Текст книги "Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)"

Автор книги: lub4ik73

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Но, благодаря своим капелланам, эти “неисправные орудия” превращались из олицетворения неостановимой жажды убийств в моих братьев, благороднейших крестоносцев Империума.

Когда я узрел то, что творят капелланы со своими товарищами, я понял, чего мне не хватало во время моей службы. Я хотел того же, хотел спасать напрямую, здесь и сейчас, лицезреть успех спасений. Поэтому после некоторых месяцев подготовки, а также заручившись поддержкой капитана моей роты, я смог уговорить Великого Хана отпустить меня на обучение к Кровавым Ангелам. Они приняли меня с распростертой душой и начали заниматься моим просвещением.

Это было так ново, спустя столько лет после выковывания из маленького терранского мальчика инструмента священной войны. Я тренировался всегда, каждую вольную минуту, пока мышцы не начинали пылать, будто ксенос, вставший на пути пирокластов Сынов Вулкана. Но это было лишь повторение уже заученных движений. То каким умениям меня обучали Ангелы, стало обновлением системы моего восприятия. Изучая литературу, я осознал, как страдают мои братья. Я научился помогать им.

Когда ты получаешь боевое ранение, ты отправляешься к апотекариям. Когда твой разум подвергается атаке, тобой занимаются грозовые пророки. Но что делать, если это не физический недуг, а твой разум атакуют не извне, а изнутри? Эта сумеречная зона стала моим полем боя. Если мои братья сомневаются в чем-то, или их беспокоят душевные страдания, они приходят ко мне. Через меня они говорят с Императором и их… слышат.

Спустя три года путешествий с Ангелами Смерти, я стал достоин носить звание капеллана с гордостью, не боясь опозорить имена своих товарищей по ремеслу, Лемартеса и Асмодея, Ксавьера и Эреба, и вернулся в лоно родного легиона, к Кагану и своим кровным братьям.

Мое возвращение было встречено гораздо теплее, чем я ожидал. Торжество, организованное моей ротой, могло сравниться с пирами воинов Волчьего Короля. Фенрисийский эль лился рекой, а мяса амбуллей было достаточно для того, чтобы накормить досыта каждого из сотни голодных космодесантников.

Они были рады моему возвращению, а я был рад возможности охранять их души.»

– На этом мой сказ кончается, Драз Кантриер. А является ли он исчерпывающим, это ты мне скажи. – с неким привкусом усталости на языке, закончил Сыкрин. Воспоминания тех событий не всегда даются ему легко.

– По моему скромному взгляду, более чем, господин Сыкрин. Звучит, как история, достойная стать отчеканенной во времени. С вашего позволения, я все же выполню свои формальные обязанности вашего личного летописца и впишу её в анналы. – лицо Кантриера было преисполнено уважением к этому человеку, не побоявшемуся изменить свое будущее.

Стоя перед комнатой, в которой проводились манипуляции, обеспечивавшие вокс-связь братства, Кантриер начал немного нервничать. Руки начинали трястись, непонятно из-за чего: испития алкоголя вчера днем или страха не оправдать ожидания капеллана.

– Боишься, ха? – улыбнулся Сыкрин. – Знаешь, Драз Кантриер, я могу различить и понять многие эмоции, но после столкновений с зелеными тьмами орков, мне не понятно, чего можно бояться в игре на музыкальных инструментах.

– Я страшусь не игры, господин. Я боюсь вашей реакции. – проглотив остатки своей радости и уверенности, сказал Кантриер.

– Не стоит. – нажимая кнопки на консоли, успокаивал летописца космодесантник. – Все, что с тобой может случиться, это всего лишь быстрая и почти безболезненная смерть, в случае твоего провала.

Сыкрин слегка толкнул Кантриера в плечо, «помогая» ему зайти в комнату.

– Что?! – вскликнул музыкант, едва не упав от неожиданности и толчка двухметрового Легионес Астартес.

– Хах, расслабься, Драз Кантриер. Это всего лишь шутка. Мы ведь смеющийся легион. Возможно, – Сыкрин посмотрел вдаль, будто в сам Имматериум, потирая подбородок с небольшой бородой. – самый веселый во всем Империуме. Знаешь, даже мне не очень понятно, кто страшнее: хладнокровные и расчетливые машины смерти, коими являются Сыны Жиллимана, или же монстры, рассекающие плоть под звук оглушительного смеха своих братьев… То есть, мы, Пятый легион. Может, ты мне поведаешь?

– Я… Я-я-я не знаю, господин. – заикаясь, ответил летописец, осматривая комнату, заполненную сервиторами и голо-экранами. – Я не встречал еще воинов Ультрамара, и, не буду лукавить, не уверен, что мне хочется.

– Это так. Твой ответ более, чем удовлетворителен. Мои братья из XIII-го легиона – это нечто невообразимое. Каждое движение всегда выверено с нечеловеческой, даже для Астартес, тщательностью и скрупулезностью. Каждый патрон попадает исключительно в цель. Холодная, пугающая точность, отдающая механичностью. Будто машина Адептус Механикум, воплощенная в человеческом обличье и наделенная лишь одной целью – убивать.

В голове у Кантриера начало туманиться, глаза немного поблекли, а взгляд начало водить из стороны в сторону. Он начал наощупь пытаться найти какую-то опору. И он нашел. Твердость, с которой стоял капеллан, легко было спутать с чем-то неживым: металлическими стеной или поручнем. Кантриер опёрся рукой на ногу космодесантника, чем вызвал взгляд, полный подобия укора.

– А тебя легко впечатлить, Кантриер. Привыкай. Мои истории полны крови, смертей… и хохота. И коль ты теперь мой личный хронист, ты должен уметь сохранять ясность ума в такие моменты. Ведь на нашем пути, их встретиться невероятно много.

– Да, господин Сыкрин. Я прошу прощения. – пытаясь встать на свои две ноги, вполголоса сказал летописец.

– Хватит извинений, Кантриер. Осмотрись. Мы, в конце концов, на месте. Тебе предстоит проводить здесь много времени, так что я на твоем месте начал бы изучение аппаратуры и инструментов прямо сейчас.

– Да, да. – произнес человек, осматривая центр комнаты.

Четыре цилиндра с натянутой на них кожей, неизвестного происхождения. «Это, должно быть, барабаны.» – выговорил про себя Кантриер. – «А это? Лютня?» Недоумение посетило мысли музыканта неспроста. «Лютня», точнее, ее корпус, гриф и колковый блок, были сделаны из каких-то металлических отходов, похожих на отвалившиеся куски кормы космического фрегата.

– Мой господин… Я… Эм… Я не уверен, что смогу играть на этой «лютне». – неуверенно выразился Кантриер.

– Что-то не так, летописец? Что тебя не устраивает? Я уверен, что ты понимаешь, что в наших обстоятельствах достать тебе инструменты, сделанные по всем правилам, невозможно. Ведь понимаешь же?

– Да, да, я это понимаю, господин. Но ведь… Она из металла и у меня нет плектра.

– То, что она из металла, это не ошибка. Смотри. – капеллан подошел к лютне, поднял ее и развернул, представив мужчине тыльную сторону инструмента, в которую воткнут провод, тянувшийся в джунгли шнуров и кабелей. – Так и задумано. Эй, ты! Включи лютню на секунду.

Сервитор, повиновавшись команде легионера, послушно начал нажимать кнопки. Что-то загудело, издав высокочастотный короткий звук, оповещающий о работе механизма. Драз Кантриер не сразу заметил, что в комнате, кроме него, Сыкрина и пары сервиторов, находился еще кое-кто. Его выдало свечение единственного изумрудно-зеленого глаза. В полной темноте, это око, будто левитировало в пространстве, чем-то напоминая серво-череп.

– Сыкрин, сначала слово, теперь музыка. Ты решил познать все иррациональные и бесполезные «изобретения» людей? – язвительно отметил трансмеханик.

– Нет, нет, Гинс Найзер. Я всего лишь желаю продемонстрировать моему летописцу как именно будет работать созданная тобой лютня. – ответил ему космодесантник, без капли насмешки, после чего повернулся опять к своему хронисту. – Драз Кантриер, поприветствуй Гинса Найзера, трансмеханика нашей с тобой роты. Ты будешь поддерживать боевой дух легиона под его присмотром. Думаю, присмотр был бы более бдительным, будь у Найзера оба глаза заменены аугментами.

– Это же не то, что вы называете юмором? Звучит жалко. – зашипел Найзер, выезжая из тени. Даже от подобия гуманоида в этом существе осталась лишь тень, осветленная лампами всевозможных индикаторов Механикум.

– Я признателен вам, господин Найзер. Это большая честь для меня. – выказывая уважение, склонил голову мужчина.

Управляющий блоком коммуникации никак не отреагировал. Полусекундное молчание, будто предсказывая неловкость, нарушилось гулким, механическим звуком, схожим с примитивной нотой. Повернувшись в сторону установки, Кантриер застал Сыкрина, дергающего струны лютни.

– Узри, Драз Кантриер! Музыка! Теперь иди ко мне и продемонстрируй мне свое мастерство. – подзывая мужчину, радостно произнес космодесантник.

Кантриер подошел и взял в руку этот инструмент. Усевшись на смастеренный так же из ошметков металла стул, музыкант неуверенно расположил руки на грифе и подле начала подставки. Но, словно вспомнив давно забытое обещание, Кантриер резко поднял голову.

– Плектр, господин. Мне нужен плектр.

– Что это? – вопросил Сыкрин.

– Нечто маленькое, размером с обе фаланги большого и указательного пальцев, и твердое, как дерево, а также гладкое, дабы не испортить… струны. Оно превратит тупой звук этого инструмента в звонкий всплеск музыкальных нот.

– Да? Я даже представить не могу, где мне достать для тебя нечто подобное. Но, знаешь, мы с тобой теперь связаны. Ты согласился взять участие в данной авантюре, согласился воодушевить моих братьев, помочь мне отдать им духовный долг. И тебя не отпускает боязнь за свою жизнь. До сих пор. Ты под моей защитой, поэтому я надеюсь, что это сможет в полной мере выразить мое уважение к тебе, и избавит тебя от всех возможных страхов и опасений.

Драз Кантриер всмотрелся в лицо капеллана с недоумением, а Гинс Найзер с ожиданием. Сыкрин оскалился, показав свои кристально чистые и белые, цвета доспеха своего легиона, зубы. Поднеся ладонь ко рту, Сыкрин схватил нижний левый клык, и напрягая каждый мускул своей руки, прижав челюсть к подбородку, вырвал этот кинжал из денты. Кровь начала течь ручьем, заполняя ротовую полость и омывая подбородок. Это не продолжалось долго. Для Кантриера и Найзера. Но для восприятия Сыкрина прошло больше вечности. Боль наполнила его голову, но он не подал виду. Ни один нерв его лица не дрогнул, хоть как-то намекая на нестерпимое мучение.

– Теперь у тебя есть твой плектр. – Сыкрин подошел к Кантриеру с алой улыбкой, и протянул ему руку, держащую клык.

– Мой хозяин. Но зачем? – обратился к хозяину музыкант.

– Ты сомневался в моей преданности. – не переставая улыбаться, произнес капеллан. – И я решил доказать тебе её. И честь. Ведь честь рождается в страданиях.

========== ГЛАВА VI Звуки грома. Возвращённая свобода. Знакомство ==========

Комментарий к ГЛАВА VI Звуки грома. Возвращённая свобода. Знакомство

Предупреждаю сразу, глава выбивается из общего темпа, ввиду своего размера, но, надеюсь, что она всё же вам понравится.

“Рычащий мотор, искры меча

Верный скакун, болтер в руке

Разъезжая и «За Кагана!» крича

Ищем своих жертв где-то там вдалеке”

(С) стихи неизвестного летописца, причисленного к ордену Белых Шрамов

Джогатен подходил к комнате, в которой Астартес обретали свою вторую, керамитовую кожу. Оба сердца начали биться немного сильнее, предвкушая радость сражения с орочьими ордами. Шипение дверей напомнило ему звук работы силового меча, коим он совсем недавно вершил свое правосудие в Улланорской системе. При входе в комнату, в глаза било полу-ярким красным светом настенных лам. Кого-то это может и заставило бы хотя бы прищуриться, но не легионера. Джогатен шел по коридору, наполняя помещение эхом и оповещая техножреца о своем прибытии.

– Приветствую тебя, Шай Танен. – сказал Джогатен, восходя на платформу и помещая ноги в некие зажимы, фиксировавшие нижнюю часть его тела.

– Рад вас видеть, капитан. – механично ответил Механикум. – Предвещая ваше желание обменяться вербальными коммуникациями, прошу вас помолчать, пока идет сканирование.

Джогатен лишь кивнул, принимая это замечание от техножреца. Шай Танен нажал несколько кнопок, приведших в движение механизмы и зажегших экраны мониторов. «Сканирование…», это слово мелькало несколько раз, через мгновение дополнившись выводом «завершено», и еще через секунду сменившись надписью «Начинаю облачение снаряжения».

Две механические руки зашевелились, подбирая части доспеха. Грудь Джогатена покрылась панцирем, основой для белоснежного керамита. Руки стали толще, когда механизмы поместили на них наручи. В этот же момент, «хрупкие» ноги получили округлое дополнение, пока спина обрастала ранцевым генератором. Постановка сразу двух наплечников совсем слегка пошатнула капитана, после чего он потянул плечи, будто поправляя броню. Конечной частью, оглашавшей окончание процедуры послужила нагрудная пластина белого как кипень цвета. Сойдя с платформы, космодесантник подошел ко столу, на котором его ждал болт-пистолет и верный клинок. Собирая патроны, Астартес остановился, словно ожидая чего-то.

– Каждый боеприпас не имеет каких-либо дефектов, капитан. – нарушив симфонию автоматонов, сказал Шай Танен.

– Я знаю. Даже не сомневаюсь. Просто… Какое-то странное предчувствие, Шай Танен. – произнес Джогатен. – Словно мы здесь лишние. Здесь в системе Чондакс.

– Капитан, я располагаю лишь фактами и логикой. Воитель направил лорда Джагатая сюда для расправы с оставшимися вражескими войсками. В этом нет ничего странного или сомнительного для машинной точности. Уничтожение остатков ксеносов имеет стратегическое значение – лишение их возможности возжелать возмездия. Для меня экзистенциальные волнения людей не имеют никакого веса. Независимо от их чина, капитан.

– Ты прав. Все мне это говорят. – помещая пистолет на бедренную часть доспеха и вооружаясь складным силовым копьем, сказал Астартес. – Возможно, мне стоит меньше переживать о чем-то высоком и направить свои мысли в более практичное русло.

– Я не располагаю такими данными. – сухо ответил техножрец.

– Я знаю. Еще увидимся. – забирая шлем, закончил разговор Джогатен.

– Буду ожидать вас, капитан.

Под звук скрывания механизмов в поверхности комнаты, космодесантник ее покинул, оставив Механикум в одиночестве. Выйдя из помещения, Джогатен двинулся в ангары, являющиеся гнездом для Громовых Ястребов, когда его окликнул дружеский возглас.

– Куда спешим, брат? – голос принадлежал Сыкрину.

– В ангары, готовиться к высадке. Или ты забыл, зачем мы сюда прибыли, Сыкрин? Видимо, новые знания, подчерпнутые в своих фолиантах, вытесняют менее важные данные, например: где мы, почему и в чем наша цель. – иронично подметил Джогатен.

– Видимо, наша схватка исправила не только твой кривой нос, но и улучшила чувство юмора. Но мой вопрос был направлен на, скорее, скорость твоего шага, а не его направление.

– Я просто хочу основательно подготовиться, брат. Мне кажется, этот крестовый поход будет не таким простым, каким он видится Кагану. – помрачнев, сказал Джогатен.

– Перестань переживать просто так. Наша задача это всего лишь выследить останки зеленой заразы и смахнуть её с этой системы, как грязь с сапог. Это будет проще простого, брат. – успокаивая собеседника, произнес Сыкрин, поворачивая в очередной коридор.

– Но ведь это такой дальний сектор. Никакого стратегического значения…, и я знаю, что ты скажешь, Сыкрин. Повторишь, что мы добиваем остатки. Но ведь их настолько мало, что нецелесообразно тратить наши ресурсы на данную операцию.

– Брат, Воитель любит нашего отца и решил дать ему и его сыновьям возможность прочувствовать радость сражения таким каким мы его знаем. Вести битву так как мы того любим. Не это ли является доверием?

– Непропорционально. Я уверен, есть фронты более подходящие целям Великого Крестового похода и соответствующие нашим способам ведения боя. Но теперь, – проговорил Джогатен, заходя в огромный зал. – это не важно. Все чего я сейчас хочу – это отсечь несколько орочьих голов и всадить несколько болт-снарядов в тела этих отбросов.

– Что ж… Думаю, сейчас твои желания станут явью, брат.

Джогатен и Сыкрин подошли к трапу транспортного челнока, у которых их ждала остальная часть подразделения. Некоторые Астартес проверяли количество прометия в мотоциклах. Звук передёргивания затворов болтеров, складывался в удивительную мелодию. Проверочные включения силовых полей силовых оружий ближнего боя осветляли зал короткими вспышками. Но всё звучало так, словно этому оркестру, предвещающему ужас и кровопролитие, чего-то не хватало.

– Где «Низинная молния», Алжен? – спросил Сыкрин, предвещая вопрос капитана. – Где гравитационный скакун нашего капитана?

– Его забрали на модернизацию. Ставят некое новое вооружение. – ответил космодесантник, прочищая болтер.

– Мы вылетаем в течении пятнадцати минут. Если он не появится за это время, когда я вернусь на корабль, кое кому предстоит ответить за задержку моей техники. – серьезно сказал Джогатен.

– Думаю, ждать так долго нам не предстоит, брат. – толкая в плечо сослуживца, произнес Сыкрин. – Смотри.

Капеллан указал на открывшиеся бронедвери. Зор штурмового подразделения устремился в темноту пространства за ними. Прямо в светящиеся, будто звезды, очи, плывущие к ним. Эти ярые маяки сопровождались слева тремя малахитовыми лампами. Когда на гравицикл упал свет ангарных диодов, космодесантники узнали, что его эскортировали техножрец и три сервитора.

– Итак, подданый Марса, могу я узнать сейчас о внедренных в мой транспорт нововведениях? Или мне предстоит удовлетворить свое любопытство среди обжигающего холода равнин Ирры Минор? – поинтересовался Джогатен у адепта Механикум.

– Да, вы можете, господин Джогатен. Прямо под аквиллой мы разместили болтерную установку «Ураган». Она состоит из шести болтеров, сплавленных вместе в два вертикальных ряда по три ствола в каждом, стреляющих как единое оружие. Она проложит кровавую просеку в рядах скоплений ваших врагов. – эмоции были неведомы техножрецу, но в словах чувствовался некий металлическое, автоматонное восхищение самим собой. – Это значительное улучшение позволит вам приблизиться к воинам Золотой Гвардии Императора, в количестве скошенного урожая орочьих жизней, так как я опирался именно на модель «Орел Восхода», модернизируя ваш гравицикл. Также, мы установили систему дистанционного управления. Ради того, чтобы дать вам контроль над самыми непредсказуемыми ситуациями.

– Это достойно уважения, Тайк Фэн. – изумился полученному подарку Джогатен, положив руку на плечо техножреца и улыбнувшись. – Я благодарю тебя за данный дар и надеюсь, что ты получил немало удовольствия, копаясь в непонятных мне изгибах шестеренок и кабелей.

– Спасибо за столь щедрую оценку моих трудов, капитан. На этом моменте, я должен вас оставить. Желаю удачной… и веселой охоты. – сказал техножрец и развернувшись, исчез во мраке, охраняемом бронедверями.

– Спасибо, Тайк Фэн. – вдогонку бросил ему капитан и повернулся к своим боевым братьям. – Что ж, думаю, теперь мы готовы. Ведь так?

– Так точно, капитан! – хором подтвердило пятеро его товарищей.

Каждый Белый Шрам поочередно начал заводить свой мотоцикл в Громовой Ястреб, а Джогатен замкнул эту грозовую колонну своей «Низинной молнией», готовясь снизойти первым на головы парней, нобов и ваивод. Трап этого челнока смерти поднялся, отдаляя воинов Кагана от теплых коридоров линкора.

Транспортник плавно воспарил над поверхностью и покинул лоно материнского корабля, мчась навстречу ледяным холмам планеты Ирра Минор.

Скованная льдом луна Ирры Майорис ожидала белоснежных пилигримов, готовых сделать их встречу с орками последней для ксеносов. Вход в ее атмосферу сопроводился небольшой турбулентностью. Недостаточной для того, чтобы заставить Белых Шрамов волноваться, но достаточной для того, чтобы они приготовились к тому, что высадка будет непростой. Точкой десантирования был выбран холм, через подход к которому мигрировали орки. Космодесантник, чувствуя, что момент выбран верно, вышел на пространство, наиболее подходящее для воодушевляющего выступления, наставления перед этим кровавым ураганом.

– Братья! Мы прибываем на Ирру Минор, вторую планету Ирры Бинари! Сегодня мы ударим по войску орков, подобно молнии! Быстро, неожиданно и смертоносно! И хоть гром следует за молнией, сегодня он будет ей предшествовать, сопровождать нас в течении длительной битвы! Я приготовил небольшой дар, вы уже подключены к локальной вокс-сети и через несколько мгновений вы осознаете смысл моих слов… – закончив, Сыкрин вернулся к своему мотоциклу. – Начинай, Драз Кантриер…

Услышав свое имя, злосчастный музыкант ударил ногой по кнопке, приведшей в действие небольшую палку, вдарившую по нижней части барабанной установки и оповестившей легионеров о начале тяжелой симфонии. Спокойный цикл заканчивался более активным пассажем – Кантриер задавал ритм, выбивая руками по обтянутой коже. Связь была односторонней – легионеры внимали каждому удару, но Кантриер их не слышал. Капеллан решил, что их тактические переговоры не должны нарушить целостность сознания, увлеченности исполнителя, а следственно и мелодии, ведь она способствовала усилению боевого транса, усилению, которое нельзя терять, связываясь с орками. Поэтому несмотря на почти материальный восторг каждого боевого брата, музыкант этого не ощущал, пока Сыкрин не открыл ему глаза.

– Им нравится, Драз Кантриер. – улыбаясь, сказал капеллан. – Ты… Спасибо тебе.

– Б… Благодарю вас, господин Сыкрин. – склонив голову, прошептал летописец, понимая, что космодесантник его не слышит, и начал отбивать ритм сильнее, делая звук громче.

Теперь пришла очередь капитана выступить перед подчиненными. Отступив от гравицикла, ступая почти в такт ударам барабанов и развернувшись к братьям, он сказал:

– Итак, до высадки три минуты. Насчитывается около полутысячи противников. Алжен, Дызинсин, вы берете левый фланг. Я пойду с вами и скинув несколько фраг-гранат, обойду фланг, дабы зажать их в тиски. Сай Гон и Дансик, вы, следственно, будете наступать справа. Сыкрин, наша черная молния, ты ударишь их прямо в лоб. Наша цель не умертвить их всех одновременно, а окружить и наслаждаться положением. Довольно важной, но не основной задачей является нейтрализация пяти шагоходов. Также в этом войске, мы вычленили полководца, ветерана в металлической броне. Его голову заберет тот, кто доберется быстрее других. Всем всё понятно?

Все слушатели одномоментно кивнули.

– За Хана и Императора! – мощно и громко сказал Джогатен.

– Да познают их враги гнев бури! – отсалютовав, вторили ему братья.

Будто почувствовав этот клич, эту готовность встретиться лицом к лицу со своей добычей, Драз Кантриер завел протяжный безлитерный стон, фоном ложащийся на отбиваемый барабанами стук.

– Эй, брат. – толкнул в плечо Дызинсин Алжена, требуя толику внимания своего друга. – Я придумал шутку, хочешь услышать?

– Давай, почему бы и нет. – ответил космодесантник с небольшим воодушевлением, когда задняя рампа начала открываться, отвесив солдатам легкий шлепок адски холодного воздуха.

– Хорошо. Что забывает орк, когда встречается с Белым Шрамом? – спросил Дызинсин, когда дверь почти полностью открылась.

– И что же?! – ожидая развязки, сказал Алжен.

Стенания Кантриера слились с гулом работы двигателей в унисон, образовывая единое непрерывное пение, бывшее идеальным симбиозом человеческого вокала и машинного шума.

Рампа наконец полностью открылась, давая Джогатену достаточно места для маневренного выхода коим он и воспользовался, повернув вниз руку, держащую рукоять руля, и рванув вперед. Сразу за ним ринулись Сай Гон и Дансик.

– Свою голову! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – прокричал Дызинсин, устремившись вперед.

Алжен поддержал хохот своего брата, оценив остроту, и последовал за ним вниз на бледные, словно их собственный доспех, поля Ирры Минор. Сыкрин замкнул колонну, десантировавшись последним под окончания стона летописца.

Приземлившись на поверхность, Джогатен, не сбавляя скорость, двинулся к зеленокожему контингенту, малость склоняясь влево и беря в руку фраг-гранату. Алжен со своим лучшим другом завернули налево немногим ранее, дабы атаковать орочью когорту под прямым углом. Тот же маневр, зеркально отразив, повторили Сай Гон и Дансик. Четыре брата дали пространство для удара черной молнии, человека летящего на крыльях своего собственного восторга.

– Кантриер, до соприкосновения семь секунд. Отключаюсь. – доложил господин своему летописцу.

Музыкант, приняв это сообщение, мысленно начал отсчитывать время, не останавливая отбивание ритма, хлеща ладонями по коже, коей была оббита бочка. Одновременно с этим стопа, быстро нащупав кнопку, выждала полсекунды, синхронизируясь с ритмом верхних конечностей, дабы безошибочно попасть в такт. Кантриер даже не заметил, как то же самое сделало его сердце. Услышь обычный человек то, что слышал Кантриер, сидя в коммуникационном центре, он бы не понял, что это не один всеобъемлющий звук, а три удара идеально сложенных в единозвучие. Сердцебиение и два ритма, издаваемых музыкальными инструментами, попавшими в руки мастера. Это стало знамением для Драза Кантриера, знаком. Знаком, что забытое прошлое, забитое им самим в закрома памяти, вернулось. Знаком, что настоящий Драз Кантриер вернулся.

Летописец, перестав бить по барабану, быстро расположил руки на лютне и за две секунды до обозначенного господином Сыкрином времени, вдарив дентальным плектром по тонким, проволочным струнам, озарил локальную вокс-сеть металлическим звоном, ударившим, будто молния среди терзаемых громом облаков. Легионеры не смогли оставить этот пассаж без внимания.

– Сыкрин! Кем бы ни был этот музыкант, передай ему, что это нечто невероятное! – крича, Сай Гон хвалил анонимного, для себя, исполнителя.

После этого, каждый из Сынов Хана нажал на кнопки, активируя два спаренных болтера, прицельно поражающих ряды примитивной ксенорасы. Изрешеченные тела падали под ноги своих соплеменников, когда среди последних прогремело два взрыва, отчего оставшиеся ксеносы бросились врассыпную. Но этим инстинктам не суждено было исполниться.

Разъезжая то вперед, то назад на своих металлических конях под постепенно ускоряющиеся лютневые аккорды, Алжен и Дызинсин рубили метающихся в разные направления зеленомордых, пока Сай Гон и Дансик прижимали их с другой стороны, создавая небольшой исток этой зеленой воды, двигающийся в сторону капитана. В то же время, Джогатен отъехал и развернулся, готовясь к маневру.

«Ну что ж, сейчас посмотрим, что смог устроить Тайк Фэн.» – подумал командир, несколько раз дернув ручку газа гравицикла, после чего повернул ее до упора, направляясь к оркам.

Несясь на своей «Низинной Молнии», космодесантник начал сеять град из болтерных снарядов, все больше приближаясь к противнику. Система «Ураган» начала пробивать ряды племени с легкостью раскаленного меча, протыкающего незащищенную плоть. Три, пять, десять орков разом получали сквозные ранения, но не прекращали движения навстречу клинкам Империума.

Джогатен выпустил еще две очереди, отправляя разрывать плоть дюжины снарядов, целясь в механические суставы шагоходов и ритмично складываясь в одну мелодию с барабанными пассажами. Некоторые пули попали в цель, посадив одну из металлических бочек на гидравлическое колено, заставляя склонить «голову» перед палачами Боевого Ястреба. Несколько прочих смертоносных патронов угодили в «локоть» другой ходячей банки, парализовав конечность, держащую гигантскую винтовку, с которой еле мог сравниться по размерам даже тяжелый болтер. Оказавшись почти вплотную к оркам, Джогатен резко повернул руль гравицикла и наперевес со своим верным клинком кинулся в гущу сражения, моментально прикончив первых трех попавшихся орков, пока Сыкрин начинал повторять маневр капитана, а четверо их братьев брали орков в кольцо.

Но Джогатен не чувствовал ничего. Ни следа той радости, которая бушевала в его душе во время давних битв. Белоснежное торнадо крутилось среди зеленых крох, разнося их на еще более мелкие части. Но несовместимая с природой этого стихийного бедствия машинальность вызывала ощущение какого-то несоответствия, подделки. В отличии от других братьев и от былого себя, капитан не наслаждался сражением, а лишь выполнял рутинную, будто закручивание гаек, работу.

Капеллан, мастерски рассчитав момент просвета в этом водовороте смерти, ворвался в самое пекло. Раскидывая орков в разные стороны ударом бамперной части мотоцикла, Сыкрин создавал зеленый дождь этим довольно простым, но практичным трюком. В эти же мгновения, пастухи, коими являлась остальная часть подразделения, безостановочно сокращали численность своей большезубой паствы, сужая этот вихрь смерти с белым мотоциклетным ободом. Главный моралист роты приближался к банке, упавшей на колено, пораженное атакой Джогатена. Через несколько секунд, он выпрыгнул из своего сидения и набросился на примитивную, неудачливую, мелкую, будто ее пилот, боевую машину, повалив ее на спину.

– Смерть уже дышит в твой затылок, червь! – кричал Сыкрин, разрезая замки дверей серпентой «Укус Грозы», дабы вытащить несчастного гретчина. – Возрадуйся, дитя, ибо ты свободно!

Бедный низкорослый раб даже не понял, что произошло, когда рука размером с его голову охватила шею и вытащила из кабины. Через мгновение, глаза оркоида остекленели под хруст шейных позвонков ксеноса. Не дожидаясь прихода внутреннего удовлетворения, Сыкрин ринулся к оставшемуся контингенту орков, кружившемуся вокруг поверженного шагохода. Приземлившись на туловище ксеноса, мощным замахом размозжил голову врага, окрасив снежную поверхность в тёмно-красный цвет.

Джогатен не отставал от своего брата, прорубая себе путь к одной из оставшихся банок. Ураганная атака болтерами гравицикла подарила Белому Шраму преимущество в виде обезвреживания стрелкового вооружения боевой машины. Подбегая к своей жертве, капитан, будто ненасытный, кровожадный и опытный зверь, приготовился к увороту и контратаке. Приготовления, естественно, были ненапрасными, когда механическая рука просвистела мимо космодесантника. Восприняв это как приглашение к действию, воин взобрался по возникшему перед ним трапу и расположился на максимально удобном месте – «голове». Аки герой из древних легенд, убивающий бушующего дракона, Джогатен всадил сверкающее молниями копьё в макушку железной твари, умертвляя «мозг» существа – ничтожного пилота.

Сократив население племени почти вдвое, четверо пастырей поняли, что в сдерживании потребности более нет, поэтому, приготовившись к ультимативному приему, братья разлетелись в разные стороны. Развернувшись, каждый синхронно начал стрелять из орудий, приближаясь к центру зеленого урагана, складываясь, будто автоматонный квадрат. Эта комбинация означала для орков конец. Оказавшись в центре, раскидав оставшихся зеленомордых ничтожеств, Алжен и Дызинсин, Сай Гон и Дансик единомоментно покинули кресла своих машин и принялись сносить головы первых встреченных ими врагов под неустанную симфонию смерти. Эти пары космодесантников были идеальными убийцами, птенцами Боевого Ястреба, которым наконец-то была предоставлена возможность делать то, что они умеют лучше всего – убивать, неся волю отца и Императора. Схлестнувшись с противниками в смертельном танце, каждая пара стала отдельным подразделением Астартес. Каждый из тандемов воинов медленно продвигался к оставшимся шагоходам, чья жизнеспособность отсчитывалась стуками барабанов.