Текст книги "Цель вижу (СИ)"
Автор книги: Magical evening
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
«Может, он снова охотится или случайно заснул? Ну да, Саша, заснуть после утреннего светопреставления?.. Даже не смешно…»
Я дотронулась до крестика, к которому прикасалась сегодня до пугающего часто, и мысленно воспроизвела события полудня, во время которых и видела Пятого последний раз.
***
Пейзаж в лаборатории с моего последнего визита не изменился – всё та же разруха и бардак, появился лишь запах озона и мокрого асфальта от недавно прошедшего дождя.
Мелькающий тут и там во вспышках света Пятый раздражал воспалённые веки, и я с трудом удерживала желание прикрикнуть на него и заставить сидеть на одном месте ровно. Раздражал меня, впрочем, не только он – весь мир сейчас казался мне отвратительной и гадкой штукой, хуже самой горькой пилюли.
Ежемесячные мученья, во время которых я на несколько дней превращалась в монстра, питающегося чужими страданиями, начали свой отсчёт, добавляя мне буквально головной боли и радуя крутящим животом.
Пятый, кажется, чувствовал что-то неладное и на рожон не лез, говорил со мной осторожно, не язвил, и был на той стадии человеческого понимания и всепрощения, что я невольно жмурила глаза, смотря на него, думая, что в любой момент на его макушке появится ослепительный нимб.
Вероятно, за огромное количество времени, проведённое друг с другом, Харгривз наконец-то наткнулся на учебник анатомии, который использовал по его прямому назначению, а не складывал из страниц самолётики, как с моей лелеемой стопкой романов.
Впрочем, думать о том, что он знает, почему я, как Фиона из «Шрека», превращаюсь на время в чудовище, было неловко. Но стоило мне вспомнить детали нашего знакомства, скатившееся в пьянку день рождение, том «тысяча и одна неловкая ситуация», который ежедневно пополняется, и то, как я однажды максимально неудачно упала на Пятого, в лихорадочных попытках встать потрогав всё, что можно и нельзя, так я сразу расслаблялась, думая, что такого компромата друг на друга могут найти не все супруги, так что глупо стесняться человека, который видел, как ты поёшь во всё горло «Натуральный блондин», стараясь подражать басу Баскова, и не только не прервал тебя, но и попытался замаскировать кашлем смех, когда я в испуге обернулась.
– Ну как? – лениво спросила я, лежа на нагретом солнце камне и листая ежедневник, изображая вид бурной умственной деятельности.
– Чёрт! – раздалось где-то среди завалов.
Появившийся возле меня Пятый держал в руке какой-то сломанный прибор и с едва уловимым раздражением смотрел на меня.
– Я же просил тебя хранить его в сейфе, – максимально вежливо, а значит – взбешённо, сказал он.
– А я просила тебя не трогать Агату Кристи! – тут же наехала я, так как обнаружила этим утром недочитанный роман исписанным в формулах.
– У меня закончилась бумага, – сохраняя тот же тон, любезно пояснил он. – А вот что тебе мешало положить прибор в сейф, я понять не могу.
– Место и так едва хватало, чтобы уместить твоё раздутое эго, – зло ответила я, перелистнув страницу. – И у меня закончилось терпение, ведь я не могу пополнять его чтением!
Он побуравил меня взглядом и снова телепортировался, оставляя меня скрипеть зубами. Я взглянула снова на часы и мучительно вздохнула – если стрелка не будет двигаться быстрее, мы друг друга поубиваем, так как жажда крови говорит во мне явно громче здравого смысла.
Все грешки этого умника именно в это утро решили открыться мне. Сногсшибательное белое платье, которое я решилась надеть в этот торжественный день, не оказалось на месте, но после тщательных поисков было найдено в мусорном ведре, мятое и заляпанное кровью от воротника до кружевного подола. Роман Агаты Кристи «Большая четвёрка», написанный на русском язык и потому тщательно мной лелеемый, оказался исписанным большим убористым подчерком, закрывая буквы русского алфавита, как и мою надежду в хороший день. Но последней каплей послужили прихваченные из лаборатории очки «G7», валяющиеся на полу грудой обломков. Чёрт, он даже не удосужился убрать все улики!
Боковым зрением я заметила возле себя вспышку, и Пятый, раздражённо вздохнув, имел наглость приземлиться на камне возле меня. Когда он также лёг и повернулся ко мне, игнорировать его стало сложнее, как и делать вид, что я полностью увлечена чтением заметок, которые и так знаю наизусть.
– Долго ещё? – совсем по-детски протянул он.
– Осталось две минуты и сорок пять секунд, – ответила машинально я.
– Не считаешь, что нам стоит отойти подальше?
– Не считаю.
– Что планируешь делать потом?
– Попытаться найти новое платье, русский роман и починить очки.
– Ты всё ещё злишься, – констатировал он.
Промолчать было единственным верным вариантом из тех, что пришли мне в голову.
– Я наступил на них случайно, – после паузы медленно продолжил он. – Не сразу понял, что эта тряп… вещь – платье, а книга попала под руку, когда ко мне пришла идея, и её срочно надо было записать.
Я подозрительно скосила на него глаза – это очень походило на извинения, по факту ими не являясь. Пятый никогда не извинялся. Фыркал, язвил, делал что-то, чтобы загладить вину, но тех-самых слов никогда не говорил.
– И?.. – многозначительно спросила я, смотря ему в глаза.
– И… Возможно, мне стоит быть более осмотрительным.
– И?
– И внимательнее относиться к окружению.
– И?
– И мне неприятно, что ты расстроена.
Я подавилась очередным «И?» – это прозвучало как-то… тепло и интимно. И я решила на этот раз капитулировать.
– Мне тоже неприятно, что твоя игруш… прибор разбился, – скомкано сказала я, смотря куда угодно только не на Пятого. – Тебе больше идёт улыбка.
Вторя моим словам, он улыбнулся, и я, увидев это чудо, почувствовала, будто бы меня поцеловало солнышко, и не смогла не улыбнуться в ответ.
– Чёрт, пятнадцать секунд! – вспомнила вдруг я, округлив глаза и подскакивая с места. – За мной!
Схватив Пятого за руку во избежание, я едва успела отбежать на за ранее примеченное безопасное место, с которого открывался шикарный вид на предстоящее шоу.
– Сейчас начнётся! – возбуждённо воскликнула я, как будто это не было очевидным.
Раздался сильный треск и звук грома, в воздухе начала закручиваться голубая дымка, которая всё клубилась и ширилась, пока не приобрела окончательный вид. Портал и правда выглядел внушительно – восхищал своим размером и той силой, что в себе содержал. Пространство вокруг нас охватывали вспышки, и я была в таком возбуждении, что не сразу поняла, что Пятый прижимает меня к себе.
Напряжение всё больше начало охватывать воздух, а портал становился всё шире. Что-то шло не так, – кто бы сомневался? – и мне надо было срочно проверить всё лично. Сделав шаг, я тут же получила сопротивление и гневное шипение:
– Куда?
– Мне надо проверить! – также прошипела я, сверкнув глазами.
– Никуда ты не пойдёшь!
– Но мне надо! – обалдела я.
– Я сказал нет! – выдал гневно он.
Посмотрев на него, я поняла, что в такой ситуации к консенсусу мы не придём, и прибегла к крайним мерам. Со всей силы наступив на его ногу, я ударила его под дых и, с сожалением подумав, что это мне непременно аукнется, побежала к воронке.
Приставив к глазу крупный кусок стекла, – единственное, что осталось от почивших очков «G7» – я внимательно запоминала движение лучей и, побежав к другой стороне портала, внезапно осознала, что меня бесцеремонно сгребли в охапку.
– Пять!.. – успела выкрикнуть я, как вокруг меня схлопнулась голубая рябь.
Очнулась я уже на его руках в трёх кварталах от местонахождения портала с чувством дежавю и скрипящими зубами.
– Ты что натворил, я почти смогла!.. – мою гневную речь прервал мощный взрыв, который так живо напомнил мне недавних событиях, что от ужаса я вскрикнула и вжалась в Пятого, обхватив его за шею и спрятав лицо в чужом плече.
Когда ужасный грохот и стук перестали сотрясать воздух, я с трудом поняла, что взрывная волна до нас не дошла. Не знаю, что нашло на меня – накопившейся стресс, страх дышавшей в шею смерти или очередная неудача, но я, не отрываясь от плеча, в голос заревела.
Пятый медленно опустился на землю со мной на руках и аккуратно начал гладить меня по спине, делая всхлипы лишь интенсивней и громче.
– Ты обещала, конечно, что скучно не будет, но я и представить себе не мог насколько, – сказал он вдруг странным весёлым тоном, и я не сразу поняла, что сквозь слёзы улыбаюсь.
***
Я глубоко вздохнула, оглядывая пространство. Что могло случиться за пять часов? Он решил уйти? Понял, что находиться со мной опасно? Или на него как-то повлиял портал? А что, если у него получилось вернуться домой?
– Пятый не такой, – сказала вслух я, вставая. – Но что, если его… задержали?
Дыхание спёрло на миг, когда в голове чрезвычайно живо предстала картинка, на которого Пятого связывают и забирают на опыты сотрудники Комиссии. Это событие так детально встало перед глазами, что я без промедлений выбралась на улицу, прихватив пистолет.
Лихорадочно мечась по округе, я прокручивала в голове все возможные места, которые мог посетить Пятый. В подвале его не было, в самых уцелевших магазинах – тоже, не наслаждался он и пейзажем у реки, да и в библиотеке не читал и не портил стены закорючками из формул. К горлу медленно подкрадывалась паника, и я отчасти начала понимать, что чувствовал Пятый, когда я пропала со всех радаров на несколько дней, чтобы найти ему новую подружку.
Наплевав на все опасения и стыд, я начала кричать его имя и бегать по городу, как сумасшедшая. Возможность помереть от пули снайпера Комиссии была куда более привлекательна, чем жизнь в полном одиночестве.
В голове проносились варианты, куда мог запропаститься Пятый, и каждый последующий был страшнее и хуже предыдущего. Особенно меня пугал вариант с его кончиной – честное слово, лучше бы этот мужчина бросил меня и вернулся туда, где он стал бы счастлив, и я вполне заслуженно называла бы его самыми звучными и тёмными ругательствами из своего словаря, но не переживала за его судьбу. Думать о его смерти было так же страшно, как о смерти родителей, и было непонятно, в какой момент этот чудик нацепил себе на лоб бирку «Не последний человек в жизни очаровашки-Сашки» с моего молчаливого попустительства.
Осталось только одно место, вероятность которого встретить там Пятого, не стремилась к нулю, и я потратила полчаса, чтобы туда добраться.
Увидев человеческий силуэт, сидящий на обрыве и любующийся закатом, я со сбитым дыханием и шалящими нервами почувствовала не радость и облегчение, а желание убивать. Раздражённо выдохнув, я подошла к Пятому и молча опустилась рядом, подумав, что разрушить такой прекрасный момент любования природой я всегда смогу и позже.
– Как думаешь, зачем мы здесь? – сказал он вдруг, не отрывая взгляда от заката.
Я удивлённо посмотрела на его профиль, не понимая сути вопроса, но улавливая, что не стоит выпаливать первый пришедший в голову ответ.
– Не знаю, – наконец пожала плечами я. – Знаю лишь, что все эти трудности мы проходим не зря.
– С чего такая уверенность? – язвительно протянул он, но я видела, как крепко сжались его кулаки.
– Потому что я знаю, – снова повторила, улыбаясь, я. – Нам выпадают лишь те испытания, которые мы сможем выдержать. Да и разве так уж они и непреодолимы? У меня есть ты и туманная возможность возвращения в своё время, и пока мне этого достаточно… А что на счёт тебя?
– Что на счёт меня? – спросил он медленно, собираясь с мыслями. – Думаю ли я, что происходящее вокруг – сущий ад? Что возвращение домой – бредовая сказка? Что моя глупость соразмерна с наказанием? Что отец был прав, и я остался тем же глупым ребёнком?!
Его голос сорвался на крик, но я даже не дёрнулась.
– Расскажи о своей семье, – попросила я неожиданно для себя.
Пятый обескураженно посмотрел на меня, хмыкнул и спрятал своё лицо в ладонях. Когда я подумала, что не дождусь от него ни слова, он хрипло начал:
– Нас было семеро… Детей с особыми способностями, которых выкупил миллионер Реджинальд Харгривз. Цель, с которой он это сделал, не ясна мне до сих пор, но готовил он нас явно не к тому, чтобы мы спокойно жили и протирали на работе штаны, – хмыкнул горько он. – Вся жизнь шла по расписанию, в котором тренировки сменяли учёбу, а учёбу – тренировки. Планировалось, что мы, как роботы, будем внимать каждому слову отца, жить на автомате, чтобы выполнять задания и однажды добиться великой цели, сути которой не знал никто… Я… Я никогда не…
Его лицо скривилось, как будто от сильной боли, и я, сглотнув, аккуратно положила свою руку на его. Он крепко её сжал.
– Никогда не был послушным, выходил из себя, препирался и спорил. Считал себя способным, исключительным, особенным даже в этом доме, и всячески пытался это показать отцу… Правда, не всегда выбирал для этого нужные методы, да и бывал порой просто невыносимым… Весь этот маскарад с масками, тренировками, способностями… Я считал, что нам легко может покориться целый мир, смертельная опасность воспринималась, как игра, и в голову не приходило, что кто-то из нас может не проснуться.
Пятый перевёл дыхание и так сжал мою кисть, что я еле удержала тонкий писк. Спешно погладив его второй рукой, я с облегчением почувствовала, что он немного расслабился, но вдруг так остро взглянул на меня, что было удивительно, что я не начала икать.
– Когда нам исполнилось тринадцать, я наблюдал за братьями и сёстрами, в которых отец много вкладывал и… раздражался. Ведь мне строго запрещалось тренировать вторую способность, и я мог надолго забыть о прыжках во времени. Но я считал, что способен на большее, что требования отца глупы и не обоснованы, и он просто не осознает, что я смогу преодолеть всё… На очередном обеде моё терпение лопнуло, я высказал это и, получив отпор, выбежал на улице и… переместился.
Он замолчал, и его глаза заволокла туманная поволока.
– Расскажи мне о них. Твои братья и сёстры… Какие они? – мягко попросила я, не прекращая поглаживать его ладонь.
– Они… Они очень… шумные, – хмыкнул тепло он. – И… запоминающиеся. Думаю, ты бы им понравилась. А с Клаусом ты, должно быть, крепко сдружилась.
– Почему? – улыбнулась я, видя, как он снова приходит в норму, а его глаза возвращают привычный блеск.
– У вас обоих есть страсть к глупым шутками и ко сну, – закатил он глаза. – Клаус часто выводил отца из себя своим поздним подъёмом, так как тратит всю ночь на чтение всяких глупостей, либо на беседу с призраками. Ах да, я не говорил, что его способностью является общение с мёртвыми?..
Мы долго сидели, говоря и смеясь, и нас не остановило ни ушедшее за горизонт солнце, ни зажегшиеся на небосводе огни, ни ночная прохлада, ведь в какой-то момент я осознала, что мы лежим в обнимку на земле и пытаемся доказать друг другу, что лучше всех знаем расположение звёзд.
Комментарий к Глава 14. Закаты
Да здравствуют выходные и свободное время!
========== Глава 15. Слон между нами ==========
***
Нахлобучив поплотнее панамку, я нежилась на покрывале на берегу реки. Погодка была аномально жаркой, что, впрочем, меня давно не удивляло. Предсказать климат здесь не смог бы даже самый крутой синоптик, так как в один день мог идти снег, а через неделю ты уже с недоумением напяливал на себя топ и короткие шорты.
Эти «климатические качели» не радовали никого – страдали и редкие растения и всё реже встречающиеся животные, да и я с Пятым мучились головной болью и ломотой суставов, хотя каждый день считали за долг выполнить хоть самый простенький комплекс зарядки.
В перспективе выходило, что ситуация будет усугубляться, пока в какой-то момент мы не обнаружим, что в округе не останется никого, кроме нас. Цепь питания рушилась, ведь отсутствие целых видов не могло пройти без последствий. Чем мы будем питаться потом, если даже сейчас у нас возникают с этим проблемы, было больной темой, и пока я предпочитала не ломать над этим голову и погрузиться с ней же в решение вопросов по возвращению в своё время.
Впрочем, в последнее время я чувствовала, что в край разленилась. Не хотелось ничего делать и что-то решать, хотелось идти в припрыжку по цветочному полю, есть шоколадку и кружится-кружится-кружится! В общем, я была готова делать что угодно, лишь бы не видеть перед глазами двоящиеся буквы и цифры.
Пятый, по началу не разделявший мой энтузиазм к старому-доброму безделью, зарывался в бумажки так, что определить его местонахождение можно было лишь по громкому чертыханию и торчащим волосам, которые я с утра любезно заплетала ему в косичку, внутри гадко хихикая, но вслух говоря: «Тебе очень идёт!». Видя, что я отлыниваю, он злился, язвил и что-то громко кричал. В общем, вёл себя, как обычно.
Я лениво парировала его колкости, – моих сил не хватало на организацию концерта – и грустно кивала на его «Мы должна торопиться! Бла-бла-бла!» и «Я такой моральный урод! Бла-бла-бла!». По крайне мере, мне слышалось именно так.
Постепенно его крепость сдавалась, и так как я категорически отказывалась работать больше восьми часов, он, вероятно, осознал наконец, как скучно и долго вкалывать одному, потому, не переставая бурчать и возмущаться, начал присоединятся к моим «перерывчикам», которые, как правило, тянулись до конца дня.
Сзади послышались тяжёлые шаги, и через пару мгновений возле меня на покрывало опустился Пятый, который не замедлил посмотреть на обложку книги, которую я читала, и насмешливо фыркнуть.
– Отвали, – заранее попросила я.
– «Влюблённый граф», – выразительно прочитал он, ухмыльнувшись.
– Дам тебе книгу, только когда прочту сама, – ехидно произнесла я.
– Спасибо. А то бесполезной макулатуры для письма становится всё меньше.
– Отвали! – возмутилась я, толкнув его локтём.
Что-то было не так… Я осторожно повернулась к нему и поймала на себе выжидающий взгляд насмешливых глаз. Но обескуражило меня не это, а то, что он надел на себя купальник и сидел в опасной близости от меня.
В отсутствие мужского пола – кроме одного надоедливого экземпляра – я переживала КОК, который вольно переводила, как «кризис одинокой кошатницы». Найденные под завалами журналы для женщин с интересным содержанием вызывали у меня восторг и эстетический экстаз, а глаза мечтательно закатывались от любой тупой шутки с намёком на флирт, которую произносили герои дешёвых романов.
Отсутствие романтики, социума, общения, постоянный стресс и волнения творили чудеса, и я с ностальгией вспоминала доходягу с соседнего отдела, который, неловко запинаясь и постоянно поправляя очки, пытался мне понравится и пригласить на свидание. Тогда меня он жутко раздражал, ведь он был далёк от моего идеала с голливудской улыбкой и ровными кубиками пресса, сейчас же я отдала бы что угодно, лишь бы один денёк пообедать с ним в кафешке.
Не сказать, чтобы Пятый хотя бы мизинцем походил на Орландо Блум, – со своей неухоженной бородой он походил скорее на чокнутого кавказца – но всё же я со скрипом зубов могла признать, что он симпатичный. Телосложение у него было худощавым, но крепким, жилистым, да и пресловутые кубики пресса можно было хорошо рассмотреть, и это зрелище, надо сказать, обладало гипнотизирующим эффектом, и глаза отказывались смотреть на природу, расчёты и даже на еду, и Пятый явно это знал, раз так ехидно ухмылялся.
– Всё-таки прочёл парочку романов, да? – хмыкнула я, чувствуя, как краснеют щёки.
– Сама предложила искупаться. У тебя же память должна быть чуть лучше, чем у рыбы?
– Просто ожидала, что ты наденешь на себя хиджаб.
– А я ожидал, что ты забудешь про купальник.
Я возмущённо сверкнула глазами – это намёк на то, что я люблю открытые вещи?
– Только потому и пришёл? Жаль тебя разочаровывать.
– Было бы на что смотреть.
– Да пошёл ты! – взорвалась я и ударила его плечо, вставая.
Я в самом скверном расположении духа – и вовсе я не плоская! – бросила плед на песок и пошла к реке, ожидая, что от моего настроя вся выжившая в округе рыба всплывёт брюхом вверх.
– Да я пошутил! – донеслось мне в спину.
Повернувшись, я показала ему интернациональный жест и бегом отправилась в воду. Задержав дыхание и нырнув с головой, я с облегчением чувствовала, что мне становится легче. Потоки воды мягко охватывали моё тело, забирая усталость и даря прохладу. Я, вспомнив детское развлечение, поплыла вниз, чтобы оттолкнуться от дна и всплыть, почувствовав себя чемпионом-дайвером.
Вода была удивительно мутной, ведь никакого ветра на улице не было. Но я не обратила внимания на этот факт и, уже приблизившись ко дну, увидела странный свет, будто бы ко мне подплывал включённый фонарик. Свет был виден даже через мутные потоки, это зрелище внушало определённые опасения, и, когда эта аномалия всё ближе подплывала ко мне, я поняла, что задержалась и надо срочно всплывать, чтобы воздуха хватило.
Оттолкнувшись от дна, я поплыла наверх, краем глаза смотря, как неопознанная штука последовала за мной. Стало страшно, и я начала двигаться активнее, но всё же не успела выплыть, как почувствовала, как в мою ногу что-то впилось.
Из лёгких непроизвольно вышел воздух, когда я выкрикнула слово, которое знает каждый русский и произносит в моменты редкого ошеломления. Было чертовски больно, и я попыталась сбить это нечто второй ногой. Не получилось, но стало ещё страшнее, ведь у него была гладкая кожа и по ощущениям второй ряд зубов.
Мутная вода окрасилась моей кровью, когда эта дрянь начала двигать своими зубами.
«Надо выплывать, » – пронеслась мысль, и, пытаясь не обращать внимание на боль, поплыла к свету.
Моя ладонь ненадолго вынырнула из толщи воды, как меня с неожиданной силой потянуло вниз.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» – панически проносилось в голове.
Попытавшись сбить ногой чудовище, я поняла, что врежу лишь себе, так как нога взорвалась болью, а рыба лишь больше взбеленилась. Воздуха не хватало, и я бы, наверное, так тупо бы и померла, если бы Пятый не всполошился моим отсутствием.
Лихорадочно глотая воздух, я невнятно что-то говорила, из всех слов моих разобрать можно было лишь «берег» и «срочно». И только почувствовав под ногами песчаное дно, я позволила себя зарыдать, ясно видя и чувствуя, что эта тварь с лампочкой никуда не делась.
– Где болит? – напряженно спросил Пятый, помогая мне идти.
– Нога, – прохныкала я.
Тянущийся за мной в воде кровавый след не давал сомневаться, что я не симулирую, и когда Пятый вдруг решил понести меня на руках, я завизжала и обозвала его идиотом, так как бы непременно увидела, во что превратилась моя нога.
– Я сама! Я дойду сама! – кричала я, давя всхлипы.
Доплетясь до места, где воды было по колено, я наконец увидела, какая рыба так крепко за меня схватилась, и снова завизжала, упав в воду.
По глазам Пятого было понятно, что его жизнь к таким ситуациям не готовила, и он бестолково попытавшись разжать челюсти рыбы и добившись лишь того, что рыдать я начала сильнее, аккуратно приподнял меня и потащил к берегу.
На суше эта тварь смотрелась ещё страшнее – приплюснутая морда, выдвинутая вперёд нижняя челюсть, качающийся «фонарик», двойной ряд зуб, крепко держащий мою голень, и непропорциональное тело.
– Это удильщик, он не ядовит, – поделился со мной Пятый, быстро оглядываясь.
– Это мне очень помогло! – крикнула зло я, не отрывая испуганных глаз от страшной морды твари.
Неожиданно он появился рядом со мной с какими-то палками, одну из которых аккуратно засунул в рот рыбы. Попытавшись раскрыть пасть, Пятый вздрогнул от моего крика.
– У неё двойной ряд зубов, – процедила я, зажмурив глаза.
– Может… Может, её ударить?.. – растерянно пробормотал он.
– Это тебя надо ударить! Она вцепится в меня ещё сильней!
– Подожди меня одну минуту, – попросил серьёзно он и куда-то спешно убежал, не слыша моих гневных воплей.
Казалось, что нога начинает неметь, и я, закрыв лицо, зарыдала сильнее при мысли о том, что могу запросто её лишиться.
К счастью, Пятый пришёл быстро, держа в руках остро наточенный нож, спирт и тряпки. И придерживая пасть рыбы, разрезал её рот, освобождая мою ногу.
Выглядела она ужасно, что подтвердил Пятый тихим «Чёрт!». Кровь останавливаться не собиралась, и после недолгих раздумий было решено, что рваную рану надо обеззаразить и наложить давящую повязку.
Из всех медицинских средств нам был доступен только спирт, так как срок годности остальных препаратов давным-давно переваливал все границы допустимого.
– Сейчас будет немного больно, – предупредил осторожно он.
Он не соврал – я сдерживала проявление своего богатого словарного запаса всё то время, как он лил мне спирт на рану и обвязывал её же бинтами.
– Не болит? – задал тупой вопрос он, заканчивая перевязку, и я разъярённым взглядом дала понять, что моё молчание её не означает, что я в нирване. – Понял…
– Эта рыба… – прошипела, жмурясь от боли, я. – Побывала в Чернобыле, что ли? Выглядит так, будто бы выползла из ужастика про пираний…
– Нет, она существовала ещё до апокалипсиса, – пояснил Пятый, который наверняка прячет в кармане сертификат об учёной степени в ихтиологии. – Рыба удильщик, обитает глубоко под водой, считается, что возникла око ста миллионов лет назад, тем не менее изучена недостаточно хорошо. Она хищник и привлекает рыб с помощью света на конце видоизменённого плавника, который напоминает удочку. Выплывает на верхние воды, когда испытывает нужду в пище, но странно, что она подплыла так близко к берегу. Они, конечно, не пугливы, но таких случаев зарегистрировано не было.
– Есть что-то, чего ты не знаешь? – с неудовольствием спросила я.
– Разумеется, есть. До сих пор не могу понять, как велика твоя способность на ровном месте влипать в неприятности.
– Сказал человек, который вынужден меня терпеть.
– Тоже верно.
Хмыкнув, он встал и с хрустом потянулся, и мой взгляд, как по волшебству, прилип к его торсу.
«Саша, не пялься так откровенно, » – одёрнул меня разум, но плясавшие на мокрой коже солнечные лучи загипнотизировали и его. – «Впрочем, всегда можно сказать, что к его животу что-то прилипло…»
До меня не сразу дошло, что тишина между нами затянулась, и когда я наконец посмотрела туда, куда смотрят нормальные люди – на лицо собеседника, то растянула губы в нервной улыбке, поймав его ехидный взгляд.
– У тебя на животе пятно какое-то, – пробормотала я отмазку так, что мне не поверил бы и самый доверчивый простак.
– Да? – лениво протянул он. – Так и у тебя на груди что-то есть… Давай посмотрю!
– Нет, спасибо! – в панике протараторила я, закрыв себя руками. – Мне тут вспомнилось, что я допустила ошибку в расчётах, мне срочно надо их проверить!
Разумеется, я шлёпнулась на землю обратно, так как из-за внезапного удара сердечек в голову забыла и о боли, и о страшном рыле рыбы. Моё шипение вызвало у Пятого смех, и все сердечки, возмущённые поведением потенциального кавалера, упорхнули, оставив едкое раздражение.
– Отползи от пледа, – приказал он, давя улыбку.
– С чего бы мне это делать?
Он наигранно вздохнул и начал убирать с пледа мои вещи. Когда очередь дошла до меня, я, в возмущении вскрикнув, ударила его здоровой ногой по голени, и мы вынужденно решили прилечь в весьма неудобном положении.
– Идиотка, – прошипел Пятый, так как силы я с испугу не пожалела.
– Прости, – пискнула я.
Пятый приподнялся на локтях, переставая меня душить своими немалочисленными кило, разъярённо посмотрел мне в глаза и завис. Впрочем, как и я.
«У него глаза красивые, » – ошеломлённо пронеслось в голове, и эта мысль была последней, которую я могла отнести к категории «мысль адекватная, разумная».
Я со странным любопытством оглядывала его лицо, будто бы видела впервые, и находила его все более привлекательным. Мне нравилось всё – и пушистые ресницы, и лёгкая морщинка на лбу, и обветренные губы, и блестящие голубые глаза… Да даже борода на короткий миг показалась мне очаровательной и мужественной! И все шутки разом вылетели из головы.
Первый шаг в пропасть сделала, конечно, я. Глупое желание узнать, правда ли его губы такие же шершавые, как и на вид, передвинуло мои кончики пальцев на уголки его рта. Нежно проведя ими по всей длине губ и пристально и удивлённо за этим следя, я решила не останавливаться и положила ладонь на щёку Пятого, аккуратно её гладя большим пальцем.
Что-то очень тёплое и нежное поднималось у меня в душе, и это чувство приглушало собой всё остальное, заставляя на короткий миг забыть и об апокалипсисе, и о своём имени, и о том, как сильно у меня болит нога. Было так хорошо, уютно и тепло, что я мягко улыбнулась, смотря на Пятого, который, кажется, тоже испытывал нечто подобное, раз его глаза так лихорадочно блестели.
Его пальцы коснулись моей щеки, и я подалась им навстречу, жмурясь от невесомых поглаживаний, будто бы меня касается лёгкое перышко. Через пару мгновений мою голову мягко повернули, и я из-под полуприкрытых глаз наблюдала, как его губы медленно приближаются к моим.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы я не двинула ногой и не задела бы незакрытую бутыль со спиртом, который пролился и окатил недавний укус волной боли, а мою голову – волной отрезвления.
Разумеется, от боли я завизжала, рефлекторно попыталась вскочить и ударила лбом нос Пятого так, что он с шипением откатился от меня.
Я бесполезно дула на рану, ожидая, что боль станет меньше, а Пятый рядом зажимал кровящий нос.
Спирт сегодня понадобился не только мне.
Добирались мы до дома в особо неловком молчании, но упорно делали вид, что не замечаем слона, молчаливым напоминанием повисшего между нами.
Комментарий к Глава 15. Слон между нами
Простите.))
..Кстати, это реально существующая рыба, и она действительно обитает в Америке. Советую погуглить “рыба удильщик”, то ещё зрелище.
========== Глава 16. Идеальный план и неидеальное исполнение ==========
***
Душераздирающе зевнув, я, воровато оглянувшись, сделала глоток вина из бутылки и со стоном продолжила вырезать из цветной бумаги чёртовы буковки, складывающиеся в «Happy Birthday!», увидев которые Пятый по плану должен либо расплакаться от счастья, либо от удивления подпрыгнуть так, чтобы пробить своим твердолобым лбом потолок.
Первое октября подобралось незаметно, как и осознание того, что этот день принёс в этот мир не только такого очаровательного человека, как я, но и Пятого, об очаровательности которого можно было всё сразу понять, стоило только бросить в него мятую бумажку, когда он со сосредоточенным видом строчит что-то в блокнот.
Отмечать день рожденье в апокалипсисе было странно, но этот флешмоб поздравлений запустила не я, и к своему стыду забыла про первое старение Пятого, ведь, разумеется, об этой дате он говорил. Представить уровень моего смущения и неловкости, когда я летом – не говорить же ему, что я одна из «одарённых»? – получила неумело обёрнутые цветы и тщательно разыскиваемые мною книги, мог лишь тот, кто приходил на праздник без подарка с поздравлением, похожим на: «Лучший подарок – это хорошие слова. Так что здоровья тебе там, удачи…»
