Текст книги "Мы, мутанты (СИ)"

Автор книги: Мари с крылышками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Так Сюзанне открылась ещё одна её способность: короткими вспышками, чередой картин видеть прошлое.

Осмыслив происшедшее, Сюзанна выработала план. Её дар давал возможность выследить бандитов, решивших пострелять друг в друга в людном месте. К сожалению, его одного оказалось недостаточно. Видения не всегда приходили по заказу, они обрывались, показывали не то, что нужно, и к тому же не давали ответов на вопрос, кто эти люди и как их зовут. Пришлось осваивать работу сыщика. В том числе и учиться давать на лапу. Сюзанне приходилось много ездить, менять места жительства, и больно было видеть, как тают деньги, заработанные трудом и потом дорогих ей людей, а вместе с ними тают надежды на лучшее будущее, которого они хотели для неё, и которое они все считали уже почти состоявшимся. Но долг перед родителями священен. И она не успокоилась, пока не узнала всё, что ей было нужно. А затем настала пора действовать.

Чаще всего Сюзанна поступала по наработанной схеме. Неплохо узнав своих кровных врагов, она дожидалась, пока они начнут делать что-нибудь противозаконное – толкать наркоту, вымогать деньги, избивать какого-нибудь не угодившего им бедолагу – замораживала всех участников и вызывала полицию. Когда полиция прибывала на место, стазис снимался, и бандиты, даже не заметившие, что из их жизни выпал какой-то отрезок времени, попадались в руки копов с поличным. Только однажды она отступила от привычного образа действий: главарь банды сам лично ничего такого не совершал, лишь отдавал приказы, и потому поймать его в компрометирующей ситуации не получалось. Но Сюзанна и тут нашла выход. Благодаря своему дару она разнюхала кой-какие его прошлые грехи – и выдала себя за очевидца, предложив дать против него показания. Ей даже не пришлось особо врать, ведь в каком-то смысле она действительно видела всё своими глазами. Мести Сюзанна не слишком опасалась: к тому времени банда её стараниями практически перестала существовать. Тем не менее, сразу после суда над убийцами она собиралась уехать из Нью-Йорка, намереваясь начать жизнь заново… и тут-то как раз грянул указ о депортации мутантов и начало облав и массовых проверок. Сюзанна попалась одной из первых. Возможно, её всё-таки сдал кто-то из уцелевших бандитов.

– Что ж, теперь всё позади, – ободряюще сказал Чарльз. – И вы действительно можете начать новую жизнь.

– Да, – Сюзанна улыбнулась, но как-то невесело. – Всё же я рада, что познакомилась с Эриком… и всеми вами. Жаль, что с ним всё так нелепо получилось.

Чарльз кивнул, полностью разделяя её чувства. Он не стал комментировать мелькнувшую у девушки мысль, что как бы хорошо ни сложилась её последующая жизнь, месяцев, проведённых в лагере, ей никто не вернёт, и того, что она там пережила, из памяти не сотрёт. А ведь он, Чарльз, избежал этой участи лишь благодаря Эрику, против которого они все теперь пошли стройными рядами, объединившись с теми, кто устраивал лагеря для мутантов.

Однако вопрошать небеса: «Ну почему в этой жизни всё так сложно?!» можно было до бесконечности.

Ожидала Чарльза и ещё одна встреча. В один из этих суматошных дней, когда он выходил из Церебро после безуспешной попытки отыскать если не Эрика, то хотя бы Яноша, Эмму или Жабу (Чарльз подозревал, что причина его неудач именно в телепатических блоках, которые неплохо удавались Фрост), кто-то окликнул его в полутёмном подвальном коридоре. Чарльз оглянулся, и первое, что он увидел, это тонкую тень, что шевельнулась в тёмном углу, и блеск больших глаз. Тень сделала шаг вперёд и оформилась в высокую женщину с прямыми каштановыми волосами до плеч. Женщину, которую он знал, но старался не думать о ней, ведь когда они виделись в прошлый раз, уже после его комы, на слушаниях по поводу Кубы, она смотрела сквозь него, как будто они и не были знакомы…

– Мойра!

В следующий миг он оказался в объятиях довольно-таки сильных женских рук. И, прижимая к себе гибкое тело, вдыхая запах этих волос, Чарльз вдруг почувствовал, как пробуждается в нём всё то горячее и плотское, что молчало все эти месяцы, вытесненное, казалось бы, более важными делами и заботами. Закружилась голова, кровь застучала в ушах…

– Господи, как же я по тебе скучала, – шептала Мойра в перерывах между поцелуями. – Господи, как же я за тебя боялась…

–…Я всё никак не могла себя простить за то, что бросила тебя тогда на пляже, – объяснила она уже много позже, ночью, в снятом Чарльзом доме. – Но Хэнк шепнул мне, что если я не скроюсь, Эрик, скорее всего, просто прикончит меня из-за тебя, и он был прав. В том, что с тобой случилось, виноваты были мы оба в равной степени, но мне и самой очень хотелось всю вину возложить на Эрика.

– Ты же знаешь, что я ни в чём тебя не виню.

– Знаю, Чарльз.

– Как же ты нашла нас потом?

– Хэнк ещё на пляже пообещал, что пришлёт весточку, и сдержал слово. Иначе я бы просто не ушла. Я не знала, как меня встретит Эрик, и потому сперва отправила посредника, но, к счастью, к тому времени Леншерр уже остыл. Вот так я и стала изменницей…

– Но сейчас зачем такая таинственность?

– А кто знает, как оно всё обернётся дальше? – грустно улыбнулась Мойра. – Быть может, я ещё пригожусь вам в качестве помощника Гайрича, а если он узнает, то моей работе на него конец. В последнее время всё столько раз и настолько круто менялось, что я предпочитаю перестраховаться.

И Чарльз не стал спорить, хотя таиться, подобно преступнику или неверному супругу, ему было отнюдь не по душе.

Впереди замерцали огоньки знакомых сознаний, и Чарльз окончательно отодвинул воспоминания, сосредоточившись на деле. Сегодня Лорну Дейн впервые вывезли на катере в акваторию Сиэтла в надежде, что она всё-таки сумеет почуять, где там спрятаны эти трижды проклятые отходы.

– Эрик дал мне пару уроков, – с забавной важностью объяснила девочка Чарльзу и внимательно, даже напряжённо слушавшим её военным. – Ведь его сила похожа на мою. Так что теперь я могу сдержать себя, и ничего вокруг меня больше не летает. А металл мы, как оказалось, чувствуем на примерно одинаковом расстоянии. Так что там, где он спрятал, я могу найти.

Сейчас Лорна старательно прислушивалась к себе, прикрыв глаза, чтобы не отвлекаться, и пыталась сквозь толщу воды уловить знакомый зов металла. Почувствовав мысленное прикосновение Чарльза, она улыбнулась, но своего занятия не прервала, ощущая себя очень взрослой и ответственной. Рядом с ней у борта катера, тщетно вглядываясь в воду, стояли Шон Кэссиди, Сюзанна и Хэнк – небольшой отряд, способный, в случае чего, противостоять немалой опасности. Шона взяли потому, что он мог в случае необходимости и взлететь, и нырнуть в воду, Хэнка – за головастость, а Сюзанну – в качестве прикрытия и поддержки.

– А давайте я просто покричу в воду, и сразу всё найдём, как тогда, – говорил Шон. – А привет, проф.

С лёгкой руки Рейвен за Чарльзом закрепилось прозвище «Профессор», несмотря на полное отсутствие преподавательского стажа.

– Ты даже не знаешь, куда кричать, – возразил Хэнк, приветствовавший Чарльза кивком, словно тот стоял перед ним.

– Могу покричать в разные стороны…

– И потом, я думаю, Эрик спрятал контейнеры в грунт. Поэтому водолазы так до сих пор и не смогли их найти.

– Зануда ты, Зверь, – вздохнул Шон. Хэнк едва заметно поморщился, и тут Лорна вдруг произнесла:

– Кажется, я что-то чувствую…

Все тут же снова уставились на волны, как будто могли прозреть их вглубь.

– Кажется, или чувствуешь? – уточнил неугомонный Шон.

– Кажется… – осторожно проговорила Лорна. Открыла глаза, помолчала, сосредоточенно глядя перед собой, и уже уверенней кивнула: – Точно, чувствую. Прямо под нами полно металла. И он собран кучей.

Хэнк махнул рукой человеку за штурвалом, и катер замедлил ход. Сбавили скорость и два сопровождавших его судна. Ждавшие в них водолазы поднялись, начав готовиться к погружению. Мутанты на катере примолкли, мотор больше не работал, и стало тихо, только волны плескались у борта. И в этой тишине раздался громкий треск рации.

– Браво-6, вы меня слышите? – донёсся сквозь треск помех хриплый не то от природы, не то из-за искажений голос.

– Браво-1, слышим вас хорошо, – ответил капитан катера.

– Браво-6, поворачивайте к берегу! Повторяю – немедленно уходите к берегу! Как поняли?

– Браво-1, что у вас случилось?

– Мы не можем…

Голос утонул в оглушительном треске. Капитан сорвал наушник и грубо выругался, не смущаясь присутствием Сюзанны и Лорны – все мутанты, услышав крик в эфире, столпились вокруг него, не отрывая глаз от рации. Но Чарльз этого уже не видел – его разум метнулся дальше, к устью залива, где курсировали, надеясь перекрыть путь возможной угрозе, несколько боевых кораблей. Теперь с ними явно творилось что-то неладное: они сломали строй, двигаясь в разных направлениях, а один эсминец и вовсе принялся выписывать круги на месте, словно подталкиваемый невидимой силой. Прямо перед матросом, чьими глазами Чарльз в этот момент глядел на происходящее, с треском отломилась и рухнула на палубу тарелка антенны. Выходили из строя приборы и двигатели, а из-под воды доносились панические мысли подводников: на двух патрульных субмаринах творилось то же самое, и они беспомощно ложились на грунт.

– Там что-то движется… – растерянно произнесла Лорна, глядя в воду, и Чарльз, краем сознания продолжавший наблюдать за друзьями, вздрогнул. – Что-то большое…

Их сознания на миг соединились, и Чарльз почувствовал то, что в этот момент чувствовала она. Гигантское обтекаемое металлическое тело скользило сейчас сквозь толщу воды прямо под катером. Подводная лодка, понял Чарльз, ещё одна. Эрик! Мастер магнетизма, повелитель металла – и вот теперь он выводил из строя всю аппаратуру, делая своих врагов глухими, слепыми и беспомощными.

Значит, он сейчас там, совсем рядом – один, или с оставшимися ему верными последователями. Разум Чарльза нырнул вниз, в воду – и с размаху наткнулся на кристаллическую стену. Это не было похоже на действие эрикова шлема: Эрика в шлеме Чарльз просто не чувствовал, словно его и не было. А сейчас Чарльз как будто трогал холодный твёрдый алмаз – и, кажется, что-то подобное с ним когда-то уже происходило.

Но не сдаваться же так просто? И Чарльз надавил на алмаз, плавно увеличивая силу нажима. Церебро давало почти безграничный запас силы, и Чарльз давил неотвратимо, как пресс, ощущая всё возрастающую уверенность. Алмаз держался стойко, однако в какой-то момент дрогнул, и по нему пробежала рябь. Чарльз удвоил усилия, и в алмазе вдруг что-то хрустнуло. Чужие чувства проступили сквозь него, как вода проступает сквозь трещину в ледяной корке, и Чарльз едва не отступил, ведь он явно причинял боль тому, кто ему противостоял…

– Оно что-то делает! – крикнула Лорна.

И поединок с алмазом мгновенно перестал иметь значение. Катер затрясся, а перед его кормой, не более чем в сотне ярдов, из воды вырвалась, сияя огненным хвостом, огромная металлическая стрела. За ней вторая, третья… Время словно замедлилось, демонстрируя, как целый гигантский огненный рой вылетает на волю, чтобы нести смерть и разрушение. Яростный, неодолимый… Ракеты уходили вверх почти вертикально, как свечи, людям и мутантам внизу оставалось только бессильно смотреть на их выхлопы над головой, образовавшие огненный узор на фоне ясного голубого неба. Казалось, что он неподвижно завис прямо в зените…

Чарльз моргнул. Потом моргнул ещё раз. Секунды шли одна за другой, а огни ракет всё так же горели в небе, не приближаясь, и не отдаляясь. Ему не казалось, ракеты действительно зависли в воздухе. Словно стоп-кадр на экране огромного кинотеатра.

Позади раздался какой-то звук, и Хэнк, чьими глазами смотрел в этот момент Чарльз, сообразил обернуться. Как раз вовремя, чтобы подхватить оседающую на палубу катера Сюзанну.

– Я думала, что меня не хватит, – со слабой улыбкой шепнула она Хэнку. – И так на самом-самом пределе…

– Уходит! – крикнула Лорна, бросаясь к борту. Субмарина под водой теперь скользила обратно в сторону открытого моря. С ракетами Лорна ничего поделать даже не попыталась – слишком была растеряна, – но можно попробовать остановить вот это…

«И думать забудь!» – всполошился Чарльз, вспомнив, как куда более взрослого и опытного Эрика значительно меньших размеров подлодка потащила за собой, как рыбу на леске. Видимо, переданная им картинка оказалась достаточно яркой – Лорна надула губы (попробовать уж очень хотелось), но здравый смысл возобладал, и она кивнула.

Капитан катера, таращившийся на застывшие ракеты, закрыл рот, опустил голову и поправил фуражку. Люди на других кораблях постепенно тоже приходили в себя, хотя ещё и не понимали толком, что произошло. Слышался нарастающий гул голосов, у кого-то снова заработала связь, и эфир наполнился недоумёнными вопросами и попытками докричаться друг до друга.

– Их десять, – вдруг сказал Хэнк. – Да, десять. На подлодке Эрика было шестнадцать боеголовок. Десять они выпустили. Где ещё шесть?

– То есть, когда этот ваш стазис будет снят, ракеты просто продолжат лететь в том же направлении? – уточнил министр обороны Макнамара.

– Да, – кивнула Сюзанна.

– И сколько стазис может продержаться?

– Пока я его не сниму.

– А если не снимете?

Сюзанна пожала плечами:

– Я никогда не держала его дольше двух часов. Так что ничего не могу вам сказать.

– Боюсь, что длительность стазиса можно выяснить лишь экспериментальным путём, – заметил Чарльз. – Быть может, он рассеется по прошествии какого-то времени, или при определённых условиях. А может, продержится тысячи или даже миллионы лет. Наша планета состарится и рассыплется в прах, а они всё ещё будут там висеть.

Собравшиеся переглянулись.

– Полагаю, нам всё же не стоит увлекаться экспериментами, – сказал Кеннеди. – Учитывая, что стоит на кону.

– Полностью с вами согласен, господин президент.

– Теперь ведь, когда траектории ракет можно вычислить, наши средства обороны смогут их перехватить? – повернулся Кеннеди к Макнамаре.

– Без всякого сомнения, господин президент, – министр обороны наклонил голову.

– Прекрасно, тогда так и поступим. Когда всё будет готово, мисс Чен снимет свой стазис, и ракеты будут уничтожены.

– Осталось выяснить, – подал голос Гайрич, – где оставшиеся шесть боеголовок. Угроза отнюдь не миновала.

– Мы помним об этом, агент Гайрич, – вздохнул Кеннеди. – Мистер Ксавьер?

– Опасность, разумеется, не миновала, – сказал Чарльз. – Но мы выиграли по меньшей мере несколько месяцев. План Эрика провалился, ему потребуется время, чтобы придумать что-то ещё. Ни с шестью, ни с шестнадцатью боеголовками невозможно покрыть намеченную территорию, даже с учётом выпадения радиоактивных осадков, а отходов, способных обеспечить стабильный радиоактивный фон, у него теперь нет. А даже если б и были, даже если он ограбит ещё одно хранилище – имея мутанта, способного чувствовать металл, мы очистим территорию в достаточно короткий срок, даже если не справятся металлоискатели. Лояльные правительству мутанты уже доказали свою способность эффективно противостоять попыткам захвата, а без контроля над территорией или хотя бы над источниками радиации Леншерру там делать нечего. В таких условиях я не вижу никакого смысла взрывать оставшиеся боеголовки, а Эрик, конечно, весьма жесток, но всё же не маньяк, стремящийся к убийствам ради убийств.

– Я бы не был так уж уверен в его душевном здравии, – заявил Гайрич.

– Не сочтите за хвастовство, агент Гайрич, но как телепат я могу судить об этом со всей определённостью. Он не более безумен, чем я или вы.

– И всё же, – Гайрич повернулся к Кеннеди, – в таких условиях освобождение мутантов из лагерей я считаю преждевременным. Даже если Леншерр отказался от своего старого плана, мы не знаем, каков будет новый. Им может оказаться и массовое восстание.

– Как раз поэтому и необходимо ликвидировать лагеря как можно скорее, – настойчиво возразил Чарльз. – Мы должны выбить из рук Эрика этот козырь – лишить его возможности объявить себя защитником обиженных и угнетённых. А чем раньше мутанты вернутся к нормальной жизни, тем меньше у них будет поводов для недовольства.

– Что ж, – президент решительно поднялся, и все тоже встали. – Я вас выслушал, господа. Мистер Ксавьер, ваши люди поработали на совесть, и заслуживают награды, особенно мисс Чен, – он улыбнулся Сюзанне, и та кивнула в ответ, правда без улыбки. – А так же мисс Дейн. И благодарность Америки не заставить себя долго ждать. А сейчас совещание окончено.

Советники и руководители спецслужб потянулись к выходу, но Чарльз и Макнамара позволили себе задержаться. Ксавьер проводил взглядом тревожно посмотревшую на него Сюзанну, пока та не скрылась за дверью, а Макнамара тем временем негромко сказал:

– Уверен, что не хочешь объявить эвакуацию Вашингтона? Белый Дом – напрашивающаяся мишень, и если боеголовку взорвут здесь…

– А ты представляешь, какая поднимется паника по всей стране, если мы это сделаем? – вопросом на вопрос ответил Кеннеди. – Сто очков команде Крида и его фанатикам. Нет, Джордж. Пентагон и Управление пусть эвакуируются, если хотят – но тихо, в режиме секретности. Джеки с детьми, возможно, тоже лучше уехать. Пусть поживут в Хаммерсмите, или в Скво-Айленде, или в этом, как его, Уэксфорде. Остальные посвящённые насчёт своих семей пусть решают сами. Но я останусь здесь.

Министр покачал головой, но решил не спорить сейчас, а выбрать более подходящее время для убеждения. Выждав, пока дверь закроется и за ним, Чарльз спросил:

– Наши договорённости всё ещё в силе?

– Разумеется. А вы в этом усомнились?

– Простите, Джон.

– Вы выполняете свои обещания, я выполняю свои, – Кеннеди потянулся за сигарами. – Тем более, как нам только что любезно напомнили, опасность ещё отнюдь не миновала. Если бы я успел узнать вас хуже, я бы мог подумать, что это было частью вашего совместного с Леншерром плана, чтобы заставить меня не отказываться от ваших услуг. Ведь вы не собираетесь умыть руки, пока ваш бывший друг где-то бродит необезвреженный?

– Нет, конечно, – уверил Чарльз, решив оставить предположение Кеннеди без комментариев. – Но я в любом случае собираюсь, как и планировал, совершить поездку по лагерям. Мне нужно собрать материал для доклада Конгрессу, да и вообще… Рассказы и чужие воспоминания – это одно, а увидеть всё собственными глазами – совсем другое.

– Поезжайте, – кивнул президент. – Всё равно ваш доклад случится не раньше начала декабря. У меня в середине месяца тоже поездки во Флориду и Техас, которые уже не перенести и не отменить, и освобожусь я только в двадцатых числах. Ну а после Дня Благодарения благословясь и начнём.

========== Глава 7 ==========

Поездка оставила у Чарльза очень тяжёлое впечатление. До сих пор ему не приходилось бывать ни в тюрьмах, ни в лагерях беженцев, ни в других подобных местах, и он даже не подозревал, какая атмосфера страха и безнадёжности может царить в умах людей, мутанты они, или нет. Кто-то плакал, кто-то проклинал, кто-то угрюмо молчал в ответ на расспросы, всем своим видом давая понять, что не пошёл бы расспросчик куда подальше, если он настолько туп и своими глазами не видит, что тут творится. Чарльз, конечно, пытался по мере сил ободрить заключённых и обещал, что их лишения скоро кончатся и всё переменится к лучшему, но ему мало кто верил. Мутанты видели в нём просто ещё одного чиновника, винтик той безжалостной машины, что ни с того ни с сего, безо всякой вины подмяла и изломала их жизни и судьбы. И Чарльз не мог их за это винить.

Но как ни парадоксально, винить тех, кто продолжал держать их в заключении, он тоже не мог. Да, арестовывать мутантов было чудовищной ошибкой, чтоб не сказать преступлением. Но раз уж они были арестованы, тем, кто сейчас их охранял, ничего не оставалось, кроме как крепко натягивать вожжи – уж очень неравны были силы рядового мутанта и рядового человека. Однажды в разговоре с начальником одного из лагерей Чарльз заикнулся о том, что охраны можно было бы оставить поменьше, режим сделать помягче, и не стрелять на поражение при каждом резком движении. Начальник в ответ глянул на него с искренним сожалением и ответил одно фразой:

– А вы представьте, что будет, если они поднимут бунт.

Чарльз представил – а если бы не представил, хватило бы воспоминаний тех, кто видел сопротивляющихся мутантов своими глазами. Если заключённые поднимут бунт, охрана обречена.

– Теперь ты видишь? – спросила у него Рейвен, которая вместе с Алексом Саммерсом сопровождала Чарльза в этой поездке. – Теперь ты видишь? Как мы с Эриком могли поступить иначе?

– Вижу, – мрачно согласился Чарльз. – Но мы поступим иначе – и выиграем.

– Люди всё равно не перестанут нас ненавидеть.

– Люди всегда кого-нибудь ненавидят. Чёрных, евреев или мутантов. Но знаешь, что самое замечательное в людях? Их можно переубедить.

Рейвен скептически хмыкнула. Чарльз отлично понимал, о чём она сейчас думает, даже без телепатии, и отчасти был согласен. Да, подавляющее большинство можно «переубедить» лишь силой, наложением запретов и карами за попытку их преступить. Но у внешних запретов, продержавшихся достаточно долго, есть свойство постепенно становиться внутренними, а значит, дело не такое уж безнадёжное. Да, всегда останется какой-то процент людей, которых никаких запреты не убедят, что другой, отличающийся от них – не враг. Также как и будет процент людей, которым не нужны никакие запреты, чтобы не искать себе врагов. Люди способны меняться к лучшему – и к худшему тоже, а значит, надо просто не бросать работу и над ними, и над собой. Жизнь – она всегда как гребля против течения: остановись, и тебя начнёт сносить.

А значит, надо просто не жалеть рук.

Было раннее утро. Последние лагеря, которые они посетили, находились в Техасе, и сегодняшнюю ночь путешественники провели в Далласе, чтобы с рассветом улететь на самолёте – одним из последних рейсов до закрытия аэропорта перед прилётом президента. Город, несмотря на ранний час, уже начинало лихорадить, но Лав-Филд был тих и почти пуст. Большинство ларьков и кафе не работали, но Алекс всё же сумел разжиться где-то газетой, и теперь они с Рейвен просматривали её, тихо переговариваясь между собой. Чарльз стоял рядом, прислонившись спиной к киоску «Помощь путешественникам» и прикрыв глаза. Он устал, не выспался, голову словно стягивало обручем, и телепат мечтал только об одном – устроиться в самолётном кресле на два с половиной часа полёта, а потом добраться наконец до своего вашингтонского дома, рухнуть на кровать и проспать ещё как минимум сутки.

И всё же он был рад, что они не задержались в этом городе дольше, чем было необходимо. Ему не понравилась атмосфера Далласа. Душная, дышащая агрессией и насилием, она была словно обжигающий пар над закипавшим котлом. Возможно, здесь не всегда так, возможно, в другие дни тут дышится легче – но ожидавшийся визит президента всколыхнул всё, томившееся под спудом. Похоже было, что здесь Кеннеди ждёт отнюдь не восторженный приём. Во всяком случае, в восторге были далеко не все.

Невольно вспомнились сетования Роберта Кеннеди на какого-то его знакомого, что никак не отстаёт, требуя изменить программу техасского визита так, чтобы обойти Даллас стороной. Не то чтобы Роберт не разделял опасений за благополучие брата, однако ему не нравился весь визит в целом, и вообще вся идея с выездами в другие штаты. Даллас же был, с его точки зрения, ничуть не хуже любого другого города – ну да, он был территорией ультраправых, но сейчас, после последних событий, возможность наткнуться на негодующего противника новой политики появилась в любом месте. Однако президент отметал все призывы к осторожности. «Я не могу прятаться вечно, – отрезал он. – Рано или поздно мне придётся встретиться с врагами лицом к лицу, и лучше делать это с открытым забралом. И речи быть не может, чтобы американский президент побоялся посетить какой-либо из американских городов».

– Чарльз, смотри-ка! – окликнула его Рейвен. Её голос вырвал Чарльза из размышлений, и он неохотно приоткрыл один глаз. Сестра протягивала ему тот самый номер «Даллас Морнинг Ньюс», раскрытый на одной из страниц. С неё на Чарльза смотрело лицо Джона Кеннеди – и Ксавьер вздрогнул, увидев, что оно обведено чёрной траурной рамкой. Но заголовок «Добро пожаловать в Даллас, мистер Кеннеди!» расставил всё по своим местам. Чарльз взял газету в руки. Статья, подписанная «Американский следственный комитет», бросала в адрес Кеннеди целый ряд обвинений, включая тайное соглашение с Коммунистической партией, потакание мутантам и продажу государственных интересов на Кубе и во Вьетнаме. «Почему вы приказали или разрешили вашему брату Бобби мягко обращаться с коммунистами и мутантами, в то же время преследуя лояльных граждан, критикующих вас? – вопрошали авторы статьи. – Мы требуем ответа на эти вопросы и хотим получить его прямо сейчас!»

– Что ж, – Чарльз протянул газету обратно, с трудом удержавшись от того, чтобы не смять её, не отбросить и не вытереть руки, – мы и так знаем, что его многие не одобряют. Хотя мне и хотелось бы быть лучшего мнения об одном из центральных изданий штата.

– А кстати, – задумчиво произнесла Рейвен, – если мы задержимся всего на один день, то сможем его увидеть.

– Кого?

– Президента. А то мне обидно – Сюзанна его видела, Лорна видела, ты вот видел, а я – нет.

Алекс согласно кивнул.

– Рейвен, – вздохнул Чарльз, – ну зачем тебе, скажи на милость, глазеть на него из толпы на жаре, когда я могу вас просто познакомить?

– С президентом?

– Ну конечно. И тебя, и вас всех. Я не так уж редко бываю в Белом Доме, и по делам, и в гостях, и смогу однажды взять вас с собой. Да он и сам, я думаю, рано или поздно захочет с вами всеми познакомиться.

– Что ж, – энергично кивнула Рейвен, – ловлю тебя на слове!

– Лови.

Объявили посадку, и скоро Чарльз, как и мечтал, устроился в кресле, но ожидаемого облегчения это не принесло. Наверное, во всём была виновата та статейка, оставившая после себя мерзкое чувство. Чарльзу казалось, что он привык к негативным выпадам против мутантов вообще и себя в частности, и у него должен выработаться иммунитет, тем более что в данном случае выпады против мутантов были лишь частью куда более обширных обвинений – ан нет, всё равно на душе что-то царапало. Как-то вдруг вспомнилось, что тот знакомый Роберта был не единственным, кто возражал против визита именно в Даллас. До сведения президента этого не доводили, но служба безопасности приняла ещё несколько сигналов от вполне уважаемых людей, опасавшихся, что в этом городе может случиться что-то плохое.

Правда, большинство из них думало о провокациях или беспорядках, а не о смерти.

– Чарльз, – вдруг сказала сидевшая рядом Рейвен, – это у тебя голова гудит, или у меня?

– Может, и у меня, – Чарльз поспешно выставил все возможные защиты в своём мозгу, только сейчас сообразив, что спутники сидят какие-то тихие и пришибленные. Стоило ему экранироваться, как Алекс с Рейвен вздохнули с явным облегчением.

– Извините.

– Да ничего, профессор, – бодро отозвался Саммерс. – Может, вам обезболивающего принять?

– Думаю, мне лучше поспать, – Чарльз прикрыл глаза. Такого с ним раньше не случалось. Во всяком случае, с тех пор, как он перестал принимать глушащую телепатию сыворотку, он постоянно воспринимал чужие чувства, но никогда ещё не изливал на окружающих свои.

Тревога не отпускала. Чарльзу удалось всё-таки подремать во время полёта, и обруч на голове слегка разжался, но свернувшаяся внутри пружина всё никак не желала расслабляться. Чарльз строго приказал себе не быть параноиком – нет никаких признаков, что что-то случится именно сегодня – но ничего и помогало. И он сдался. После посадки объявил удивлённым спутникам, что ему ещё нужно уладить кой-какие детали с ЦРУ, из-за чего он присоединится к ним в Вашингтоне позже, поймал такси и назвал Лэнгли. Таксист не удивился – видимо, не в первый раз возил туда гостей из аэропорта.

– Издалека прилетели? Тяжело, должно быть, с раннего часа на ногах, – сочувственно произнёс он, выруливая со стоянки. Чарльз глянул на часы – на них было начало двенадцатого. Он забыл перевести их при перелёте, так что они всё ещё показывали даллаское время.

– Да уж, – неопределённо сказал он. Таксист включил радио, и весёлые девичьи голоса запели о том, что теперь, когда бойфренд вернулся, тому, кто вздумал клеветать на девушку, не поздоровится. Голоса молоточками ударили в виски, Чарльз поморщился, но, к счастью, таксист сам убрал звук до минимума, не дожидаясь просьбы.

Задержек по дороге не случилось, и спустя чуть больше, чем полчаса, Чарльз уже входил в помещение Церебро. Дежурный, но всё равно недовольный техник подключил аппаратуру, Чарльз натянул шлем и, отгоняя мысль о том, как отомстит ему голова за перенапряжение, погрузился в тёмный мир мерцающих сознаний людей и мутантов.

Он знал, куда направится. В Даллас, туда, где сейчас находится президент. Просто убедится, что там всё в порядке. А потом можно будет глянуть, как поживают их заклятые «приятели» из партии «Друзья человечества».

В нужном месте он оказался почти мгновенно – с каждым разом управление Церебро давалось всё легче и легче. Даллас кипел. Путь следования президентского кортежа был отмечен огненной рекой, россыпью человеческих сознаний. Они горели настоящим восторгом, что оказалось неожиданностью – Чарльз помнил, что ещё утром настроение было совсем другим. Но сейчас, видимо, недовольство оппозиционно настроенных граждан тонуло во всплесках радости и энтузиазма тех, кто вышел встречать президента Кеннеди и Первую Леди.

Чарльз мысленно пробежался по всему маршруту, отмечая полицейские посты и места, где недоброжелательность всё же перевешивала восторг. Таких, впрочем, было немного, и непосредственной опасности ни от кого не чувствовалось. Между тем вереница лимузинов под охраной мотоциклистов-полицейских уже двигалась по улицам, и мысль Чарльза опережала их совсем ненамного. Оставалось проверить всего ничего, когда на Дили-Плаза Чарльз заметил что-то необычное. Одинокий огонёк мутантского сознания среди простых людей, горевший к тому же отдельно от всех остальных. На газоне перед туннелем, куда ныряла после пересечения площади улица Элм-стрит. Чарльз потянулся к этому тёплому огоньку – чтобы ухнуть прямо в мысли Яноша Квестеда.

И они, эти мысли, светились ожиданием и едва заметным напряжением, какое испытывает даже самый опытный охотник, сидя в засаде. В отличие от всех остальных собравшихся, Янош точно знал, что сегодня увидит. Смерть Кеннеди – именно её они с Эриком ждали тут вот уже больше двух часов на жаре, в чахлой тени городских деревьев…