Текст книги "Королевская игла (СИ)"
Автор книги: ЛуКа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 8
Оставив Оталию, Скальд вернулся в кабинет Нерва.
Директор стоял у окна и даже не обернулся, когда чародей закрыл дверь.
– Для чего ты привел дочь Альрика? – слишком спокойно спросил Виверн, пощелкивая ногтями; длинные волосы наэлектризовались, и с кончиков едва ли не срывались искры. В кабинете стало очень холодно, изо рта вырывался пар, и Скальду стало ясно – Нерв страшно зол.
Стоило сделать шаг к некромагу, и его скрутило: Скальд упал на пол, корчась от невероятной боли – магия крови была самой страшной, лишь костяные драконы ею владели. Нерв был единственным выжившим из своего племени на землях Некрополя.
– Вздумал мешаться у меня под ногами, сопляк? – процедил тот, нависнув над Скальдом. Его волосы упали чародею на плечо, и в этом месте кожа стала покрываться тонкой корочкой льда кусок за куском, пока мороз не добрался до лица, иглами остановившись в сантиметре от глаз Скальда.
– Нет, – прошептал он.
– Что же тогда? Думал, я не узнаю, кто похитил королевскую дочку? Но мне стало любопытно – для чего? Неужели из мести, ради отца... Скальд, ты меня разочаровываешь, – Нерв усмехнулся и, вернувшись к столу, устроился в кресле, закинув ногу на ногу.
– Да, – признался чародей. – Но я так и не решился. Все это время она жила в моем замке.
– Знаю, можешь не рассказывать. И зачем она тебе? – иронично спросил Нерв, блеснув золотистыми с узким зрачком глазами. Сейчас он походил на утонченную змею: прекрасную, но смертоносную. Драконы, даже костяные, остаются чешуйчатыми, хоть и в другой, крупной ипостаси.
– Она не виновата в смерти отца и мечтала вырваться из дома, тогда я этого не знал, – боль ослабла, и он мог свободно дышать. Иглы со льдом растворились, оставив на одежде крохотные капельки, но тело по-прежнему не могло пошевелиться.
– Если кто-нибудь узнает, что принцесса скрывается здесь, моего короля обвинят в похищении. И оправдание, что девушка захотела учиться, будет жалким.
– Но оно таково, она хочет этого больше всего на свете и готова хранить тайну своего происхождения. Никто не поймет, кто она… – Скальд почувствовал страх. Не за себя, а за Оту. Если Нерв решится, то отправит ее обратно, а со Скальдом расправится как с предателем. Спокойствие Некрополя было для Нерва превыше всего.
– Теперь да, ведь она прошла инициацию.
В Валенторе ведьмы знали лишь один способ усилить свои способности – отдать невинность мужчине. Всего раз – и ведьма была инициирована, но Виверн считал этот способ давно устаревшим. В Некрополе детей, неважно, мальчиков или девочек, инициировали посредством короткого обряда при обрезании пуповины, но чего ждать от скудоумия Валентора? Только принести очередную девственность в жертву ради собственного блага. С Оталией вышло иначе, но попади она в руки неопытного менталиста, и тот бы вторгся грязными магическими потоками в ее разум – тогда девушка могла бы погибнуть или же сойти с ума. Нерв не мог этого допустить и бережно освободил дар принцессы.
– Есть только один способ с этим покончить, – Виверн опустил на Скальда чары забвения, и тот потерял сознание.
Некромаг разрезал завесу пространства и как сквозь окно увидел спящую в своей комнате Оталию. На щеках девушки блестели слезы, волосы рассыпались по подушке, упав на пол.
– Какая красота… – прошептал Нерв и протянул руку, та прошла сквозь пространство, погладила принцессу по щеке, нежно вытерла слезы и кончиком ногтя обрезала волосы, оставив девушку с короткими, едва достающими до плеч прядями.
Разрез исчез, а Нерв держал в руке длинные рыжие волосы.
– Из них вышел бы отличный парик, рассуждали бандиты на корабле, куда принцесса попала по неосмотрительности. Все это время бедняжка скрывалась в портовой деревеньке Перлии, хотела уплыть в Некрополь, но ей не удалось. Ее обворовали, убили, а заодно обрезали такую роскошь, чтобы продать, – Виверн усмехнулся, сочиняя историю. – Полагаю, Алида искренне обрадуется исчезновению очередной соперницы на престол.
***
Комната напомнила Оталии цветущий сад: шелковые темно-зеленые обои с нарисованными золотыми птицами и цветами. Две кровати из темного дерева с балдахинами, резные шкафы и прикроватные тумбы. Вместо стола – широкий подоконник со стульями.
Стену позади одной из кроватей украшала подставка с множеством комнатных растений, а к тумбочке были подвешены пучки с засушенными травами. Такие же висели и на дверце шкафа.
Вчера принцесса легла в постель, не раздеваясь, и долго плакала, пока не забылась крепким сном. Ей снился дом, сестры, беззаботное детство. Таким оно ей казалось, но матери не стало; ее заменила добрая мачеха, забота о младших, домашний уют вечерних посиделок. Сестры рассаживались в небольшой гостиной, в камине жарко полыхало пламя, и всем становилось тепло. Одетт рукодельничала, младшие собирали мозаику, Ота читала книгу, а старшие играли в шахматы. Куда все это делось? Неужели ни одна из них никогда никого не любила? Не было той сестринской любви, понимания и отзывчивости, желания защитить родную кровь?
Ота тяжело вздохнула и заглянула в шкаф: на вешалках висело два наряда. Зеленое платье с укороченной юбкой (чтобы не мешало при ходьбе вдоль грядок), тянущаяся материя рукавов позволяла их быстро закатать, когда приходилось набирать воду или готовить. Также к нему прилагался коричневый передник с глубокими карманами и высокие полусапожки на тонкой подошве с заклепками в виде листьев. Вторым оказался брючный костюм: штаны на лямках, свободная рубаха с завязками на рукавах, платок на голову и высокие чулки из плотной непромокаемой ткани в черно-зеленую полоску.
Дамы в Валенторе носили платья с волочащимися юбками: стоит наступить – и свалишься носом в землю.А пышные рукава? Ведь с ними невозможно нормально поесть, каждый раз макнешь ткань в суп или подливку. Ходить только в туфлях, длинные волосы – роскошь: береги и не остригай.
– Одни сплошные запреты, – проворчала она. – Этот, видимо, для работы в теплицах или на болоте, – приложив наряд к груди, принцесса взглянула на себя в зеркало и обомлела. Одежда упала на пол. Принцесса коснулась своего отражения, провела пальцами по волосам и едва сдержала крик.
– Где же… как же? – бормотала она.
Кто-то остриг ей волосы, оставив вместо былой роскоши каре. Оталию без ее ведома лишили такого родного и близкого, с чем она не расставалась с самого детства. Подобное для Оты было равносильно потере девственности. Но кто посмел? Когда?
Вдруг в дверь постучали. Смахнув навернувшиеся слезы, принцесса бросилась открывать в надежде, что это Скальд, но на пороге стоял бледный молодой человек. По его виску скатилась капелька пота, а в дрожащих руках он держал сумку Оталии и несколько коробок.
– В-вот, п-профес-сор С-скальд п-просил п-передать, – заикаясь, пробормотал он и всучил вещи ей в руки, словно те были напичканы ядовитыми змеями.
– Спасибо, а ты кто?
Парень вытащил платок из петлицы и промокнул лоб:
– Палек, я – с-староста твоего курса. Д-директор в-вызвал меня п-пораньше, с-сейчас в-выходные и никого нет.
«Он всегда заикается, или Скальд его чем-то испугал?»
– А я Оталия… – фамилию отца назвать не решилась, а придумать новую не успела. – Можно просто Ота.
Парень неловко пожал ей руку влажными пальцами, и девушка с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. «У некромантов я бы точно не прижилась».
– У тебя… – Палек перевел дух и смахнул прядь светлых волос с красного лба, да и сам разрумянился от волнения. В голубых глазах по-прежнему был легкий испуг. – Есть какие-нибудь просьбы? Что-нибудь нужно?
Принцесса хотела, чтобы ее провели к Скальду, но опомнилась. «Теперь я – студентка, а он – преподаватель. Еще не хватало, чтобы о нас поползли слухи».
– Ты не мог бы провести для меня небольшую экскурсию по Виверне? Показать библиотеку?
– Конечно, – успокоившись, Палек улыбнулся.
О таких, как он, Алида с Аланой всегда отзывались – рохля. Полноватый, вечно нервничающий, как доходит до какого-нибудь поручения – всего боится и дергается, словно припадочный.
– Веди, – принцесса оставила вещи рядом с тумбочкой и, закрыв дверь, приготовилась к экскурсии. «Может быть, повезет, и мы пересечемся со Скальдом, где же он?»
Палек провел Оталию по всем известным коридорам, показал закутки, но главное, доставил девушку к заветным дверям библиотеки. Староста оказался занудой, интересующимся исключительно учебой, а не биографией однокурсницы, и Оте даже не пришлось ничего выдумывать.
– Может, тебя интересует что-нибудь конкретное? – он указал на книжные полки с разноцветными корешками.
– Нет, спасибо. Я поищу сама, люблю читать в одиночестве, – ответила Ота.
Палек намек понял и откланялся.
– Спасибо! – крикнул вслед принцесса, уединившись за закрытыми дверями.
Первым делом она нашла в каталоге книгу о морских жителях, затем о запечатывании дара и, устроившись в дальнем углу, принялась за чтение.
«Скальд оказался прав. Стоит русалке или тритону выйти на берег, как хвост превращается в две полноценные человеческие ноги с половыми принадлежностями. Русалки могут связывать себя с людьми, оборотнями, и у них рождается полноценное потомство с особым даром. Если преобладают материнские гены, то ребенок сможет оборачиваться русалкой или тритоном, если отцовские – наоборот», – Оталия отложила первую книгу и раскрыла вторую – «Инициация», в ней была глава о запечатывании дара.
«Опытный чародей находит в детской, не сформировавшейся и оттого беззащитной ауре брешь и сквозь нее перевязывает магические потоки – они не циркулируют до тех пор, пока печать не будет сломана. Потоки магии подобны сосудам, по которым течет кровь… – принцесса перевернула страницу. – Инициация у девушек происходит при соитии, когда магические потоки вместе с кровью приливают к лону. Также инициацию проходят с помощью ментального вмешательства в ауру: процесс болезненный и совершается исключительно сильным и опытным менталистом. Инициация у юношей происходит под воздействием эмоционального всплеска: вспышка гнева, страх, сильный стресс. В индивидуальных случаях подобное наблюдалось и у девушек, что не является уходом от нормы», – Оталия захлопнула книгу и прижала к груди.
– Неужели чтобы стать сильнее, необходимо заняться… этим, – прошептала она. Мысли повернулись к Скальду, и это ее успокоило. «Он бы так не поступил…»
Дверь скрипнула, и кто-то почти бесшумно прошел по ковру.
Оталия почувствовала на себе взгляд, прикосновение к коротким прядям и повернула голову – черные глаза Скальда ярко горели на нездорово бледном лице, между искусанных губ проступили клыки.
– Неважно выглядишь, – выдавила принцесса.
Мужчина тяжело вздохнул и сел напротив, откинувшись на спинку стула:
– Это сделал не я.
Ота вскинула брови, а затем поняла, о чем он, и убрала короткую прядь за ухо:
– Знаешь кто и для чего?
Он кивнул, но ничего не ответил.
– Мог бы спросить… – она сложила локти на столе и уткнулась лицом в ладони.
– Отрастут.
Принцесса шмыгнула носом и взглянула на него увлажнившимися глазами. Ей было неприятно, что волосы обрезали без разрешения, но гуляя с Палеком, она ощутила небывалую легкость. Ничто больше не утяжеляло голову, в шее и плечах чувствовалась расслабленность.
«Конечно отрастут», – вторил ей внутренний голос. «Что с ним произошло?»
– А ты… – начала было девушка, но чародей ее одернул.
– В порядке.
«По его оскалу незаметно», – но принцесса решила не лезть к нему в душу.
– Ты что-нибудь знаешь о маге, запечатавшем мой дар? Мне кажется, вы с ним очень похожи....
– Отец, – Скальд смотрел в сторону остекленевшим взглядом. – Он должен был вернуться ко мне, в Некрополь, но этого не произошло – кто-то из придворных его убил.
Оталия стиснула губы, не веря, что отец способен на такую подлость. «Впрочем, откуда мне знать, на что бы он пошел, если даже не воспрепятствовал матери».
До принцессы стало доходить. Вот ответ! Развязка их со Скальдом знакомства, истории, длящейся не один месяц.
– Так вот для чего ты похитил меня, чтобы отомстить за отца… – прошептала она, всматриваясь в черты его лица, но Скальд оставался по-прежнему бледен, с черными непроницаемыми глазами.
Перед ней сидел человек, чьего отца убили, ребенок, лишенный семьи, любви и заботы. Почему она не чувствует к нему жалости, сострадания? Одно понимание. Как такая же, которую предала мать, сестра, все… И он один вытащил ее из того, прежнего мира, где она должна была стать разменной монетой.
Скальд закрыл глаза и опустил голову. После смерти отца он ни с кем не говорил по душам, не впускал в свое сердце, не хотел привязываться. Что же сейчас привело его к Оталии?
Тонкие теплые пальцы погладили его по макушке, коснулись затылка. Оталия стояла перед ним, обнимая, и он слышал, как бьется в груди ее сердце: ровно, спокойно – она дышала умиротворением. Чародей позволил себе расслабиться, на миг забыв, кто он и она, что их связывает и разделяет. Он просто сидел, вдыхал аромат мяты, исходящий от ее рук, и постепенно к нему возвращалось самообладание. Пытка Нерва выбила из привычного жизненного уклада. Только недавно он смог выползти из кабинета.
Некромаг не посвятил его во все планы, но приоткрыл завесу, и теперь Скальд знал. Нерв давно наблюдает за Валентором и прочит на престол не просто иного короля, а королеву. И, если потребуется, пожертвует жизнью Оталии ради блага всего магического народа.
Что такое одна жизнь в сравнении с тысячами спасенных? А Скальд не должен путаться под ногами, пусть присматривает за принцессой, но не смеет усложнять Нерву дело.
***
Виверн стоял у окна кабинета и глядел на дорогу в сторону моря. Его мысли витали далеко за бурлящими волнами Маэльстрема в спальне принцессы Аланы.
Девушка сидела перед зеркалом, неторопливо водя щеткой по черным прямым волосам. В ее ярких серых глазах-льдинках некромаг видел легкую тоску – не от безделья, а по тому, кого она ждала, и очень давно.
Она отложила щетку и провела по отражению пальцами. Нерв ощутил прикосновение к своей щеке, и на губах принцессы появилась усмешка.
– Я тоже тебя вижу.
Нерв молчал. Он мог видеть и слышать все, что происходило в Валентоне через зеркало. Оно досталось ему в дар от морского короля и стало ценным артефактом в интригах против Альрика.
– У меня неутешительные новости, и боюсь, что одна я могу не справиться, – продолжила девушка, вдев в мочку уха тонкую серьгу с турмалином. – Сестра вздумала избавиться от отца. Удачное время, когда многие аристократы при дворе разделились на сторонников короля и тех, кто желает видеть на троне ее, – спокойно рассказывала Алана. Вдруг она нахмурилась. – Но так ли сильно Алида жаждет власти, как ее любовник? Лорд Дэшвуд – знатный интриган. Выведывает у людей тайны, а затем шантажирует с выгодой. Беспринципный человек, дерзкий, хоть и не лишен шарма. Но… – Алана побарабанила ноготками по столику. – Из таких никогда не выходят хорошие короли. Они с Алидой слишком эмоциональны, и то, что получат, вмиг растеряют в угоду собственным амбициям. Полагаю… не успеет корона оказаться на голове сестры, а казна уже опустеет. Советники увеличат налоги, затем народ взбунтуется, им и так непросто живется, без магии. Замок вместе с королевской семьей превратится в руины. Алида слишком доверяет Дэшвуду, она хитрая, но не настолько. Ей не хватает терпения и дальновидности, из нее всегда был паршивый стратег.
Нерв усмехнулся, и принцесса его услышала.
– Она собирается отравить отца, но пока что не показала мне яд. Полагаю, такой в нашем королевстве не найти. И лекарю с магом будет сложно его определить, но даже если удастся, они станут помалкивать ради собственной безопасности. Кстати, – она заглянула ему в глаза. – Алида планирует избавиться от младших сестер. С мачехой не возникнет проблем – она якобы заболела, и с каждым днем недомогание становится сильнее.
– Тебе их жаль? – спросил Нерв, глядя, как на тонкой женской шее пульсирует вена, а пышная грудь медленно вздымается. Алана не нервничала.
– Хм, меня одолевают неопределенные чувства.
– Жалость неуместна. Они – такие же претендентки на трон, как и другие сестры.
– Пока что я думаю, как с ними поступить. Задачу облегчает отсутствие Одетт и Оталии.
– Одетт тебе не страшна, она живет в небольшом морском городке неподалеку от Некрополя, нянчит дочь и не думает о троне.
– Пока что… не думает, – холодно отметила Алана. – Как только деньги на ее содержание сократятся или вовсе перестанут поступать, она может зашевелиться.
– Не думай о ней, – Нерв махнул рукой, и Алана ощутила на своей щеке легкое дуновение сквозняка, запах моря. – Оталия тоже у меня.
Алана удивленно вскинула брови.
– Однако… – она откинулась на спинку стула и сжала подлокотники. – Живая?
– Даже очень, – и сквозь зеркало протянул ей косу рыжих волос с кулоном. – В свое время покажи Алиде и сообщи о ее смерти.
Алана бережно взяла предметы, безоговорочно доверяя Нерву.
– Ты хочешь с ней что-то сделать? – она убрала все в нижний ящик стола и закрыла на ключ.
Некромаг неторопливо прошелся по кабинету:
– Не в ближайшее время… – он остановился. «Убивать Оталию сейчас не имеет смысла. Она может мне пригодиться». – К тебе кто-то идет.
Алана даже не обернулась, когда в дверь комнаты постучали, и зеркальная связь прервалась.
– Ваше Высочество, прикажете подать обед в спальню? – спросила служанка, поклонившись.
– Нет, мне уже лучше. Позже я спущусь в столовую, сестры и отец уже там? – вторая серьга сверкнула в ухе, и Алана переплела волосы в косу.
– Все на месте, кроме Его Величества.
– Хорошо, ступай.
Служанка удалилась, а Алана еще раз взглянула в зеркало, но Виверна не было. Ее тоска усилилась. Коснувшись живота, она улыбнулась, на душе сразу потеплело.
Впервые она повстречалась с послом Некрополя, когда ей было десять лет. Это случилось летом в освещенной солнцем галерее. Нерв прогуливался по мягкому ковру, всматриваясь в портреты ее предков, и не сразу заметил, как к нему присоединилась принцесса. Они молча переходили от одного портрета к другому, затем вошли в просторную залу с картинами пейзажей в позолоченных рамах.
Подле этого мужчины Алана ощущала покой, страх быть обнаруженной растворился, и, осмелев, она взяла посла за руку – гладкую, холодную и на удивление мягкую.
– Я сделаю для тебя артефакт, и он станет оберегать ото всех твою тайну, никто не сможет узнать о пробудившейся в принцессе магии, – едва слышно сказал он, продолжая рассматривать картину. Она изображала бушующее море и черный, почти утонувший в его пучине корабль. – Но взамен… ты должна помочь своему королевству.
– Как именно? – в глазах Аланы появилась неприсущая ребенку серьезность.
– Станешь королевой и поможешь упрочить положение магов и ведьм в Валенторе, велишь построить магический университет, разрешишь заложить ковен ведьмаков и превратишь Перлию в полноценный город-порт. Тебя и таких, как ты, больше не станут притеснять, а твои дети смогут жить свободно и спокойно, ничего и никого не боясь.
Нерв присел напротив, не размыкая рук, и провел кончиком длинного костяного ногтя по ее медальону.
– Ты сама его зачаровала? – он недоверчиво прищурился, не поверив, что малышка разобралась в сложном магическом переплетении, хоть и не до конца его завершив, но у нее просто не хватило знаний и умений, однако и этот медальон неплохо сделан.
Алана кивнула:
– Нашла в библиотечных книгах несколько записей и постаралась разобраться. Получилось не так, как я хотела, но за время использования кулона королевский маг ни разу не остановил меня.
Виверн усмехнулся. «Визариус не так глуп, чтобы сообщить королю об одаренной дочери. Странно, что сам не заметил этого или же заметил, но промолчал».
– Я стараюсь не появляться там, где бывает маг, или сбегаю, завидев его издалека, – тут же объяснила принцесса.
– Ясно. У тебя подходящий возраст для раскрытия дара, но порой, когда эмоции берут верх, защита трескается, словно тонкий лед, и магически одаренный человек, как, например, я или Визариус, сможет увидеть твою настоящую ауру.
Алана никогда не была глупой и наивной, как другие девочки. Ее отличала серьезность и стратегический склад ума, хладнокровие и умение ждать, а также слушать. Этот год выдался для нее очень тяжелым: бегство в собственном доме, вечные игры в прятки от мага и придворных. Она строила из себя нормальную девочку, действовала и говорила, как подобает принцессе, но никто из сестер не знал, что творилось в ее душе и разуме на самом деле – какой огонь охватил ее, когда дар пробудился, и как долго она сидела в подвале среди винных бочек, лишь бы никто не увидел, как с пальцев срываются искры.
Нерв не был ее спасителем, наоборот, она спасет их всех, и Алана знала, как нужно поступить. В ней бурлила королевская кровь отца и магия ее бабки-чародейки, которую в свое время сожгли на костре. Мать рассказывала им с Алидой об этом перед сном вместо сказок, и если старшая не придала значения истории, то Алана запомнила ее до мельчайших деталей.
Девочка подняла глаза на мужчину и уверенно произнесла:
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы магия в Валенторе процветала.
С тех пор молчаливая Алана превратилась в сплетницу и болтушку, скрывавшую за маской нарядов, украшений и веселья себя настоящую.
Взрослея, она наблюдала за придворными, подрастающими сестрами и знала о каждой из принцесс все до мелочей. Самым большим разочарованием для Аланы стала смерть Визариуса. Королевский маг попал в немилость придворным заговорщикам. Отец хотел спасти друга и темной ночью проводил его по потайному ходу через подвалы к густому лесу, где ждала лошадь. Но по пути к Перлии на мага напали и застрелили из арбалета. Все это Алана увидела через подаренное Нервом зеркальце. Заговорщики не отличались умом, полагая, что никто не подслушает их пьяные разговоры за закрытыми дверями апартаментов. Среди них был и отец будущего лорда Дэшвуда. Алана не рассказала Нерву об этом случае, боясь, как бы некромаг не начал расправляться со всеми, но каким-то образом он узнал сам, хорошенько запомнив убийц. И, естественного, погиб только стрелявший из арбалета – некий лорд Фанфор, известный как торговец русалками. В Валенторе у него остался непричастный к королевским интригам брат, живущий в сельской местности. Тело лорда нашли на берегу моря и сочли его гибель за несчастный случай.
Шло время, принцессы выросли. У Одетт появился нищий любовник и план побега, Оталия училась без остановки, полагая, что этого никто не замечает. Алана и делала вид, что не замечала, хотя в глубине души испытывала к Оте (единственной из сестер) уважение и даже надеялсь, что в будущем они не станут врагами. Алида грезила о троне и не стеснялась об этом говорить, наивно полагая, что Алана во всем ее поддержит, так оно и было… и она не раз повторяла о мнимом будущем королеве, а про себя удивлялась ее глупости и недальновидности. Королева – тщеславная, вечно хвастающаяся – нет! Из нее выйдет разве что павлин.
Если бы Одетт подставила Оталию, Алана не церемонясь избавилась бы от беременной сестрицы, а вот Оталию пришлось бы вытаскивать из башни обходными путями. Морока, но все же… Ота и сама мечтала сбежать, так за чем дело стало? Алане это на руку. Но помог случай – ворон; об этом оборотне, или кем бы он ни был, Алана ничего не знала, связываться же с Виверном не стала, решив выждать и понаблюдать. Отец убивался горем и злился, балансируя на двух эмоциях, пока Алана не стала подливать ему зелье забвения. Всего по капле – и отец почти позабыл об Оталии, помня лишь то, что непутевые дочери сбежали с любовниками (так ему внушила Алана, осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил).
Принцесса расправила складки платья, выпрямила спину и покинула спальню. Бредя по коридору, она размышляла над судьбой младших сестер. Ради своей цели она готова принести жертвы, но не жизни Лины и Эсти. Их мать всегда хорошо относилась к падчерицам, хоть и не со всеми могла найти общий язык. Алида ее ненавидела, Алана вежливо придерживалась нейтралитета, а Одетт с Оталией любили новую королеву и заботились о младших.
«От них необходимо избавиться, убрать из Валентора», – решила она, войдя в открытые слугами двери столовой и набросив на лицо маску «сплетницы». Как же она устала от этой игры! От постоянного смеха у нее болело горло и мышцы лица. Так часто она гримасничала, рассказывая очередной слух, чтобы не выйти из роли.
Алида встретила сестру надменной улыбкой, младшие молча глядели в свои тарелки. Они были несколько бледны с красными, опухшими от слез глазами – их мать болела. И Алана знала, кто в этом замешан… но, как обычно, не подала виду, устроившись подле сестры и начав болтать без умолку, пока к ним не присоединился озабоченный делами отец.
Предчувствие близящейся свободы и свержения власти будоражили Алану, словно вот-вот настанет день, когда она сможет распахнуть крылья, колдовать без страха и осуждения со стороны окружающих, быть собой и с тем, кому отдала свое сердце и тело.
