Текст книги "Umbra (СИ)"

Автор книги: Люрен.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Посетителей в библиотеке было много, но никто не садился с Ангуль. Эльфы предпочитали стоять, лишь бы не оказываться за одним столом с ней. Ангуль это не расстраивало, ей было даже смешно. Поэтому она сидела в одиночестве. Слева от Ангуль возвышалась куча прочитанных книг. Справа – тех, что нужно прочитать, причём последних было намного больше. Девушка тяжело вздохнула и поймала на себе неодобрительные взгляды эльфов, сидящих на последних столиках. Библиотекарь многозначительно кивнул на таблицу: «В БИБЛИОТЕКЕ НЕ ШУМЕТЬ».

Ангуль, виновато посмотрев на строгого эльфа, опустила взгляд на гримуар, который в данный момент изучала. Это было очередное откровение древнего чернокнижника, но её внимание занимал не сам текст, а комментарий, выведенный на полях. Этот комментарий писал явно не автор, да и вообще, судя по всему, был сделан не так уж и давно и был подписан неким Дамианом. Такие комментарии она встречала во многих книгах. Сама не зная почему, Ангуль очень заинтересовалась этим Дамианом. Интерес её подогревал ещё тот факт, что когда она расспросила о нём библиотекаря, тот отказался это обсуждать и пригрозил, что выгонит её, если она ещё раз заговорит о нём.

Внезапно она кое-что заметила. В сочинении о демонологии, которое она перечитывала, появились новые комментарии. Вчера их не было, Ангуль это помнила. Выходит, он ещё жив? И недавно заходил сюда? Схватив перо, Ангуль настрочила ему ответ, стараясь, чтобы её никто не заметил.

Прошло несколько дней. Между ними завязалась своеобразная переписка. Ангуль удивлялась, насколько они с Дамианом похожи. Будто она сама с собой переписывается. По наводкам незнакомца она углублялась, брала книги всё старее и старее, запретнее и запретнее. Некоторые книги были написаны на Языке Древних, содержащие в себе могущественную и непредсказуемую силу. Но южная пословица гласила: вино, отложенное на праздник, слаще всего. Запретные знания – самые желанные. А книги, что советовал Дамиан, были гораздо интереснее тех, что задавали Ангуль прочесть Мелиора и Цайиль. За время, проведённое с невидимым незнакомцем, она узнала гораздо больше, чем за всё время обучения у наставницы. И что-то ей подсказывало, что знает Дамиан гораздо больше, чем Цайиль.

Постепенно Ангуль забыла об осторожности, которой её учила наставница. Забыла, что знания нужно получать постепенно, а книги, написанные на языках не из этого мира, лучше не открывать девочкам, совсем недавно научившимся читать. Что-то внутри Ангуль вопило, что лучше бросить эту затею и никогда не отвечать этому Дамиану, кем бы он ни был. А ещё лучше – рассказать обо всём Цайиль. Но Ангуль не внимала голосу разума. Впрочем, то была не только её неосторожность. Казалась, некая сила околдовала её. Сила, подобная… влюблённости. Она чувствовала странную радость, когда видела неразборчивые каракули Дамиана. Она желала узнать то, что знает он. И её нравилось чувствовать единство с ним.

Поэтому случилось то, что случилось. Однажды она увидела надпись:

Хочешь прочитать книгу, написанную демоном? Второй отдел, десятый ряд. Сразу после сочинений жрецов.

Демонические гримуары. Ангуль слышала о них, видела их отдел, но даже не решалась к ним подходить. Ей было не по себе даже находиться рядом с книгами, написанными тварями из нижних миров. Тёмными тварями, вторгающимися в разум, порабощающими его. Так было поначалу. Но теперь… Теперь она узнала демонов поближе. Она узнала, что они не злые, но и не добрые, потому что даже не знают, что это такое. Они любят людей, но их объятия сжигают, а поцелуи разрушают. Не стоит их бояться, потому что некоторые люди гораздо порочнее демонов именно потому, что осознавая разницу между добром и злом, выбирают последнее.

Она сама не поняла, как оказалась во втором отделе. Посетители предпочитали держаться подальше от него, и их сложно было винить в этом. Рука её лежала на рельефном чёрном корешке. Это не я выбрала книгу, а книга выбрала меня, подумала Ангуль. Она осторожно взяла гримуар, и тот её укусил. От испуга Ангуль едва не вырвала книгу. Она уставилась на чёрную обложку, не имеющую надписей. Книга сочилась зловонной зелёной слизью и казалась живой. Ангуль была готова поклясться, что чувствовала ладонями теплоту, как от живого тела. Внезапно книга резко открылась, и Ангуль с удивлением обнаружила, что слова внутри неё написаны на Общем Языке.

Ты найдешь меня на пыльных дорогах, в щелях между плитками и камнями. Ты услышишь меня в завывании ветра и шелесте травы. Ты почувствуешь меня в запахе запекшейся крови и в поцелуях пламени и вьюги. Ты впустишь меня, проколов палец. Ты впустишь меня, наклонившись к дороге, чтобы рассмотреть цветок, распустившийся в пыли. Выпивая воду из родника, ты пьешь кровь мою. Подставляя лицо дождь, ты целуешь меня.

Ты знаешь, кто я? Я угасающий пламень и золотой лепесток. Я – пустынный мираж и горячий ветер. Я – песчаная буря и снежный буран. Ты увидишь мой силуэт в урагане пыли. Ты увидишь меня в своём отражении.

Ты ликом прекрасен, перед тобой склоняется народ, ибо ты бог для него, и слово твоё – услада для ушей. Ты светел. Ты невинен. И в то же время горд. От золота твоего отражается солнце. Они готовы целовать твои следы, которые я заметаю холодным ветром.

Ты смотришь в воду, и видишь меня в своём отражении. Я смотрю в твою душу и вижу своё отражение. Мы так похожи, мы – зеркальные двойники друг друга. Так похожи Луна и Солнце. Так похожи день и ночь. Мы похожи, потому что являемся отражениями друг друга, дополнениями. И поэтому мы всегда будем вместе.

Я сожгу твоих врагов черным огнем, предам смерти всех, кто желает нам зла. Я буду твоим мечом, твоей ненавистью и гордыней. Поведай мне все свои секреты. Поведай мне все секреты мира. Я впитаю слезы твои, заберу боль твою, и каждого, кто обидел тебя, предам смерти от когтей моих. Подари мне поцелуй свой и душу твою, ведь мы всегда будем вместе, мы связаны золотой цепью. Ведь ты нашел меня, а я тебя. Ты заключил договор со мною, будучи юным дитём, и глаза твои были словно два озера, и небо отражалось в них.

Я буду перстом твоим и дланью твоей, я покрою поцелуями кожу твою, ведь я черное пламя и погибель твоя. И я утащу тебя, когда время придет, я унесу тебя на крылах своих, бережно неся, словно мать дитя. И я разделю с тобой вечность. Чувствуешь вкус крови на своих устах? Это поцелуй мой. Поцелуй ненависти и любви, ибо Ненависть – сестра Любви.

Корми меня страхом и болью, питай меня. Твоё безумие – моё удовольствие и твои крылья. Ты медленно сходишь с ума и бледнеет кожа твоя, и глаза твои слипаются. Тихо, тихо тикают часы. Тихо, тихо звучат мои шаги. Я иду к тебе, чтобы одарить тебя последним поцелуем.

Ангуль стало не по себе. У неё было такое ощущение, будто не она читала книгу, а книга её. Чернокнижница резко захлопнула гримуар и зажала его между двух других книг.

– Ты не представляешь, насколько вы беспомощны, существа Момента, – услышала она тихий голос.

И голос этот был прекрасен. Он словно доносился отовсюду и в то же время звучал внутри неё. И казался смутно знакомым, хоть она его и не слышала прежде.

– Ты кто? – шепотом спросила Ангуль.

– А разве это имеет значение? Лучше скажи мне, кто ты.

– Существо Момента, – усмехнулась она.

– Неправильно.

– Чернокнижница?

– И снова неправильно. Я не спрашиваю о твоих талантах.

– Я.

– Кто это – ты?

– Я – это я.

– А где гарантия, что это именно ты, а не кто-либо другой?

– Не знаю…

– Так кто ты?

– Никто.

– Именно, что никто. Одна секунда. Вспыхнешь и угаснешь. Такая маленькая. Такая… глупая.

– А с чего ты взял, что лучше вечность тлеть, чем быстро и красиво сгореть? – Ангуль почувствовала раздражение. – Мы живём, дышим, чувствуем ветер на своей коже и вино в желудке, стремимся к знаниям и преображаем мир вокруг себя через слово и действие. В этом есть своя прелесть. Скучать-то некогда.

Ангуль попробовала шевельнуться, но у неё не получилось. Значит вот он какой, Дамиан, незнакомец с пыльных страниц. Демон, что околдовал её. Глупая, глупая Ангуль.

– А ведь я люблю вас, насколько это возможно для демона, – продолжал незнакомец.

Также, как дитя любит мотылька, обрывая ему крылья.

– Вы ограждаете себя защитными заклятиями, фамильярами, божественной защитой, но на самом деле вы одиноки. И если мы захотим, то сотрём вас с лица вселенной. И никто вас не спасёт.

Но вы этого не делаете, как это самое дитя не убивает мотылька.

– Видишь? Ты понимаешь нас, существо Момента. Грань между любовью и ненавистью придумали вы. Мир – гораздо более неоднозначное и непредсказуемое место, чем вы думаете.

– Отпусти!

Ангуль не оставляла попыток освободиться. Не получалось. Тело словно перестало ей принадлежать, а мысли становились всё более хаотичными.

– Или что? – расхохотался демон. – Ты не сможешь ни убить, ни ранить меня. Зато ты можешь сделать кое-что другое.

– Я не буду тебе помогать, демон!

– Поздно. Ты уже.

К Ангуль вернулась способность двигаться. Она резко дернулась и едва не упала. Книга, которую она положила на полку, задрожала. Внезапно Ангуль ослепила яркая вспышка. Землю тряхнуло, шкафы задрожали. Испуганные посетители поспешили покинуть библиотеку, побросав свои книги.

Через несколько секунд тряска прекратилась. Чья-то тень пронеслась перед слезящимися от вспышки глазами Ангуль и исчезла. Девушка резко вскочила. К неё уже спешил библиотекарь.

– В библиотеке не шуметь! – прошипел он.

– Но из гримуара вылез демон!

– В. Библиотеке. Не. Шуметь.

Библиотекарь так посмотрел на Ангуль, что она испугалась его даже больше, чем вырвавшегося на свободу демона.

– Чтоб через минуту здесь было убрано, – сухо сказал библиотекарь, указав на разбросанные книги.

Ангуль посмотрела по сторонам, прислушалась к ощущениям. Демон, судя по всему, ушёл, остались лишь следы его присутствия. «Превосходно, сам набедокурил, а убирать мне», – сварливо подумала Ангуль, складывая книги под присмотром библиотекаря. Убравшись, она по-быстрому убежала, съёжившись под гневным взором библиотекаря.

Покинув библиотеку, она увидела, что вокруг творится паника. Небо заволокло чёрными тучами, воздух стал каким-то горячим, а бутоны цветков закрылись и прижались к земле. Чувствовалась сильная демоническая аура, всё нутро Ангуль сжалось под её давлением.

К Ангуль уже спешили Мелиора и Цайиль. Наставница, поравнявшись с нерадивой ученицей, схватила её за грудки и со всей силы тряхнула.

– Мамочка тебя не учила, что не стоит разговаривать с незнакомыми демонами, и тем более освобождать их?! – прокричала она.

– Но я не знала… Тут же стояла защита! – пролепетала Ангуль, понимая, что её попытки оправдаться жалки.

– Не вини её так сильно, Цайиль, – вмешала Мелиора. – Ты же знаешь, как могут околдовывать демоны. Порой не отличишь их внушение от собственной воли.

– Ох уж эти люди, никакого уважения, – послышался сварливый голос Фельдраниэля.

Он подошёл к девушкам и смерил Ангуль презрительным взглядом.

– Мы их милосердно впускаем в нашу обитель, а они выпускают демона.

– Я виновата, и я всё исправлю, – опустила голову Ангуль.

– Очень на это надеюсь, – процедил король и последовал за остальными убегающими.

– «Я всё исправлю», чтоб её, – передразнила ученицу Цайиль. – Нам выжить бы. Демон-то силён, иначе бы не пробил эльфийскую защиту.

– Хорошо, что король ослабил её. Не придётся обходить её, – сказала Мелиора.

– Ну что, детка, нас ждёт бой. Задом чувствую, надолго мы его запомним! – воскликнула Цайиль.

– Если выживем, – сухо добавила Мелиора.

====== Опасная сила ======

Библиотекарь стоял на пороге, закрыв глаза. Дальше порога он не захотел заходить, потому что был уверен, что если и погибнет, то только вместе с библиотекой. И никакие демоны не могли его заставить покинуть её.

Он чувствовал многочисленные потоки вокруг него. Он редко обращал внимание на окружающий мир и чувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас всё вокруг было враждебным, как никогда. Тёмная, нечестивая жизненная сила искажала мир вне стен библиотеки.

– Эй, ты там долго будешь копаться?! – нетерпеливо воскликнула Цайиль.

Вокруг словно замерло время. Все жители города уже покинули его, остались только Ангуль, Мелиора, Цайиль и библиотекарь. Мёртвая тишина стояла в ещё недавно оживлённом городе. А дикорастущая трава было едва ли не по пояс Ангуль. «И когда она успела так вырасти?», – подумалось той.

– Такого могущественного демона не так просто найти, – ответил библиотекарь, не открывая глаз. – Уж вы, как чернокнижница, должны понимать это.

– Да ты уже десять минут стоишь, как столб! – возмутилась Цайиль.

– Тогда найди другого эльфа, который сделает это быстрее, – ядовито сказал библиотекарь. – Разумеется, вы легко найдёте того, кто согласиться вернуться сюда, рискнув своей жизнью и душой, никто даже и не сомневается.

Цайиль пристыженно замолчала, глядя, как Мелиора ходит вокруг них, шепча защитные заклинания. Библиотекарь продолжил искать. Он доверял своей эльфийской интуиции, которая была подобна инстинкту птиц, который позволял им преодолевать огромные расстояния, совершая осенние и весенние перелёты. И вскоре он обнаружил мерзкую, тошнотворную пульсацию враждебной силы. И он был…

На лице библиотекаря отразился нечеловеческий, точнее, неэльфийский ужас. Это была первая эмоция за бесчисленные десятилетия или даже века.

– Он прямо за вами. И он голоден.

Ангуль резко обернулась, но не увидела позади себя ничего, кроме кустарника.

– Не так смотришь, – одёрнула её Цайиль.

Сейчас мы должны действовать очень быстро. Держи ухо востро. Превратись в средоточие чувств. Так как ты его освободила, вы теперь связаны. И тебе будет легче всех его убить.

Мысль промелькнула меньше, чем за долю секунды. Это была её мысль и в то же время чужая. Ангуль знала, кто это. Её новый друг.

Демона невозможно увидеть обычным зрением. Зато можно почувствовать с помощью интуиции или так называемого шестого чувства. Особенно сильно оно развито у кошек и эльфов. Поэтому эльфы не хотели садиться рядом с Ангуль. Чувствовали остатки демонической ауры вокруг неё.

Внешность демона нельзя описать. Его вообще трудно описать. Он – это тьма, мысль, энергия. Он живет среди книг и картин. Он живет в мелодиях. Он живет в сердцах людей. Он живет в дыхании, голосе, мыслях. Он живет в темных уголках, в тенях и оврагах, в свете луны и пламени. Под землей. Под водой. В ночи и свету. Демон похож на духа, но разница в том, что демоны могут напрямую с нами взаимодействовать, а духи не любят выходить из Астрала, разве что изредка вселяются в людей, причем по обоюдному согласию. И демоны сильнее, хитрее, злее. Олицетворения разрушения, ненависти, искушения, греха. Это дитя, отрывающее крылья мотыльку.

Ангуль напряглась и воззвала к демону из книги. И он откликнулся.

– Ты боишься? Я же знаю, что ты дрожишь от страха. Чувствуешь, как дрожат твои колени, а дыхание сбивается? Сладкое, сладкое чувство… Покажи мне его.

– Нет, я тебя не боюсь.

Она почувствовала легкое головокружение. Из носа потекла кровь.

– А теперь?

– Я уже разбивала нос.

Ангуль закашлялась. Кровь лилась из меня рекой. Мелиора подскочила к Ангуль, но, увы, она ничего не смогла сделать. Ангуль кашляла и не успевала выхаркать всю кровь, захлебываясь в ней. Ей казалось, что она выкашляет все внутренности.

Цайиль, увидев это, попыталась атаковать демона, но у неё ничего не получилось. Она даже не задела его.

– Чего встал, как пень?! Живо за книгой! – накинулась она на библиотекаря.

Но ему не надо было ничего говорить. Он уже бежал внутрь, к стелажу с демоническими гримуарами, про себя подумав, что людей больше за версту не подпустит к таким книгам.

Тем временем Ангуль согнулась пополам. Сначала её стошнило содержимым желудком. Потом кровью. Мелиора не прекращала пытаться хотя бы облегчить её страдания, но что работать с иллюзиями, да ещё и с демоническими она не умела.

– Материальность – ваша слабая сторона, существа Момента. Вы так восприимчивы к боли, – издевательски продолжал демон. – Я могу давить на тебя с трёх сторон. Физическая боль. Эмоциональная. И душевная.

Не бояться. Не сомневаться. Не забывать. Главный враг чернокнижника – его собственный разум. Стоит взять его под контроль – и ни один демон ему ничего не сможет сделать. Никогда не стоит забывать это. Ангуль забыла – и сейчас расплачивается за это.

– А хочешь узнать, что стало с тем, про кого я писал?

Ангуль не хотела. Но она почувствовала. Почувствовала жар пламени на своей коже и едкий дым в глазах и лёгких. Волдыри вздувались на коже и лопались, обнажая плоть и кости. Ангуль помнила, что раньше для особо провинившихся существовала казнь через сожжение, причём из-за магии они не теряли сознания и всё чувствовали, пока не превращались в пепел.

– А ведь это всего лишь малая часть того, что они чувствуют, – протянул демон. – Ты когда-нибудь обрывала крылышки мотылькам? Чувствовала их трепыхающие тельца в своих руках? Чувствовала их беспомощность и свою абсолютную власть?

– Ни в детстве, ни сейчас. Никогда, – подумала Ангуль, хоть это было и сложно из-за ужасной боли. – Потому что я осознаю ценность жизни. Даже таких незначительных существ, как бабочки

– Как и мы осознаём ценность вашей жизни. Как и ребёнок осознаёт ценность жизни мотылька. Но именно поэтому это так и весело! И не прикидывайся, что не понимаешь меня. Не говори, что это бесчеловечно. Это очень, очень человечно! Когда-то я служил одному мастеру пыток, служившему Презренному Королю. И уж он будет пострашнее меня, а ведь он не один такой!

И демон показал ей. На секунду Ангуль сама стала этим мастером пыток, но и этой секунды хватило, чтобы она завопила от ужаса, сама себя не слыша. Она увидела, что есть чистое зло. Что, несмотря на своё уродство, оно притягательно. Как притягателен свет костра для мотыльков. Как притягателен сам Презренный Король в молодости. Тьма прекрасна, стоит лишь поддаться – и человек уже готов обратить весь мир в прах ради одного её поцелуя. А поддаться ей очень легко. Человек – канатоходец, балансирующий на тонкой верёвке, внизу которого – бездна, и стоит лишь посмотреть вниз – и можно упасть, сгинуть навсегда в её тьме.

Что-то перевернулось в Ангуль в тот момент, а её фамильяр решил взять инициативу в свои бесплотные руки. Несложно было направить её руку, шепнуть несколько слов. Сейчас она была мягкой и податливой, как кукла.

Ангуль не поняла, что сделала. Она помнила только, что было много крика, кровь брызгала во все стороны, а Мелиора глядела на неё с животным ужасом. Когда библиотекарь принёс гримуар, Ангуль уже сжимала демона, который сейчас был не опасней маленькой птички, в ладонях. Библиотекарь раскрыл книгу, а Ангуль начала запечатывать. Демон трепыхался, выкрикивал всевозможные проклятия и жёг руки чернокнижницы. Цайиль его сдерживала, а Ангуль говорила заклятия на языке, который даже не знала. Точнее, говорили его они. Затем она начертила пальцем в воздухе печать и провела рукой по страницам. На секунду книга дёрнулась.

– Если ты думаешь, что на демонов правила библиотеки не распространяются, то глубоко ошибаешься, – грозно сказал библиотекарь, смерив книгу таким взглядом, что Ангуль порадовалась, что она не на её месте.

Демон затих, и они знали, что больше он не вырвется.

– Как вообще так получилось, что такая книга лежала в открытом доступе? – осведомилась Мелиора.

– Такие, как он, очень хорошо прячутся, – ответил библиотекарь, стараясь не смотреть на девушек. – На книге были наложены чары, скрывающие демоническое присутствие. И чары эти накладывал явно не человек. И эльфы, даже если бы и заметили, то и близко бы не подошли к запертому демону.

Прижав книгу к груди, он поспешил внутрь библиотеки. Ангуль была готова поклясться, что он покраснел.

– Ну ты дала! – повернулась к ученице Цайиль. – Я знала, что ты девка что надо, да угостит тебя и всю твою общину Костлявая Кобыла своим молоком. У меня чуть душа к праматерям не отправилась, когда ты заклинания кричала, прямо Проклинающий Ревун!

Ангуль закрыла глаза.

– Спасибо. Что бы я без себя делала? – мысленно поблагодарила фамильяра она.

– Нам спасибо.

В город уже начали возвращаться эльфы. К девушкам подошёл король.

– Если вы ждёте благодарностей…

–…То ждём зря, – закончила за него Ангуль. – Справедливо.

– Мы всегда справедливы, – важно сказал Фельдраниэль.

Он подошел к Ангуль.

– Надеемся, это послужило тебе уроком, человек.

Следующую фразу от сказал шёпотом, так, чтобы её услышала только Ангуль.

– Ты владеешь опасной силой, чернокнижница. Лучше бы твоя наставница не снимала печать.

====== Город противоречий ======

В последующие дни Ангуль лежала, укрывшись тонким одеялом, и смотрела в белоснежный потолок, и в то же время ничего не видела перед собой. Её взгляд был застывший, безразличный, ничего не выражающий. Это были глаза мертвеца, смотрящего в пустоту, которую видел лишь он. Ангуль не шевелилась, только дышала и моргала. В ушах стояло гудение. Так звучала грусть и отчаяние, зыбкое и гулкое Ничто, она знала это из детских кошмаров. В душе её не было ни страха, ни упрека, ни боли, она была пуста и темна.

Во снах она либо от чего-то убегала, либо за кем-то гналась, либо бежала сама не зная куда. И была в непрерывном движении. Бежала вперед, не сворачивая, бежала со всех ног, а когда просыпалась, чувствовала жуткую усталость и жжение в заходящихся судорогой лёгких. Её кормили с ложечки. Цайиль говорила, что когда у человека такое состояние, то он стоит на самом краю бездны, продуваемый всеми ветрами, находящийся на волоске от падения. Мелиора, осмотрев её, вынесла вердикт: «оставим её в покое, ей надо полежать и поразмыслить. Сейчас она находится на перепутье»

Так прошёл месяц. День сменялся ночью. Днём небо было светло-голубым, с торжественно и величаво проплывающими облаками, а ночью становилось темно-синим, и звезды высыпали на небо, устраивая свой вечный праздник, во главе которого была луна, бледная и таинственная. Эльфы днем негромко переговаривались, ночью играли на инструментах, сочиняли стихи, пели и смотрели на звёзды. Они говорили, что ночью особое время, именно тогда, когда первобытная тьма прогоняет свет, лучше всего мечтается, и душа тогда открытая, нараспашку, в своём первозданном виде, безо всяких прикрас. Фонарями эльфы не пользовались, но они и не требовались, достаточно было небесных светил и светлячков.

В конце августа, буквально в последних числах, Ангуль наконец встала. Точнее, ни с того ни с сего вскочила с постели, опрокинув одеяло и напугав Мелиору и заставив Цайиль выругаться, упомянув какое-то божество, чьё имя начинается на ы.

– Ну что? – спросила Цайиль, успокоившись, – Продолжим обучение?

– Я вообще не уверена, что захочу его продолжить, – Ангуль пожала плечами, – Я так не могу. Это не для меня.

– Ты рехнулась?! – Цайиль схватилась за голову, – Да у тебя талант!

– Мне плевать! – рявкнула я, – Я не хочу закончить, как моя прабабушка! Мне пока дорога моя душа! Как разорвать связь?

– Нельзя так просто разорвать связь между учителем и учеником, обучение заканчивается, когда наставник передаёт все знания. И тогда связь просто выходит на новый уровень! – Цайиль принялась мерять шагами дом, – Ну дела! Она хочет разорвать связь! Иногда мне кажется, что у неё навоз вместо мозгов! Такой талант в землю зарывать! Да я бы рвала зубами и когтями за него!

– Вот и забирай его, если он тебе так нужен, – буркнула Ангуль.

– Ах вот как?! Вот как?! – Цайиль едва не задохнулась от возмущения, – Вот что для тебя значит эта связь?! Ну и вали! Вали в свою деревню и лопай фрукты, пока не станешь такой же жирной, как её жители! Мне-то что?! Вали!

Цайиль выскочила из комнаты. Мелиора со смесью страха и обиды переводила взгляд то на Ангуль, то на Цайиль, закрыв рот руками.

– Нехорошо получилось… – пробормотала она, – Конфликты противопоказаны наставнику и подопечному, иначе энергетический и ментальный обмен нарушится…

– Да срать я хотела на этот обмен! – не унималась Ангуль, – Зачем я вообще родилась чернокнижницей?! Была бы целительницей, как ты!

– Думаешь, отдавать легче, чем забирать? – скрестила руки на груди Мелиора. – Мне ведь тоже нелегко. Целитель лечит других, порой используя собственные жизненные силы. Он может запросто умереть, сколдовав какое-нибудь обширное заклинание.

– Есть вообще не опасная магия?

– Жить вообще опасно, если так подумать, – сухо сказала Мелиора. – Если тебя пугает именно душевная опасность, то есть стихийные маги, которым она не грозит. Зато физическая – очень даже. Медиумы общаются с духами и путешествуют в иные миры. Оракулы не контактируют с духами и демонами, зато снимают и насылают проклятия и порчи, видят перепутья судеб. Ведьмы обладают даром провидения и видят то, что скрыто от глаз других. Так что… безопасной магии, я думаю, нет.

– Как же всё сложно… – вздохнула Ангуль.

– Не так уж и сложно, если пораскинуть мозгами, – Мелиора пожала плечами, – Куда теперь пойдёшь?

– Не знаю. Наверное, в Керьон.

– Ясно.

Пауза. В волосах Мелиоры запуталось утреннее солнце. Она видит своё отражение в колдовских чёрных глазах подруги. Видит свои белокурые волосы и бледную кожу с просвечивающими сосудами. И окно позади них с растущими цветами на подоконнике. Мелиора слышит прерывистое дыхание Ангуль и пастуший рог вдали, чувствует лучи закатного солнца на своей коже. Солнце её не любило, оно оставляло ожоги на её теле и слепило глаза. Иногда Мелиора хотела оставить подруг и уйти на север, но не могла. Сейчас она почувствовала, что пора пришла.

– Пойду с тобой.

– Значит, мы обе её бросаем? – горько усмехнулась Ангуль, – Гадкие всё-таки мы с тобой.

– Цайиль не из тех, кого сильно будет волновать разлука, – Мелиора принялась собирать травы, разбросанные по полу, – Когда-нибудь ты поймешь это. Я знаю её долго, она подобрала меня ещё когда я была безымянной белобрысой рабыней в одном из притонов Ханлжи-Мурхобата. И заставила принять меня в Академию.

Воспоминания пронеслись у неё перед глазами. Вереница смуглых тёмноволосых девушек и она, светлая, белокожая и чужая. Она была худой и высокой, в отличии от южанок, и на неё смотрели, как на диковинку. Как на что-то экзотическое, но уродливое. Мелиора привыкла находить утешение в работе. В систематике, в распорядке, в многочисленных терминах и аксиомах. Она с детства поняла ценность образование и неодобрительно косилась на тех ребят, которые говорили, что ненавидят учиться. Кем бы она была, если бы не Цайиль? Рабыней. Нет, проституткой. Жрицей любви. Так их называли на юге. С запретом недобровольной проституции это мало бы что поменяло. Цайиль нашла её, подобрала и отдала в школу при императрице, взяв все расходы на себя. Когда Мелиора выпустилась, то, не зная, куда идти, присоединилась к кочевнице в её путешествиях.

Но сколько бы лет ни прошло, насколько близко они друг друга не узнали, Цайиль всегда оставалась одна. Ни к чему и ни к кому не привязанная, она была свободной и смотрела только вперёд, в сторону горизонта. И это не изменилось даже с приходом Ангуль. И так будет всегда, Мелиора это чувствовала. Цайиль всегда говорила: «Я как ветер: сегодня мой дом Тут, а завтра – Там. Сегодня мой друг Этот, завтра Другой.» В этом плане она была похожа на эльфов.

Мелиора собрала траву и засунула её в красненький мешочек, который повязала на пояс.

– А когда мы уходим? Через неделю где-то?

– Прямо сейчас.

– Что?! Но ведь нужно всё распланировать, организовать, собрать необходимые вещи и забронировать номер в гостинице…

– Ты будешь собираться или нет?

Мелиора тяжело вздохнула и тоже стала складывать в другой мешок свои немногочисленные пожитки: зеленый в красную горошинку носок, драный справочник по эльфийской культуре, желтый пыльный камень, «Ыыгцля на разговорном уровне: полный список ругательств кочевых племен», «мифология Дикого Архипелага для чайников», «пособие по иглоукалыванию: начинаем с азов», «строение тела разумных рас», красноватые овальные листочки, зеленые листочки, пахнущий тухлыми яйцами мешочек грязно-серого цвета.

– Надо же, какие тайны скрывает дамская сумочка, – хмыкнула Ангуль.

– Многие, – серьёзно ответила Мелиора, – Один господин умудрился тысячелетнего дракона в ней протащить.

– Да ну? Как?!

– Ты что, не знаешь о «дамской сумочке»? – изумилась Мелиора, – Это вместилище высокоэффективной пространственной магии. В неё можно целый город засунуть. Названа она так, потому что первыми ею стали пользоваться группа женщин, увлекающимися систематическими походами в магазины и на ярмарки с целью массового закупания товаров. А откуда они её раздобыли, непонятно. Наверное, Проводников они так достали, что те решили сконструировать для них бездонные сумочки.

На этой веселой ноте девушки покинули дом. Король вышел проводить их. Не из-за Ангуль, а из-за Мелиоры. Она, как никто другой, понимал эльфов. Вечерами они с королём стояли на берегу озера и молчали, глядя на рябь воды, в которой отражались первые звёзды. А иногда складывали стихи, которые уже на утро забывали. Странные, витиеватые строфы рождались в те вечера, складываясь в причудливые узоры стихов. А потом, когда вдохновение заканчивалось, они улыбались, опять же, не разговаривая друг с другом. И сейчас он стоял, махая Мелиоре рукой, и она, оглядываясь, смотрела на постепенно уменьшающуюся фигурку на фоне бегущих облаков, колышущегося леса и вздымающихся гор. И когда мир начал исчезать, его одинокая фигура было последним, что она увидела. А потом всё закружилось, завертелось и помутнело. Девушек словно скрутили и выжали, как тряпку. Продолжалось это от силы минуту, но и Мелиоре, и Ангуль показалось, что прошел как минимум час. Очутившись в телепортационном пункте Керьона, они подписали несколько документов, прошли проверку и ринулись навстречу солнечному городу, распахнувшему свои объятия одиноким путникам.

О Керьон, о Керьон, воспеваемый поэтами и горячо любимый живописцами! О нём можно слагать гимны и бесконечно любовалась на белокаменные мостовые, купола, сеть рек, опутывающую улицы, словно сосуды, и пеструю веселую толпу. Город тысячи цветов и оттенков! Город контрастов и стыка культур! Город переплетения судеб, гостеприимный город, принимающий любой народ, входящий в него с добрыми намерениями! Город, что не знает войн и любит каждого своего жителя, будь он бродягой или господином, простачком или лицедеем, молодым или старым! Город со странными людьми, необычными, или же самыми блеклыми, скрывающими тайну или выставляющими душу напоказ! Тут можно встретить короля, что пляшет под руку с пропащим забулдыгой, детьми с венками на головах, хитро улыбающимися, будто скрывающими какую-то тайну, девушку с татуировкой крыльев на обнаженной смуглой стене, безнадежного старого пьянчугу, раздирающего душу пением и игрой на мандолине, убийцу и негодяя, прижимающего к груди спасенного котенка. Тут можно встретишь и богачей, что жалеют отвергнутых, но никогда не помогут им; продажную женщину с одухотворенным взглядом; мальчишку, сжимающего в тонкой ручонке нож; кланы, что враждуют между собой, а почему – давно позабыли и несчастных влюбленных, разлученных из-за этой вражды.