Текст книги "Зазеркалье. По эту сторону зеркала (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
====== Часть 1 ======
Мехико, 2 декабря 2010 года
Суровый охранник распахнул дверь в прохладную декабрьскую ночь Мехико, освещенную огнями большого города и оглушенную пронзительными девичьими визгами и воем .
Их выпустили наружу, словно четверку гладиаторов на схватку с дикими зверьми, на потеху толпе. Живите, наслаждайтесь славой, пока на арене.
И они натянули доспехи звёздности и пошли – современные гладиаторы, кумиры юных, сквозь толпу и крики, мимо тянущихся рук и умоляющих глаз.
Первым, принимающий оглушительный удар восхищения – фронтмен, утонченно-утомленный, в узких дизайнерских кожаных брюках, высоко зашнурованных ботинках-платформах, прибавляющих десяток сантиметров росту и небрежную элегантность походке, в полупрозрачном обтягивающем свитерке со стразами Сваровски. Тонкие пальцы с тяжелыми серебряными перстнями. Раскосые глаза, цвета дымчатых топазов, с золотистым оригинальным мейк-апом, высокие точеные скулы, капризные пухлые губы с подковкой пирсинга. Собранные после концерта в небрежный хвост черные длинные волосы в переплетении прихотливых косичек. Толпа восхищенно выстанывала пульсацией всеобщего восторга, обхватывая жадными взглядами изысканный силуэт:
– Том… Том… Том…
Билл – старший брат-близнец знаменитого фронтмена, гитарист известной группы, давшей этим вечером завершающий концерт тура «Welcome to Humanoid city» в Мехико, спокойно шествовал следом, принимая свою долю неприкрытого девичьего восхищения. Этот хищник умел разбивать сердца – одним лишь быстрым оценивающим взглядом темных наглых глаз, точными жестами изящных сильных рук, так умело и сладко перебиравших на сцене струны гитары. Мешковатая рэперская одежда скрывала очертания выносливого жилистого тела, но в каждом движении чувствовалась сексуальность и первобытная сила. Агрессивный макияж и воинственный ирокез завершали опасный облик. Гитарист группы «Токио Отель» не без основания слыл ловеласом, а поклонницы шептались, что продюсеры заставляли девушек подписывать документы о неразглашении на пороге его спальни, и только поэтому мир не полнился правдивыми рассказами о невероятных способностях плейбоя Билла.
Два оставшихся участника рок-группы, не такие эффектные и скандальные, как близнецы Каулитц, спокойно двигались за фронтменом и гитаристом. Казалось, они вовсе не переживали из-за меньшего восторга. Бас-гитарист Георг Листинг, невысокий и атлетичный, с мечтательными русалочьими глазами, лениво заправлял за ухо русую длинную прядь. Ударник-виртуоз Густав Шеффер, единственный профессиональный музыкант в группе, насмешливо обводил толпу внимательным карим взглядом. Наверняка у шутника-блондина уже созревали уморительные скетчи по поводу проведенного концерта.
Продюсеры группы, довольные окончанием тура, снисходительно разрешили парням расслабиться в лучшем клубе Мехико.
Билл был слегка пьян и весьма доволен. Волнение и усталость последних концертов начали отпускать, только что в чилл-ауте какая-то смуглая красотка сделала ему превосходный минет и ускользнула без лишних вопросов. А завтра они летят домой и будут отдыхать перед поездкой в страну мечты – Японию.
В углу Билл заметил одиноко сидящего с коктейлем Тома. Это было скверно. Если младший брат напивался в уединении, не привлекал к себе внимание, не оттачивал искусство соблазнения, устраивая танцы на столах, и не осваивал местный пилон на маленькой сцене – дело близилось к скандалу.
Ожидания оправдались. Едва за сдвоенным номером близнецов захлопнулась дверь, Том стянул с пышного хвоста цветную заколку.
– Ужасно болит голова!
Дорогущая тонкая куртка полетела в угол. Том скинул неудобные сапоги-платформы и укоризненно сверкнул взглядом на упавшего в кресло близнеца.
– Почему бы тебе не принести мне таблетку от головной боли?
– Я устал и я пьян, – лениво отреагировал Билл.
– Тебе все равно, как я себя чувствую и что со мной происходит. Ты развлекался с телками весь вечер и не обращал на меня внимания.
– Так развлекался бы тоже, – усмехнулся Билл, медленно стаскивая пропитавшуюся запахами клуба худи. Не то чтобы он действительно не контролировал себя от опьянения, пара коктейлей уже выветрилась из головы, просто было лень следовать капризам Тома.
– Ко мне приставали незнакомые мужики, – капризно выдал младший брат. – А ты даже не заметил. Вот ты такой всегда. В прошлый раз, когда случился тот скандал с Бушидо, меня сначала отбивали Густ с Гео, потом Йост и только после ты подключился!
Билл знал эту пьяную манеру близнеца – припомнить все обиды сразу, и лишь обреченно поднял глаза к потолку, вытаскивая длинными пальцами сигарету из помятой пачки.
– И кстати, Йост такая же похотливая скотина, как и все остальные, – стервозно наябедничал Том. – Он меня после интервью пытался прижать, пока ты сисястой ведущей глазки строил!
– А нехуй было лезть со своим каминг-аутом, – равнодушно заметил старший брат. – Говорили менеджеры, чтобы подождал. Но ты же Дива, тебе же надо прямо вот сейчас, для эффекту неожиданного! «Должен признаться, женское тело не привлекает меня так, как мужское!» – очень похоже передразнил Билл знаменитое высказывание фронтмена недельной давности, которое до сих пор лихорадило прессу и интернет. – Вот мужики и полезли с удвоенной силой! Выбирай любого!
– Ты меня не любишь, – печально и нелогично отозвался Том, потерянно уселся на край кровати, моментально приобретая сходство с брошенным плюшевым медвежонком. – Ты мог бы меня остановить.
– О! – от удивления Билл глотнул дым и закашлялся. Из глаз брызнули слезы.
– Да-да, – воспользовавшись вынужденной паузой брата, продолжил Том. – Ты старший, ты умный. И опытный.
– А то, что я не в курсе твоих планов, не принимается в расчет? – прокашлял Билл.
– Ты должен был почувствовать. Мы близнецы, но не ощущаем связи, о которой говорим фанатам. Это так грустно… – раухтопазовые глаза Тома повлажнели.
– Не начинай снова, – поморщился Билл, выкинул сигарету.
Младший близнец плавно двигался по тому сценарию, в конце которого предполагалась истерика на тему «никто меня не любит и не заботится». Таким образом фронтмен сбрасывал оставшиеся после концертов негативные эмоции, но с недавних пор Билл сильно уставал и от эксцентричных выходок брата на публику, и от отдачи после. Гитарист предчувствовал назревающий конфликт, словно громовые раскаты на клубящемся черными тучами горизонте. Причины были – и альбом, и тур состоялись исключительно благодаря усилиям руководства, продюсеры так часто трясли перед парнями копиями контрактов, что бумаги превратились в маловразумительные тряпки. У Тома не писались песни, не складывались стихи, поэтому у Билла не шла музыка, близнецы метались и психовали, а Густав и Георг не понимали, как должен окончательно звучать материал. В результате весь альбом «Гуманоид» сочинила продюсерская группа, и Том отчаянно кривился, накладывая голос не на свои эмоции. Фронтмен капризничал, заносил в райдеры сумасшедшие требования вроде экзотических фруктов не по сезону, дизайнерских элементов декора и редких ароматов. У Тома болело горло, Билл ощущал это своими саднящими после концертов связками, хотя консилиум врачей хором твердил об успешной операции двухгодичной давности.
Том точно повторил скептическую гримаску брата.
– Врачи врали, – словно услышав промелькнувшие за секунды мысли близнеца, выговорил он. – Связки утратили эластичность, операция прошла неудачно. Я теряю голос, Билл. Последние концерты держусь только на препаратах. Вчера наш доктор получил окончательные результаты осенних исследований. Еще один концерт и я вообще замолчу.
– Почему ты не сказал? – тихо спросил Билл. Страх сковал горло.
– Ты меня не слышишь, – пробормотал Том, жмурясь куда-то за брата. Билл оглянулся – за спиной находилось зеркало, обрамленное широкой оправой в стиле «этно».
– Я потерял свою личность вместе с возможностью петь. У меня нет идей, в душе не звучит музыка. Я больше не фронтмен Том Каулитц… – глядя в зеркальную поверхность, говорил Том, и близнец со страхом слышал равнодушный, с застарелой болью, голос. – Кто будет мной? Может, ты, Билл? Может ты?
Том всхлипнул, вскочил с кровати, схватил с тумбочки громоздкий кувшин и с силой швырнул мимо близнеца прямо в свое отражение. Вместе со звоном осыпавшегося стекла Билла охватила липкая дурнота, и он откинулся на кресло, не замечая, как Том, с остекленевшим взглядом и по-детски беспомощно полуоткрытым ртом, бесформенной кучкой брендовой одежды упал на пестрый индейский ковер.
Мехико, 2 декабря 2010 г.
От резкого порыва ветра окна распахнулись, впуская в номер прохладную декабрьскую ночь Мехико, освещенную огнями большого города и оглушенную пронзительными девичьими визгами. Неугомонные обожательницы следили за группой днем и ночью, толпились у дверей отелей, громко выражали свой восторг, преданность и любовь.
Том тихо закрыл окно и отошел к кровати. Темное помещение освещалось лишь светом луны. По белым стенам скользили тени от верхушек деревьев, показывая экзотическое сказочное действие. На постели разметался Билл. Во сне его публичная личина Дивы сменилась скорбной гримаской, между черными бровями залегла морщинка, чувственные губы умоляюще изогнулись. На короткое время Билл стал настоящим, и Тома в очередной раз охватила волна сожаления и отчаяния. Парень обхватил себя за голые плечи и отвернулся к зеркалу, висевшему на противоположной стороне. Насупленные брови и жестко поджатый рот выдавали невеселые мысли. Плохо, все плохо. Том ощущал, как быстро, с каждым часом рушилась их жизнь. Прессинг вокруг становился невыносимым. Билл ощущал это тонкой душевной организацией, нервничал, выдавал себя. Выдавал ИХ. Дьявольски ревновал. Устраивал эмоциональные выяснения отношений, едва за близнецами закрывались двери номеров. Друзья и команда знали. Поклонники догадывались. Уже и массенмедиа начинали всерьез интересоваться неродственными отношениями знаменитых братьев. Чтобы отвести подозрения, пиар-служба разработала чудесные образы Билла-романтика и Тома-мачо. Парни исправно поддерживали имидж, но Билла категорически не устраивало поведение близнеца, его заигрывания с девушками, регулярные сообщения о загулах и двусмысленные рассуждения настоящего соблазнителя.
Билл защищал свою территорию с одержимостью дикого зверя. Том вздохнул, пристально вглядываясь через зеркало в лежащую на постели обнаженную фигуру. С некоторых пор нежный солнечный братишка превратился в ненасытное чудовище, жаждущее секса, пытающееся страстными и опасными играми доказать исключительное право на близнеца. Доводил рассудительного старшего брата до такого состояния, что Том терял голову от зашкаливающего возбуждения и ярости, оставлял яркие отметины на обожаемом хрупком теле, вырывал из Билла стоны и крики боли, а потом терзался горьким чувством вины.
Том зажмурился, затем широко раскрыл глаза. Ресницы слиплись от непрошенных слез. Искусанные губы нестерпимо болели, но еще больше заболела душа, когда парень увидел следы страсти на своем сильном теле – длинные царапины на плечах и руках, укусы на шее, на внутренней стороне бедер… и россыпь синяков на изумительных ногах брата, на его тонкой талии и белых ягодицах. Том знал, что сильнее всего у близнеца саднило внутри, и назавтра младший будет незаметно хмуриться и болезненно сжиматься… И все же победоносно улыбаться, держаться необыкновенно прямо и расправлять гордые плечи. Фронтмен. Дива. Идеальный. Любимый и единственный.
Билл тихо всхлипнул во сне. По бледной точеной скуле скатилась теплая слезинка. Том напряженно всматривался в зеркало, но вместо знакомых силуэтов видел двухголовую гидру, сплетенную хвостами в преступный похотливый танец. О, если бы можно было прожить все сначала! Том ни за что не предался бы страсти так неистово, так безоглядно и неосторожно! Остановился бы в отношениях с Биллом на нежно-братских, построенных на взаимном доверии, без патологического врастания друг в друга. Но сейчас уже поздно, все вокруг провоцировали близнецов на нервные метания, вынуждали постоянно оправдываться, выслеживали, контролировали каждый шаг. Билл держался из последних сил, ослепительно скалился, профессионально работал на интервью, и лишь Том замечал бешенно пульсирующую на изящной шее жилку, грозящую вот-вот порваться от давления стремительного тока отравленной крови. Все чаще Том ощущал неминуемое приближение скандала с последующими судами, разбирательствами, выяснениями обстоятельств, наказанием…
Сегодня ему было особенно страшно. Том не помнил, как отыграл последний концерт тура, как участвовал в автограф-сессии и давал интервью местному телеканалу, как добрался в отель. Пьянящие неистовые ласки Билла привели его в возбужденное состояние и теперь, пережив яркое отчаянное удовольствие, Том угрюмо пялился в отражение, изо всех сил желая изменить, исправить… Сделать хоть что-нибудь.
Билл плакал во сне.
– Мы справимся, лишь бы от нас отстали… – сказал зеркальному двойнику Том и внезапно ударил кулаком по гладкой поверхности.
Зеркало неожиданно легко треснуло, ослепило крупными осколками, будто ломая привычный мир…
Яркий свет зимнего солнца светил в незашторенные окна. Дверь сокрушалась от ритмичной барабанной дроби. По угадываемой мелодии и профессиональной подаче моментально проснувшийся Билл тут же определил личность раннего визитера. И не ошибся. В номер ввалился бодрый и свежий Густав Шеффер, с влажными светло-русыми волосами и, по обыкновению, в шортах. За широкой спиной ударника маячил Георг Листинг, плутовато сверкая камышово-зелеными лисьими глазами.
– Доброе позднее утро! – пискляво приветствовал он.
– Уже пора вставать? – высунулся из-под одеяла Том.
Билл повернулся на голос младшего брата, осмотрелся, вдруг замечая, в каком странном номере они провели ночь. Комната оказалась супружеской спальней с широкой кроватью посередине, на которой близнецы и проспали, каждый со своего края. Том откинул одеяло, осторожно вытянул ноги и плавно вылез из тщательно свитого на ночь уютного гнездышка.
Густав с Георгом переглянулись и громко захохотали. Билл окинул взглядом протиравшего сонные глаза Тома, улыбнулся уголками губ – братишка и правда выглядел уморительно в своей любимой пижаме с мишками и голубыми сердечками, хотя и не до такой степени, чтобы ржать настолько оглушительно. Парни покатывались, словно видели старую пижамку впервые в жизни.
– Какая у Томачи ночнушка веселенькая, – отсмеявшись, заметил Густав. – Даже у меня руки просят поняшкать!
Том потянулся и осторожно почесал голову в проборе между туго заплетенными косичками.
– Вы зачем притащились в полном составе? – поинтересовался он, а Билл сладко зевнул во всю пасть, нашарил лежащие рядом на стуле спортивки. Георг пожал плечами.
– Кое-кто видимо забыл, что через час интервью на местном радио. А Дэйви вчера несколько раз напоминал!
– Что-то я не припоминаю, чтобы ты раньше называл про «Дэйви» – тихо, но отчетливо выдал Билл.
Басист заметно смутился, поджал нижнюю губу.
– Пожалуй, я перебрал вчера, – просовывая косматую голову со стоящим набок жестким ирокезом в горловину вытянутой футболки, продолжил наблюдения Билл. – Надо уменьшить обычную дозу виски-кола.
– Вы поссорились? – внезапно спросил Густав.
Близнецы удивленно переглянулись.
– Почему это? – подал голос Том, выпутываясь из наивной ночной кофты.
– Всем известно, что Билл пьет виски только когда поругается с Томом, – отозвался Георг.
– Ну что ты, – весело тряхнул черным ирокезом Билл и фамильярно облокотился на плечо басиста. – Если каждый раз, когда мы ссоримся с мелким, заливать виски-колу, то я очень скоро сопьюсь!
Георг осторожно покосился на острый локоть, находящийся в опасной близости от лица.
– Кого ты мелким назвал, швабра?! – возмутился Том и запустил снятыми с тонких ног штанишками в старшего брата.
Продюсер Дэвид Йост оказался в комнате близнецов, когда полуголые Каулитцы швыряли друг в друга нетяжелые предметы, а Густав и Георг отстраненно следили за побоищем.
– Прекратить балаган! – рявкнул с порога недовольный мужчина. – Почему еще не собраны? Я же просил вас по-хорошему! Опять блядовали всю ночь?
– Ага, – поднимая с пола широкие джинсы, отозвался Билл. – Изблядовались все. За целый тур ни одной красивой телки не встретил в этой вашей хваленой Латинской Америке!
Густав с Георгом одновременно заржали, будто услышали исключительно удачную шутку.
– Одевайтесь, живо! – прошипел продюсер. – Натали сейчас придет с красками, автобус у отеля стоит, менеджер программы уже звонил три раза.
По болезненной гримасе Дэвида близнецы тут же поняли, что старшего товарища настигла мигрень от резкой перемены погоды, и лучше с ним не связываться. Парни молча начали натягивать шмотки, не обращая внимания на нетипично нервное хихиканье со стороны друзей-музыкантов. Билл с любовью поправил медальоны и цепочки на шее, как вдруг продюсер громко взвыл:
– Да вы издеваетесь что ли!
Билл уронил худи и непонимающе уставился на багровеющего Йоста. Том так же вытаращился на мужчину, прижимая к груди тонкую водолазку со стразами. Дэвид, похоже, сошел с ума: выхватил из рук близнецов их вещи, кинул в Билла томовской кофтенкой, а на колени Тома сгрузил кошмарный зеленый свитер – любимую одёжу старшего брата.
– Штаны ему отдай! – ледяным тоном приказал про, указывая трясущимся пальцем на широченные джинсы.
Билл молча протянул брату свою вещь. Спорить с явно спятившим продюсером он не решился.
У Тома дрожал подбородок, когда он, путаясь в штанинах и рукавах, облачался в непривычный наряд. Билл посмотрел в зеркало трюмо и поморщился – в узких кожаных брюках и тонкой нарядной водолазке он ощущал себя куклой не того пола.
– Я похож на беременную русалку, – пожаловался Том со слезами в голосе, брезгливо расправил на себе большую кофту цвета рождественской ели. – И мне надо косички переплести!
– Молчать! – с яростью в голосе отрезал Дэвид. – Опоздал со своими косичками. Так пойдешь.
Словно в подтверждение ранее поставленного диагноза, продюсер криво напялил Тому на голову зеленую шапку старшего брата. Биллу стало жаль близнеца, и он уже хотел заступиться за младшего, нагрубить, поставить на место обнаглевшего продюсера, но тут в номер ворвалась гример Натали Франц, радостно расцеловала братьев в щеки и указала на стул перед большим трюмо.
– Билл, садись. Остальные – одеваться и в машину. Через пятнадцать минут будем готовы.
Том распахнул карие очи, полные детской обиды. Наташа всегда сначала работала с ним, с Томом Каулитцем – тщательно наносила макияж, выслушивала текущие размышления и делилась своими историями. Время перед зеркалом давно уже вышло за рамки работы гримера и звезды, это было дружеское общение, ритуал, сакральное действо. Билл погладил готового заплакать брата по плечу:
– Только одно интервью, Томше. Скоро будем дома.
Том кивнул и вышел из номера, опустив плечи и беспомощно сунув руки в карманы огромных билловских штанов.
Осколки старого индейского зеркала никто из присутствующих не заметил.
День не желал быть добрым. Как только намакияженный Билл, в шоке от своего гламурного образа, выпал в холл, его тут же отправили вперед обиженно спотыкавшегося на каждом шаге брата. Рядом с Томом отчего-то вышагивал закадычный билловский друг Георг, что неприятно напрягло уже самого Билла.
Перед интервью Дэвид Йост показал парням кулак и дал Биллу в руки микрофон. Лишенный привычной роли фронтмена Том надулся и отвернулся, всем своим видом показывая, что с него достаточно несправедливостей. Биллу пришлось отрабатывать вместо младшего брата. Он запинался и путался, а Том не спешил помогать. Интервью вышло, по мнению Билла, более чем странным. Ведущий популярной музыкальной программы не приставал к Тому, ни словом не обмолвился о недавнем скандальном каминг-ауте, а Билла вынуждал говорить банальные глупости, подсунутые Дэвидом в виде внушительной распечатки. Окончательно сбил с толку последний вопрос. Улыбающийся латинос–интервьюер наконец-то заметил отчужденность Тома и поинтересовался, почему парень сегодня не сказал ни слова. Георг вдруг радостно оскалился:
– Томше вчера перепил вискаря и съел что-то местное и странное. Все утро просидел на толчке, знаете ли. Вот и не в настроении.
От неожиданной подлянки басиста Том растерялся и захлопал пушистыми ненакрашенными ресницами. Билл громко засмеялся, отвлекая внимание на себя, и мысленно пообещал набить Георгу морду при первой возможности.
Они сидели всей компанией в ВИПе местного аэропорта, ожидая рейс на Лос-Анджелес. Оказалось, что близнецы заранее пригласили Густава и Георга оценить их новое место жительства, потусить и погостить. Билл этого категорически не помнил, но спорить не стал. Мрачный Дэвид Йост сидел рядом – он перебрался в Америку несколькими месяцами раньше.
Густав с Георгом увлеченно играли на приставке. Билл и Том нервно курили, машинально отзеркаливая жесты друг друга. Том постоянно одергивал на себе кофту брата, морщился и поправлял темные очки – ходить целый день без привычного макияжа казалось ему мстительной прихотью продюсера. Билл наглухо застегнул кожанку, спрятав позорные стразики водолазки, и незаметно размазал профессионально нанесенный макияж вокруг глаз. Вид получился расхлистанный и подгулявший, что вполне устраивало парня. Том возился в неудобных широких джинсах, словно туда насыпали жгучего перцу, а потом выудил из саквояжа недавно купленные леопардовые леггинсы, стащил штаны и натянул на длинные ноги “леопардов”. Дэвид Йост обратил внимание на подопечного, когда счастливый Том уже перешнуровывал высокие ботинки.
– Что ты творишь, хищник недоделанный?! Мы хоть и в привате, но тебя в этих блядских колготках обязательно на рейсе засветят! У вас от секс-марафона мозги совсем перекипели?!
Раскосые глаза младшего брата повлажнели, замерцали от непролитых слез, как драгоценные камни. Билл психанул – продюсер явно перегнул палку. В памяти вдруг всплыл вчерашний разговор про притязания, и стервозное настроение Дэвида тут же представилось совсем в другом ракурсе.
– Знаешь, Йост, – зло прошипел Билл. – То, что Том сделал каминг-аут, вовсе не означает, что он даст первому попавшему на пути продюсеру. Так что оставь свои грязные намерения при себе. И отстань от моего брата. Я лично кастрирую любого, кто обидит Тома.
Билл решительно взял близнеца за руку и вывел из комнаты.
– Я тоже это слышал? – в полнейшей тишине поинтересовался Густав.
Дэвид перевел растерянный взгляд на Георга. Басист медленно застегнул молнию на куртке, тряхнул гривой золотисто-русых волос и молча покинул помещение. Несколько секунд продюсер непонимающе смотрел на закрытую дверь, а потом сел на диван и отчаянно вцепился пальцами в свою идеальную прическу.
====== Часть 2 ======
Том обнаружился в туалете – сидел на сверкающем кафеле пола в углу, поджав ноги в вызывающих колготках. Нервно курил. Стряхивал пепел в стоящую рядом мусорку. У навороченного умывальника сушил руки огромный африканец в дорогом офисном костюме и подозрительно косил на скорбного Тома. Завидев Билла, мужчина поспешил покинуть ВИП-уборную.
Парень уселся на пол рядом с братом, по-кошачьи потерся головой о хрупкое плечо. Том хмыкнул.
– Йост – скотина, – выдал он после нескольких минут молчания.
– Скотина, – легко согласился Билл. – Но ты все же поторопился с этим, – он погладил близнеца по обтянутому леопардовым трикотажем острому колену. – Шокировать обывателей нужно постепенно. Они еще твой каминг-аут не переварили.
– А вот и не факт! Ты заметил, Билльке, – вдруг оживился Том, – что сегодня на интервью меня даже не спросили об этом? Ни про ориентацию, ни про бойфрендов… Чудеса…
– Я тут что подумал… Все-таки Дэвид ведет себя совсем нетипично. Ты случайно не помнишь, что он нам по поводу интервью говорил?
– Не, – мотнул косичками младший брат. – Я вчера слишком загрузился с голосом, совсем ведь осип, последние песни на концерте элиенс вытягивали…
– И я не помню, – вздохнул Билл. – А он наверное рассказал, для чего весь этот маскарад с переодеванием понадобился. Может, формат программы подразумевал розыгрыш? Надо будет выяснить, когда помиримся.
– Ты на него классно гавкнул, – разулыбался Том.
– А нефиг, – Билл поднялся с холодного кафеля и протянул руку брату. – Вставай, а то простату простудишь, трахаться потом будет неприятно.
В облицованном дорогой плиткой туалете еще долго звучало эхо веселого смеха Каулитца-младшего.
На выходе из ВИП-зоны, у обзорного окна стоял Георг и задумчиво наблюдал за выруливающим на взлетную полосу лайнером. Билл дернул брата за руку, легко кивая в сторону басиста, но подойти они не успели. Из другого коридорчика к парню приблизился продюсер.
– Георг…
Близнецы вздрогнули, услышав ноты неприкрытой нежности в знакомом голосе Дэвида. Листинг молча смотрел в окно.
– Ты же знаешь, твинсы бывают неадекватные. Билл среагировал на мою агрессию. Я никогда не претендовал на Тома.
– Ты не обязан отчитываться о своих поступках, Дэвид, – спокойно отозвался Георг, но по его резкому движению – правой ладонью по длинным волосам, Биллу стало понятно, что басист приложил немало усилий для сохранения равнодушия.
– Нет, я обязан, Гео, – мягко возразил продюсер.
Близнецы переглянулись. В глазах Тома угадывалась нарастающая с каждой секундой паника. Дэвид почти прикоснулся губами к прямым прядям Георга, когда негромко, но отчетливо произнес:
– Именно потому, что слишком серьезно к тебе отношусь, я должен сказать, что Билл наврал про мои притязания к Тому. Ему показалось невесть что на фоне ревности. Ты мне дорог…
Парни одновременно сдали в сторону комнаты отдыха. Присутствовать дальше при столь интимном разговоре показалось им неэтичным.
– Слушай, Томше, – шепнул Билл задумчивому брату. – А ты ничего не попутал? Он точно к тебе приставал?
Том развернулся к близнецу, положил ладони на его тощую задницу, прижал к себе, провел руками по бедрам.
– Как думаешь, – мурлыкнул в ухо, – когда так делают – это приставание или нет?
– Воу… – от неожиданности Билл не отстранился, а замер, ощущая через тонкую кожу брюк тепло братских ладоней.
Чувство оказалось более чем удивительным. Том вдруг сам убрал руки и состроил независимую гримаску. Билл обернулся – в конце коридора находился охранник Саки, невозмутимо наблюдающий за близнецовым безобразием. К удивлению братьев, личный телохранитель будто совершенно не поразился увиденному, лишь подмигнул и шутливо погрозил пальцем.
В ВИП-комнату братья вернулись притихшими. Поразмыслив, Билл решил тоже переодеться – кофточка со стразиками медленно, но верно давила на нервную систему. Он покопался в сумке, выбрал нейтральную клетчатую рубаху. Том, боязливо косясь на дверь, сменил леопардовые леггинсы на обычные джинсы. Густав оторвался от виртуальной стрелялки и пристально следил за действиями близнецов. Заметив внимательный взгляд ударника на своей шее, Билл выразительно поднял бровь.
– Странные вы сегодня, – начал отвечать на незаданный вопрос Густав. – Я подумал… у тебя бывают эмоциональные всплески… когда эээ… ночь бурная накануне… с засосами и синяками.
Билл усмехнулся – лично ему показалось странным, что здоровяк вообще обратился с вопросом. Рассудительный и остроумный Густав всегда охотнее коммуницировал с Томом. Но раз уж сегодня все было неправильно, то парень не стал игнорировать замечание.
– Да какой затейливый секс сразу после тура, Густ! Обошелся минетом. Вот домой прилетим… – Билл мечтательно прищурился, а Густав вдруг заалел от шеи до короткой прически и темпераментно взмахнул руками.
– О Боже, Билл… избавь меня от подробностей!
Билл непонимающе пожал плечами, а в комнату друг за другом зашли Георг и Дэвид Йост. Продюсер посмотрел на часы и торжественно откашлялся.
– Перед полетом домой я хочу внести ясность...
Парни ощутимо подобрались под строгим взглядом мужчины.
– Том, Билл, я прошу прощения за грубость. Я не должен был так на вас давить, тем более после окончания тура. Надеюсь, мы забудем этот неприятный инцидент.
Близнецы синхронно кивнули. Дэвид с явным одобрением оглядел новый прикид подопечных.
– Продюсерская группа оценила вашу работу как крайне профессиональную. Через две недели у нас промо в Японии, так что репетиции и прогонка программы необходимы. Но, думаю, вы заслужили несколько дней отдыха. Лично я соскучился по ЛА, – он позволил себе улыбку.
– Дорвались до свободы, – глядя на прыгающего в большой бассейн Густава, заметил Билл.
Они только что прилетели в Лос-Анджелес, на удивление хорошо выспались в лайнере, доехали до недавно арендованного огромного дома, куда на волне эйфории от отыгранного тура пригласили друзей по группе. Дэвид Йост увязался следом под предлогом «убедиться, как парни разместятся на месте», но близнецы уже раскрыли его тайну. Георг сдерживал улыбку, когда продюсер пытался острить, и снисходительно отшучивался.
В доме Дэвид развил бурную деятельность, распахнул двери и окна, проверил бассейн на наличие свежей воды, заказал на всех пиццу, а теперь громко общался с менеджером итальянского ресторана, планируя вечернее меню. Билл догадался, что их ждет обильный семейный ужин. Довольный Том стоял рядом, подставляя лицо лучам калифорнийского солнца. Близнецы синхронно курили, одетые как всегда, когда бывали дома, одинаково – в полинялые майки с вечно сползающими с костлявых плеч лямками и растянутые спортивные штаны.
– Итак, господа Каулитцы, – услышали они голос Дэвида и обернулись. Лицо продюсера выражало решимость.
– Теперь, когда мы без свидетелей, я хочу выяснить у тебя, Билл, какого хрена ты себе позволяешь? Что это были за слова про грязные намерения?
– Том считает, что ты к нему приставал, – нахмурился старший близнец.
Дэвид перевел взгляд на задумчивого парня, теребящего черные косички.
– А Том язык проглотил?
– Ты меня прижимал до концерта, после интервью «La vidа», – дергая себя за брейды, выговорил Том.
– В Мехико? – зачем-то уточнил продюсер.
– Ну конечно в Мехико, где еще? – почти вспылил Билл.
– Том, тебе нужно отдохнуть, – спокойно заметил Дэвид, – потому что я прилетел в Мехико только после концерта и не присутствовал на вашем интервью журналу. Улаживал финансовые вопросы в предыдущем городе. Если ты напрочь об этом забыл.
Продюсер вышел к бассейну и остановился, преувеличенно шумно смеясь шуткам резвящихся в воде Густава и Георга.
– Кто-то из нас сошел с ума, – печально вздохнул Том.
Билл, который отчетливо помнил, как лично продюсер перед злополучным интервью «La vidа» долго и нудно предостерегал его от молниеносной атаки на шикарную блондинку-корреспондента, оказавшуюся женой известного и важного шоумена, только хмыкнул. В адекватности своего сознания он был абсолютно уверен. Билл стойко переносил интриги и недосказанности, но сегодняшние несостыковки показались и ему слишком запутанными для привычной жизни.
