Текст книги "Вихрь. Сказка в современном мире. (СИ)"

Автор книги: Марион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Пролог

– Пап, тот тятьянг выступает. – Раздался голос сына. – Смотри, это же точно он!

Антон вздрогнул, резко замер и затем стремительно прошел в большую комнату. Там, внутри, где были пара мягких и удобных круглых кресел, стоял небольшой столик, а у стены антресоль «воздушного» стиля, с прозрачными стеклянными дверками и металлическими боковыми ручками, на специальной тумбе стоял широкий экран визора. Это не стандартный «телевизор», а многофункциональный «визор», который выполняет уйму вещей и является центром системы в доме. Сейчас на его поверхности было изображение. Изображение лица, очень знакомого и в данный момент слишком серьезного. Он о чем-то говорил, но Антон не слышал больше ничего, после того, как он назвал его, Антона, имя и сообщил, что приехал забрать одного сбежавшего члена семьи.

Услышав именно эти слова, Антон побледнел. На островах подобная трактовка и наличие кровного родственника может означать только одно: месть. Значит он умер и теперь Антону будут мстить. И если его лицо показали по каналу вестей, значит король Максимилиан полностью в курсе происходящего, значит он разрешил. И это значит…

– Собирайтесь! – Антон посмотрел на сыновей. – Мы уезжаем.

Сыновья лишь кивнули головой, быстро проследовали по своим комнатам, не задав ни единого вопроса, прекрасно зная законы островов и будучи в курсе того, по какой причине их могут искать. Сам Антон стремительно кинулся к себе, дабы захватить несколько мелочей – документы на детей, браслет и кошелек, пару препаратов от расстройства и так, немного одежды на одну смену. В небольшую сумку скидывались вещи максимально быстро и раскладывались довольно аккуратно.

– Правильно, чем быстрее соберешь вещи, тем быстрее уедем. – Раздалось со стороны входа в спальню.

Антон обмер и задрожал. Развернувшись, со страхом посмотрел на него. Это был младший брат вавэхдэ Ынахдар Улиму, правителя островов, их императора, как ранее называли его иномиряне – тятьянг Эуль Доан-га-Кху. Это был рослый, мощный и сильный мужчина, который источал вкусный аромат и был уверен в себе. Темные волосы, достающие до плеча, густые и насыщенные, говорящие о здоровье владельца. Глаза – глубокий синий цвет, завораживают хищным блеском, и Антон мог поклясться, он его сейчас разрывает на кусочки этим взглядом. По законам островов, кровная месть не подразумевает, найдя, бездумно убить, она подразумевает забрать виновника, привезти к своему дому или месту, где было свершено убийство, и там, долго и мучительно, убивать зверем, не трогая физически даже пальцем. И Антон видел в его глазах огонь, и боялся его, а потом до него дошло – дети!

Стремительно бросившись вперед, попытался прорваться к ним. Мгновенно, словно хищник, сделав выпад альфа словил вскрикнувшего и атаковавшего его беглеца. С силой вжал его в стену и заулыбался зловеще:

– И куда ты собрался, м?

Четырнадцать лет назад.

Граци Антон

Антон Граци, будучи брошенным очень интересным самцом, который поигрался с ним как хотел, сейчас поступает в техническую школу. Вернее, он поступил. Сегодня первый день лекций. Антон будет изучать кораблестроение, которое имеет несколько отделений и подразделяется на "земной" тип и "космический" тип. И там, и там по несколько веток направления, но Антон высоко подниматься не хотел. Ему нравились прогулочные яхты и маленькие рыболовецкие шхуны, легкие и маневренные. У него в родне есть кровь островитян, причем не просто в родне, а по линии его отца. И эта кровь жаждет воды, лодок, легкости и тепла, буйства, свободы, простора.

Усмехнувшись своим мыслям, Антон прошел в аудиторию, где будет читаться лекция об основах и видах кораблей. Вошел, прошелся вверх по ступеням и добрался до своего места, потревожив парочку сокурсников, которые улыбнулись ему, а он им кивнул головой. Присел на выбранное место, окунулся в интерфейс предоставленного материала по лекции. Настолько увлекательной была тема, что Антон не обращал никакого внимания на то, что происходит вокруг, пока не услышал очень знакомый тембр голоса. Уши навострив, прислушавшись невольно, он замер, когда суть сказанной фразы до него дошла:

– И потом, этот дурак, который не различает нас, забегал как ошпаренный, ноя на ухо, как же ему нравлюсь "я", причем не понимая, что "я" – это два человека!

Он поднял глаза и оторопело уставился на "два" лица Ятта. Их было двое. И каждый был разным, но для Антона они были одним целым. Один – холоден и учтив, а второй – жарок и дерзок: абсолютно идеальная пара для Антона. Но…они так не считали, они игрались и дурили ему голову, насмехались над ним тогда, два месяца назад, и теперь он стал лишь "смешной" историей из их бурной жизни. Только сейчас он понял – их было двое. Братья близнецы, которые наигрались вдоволь и вышвырнули его, не потрудившись объяснить причину, не рассказав, что он ошибся, что не признал двух разных людей. И сейчас, о нем, об Антоне, они отзываются как об очередной победе и смешном случае. Им смешно, что он бегал за ними, что хотел их, что его зверь признавал их обоих…им просто смешно.

В груди было больно и нечем дышать. Хотелось просто раствориться, исчезнуть, не видеть эту улыбку победителя на их лицах, не слышать их смех, над ним смех, над его чувствами, над его зверем. Они даже над зверем потешались. Опустив голову, достав телефон, отправил короткое сообщение: забери меня. Его уже трясло. Было очень и очень больно. Подняв глаза, Антон встретился со взглядом, как оказалось Инура, который мимолетно мазнул глазами по пространству и заметившим его, узнавшим его и замолчавшим. Изменившееся лицо первым заметил брат, как оказалось его имя Олам, и быстро стрельнул глазами в сторону, куда тот смотрел. И его лицо тоже вдруг потеряло все веселье.

Перед ними с болью и слезами в глазах сидел тот, о ком они только что так весело рассказывали. Момент неприятный. Знакомые близнецов не произнесли ни слова, так как почувствовали, что это неуместно и, скорее всего, это тот самый человек, о котором они говорили. Отмер Инур и заулыбался.

– Привет, котенок. – Нагло и самодовольно начал он, но его дальнейшее словоизвержение было прервано телефонным звонком.

Антон вздрогнул и посмотрел на номер, нервно облизнул губы, нажал на согласие принятия вызова и поднес его к уху.

– Д-да? – нервно сглотнул. Ему что-то сказали, и он побледнел, настолько, что упади в обморок и это не будет удивительным. – Иду. – Едва слышно пробормотал, прикрыл глаза, сглотнул. Связь прервалась и стиснув телефон до белых пальцев, Граци задрожал.

В кабинете повисло молчание. Страх. От Граци идет волна страха. И это из-за звонка. Минута, а затем он быстро собрал вещи и вылетел из аудитории наплевав на лекции. Промчался по коридору, спустился на этаж ниже и выскочил на улицу. После этого, буквально через пару дней, братья узнали, что Граци перевелся на другую кафедру, в другое здание и более не будет обучаться с ними на одних и тех же лекциях, у одних и тех же учителей. Граци был рядом, но у него было другое расписание, никаких пересечений с близнецами.

Дни потянулись медленно и однообразно. Все занимались своими делами, были увлечены обучением и незаметно, для близнецов, стали распространяться слухи. Странные. На соседнем факультете, соседней кафедры, есть ученик, который в положении, но у него ужасный альфа. Его пару раз видели забиравшим парня, и всякий раз тот его боится до белого лица, но не смеет сбежать – он зависит от него, и будет зависеть до родов и после них еще некоторое время. Близнецы начали прислушиваться к слухам, так как слухи шли по нарастающей, а братья были любопытны, азартны и всегда в курсе всех событий. Привыкли быть впереди и сейчас все больше и больше заинтересовывались в этом мальчике, которого третирует его альфа.

Интерес подогревался все больше, ведь эта история не умолкала, а только набирала обороты. Если до этого, примерно в начале обучения, а именно два с небольшим месяца назад, слух был мелкий, из разряда "обычное" и "не интересное", в добавок "мимо проходящее", то сейчас, когда он окреп, оброс подробностями, сроки беременности приблизительно под пять месяцев, интерес поднялся на уровень "любопытненько!" И братья, решившие, что надо вызнать все, подгадали время, так как альфа забирал его всегда строго после лекций, вывалились на улицу, присели на бордюр.

– Как думаешь, время точное? – спросил Олам.

– Да. Фай сказал, что его знакомый с ним в одной группе учится, и у них заканчиваются уроки в это время. – Инур усмехнулся. – Меня прям распирает узнать, кто он такой.

– Не тебя одного. – Заулыбался холодной улыбкой Олам.

Прозвенел звонок, пошли студенты, к школе подъехал мотоцикл. Близнецы внимательно уставились на него. Мотоциклист не снял шлем, но от него веяло по меньшей мере старшим в иерархии видов зверя: таури или шаки, не меньше. Плечистый, с развитыми мышцами, при байкерских штучках и веет от него уверенностью, силой, властью. От него несло взрослой, знающей себе цену и не раз подтвердившей силу, властью альфы.

Мимо близнецов прошел Граци. Они изумленно уставились на его слегка сгорбленную спину, зажатость и медленные шаги. А вокруг, те кто ранее видел эту сцену, лишь с жалостью поглядывали на идущего в сторону выхода парнишку.

– Не понял, это Антон тот забитый альфой котенок? – внезапно злым голосом проговорил Инур.

– Не знаю. – Рыкнул Олам, дернув губой, как если бы хотел оскалиться и выпустить клыки.      Перед ними была сцена – сильный альфа, не меньше первой категории, как бы не боевой, и слабый рождающий, бета, который трясется от страха. Альфа поворачивает к нему голову, поднимает руку и начинает манить пальцем, так как бета замер на месте, словно одеревенев. Никаких слов, никаких попыток альфе слезть с мотоцикла, простой жест и через пару минут замерший медленно подошел. В ответ самец ничего не сделал, просто повернул голову в сторону дороги, а бета медленно взял прикрепленный шлем, одел, и очень осторожно сел ему за спину. Аккуратно протянул руки, обхватывая его за талию, прижался к спине и мотоцикл очень плавно сдвинулся с места и аккуратно выкатил с парковки, затем свернул и мягко набрал скорость увозя странную пару.

– Теперь понятно, почему он такая бледная копия. – Инур усмехнулся. – Альфу подцепил, а тот не по его силенкам.

– Только странно, – Олам сощурился, – когда мы с ним игрались, от него альфой не пахло.

– На что ты намекаешь?

– Не знаю. – Брат сощурился. – Если у него уже пять месяцев, то мы должны были почувствовать метку альфы.

– Слушай, он пил сироп, мы использовали защиту. И не надо мне ля-ля! – рыкнул Инур.

– Ты помнишь на сто процентов, что надевал изделие? – тихо спросил Олам и покачал головой, – а я не могу быть настолько уверенным. Сейчас от него разит альфой, как если бы он был в паре и тот его защищал. На тот момент этого не было.

– В течку мы игрались, но я точно помню, что одел защиту. И видел, как ты делал тоже самое! – Инур сжал кулаки.

– В первый день. А в остальные? За них я вообще мало что помню.

Близнецы впились взглядом друг в друга, пытаясь узнать у своих зверей, что они забыли. Но звери не ответили – давно было, не помним. С этого дня, сами не понимая причины, близнецы смотрели каждый день на то, как Антона забирает этот альфа. И каждый раз у Антона такое выражение лица, словно он жаждет сбежать, но не может. Неделя, другая, третья и близнецы не выдерживают, сами себя не понимая, идут на сближение с этим грозным альфой. Тот посыл проигнорировал, а когда Антон подошел, вообще щитом обнес его и себя, после чего посадил на мотоцикл и начав движение, шарахнул наглых близнецов так, что они на колени рухнули от силы и негодования зверя старшего и стоявшего выше них по иерархии.

На следующий день Антон не пришел в школу. И на следующий день тоже. И еще через несколько дней, которые сложились в две недели, Антон школу не посещал. Слухи поползли, что альфа ревнив до ужаса и запретил ему учиться, на звонки он не отвечает, а где живет Граци никто из группы не знает. Близнецы осознают, что это случилось из-за их вмешательства и в итоге пострадает, причем серьезно, Антон, а не они. Хотя…альфа может и их зацепить, если слухи о его ревности правдивы, а не просто надуманные толпой.

Две недели миновали и Граци вернулся, бледный, какой-то измученный. Его по-прежнему забирает этот страшный байкер, но каждый раз обносит такими щитами, что становится страшно. Действительно становится страшно. Все, кто видит его, этого байкера, они не могут отделаться от мысли, что его глаза смотрят на них кровожадно за этим шлемом. Граци же стал бледной копией самому себе, даже при том что уже был таковым, когда братья его увидели.

Сегодня он был особо бледным. Живот уже виден, практически семь месяцев, и он был освобожден от физических тренировок, но на сам урок ходил, посидеть в сторонке. Вот и сейчас Граци вошел в большой зал, где в последнее время объединяли две кафедры, дабы самцы поигрались с мячиком, бегая от кольца к кольцу, рождающие, кого не было из-за течки или еще какой болезни, сдали свои нормативы, а такие как Граци, которых было человек девять на обе кафедры, оставили галочку присутствия в журнале. Антон сидел на скамейке и слушал музыку. У него были планы, он уже присмотрел кроватку, сделал пару заказов на определенную дату и ждал время, когда малыши появятся на свет. У него будут близнецы, и это доподлинно известно, беты, но достаточно сильные. Иногда, совсем незаметно, он улыбался. Сейчас не так много времени осталось, чуть больше двух месяцев, и он станет родителем, поменяет статус, затем некоторое время будет находиться в декретном отпуске и затем закончит техническую школу, после которой будет искать работу по специальности. Работа. Она может быть где угодно и переезд не такая уж и плохая идея. Иногда Антону кажется, что ему стоит именно переехать и тогда будет все хорошо.

– Антон, ты неважно выглядишь. – Проговорил рядом с ним сидевший будущий родитель, который общался с ним и знал о нем куда как больше, чем все сплетники разом. – Сходи в медпункт, пусть посмотрят.

Он только кивнул в ответ и медленно встал со скамейки. Отпираться или отнекиваться, делая вид сильного и со всем справляющегося самостоятельно, было бы глупо, поэтому предложение было принято, и он вышел из спортивного зала. Парень, что предложил ему обратиться к медику, встал с места и пошел к физруку. Тот почувствовал движение к себе со спины, так как по правилам технической школы, если на уроке присутствуют рождающие в положении, один из учителей обязан стоять к ним спиной и следить за движением по залу учеников и предметов, повернул голову посмотреть причину. Было бы проще выпроводить беременных из зала, дав им освобождение, но кошачий народ не делал исключений, к тому же, наличие рождающего в положении обязывало молодых самцов сдерживаться и являлось своеобразной тренировкой. Заметив краем глаза, как один из двигавшихся "пузатиков" выходит из зала, приподнял бровь.

– Не особо хорошо себя чувствует, пошел в медпункт. – Сказал парень и посмотрел на вышедшего Граци.

– Понятно.

Тут раздался грохот. Учитель и ученик повернули головы и недоуменно уставились на упавшую композицию – близнецы Ятта и сверху на них еще парочка парней, в сторону откатился мяч, слышны стоны и маты. Меньше минуты и бутерброд изменил свое положение. Все встали и оба близнеца зажали свой нос. Им их разбили: кому локтем, кому мячиком, причем не специально – заигрались парни. Подошел один из помощников тренера, осмотрел принесенный вред, узнал, что и как случилось, после чего отправил страдальцев в медпункт. Парни, зажимая носы, показывая между пальцами кровь, быстро пошли из зала.

Граци вошел в медпункт и его осмотрел медработник, который имел квалификацию как у работавшего в больнице: любая школа, даже младшая, имеет не просто "медсестру без особой квалификации", а полноценного врача, который кроме давления и температуры, еще и анализы сделает, и таблетки правильные выпишет. Врач покачал головой, мягко сказал:

– Придется выписать тебе освобождение раньше запланированного.

– Почему? – Антон сидел на кушетке, непроизвольно поглаживая живот.

– Мало силы, нужен альфа постоянно, круглосуточно.

– Понятно. – Опустив глаза, Граци кивнул головой. – С какого дня освобождение?

– С сегодняшнего. – Врач покачал головой, – выпишу его сейчас. Пару минут. – Отвернувшись к столу, врач начал заполнение разрешения прервать дальнейшее обучение по состоянию здоровья.

В этот же момент в дверь вошли близнецы. А дальше все случилось мгновенно. Врач ощутил громадную передачу сил таку, развернулся и ничего не успел сделать. Оба близнеца осели на колени, а вот Граци рухнул навзничь на кушетку и его тело забилось в судорогах.

– ИДИОТЫ!!! – заорал врач и с силой ударил по нитям передачи, обрезая их, удостаиваясь яростных взглядов их зверей, игнорируя их и подскакивая к Граци. – Маленький, открой глаза, – шлепнул его по щекам, но никакого эффекта. Вытащив телефон из кармана брюк, быстро набрал номер и через пару гудков услышал стандартное приветствие. – Техническая школа "Мабде", экстренный вызов – рождающий, двадцать семь недель, перенасыщение потока, Граци Антон, ученик, без сознания, кокон мутнеет. – Он потрогал живот. – И твердеет. Жду.

Близнецы, после передачи, едва сумели встать и ужаснулись. Антон был без сознания, его зверь был без сознания, кокон котенка начинал трескаться. Осознав, что спровоцировали эту ситуацию, братья виновато замерли на месте. Буквально несколько минут и к школе подкатила машина скорой помощи, а медики стремительно пронеслись до медицинского кабинета. Близнецы все это время смотрели на безуспешные попытки привести в чувство бессознательного Граци: нашатырь, укол, дернуть кота за хвост – все без толку. Он был не просто без сознания, он словно удар получил и его это оглушило, сразу со зверем.

Влетевшая бригада моментально взяла все в свои руки, раздав указания, переложив пострадавшего на носилки, велев инициаторам приступа следовать за собой и понеслась к машине. Близнецы следовали как им сказали – не отставать и не возмущаться. Путь до больницы был быстрым, пронесшись моментально и вот уже носилки передали другой бригаде, а братьев в другие руки. О чем говорили взрослые и сколько у них было осуждения в глазах, близнецы не запомнили: передача такого большого куска энергии не далась им легко. Они вбухали столько сил в Антона просто потому, что увидели то, от чего отнекивались. Внутри Граци их дети. Причем обоих. Разнояйцовая двойня, но у каждого свой отец, а энергетически они близнецы.

Сидя в коридоре, рядом с операционной, куда Граци перевезли, не сумев остановить распад, оба молча ждали итогов. Было принято решение вызывать роды и проводить их через операцию, братья же не могли поверить, что через некоторое время станут отцами. Недалеко от сидевших парней была информационная стойка. К ней, распространяя тревогу и волнение, подошел быстрым шагом взрослый мужчина. Переговорил с работником, кивнул и направился в сторону, где сидели близнецы. Подошел и замер, осматривая вскинувшихся парней.

– Опять вы! – Зарычал альфа.

Братья встали, оскалились. Незнакомец, чей запах они знали очень и очень хорошо, впервые показал свое лицо. Он был не просто взрослым, он им в отцы годился или был еще старше. Взрослый…

– И что еще вам от него надо? – зарычал альфа. – Не наигрались, куски дерьма? Попользовались, поигрались, душу ему разодрали и теперь вредить физически принялись? – альфа негодовал, а близнецы ничего не могли ему противопоставить – он был не просто сильнее, это был кумар. Злой на них кумар.

– Мистер Ферса, вы нам очень нужны! – вышедший медбрат из операционного блока, которого просто не замечали и не слышали первые его несколько обращений, наконец-то дозвался нужного сейчас человека.

Кумар обернулся, стремительно подошел и его впустили. Близнецы остались в коридоре, еще слыша его прощальные слова: если Антон потеряет детей, уверяю, я вас из-под земли достану! И его угроза была не простыми словами – кумар найдет их, даже если после этого его арестуют и посадят в одиночную камеру с блокировкой зверя, что есть самая страшная кара для Деямеррита: разделение, отрыв от зверя, блокировка сущности и души. Многие после такого, даже если это всего лишь длится минимум неделя и максимум не более трех месяцев, могут остаться инвалидами, сойти с ума или потерять память до такой степени, что придется учиться заново ходить, говорить, держать ложку и прочие вещи. И кумар на такое пойдет, если вред причинен тому, кого он защищает. Его не остановит наказание за причинение вреда провинившимся, его это не будет волновать, совершенно.

Антон проснулся ощущая, что рядом его донор. Открыв глаза увидел этого замечательного мужчину.

– Здравствуй, малыш. – Заулыбался кумар. – Как себя чувствуешь?

– Не знаю. – Антон покачал головой. – Все кругом, нехорошо как-то.

– Сейчас, – Ферса пересел на край кровати, приложил руку к животу, а второй дотронулся пальцами до виска, – вот так, расслабься.

Несколько минут и нежное мурлыкание, после чего легкий поток таку сил и помощь в распределении, быстро свели на нет все негативные ощущения после всего пережитого. Антон благодарно кивнул головой.

– Что случилось? – Граци лежал еще обессиленный после операции, а тот легкий поток, что Ферса передал, лишь снял неприятные ощущения после всего произошедшего и смеси двух потоков – от него и от близнецов.

– Ну, – мужчина вздохнул, – случилось. – Он усмехнулся, – мы с тобой так тщательно строили каркас, плели его, настраивали, а два дур-р-рня, которым вместо мозгов семя бьет по черепушке, разрушили основные ветви и был приступ.

Антон побелел, схватился за живот и только сейчас ощутил, что внутри него нет колыбели. С ним нет его детей. В нем нет его малышей! Их нет!

– Антон! – схватив его за руки одной своей, дернул их вверх и смачно залепил пощечину. Граци отрезвел и уставился на старшего с тревогой. – Все хорошо. – Кумар заулыбался. – Тебе сделали экстренную операцию, я вел потоки и аккуратно разделил кокон между малышами и отделил его от тебя. Они сейчас лежат в инкубаторе, на всякий случай. Тебе еще нельзя ходить, но, – он плавно послал отчет-слепок, который показывал не только визуально, но и энергетически картинку, которую хотели передать, – это тебе понравится.

– Мур! – непроизвольно и с восторгом отозвался Антон, как только ощутил аромат своих детей. – Мряяууу! – перевел глаза на кумара, свои звериные глазищи, светящиеся неподдельной радостью.

Мужчина рассмеялся и отпустил его руки. Затем пересел назад на стул и став серьезным, вздохнув, сообщил:

– Папаши сейчас плетут каркас.

– Что?! – зарычал Граци, выпуская клыки, трансформируя ногти на руках и ногах в когти.

– Не волнуйся. – Кумар усмехнулся, – закон не позволит им и близко приблизиться к детям, если ты этого не захочешь. Но, малыш, ты ведь должен понимать, их энергия намного лучше, чем моя. Сколько мы с тобой промучились? Твой зверь настолько не хотел, что ты даже ездить со мной на мотоцикле спокойно не мог. Сколько нам пришлось уговаривать твоего зверя разрешить мне делать каркас? Его страх заставлял тебя меня бояться, хоть я и был донором. Поэтому сейчас их присутствие желательно, ведь твой кот принял все их силы, даже то, что они спровоцировали этим приступ, его ни волновало. Он принял их с радостью.

Антон опустил глаза.

– Я не хочу, чтобы они и близко подходили к моим детям.

– Не подойдут. – Мужчина кивнул головой. – Но кокон сплетут. И щит поставят. Как должны были, когда, поигравшись засадили новую жизнь.

– Я не хочу… – Антон сжал пальцы.

– Малыш, вспомни, с каким страхом ты шел ко мне, когда надо было вить потоки для кокона. Я не подходил тебе, а эти уроды даже не потрудились удостовериться, что ничего не оставили после себя. И все же, они здесь и их энергия лучше подойдет детям, они их идентичные доноры, не больше. К тебе я их не пустил и не пущу. – Покачав головой, кумар усмехнулся, – даже если ты будешь не против, не пущу.

– Я не хочу их видеть, даже близко ощущать! – зарычал Антон. – Из-за них у меня все это! – он обвел рукой палату. – Не желаю и близко их видеть.

– Хорошо. Сейчас отдыхай, малышей пока не принесут, еще рано. – Улыбнулся на встревоженный взгляд. – Тебе можно будет встать завтра. Сейчас просто поспи, я спою тебе. – Мурлыкнул кумар и Антон мгновенно уснул, не сумев воспротивиться такому наглому решению старшего кота.

Когда этот старший и наглый кот был убежден в том, что рождающий заснул крепко, плавно встал со стула, погладил парнишку по голове, а затем вышел из палаты. Прошел по коридору, свернул и вошел в специальный бокс, где был установлен инкубатор для детей. Там, крайне сосредоточенно вили нити для детского кокона провинившиеся молокососы, каждый папаша своему малышу. Кумар вошел тихо, молча ждал, когда будет закончен процесс, который они завершали, ждал дабы не навредить испугав кошаков своим приходом.

Несколько минут гробовой тишины и парни отошли от детей, присели на стулья и только сейчас заметили среди персонала самого страшного самца. Он подошел к инкубаторам и пристально всмотрелся в плетение, силу, насыщенность. Настолько придирчиво, что его зверь обнюхал каждый поток, каждую нить и недовольно зарычал на глупые молодые головы. Никто из персонала не вмешивался и не говорил, что они по сути еще несмышленые дети. Никто так не думал. Хватило ума заделать котенка, значит должно хватать и сил, и умений, дабы этот котенок получил все, что только будет ему необходимо для нормальной и здоровой жизни, развития, получения ипостаси. Никто из взрослых никогда не будет говорить, что "они же еще несмышленые, и так хорошо, что смогли!", и тем более защищать их от угрозы в лице незнакомца, который является донором для их же детей и только из-за него они вообще на свет появились, не получив ни физических, ни энергетических увечий. В его разборки никто не полезет. И не потому что он кумар, а потому что каждый из них считает – плести колыбель, кокон и щит необходимо тщательно, ведь от этого зависит вся дальнейшая жизнь котенка, его развитие, его способности, его возможность продолжить род и свить колыбель для своего ребенка. Если у него не будет качественного примера своей колыбели, то какую он сплетет своим детям? А какими дети будут у него? Плюнь-дунь и сразу насмерть? Нет, так кошачий народ не привык, и именно поэтому никто и не подумает сейчас списывать ошибки на молодость или хоть как-то вставать на защиту двух нагородивших дел парней. Их еще и носом ткнут, как кумар сделает, если только учует огрехи.

Кумар зарычал и оба молодых папаши вздрогнув, подскочили с места и подошли. Их мгновенно начали тыкать носом, где и как пропустили, где халатно залили больше, а где не хватает силы. Альфа фактически впился им в холки когтями и тыкал носом, чуть ли не драл силы самолично! Когда они завершили кокон, каждый своему сыну, завершили его полностью, кумар вывел их поговорить. Бил, как только мог и плевать что сломал ребра, сделал сотрясение, плевать! Эти два дурака чуть не убили двух малышей, причем своих, которым они ничего не дали, только страдания родителя! И при этой акции присутствовали стражи, которые не вмешивались. С донором, официальным и зарегистрированным, который от самого начала беременности вел Антона до родовой, потому что сил на двух детей у такого молоденького не хватало, имеющем право на защиту рождающего взятого под свое крыло, спорить не будут. Не просто не будут, но еще и помогут, таков закон. Тем более, что донор кумар, а он, если ему запретить и прикрыться законом с трактовкой "самосуд", найдет другой способ покарать, но на этот раз ведя все местью, которая закончится смертью виновников. Именно по этой причине, и не только из-за ипостаси донора, стражи, при желании разборок с применением кулаков, будут наблюдать за тем, чтобы не было превышения права на трепку провинившегося, но не будут защищать его от ударов.

Когда кумар закончил, оба дурня легли на больничные койки. И это не было превышением, это было право за все, что они натворили и расплата за халатность, безрассудность и покрытие рождающего без его согласия. Кумар мог переломать им руки и ноги, но не стал, он взрослый и контролирует гнев и негодование своего зверя, поэтому не довел до таких травм, хотя имел полное право на это, причем по закону! А им, "заигравшимся во взрослых", еще и штраф впаяют, на учет поставят, а если Антон захочет, то и судить будут, срок дадут и отправят на принудительные работы.

Три с половиной года спустя.

Антон выдохнул. Сегодня он закончил техническую школу. На год позже, чем хотел, но зато на той же самой кафедре и по тому же самому виду строительства, как и при поступлении до перевода. Прошло три с лишним года, у него нормальная жизнь, даже есть дети. Непоседы, смешинки и любимые человечки. Их отцы…здесь все сложно. Садить их за решетку Антон не захотел, но и участвовать в жизни детей не дал. Эгоистично? Возможно. Только его зверь не доверяет им и любое приближение сопровождается выставлением круга арены. После второго раза, когда Антон подрал одного из братьев более чем серьезно, они поняли, что он не играется, не строит обиженку, не будет сдавать позиции. Антон на сто процентов не желает видеть их рядом с собой и тем более со своими детьми, для который энергию отцов пришлось с силой вырывать, а не получать в процессе беременности. Увы, после такого зверь рождающего никогда не примет самца, тем более, что на поддержание жизни ему был дан очень сильный самец, который пугал его, а нужные ему особи где-то шлялись и даже не потрудились удостовериться, что их игры не сделали на несколько человек больше в этом мире.

Сейчас молодой родитель, собирается к родне. Его семья решила перебраться на острова, к родственникам. Здесь, в городе, остался только родитель Антона, дабы помочь ему закончить обучение. И вот диплом получен, а практику он пройдет уже на островах – документ для данного подготовлен, место нашли быстро. Антон вошел в квартиру и заулыбался. К нему неслись два чертенка, которые точно распотрошили пакет с мукой, перемешали еще с чем-то и умудрились найти воду. В общем, как только он увидел в чем их ладошки, стремительно выставил между ними и собой пакеты.

– Па! – позвал родителя, понимая, что сейчас его испачкают.

– Ох, вот они где! – вырулил запыхавшийся родитель, перехватил обоих малышей и под смех, писк и визг оттащил их от папы, к которому они упрямо рвались.