Текст книги "Цель вижу (СИ)"
Автор книги: Magical evening
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Красотка! – подмигнула себе я, являясь, впрочем, довольно субъективным оценщиком. – А красота, как известно, спасёт мир! По крайней мере, на спасение своего мира красоты должно наскрестись достаточно…
========== Глава 4. “Земля вызывает Марс” ==========
***
– Зараза! – выкрикнула в бешенстве я, едва не порвав бумагу на части. – Это дерьмо не сходится!
Моё помешательство продолжалось уже четыре недели. С тех пор, как моя нога оказалась на заводе «Enphase Energy», компании, которой суждено было пролить свет на моё беспросветное существование в этом времени, я ни на секунду не переставала просчитывать в уме схемы и вероятности. Моя способность подвергалась насилию не менее пятнадцати раз на дню, – чтобы призвать воспоминание, точное до малейших деталей, требуется немало сил – а, если бы я смогла найти здесь зеркало, то, уверена бы, поразилась своей измождённости, отпечатавшейся на лице в призывное слово «Спасите!».
Когда я яро убеждала себя, что могу справиться со всеми трудностями, то верно недооценивала тот громадный пласт работы, который мне надо будет сделать в одиночку. Солнечные батареи находились в плачевном состоянии, требовался тщательный ремонт, осознав масштаб которого я выпучила глаза от удивления и находилась в полном шоке, не двигаясь и едва дыша около тридцати минут.
В рабочем состоянии находилась лишь одна батарея, – очевидно, новая, раз была плотно накрыта полиэтиленовой упаковкой, порванной лишь в нескольких местах – которую мне пришлось вручную очищать от мусора и грязи, а после – пыхтеть, балансируя на высоте и замещая негодные детали. Вся свистопляска заняла три с половиной недели, в которые мне приходилось заботиться ещё и о себе. Поиск еды и добыча воды занимали неприлично много времени, ведь я внезапно осознала, что не могу питаться святым духом, когда упала от изнеможения у полуразрушенной стены. Повезло тогда – ни одному хищному животному не пришло в голову соваться в здание, но с тех пор я стабильно питаюсь один-два раза в день, если повезёт.
Основой моего рациона стала рыба, весьма обнаглевшая и расслабившаяся, раз стабильно попадала в неловко расставленные мною сети, над которыми я билась два вечера, сшивая найденные мешки из-под картошки. Рыбак, как оказалось, из меня не очень, но рукодельница вполне сносная, что, впрочем, не мешало мне выкидывать порванную одежду в дальний угол и забывать о ней до худших времён.
Охотник и стрелок из меня хреновый тоже, что я поняла, когда, увидев зазевавшуюся пташку, попыталась застрелить её из пистолета. Мало того, что израсходовала патрон, так и спугнула всё местное вороньё, взлетевшее вверх с громким клёкотом. «Ну, хоть в медведя с близкого расстояния должна попасть. Наверное…»
Как оказалось, человек довольно слабое существо, живущее припеваючи лишь в обществе. Но когда он оказывается в условиях дикой природы, то понимает, что он – имбецил, в совершенстве владеющий лишь своей профессией и не имеющий понятия ни как расставлять ловушки на зверей, ни как определять время по солнцу, ни как, чёрт подери, справиться с одиночеством и не начать кидаться на стены.
– Я бы согласилась даже на общество Остин, – пожаловалась себе я. – Вот именно так и выглядит отчаянье…
Хихикнув, я подумала и сказала:
– Пока меня спасают мои шуточки, но что будет дальше? Прочитанная статья о людях в изоляции не добавляет оптимизма. Какая стадия будет дальше? Сначала появится воображаемый друг, начнётся апатия, после – депрессия, мои когнитивные возможности начнут снижаться, возникнет дезориентация в пространстве и времени. А если долгое время будет отсутствовать общение, то мозг начнёт самостоятельно его воспроизводить, и появятся галлюцинации.
Хоть я и говорила всё это мерным и спокойным тоном, убеждая себя, что это меня не коснётся, по спине всё равно пробежали мурашки при мысли, что я могу даже не осознавать своё сумасшествие, ведь вокруг появятся чётко детализированные образы – здесь моя память играла против меня.
– Лучше бы моей способностью были прыжки во времени, – напряжённо улыбнулась я. – Ни чёртова Комиссия, ни чёртов апокалипсис… Да что может вообще страшить, когда ты обладаешь временем?
Я заставила себя вернуться с небес на землю. Придумала ещё – прыжки во времени! Какую бы сумятицу не вносили «одарённые», их способности гипотетически не приводили к краху мира. Бог бы не допустил возникновение такого опасного человека, но всё же чего бы я смогла наворотить с таким «тузом» в кармане!
– Хотя… Меня бы придушили ещё в люльке, – усомнилась я. – Быть костью в горле у Комиссии хоть и заманчиво, но слишком опасно. Слишком…
Подойдя к столу, на котором лежала стопка бумаги, активно использованная мною для расчётов, я глубоко задумалась.
– Надо быть честной с собой, – медленно сказала я. – Человек – существо социальное, и момент, когда моя выдержка даст трещину – дело времени. Когда сосредоточена на деле, я не замечаю, как оно летит, и это является большим плюсом. Но я устаю, раздражаюсь, радуюсь, волнуюсь… Испытываю эмоции, и мне надо с кем-то их разделить, почувствовать поддержку и прочее ванильное дерьмо… Да и если я найду людей, то смогу быстрее отремонтировать панели и вернуться домой… Хватит ли заряда на группу людей? Сомнительно даже хватит ли его на меня… Но тут уж дело выбора, Саша, либо ты вернёшься домой с потёкшей крышей… И даже не спорь, что стёртые воспоминания гарантируют душевное здоровье, подсознание не обманешь! Либо ты вернёшься домой счастливым и здоровым человеком, не болеющим шизофренией или чем-то пострашней, тьфу…
Я замерла на месте, внимательно вглядываясь в расчёты и формулируя ту мысль, обрывки которой порой крутились у меня в голове.
– «RTWS», – хмыкнула я. – Сработает ли? А хрен знает, рискнём!
Я села за стол, думая, как воплотить в свет мою идею. «RTWS» – радио, изрядно нашумевшее в своё время, ведь оно решило не мелочиться и не ограничиваться умами одной страны, и крупными суммами денег и своим примечательным контентом вскоре получило статус международного, транслируясь одновременно в пятнадцати странах. Америка была на почётном первом месте в этом списке, ведь его создатель был выходцем из этой страны. Самым забавным было то, что материал был одинаковым в каждой стране, не меняясь и не редактируясь, да и транслировался с некоторым опозданием в одну-три секунды.
«Для работы моего радио нужны лишь башни телевещания, » – гордо сообщал создатель радио Джон Гордон. – «Управление же производится из одной точки – моей станции в Чикаго.»
Улыбка расползлась по моему лицу – какова была вероятность того, что я попаду в город с таким сокровищем?
– Поумерь аппетиты, – поспешила я ударить по макушке слишком уж воспарившую себя. – Не известно, будет ли работать аппаратура, сможешь ли ты обеспечить её энергией, сохранились ли башни телевещания, да и существование выживших тоже вызывает вопросы… Чёрт. Но если подсчитать… То это займёт меньше времени, чем починка электростанции и создание машины примерно в… Сотню раз. Ладно-ладно! Только в восемь-девять…
Вспомнив расположение радиостанции, я скривилась – топать надо было почти в другой конец города.
– Семь-восемь часов туда, семь-восемь обратно, – тоскливо протянула я. – И это я не учитывала обход дороги, непредвиденных ситуаций, отдыха, в конце-то концов… Надо будет брать с собой еды и воды, а в случае, если я задержусь там надолго, очень много еды и воды… Катить за собой тележку с рыбой и водой? Но рыба быстро портится… Тогда растягивать ягоды на долгий срок… Чёрт, не это я имела в виду, когда говорила, что хочу похудеть, совсем не это…
Вздохнув, я начала писать те трудности, которые могли возникнуть в ходе операции под кодовым названием «Земля вызывает Марс». На третьем листе я подумала, что растрачивать бумагу на это дело – очень уж затратно, облокотилась на спинку стула и произнесла уныло «пф» так, будто бы я была сдувающимся шариком.
– Боже, дай мне сил…
***
– Привет, жителям Америки, Канады, Мексики, России и Украины, всем тем, кого я не назвала, но которые слышат мой голос! Я – Рейчел Поллак, очаровательная девушка двадцати пяти лет, приглашаю вас присоединиться к моей компании. Что полезного найдёте вы в моём обществе, кроме остроумного и эрудированного собеседника? Ничего особенного, если не считать возможность возвращения в другой временной период, в котором вас за слова об апокалипсисе положат в дурку. Хочешь узнать поподробнее и увидеть вживую мои прекрасные глаза? Тогда записывай адрес! Соединённые Штата, город Чикаго, улица Линкольн Роуд, 16. Ищи телебашню Гордона, заходи на второй этаж и жди меня – твоего ангелочка, что проложит тебе путь в прекрасное будущее. Пришедшему первым бонус – мои горячие поцелуи и объятия!
Мой бодрый голосок – на самом деле, я перезаписывала запись тринадцать раз, потому что звучала слишком вяло, так как от нервов спала лишь два часа в день, – озарял своим великолепным тембром Америку и другие страны – в теории, конечно – вот уже третий день, повторяя одни и те же слова то на английском, то на русском, то на французком и немецком, хотя в этих странах никакой трансляции не проводилось. Меня уже подташнивало от вызубренных на зубок предложений, которых сменяла лишь скаченная с телефона музыка, переходящая после окончания на «Привет!.. Я – Рейчел Поллак!..».
Я уже осознала, какой бред записала, и с некоторым сомнением думала, что нормальные люди на такое «приветствие» не откликнуться. Впрочем, я надеялась сыграть на чужом отчаяние, ведь обещалась переместить пришедших людей в буквально другое время.
Услышь я такое полгода назад, решила бы, что человек, записавший это – конченный псих, и что от названного места нужно держаться подальше, сейчас же… Сейчас же я бы бросилась в омут с головой без сомнений и раздумий, даже если бы ведущий сказал: «Моё местонахождение – Северный полюс, не путать с Южным! Захватите заодно тёплые вещички и горячее какао».
На самом деле, если на моё послание откликнуться, я решила соврать или притвориться, что потекла крышей, но не признаваться людям в том, что я, как белка, прыгала во временном потоке и в теории могу даже повторить. Но если это поможет человеку терпеть моё общество… То, пожалуй, я согласна даже сказать правду. Да на что угодно согласна! Если ему или ей нравятся брюнетки, а рыжий цвет вызывает рвотные позывы, я покрашусь в шатенку. Не знаю, правда, как и чем, но покрашусь…
По улице вновь пронеслось «…Я-Рейчел Поллак!..», я закатила глаза. Вообще, это было довольно плохой идеей – говорить нечто… раскрывающее нескольким странам. «Рейчел Поллак», конечно, не Александра Морозова, потому должна обеспечить хоть какую-то конфиденциальность. Хотя если изобразить мои попытки скрыть своё присутствие от Комиссии в картинке, то на ней я буду тушить горящий костёр канистрой с бензином. Одним словом, маскировка – дерьмо.
– Интересно, а они сейчас за мной могут наблюдать? – сощурилась вдруг я. В итоге выходило, что да – могут, не могут они только присутствовать здесь лично, но наблюдать – ещё как. – Чтоб вы там подавились… Вы всё равно ничего не поймёте в моих расчётах, тупицы!
Подняв два средних пальца, я торжественно их потрясла, чувствуя себя той ещё идиоткой.
– Остин, всегда хотела сказать… Какая же ты сучка! Да ещё и крашеная! А ты, Говард, потолстел так, что стал похож на неповоротливый шарик. Советую подумать о переводе к прислуге! А тебе, Сара, я всегда врала – ты не умна, ты тупа, как пробка, иначе бы ты шевелила мозгами чуть быстрее, чем это делал мой домашний щенок!..
Я сползла по спинке стула, глубоко выдыхая.
– Полегчало, – пробурчала я. – Саша, ты одна молодец, остальные – злые сволочи… А ещё ты умная, смелая и красивая, всё можешь и умеешь. Такой умничке жалкую формулу вывести – два раза плюнуть. Возьми карандашик в ручки и попробуй ещё разок, ладно? Если у тебя всё получится, то съешь ещё один кусочек шоколада…
Постучав головой об стол, я услышала, как песня Сплин начала идти помехами – электроэнергия была на нуле.
– Ну, отлично, – хмыкнула я. – Надеюсь, все выжившие заучили мои слова наизусть, да так, чтобы они им снились, пока они не придут по адресу.
Раздался сильный треск, и вскоре наступила блаженная тишина, во время которой я наконец могла спокойно поработать и поспать без набившего оскомину «Привет!.. Я – Рейчел Поллак!..»
Комментарий к Глава 4. “Земля вызывает Марс”
Автор вызывает комментарии. :D
========== Глава 5. Дамам прощаются некоторые вольности ==========
***
Я грозно смотрела на потенциально опасный объект, нахмурив брови и насупившись.
– Ты должна это сделать, Саша… Да, это сложно. Да, это страшно! Но ты сильная и смелая личность, ты выглядишь, как образец стойкости и мужества… – убеждала себя я. – Но вот пахнет от тебя…
Приподняв руку и понюхав подмышку, я ожидаемо скривилась, хотя и не думала, что волшебным образом запах пропадёт.
– Чёрт, каждый раз на мытьё, как на каторгу!
Прошло уже два месяца с моей по истине легендарной трансляции. Вопреки ожиданиям никакой очереди из желающих моего близкого общения я вокруг себя не наблюдала, и в течение этого периода успела двести раз потерять надежду и двести раз её вернуть.
Первую неделю я буквально жила в здании радиостанции, не в силах заставить себя работать. Я находилась не в сладком предвкушении, а в напряжённом ожидании. Как бы не была сильна моя вера в добропорядочность выживших людей, надеяться на неё было глупо, ведь длительная изоляция могла превратить людей в сущих монстров, позабывших о нормах морали.
Я сама, прожившая в одиночестве почти целый год, уже чувствовала, как сильно на мне сказывается вынужденное заточение, и боролась с этими симптомами так, как могла. Самым сильным лекарством оказалась работа, а точнее – те успехи и подвижки, которые совершались на ней. Я радовалась малейшему результату, как ребёнок, ведь он означал, что я на шаг ближе становлюсь к возвращению домой.
Нарушение когнитивных функций, а если проще – неспособность сосредоточиться на чём-либо, не говоря уже о попытках решить задачу, стало моим главным врагом, и я в кошмарах видела, как не могу вспомнить таблицу умножения, забываю выученные языки и лежу целый день бревном на матрасе, не в силах заставить себя просто встать.
Впрочем, возможность «забывания» информации была для меня маловероятна, ведь я с удивлением обнаруживала, что постепенно моя способность становится лучше, и с каждым днём те воспоминания, которые я призывала, были чётче и детализированней, а те эмоции, что я испытывала в то время – ярче.
Конкретно сейчас это было неплохо, но в будущем уже вызывало проблемы, учитывая, что я собиралась стереть воспоминания длиной в примерно двенадцать лет. Как на это отреагирует эта атомная бомба в лице способности оставалось загадкой, и стоило уже сейчас задумываться либо о том, как от неё избавиться, – что, признаться, маловероятно, так как я и понятия не имею, как она работает – либо о том, как её… деградировать, э, ослабить?..
Идеальная память, на самом деле, дерьмо ещё то, и я не зря не развивала её в надежде, что она, как болячка, рассосётся сама. В отличие от других известных мне способностей детей, рождённых первого октября, моя могла навредить в перспективе лишь мне, заставляя переживать одни и те же моменты с эффектом «полного погружения», стоило лишь увидеть что-то памятное, напомнившее мне о каком-то событии. Что уж и говорить, если я до сих пор ощущала, как распирает мою грудь от нежности и любви, когда я вспоминаю лица родителей. Чувства не становились приглушённей, смирение не приходило, я, как и тринадцать лет назад, готова воспарить в небеса от одной маминой улыбки и расшибиться в лепёшку, лишь бы отец скупо улыбнулся хоть одним краешком губ.
И мне сложно представить, какая бы буря прошлась у меня в душе, если бы я смирилась с тем, что их никогда не увижу.
Проведя рукой по лицу, я глубоко и мерно вздохнула, смотря на блики в озере.
Обернувшись, я убедилась, что палатка нагрелась достаточно хорошо, чтобы сразу же заскочить туда и не заболеть. Расплетя косу, я бросила ленту на покрывало и, взяв вилку в руку, начала тщательно расчёсывать длинные локоны, шикая и зло думая, что когда-нибудь отрежу эти лохмы под корень, зная, впрочем, что никогда так не поступлю.
Когда я вычесала из волос весь посторонний мусор, состоящий из веточек и листьев разных размеров и предметов, подозрительно похожих на маленьких жучков, я, тоскливо вздохнув, начала раздеваться, не особо заботясь о сохранности вещей.
Вязаная кофта, странные разноцветные штаны в цветочек, нижнее бельё в пёстрый горох и осенние сапоги неаккуратной кучей лежали на покрывале, пока я, обхватив себя руками, дрожала на ветру и набиралась решимости.
– Ах, ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросёнок! Ты чернее трубочиста, полюбуйся на себя! – захихикала я, смотря на свои грязные ноги и цитируя «Мойдодыра». – Будь я штанами, то убежала от себя давным-давно.
Повеселевшая, я подошла к кромке воды и, чуть опустив носочек в воду, сразу одёрнула его, рассерженно зашипев.
– Наверняка в прошлой жизни я была кошкой… Нет, ну невозможно же! Вода – просто дубак!
Отойдя от воды, я в сомнениях остановилась у палатки.
– Разогревать воду долго… Сначала таскать, потом греть… А это так непросто! Сначала найти сломанную мебель, опять разводить костёр, следить, чтобы не погас, подвешивать ведро над огнём… Это займёт полдня, а у меня планы! Формулы не решены, ягоды не съедены, а вторая панель, кажется, вот-вот сдастся мне на милость… Н-да.
Сделав шаг по направления к палатке, я передумала и, уже несясь к воде, прокричала:
– А-а-а, к чёрту!
Издавая пронзительный звук «и-и-и!», я полностью погрузилась в воду и, не теряя времени даром, начала тереть руками самые грязные места. Когда воздуха стало не хватать, я вынырнула и сразу почувствовала, что меня бьёт крупная дрожь.
– Чёрт, чёрт, чёрт, – как мантру повторяла я, обхватывая себя руками и выбегая из воды так, будто за мной гнался мой бывший начальник с воплем “Сроки, Морозова!” и огромной кипой бумаг.
Взяв полотенце, я, скрежеща зубами, заставила себя его отбросить и взять натёртое на тёрке хозяйственное мыло, так как по-другому оно категорически отказывалось мылиться. Все водные процедуры я выполнила в рекордны сроки, правда, ноги до конца отмыть так и не смогла. Впрочем, я была согласна на эту жертву – лучше ходить, как домовёнок Кузя, чем подхватить простуду и валяться бревном вместо того, чтобы занимать себя полезным делом.
Последний раз нырнув, я тщательно промыла волосы, которые сейчас, наконец, можно гордо назвать рыжими, а не… шоколадными. Выходя на берег так быстро, как это только возможно, я со вздохом схватила полотенце и начала растирать конечности, едва ощущая лёгкое тепло. Когда я перешла волосы, то услышала лёгкий хруст. Сделав вид, что ничего не произошло, я, не делая резких движений, опустилась перед палаткой, доставая охотничье ружьё, которым я сменила свой компактный и эффективный «дамский» пистолет, чтобы не растрачивать шоковые патроны.
Резко встав, я направила прицел на то место, где слышала подозрительный хруст, но в округе не было никого.
– Чисто, – растерянно сказала я, опуская ружьё. – Обычно чутьё не подводит…
Помявшись, я всё же решила проверить, не спрятался ли волк в кустах. Не хотелось бы повторять прошлый опыт…
Проверив патроны и натянув сапоги, я, подумав, решила не надевать одежду. Пока буду наряжаться, апокалипсис наступит повторно, что уж говорить о нетерпении диких животных… Закутавшись в полотенце, я с тоской оглянулась на нагретую палатку и осторожно взобралась на склон, с которого и слышались подозрительные звуки.
– Что и следовало доказать, – торжественно начала я, – испугалась мелкого грызуна. Что дальше? Буду шарахаться от бабочек и падать в обморок от занозы в пальчике?
Изо рта вырвался истерический смешок, но успокоение почему-то не наступало.
– Беспочвенный страх и ощущение слежки, – одними губами сказала я, смотря на озеро и выравнивая дыхание. – Либо я схожу с ума, либо… Что, уроды, всё никак не успокоитесь?
Лениво потянувшись, я сделала глубокий вздох, за мгновенье вспоминая местность и решая, в какой точке наиболее выгодно держать меня на мушке. Выходило, что на одном из обломков полуразрушенного моста. Снайпер не выстрелил сразу – они надеются вернуть украденную мною флешку? Значит, пытки в программу развлечений прилагаются…
Застать врасплох профессионального киллера довольно сложно, и мне, человеку, куковавшему большую часть жизни в офисе, придумать надёжный план за пару секунд, когда в голове истерично крутится «Твою мать! Твою мать!», всё равно что пытаться выполнить указ «взлети в небо и помаши нам ручкой с трёхсотметровой высоты». Но нулевые шансы тоже шансы, правда?
Перебирать в уме варианты людей, которых послали за моей головой, было слишком долго, как и предполагать, как они смогли разрушить поставленный мной барьер и не просто вычислить моё местонахождение, но и переместиться в нужную точку. Каким умом обладала та тварь, что просчитала всё это?
Оставалось лишь надеяться на удачу и… на просмотренный мной сериал, который единственной подсказкой всплыл в моей голове. Что ж, если киллер – мужчина, может и сработать…
Не давая и шанса себе передумать, я приложила руку к глазам, как козырёк, и задумчиво осматривала окружение, пока не остановила свой взгляд рядом с той точкой, в которой предположительно сидел убийца. Встав поэлегантней, я приготовилась за секунду перехватить ружьё.
– Какое красивое небо! – восторженно заявила я и вдохнула максимально широко, уже не видя, как развязывается и падает полотенце к моим ногам.
У меня была секунда преимущества, – может, две – и я должна была ей воспользоваться максимально умно, потому я выстрелила на едва держащийся на каркасе моста камень, висящей над местом предполагаемого убийцы. После выстрела я сразу упала и, прихватив полотенце, побежала, что называется, куда глаза глядят, петляя, как заяц, и сверкая своим голым задом.
Забежав за какое-никакое укрытие в виде разрушенной стены старого дома, я испуганно вздохнула, аккуратно поглядывая на место, где предполагаемо сидел убийца.
– В меня никто не стрелял, – приняв на себя роль Шерлока, сказала я. – Либо я попала, либо мне пора в дурку, и за мной никто не следил. В первом случае бояться нечего, во втором – тем более. Надо проверить, потекла ли у меня крыша, а если нет – то жив ли убийца.
Я вдруг вспомнила, в каком виде я предстала пред очами сотрудника Комиссии – один из лучших работников бегал в одном неглиже, едва не визжа от страха.
– Если он жив, то всё равно умрёт, – покраснела я. – Ну, либо женится на мне – одно из двух…
Нацепив, наконец, полотенце и с удивлением отметив, что мне почти не холодно, я, перезарядив пушку, пошла к предполагаемому месту нахождения убийцы, в котором только-только осела пыль.
– Да ладно! – громко вскрикнула я, и мои слова подхватило эхо. – Я отказываюсь признавать, что схожу с ума! Я а-дек-ват-на! Ясно?!
Моё «Ясно?!» получилось слишком уж громким, и стая птиц подтвердила это, с громким клёкотом взлетая с насиженных мест. Я приложила руку ко лбу – разумеется, никакого убийцы не было.
– С другой стороны общение с собой – тревожный звоночек, – медленно сказала я. – Но это же лучше, чем заводить воображаемых друзей? Но общение с собой в течение длительного периода может привести к раздвоению личности, вот уж чего не надо… Значит, решено! Заведу воображаемого друга… попозже. Месяца через два. Нет, когда совсем отчаюсь.
Застонав в ладони, я вдруг замерла, чувствуя, как спину покрывают мерзкие мурашки – следы от ботинок сорок второго размера точно не принадлежали мне, а значит…
– Выходи, говнюк! – скорее обречённо, чем воинственно, выкрикнула я, прикидывая шансы и сразу отбрасывая ружьё. – Хватит прятаться, как подлый трус. Неужели боишься рыжих девушек? Так я в ясную погоду не колдую. Или до сих пор не можешь отойти от соблазнительного зрелища? Понимаю, но ты уж возьми себя в руки как-то. Хочешь, после разговора покажу пару мест, где ты сможешь уединиться? Без меня, уж прости, но мою компанию тебе с лихвой заменят уцелевшие манекены! А ещё…
– Заткнись, – раздался позади меня чей-то хриплый голос, и я со вскриком обернулась, вцепившись мёртвой хваткой в полотенце.
Передо мной стоял… мужчина, который априори не являлся одним из сотрудников Комиссии, ходивших в официальных костюмах двадцать четыре на семь. Некая неухоженность и диковатость проглядывались во всём его облике, не давая определить его настоящий возраст. Кристально ясны были лишь две вещи. Первая – этот человек – один из выживших, вторая – его голубые глаза с некоторой безуминкой, как и направленная мне в грудь пушка, меня пугают. «Надо разрядить обстановку, » – нервно подумала я.
– Классная борода, – хмыкнула я, расправляя плечи. – Долго растил?
«И это всё, что ты смогла придумать?!» – завыл мой внутренний голос.
– Достаточно, – медленно сказал он, видимо, тоже не зная, как себя со мной вести.
На некоторое время между нами повисло молчание, и, если мужчина чувствовал себя «на волне», то меня слегка беспокоило дуло ружья, направленное мне в грудь. Его глаза изучающе и слегка неверующе осматривали меня, что тоже, собственно, нехило напрягало, так как я всё ещё была в одном полотенце. Я подумала, как бы помягче намекнуть, что мне некомфортно, и не получить пулю в лоб.
– Ты, я смотрю, давно за мной наблюдаешь, – как бы между прочим произнесла я, едва не стуча зубами то ли от страха, то ли от холода. – Надо же было позабыть все правила приличия! Насколько я помню, при знакомстве на собеседника не направляют пушки, даже если он очень тебе не нравится.
– Разве я был первым, кто направил на собеседника ствол? – сказал он с некой насмешкой, может, даже ухмыльнувшись. Не знаю! Я была занята тем, что следила за движениями его пальца на курке.
– Дамам в обществе позволяется больше вольностей, – легкомысленно закатила глаза я, внутри чуть ли не плача.
– Убийство можно счесть за вольность?
– Убийство? Помилуй Боже! – возмущённо ответила я. – Я всего лишь увидела комара на камне, такого, знаешь, большого и страшного. Ну, и решила убить его раньше, чем он укусит меня. Откуда мне было знать, что вы развлекались, подглядывая за мной из-за кустов?
Я не наблюдала за его реакцией, да и мне было уже всё равно – если я не скажу хоть что-то, то либо взорвусь, либо наброшусь на него с кулаками. Так что я продолжила тараторить, не давая собеседнику и шанса вставить слово:
– Прекрасно понимаю, как велик был соблазн! Моя красота сражает наповал, но, понимаете, в обществе такое занятие социально порицается. Я войду в ваше положение и никому не скажу! Но в обмен на мою любезность не могли бы вы убрать… убрать пушку от моего лица?
С его стороны послышался невнятный звук, и я удивлённо округлила глаза, когда поняла, что это был смешок. Дуло ружья теперь смотрело в землю и не нацеливалось проделать во мне пару лишних дырок, но мужчина предусмотрительно не выпускал его из рук. Я, наконец, смогла чуть обуять свои чувства и посмотреть ему в глаза.
– Дай мне свою руку, – вдруг приказал он.
– И сердце? – тупо пошутила я, но, вспомнив о ружье в его руке, решила мудро уступить. – В смысле, бери-бери!
Пока он ощупывал мою руку своей, вторая снова направила на меня ствол, и я несчастно простонала:
– А без этого никак?
Он хмыкнул, и это удивительно вселило в меня подобие уверенности, что, если я и умру, то хотя бы не сегодня. Его рука была мозолистой и шершавой, прикасалась к моей то грубо, то нежно. Когда он просто сцепил наши руки в замок, не шевелясь и почти не двигаясь, я почти заволновалась.
– Ты жива, – сказал он медленно и хрипло этот непримечательный факт. В моей голове за секунду нарисовалась картина, на которой он внезапно выкрикивает: «И я это сейчас исправлю!». А потом, безумно хохоча, разделывает мой труп разными способами.
Но увидев в его глазах лихорадочный блеск, я замерла и, кажется, смогла что-то понять.
– Живее всех живых, – с улыбкой сказала я, а потом, подумав, осторожно и нежно погладила его по колючей щеке, чтобы он смотрел мне в глаза, а не на мой испорченный маникюр. – Как и ты, ведь правда?
Он был то ли растерян, то ли смущён, то ли просто не мог понять своих чувств. Да и не мудрено – в его глазах было столько всего намешано, что я не смогла бы разобрать и половины. Казалось, что ему стало сложно говорить, потому он выдохнул только коротко:
– Да…
– Ты ведь пришёл, чтобы стать членом команды? – пытаясь быть непринуждённой, сказала я, когда наш зрительный контакт вышел уже за все рамки нормы.
– И увидеть твои прекрасные глаза? – хмыкнул он, наклоняя голову и скрывая от меня своё лицо.
– Именно так! – задорно подтвердила я, интуитивно чувствуя, что ему надо дать время прийти в себя. – Голубой цвет и пушистые ресницы – редкость в наши дни! Хотя погоди, чёрт, у тебя же они тоже голубые, даже красивей мо… К-хм, забыли! Став членом моей команды, ты получишь уникальные предложения. Первое и самое крутое – общество рыжеволосой красавицы, незаменимого попутчика, который вместе с тобой на первой космической будет убегать от медведей! Второе – мои уникальные навыки ремонта и готовки, обустройства быта и многого-многого другого. Третье – возможность найти других выживших, объединить их под своим предводительством и свергнуть армию инопланетян! Ну, в общем, того, кто повинен в наступление апокалипсиса… Ты случайно не встречал кого-то, кто подозрительно походил на злодея?
– Не доводилось, – хмыкнул он, поднимая на меня взгляд.
– Что ж, чувствую, нам многое предстоит обсудить, – многозначительно начала я. – Но, пожалуй, для начала схожу переодеться. Подождёшь меня тут, ладно?
– Нет! – вдруг выкрикнул он, схватив меня за запястье, когда я обернулась, чтобы спуститься к берегу.
– Ладно, – вздохнула я, досчитав до пяти и заставив себя расслабиться. – Тогда пойдём вместе?
Он ничего не ответил, и я аккуратно потянула его за руку. Мы в молчании добрались до обустроенного мною лагеря. Знакомые вещи, валяющиеся тут и там, вселили мне немного уверенности, и я, попросив знакомого отвернуться, что он сделал с явной неохотой, начала натягивать на себя вещи, говоря всякие глупости, лишь бы он почувствовал, что я никуда не сбегаю.
В относительной определённости я расслабилась, чувствуя, как расслабляется и тело, которое начинала бить мелкая дрожь.
– Говорить такое малознакомому мужчине неприлично, – обхватив себя руками, жалостливо начала я. – Но может, продолжим разговор в тёплой палатке? Можешь проверить, я не прячу там ничего колюще-режущего.
