Текст книги "Мы, мутанты (СИ)"

Автор книги: Мари с крылышками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Снаружи, у крыльца, из джипа вытаскивали какое-то оборудование. Рядом стоял человек с капитанскими погонами и курил. Но всё это Чарльз увидел только, когда его поставили на колени перед этим человеком, до того его тащили почти уткнув носом в землю.

– Мистер Ксавьер, я полагаю? – лениво спросил капитан, не выпуская изо рта сигареты. Чарльз промолчал. Один из стоявших рядом с капитаном солдат несильно, но болезненно ударил его по лицу. Капитан кивнул, и другой солдат подошёл к ним, держа в руках что-то вроде металлической палки, соединённой проводом с выгруженным из джипа агрегатом. Палка ткнула Чарльза в щёку, и агрегат взревел, как сирена, замигав красной лампочкой.

– Ну, вот, – довольно сказал капитан. – Признаться, когда пришёл сигнал, что тебя видели на железнодорожной станции, я подумал, что они там сбрендили. Не такой ты дурак, чтобы сюда возвращаться. Ан оказалось – как раз такой. Ну, что ж, в машину его. И помни, Ксавьер, при любом подозрении тебя пристрелят.

Чарльз украдкой перевёл дух. Главное, что его не пристрелили прямо сейчас, а значит, шанс ещё есть. Он может воздействовать на людей телепатически, и, хотя он не знает пределов своих возможностей, терять всё равно нечего. Но лучше предпринять свою попытку в пути, когда непосредственно рядом с ним в машине останутся трое или четверо, и они слегка расслабятся, успокоенные его покорностью…

Чарльза подняли на ноги, и тут он почувствовал, как стальные браслеты у него на руках шевельнулись. Сперва они чуть сжались на запястьях, а потом – нет, это не чудится! – ослабли. Да не просто ослабли, а расстегнулись и соскользнули прочь!

«Лорна», – облившись мгновенным ужасом, подумал Чарльз. С девчонки сталось бы скрытно отправиться следом, а теперь попытаться его спасти. Вот только она же не знает адреса, Чарльз его не называл, а чтобы преследовать его, когда он ехал на попутках, нужны возможности, которые едва ли есть у одинокой тринадцатилетней девочки. Чарльз не видел, куда делись наручники после того, как снялись с его рук, он боялся оглянуться. Один из тащивших его протянул свободную руку, открывая дверцу джипа… и тут второй из чарльзовых конвоиров вдруг разжал крепкую хватку на его локте и захрипел. Чарльз глянул на него, и его облило ужасом ещё раз. Наручники, развернувшись из браслетов в пластинки, обхватили шею человека из СОНЗ и сейчас душили его, а тот хватался за них побелевшими пальцами, медленно оседая на землю.

Все машины вдруг задребезжали, словно технику вслед за Чарльзом охватил страх. Второй конвоир закричал и вскинул оружие, но оно вырвалось из его рук и повисло в воздухе. И, судя по крикам и лязгу, не у него одного. Низкий, но мощный гул наполнил воздух, надавив на барабанные перепонки, и из-за дома выплыло самое настоящее торнадо, перевернувшее последнюю машину. Люди бросились от него врассыпную, какой-то бедолага, оказавшийся к воздушной воронке ближе всех, был мгновенно втянут в неё и замелькал, закружился, поднимаясь всё выше и выше. Больше никем не удерживаемый Чарльз упал на колени и полуотполз, полутобежал к стене дома. Чтобы не происходило, шансы на бегство стремительно увеличивались, нужно было только суметь уцелеть.

Рычащее торнадо двинулось дальше, выписывая полукруг. Как ни странно, оно больше не приближалось к машинам, наоборот, словно бы опасаясь задеть людей, брало с запасом. Или, быть может, стремилось преградить дорогу тем, кто успел отбежать подальше. Машины поднялись в воздух, но не под действием ветра, а какой-то иной силы, потому что от постоянно перемещающейся воронки их отделяло по нескольку десятков ярдов. Но именно к ней они и устремились вместе со взлетевшим ранее оружием. Вихрь поглотил всё направленное в него железо, чтобы смачно выплюнуть его в своей верхней своей точке и рассыпать, уже переломанное, где-то в парке.

Решившись, Чарльз двинулся влево, по-прежнему держась стены. Что торнадо управляется кем-то извне, он уже не сомневался – уж слишком осмысленно оно себя вело, кружа вокруг отряда и сбивая его в кучу, как овчарка – стадо. Мутанты – да, скорее всего, вот только как бы дать им понять, что он один из них? Чарльз уже почти достиг угла дома, когда кто-то резко прыгнул на него сзади, сбив с ног и навалившись сверху. Чарльз повернул голову и увидел перекошенное лицо одного из солдат. Тот замахнулся, и в его руке блеснуло лезвие ножа.

Счёт шёл на доли секунды, и Чарльз ударил не думая, не физической силой, а разумом. Сжал чужое сознание в мысленном кулаке – и напавший на него человек застыл, превратившись в свою восковую копию. Застыла на полувзмахе рука, рот так и остался оскаленным, глаза выпученными… Ни дать, ни взять отдельный кадр, выхваченный из фильма. Значит, я и такое могу – мелькнула мысль. Чарльз попытался стряхнуть тело с себя и выбраться из-под него, но одеревеневшая рука солдата не желала разжиматься. Нож в ней вдруг задрожал и потянул тело вверх, повинуясь явно всё той же силе, что управляла тут всем металлом. А тело, приподнимаясь, потянуло за собой и Чарльза.

Что-то свистнуло, и красная светящаяся плеть хлестнула по руке с ножом. Хлестнула – и рука отделилась от тела, перерубленная одним ударом. Ужас и отвращение придали Чарльзу сил, он всё-таки сумел вывернуться из хватки застывшего человека, вскочить и обернуться. В двадцати шагах от него стоял белобрысый парень в джинсах, футболке и со странным кругом, висящим на груди. Их с Чарльзом глаза встретились, а потом из круга на груди парня вырвался красного цвета луч, пролетел мимо Чарльза и ударил в одного из метавшихся солдат. И Чарльз содрогнулся, увидев, как луч пробивает человеческое тело насквозь. Тогда Ксавьер тоже ударил телепатией – почти не думая, на одном инстинкте.

Парень пошатнулся, да так и застыл, покачиваясь и недоумённо моргая. На этот раз Чарльз действовал мягче, он не знал, можно ли вывести человека из состояния одеревенелости, а потому хотел всего лишь заставить стреляющего плазмой мутанта на короткое время потерять ориентацию. На короткое, но достаточное, чтобы Чарльз пробежал мимо него, свернул за угол и бросился через подступавшие к дому заросли напрямик, проламываясь сквозь кусты и лишь прикрывая руками лицо. Не сбавляя скорости, добежал до ограды, перелез через неё и бежал ещё некоторое время, пока не почувствовал, что задыхается. Только тогда он затормозил и упал на колени, чувствуя себя опустошённым и душевно, и физически.

Перед глазами всё ещё стояли отделяющаяся от тела рука, луч, пробивающий солдата, и ещё одна картина, которую он увидел, когда сворачивая за угол особняка, бросил последний взгляд через плечо. Люди тоже взмывали вверх, увлекаемые металлическими деталями на одежде, чтобы закончить полёт в ревущей воронке. Из отряда СОНЗ были приговорены все, мутанты не собирались отпускать никого из них.

Но ведь эти мутанты его спасли. Именно для того они и явились, чтобы спасти его, и одному богу ведомо, что стало бы с Чарльзом, если б не их вмешательство. И при этом – убили не один десяток человек. Мутантов можно было понять, ведь эти люди хватали и убивали других мутантов, тех, кто ничего им не сделал. Но и людей можно понять. После первых же столкновений и смертей страх перед неведомым сменился вполне конкретной ненавистью и желанием отомстить за погибших, так что теперь каждой из сторон есть что предъявить другой.

Если бы он мог остановить эту бойню… Если бы Чарльз знал пределы своей силы, знал, на что способен, а не двигался наощупь, едва способный с грехом пополам защитить лишь самого себя. Если бы мог хотя бы просто развести враждующих в разные стороны, раз уж нет никакой надежды заставить их остановиться и выслушать друг друга…

Чарльз сжал виски ладонями. Тот парень с плазмой – он ведь знал Чарльза, а Чарльз знал его. Имя, обстоятельства их знакомства – всё это по-прежнему оставалось загадкой, но этот блондин узнал его. В тот момент, когда Чарльз вступил с ним в контакт, он невольно выхватил из памяти парня совсем недавнее воспоминание…

…Эрик Леншерр стоит на колене перед сидящей на матрасе Лорной. Парень, чьими глазами Чарльз видит происходящее, стоит за ним, так что ему видна лишь растрёпанная макушка Эрика, зато лицо Лорны оказалось прямо напротив: упрямое, замкнутое, с поджатыми губами. «Девочка, послушай меня, – голос Эрика звучит убедительно и почти умоляюще. – Я не хочу причинять Чарльзу вреда, наоборот, я хочу помочь ему. Ему угрожает опасность. Пожалуйста, скажи нам – где он?»

Лорна покусывает губы, явно испытывая серьёзные сомнения в искренности собеседника, но в конце концов решается: «Он говорил, что хочет посмотреть на свой дом. Это где-то за городом. Больше я ничего не знаю, честно».

«Отлично, – в голосе Эрика звучит искреннее облегчение. Он выпрямляется, наконец разворачивается лицом и обводит взглядом подвал и притихших мутантов в нём. – Все, кто захотят, могут уйти с нами. Мы можем спрятать вас и переправить в другую страну. Эмма и Жаба помогут тем, кто захочет пойти. Алекс, Янош, вы со мной. Встретимся вечером в условленном месте. И, Эмма, забери девчонку, ей тут точно не место».

«Я дождусь Чарльза!..» – протестует Лорна, однако Эрик обрывает её одной фразой:

«Девочка, Чарльз сюда уже не вернётся».

Значит, Эрик был там, рядом с особняком, он и сейчас, скорее всего там. Можно попробовать вернуться и встретиться с ним… А дальше что? Продолжить войну, бессмысленную и беспощадную? Спасая мутантов, Эрик безусловно делает благое дело, но этого мало. Все столкновения лишь раскручивают конфликт, прибавляя ему размаха и ожесточённости. Но и сесть сложа руки и ждать своей участи – тоже не выход. Должен быть какой-то третий путь, должен!

А раз так, то Чарльз Ксавьер его найдёт.

Чарльз выпрямился, чувствуя странное успокоение и даже прилив сил. Да, он пока ещё не знает, что именно сделает, но решение придёт, нужно лишь найти безопасное место, где можно всё как следует обдумать. В Нью-Йорк возвращаться бессмысленно – Лорны там всё равно уже нет, Эрик позаботится о ней лучше, чем это получилось у Чарльза. А он, Чарльз, отправится туда, где пока ещё нет охоты на ему подобных, и где он сможет восстановить ещё одну часть утраченных воспоминаний, насколько это возможно на данном этапе. Восстановить часть себя. А потом вернётся, чтобы остановить это безумие, или погибнуть, борясь. Вместе с теми, кто с ним одной крови, и с кем у него одна судьба – жизнь или смерть. Но жизнь не на обломках сгоревшего мира, невозможно вырастить хороший урожай, поливая его красной жидкостью из артерий и вен. И если люди, неважно, мутанты они или нет, теряют разум и совесть, он станет их разумом и совестью, раз уж больше некому.

Чарльз поднялся. Ему предстоял ещё долгий путь, но первый шаг он уже сделал. Немного денег ещё есть – то, что осталось от его доли после выплаты за убежище и еду в подвале. Простите, мистер Дейн, но часть вашего подарка я потрачу на себя. Впрочем, владея таким удобным инструментом, как телепатия, можно будет, в крайнем случае, обойтись и вовсе без денег, и остаётся надеяться, что небольшое мошенничество ему простится. Но проблемы следует решать по мере их поступления.

Запела какая-то птица, теплый солнечный луч скользнул по лицу. До чего же хороша Земля, и до чего же хороша жизнь на ней! А значит, нечего растрачивать её по пустякам. Делай, что должен, и будь, чему быть – теперь этот древний девиз станет его собственным. Вот прямо с этой минуты. И сейчас он должен дойти до ближайшей дороги и найти попутку.

Спустя несколько минут только примятая трава напоминала о том, что тут был человек, решивший изменить ход истории своей страны, а может быть, и всего мира.

========== Часть 3. Господин президент. Глава 1 ==========

Часть третья. Господин президент

Говорят, что любовь – не когда лоб в лоб,

А когда в одну сторону…

Каждый выбрал правую из дорог,

А правее – которая?

Кто измерит путь, и куда он лёг –

На каких весах?

Мы на шарике круглом ногами друг к другу –

На полюсах.

Алькор. Антиподы

Глава 1

Это кафе было самым обыкновенным: из тех, что посещают белые воротнички средней руки и временами – скучающие домохозяйки между раундами дневного шоппинга. Пожалуй, даже слишком обыкновенным – личному консультанту возглавлявшего Особый Отдел агента Гайрича полагалось бы пить кофе в заведении рангом повыше. И если её, паче чаяния, увидит кто-нибудь из знакомых, то он может удивиться и, как следствие – запомнить.

Но что поделаешь, если то кафе, которое она обычно посещает, почти наверняка прослушивается.

Мойра держала чашку у губ, неторопливо делая мелкие глотки. Ожидание могло затянуться; те, кого она сегодня позвала на встречу, не всегда отличались пунктуальностью. Как раз хватит времени ещё раз задаться вопросом, правильно ли она поступила, придя сюда. Но Мойра решительно отогнала бесполезные сомнения. Она умела сосредотачиваться на главном, отбрасывая второстепенное. Решение принято, она здесь, так какой смысл переливать из пустого в порожнее?

– Можно присесть?

Женщина подняла голову. Напротив неё стоял молодой шатен. Видя, что она колеблется, шатен чуть прищурился – и один из его глаз сменил цвет, превратившись в жёлтый. Всего на секунду, чтобы тут же вернуться к обычному серому.

– Конечно, – Мойра отодвинула блюдце, давая шатену возможность поставить на столик свою чашку и тарелочку с куском персикового пирога. – Где Хэнк?

– Подойдёт попозже. Сперва мы хотим убедиться, что у тебя нет хвоста.

Против столь законного желания возражать не приходилось. Некоторое время они сидели в молчании, рассеянно сканируя взглядами полупустое кафе. Но если кто-то и заинтересовался ими, то быстро вернулся к своим занятиям. Просто симпатичный мужчина подсел к симпатичной женщине. Что может быть естественней?

– Есть новости о Чарльзе? – прервала молчание Мойра.

– Ну, по крайней мере, теперь мы точно знаем, что он жив, – Рейвен вздохнула. – Жив и, возможно, частично восстановил свою память и способности. Однако нас он упорно избегает.

– Он просто не знает, где вас найти.

– Тогда, у нашего дома, нас и искать было не нужно. Но он предпочёл сбежать, – Рейвен закусила губу. – Быть может, он обижен на нас? Я теряюсь в догадках.

– Чарльз не из обидчивых.

– Вот то-то и оно.

Озвучивать вертевшееся на языке предположение, что Чарльз может просто опасаться нового домашнего ареста, Мойра не стала. Всё-таки идея Эрика попытаться скрыть от него всё была дурацкой.

Хэнк появился ещё полчаса спустя. За это время Мойра и Рейвен успели обменяться замечаниями о погоде, о политике, о мужчинах вообще и об Эрике и агенте Гайриче – в частности. Когда к ним за стол присел высокий, слегка нескладный парень с кривовато приклеенными усами, Мойра чуть не рассмеялась. Но при этом не смогла не признать, что усы Хэнку пошли, сделав его солиднее.

– Так зачем вы хотели нас видеть, Мойра? – спросил Хэнк, когда они обменялись приветствиями. – Да ещё втайне от Эрика?

– Да, Эрик, – Мойра разом посерьёзнела. – Хочу думать, что я не совершаю ошибки, обращаясь сейчас к вам. Но именно Эрик меня и тревожит, и чем дальше, тем больше. Он, и то, что вы делаете под его началом.

– Мы всего лишь пытаемся защитить себя, – тут же ощетинилась Рейвен.

– И пока я верю, что это так, я продолжаю помогать вам, несмотря ни на что. Но в последнее время я всё чаще начинаю задумываться, не пора ли мне пойти к моему начальству и покаяться в совершенной измене, во избежание большего зла.

– Постой, Рейвен, – Хэнк жестом остановил уже открывшую рот соратницу. – Мойра, что заставило вас прийти к такой мысли?

– Именно ваши действия, дорогие мои, которые чем дальше, тем меньше похожи на защиту. Ладно, я ещё могу предположить, на что может пригодиться украденная подводная лодка с ядерными боеголовками на борту. Но, скажите на милость, зачем вам понадобилось грабить хранилище ядерных отходов в Айдахо?

– Подлодка с ядерными боеголовками? Рейвен, серьёзно?

Рейвен, уже успевшая сменить облик с мужского на привычный белокурый женский, упрямо молчала, сложив руки на груди и глядя вперёд, сквозь ветровое стекло машины, которую вёл Хэнк.

– Ты ведь знала, верно? И ничего мне не сказала. Сколько вы с Эриком скрываете от меня, и от кого ещё?

– Ровно столько, сколько нужно, – буркнула Рейвен.

– То есть?

– Хэнк, ну что ты как маленький! Я должна объяснять тебе азы конспирации? Каждый из нас знает ровно столько, сколько ему нужно знать.

– Рейвен, – устало сказал Хэнк. – Я именно что не маленький мальчик. Мы вместе, ну, мне казалось, что вместе, вырабатываем все планы, мы все знаем самое главное – что и зачем мы делаем. Все знаем, включая Ангел и Азазеля, упокой, Господи, их души, и нам остаётся лишь догадываться, что они успели сказать своим мучителям перед смертью. И вот теперь вдруг выясняется, что у нас в отряде за нашей спиной разводятся какие-то секреты. И давно?

– С самого начала.

– Ясно. Так зачем нужно было угонять подводную лодку?

– Как будто ты не понимаешь. То, что люди не смогут жить рядом с нами, отнюдь не значит, что они оставят нас в покое. Нам нужно оружие устрашения, чтобы они знали, чем мы можем им ответить.

– Но зачем такая спешка? Ещё немного – и у нас в руках окажутся мощности, которые позволят нам обогащать плутоний самостоятельно. А похищение субмарины, да ещё с боеголовками – это же огромный риск! Эрику понадобятся боеголовки куда раньше, чем я думал, да? Он не просто хочет иметь козырь для торга, он хочет немедленно пустить его в ход. Я прав?

– А что, мы должны просто простить то, что они с нами делают?! – взорвалась Рейвен. – Ты же видел фото трупов Ангел и Азазеля, которые нам передала Мактаггерт. А все эти лагеря, и тысячи смертей в них? И ты согласен допустить, чтобы устроители всего этого продолжали мирно попивать кофе и виски на своих виллах, а потом просто отошли в мир иной в собственных постелях, в окружении любимых внуков? Они заслужили то, что мы им готовим. Они заслужили и больше!

Хэнк довольно долго молчал.

– Ты сейчас повторяешь слова Эрика, верно? – наконец спросил он.

– Да, – агрессивно ответила Рейвен, – а что? Он прав.

– А то, что Чарльз, сдаётся мне, думал бы иначе.

– Чарльз, – Рейвен горько усмехнулась. – Чарльз всегда верил в хорошее в людях. И вспомни, тогда на Кубе – кто из них двоих оказался прав: Чарльз или Эрик?

– А ты вспомни, как Чарльз, несмотря ни на что, пытался помешать Эрику сделать то, что тот сделал. И как знать – преуспей он тогда, быть может, не было бы сейчас ни Крида, ни лагерей… Ни комы Чарльза.

– Эрик не виноват в том, что случилось с Чарльзом!

– Не виноват, – согласился Хэнк. – И Мойра не виновата. Никто не виноват – просто так получилось. Но у всего есть свои последствия, Рейвен.

Они помолчали ещё какое-то время.

– Ну ладно, – наконец сказала девушка. – Что ты предлагаешь? Но учти – Эрик не остановится.

– Знаю, – Хэнк вздохнул. – Его даже Чарльзу не удалось остановить. Но… быть может, Чарльз сумеет что-нибудь придумать? Если мы расскажем ему всё, быть может, он сумеет отыскать выход, который устроит всех?

– Как мы ему расскажем? Мы даже не знаем, где он!

– В том-то и дело! – Хэнк повернулся к ней, на мгновение отвлекаясь от полупустого шоссе. – Ты знаешь Чарльза лучше, чем мы все, вместе взятые. Быть может, тебе удастся догадаться, куда он мог пойти?

– Хэнк. Ты что, думаешь, что я не пыталась? Думаешь, у меня за брата душа не болит? Да если бы я могла хотя бы предположить, где он, мы бы давно его нашли!

– И всё-таки, Рейвен, пожалуйста, попробуй ещё раз. Чарльз имеет право знать, что происходит. И если он согласится с вами, с тобой и Эриком… что ж, и я соглашусь, что вы всё делаете правильно.

– А для тебя Чарльз – мерило правоты, да?

– Рейвен, а если во время взрыва одной из ваших ракет Чарльз окажется рядом?

Рейвен снова замолчала, хмурясь и покусывая губу, но теперь не враждебно, а сосредоточенно. Хэнк не решался прервать её размышления, лишь иногда украдкой поглядывал на свою спутницу. Машина свернула на ответвление шоссе, впереди показался щит, извещающий о расстоянии до ближайшего города. До дома, ставшего штаб-квартирой Братства, оставалось всего ничего.

– Оксфорд, – вдруг сказала Рейвен.

– Что?

– Если Чарльз хочет узнать что-то о себе и не натыкаться больше на охотников за мутантами, он мог направиться в Оксфорд.

========== Глава 2 ==========

Англия произвела странное впечатление на Чарльза. Ещё сидя в поезде, везущем его из Лондона в Оксфорд, мимо аккуратных полей, огороженных живыми изгородями и полосками деревьев, мимо живописных деревенских домиков и не сильно отличающихся от деревень городков, Чарльз никак не мог отделаться от мысли, что всё вокруг выглядит кукольным, ненастоящим. Маленькая страна, с маленькими жилищами, маленькими ухоженными пространствами вокруг них… Даже шумный Лондон не смог перебить этого впечатления. Чарльз понимал, что он не прав и что тут всё всерьёз, и жизнь здесь настоящая, с настоящими проблемами, драмами и даже трагедиями… Но после того напряжения, которое он, сам того не сознавая, испытывал на родине, избавление от постоянного страха разоблачения воспринималось как… ну да, как возвращение в детскую сказочную страну. Отдых от настоящей жизни, безмятежный и кратковременный, потому что скоро придётся вернуться туда, где за каждым углом тебя подстерегают боль и смерть.

Ещё только выйдя из самолёта в Хитроу, он накупил газет в киоске, а после зашёл в какой-то паб, где работал телевизор – в номере дешёвой гостиницы, где он остановился, ТВ не было. Если передвигаться в транспорте он мог и зайцем, внушая окружающим, что у него есть билет – пассажиром больше, пассажиром меньше – то за ночлег, еду и прочие мелочи он всё же предпочитал честно платить. Не хотелось бы доставить кому-нибудь неприятности, заставив выплачивать за себя недостачу.

Но ни в телевизоре, где по большей части крутили спортивные матчи, ни в газетах про мутантов не было почти ни слова. Только в одном месте в разделе политических новостей упоминались дебаты по вопросу: выделить ли преступления, совершённые с применением мутантских способностей, в отдельную категорию, или хватит обычного уголовного кодекса. Видимо, Англия решила отнестись к мутантам как и ко всем чужакам и чудакам: смотреть сквозь пальцы на их странности, пока они не нарушают общественный порядок.

Нам бы так – позавидовал Чарльз.

Вагон поезда жил своей жизнью, чужие мысли и чувства стучали в голове у Чарльза, но он уже привык к постоянному телепатическому фону и не пытался от него закрываться, тем более что пассажиров было немного. Молодой человек в конце вагона волновался из-за того, что невеста не ответила уже на второе письмо, женщина у окна переживала, что оставленный дома муж не усмотрит за двумя сорванцами шести и четырёх лет от роду, студент за спиной напряжённо размышлял, как прочесть четыре книги за три дня и как отомстить разыгравшим его товарищам, а девушка напротив просто очень хотела в туалет, и не могла думать ни о чём другом.

Выйдя из поезда на станции, Чарльз без особой цели побрёл по улице, благо до темноты было ещё далеко. Через некоторое время он свернул к первому же зданию под вывеской «отель», но номера в нём для его похудевшего кошелька оказались дороговаты. Женщина за стойкой портье, сообщившая ему цену, не смогла сдержать внутреннего злорадства: в холле отеля было душно, она только что еле выпроводила парочку скандалящих постояльцев, недовольных обслуживанием и грозивших испортить безупречную репутацию заведения, и теперь её всё раздражало, и новый посетитель в том числе.

– Я тут приезжий. Что бы вы мне посоветовали? – спросил Чарльз.

«Пойди, побейся головой о стенку», – злобно подумала женщина и с милой улыбкой объяснила, что если вернуться до ближайшего угла и там свернуть на Бекет-стрит, то через несколько кварталов можно найти отель более дешёвый, но вполне приличный, подходящий джентльмену. Чарльз тепло поблагодарил её. Очень хотелось сказать что-нибудь сочувственное, чтобы слегка утишить её раздражение, но он побоялся, что лишь увеличит его, и предпочёл побыстрее уйти, к вящему облегчению портье.

Весь следующий день он просто бродил по Оксфорду, узнавая и не узнавая узкие улочки, дома из желтоватого камня и коричневого кирпича, изящные готические церкви, ровные газоны и лужайки, оплетавший стены плющ, начавшие желтеть деревья и кусты парка, мутную речку и горбатые мостики через неё. Долго простоял перед резными воротами Баллиол-колледжа, к которому, как подсказала капризная память, он принадлежал в не столь далёком прошлом, а казалось – сто лет назад. Словно сейчас сюда приехал совсем другой человек, не тот, что в один из пасмурных дождливых дней вышел из этих ворот новоназначенным профессором генетики.

Чем дальше на север города он шёл, тем меньше становились дома, шире улицы и тем больше было зелени вокруг. Появились машины вместо обычных в центре велосипедов, студенты в мантиях и без них попадались реже, хотя, конечно, молодёжи всё равно хватало. Чарльзу хотелось найти жильё, которое он снимал, когда жил здесь – но память, подсказав, что он обитал отнюдь не в общежитии, и даже показав комнаты квартиры, которую они снимали вдвоём с сестрой, работать дальше и выдать конкретный адрес категорически отказалась. В конце концов Чарльз, кажется, нашёл нужную улицу, но какой из этих однотипных кирпичных или оштукатуренных двухэтажных домиков давал им приют, понять так и не смог.

Однако всё же следовало вспомнить, что он приехал сюда не просто предаться сентиментальным воспоминаниям. Нужно посетить архив и библиотеку, чтобы найти следы пребывания в университете некоего студента Чарльза Ксавьера. Последнее не составило труда – уже следующим утром Чарльзу повезло наткнуться на знакомого. Видимо, преподавателя, судя по почтенному возрасту, но имени его Чарльз вспомнить не смог, а на попытку обратиться «сэр» тот лишь отмахнулся: «Зачем так официально, Чарльз?» Пришлось залезть к нему в голову, а потом они мило поболтали о погоде; когда же профессор узнал о цели его визита, то охотно вызвался проводить бывшего ученика куда нужно, и помочь получить всё, что надо. По дороге почтенный учёный предался воспоминаниям о прошлом, и Чарльз жадно слушал, впитывая малозначащие, но такие нужные ему подробности о себе самом, о своей учёбе («Не сочтите за лесть, но у меня ещё не было таких способных учеников, как вы, да, да, Чарльз!»), о каких-то студенческих проказах и просто случаях из жизни. Туман над прошлым рассеивался, пусть и частично, весьма фрагментарно, и это словно приближало Чарльзу к нему самому, к тому человеку, которым он был когда-то. Его неподдельный интерес побуждал собеседника говорить ещё и ещё, и в архиве они расстались в лучших чувствах. На прощание профессор предложил в случае надобности написать рекомендательное письмо – ведь вам же нужны выписки из документов для получения должности, не так ли, Чарльз? Чарльз с благодарностью отказался, объяснив, что рекомендации у него есть, но что если возникнет нужда, он обязательно обратится. С тем преподаватель и ушёл, думая, что и среди иностранной молодёжи изредка встречаются толковые люди.

Архивариус тоже вспомнил Чарльза, но они ограничились приветствием и коротким, сугубо деловым разговором. Списки студентов, копии аттестата, ведомостей и вступительных документов с указаниями предыдущего места обучения, что могло пригодиться позже, после возвращения в США, собственноручно написанное письмо с объяснением, почему для обучения был выбран именно Оксфордский университет – Чарльз принял все бумаги подрагивающими руками. Незнакомец из прошлого обретал плоть и кровь, переставал казаться призраком, известным лишь с чужих, явно не самых достоверных слов. Многие ли задумываются о том, как важна память, пока не утратят её, а вместе с ней – и ощущение самого себя?

Визит в ещё один архив принёс в качестве добычи несколько толстых папок, содержащих письменные работы – лишь малую часть написанного Чарльзом за годы университетского обучения. При этом его предупредили, что для получения его же докторской диссертации нужно обратиться в библиотеку колледжа.

Изучение бумаг заняло ещё пару дней. Чарльз листал свои прошлые записи даже не только ради давно ему известных научных истин. Он пытался восстановить ход собственных мыслей в те давние времена, когда жизнь ещё была достаточно безмятежной, а проблема мутантов стояла чисто умозрительно. Он уже понял, что и он сам, и его сестра (чёрт, да как же её звали?!) скрывали свои способности, но что они думали по этому поводу? Жалели ли, искали ли способы как-то их применить, или просто принимали жизнь такой, как она есть?

Вечером он вышел прогуляться. Сгущались сумерки, хотя фонари ещё не горели. На улице было довольно малолюдно – если сравнивать с городом побольше. Чарльз бесцельно брёл по улице, уже ни о чём не размышляя и не пытаясь ничего восстановить в памяти, а просто прочищая голову после долгого сидения за столом. Мысли текли лениво и неспешно, перескакивая с одного на другое и нигде не задерживаясь надолго. Он прошёл мимо длинных стен Тринити-колледжа, потом справа показалось подковообразное здание театра, сияющее жёлтым светом из больших окон. Чарльз перешёл дорогу и свернул. Слева потянулся Хертворд-колледж. Одно здание, второе… Между ними виднелась узкая улочка, и через неё, от одного дома к другому был перекинут крытый застеклённый мостик. Он горбом возносился над асфальтом, сквозь оконные стёкла светили лампы.

Чарльз приостановился, глядя на мостик – определённо знакомый, раньше он явно ходил сюда неоднократно. Задним числом проанализировав свой путь, он понял, что с самого начал не просто брёл куда глаза глядят, как ему до сих пор казалось, а шёл прямиком к этому месту по кратчайшему маршруту. Ноги сами несли, что называется. Что ж, доверимся своим ногам. Чарльз прошёл под образованную мостиком арку и двинулся по улочке, зажатой между стен. Стало заметно темнее. И, если бы он не смотрел внимательно по сторонам, то мог бы и пропустить эту совсем узкую щель с висящим на стене указателем: стрелка и надпись «Тёрф Таверн».

Паб, значит. Ну, ясно.

Длинный узкий проход повёл его всё дальше и дальше от улочки, между домами, мимо мусорных баков и склада пустых бочек. Навстречу постоянно попадались юноши и девушки, иногда совсем юные, и Чарльз внезапно ощутил себя стариком. Не то, чтобы совсем, но не слишком уместным в этой юношеской среде.

В самом пабе, впрочем, стало полегче. Несколько компаний за столиками шумели, не обращая ни на кого внимания, и Чарльз постарался приглушить своё восприятие, чтобы не слишком трезвые мысли не отвлекали от отдыха. А мысли были самые разные, в том числе и на тему, которая обычно очень занимала Чарльза, но сейчас он лишь отвернулся, передёрнув плечами. Хотелось просто отрешиться от всего.