Текст книги "Вихрь. Сказка в современном мире. (СИ)"

Автор книги: Марион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Отпустить-то он его отпустил, но приказал следить и ждать дальнейших указаний. За все время встреч, которые заставляли тятьянга все больше и больше влюбляться, наблюдавшие за ними не могли понять, любит ли его этот Антон. Он не островитянин и за столько лет так и не научился посылать сигналы, которые показали бы, что и он любит. Вавэхдэ решил проверить, и выбрал способ. По словам самого Донг-Ху, настоящего Донг-Ху, тятьянг имени Антону не называл. И способ был проще простого: выбрали человека, который назовет его полное имя. Решились на это тогда, когда получили секретное донесение – тятьянг хочет просить официального разрешения на знакомство с его семьей.

И вот все нужные свидетели собрались в том ресторане, даже разис Оморши-Яс сам прибыл и затаился, скрывая свою ауру. Ему было хорошо видно лицо этого избранника, на которого такими глазами смотрит тятьянг, что на мгновение захотелось остановить всю проверку. Но он успел только подумать, а нужный человек уже подошел и слова прозвучали. На глазах свидетелей Антон побледнел, заледенел, руку высвободил и ушел. Что было дальше?

Ресторан ремонтировали полтора месяца. Бушевал тятьянг так, как не бушевал, когда двор гонял. За Антоном проследили. Добрался до дома и на работу на завтра не вышел, равно как и еще на несколько дней. А когда приблизился к нему тятьянг, дабы поговорить – его прогнали. Причем прогнали чуть не выведя круг арены. Для этого его зверь мог и не выходить из кокона. Тятьянг отступил. Дал ему время. Как раз на границе была буча, так что он выместил всю свою злобу там. Его ранили, несколько раз, но он не останавливался до тех пор, пока Донг-Ху его не вырубил.

Разис Оморши-Яс знал доподлинно, что Яши-ын-Ди прознал о плане вавэхдэ и теперь тот в тотальной немилости, плюс ему хорошо поцарапали лицо. Опять вавэхдэ между двух огней. Увы, супруг ему попался с очень скверным и капризным характером, а еще мстительный и язвительный. Любит, да он любит правителя, но не спускает ему ни малейшего промаха.

Вавэхдэ Ынахдар Улиму и вавьи Яши-ын-Ди.

Рождение ребенка, второго, прошло как по маслу. После того, как вавэхдэ испортил всю малину брату, его продержали на голодном пайке полгода. Яши-ын-Ди приказал принести себе травы и провести течку без альфы. Ох как тогда бесился Ынахдар! Как же он рычал и кричал, но добился лишь того, что ему пообещали провести и вторую течку под травой. Услышав эту угрозу, Ынахдар вылетел из покоев супруга, а за три месяца перепробовал все способы сблизиться – даже намеренно игнорировал его, дабы соскучился и сам пришел. Ничего не помогло. И вот течка, а вавэхдэ тайком приказал все препараты заменить. Заменили, так как ссора между ними была опасной смесью.

Яши-ын-Ди очнулся после течки в покоях, в их общих покоях, и его взяли еще и еще раз, измотав до обморока. Потом выпороли. И на неделю были в немилости. А потом пришлось признать – увы, дальше ссориться нельзя. С этого момента мир в семье вновь воцарился. И вот роды, вторые, и новый малыш. Вавэхдэ порхает, а его брат тень самому себе.

Увы, Антон отказался от разговора. И все попытки, которые делал тятьянг игнорировал, либо болезненно морщился. Отношения, которые грозили перерасти в настоящие брачные узы, распались. Яши-ын-Ди, вызнал у брата что и как было, где работает Антон, и удивился, что его семья владеет теми воинами, которые нанимает Дом Граци для защиты сборщиков и охраны полей. Узнав это, пришел к супругу и ультиматумом приказал привести его родителя сюда.

Вавэхдэ проникся и никуда не пусти еще беременного вавьи, а к родам его родитель был во дворце. За это его вознаградили милой улыбкой, полного спокойствия и неги между ними.

– Па, ты ведь можешь мне помочь? – мурлыкнул Яши-ын-Ди.

– В чем, оанах? – спросил родитель, удерживая на руках маленького внука.

– Мой благоверный, – рыкнув, вавьи покачал головой, – глупость совершил и порушил отношения между тятьянгом и неким Граци Антоном.

– Граци? – родитель удивился, так как это имя знал.

– Да. Он один из Дома Граци. – Кивнул сын головой и рассказал, все, что умудрился узнать, не приукрашивая. Когда закончил, посмотрел на родителя умоляющим взглядом. – Па, ты мог бы узнать, что случилось с ним там, на материке, почему он замер. Ведь даже тот дагжи, который стал ему другом, и до сих пор с ним, посланный тятьянгом, даже он не знает причины. Передает брату исправно донесения, но они не радуют его. Видно и Антон там не так чтобы очень счастлив был.

– Хм, – родитель пожевал губу, – ладно, я посмотрю, что сделать можно. Сулима я знаю, а он за своих голову открутит кому угодно, а вот тятьянгу не посмеет.

Сын заулыбался. Через некоторое время родитель уехал. Прошло примерно пять месяцев и Яши-ын-Ди получил весточку с прибывшим посыльным. Родитель отписался, и его сын заулыбался. Закивав головой, он взял на руки младшего сына и воинственно направился к супругу. Нашел его в кабинете. Передал сына в руки Наймара, велев беречь как зеницу ока, а сам закрыл дверь. Когда вавьи выходил из кабинета вавэхдэ, тот сидел очень глубоко задумавшись. Яши-ын-Ди забрал ребенка из рук стража и направился в свои покои. Сейчас время не спокойное. Эуль уехал усмирять на одной из сторон границы разбушевавшегося соседа, разис отправился на другую сторону, с большой проверкой, которая тоже стычкой обросла.

Он-то ушел, а его вавэхдэ сейчас засел за свои думы. Казалось бы, чего, ему-то думать? Ну подумаешь, разорвал его брат отношения с замершим рождающим, так хорошо же, радоваться бы. Ан-нет, его брат не просто разорвал отношения, и вавэхдэ это увидел, у него порушилась охота. Его зверь вел охоту на рождающего. И теперь долгое время будет отходить от удара. Это вам не пустые-люди, которые могут забыться, применяя посторонние вещи, соединяясь с телами других людей или банально напиваясь. Зверь так не умеет. Зверю чуждо забытье в играх с другими зверьми. Его ударило нитью отказа, ему больно, он плачет и не один год пройдет, пока оправится. А если еще приплюсовать сюда то, что сам его человек полюбил того, на кого охота велась, то тут дела плохи вдвойне.

Дворец и власть на Деямерра отличаются от других миров и любовь не меняют на власть. Не привыкли. Даже на островах, где до сих пор идут территориальные войны, тогда как материки утопают в развитии технологий, даже тут нет такого выражения из песни "Все могут короли…и судьбы всей земли вершат они порой, но что ни говори жениться по любви не может ни один, ни один король" – любой правитель может взять супругом того, кого любит, а брак для скрепления договоров, который был некоторое время модным по веянию пришлых, здесь не прижился. Для наследников у правителя есть гора наложников, а для любви будет тот, кого правитель выберет. И завоевывать-ухаживать-добиваться он будет его также, как и обычный кот, не обремененный властью. В хрониках много примеров того, как тятьянги, вавэхдэ или иные властью повенчанные претворялись простыми котами и добиваясь расположения избранного, признавались в том, кто они такие, только на дне сватовства, при свахе, свидетелях, любимом и его семье. Так что поведение Эуля для островитян понятно и даже похвально, только вот реакция его избранного была более чем странной, и непонятной…до сего момент вавэхдэ не понимал. Сейчас понимает.

Увы, Антон не вырос на островах, он вырос на материке, который был более подвержен влиянию пришлых в свое время и пострадали они гораздо больше, так как территории там большие, народу больше. И частенько правители были вынуждены лишать себя права проходить обряд с тем, кого любят, так как систему с наложниками или фаворитами, которые одарят правителя дитем, задвинули в уголочек под веянием "а это уже устарело, надо в ногу со временем идти!", выводя на первое место долг правителя и какие-то странные пожертвования собственным счастьем. Ну вот как будет народ счастлив, если их правитель нет? Для тех, кто принимает присягу того места, где правит сильный правитель, по нити присяги прилетает, если правитель в гневе, если он несчастен. У кошачьего народа нет обособленности, нет единоличности, они все вместе и жертвовать своим счастьем в угоду власти и политики ни есть правильно для них. И это сейчас сказано к тому, что Антон просто не понимает, что просто "поиграться" тятьянг мог с кем угодно. А столько времени угробить на нежные ухаживания, на аккуратное завлечение в сети, и просто так спихнуть в слив? Нет, так он поступить не мог. И именно этого Антон не понимает, принимая всю ситуацию так, как привык видеть своим взглядом, взращенным на материке.

Вот сейчас Ынахдар сидит и думу думает. Он увидел, что было после того, как Антон жестко отказал, и каким в первые месяцы был его брат. Понимая, что навредил, что Эуль сам бы все рассказал, сам бы нашел момент признаться, сейчас думал о том, как ему исправить свою ошибку. Как ему, вавэхдэ, сделать так, чтобы слушающий его объяснения Антон, не просто послушал, но и услышал? Да, вавэхдэ хотел извиниться за то, что влез. И это не было зазорным правителю извиняться перед подданным. В этот момент он будет всего лишь самцом в силе, который неосторожно навредил своим поведением и стремлениями проверки рождающему, которого любит его родной брат. Зазорного в таких извинениях совершенно ничего нет. Наоборот, это может дать брату шанс реабилитироваться в глазах Антона. Мало ли как он воспримет слова правителя! А уж убеждать он умеет, не даром столько времени потратил в тренировках со своим любимым вавьи. Вот где плакать можно горючими слезами, коли провинился!

Жаль, что Эуль сейчас на границе. Ынахдар и так думал и этак, но пока не стал слать ему никаких писем. Все воины, что рядом с ним, они все получили четкий приказ – не дать сделать глупость и погибнуть. И получив заверения, вавэхдэ немного успокоился, а то ведь в первом бою его аж пять раз ранили! Словно он специально хотел смерти.

Думы растянулись на неделю. Поистине, вальяжность островитян! Но зато он продумал до мельчайшего момента, как-когда-где и с кем в свидетелях будет делать свое признание и приносить извинения, а также заверять Антона, что Эуль не умеет "играться", он любит и хотел углубить их отношения в тот день, а потом постепенно став еще больше нужным, мягко и аккуратно рассказать кто он такой на самом деле и почему претворялся. Решив, досконально обдумав все, оставляя некоторую долю на неожиданности, пошел к супругу.

До покоев он не дошел. Его дернуло. Сильно. Оскалившись, взвыв, бросился в сторону, где ощущал нить своего маленького капризульки. Перетекши, созывая стражей, требуя искать и защищать свое родное, вылетел в парк и замер у оставленной накидки, которую его любимый надевал на плечи, когда гулял. Ни его, ни младшего сына здесь не было. Но был посторонний запах. Зарычав, даже завыв, он крутанулся, тщетно пытаясь найти свое, найти своего любимого.

Стражи, Наймар, все, кто только мог, все искали, перевернули остров вверх дном, но не нашли. Нить блокировал сильный самец и вавэхдэ не мог перебить его блок. Как только он пролезал за один, тут же его сменяло два или три. Это был качественный и серьезный блокирующий тромб на пути у нити пары и нити отца. Его закрыли с двух сторон. Его забрали. Их забрали.

Антон Граци.

После того как он узнал шокирующую его вещь, перед глазами были картинки былого. Его сделали игрушкой, поигрались и бросили беременным, не озаботившись проверкой – не оставили ли чего после себя. Затем пошли картинки того, как он боролся вместе с донором за жизнь своих детей, об аборте и помыслить не мог, и даже то, что его зверь боялся донора, даже это не заставило Антона избавиться от малышей. В тот момент в ресторане, когда "Донг-Ху" не стал отрицать или говорить, что человек обознался, ему стало очень дурно, даже плохо. Слушать ничего не хотелось. Будь это не островитянин, то остановил бы его, и стал бы доказывать, хоть что-нибудь доказывать. Но он был островитянином и очень воспитанным, очень вежливым и устраивать скандал в ресторане не смог в силу своего воспитания, а для Антона это было иного рода подтверждение: с ним опять решительно игрались.

Перед глазами неслись какие-то обрывки фраз, что-то насчет его ледяного спокойствия, отсутствия понимания намеков и прочего. Это все сбило его нутро в болезненный комок и пинало со страшной силы. Знал бы в тот момент "Донг-Ху" что надо сделать, он бы наплевал на правила приличия и не дал ему уйти. Но он не знал, он был воспитан, он был ограничен менталитетом жителей островов, а Антон был другим и думал по-другому, о другом и уходя убеждал сам себя, что с ним опять игрались, обманывали, насмехались.

Как вернулся домой не запомнил. На расспросы родителя не отреагировал. Ушел к себе. Два дня пролежал как мертвый. Очнулся от зова детей. Они плакали, потому что их "па" не реагирует на них. Очнулся, повинился, расплакался. Родителю сказал, что ошибся в этом человеке и больше о нем говорить не хочет. Родитель с пониманием отнесся, не стал давить, даже если бы и смог объяснить некоторые моменты, увы и он не знал и не понимал, что надо было просто заставить их сойтись и поговорить. И желательно заперев в спальне.

Удар, который он пережил еще в начале своей жизни, где действительно любил тех близнецов, сглаживался мягкими и нежными действиями этого лжеца, а нанесенный удар им стал катастрофой. Встречаться и тем более слышать его, сил не было, и он гнал его подальше, гнал и рычал. И он ушел. Не стал настаивать, словно бросил. Если Эуль думал, что ему нужно немного успокоиться, то Антону нужен был напор и доказательство, что он ошибся, что не было умысла, не было отношения как к диковинной игрушке. Увы, два разных менталитета сделали свое черное действо – Антон решительно разорвал отношения. И, как он и думал, самец очень быстро исчез из его жизни. Один отказ, никаких попыток оправдаться, любой упрямый взгляд и он замолкал, словно не считал достойным оправдываться, завершили его само-убеждение, что он прав в своем заблуждении.

Медленно потекли нерадостные дни. Уныло и пусто, больно, и тоскливо. Друг пытался вызнать сначала, что случилось, но после пары рыков, отошел от этой темы и больше не возвращался. Был рядом и даже пару раз вытаскивал его в клуб. Только толку – он вяло реагировал, немного облизывал стопку и ставил ее на место, не танцевал ни с кем, а если подходили рычал как ужаленный. И таким образом миновало чуть больше года. Антон немного отошел от разрыва, больше не ревел в подушку, не крысился на каждого самца, кто подавал знаки, но и не интересовался никем. После того, как этот лжец столько ухаживал за ним, Антон научился читать знаки, подаваемые самцами и сейчас умело отказывал. Причем жестко и четко.

Работа была работой. Из простого и обычного молодого человека, экзотической внешности для островитян, он стал угрюмой копией самому себе. Осунулся, глаза потускнели, а ощущения что он рождающий стало еще меньше. Парни из охраны головами покачивали – знали, что он встречался с одним из приходящих стражей, и что расстался с ним. Будь этот уродец тут, его бы одним недовольством угробили всем скопом. То, как начал расцветать с ним Антон, радовало глаз и тут резко, мгновенно, практически в один миг, он зачах так, как ни один брошенка не чахнет.

Антон этих дум не знал. Работал себе и работал. Сегодня, как и всегда, собирал почки. Шел медленно, осматривал коробочки, выкручивал созревшие и передвигался к следующему кустистому дереву. Медленно и верно, тщательно и тут в него кто-то врезался, ударил в голову. Рухнув на землю, ошеломленный с первой секунды, он получил еще несколько ударов и выдал защитный щит. Противника отбросило, но не заставило уйти. Раненный в бок ножом, Антон зарычал, не видя ничего из-за заливающей кровью глаза. Обнеся себя самым сильным из щитов, выбросил в пространство атаку. Кого-то зацепил, но не сильно.

Его обходили сбоку, прокусывая защитный щит, а он наращивал его, тратил силы и понимал – против него самец. Почему он атакует, непонятно, врагов у Антона такого калибра нет, да и вообще врагов нет, но сейчас было не до вопросов. Он понял, что это самец и он спешит убить его до того, как придет подмога. Следующая атака была энергетической и больно ударила по щитам, которые едва выстояли. Второй удар снес их, так как Антон терял много крови из раны и силы быстро покидали его. Кто-то вжал в землю, и нанес второй удар в область грудной клетки. Сразу стало трудно дышать, грудь опалило огнем, и он тихонько застонал, не в силах сделать вдох, не в силах позвать на помощь. Его прижали коленом к земле и на шею легла острыми когтями пятерня.

– Это тебе привет от тятьянга, грязная шлюха! – дальше Антон не запомнил.

Он потерял сознание и не видел того, как напавшего сбил с ног его друг, как перекусил ему хребет, как бросился к нему, зажимая раны и взвыв, требуя защиту от стражей. Моментально ближайшие метры заволновались от топота. Прибывшие стражи изумленно уставились на картину маслом: израненный Антон, удерживающий его на грани жизни и смерти дагжи, убитый нападающий. Еще два самца вплели свои силы, помогая удерживать жизнь в теле Антона, давая дагжи небольшую передышку. А остальные, когда осознали произошедшее, помогли перенести его в сторону площадки для транспорта. У трупа осталось несколько человек, а большая часть стражей разошлась по следам, дабы выяснить – один ли нападающий или был еще кто.

Экстренный запрос о помощи с полей мобилизовал вертолет и тот в кратчайшие сроки прибыл, пострадавшего передали в руки бригаде врачей, надеясь, что те успеют. Перелет, больница, операционная, реанимация. Пять дней без сознания, несколько певцов-таури, которых на островах пруд пруди, и Антон открыл глаза. Еще был слаб, еще был едва живой, но нашептал старшему стражу, что пришел его проведать, те самые слова, которые ему перед последним ударом передал убийца. Страж удивился, после чего только молча кивнул головой.

Выйдя из палаты, нашел врача и сказал, что его стражи могут дать силу для песни, и что этого человека надо поставить на ноги в самые короткие сроки. Врач не понял к чему такая спешка, но его отвели в сторонку и на ухо шепнули:

– Кто-то пытался подставить тятьянга.

– Да вы шутите! – не поверил врач.

– Нет, не шучу. – Глаза стража стали звериными и его кот потребовал молчания от зверя врача. – Этот человек приглянулся тятьянгу и за ним тятьянг вел охоту. И на него напали, сказав, что это приказ тятьянга, что ни есть правда. Ставь его на ноги в самые короткие сроки, потому что я заберу его отсюда и спрячу. Понял?

– Понял. – Врач кивнул головой, после чего вызвал самых сильных певцов и направил их в палату Антона, а за ними вошла первая пятерка стражей, что будет отдавать силы, для песни, которую пропоют для него на максимуме своего таланта коты, обученные самым сильным медицинским песням.

Что и говорить, Антон проспал еще два дня и проснулся с лишь обозначившимися пятнами ранений. Их самих более не было. Но ему удивляться не дали больше чем пять минут. Прибыл старший страж и велел одеваться, а когда он оделся, вывели из больницы скрывая щитами и гася его следы. Через пару часов часть стражей отправилась на плантацию, а остальные сели на корабль и поплыли в сторону ведомую только их старшему.

– Куда мы едем? – спросил Антон.

– Надеюсь, ты не поверил тому, что тебе сказали? – спросил старший стражей.

– Не поверил во что? – Антон скептически усмехнулся.

– Антон, тятьянг не стал бы посылать убийцу к рождающему, который ему отказал.

– А почему нет? – покачав головой, – он же в силе…

– Вот поэтому он не стал бы к рождающему никого посылать. Да, он силен, да у него есть своя власть, и нет, он такого позора на себя не положит. Его явно хотят очернить. И я пока не знаю, кто и для чего.

– Так куда вы меня везете?

– Недалеко от границы остров есть, там сейчас твои дети. – В ответ судорожный выдох. – Не волнуйся, в тот же день, как на тебя напали, мы их спрятали, как и родителей твоих с братом. Они все в полнейшей безопасности.

Антон поблагодарил его, после чего ушел в каюту. Верить ему или нет, он не мог решать сейчас. В голове каша. Одно он знает точно – если это действительно тятьянг, то он не может оставаться на островах. Это будет не безопасно, если вообще не станет смертельно.

В дверь постучались. Антон разрешил войти. Это был его друг.

– Привет. – Заулыбался он и прошел внутрь, прикрывая за собой дверь.

– Привет. А ты что тут делаешь? – удивился Антон.

– Ну, – тот плюхнулся на кровать и заулыбался, – у меня друга чуть не убили, тятьянга обвинили, и теперь надо спрятать первого, дабы не покрыть пеплом голову второго. Как-то так.

– Тай-До, ты как всегда в своем репертуаре. – Антон улыбнулся.

– А почему нет? – друг заулыбался. – Кстати, детки твои перепугались, но с твоим родителем нам удалось их успокоить и остановить. Они ведь в больницу чуть не кинулись.

– Мои маленькие. – Нежно проговорил Антон, расчувствовавшись.

– Маленькие. – Фыркнул Тай-До. – Два лба, скоро выше меня станут, а я заметь не коротышка!

– Да что от роста толку? – Граци сладко вздохнул. – Несмышленые еще.

– Да не скажи. – Тай-До покачал головой. – Как только сказали, что на тебя напали, они сразу сказали, что надо прятать и тебя, и их, и дедов с дядьками, а Дому Граци не делать никаких телодвижений, иначе может выйти такое(!), что и Боги не разберут.

Польщенный похвалой сыновьям, Антон улыбнулся, немного грустно, но улыбнулся.

Корабль шел хорошим ходом, затратив на путь двое суток. Еще несколько дней и они прибудут к тому месту, куда намеревались попасть. За ними преследователей не было, проверяли, делали петли, но никого не было. Это радовало и настораживало. По идее, Антона должны были попытаться добить, или акция была рассчитана на другой эффект?

Сам Антон про это не думал. Старался не думать. С Тай-До разговаривал на другие темы, часто выходил на палубу и в одном из разговоров увидел что-то вдали.

– Слушай, я не моряк, но мне кажется там что-то есть. – Антон вгляделся в легкие волны.

– Где? – ему указали направление, и друг вгляделся, после чего во все горло закричал, – человек за бортом! Девять часов! Человек за бортом!

Моментально на самый верх мачты в "воронье гнездо" взлетел матрос и всмотрелся вдаль. Через пару минут отсвистел особым сигналом и шхуна плавно развернулась. Подплыли ближе, видя обломки корабля, тела, и на одной из обломков мачты заметили привязанного за руку человека. Снарядив шлюпку, быстрых и сильных гребцов, отправили их в сторону пострадавшего и возможно еще живого.

Антон и Тай-До остались на палубе, все матросы, стражи и оба старших – капитан корабля и старший стражей – ждали, когда вернется команда спасателей. Обследовав все обломки, используя еще несколько шлюпок, никого не нашли. Только один человек, которого уже аккуратно поднимали на борт, привязав к груди трос, а рядом поднимающийся матрос по лестнице, поддерживал его голову и не давал ударяться о борт корабля. Когда пострадавшего перетянули на палубу Тай-До зарычал и отшвырнул от бессознательного тела кого-то. Рухнув на колени, зашипел, выводя щиты, непроизвольно оголяя зубы. Матросы отошли от него подальше.

– Тай-До, что ты делаешь? – спросил старший стражей.

Но тот не ответил, медленно приподнял пострадавшего одной рукой и прислушался к дыханию, затем аккуратно вывел на пальцы умение дагжи, враз заставляя матросов вздрогнуть. Офицер армии просто так здесь находиться не будет. Да и…неужели этот улыбчивый балагур – дагжи?

Медленно проведя тонкими нитями силы по груди, горлу и голове, Тай-До пошлепал по щекам, приводя в чувство.

– Господин, господин очнитесь. – Еще пара шлепков и бессознательное тело начало оживать. – Да, вот так, еще немного дать? – вывел нити. В ответ слабый кивок. – Вот так, принимайте, давайте, еще немного.

Пострадавший, одетый в странное тряпье явно не был матросом – у него не было характерного загара, его руки не имели натруженных ладоней, да и ноги не столь сильны, как у этих молодцев, морских дел мастеров. Но одежда на нем от матроса.

– Господин, как вы тут оказались? Где дагжи, что вас должны защищать? – начал спрашивать Тай-До.

– Мой…мой ребенок…где мой малыш? – вяло и явно в бреду начал бормотать пострадавший.

– Ваш сын тоже с вами был?! – вздрогнул Тай-До. – Господин! Господин, очнитесь! Что случилось? – он несколько раз шлепнул его по щекам. – Прошу вас, ответьте!

– Мой маленький…отдайте моего маленького… – бормотал пострадавший.

– Тай-До, – подошел Антон и присел на корточки, – ему нужен отдых. И помощь лекаря.

Друг повернул глаза, глаза таури, зарычал.

– Это вавьи Яши-ын-Ди. Если его тронет хоть кто-то…

– Ты хочешь, чтобы он умер? – спокойно спросил Антон.

– Что?! – зарычал друг, вцепившись в горло Антона.

– Еще кого убить попытаешься? – ему смотрели в глаза спокойно, даже не дрогнув на атаку. – Если промедлишь, не дашь нам его осмотреть, он может пострадать сильнее. У него обезвоживание и твои силовые нити ему мало помогут, без помощи врача.

До распаленного мозга дошли слова, смысл, суть – Тай-До отпустил его шею, быстро подхватил молодого господина на руки и понес в сторону спуска к каютам. Антон остался сидеть на палубе, перехватив рукой горло. Статус вавьи он знал, так как весть о супружестве вавэхдэ разошлась давно, и встретить его тут, означало только одно – неприятности. У кого? Пока не ясно, но точно неприятности, и точно часть из них уже произошла.

Тай-До пронес господина до лазарета, а врач семенил позади, пытаясь понять – правду сказал воин, не ослышалось ли его преклонное ухо, не спит ли он здесь и сейчас. На столе, куда молодого человека положили, тут же были расставлены специальные пахучие соли, миски, какие-то настои и принесена чистая вода. Намешав специальных смесей, поставив пару уколов, доктор напоил пострадавшего тонизирующим коктейлем. И пока смесь начинала медленно и верно действовать на измученный организм, врач просмотрел его на ранения физические, и ранения энергетические.

Яши-ын-Ди очнулся спустя пару часов. Открыл глаза и залился слезами. Как оказалось, его похитили вместе с младшим сыном. И разделили. Куда дели ребенка он не знает. Его везли не корабле, но тут что-то случилось и началась битва. Корабль сумел отбиться, но слишком сильно пострадал и тут в ночь разыгрался шторм. Дальше он помнил смутно и не мог сказать ни как выбрался из недр корабля, ни как умудрился прицепиться к обломку мачты, ни как давно это было.

Как только все вызнали, бедного и нервно всхлипывающего вавьи опоили сонным настоем и собрались на совещание. Говорили долго, обстоятельно. Решали, как поступать, развернули корабль и направились куда шли до этого заворота. В конце беседы Антон посмотрел на друга и тихо спросил:

– Кто ты такой?

– Дагжи Тай-До. – Друг вздохнул. – Я дагжи тятьянга.

– И сколько еще играть он будет?

– Он не играл. – Покачал головой Тай-До. – И не играет. И точно не хотел тебя убивать. Знаю, ты меня слушать не захочешь, но сейчас просто будь уверен: захоти тятьянг твоей смерти, он бы сделал это своими руками. И, – он осмотрел хмурое лицо Антона, – друзьями мы стали настоящими, не по приказу. Я должен был только приблизиться и охранять, а дружить приказа не было.

До острова с его детками оставалось всего два дня пути, впереди был остров, где они пополнят запас пресной воды и направятся дальше. Капитан направил корабль в сторону удобной бухты и через несколько минут они проплыли мимо обрывистого отвесного скального берега, который заворачивал и внезапно открывал вход в бухту. Внутри на волнах покачивался бесхозный корабль.

На корабле моментально градус серьезности поднялся до высоты "будь начеку!" Они осторожно подошли к "мертвому" кораблю, у которого были порваны паруса, везде по палубе зияли места пожара. И трупы. Везде были трупы. В воде не было, но несколько прибило к берегу. Тай–До, как увидел корабль, выйдя на палубу, когда его позвали, не веря произнес одно слово:

– Вавэхдэ. – И его хватило для того, чтобы приблизиться к кораблю и обыскать его.

Оставив с младшим господином самых свирепых стражей, Тай-До перешел на умерший корабль и добрался до места, где был тот, о ком он знал не так много, но он был тем, кого вавэхдэ держал рядом с собой с незапамятных времен – Наймар. Его убили, но он унес с собой много жизней. От него во все стороны шли всполохи и огненные метки.

– Вавэхдэ без Наймара никуда и никогда не отлучался из дворца. – Тай-До осмотрел палубу и тела. – Это не дагжи, – он подошел к порченным солнцем телам и осмотрел их, – я их не знаю. Но это не воины вавэхдэ.

– Что здесь могло произойти? – спросил старший стражей.

– Не знаю. – Тай-До осмотрел берег. – Надо проверить, весь корабль.

– Внизу мало трупов. – Раздался голос поднявшегося стража. – Никто не похож на вавэхдэ.

– Уверен?

– У вавэхдэ нет ни толстого живота, ни шрамов на роже, и тем более на спине от порки.

– Ясно. Идем на берег. Надо проверить. Если Наймар ушел из жизни используя "всплеск", то он сделать мог это только по двум причинам – спасть господина или мстить за его смерть.

Ему кивнули головой, быстро вернувшись на свой корабль, снарядив поисковые группы. Антон не пошел с ними. Он остался на корабле, пришел к младшему господину, сменив доктора, который благодарно отошел покушать, немного подремать. Хоть и опоили всякими укрепляющими снадобьями, лекарствами и отваром, Яши-ын-Ди все еще был слаб и из-за потери ребенка истощен морально. И ему требовалась поддержка.

Антон прекрасно справлялся со всем, что было необходимо. Вскидывающегося и пытающегося искать ребенка парня быстро укладывал назад. Иногда убаюкивал мурлыкая. Но в большинстве случаев пробуждения поил водой, бульоном, помогал облегчиться и вновь укладывал его на постель.

– Как тебя зовут? – спросил к вечеру молодой господин.

– Антон.

– Только Антон? – вяло поинтересовался господин.

– Антон Граци.

– М… – мурлыкнул Яши-ын-Ди и уснул.

Антон лишь вздохнул. Его сменил пришедший немного отдохнувший доктор. Поблагодарив за помощь, отпустил отдыхать. Поисковая группа все равно прочешет остров, и точно вернется только утром. Кивнув головой, Граци ушел в свою каюту и прилег на кровать.

Сон не шел. Мысли кружились кавалькадой. И одна страшнее другой. Встретить супруга вавэхдэ, когда они удирают, это таких этажей лжи выстроить можно, что волосы ходили ходуном. А если собрать то, что на Антона напали, да еще и сказали от кого подарочек, то свести можно воедино – на члена семьи Граци напали, и они отомстили. По срокам не вяжется, но откуда кто знает островитян!