Текст книги "A Choriambic Progression (СИ)"

Автор книги: Mairead Triste and Aristide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

* * *

Она все ближе и ближе, она уже дышит в спину – он спиной ее чувствует за каждым поворотом, в который он бросается в отчаянии, но она вот-вот загонит его в угол, потому что он заблудился в лабиринте этого опустевшего полуразрушенного города. Он бежал и бежал, и не было конца этой бесконечной погоне, и сердце обрывалось, когда битый кирпич разъезжался под ногами – если он упадет, она нависнет над ним, разъяренная, с тусклыми глазами василиска, и со страшной, голодной чернотой внутри, высасывающей душу и выворачивающей кости. Он бежал, но у него уже кололо в боку, и от ужаса отнимались ноги, и она настигала его, настигала, настигала...

А потом он попался в ловушку – уперся в неровную каменную стену в тупике. Бежать было некуда. Негде укрыться, негде спрятаться, некуда свернуть. Он сунул руку в карман и достал палочку… но в руке его была всего лишь деревяшка, бесполезная палка, вдруг проросшая, зазеленевшая, зашелестевшая листвой – она же услышит – он отбросил проклятую ветку в сторону. У него ничего не было и он был один. Один, слабый, беспомощный, еле стоящий на ногах, затерявшийся в самом сердце мертвого города, а в ушах у него гремели шаги приближающейся смертельной ярости, все ближе и ближе. Он закрыл глаза и в отчаянии вцепился в выступающие углы холодного камня, чтобы чувствовать хоть что-то кроме ее зубов.

Он услышал шаги – осторожные, но быстрые и целеустремленные. Кровь застыла у него в жилах, глаза сами распахнулись – и он увидел, что над ним возвышается Снейп, с белым как мел лицом в обрамлении черных прядей волос, извивающихся подобно змеям или магическим рунам, и со зловеще мерцающими глазами. Гарри съежился и попытался вывернуться, но его впечатали в стену так, что он не мог даже вздохнуть, и это чудовищное, ужасное, как сама смерть, лицо вплотную приблизилось к его собственному.

– Странно, – шелковым голосом произнес Снейп, и слова сами собой, против воли Гарри, проникали в уши и обволакивали мозг. – Я не знал, что тебя так легко запугать.

И тут глаза Снейпа из черных стали желтыми, а потом зелеными, ярко-зелеными. Земля ушла у Гарри из-под ног, а Снейп сделал еще один, последний, шаг вперед, и хотя сердце Гарри продолжало биться так, что казалось, готово было вырваться из груди, ужас исчез, сменившись… ощущением не менее сильным, названия которому мальчик не знал. Что-то заставило его оцепенеть, замереть, дрожа и запрокидывая голову, а руки Снейпа уже касались его тела, и он хотел этого, а губы, оказавшиеся удивительно мягкими, ласкали беззащитное горло, которое Гарри еще секунду назад так отчаянно защищал.

– Здесь… – прошептал Снейп на серпентаго, на этом дьявольском языке, а его дыхание обжигало кожу. – Прямо здесь, – теплая рука прижалась к телу Гарри… прямо там, от чего у мальчика перехватило дыхание, а из серого булыжника начала стремительно прорастать виноградная лоза, кроша камень, оплетая развалины, заполняя все вокруг сочной зеленью и жизнью.

А потом мир взорвался.

* * *

Гарри еле успел добраться до туалета – его буквально вывернуло наизнанку от ужаса и отвращения к себе. Некоторое время он сидел на полу, прижавшись лбом к холодной раковине, и в голове у него было пусто, только боль в горле и желудке не давала покоя.

Потом он медленно поднялся на ноги, чувствуя такую слабость в коленях, будто его стукнули ватноножным проклятием, и тщательно прополоскал рот. Он выплевывал воду снова и снова, пока не смог заставить себя проглотить пару глотков и почистить зубы. Тут он понял, насколько замерз, липкий от пота и … последствий сна, о которых он не хотел думать. Он сбросил пижаму и встал под душ, включив очень горячую воду. Наконец он почувствовал, что понемногу успокаивается, и прикрыл глаза. Тут же образы из сна начали вновь мелькать перед глазами, и Гарри опять затрясло. Его разум будто парализовало – он не мог думать о проклятом сне, но и ни о чем другом тоже не мог.

Он оставался под душем до тех пор, пока кожа не покраснела и сморщилась на кончиках пальцев, потом вытерся насухо, чуть не расцарапав себя полотенцем от усердия. К пижаме ему не хотелось даже прикасаться, и он взмахом палочки отправил ее в грязное белье, а сам вернулся в спальню, завернувшись в полотенце.

Проснулся Гарри в полной темноте, но сейчас, выйдя из ванной, увидел, что над горизонтом начало светлеть. Он больше не собирался спать и даже просто подходить к кровати – быстро оделся и спустился на кухню, чтобы подумать.

* * *

Профессор Люпин прогуливался вокруг замка – к счастью, в одиночестве.

– Доброе утро, Гарри, – поприветствовал его Люпин, причем, судя по бодрому тону, он действительно считал утро добрым. Гарри понимал, почему – до этого он не видел окрестности замка в разгар лета, а ведь они впечатляли. Пышная зелень, яркие цветы, птицы, щебечущие в ветвях деревьев.

– Да, я… то есть, доброе утро. Вы… вам лучше?

Люпин улыбнулся.

– Спасибо, все в порядке. А ты как? Я думал, после вчерашнего…

– Мне не хотелось бы об этом говорить, – ляпнул Гарри, тут же отругав себя за несдержанность, потому что Люпин сразу же помрачнел.

– Ну и ладно, – согласился Рем. – Ты, наверное, хотел поговорить с директором, но я сомневаюсь, что он уже встал.

– Нет, – Гарри с трудом выдавливал из себя слова. – Я не… я пришел спросить… поговорить с вами. Но я могу уйти, если вы заняты.

– Нисколько, – ответил Люпин, снова расслабившись и заулыбавшись. Он жестом пригласил Гарри присесть на скамейку. – Я всегда встаю рано утром – ну, не считая ночей после полнолуния, естественно. Обычно я просто гуляю в одиночестве, но я рад компании.

Гарри сел. Люпин устроился рядом и выжидательно посмотрел на парня. Гарри прочистил горло и начал нервно ковырять ноготь на большом пальце. Когда он понял, что ему просто необходимо выговориться, Люпин показался самой подходящей кандидатурой, но сейчас, когда нужно было с чего-то начать, он не мог заставить себя открыть рот. Как можно говорить вслух о том, о чем ему даже думать не хочется?

Наконец, он сделал глубокий вздох и выпалил:

– Я видел сон.

Люпин широко раскрыл глаза.

– Сон… ты имеешь в виду, что у тебя снова было одно из тех видений? Кто-то пострадал, или…

– Нет! – Гарри замотал головой. – Не из тех. Тех у меня не было с…с того раза. – Люпин громко выдохнул от облегчения. – Нет, это был вроде бы обычный сон, но я в нем…я… не знаю, как сказать… вот черт.

Люпин мягко улыбнулся.

– А. *Такой* сон.

Гарри судорожно выдохнул. – Ага.

Немного помолчав, Люпин задумчиво произнес:

– Знаешь, Гарри, может ты и удивишься, но я ждал такого разговора. – Гарри напрягся и испуганно посмотрел на Люпина. – Не беспокойся, – мягко продолжил тот, тебе не о чем волноваться. Ты просто растешь, вот и все. Я еще помню себя в твоем возрасте, и у меня тоже было столько вопросов о… обо всем. Понятное дело, ты предпочел бы поговорить об этом с Сириусом, но…

Некоторое время оба молча смотрели на сад и птиц, порхающих между деревьями.

– Знаешь, – тихо продолжил Люпин, – как-то раз, незадолго до того как мы потеряли его, он сказал, что понятия не имеет как себя вести, когда ты придешь к нему… с вопросами. Его заранее бросало в дрожь от подобных разговоров.

Гарри улыбнулся, хотя сердце заныло от любви и боли.

– И что вы ему ответили?

– Ох… – во время секундного затишья среди птичьего гомона, Гарри услышал, как Люпин сглотнул. – Я сказал, что у меня на этот счет богатый опыт – три младших брата, плюс время работы учителем – и что ему не о чем беспокоиться. Худшее, что может случиться – это что он ляпнет что-то не то, и у тебя останется комплекс на всю жизнь.

Это было и грустно и смешно одновременно, но они оба рассмеялись, и Гарри впервые за сегодняшний день подумал, что может все и обойдется.

Потом смех утих, и Люпин снова посерьезнел.

– Но я завел разговор не ради этого. Я хотел сказать, что ты можешь обращаться ко мне с чем угодно – я буду рад выслушать. Я полностью в твоем распоряжении. Так что за сон?

Гарри уставился себе под ноги, чувствуя, как пылают щеки.

– Ну, он был… кошмарный.

– Хм. Кошмарный. В каком смысле? Что в нем было кошмарного?

Гарри заморгал.

– Там все было такое ненормальное. Ужас в том… – он запнулся, но заставил себя продолжить. – Я не собираюсь рассказывать его в деталях, даже не просите, но меня всего наизнанку вывернуло и ужасно трясло, я даже сейчас не могу вспоминать о нем, не думая… не сомневаясь… в своем ли я уме.

Теплая рука легла на его плечо, и от этого сразу стало легче.

– Веришь или нет, но я тебя понимаю. Гарри, ты сказал, что не хочешь рассказывать деталей, и я не собираюсь на тебя давить, но у меня есть несколько вопросов, на которые ты можешь ответить, не вдаваясь в подробности. Я буду их задавать, а ты, если не хочешь отвечать, так и скажи. Договорились?

Гарри кивнул, все еще не решаясь поднять взгляд.

– Прекрасно. Прежде всего – этот сон… это был ночной кошмар?

Гарри бросил на него короткий взгляд.

– Да, я же говорил, что это было просто ужасно.

– Я понял, – терпеливо ответил Люпин. – Но были ли в твоем сне обычные составляющие ночного кошмара – темные места, угроза, падения, погони, невозможность убежать, чудовища – и прочее в таком роде.

Гарри задумался.

– Я … поначалу да. Все это было.

Люпин кивнул.

– А потом все изменилось?

– Ну да.

– Ясно. И ты вдруг обнаружил, что… ну, скажем так, получаешь удовольствие от того, что при обычных обстоятельствах посчитал бы отвратительным?

Гарри удивленно уставился на Рема.

– Кто… как… откуда вы узнали?

Люпин похлопал его по плечу, и на этот раз не стал убирать руку, теплую и успокаивающую.

– Не волнуйся, Гарри, о твоем сне я ничего не знаю. Я ведь тебе говорил – у меня просто есть кое-какой опыт на этот счет.

– Вы хотите сказать… – Гарри запнулся. – Вы хотите сказать, что такие сны бывают у всех?

Люпин кивнул.

– Да, конечно. И не редко.

– Но … мои приятели… им всем так нравятся такие сны! – Все это никак не укладывалось у Гарри в голове. – Весной Рон и Симус дня три пытались найти зелье или заклинание, которое вызывает эти чертовы сны, а я чувствовал себя просто ужасно, потому что они уже год все время о них болтали, а со мной ничего подобного не происходило. А теперь я не то что три дня – я три недели угробил бы, лишь бы найти способ никогда больше ничего такого не видеть!

Люпин на секунду сжал губы, потом, судя по всему, решил, как вести себя дальше.

– Понимаешь ли, Гарри, такие сны не обязательно оказываются страшными и неприятными. О страшных твои приятели, конечно же, друг другу не рассказывали. Парни твоего возраста больше всего боятся, что их заподозрят в страхе перед… такими вещами. Так что, если им и снились кошмары типа твоего, они об этом не болтали.

У Гарри голова шла кругом, как будто перед ним вдруг раскрылся совершенно новый мир. – А. Это…ну да.

Люпин сжал его плечо и опустил руку.

– А теперь я хочу сказать тебе кое-что о твоем сне. – Он слегка сгорбился и заговорил тем низким, размеренным голосом, которым всегда объяснял новый материал на уроках, что показалось Гарри на удивление успокаивающим. – Во-первых, чтобы как следует во всем разобраться, надо понимать, что именно делает секс движущей силой в жизни людей. Это – его эмоциональная и физическая яркость. С другой стороны, то же самое часто можно сказать и про страх – любой боггарт это знает.

– И дементор, – добавил Гарри.

Люпин кивнул.

– Совершенно верно. В твоем возрасте эта сторона жизни только начинает раскрываться перед тобой, что только обостряет ощущения. Поэтому во сне секс так часто пересекается и даже переплетается…

– …со страхом, – закончил Гарри, воспрянув духом от прекрасного и довольно редкого чувства, всегда появлявшегося у него, когда никак не дающийся материал урока вдруг становился совершенно ясным.

– Молодец, Гарри. Теперь о тех обстоятельствах твоего сна, которые, как ты считаешь, не могут быть источником удовольствия.

Удовлетворение вновь сменилось смущением, и Гарри уставился на траву.

– Тут тоже ничего странного, честное слово. Ты помнишь, что вам говорили на Прорицаниях о символике снов?

– Ну… я когда-то… мы проходили… я…

– Не волнуйся, – улыбнулся Люпин. – Я как раз хотел попросить тебя забыть обо всем, чему вас учили.

Гарри усмехнулся.

– Уже забыл.

– Вот и хорошо. Тебе не нужно знать наизусть классификацию и расшифровку символов. Достаточно не забывать, что сны чаще всего что-то означают. Понимаешь?

Гарри моргнул.

– Ну…

– Скажем так: все, что ты видишь во сне, часто на самом деле – лишь отражения, символы, реальных вещей и событий. Если тебе приснилось, что ты разгуливаешь по дому в одном килте, а твой лучший друг размазывает по тебе сливочный пудинг, это не означает, что в обычной жизни тебя… возбуждают килты, пудинги и твой друг.

Гарри против воли улыбнулся.

– А что плохого, если человека возбуждает пудинг?

Люпин усмехнулся в ответ.

– Ничего. Я и сам люблю пудинг, только предпочитаю в неразмазанном виде.

Это казалось правильным, успокаивало, но Гарри все же вздохнул.

– Хотелось бы уверенности.

Люпин посмотрел ему прямо в глаза.

– Это легче, чем тебе кажется. Очень легко. Просто спроси себя – хочешь ли ты, чтобы в реальной жизни произошло то, от чего ты получал удовольствие во сне?

Гарри передернуло.

– Нет!

– Ну и забудь про свой сон.

Гарри вздохнул и закрыл глаза. У него стало легко на сердце, и на мгновение он почувствовал себя свободным, как птицы в саду. Снейп тут не при чем. Снейп – это только символ. Не Снейп. Аллегория. Оставался еще один, тоже малоприятный вопрос – что может символизировать Снейп, но пока Гарри не хотелось над этим думать. Он открыл глаза и от души поблагодарил Рема.

– Спасибо.

– Да что ты, всегда к твоим услугам. Может, позавтракаешь со мной и остальными жертвами дома номер двенадцать? Мы все по тебе соскучились.

– Я… да, это будет здорово. – Слова о пострадавших воскресили в памяти события вчерашнего дня, и Гарри пожалел, что так резко отказался о них говорить. Теперь он чувствовал себя спокойнее, и у него появились вопросы.

– Профессор?

Люпин грустно улыбнулся.

– Больше не профессор, Гарри. Но о чем ты хотел спросить?

Гарри отвел взгляд.

– Вчера, когда вы были на Гриммаулд Плейс… вы помните, что сказали Снейпу?

Люпин вздохнул.

– Нет, и вроде бы должен быть рад этому, но на самом деле меня смущает такой провал в памяти. Подозреваю, что плел что-то романтическое, и, между нами говоря, я предпочел бы оказаться перемазанным пудингом.

Гарри начал ковырять носком ботинка гравий под скамейкой.

– Все было не так уж плохо. И потом, это же не вы, а проклятье. Но вы говорили что-то о… вы сказали, что в школе… что он… – он замолчал, не решаясь продолжать.

Люпин закрыл лицо руками.

– Я разболтал все о его влюбленности?

– Угу.

Люпин запустил обе руки в густые с проседью волосы.

– Это ужасно. Унизительно. Для нас обоих. Он никогда не простит мне…

– Так это правда?

Люпин очень серьезно посмотрел на Гарри.

– Это было юношеское увлечение, Гарри. Мне это не было противно, ни тогда, ни потом. Мне казалось, что это… мило и трогательно. Но я случайно проговорился Сириусу и Джеймсу. Тогда и начались все неприятности.

Гарри стало очень нехорошо. Он не хотел знать, не хотел спрашивать, и все же… должен был.

– Они… издевались над ним из-за… из-за того, что он влюбился в парня?

Люпин помолчал, потом очень осторожно заговорил.

– Если ты хочешь узнать, не были ли Джеймс и Сириус ограниченными фанатиками, я отвечу – нет. Но их издевки… да, сначала все крутилось именно вокруг этого. Я расстраивался, но не решался их остановить.

Гарри обнаружил, что его недавнее приятное чувство облегчения куда-то испарилось.

– Но… почему вы так уверены, что они… не были фанатиками?

Люпин смотрел куда-то вдаль, на деревья.

– Потому что меня они ни разу не упрекнули в том, что я предпочитаю парней, хотя знали об этом почти с самой нашей встречи. Но Снейп, Гарри… они не любили его и рады были цепляться ко всему. Мы были слишком молоды и глупы.

Гарри молчал, боясь выдать свое удивление. Люпин доверил ему нечто… ну, как показалось Гарри, довольно серьезное. Это было приятно, к тому же информация о том, что Люпин (и Снейп) предпочитали мужчин, слегка поблекла по сравнению с очередным примером жестокости его отца и Сириуса. Даже если они издевались только над Снейпом.

– Мне нужно подумать над этим, – прошептал Гарри.

Люпин кивнул и поднялся со скамьи.

– Я понимаю. Можешь заходить ко мне в любое время, Гарри.

Холодное, отстраненное выражение лица Люпина подсказало мальчику, что его могли не правильно понять, поэтому Гарри тоже встал и обнял Рема. Люпин на мгновение удивился, потом улыбнулся и похлопал Гарри по спине.

– Спасибо за помощь, – сказал Гарри. – Вы действительно мне помогли. И я обязательно приду на завтрак. Скоро, может даже завтра. Просто… сейчас мне нужно подумать.

Люпин кивнул.

– Понимаю. И… если что-то понадобится, свяжись со мной, договорились?

– Обязательно, – Гарри повернулся и медленно пошел, сунув руки в карманы. Он никак не мог понять, был ли сброшенный им груз легче того, который пришлось водрузить на себя теперь.

* * *

Вернувшись домой, Гарри первым делом прокрался на третий этаж. Дверь в занятую Снейпом комнату была, к облегчению мальчика, закрыта. Он спустился на кухню, решив вымыть посуду, оставшуюся в раковине с позднего ужина.

Он как раз поставил на место последнюю тарелку, когда стены затряслись от ужасного грохота. Гарри вцепился в край ванны, и в голове у него пронеслась дурацкая мысль о землетрясении. Но вслед за странным звуком раздалась целая серия стуков помягче, и кухню завалило коробками, тюками, деревянными ящиками. Сверху упали два конверта, оба подписанные изящным почерком Дамблдора. На одном было имя Гарри, другой предназначался Снейпу.

Гарри вытер руки и потянулся за своим конвертом. Он уселся на стул, сломал печать и развернул лист пергамента.

Дорогой Гарри,

Так как я не могу пока даже предположить, какое время займут исследования, связанные с проклятием, я думаю, что лучше всего убедиться, что вы оба ни в чем не нуждаетесь…

Гарри отвлекся от письма и с сомнением окинул взглядом гору коробок. Или Дамблдор переусердствовал, придумывая им занятия, или он не хочет говорить, что им придется сидеть тут не меньше года. Вздрогнув при этой мысли, мальчик снова склонился над письмом.

Хочу заверить тебя, что прекрасно понимаю, как мало удовольствия доставляет вам ваше положение, поэтому прилагаю все усилия, стараясь найти способ вызволить вас из вынужденного заключения.

Как я уже упоминал вчера вечером, мне нужна будет помощь. Сам профессор Снейп вне нашей досягаемости, поэтому нам понадобятся некоторые его анализы. Это хоть немного поможет нам в работе, которую затрудняет еще и то, что нам мало известно о создателе проклятия. ( К слову, информация о создателе проклятия часто оказывается ключевой в поиске способа снять его – такой вопрос может достаться тебе на Т.Р.И.Т.О.Н – но я отвлекся.) Если ты поможешь профессору Снейпу получить требуемые анализы и при первой возможности доставишь их мне через каминную сеть, то окажешь нам неоценимую услугу. Всё, что для этого нужно, ты найдешь в вещах.

Гарри снова отложил письмо. Анализы? Анализы чего? Пару секунд он тупо смотрел на пергамент. Оставалось надеяться, что директор не забыл про подробные инструкции.

И последнее, Гарри. Я хочу напомнить, что не только для тебя, но и для всех нас важно, чтобы ты продолжил занятия Окклуменцией. Я опасаюсь, что вскоре тебе понадобится этот навык, поэтому посылаю тебе вещь, которая, надеюсь, окажется полезной – профессор Снейп объяснит, как пользоваться моим подарком.

На этом заканчиваю. Не сомневайся, что мы делаем все возможное, что мы ни на миг не забываем о тебе, и что все здесь разделяют чувства, испытываемые мною,

твоим преданным другом,

Альбусом Дамблдором.

Гарри аккуратно сложил письмо и сунул в карман. Некоторое время он обдумывал прочитанное, потом решительно поднялся, окинул взглядом груду коробок и тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь. Он пожал плечами, зевнул и занялся распаковкой.

* * *

Гарри разбирал коробку за коробкой и все больше приходил в уныние. Сколько, по мнению Дамблдора, они здесь проторчат? Ассортимент присланного просто поражал. Запасы продуктов были очень даже кстати, но в следующих пяти коробках оказались книги (тут ведь нет Гермионы – неужели вдвоем можно столько прочитать?) Груды одежды (Снейпу, конечно, поэтому Гарри всё развесил на перилах лестницы и не стал рассматривать). Огромное количество весьма сложного на вид оборудования (частью знакомого, виденного на уроках зелий, что не радовало) – его Гарри перетащил в чулан, не придумав лучшего места.

Кое-что было ему и вовсе незнакомо, и Гарри расставил эти непонятные вещицы на столе в холле. Там были три хрупких стеклянных колбы со странными крышками – они напоминали украшения для рождественской елки: двойное стекло, и между слоями какое-то переливающееся непрозрачное вещество. Гарри осторожно поставил их на стол и подпер книгами, чтобы не укатились. Еще одна штуковина была похожа на слинки. У Дадли в детстве было несколько таких пружинок, которые можно было растягивать до бесконечности. Гарри их трогать не позволяли, но они всегда казались ему прохладными на ощупь. Только эти, похоже, были сделаны из золота, а по всей длине были разбросаны разноцветные шнурки и бусинки. Была еще какая-то весьма странная вещица – нечто среднее между осциллографом и кристаллической друзой, вспыхнувшей сверкающими огоньками, как только Гарри к ней прикоснулся. Он поскорее поставил ее на стол, и сияние быстро угасло.

Наконец, последняя коробка была распакована. Гарри от нечего делать перебирал бусинки на той слинкообразной штуковине, когда услышал скрип ступеней. Сверху спускался Снейп в эффектно разлетающейся мантии. Будь мантия подлиннее, было бы еще эффектнее. Гарри мельком заметил носки на подвязках и быстро опустил голову, прикусив губу.

– Мистер Поттер, это не игрушка, – вместо приветствия заявил Снейп.

– Я так и думал, – согласился Гарри. – А что это?

Он свесил пружинку до пола и пристально ее разглядывал.

– Индикатор потенции, – ответил Снейп. Гарри взглянул на него, потом снова на шнурки, уже с некоторой тревогой. Шнурки не подавали никаких признаков жизни. Гарри кинул быстрый взгляд на себя вниз, потом опять на пружинку и резко отшвырнул ее. – Потенциальных возможностей, идиот. Для ингредиентов зелий, – прошипел Снейп сквозь стиснутые зубы, а Гарри, вдруг увлекшись вещицами на столе, повернулся к нему спиной, пытаясь скрыть залившееся краской лицо.

Снейп тоже подошел к столу. Гарри скосил глаза и заметил, что профессор осторожно крутит в руках кристалл-осциллограф. Прибор сразу засветился, а Снейп внимательно и с некоторым удивлением его разглядывал.

– Не ожидал, что директор пришлет такую ценную вещь, – покачал он головой. – Их очень немного.

– А что это?

– Гироспектроскопическая призма, – невозмутимо ответил Снейп.

Гарри ждал объяснений, но Снейп молчал, и парню пришлось сдаться. Он закатил глаза.

– А. Ну да… какое счастье, что он прислал нам "это". Ума не приложу, что бы мы делали без...

– Прибор, предназначенный усиливать направленный поток магической энергии, – неожиданно продолжил Снейп. – Полагаю, что директор хочет облегчить вам уроки Окклуменции. – Он нахмурился. – Которые, по мнению Альбуса, мы должны возобновить как можно быстрее. Вообразите, в каком я восторге.

Гарри мог сказать то же самое, но смолчал.

–Ах, да… Еще ведь письма. Каждому по письму. Вот ваше. – Он принес конверт, оставленный на кипе книг в холле, и протянул Снейпу.

Снейп скривил губы.

– А. Еще один изумительный набор банальностей и избитых штампов о долге и общем деле от нашего руководителя. Как всегда, с самыми благими намерениями. Самое время – мое рвение как раз пошло на убыль.

– Я уверен, что он делает для нас все, что может, – обиделся Гарри.

– Это, конечно, скрасит мне остаток моего жалкого существования. – прорычал Снейп. Он сунул письмо в карман и уже собрался уходить, когда взгляд его упал на три стеклянные колбы. Он замер, а его и без того бледное лицо побелело еще сильнее.

– О, дьявол.

Гарри взял одну из колб.

– Кстати, а это что такое?

– Поставь на место! – неожиданно хриплым голосом приказал Снейп. Гарри подчинился. Снейп на пару секунд прикрыл глаза, а открыв их, выглядел уже нормально – нормально для Снейпа, естественно. – Это пробирки. Для анализов крови. Я должен… впрочем, неважно. – Снейп быстро развернулся, подхватил одежду с перил и уже начал подниматься по лестнице, как вдруг вспомнил еще что-то.

– Мистер Поттер, что-то мне сомнительно, что индикатор потенциальных возможностей – это единственное, что прислал наш многоуважаемый руководитель из зельедельческого оборудования…

–Да, тут целая куча всего. Я сложил его в кладовой.

Снейп скривил губы.

– Понятно. Постараюсь найти более подходящее место.

Гарри с любопытством посмотрел на него.

– А кладовая чем плоха?

Снейп нахмурился.

– Тем же самым, чем плох весь этот жалкий дом, только в большей степени. Вы ведь в курсе, что это не всегда был дом аурора, сбившегося с пути истинного. – Снейп пошел по ступеням, а Гарри подождал, пока не хлопнет дверь на третьем этаже, и снова взял в руки колбу, решив повнимательней ее разглядеть.

Гарри был в курсе, хотя радости это ему не добавляло. Это был дом семьи Темных магов. Гарри никогда не приходило в голову… но ведь Снейп скорее всего уже бывал здесь на собраниях…. Что Упивающиеся Смертью делают на собраниях? Уж точно не чай с бисквитами пьют. От этих мыслей Гарри стало как-то не по себе.

Впрочем, это ощущение в последнее время стало Гарри практически родным. Чем больше он узнавал о Снейпе, тем больше находил в себе смутной вины перед этим человеком и жалости к нему – уже одно это выбивало из колеи. Даже чушь, которую Снейп нес прошлой ночью, вызывала сочувствие, которое Гарри не хотел показывать, и изо всех сил старался не замечать. К тому же он знал, каким было детство Снейпа, и через что ему пришлось пройти в школе, а сегодня обнаружилось, что его дразнили за… нет, это уж слишком. Одно дело – ненавидеть Снейпа. Но жалеть его – чем, черт побери, это может закончиться?

Ничем – твердо пообещал сам себе Гарри, крутя одну из колб между пальцев за узкое горлышко. Абсолютно ничем.

* * *

– Убирайся!

Так как это был обычный ответ Снейпа на каждый стук в дверь, Гарри не очень-то и обратил на него внимание.

– Профессор, – позвал он, – я принес те колбы.

Послышалось невнятное бормотание, но Гарри ничего не смог разобрать. Потом дверь все-таки распахнулась, и на Гарри уставился Снейп – злой, бледный, но больше похожий на самого себя в собственной мантии. В руках он держал сложенный лист пергамента.

– Поттер!– отрывисто бросил он. – Похоже, директор просто спит и видит, как вы мне будете помогать в этом… действе.

– Я знаю, – сказал Гарри. – За этим и пришел.

Снейп сжал губы.

– Лично мне кажется, что вероятнее всего ваша попытка выступить в роли санитара-любителя будет стоить мне солидной кровопотери, но дело должно быть сделано. – Он развернулся и пошел вглубь комнаты, оставив дверь открытой. Гарри нерешительно вошел, прижимая колбы к груди.

Около одной из стен стоял большой платяной шкаф с открытой дверцей – судя по всему, Снейп как раз развешивал в нем одежду. И это было единственным намеком на то, что комната обитаема. Кроме шкафа в ней стояла кровать, убранная настолько аккуратно, что казалась нетронутой, маленький столик около окна и три стула. Вот и все. Гарри припомнил было жуткий беспорядок в своей собственной комнате, но потом выкинул это из головы.

Снейп отошел к столу, порывистыми, нетерпеливыми движениями закатывая рукав. Он снова начал бурчать что-то себе под нос, но Гарри смог разобрать только: "...надо думать, я просто на седьмом небе должен быть, что это все же будет делать он, а не Лонгботтом – Мерлин упаси – и все из-за этой чудненькой обстановочки. Как же – не могу шагу ступить из этого проклятого дома, чтобы меня не разорвали на кусочки пылкие обожатели...

– Если это вас утешит, – жизнерадостно сказал Гарри, – я вас по-прежнему презираю.

Снейп вскинул голову, сузив глаза.

– Вы и представить себе не можете, какое это облегчение для меня. – Закатав рукав выше локтя, он с некоторым беспокойством окинул взглядом Гарри и колбы, которые мальчик так и держал в руках. – Вы имеете представление о том, как ими пользоваться?

Гарри покачал головой. Конечно же, нет. Хотя он и пытался пошутить, все это угнетало его не меньше, чем Снейпа. Но, вероятно, только так можно быстрее всего избавиться от Снейпа. Пусть возвращается в свои заплесневелые подземелья, где ему самое место.

Снейп вздохнул.

– Слушайте внимательно. Когда вы снимаете крышку с колбы, высвобождается игла…она самонаводящаяся, так что находить вену вам не придется. Установив колбу на место, плотно прижмите горлышко к руке и поверните саму колбу по часовой стрелке. Она начнет наполняться. Когда первая окажется полной, поверните ее против часовой стрелки до упора, снимите, и поставьте на ее место следующую, уже без крышки.

Все выглядело довольно просто. Гарри приподнял одну колбу и внимательно рассмотрел.

– А что это в ней такое блестящее?

– Состав, который не позволяет крови свертываться и сохраняет ее магические качества – иначе они быстро исчезают.

Гарри с любопытством посмотрел на Снейпа.

– А откуда вы это все знаете?

Снейп изобразил нечто вроде сардонической усмешки.

– Знаю – в основном потому, что занимался в жизни чем-то полезным, а не только кувыркался на метле или совал нос не в свои дела.

Вообще-то Гарри считал, что это неправда – чем-чем, а последним Снейп, по мнению мальчика, грешил – но предпочел промолчать.

Снейп махнул обнаженной рукой на окно и сел на один из стульев рядом со столом.

– Здесь самое лучшее освещение. И боюсь, мне придется сесть. – Голос у него был напряженным, как будто он заставлял себя говорить.

Гарри тоже подошел к столу и аккуратно поставил на него колбы.

– Почему?

Снейп посмотрел на него – глаза профессора казались сейчас слишком широкими, особенно в сочетании с гримасой на лице.

– Потому, мистер Поттер, что я питаю явное отвращение к иглам. Впрочем, это не ваше дело. Давайте уже, наконец.

Гарри сел, очень надеясь, что по что по нему не скажешь, как он волнуется. Пожалуй, если бы эмоции мальчика полностью отражались на его лице, Снейп уже вылетел бы из комнаты от греха подальше. Он устроился поудобнее, выстроил все три колбы в ряд так, чтобы их легко было достать рукой, но невозможно случайно уронить, а потом уставился на руку Снейпа – бледную, с четкими голубыми венами и напряженными мышцами. Почему-то Гарри обрадовало, что Знак у Снейпа на другой руке.