиллическую картину: Уильям Лэм, 2-й виконт Мельбурн, премьер-министр Великобритании, оживленно беседовал с молодой девушкой. До ушей леди Портман долетели веселые смешки и любезности, которые расточал ее давний друг.

Через мгновенье решительная дама средних лет скинула с плеч свою меховую накидку на руки оторопевшему лакею и настоятельно попросила доложить о ее приезде. Запыхавшийся дворецкий, переводя дух после быстрого подъема по лестнице, сообщил, что леди Эмма Портман ожидает Его светлость в холле.

«Да уж, до изобретения Белла осталось всего пара десятков лет, но как его не хватает! Вчера лорд Палмерстон, сегодня приезд леди Портман. Как не просто здесь сообщить что-то важное без личного визита!» – со вздохом подумала Вик, посмотрев на Уильяма, как-то сразу переменившегося в лице. Трудно было понять, рад он ее появлению или пребывает в замешательстве. Приезд давней подруги, без сомнения, был приятен премьер-министру, но что-то в этом внезапном появлении королевской фрейлины заставляло насторожиться.

Они, приняв слегка отстранённый вид, были вынуждены спуститься вниз и встретить гостью как подобает. Вопреки опасениям Виктории, Леди Эмма показалась вполне милой женщиной. В ее лице читалась благожелательность, а манера разговора располагала с первой минуты. Они с Уильямом знали друг друга уже много лет, это чувствовалось в непринужденности их беседы и совместных расспросах. Лондонская гостья была так же поражена сходством Вик с королевой, но деликатно умолчала об этом, переведя разговор на погоду и рождественские праздники. Когда дежурный обменом любезностями был окончен, леди Портман с присущим ей тактом, упомянула, что у нее есть для Мельбурна кое-какие личные сообщения из дворца. Намек был понятен, и Вик, сославшись на неоконченную композицию из чайных роз для парадной столовой, покинула своих собеседников. Виконт благодарно и тепло проводил ее взглядом.

Шагая по анфиладе комнат, Виктория старалась не думать о том, какие же новости могла привезти эта элегантная светская дама, так бесцеремонно потребовавшая разговора с Уильямом. «Возможно ли, что они с Мельбурном были когда-то любовниками?» – невольно промелькнула у нее в голове шальная мысль, одна из тех, что накануне отравляли ей настроение.

* * *

– Нетрудно догадаться, Эмма, что именно привело тебя сюда так неожиданно. Ведь это Ее Величество просила узнать обо мне, не так ли?

– Как ты проницателен, – саркастично заметила Эмма. – За эти три дня мне не раз пришлось услышать «Где же Лорд М?»

– Если я не ошибаюсь, вся страна сейчас погрузилась в праздники, я оставил на Палмерстона самые срочные дела, а у королевы и без меня есть объекты заботы. Я ведь и раньше отлучался от двора, работая здесь, в Брокет Холле. Что же заставило ее справляться обо мне так скоро?

Они перешли для продолжения разговора в одну из малых гостиных и беседа их принимала все более откровенный оборот.

– Конечно же твое маловразумительное отсутствие в течение нескольких дней в ноябре и теперешние неясные, но тревожащие слухи. Ты заметно изменился Уильям после того исчезновения, и это, увы, заметно не только мне. И потом… появление неизвестно откуда молодой женщины в твоём доме! Даже если ты поведаешь миру о своём дальнем родстве с ней, кто, зная тебя, этому поверит?

– Видимо, давно я не подкидывал светским сплетникам повод вцепиться в мою, и без того потрепанную репутацию, раз новости разошлись так быстро. Но знаешь ли, когда на тебя постоянно лают собаки, ты со временем перестаешь прислушиваться к этому пустому тявканью, – спокойно ответил Мельбурн.

Увидев, как, несмотря на внешнюю выдержку, резко потемнели его глаза, а на лице отразилась так хорошо знакомая ей боль, Эмма инстинктивно дотронулась до его руки.

– Ты никогда не умел притворяться, Уильям, если затронуто твое сердце – после небольшой паузы напрямую заявила Эмма. – Мне хватило одного взгляда на вас с мисс Кент, чтобы догадаться о ваших далеко не родственных отношениях. И еще… Гардении из твоей оранжереи как никогда восхитительны. Особенно в руках такого очаровательного молодого создания, – выложила леди Портман свой последний козырь, намекая на увиденную ею милую сценку с букетом.

Мельбурн заметно сжал челюсти, и желваки заиграли на его скулах. Он прекрасно понял, что ему не удалось провести проницательную Эмму.

– Она славная девушка. Ее сходство с королевой просто удивительно, я уже не говорю о совпадении имен. Твой мужской интерес к ней вполне понятен, – продолжила леди Портман, и взгляд ее вдруг наполнился глубоким сочувствием. – Пойми, я как никто другой искренне желаю тебе счастья, но именно поэтому вынуждена просить тебя подумать о своей дальнейшей судьбе.

– Что ты имеешь ввиду?

– Наша королева уже не та маленькая растерянная девочка, что ежечасно нуждалась в твоем мудром совете. Она заметно изменилась за этот год… Взгляды этого святоши Альберта все больше влияют на ее поведение и образ мыслей. Знаешь ли, она с каждым днём становится ярой поборницей морали и требует этого от своего ближайшего окружения. Твое возможное сожительство с незамужней молодой дамой вряд ли придется ей по вкусу.

– Это не легкомысленная интрижка, Эмма. Мои намерения в данном случае совершенно серьезны, чтобы ни нашептывали королеве преданные доносчики, – тихо произнес Мельбурн, подтверждая, наконец, правоту ее догадок.

Эмма печально улыбнулась:

– Ох, Уильям, мужчины зачастую не видят дальше своего носа, даже такие искушенные как ты. Королева привыкла считать тебя своим преданным рыцарем и ты до сих пор занимаешь ее воображение… Да, да и это не смотря на молодого мужа и только что рождённую дочь! Поверь мне, она пока не готова окончательно отпустить тебя, и позволить быть счастливым вдалеке от нее. Это конечно жестоко и эгоистично, но таковы женщины. Мы часто не можем противостоять собственническим чувствам, даже если это делает кого-то глубоко несчастным. До светских сплетников тебе, конечно, уже давно нет дела, но как же твоя карьера? Судьба вигов в Парламенте? Ты не можешь вот так неожиданно уйти с политической арены и заняться устройством своей личной жизни, Уильям! Если твой выбор не будет одобрен королевой, то высший свет никогда не примет твою жену. Настоящие друзья Вас не покинут и поддержат, но жить в глуши, вдали от Лондона? Тебе, я знаю, это не в тягость, но вот готова ли молодая женщина к такой жизни?

Мельбурн слушал Эмму сосредоточенно и внимательно. Взгляд стал тяжелым, а между бровей пролегла суровая складка. Ему нечем было возразить ей, и оправдать свое почти мальчишеское безрассудство, которое грозило неминуемыми последствиями для него самого и партии власти. Как можно было надеяться на чудо и мечтать о личном счастье, когда он всецело принадлежал своей стране, королеве, своей партии, кому угодно, но только не самому себе.

– Я благодарен тебе за заботу и участие, Эмма, но я справлюсь и найду наилучшее решение в интересах партии и безусловно в своих личных!

Он погрузился на время в чтение. Письмо королевы, переданное леди Портман, подтверждало ее слова. В коротком, но вполне содержательном послании Виктория настоятельно просила своего премьер-министра завтра же явиться во дворец для обсуждения неотложных государственных вопросов.

Уже одеваясь в прохладном и пустом холле, леди Эмма обернулась к Мельбурну и сказала, словно продолжая их прерванный диалог:

– Прошу тебя Уильям, не торопись…ведь тебе и так пришлось немало выстрадать. Подумай и прими верное решение.

Ее последние слова повисли в воздухе, растворившись в глухой и холодной тишине. Лишь в пустом коридоре старинного поместья проскользнула чья-то бесшумная тень.

* * *

Подслушивать было плохо, это Виктория знала с детства, и только теперь до нее дошел истинный смысл этого предостережения. Став невольной свидетельницей окончания разговора между Мельбурном и его давней подругой, она была не в силах пошевелиться и выдать себя. И зачем только ей понадобилось носиться по дому с этими дурацкими букетами! – думала Вик, понимая, что лучше бы ей никогда не слышать того, что леди Портман только что сказала Уильяму. «Какая-то бабочка, попавшая под сапог, может изменить весь ход истории», – вспомнилось ей вдруг. Она не поступит так же с судьбой Мельбурна, не позволит сломать его политическую карьеру и не бросит тень на его память перед потомками!

С этими тяжелыми мыслями Виктория поспешила затеряться среди многочисленных покоев Брокет Холла. Ведь Уильяму после этого неожиданного визита будет над чем поразмыслить в тишине своего кабинета. Да и ей необходимо побыть наедине с собой, принять окончательное решение и вернуться наконец-то с небес на землю. Хотя выбор, собственно, напрашивался сам собой.

Скоро, если Альберт был прав, наступит время для возможного перехода, и она обязана им воспользоваться. Виконт Мельбурн никогда не узнает, что подтолкнуло ее к внезапному исчезновению, и что это будет сделано для его же блага.

Встретившись за ланчем, они обменялись вполне заурядными фразами, но Вик заметила его задумчивость, некоторую отстраненность во взгляде, тревожную морщинку, появившуюся между бровей. Они оба пытались скрыть то, что исподволь терзало их с той самой минуты, как леди Портман покинула дом.

Молча глядя как Мельбурн собирается с мыслями, она затаила дыхание, почему-то боясь услышать то, о чем давно уже догадалась сама.

– Меня вызывают в Лондон неотложные дела, и завтра я должен быть во дворце, – вдруг тихо произнес он, посмотрев в ее глаза с нескрываемым сожалением и грустью.

Несколько минут Вик сосредоточенно разглядывала замысловатый золотой узор на своей чашке. В столовой повисла тишина, и ей казалось, что Уильям может слышать, как неистово и безнадежно затрепетало в ее груди сердце.

– Я понимаю… – просто сказала она в ответ и положила свою маленькую ладонь на его мужественную руку, мягко улыбнувшись ему краешком губ, словно наконец-то нашла ответы на мучившие ее вопросы.

Сама судьба, причудливо тасуя свои карты, выкладывала развязку их обреченного пасьянса. Это было первое, о чем подумала Вик, услышав слова Мельбурна. Он уедет завтра и, возможно уже не вернётся к ней, а ей удастся исчезнуть из его жизни так же внезапно, как и появилась. Все вернется на круги своя, и время обретет прежнюю власть над ними, двумя страниками в лабиринте миров. Так было и так будет. А все случившееся вскоре станет сном, воспоминанием, прочитанной книгой, которую иногда так приятно доставать с полки и, перелистывая знакомые страницы, предаваться бесплотным грезам.

До ужина Виктория, как и положено настоящей леди, должна была провести время в своей спальне и отдохнуть. Она без сожаления позволила Рози освободить себя от корсета, подумав, что уж точно не будет горевать по этому суровому атрибуту женской красоты XIX столетия.

Но немного повертевшись в кровати, Виктория решила оставить безуспешные попытки заснуть в тиши своей спальни и, самостоятельно надев дневное платье, тихонько выскользнула из покоев, прихватив альбом и принадлежности для рисования.

Ей не составило труда вычислить, где лорд Мельбурн нашел приют, в оставшиеся до вечернего чая, часы. Встретив Хопкинса, выходящего из библиотеки с пустым подносом, Вик поняла, что там сейчас начнётся молчаливый диалог Уильяма и бренди. Немного выждав, она тихо подобралась к приоткрытой двери.

Над, уже виденным ею вчера, переводом из Иоанна Златоуста склонилось красивое лицо с хорошо знакомым благородным профилем. Она тихонько прошмыгнула внутрь и проворно устроилась, подобрав ноги в одном из вальтеровских кресел, что стояло в углу. Виконт поднял глаза от рукописи и удивленно посмотрел на нее. Этот взгляд заставил ее покраснеть как школьницу:

– Вы не против того, чтобы я нарисовала Ваш портрет, Уильям? Мешать не стану. Честно-честно, – немного лукаво и с обезоруживающей улыбкой закончила Вик, предупреждая его вопросы.

– Тогда полагаюсь на Ваше слово, юная леди, – улыбнулся он в ответ и вновь углубился в свою книгу.

«И почему все влюблённые в меня женщины пытаются запечатлеть мою физиономию для истории?» – невольно подумал Мельбурн, вспоминая, что для королевы он был в недалеком прошлом таким же объектом позирования как Дэш или любимые, но безымянные куклы.

Он честно старался не прерывать занятия Вик лишними движениями, но в итоге никак не мог сосредоточиться на своём переводе, изредка бросая немного вороватый взгляд на ее милое лицо. Она была полностью поглощена своей работой, немного прикусив от усердия нижнюю губу. Наклон ее головы, изящные и отточенные движения карандаша по бумаге, короткие внимательные взгляды, фиксирующие его черты, все это было ему удивительно знакомо. Но сейчас его обуревали совсем другие чувства. Эта молодая женщина, впервые испытавшая радость любви в его руках, была так дорога и желанна ему, как ни одна другая прежде. Он понял, что никакие увещевания Эммы и голос собственного разума уже не смогут затушить этот огонь в его сердце. Пусть высший свет и сама королева, которую он так любил когда-то, отвернутся от него, пусть придворные сплетники захлебнутся своим же ядом; все, что ему нужно в жизни – держать в объятьях эту очаровательную маленькую художницу с перепачканными углем руками.

Наполненный стакан так и не был поднесён к губам и сиротливо стоял рядом с графином. Почувствовав надвигающуюся и неотвратимую волну желания, Мельбурн по-кошачьи ловко и бесшумно добрался до дверной задвижки, и в его зелёных глазах Вик увидела уже знакомые золотые искры, которым совсем не хотелось сопротивляться.

Чёрные следы от ее пальцев остались на его лице, а затем прочертили линию вдоль спины, освобожденной от рубашки. Словно его тело теперь было холстом, на котором она выводила свои колдовские узоры. В плавящем мареве охватившей их обоих страсти, он уже не мог думать ни о чем кроме ее рук и губ на своей коже, завороженный ее смелостью и открытостью его желаниям. В последний миг этого сумасшествия он сделал попытку отпрянуть, но услышал у виска ее прерывистое дыхание и шёпот теряющийся в полустоне: «Нет! Никому…» Она словно вложила в эти слова всю себя, не стыдясь своих истинных чувств, и ещё крепче прижалась к нему в своем неожиданном протесте, подарив невыносимо сладостное освобождение.

* * *

Вечер накануне его отъезда был тихим и молчаливым. Прекрасно сервированный ужин был ими почти не тронут. Свечи в высоких серебряных канделябрах бросали неяркие отсветы на две фигуры, стоящие у окна. За ним вновь медленно кружились мелкие искрящиеся звездочки снега. На Виктории было новое вечернее кремовое платье с изящной цветочной вышивкой по краю пышной юбки, а в волосы искусной рукой Рози вплетена белоснежная гардения.

Мельбурн подумал, как этот образ напоминает ему о весне, о юности, которая вернулась к нему за несколько волшебных дней, проведенных вместе с этой удивительной девушкой. Он пообещал себе, что приложит все силы, чтобы окончательно разобраться с делами и как можно скорее вернуться в Брокет. Он шептал ей на ушко самые нежные слова, словно хотел хоть как-то сгладить свою невольную вину за внезапный отъезд, понимая, что проницательная Вик догадывается, кто именно ждет его появления во дворце.

Она же тихо льнула к его груди, пытаясь запомнить его тепло, его силу, его запах, тот самый, с нотками амбры и гвоздики. Виктория еще не понимала до конца, где и как произойдет ее переход обратно в свое столетие, но почему-то с поразительной ясностью поняла, что этим вечером видит его в последний раз. Предчувствовал ли он то же самое?

Так или иначе, они еще долго стояли обнявшись в этот поздний час у заснеженного окна Брокет Холла, вглядываясь в глубокую темноту, затопившую кажется все до самого края – две блуждающие звезды, которым суждено было встретиться однажды, вероломно нарушив все законы Вселенной.