Текст книги "Umbra (СИ)"

Автор книги: Люрен.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Вспоминаю себя в её возрасте, – мечтательно вздохнула Цайиль. – Один раз я умяла двух коней. Ох и получила я тогда от вожака!

– Чрезмерное питание вредит здоровью, – монотонно пробубнила Мелиора. – Необходимо составить сбалансированную диету…

Так продолжалось несколько дней. Ангуль училась сопротивляться вторжениям в разум, Мелиора спасала её от иногда слишком увлекающейся Цайиль. Постепенно у неё стало получаться. Ангуль даже входила во вкус и теперь с лёгкостью противостояла проклятиям и страхам. И даже немного научилась насылать их сама. Цайиль говорила, чтобы Ангуль не задирала нос, потому что в её возрасте она приручила своего первого демона, но в душе была горда своей ученицей.

Вскоре тренировки у боевых магов закончились, и им надо было уходить в город. Тогда Цайиль и Ангуль попрощались со всеми и ушли. Мелиора не слишком-то хотела отпускать чернокнижниц, а потом и вовсе запросилась с ними, прикрывшись изучением культуры первобытного строя – за подобное определение получила от Цайиль по голове, и это был один из немногих моментов, когда на обычно равнодушном лице северянки можно было увидеть ухмылку.

Путь был долгим и приятным. Лето подходило к концу, уже было не так жарко. Солнце ласково грело плечи, ветер развевал волосы, а вода в озёрах и реках была приятной и прохладной. Вечером ноги приятно ныли, обувь была вся в пыли. В такие моменты закаты были особенно красивыми, а звёзды – особенно яркими.

Вскоре они наткнулись на девушку, продающую абсолютно чёрных лошадей с недобрыми глазами, горящими рубиново-красным светом. Из-под их копыт летели искры, а дымящаяся пена, капающая из их пастей, разъедала цветы. Цайиль пояснила, что это Грозовые Кони – традиционные ездовые животные её народа.

– Ездить умеешь? – спросила Цайиль, помогая ученице взобраться в седло.

– Конечно нет! – взревела Ангуль, когда животное встало на дыбы.

– Ну, я смотрю, ты быстро учишься, – ухмыльнулась кочевница, успокаивая животное. – Выдержала проклятие – выдержишь и в седле.

– Лучше проклятие, – процедила Ангуль, мёртвой хваткой вцепившись в загривок лошади.

В итоге лошадь всё-таки успокоили. Цайиль научилась верховой езде раньше, чем ходить, так что опыт в общении с лошадьми у неё был приличный.

– А теперь погнали, – сказала она, дёрнув за поводья.

– Куда? – спросила Ангуль, которую кое-как научили азам верховой езды.

– В Изумрудные Горы. К эльфам, то бишь, – махнула рукой в сторону горизонта Цайиль. – К невыносимо эльфийским эльфам.

====== О чём шепчут деревья ======

Дорога бесконечная, дорога прекрасная… Жизнь в пути – это ветер, дующий прямо в лицо, это застывший момент, проносящиеся мимо пейзажи, мимолетные впечатления, люди. Сегодня здесь, а завтра там. Сегодня с этими, а завтра с теми. Встречаешь утро, умываясь росой и согреваясь горячим напитком, поеживаясь от утренней прохлады, когда туман стелется по ещё влажной траве. А вечером смотришь на пылающее небо, вслушиваешься в стрёкот сверчков, смотришь, как тьма прогоняет дневной свет, Луна гонит с неба Солнце. Твоя постель – душистая трава, твоя кухня – густой лес, твоя крыша – небо, то усыпанное миллиардами звезд, то усеянное пушистыми облаками, похожими на овечек.

Никакая телепортация не сравниться со старой доброй дорогой, пройденной пешком. Теперь Ангуль понимала кочевников. Понимала, почему Цайиль не может усидеть на месте и вечно её куда-то гонит, куда-то несёт... “В сердце ветер, под задом седло”. Ноги постепенно привыкли к седлу, лошадь больше не бунтовала против наездницы. Порой Ангуль спешивалась, просто чтобы походить пешком, почувствовать траву под босыми ногами, устать и передохнуть на большом валуне, опустив ноги в прохладную воду.

Лошади были добрыми друзьями Цайиль. Их тихое выркание и ритмичный стук копыт успокаивал её. Ей нравилось чувствовать пальцами их шелковистую гриву и жёсткие поводья, тёплые губы, когда она кормила их, и, конечно, седло... Она понимала их. Настолько, насколько может понимать животных человек. Оседлые говорят, что собака – лучший друг человека. Цайиль была с ними не согласна. Конь – лучший друг. Он может тащить на себе раненого несколько верст. Он может согреть в холод. Он – верный спутник с лоснящимися боками и гривой, развевающейся на ветру. И умными блестящими глазами.

Наконец путницы добрались до столицы Подзвездной Империи. Когда Ангуль впервые там оказалась, она поразилась тому, насколько всё большое и другое. Она никогда не видела городов. Тем более чужеземных. Удивительная то была страна. Расположенная высоко в горах, с домами, разноцветными, светящимися, сверкающими, сияющими. Всё в рисунках, дороги тоже изрисованы и с прозрачным покрытием, благодаря которому рисунки не повреждаются. На главной площади под стеклом цветы, собранные со всего мира. А ночью зажигаются фонари разных цветов, внутри которых светящиеся насекомые. По улицам развешены гирлянды, на домах всевозможные побрякушки, погремушки, фигурки-талисманы. Люди в просторных расшитых халатах из самых дорогих тканей, с поясами, жилетками, накидками, всякими украшениями для волос, причем довольно громоздких, браслетами, подвесками, сережками. Ангуль, раскрыв рот от удивления, смотрела вслед местной девушке. Она словно закуталась в звездное небо. Ни единой складки, ни единого пятнышка. На голове – что-то невообразимое, сложная и невероятная композиция из палочек, крючков, камешек и цветочков. Раскосые глаза, яркие тени, маленький рот, тонкие брови, словно ниточки и шлейф аромата, тянущийся за ней чуть ли не километрами. Мелиора сказала, что девушки и юноши в свои прически прячут мешочки с особой ароматной смесью, растекающейся по телу. А её наряд сшили феи. Ткани из Королевства Фей признаны самыми лучшими в мире, поскольку ремесло портных они совмещают с магией, которая ведома только им.

Но Цайиль это не впечатлило. Она цинично хмыкнула, указав в сторону трущоб. Ведь эта красота лишь видимость. Рядом с прекрасными замками – убогие покошенные лачуги. Рядом с богато разодетыми дамами с дорогими ароматными смесями – тощие, измученные девушки в лохмотьях и ссадинах. Это империя контрастов. Тут ты либо до неприличия богат, либо до неприличия беден. Середины нет. Бедные ссорятся, мирятся, женятся, рождают детей, дерутся, убивают, голодают, умирают. А богатым нет дела, они слишком заняты беготней по магазинам и погоней за красотой.

– Проблема больших городов, – пожала плечами кочевница. – У нас все равны, потому что денег нет ни у кого. Хочешь есть – пойди и ограбь соседнее племя.

Впрочем, им была нужна не Подзвёздная Империя, а Изумрудные Горы, куда попасть можно было только с помощью Проводника.

На главной площади стояли существа в белых балахонах. Их лица не были видны, тела были полностью скрыты просторными одеждами, и что-то подсказывало Ангуль, что тел у них вовсе не было. Не успела Ангуль насладиться красотами площади, как их телепортировали. Это было очень неприятно и даже болезненно, и Ангуль едва не вырвало.

Наконец их ноги коснулись травы, покрытой росой. Ангуль опустилась на колени, тяжело дыша и покрываясь потом. Успокоившись, она выпрямилась и в который раз за день поразилась. Они оказались в мире буйства природы и домов без стен и дверей, только с колоннами, крышами и балконами, с лозами, опутывающими постройки, которым была явно не одна тысяча лет. Где-то звучала арфа, и её нежные звуки ласкали слух. Ангуль смотрела на всё эта и понимала, почему это место считали родиной музыки. Какие, должно быть, песни здесь пишутся...

Возле озера их встретил один из эльфов. На фоне серебристой глади воды, сверкающей на солнце, он казался особенно нереальным, будто сошедшим из детских сказок, будто спустившийся со звёзд. Светлый, сияющий и совершенный, он смотрел на них, и в его красных глазах читалась усталая мудрость многих веков и далёких миров. Ангуль с удивлением смотрела на эти острые уши, голубовато-бледную кожу и серебряный обруч.

– Наше королевское величество, Фельдраниэль Восьмой Любознательный, приветствуем вас от имени нашего народа здесь, на этой земле, Цайиль Тун-Хаым Цлок, Мелиора Куини Слин, и… Ах, какая досада, мы не знаем твоего имени, простолюдинка!

Как все эльфы, он был сказочно красив и сказочно заносчив.

– Меня зовут Ангуль арх Мараб, – промямлила “простолюдинка”.

Горные эльфы, лучшие поэты и барды. Внешностью подобные людям, но по характеру противоположные им. Один из них стоял прямо перед ней. Только протянуть руку – и можно коснуться этих чёрных блестящих волос, этого кукольного лица. Поразительно.

 – Мы осведомлены о цели вашего визита. Ну что же, мы великодушно предоставим вам кров, пищу и пещеры для ваших кровавых обрядов. Мы надеемся, что вы не принесете неудобств и не вызовите демона, который разрушит наше прекрасное и процветающее королевство?

– Насколько я знаю, в вашем государстве стоит защита высшего типа, не позволяющая инфернальным сущностям здесь находиться и блокирующая отрицательную энергию, – фрегматично сказала Мелиора, – И организмы Ангуль и Цайиль не располагают настолько сильными ресурсами, чтобы выдержать договор с демоном, способным принести настолько масштабные разрушения.

– Мы поняли, что ты знаешь много умных и бессмысленных слов, Мелиора Куини Слин, – прервал её король. – Позвольте, наши верные подданные сопроводят вас в комнаты, подготовленные специально для вас.

Их отвели в один из таких белоснежных домов. Из мебели там была лишь постель на полу. Большую часть дома занимала плоскость без стен, нависшая над пропастью. На перилах переплетались цветы. Позже девушкам принесли традиционное эльфийское блюдо – выпаренный то ли цветок без тычинок и пестиков, смоченный в нектаре. Рядом стояла небольшая тарелочка с мёдом. И небесная эссенция, как они это называют. Блюдо было очень уж приторным, а вот эссенция имела вкус обыкновенной воды. Вот только ледяная. Ангуль показалось, будто они проглотили снег.

Прислуживали им молчаливые эльфы, которые, видимо, не нашли в себе силы снизойти до разговоров с человеческими простолюдинами. Они важно, чинно приносили-уносили еду, готовили постель, помогали раздеться, а утром причесывали. Ангуль заплели колосок с вплетенными нитками. И подарили украшение в виде переплетенных серебристых нитей, которое повязывается на лоб.

Какое-то время Ангуль была освобождена от тренировок и могла делать всё, что захочет. Конечно, под присмотром эльфийки, которая никуда от неё не отходила. “Небось думала, что я вызову демонов, которые испортят ей прическу”, – сварливо думала Ангуль. Постепенно она узнавала об этом народе. Эльфы не владеют заклинаниями, но зато видят суть вещей и хорошо обращаются с печатями и барьерами. Они самая чувствительная раса, гораздо чувствительней людей. Они не знают заклинания. Они ближе всех к природе. Утонченные, грациозные, красивые создания. Но вот других разумных существ они решительно не понимают, да и друг с другом-то особо не ладят. У них отсутствует эмпатия и способность привязываться и любить. Они создали музыку и поэзию, они слышат дыхание Земли и в гармонии с окружающим миром и самими собой. Но не друг с другом. Они ближе к неживой природе, чем к живой. Отсюда и их надменность.

Они стройные, их девушки и парни очень похожи между собой. У девушек нету ни груди, ни бедер (или они несильно выражены). У юношей нет мускул и бороды. Они живут долго и не стареют, только угасают. Они одеваются просто – светлые платья с просторными рукавами или же туники с короткими брюками. У них сандалии с крылышками. Они хорошие стрелки, их зрение очень острое.

Их легенда гласит, что музыку придумал королевский сын, Ган’Дланн. Он сидел на вершине холма и вслушивался в завывание ветра, журчание воды, жужжание насекомых, пение птиц, шелест ветра. Он был поражен красотой вещей, которые считал чем-то обыденным. Он повторял за ветром. Его первыми учителями были птицы. Пораженный своим открытием, он побежал во дворец и заперся в своих покоях. Три дня и три ночи он сидел там без воды и пищи и наконец вышел. Созвал всех жителей города. Эльфы заворчали, мол, что опять надобно принцу. И вот он выходит, а в руках у него дудка. И дунул он в неё, и полился такой дивный и прекрасный звук, что к концу песни все плакали. Понравилась им идея принца. Вскоре музыкой занимались все, при короле открылась школа, в которой учились петь и играть на музыкальных инструментах. Появились другие музыкальные инструменты – арфы, свирели, бубны, мандолины… С тех пор музыка – неотъемлемая часть эльфов.

И правда, музыканты и певцы из эльфов прекрасные. Их песни самые разнообразные – от любовных баллад до застольных песен. Ангуль бы осталась у них навсегда, среди этого тихого, мирного народа, белокаменных колонн и журчания водопадов.

Но недолго Ангуль наслаждалась бездельем. Вскоре Мелиора и Цайиль составили расписание тренировок, а нарушать его означало встретиться с разъярённой Мелиорой, а это было опаснее встречи с демонов.

Ггде-то с неделю Ангуль изучала демонологию. Что из себя представляют демоны, как с ними общаться, как с ними бороться. Изучала проклятия и порчи. Постигала премудрости перехода и ориентирования в мире демонов. Если целитель отдает другим свои ресурсы, то чернокнижник их забирает. Поэтому целитель может дать волю эмоциям и страху, а чернокнижник такую роскошь себе позволить не может. Кроме этого, Ангуль изучала камни и амулеты, обереги и обряды. А ещё она изучала Язык Древних. И читала манускрипты. Читала, читала, читала. Читала, пока не начинало тошнить от одного упоминания этих проклятых манускриптов. И училась побеждать страх. Для чернокнижника это может стать роковой ошибкой. Злиться, ненавидеть, любить – это всё пожалуйста. Даже жалеть можно. А вот бояться нельзя. Демоны питаются страхом.

А потом настало время для первого испытания. Оно должно было проходить в пещере, в полном одиночестве, среди сети тоннелей, ведущих в глубины горы.

– В пещеру?! Да ты в своем уме?! – опешила Ангуль.

– А ты что, хочешь под воду? По медитативной ценности примерно тоже самое…

– Ладно, как скажешь, пещера так пещера!

Пришлось остаться в пещере. Хотя, подумала Ангуль, уж лучше пещера, чем под водой... Цайиль и Мелиора ушли, запечатав вход.

Немного посидев, Ангуль пошла в сторону тоннелей. Весь смысл этого испытания был в развитии шестого чувства. На него и только на него можно полагаться чернокнижнику. Не зрению. Не на зрение. Не на слух. И даже не на разум. И это шестое чувство тихо, но настойчиво вело её вглубь тьмы.

Было темно. Пахло землей и гнилью. Ангуль казалось, что по ней ползали тысячи насекомых. Тараканов, жуков, муравьев, пауков, червей, слизняков, мух, личинок. Она не боялась насекомых. А пауков она любила. Этих пушистых многоглазых созданий, которых незаслуженно боятся и ненавидят.

Ближе ко входу было нестерпимо жарко, но чем дальше удалялась пещера, тем холоднее становилось. Ангуль была южанкой и ненавидела холода. Дыхание превращалось в пар. Зуб на зуб не попадал. Она вся сгорбилась, дрожала. Губы и ногти посинели. Но Ангуль нахмурилась, прикусила губу и шла дальше, потому что хотела поскорее с этим покончить.

До неё начали доноситься голоса. Шепот, бесплотный шепот поведал ей такие вещи, что каждая часть её тела забилась в бессильной истерике. Ангуль закрыла уши, но он стал только громче. Тогда Ангуль стала петь. Совершенно дурацкую детскую песню про котика и козлика с постоянно повторяющимися глазами, но это помогло. По крайней мере, шепот стал значительно тише.

К ней тянулись руки и гладили кожу. Ей обещали несметные богатства, золотые горы, дюны, океаны. Звезды в руках. Бескрайние космические знания. Удовольствие на грани агонии. Самых прекрасных юношей и девушек. Всю красоту мира. Всё доброе и светлое. Сделать гением, научить затрагивать сердца людей. Силу. Могущество. А потом голоса сделались злее. Теперь они обещали бесконечную агонию, непрекращающуюся смерть, пустоту, Бездну, обещали растворить душу и стереть Ангуль, сделав ни мертвой, ни живой. Обещали безумие, о котором она буду знать, но ничего не смогу сделать. Что от неё отвернутся люди и боги. Все.

А потом они стали грязно играть, приняв облик братьев и сестер Ангуль. Они плакали, обнимали её, целовали, умоляли, проклинали, били. Она отталкивала их и продолжала идти дальше. Не смогли её убедить и «Цайиль» с «Мелиорой». И даже эльфы, играющие на арфах и поющие печальную песню на неизвестном ей языке. И люди, преподносящие еду и напитки, наряды, украшения, ароматы, деньги. Она заколебалась лишь один раз, когда увидела жену Андуло и детей. Она держала младенцев на руках и что-то говорила про Андуло. Ангуль заплакала и побежала, пока её голос не перестал преследовать.

Когда Ангуль окончательно выбилась из сил и начала забывать, кто она и где находится, то обнаружила, что вышла в грот. Странное было место. Трава колебалась, словно водоросли. Сводчатый потолок уходил далеко вверх. Было светло. В центре был водоем, и сквозь его чистые воды отчетливо было видно дно.

Тишину лишь нарушало тяжелое дыхание кого-то явно могучего… Стоп, дыхание?!

====== Может ли тьма сиять? ======

В темном углу лежал уставший демон, и дыхание его было похоже на шелестящий ветер, гулявший по пещере. Волны болезни исходили от него, ибо жизнь его покидала. Это было древнее существо, такое же древнее, как эти горы, и такое же величественное, а его разум был глубок и тёмен, словно первобытный океан. Вот они какие, демоны, подумала Ангуль. Те, по чьим жилам струится тьма, чьё дыхание – чума, а разум – ненависть. Бесконечно мудрые и бесконечно порочные, не признающие ни рамок, ни границ, играющие со смертными, словно кошка с мышкой. Чернокнижница протянула к существу руку и дотронулась до его медленно вздымающихся боков. На пальцах осталась черная кровь, больше похожая на слизь, горячая, вязкая, пахнущая смертью.

Демон заметил гостью. Дрожа, он указал на свирель, лежащую рядом с ним.

– Но я совсем не умею на ней играть.

Демон промолчал. Ангуль взглянула на свирель, такую... старую. Старую, вобравшую в себя пыль веков, одиноко лежащую на влажном мху, и вокруг неё летали бабочки. Рука Ангуль сама потянулась к инструменту, и девушка заиграла, воскрешая в памяти песни её народа. Призраки прошлого заплясали вокруг неё, словно тени. Она играла, и всё будто оживало, наполняясь силами, сама жизнь начала расцветать в этом полузаброшенном месте. Тёплый бриз прошёлся по гроту, всколыхнув неяркие цветы, принеся запах прибоя и пряностей. И Ангуль казалось, что сама она стала сильнее, выше облаков и звёзд, быстрее урагана, ярче солнца. Демон начал приподниматься: болезнь ушла, гонимая мелодией. Когда последние ноты стихли, демон окончательно поправился, а Ангуль почувствовала, что стала настоящей чернокнижницей.

– Это свирель демонов, – сказал демон. Это был голос забытых времен и мертвых эпох, – Она может исцелить душу. Или испепелить её. Всё зависит от играющего.

– Эта свирель очень старая… Сколько ей лет?

– Когда она была создана, человечество ещё качалось в колыбели. Она была выкована из пламени и света звёзд. Она хранит в себе отчаяние и надежду. Всю палитру людских переживаний.

– Значит, это не демоническая свирель, а человеческая… Забавно, я полагала, что вы злые и порочные. Но вы такие же, как и мы.

– Грань между добром и злом тоньше, чем ты думаешь. Это ведь явления одной природы. А вы, люди, балансируете на стыке, рискуя упасть.

– Это ведь можно сказать и про вас, да?

– Конечно. Там, где есть зло, обязательно есть и добро. Одно не может жить без другого. Это закон мира.

Ангуль подошла к озеру. Она не видела, что в нем отражалось, его поверхность тронула рябь. Но наклониться она не решилась, так и осталась стоять на его берегу, слушая его журчание.

– Знаешь, а ведь это озеро старее, чем эти горы, – услышала она голос демона. – Хочешь заглянуть? Это Озеро Истины. Ты можешь увидеть ответ на любой вопрос. По легенде, отсюда вышли эльфы. Но это не так. Скорее эльфы породили эти воды. Если бы их здесь не было, это было бы одно из тысячи других озер.

Сердце Ангуль заколотилось чаще. Она может узнать всё, что угодно. Прошлое. Настоящее. Будущее. Своё рождение. Свою смерть. Всё. Но…

– Думаю, есть вещи, которые людям знать не положено.

– Забавно, твоя прабабушка сказала тоже самое.

– Ты знал мою прабабушку?!

– Более того, я был её другом и защитником.

– Расскажи о ней, пожалуйста.

– Твоя прабабушка была очень на тебя похожа. Поэтому я сразу тебя узнал. Она принадлежала тому типу людей, которые до неприличия могущественны. И в то же время они не осознают его. Ты узнаешь их. Даже в толпе. Они неприметны, чуть мрачноваты, неуклюжи, но в них скрыто что-то такое, от чего хочется бежать. Когда я её встретил, я был здесь заточен. Не знаю, кто это сделал. Возможно, это был я сам. Сам же выковал невидимые цепи. А она пришла сюда, потому что заблудилась. И первая заговорила со мной. Она хотела себе друга, потому что люди не любили её. Она часто приходила сюда и мы говорили. Она играла мне на этой свирели. Я любил её слушать.

– Но что она забыла здесь?

– Она… говорила, что странствовала. И зачем-то пришла сюда, в эти пещеры. Она полюбила меня. А я был с ней, потому что хотел, чтобы она освободила меня. И потихоньку она разрезала эти самые метафорические цепи. Год за годом. Десятилетие за десятилетием. После меня у неё были и другие демоны, но больше всех она любила меня, хоть пользы от меня не было никакой. Даже когда она вышла замуж и родила детей, она не забыла меня. И всё стачивала, стачивала кандалы.

– А что с ней потом случилось?

– Её постигла участь всех могущественных людей. Она умерла ужасной смертью. Честно говоря, я сомневаюсь, есть ли она среди мертвых. Порою мне кажется, что её существование стёрли с лица вселенной. Люди так стремятся к могуществу, но совершенно не понимают, как это страшно. А когда к ним приходит осознание, становится слишком поздно. А вот у неё не было никакого выбора…

– И она так и не освободила тебя?

– Освободила, но я сам не захотел покидать это место. После её смерти мне было так плохо и одиноко, словно я и впрямь привязался к этому причудливому созданию. Как вы это называете? Любовь?.. Может быть…

Ангуль слушала и не верила своим ушам. Однажды на чердаке она откопала акварельный портрет пожилой женщины, которая была очень похожа на Ангуль. Та же горбинка, те же чёрные глаза и брови дугой. Она сидела, облокотившись спиной о старый дуб и читая книгу, и листья запутались в её чёрных волосах. У неё было доброе лицо и мягкая, мечтательная улыбка. С обратной стороны портрет был подписан как Шанира. Отец говорил, что так звали её прабабушку. Шанира... Она скорее производила впечатление романтичной и слегка мечтательной дамы, чем чернокнижницы. Но внешность обманчива.

– Но твоя мелодия исцелила меня. И теперь я готов покинуть это место, чтобы служить тебе.

– Служить мне?

– Тебя ведь для этого сюда прислали? Этот… обряд инициации. Вы, люди, любите придумывать всякие ненужные термины и обряды. Лишняя трата времени. Ваш век так короток, а вы его растрачиваете.

– Ты говоришь прямо как эльф. Это что, болячка всех долгожителей?

Демон расхохотался.

– Эта болячка всех, кто видит суть вещей.

Демон подошел к Ангуль. Чернокнижница пристально смотрела на него. Они соприкоснулись лбами. На секунду мир вокруг меня исчез. Лишь на секунду. А потом в груди начало жечь. Ангуль слегка оттянула ткань платья и увидела, как на её руке начала появляться метка. Она горела ярким огнем, но через минуту потускнела и угасла.

Демона не было, но в ушах Ангуль всё ещё звучал его голос:

– Теперь мы одно целое. Моя сила твоя, а твоя – моя.

Только сейчас Ангуль поняла, как же всё просто. Ни заклинание, ни длинная клятва, которую её заставила выучить Цайиль, не понадобились. Сила струилась по её жилам. Ангуль ничего не стоило направлять её, менять, убирать, взывать к ней. Вот что значит быть могущественным? Не знаю, что насчет смерти, но от такого могущества она бы не отказалась, подумала Ангуль.

Сила, струящаяся по жилам. Недобрые чёрные глаза – в таких тонешь, едва взглянув. Она стояла среди цветущих мхов лишайников, свисающих со стен грота, и огонь горел в её глазах, в её сердце. И огонь этот озарял полумрак забытого грота. Когда-то он уже такое видел. Когда-то, много лун тому назад, такие же смуглые ножки зашлёпали по прозрачной воде, а тоненькая ручка протянулась к его тёмным бокам. Шанира, Шанира... Этот дикий цветок, не осознающий своей силы, не признающий авторитетов, она ворвалась в его прежде спокойную и одинокую жизнь, прервав его многолетние раздумья, разогнав мёртвую тишину грота своим звонким смехом и озарив всё вокруг сиянием своих чёрных глаз. Может ли тьма сиять? Её – точно может...

Демоны любят людей, как ребёнок, срывающий понравившийся цветок и выкидывающий, когда тот ему надоедает. Они не видят разницы между разрушением и созиданием, потому что для них любовь – это единение, и не важно, что оно разрушает их обоих. Любил ли он Шаниру? Хотел ли поглотить её, сделать своей навеки, утащить её душу к себе, в свой тёмный недобрый мир? Может быть... Быть может, из-за него она и погибла. И из-за того, что она никогда не боялась и не останавливалась. Демоны не запоминают имён. Он запомнил. Оно было словно мёд на губах, словно лучи солнца. Он будет помнить его, пока не умрёт. И оно будет последней мыслью его издыхающего разума. Шанира, Шанира...

Это дитя так похоже на неё. Такая же радость от внезапного осознания собственного могущества, такое же желание сворачивать горы и срывать с неба звёзды. Шанира, играючи, покоряла нижние миры и открывала запретные знания. Что же ждёт эту девочку? Закончит ли она так же, опалённая собственным огнём?

Он этого не знал. Но он будет ждать.

Полная луна освещала небо. Фельдраниэль стоял на краю балкона, глядя, как в её серебристом свете всё выглядит иначе. Открываются новые грани и новые пути. В какой-то мере он и сам был этим лунным светом. Он же был и этим прохладным ветром, несущим на своих крыльях кусочек моря. Он был и древним дубом, растущим на краю утёса и видящим смерть эпох и империй, и в ветвях и корнях его находили приют бесчисленные звери и птицы.

Он слышал, как поёт лунный свет и видел сияние ветра. Он знал, о чём шепчут деревья и что поют киты. Он слышал эхо древней мелодии, самой первой. Той, которую играл Ган`Дланн, Слышащий Звёзды. Ту, которую шептал ветер и море. Без конца огибающую земной пояс, несущуюся стремительнее ветра.

Король закрыл глаза и услышал, как кто-то играет на демонической свирели. Он улыбнулся, чувствуя её лёгкость и печаль. Печаль по смертной девушке, мотыльку, живущему моментом. Он знал, что за тень поселилась в глубоких недра горы, знал, что тень эта шепчет и шепчет одно имя без конца. Шанира. Люди живут мало и думают лишь о сегодняшнем дне. Они стремятся всё, что есть в этом мире, превратить в принципы и категории, и теряются, когда встречают явление, которое невозможно объяснить. Они стареют и очень этого боятся, как боятся смерти, и всё спешат себя чем-то занять, объединяются в группки, чтобы не думать об одиночестве, которое рано или поздно настигнет их.

Люди яркие. Люди шумные. Люди глупые. Их разум узок, их спектр чувств ограничен. Они видят лишь одну грань и слишком серьёзно относятся к догмам и ритуалам, к чужим словам и мыслям. Почему демон думает о ней? Почему продолжает шептать её имя? И почему Фельдраниэлю так нравятся эти забавные создания?

Тот, кто ищет покой, найдёт его у эльфов. Пусть ищет их города у водопадов, в тени листвы, высоко в горах, скрытые многовековой защитой. И если он прислушается к журчанию ручьёв и пению птиц, к шуму старых сосен и завыванию ветра, то услышит печальную и нежную мелодию.

====== Книга, что читает открывшего её ======

Библиотекарь сидел среди золотистой пыли и ветхих книг, лабиринтов стелажей и шороха страниц. Никто не видел его вне стен библиотеки и не знал ни его имени, ни его возраста. Поэтому его считали такой же её частью, как и все эти книги вокруг. Может, так оно и было. Может, он и правда душа библиотеки, не существующий вне её так же, как и она без него.

Всё, что его интересовало – книги. Летописи минувших веков, апокрифы, написанные безумцами, гримуары, хранящие в себе зло, манускрипты, таящие запретные знания. Свитки, глиняные таблички, и даже Чистая Мысль – мысль, облечённая в материю. Полезная вещь, когда хочешь рассказать что-то, что не можешь выразить словами. Шероховатость пергамента на кончиках пальцев и аромат пыльных, пожелтевших от времени страниц приносили ему умиротворение. Он мог часами перебирать книги, листать страницы, вновь и вновь вести учёт бесконечным рядам книг.

Библиотека Изумрудных Гор по праву могла называться самой большой и самой лучшей в мире. Веками здесь собирались самые разные сочинения, от похабных рассказов до пророческих откровений. Они были написаны на самых разных языках, языках разных народов и рас, многих из которых были давно позабыты. Некоторые книги даже были написаны демонами и духами, а некоторые – непознанными сущностями из высших и низших миров. Отдел книг, написанных на Общем Языке – лишь малая часть огромного зала.

Библиотекарь считал, что книги могут рассказать об авторе, о его народе больше, чем сам автор или народ. О чём он думает, чем живёт. Какие сказки рассказывают шаманки северных земель. Какие песни пишут барды запада. И на каких героев хотят походить воины юга. Даже почерк может многое поведать о его обладателе, нужно просто уметь читать между строк.

Он не любил людей. Не любил эльфов. Не любил ни музыку, ни солнце, ни ветер. Он не любил внешний мир в целом, предпочитая залитые солнцем залы библиотеки. А ещё – запах старой бумаги и стук пальцев по кожаному переплёту, вытирать пыль с деревянных стелажей и касаться пальцем клинописи скрижалей. Он не видел разницы между чёрнокожим жителем пустыни и беловолосым северянином, бородатым гномом и изящным эльфом. Для него все бесчисленные расы и народы, враждебные и нет, делились на два вида: шумный посетитель и тихий посетитель. И он предпочитал молчать, что ни тех, ни других он бы предпочёл не видеть в стенах библиотеки. Книги не любят, когда их тревожат.

Ангуль сидела над стопкой книг, пытаясь понять текст, написанный на языке витиеватых метафор и затейливых магических терминов. Она была деревенским ребёнком и читала очень плохо. Конечно, Мелиора учила её читать и писать, для неё это занятие было непривычным и жутко скучным.