Текст книги "Вторая (СИ)"

Автор книги: loresi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Осознание страшного факта ко мне приходит не сразу. Нет. Нет. Нет. Как он вычислил меня? Неужели я допустила ошибку? Я безоружна. Дубина-то осталась у напарницы. Но, видимо, сегодня настал и мой финальный день. Я встаю. Раз попалась, то терять уже нечего. Как там говорят профессионалы – умереть с достоинством?

– Чего тебе, Катон? – как можно равнодушнее я всматриваюсь в него.

– Прятаться нужно лучше. Шевелюра-то поблёскивает на солнце. Но Брик тебя не заметил, а теперь его нет. Так странно.

Мне хочется закричать ему в лицо, что это он странный! Может, ещё будем вести чинную беседу? Что вообще происходит?

– Что теперь? – разминаю я затёкшие ноги. Если что, побегу как можно быстрее. Спорим, что он меня не догонит? А если догонит, то прокушу ему плоть. Кажись, Мирта не зря шутила про Тита. Дрянная девчонка.

– Ничего, – встаёт он и кивает в знак прощания.

– Что? Это всё? – мой инстинкт самосохранения ослабевает под натиском нестандартной ситуации, и я разочарованно вопрошаю его. Что я делаю? Заткнись, Франческа.

– Мирта, – произносит он имя нашей напарницы и окончательно оставляет меня одну.

Меня трясёт. Кровожадный Катон, агрессивный и нервный убийца, спокойно отпустил меня. Я напряжённо вздыхаю и смеюсь. Истеричный смех, отдающий безнадёжностью и бессилием, охватывает меня. Смешно, смешно, смешно и абсурдно. Рассказать Мирте? Ну уж нет, пусть это останется моей маленькой тайной.

========== Глава 27: Мирта ==========

Гуляя по лесу, я не ожидаю увидеть подстреленного и умирающего Марвела. Серебристая стрела недобро искрится в лучах солнца.

Хочу убежать и спрятаться, чтобы не смотреть на алые разводы на его бледной шее. Но я не могу. Нет, я отказываюсь принимать такую реальность. Чёрт побрал бы тебя, Эвердин. Ты умело воспользовалась ситуацией. О чем ты вообще говоришь, Мирта? Не надо её обвинять. Просто Двенадцатая ринулась спасать свою подружку. Ты бы тоже так сделала, если бы на Финч напали. Сделала бы, да?

Марвел умирал. Это пугало. Но почему меня тогда не пугает смерть Эвелин или Рейчел? Всё просто. Я их не знаю. Марвела я также не знаю, но он знает мою сестру. Он был весточкой из прошлого, которое у меня могло бы быть. Он ведь единственный, кто помнит её. Умрёт Марвел – умрёт и память о ней. О моей сестре. И я забуду, кем на самом деле являюсь. Но теперь этого не будет, потому что я всего лишь трибут и у меня есть только туманное настоящее. Я нахожусь на арене, а не во Втором. Я больше не могу абстрагироваться от происходящего. Как же мне теперь быть? Убежать или столкнуться с реальностью?

Я выбираю второе.

Я продолжаю смотреть то на Марвела, то на Эвердин, пока она возится со своей раненой союзницей. Время идёт. Головная боль медленно нарастает. Пульсирует. Но я продолжаю смотреть на Первого. В какой-то момент он встаёт и отряхивается, как ни в чём не бывало. Он пытается последовать за какой-то серой тенью? Не могу её рассмотреть. Это галлюцинация? Что мне мерещится? Стоп. Вот на земле он – мертвый – лежит в неестественной позе, но в то же время он стоит около своего тела. Их что, двое? Пока я молча взираю на это, Марвел смотрит на меня. Он меня видит. Мы оба потеряны и не способны издать ни малейшего звука. Неужели такое возможно, или я уже успела сойти с ума?

Я пытаюсь уверить себя в том, что всё мне привиделось. Мирта, ты просто устала. Обезвожена. Ты больна, потому тебе нужен покой. В какие-то секунды чары рассеиваются, и я перестаю видеть покойника. Его больше нет. Тихо отступаю назад, чтобы не попасться под горячую руку Эвердин. Сейчас она, наверное, способна убить каждого недрогнувшей рукой. Мне лучше вернуться в пещеру, и я убегаю в сторону пещеры подальше от этого сумасшествия и земли, где властвуют смерть и воля распорядителя Игр.

Я возвращаюсь. В пещере прохладно, темно и тихо. Пытаюсь проанализировать произошедшее. Что это было? Разыгралось воображение? Не знаю. Присаживаюсь на землю. От злости бью руками холодные стены пещеры. Рука начинает кровоточить. Больно. Но больнее видеть смерть человека, с которым нас связывали нити прошлого. Признайся себе, что это неправда. Мирта, вас ничего не связывало. Тебе просто хочется иметь собственное прошлое, а не красть фрагменты у остальных, особенно у Мирны. Но ты всегда крадешь, потому что у тебя нет своей личности. Но ниточка оборвалась, а с остальными эти нити только истончаются. Что случится, когда все умрут, а ты останешься? Будешь изобретать новую личность?

Не думала, что мне будет противно от вида засохшей крови и застывших глаз. Теперь я жалею, что не занималась в академии миротворцев, когда в приюте нам предлагалось записаться в этот класс. Возможно, тогда все происходящее здесь было бы приемлемым для меня. Нормальным. Обычным. Но ныне я не могу с этим ничего поделать.

– Ты изменилась, – произносит возвратившаяся Финч. Она вправду проницательный человек, раз может заметить малейшее колебание в моей душе. Может, всё это ясно написано на моём лице? Смотри на меня, Финч. Не видно ли, что я страдаю? Мне нужно остановиться, ведь это уже переходит все границы.

Я пытаюсь не закричать от злости. Еле сдерживаюсь. Я хочу убить это чувство сожаления, с которым никак не могу поделиться с Финч. Незаметно ковыряю рану, усиливая физическую боль. У меня получается утихомирить бурю.

– Не думаю, что произошло что-то особенное, – небрежно отмахиваюсь я. – Просто я видела, как Эвердин расправилась с Марвелом из-за смерти Руты. Хотя мне кажется, что он целился в Китнисс, а не в её напарницу. Просто думаю, зачем Марвелу Одиннадцатая? Мы же её даже толком на тренировках не видели.

Финч призадумывается:

– Всякое может быть. В принципе, количество убитых с каждым днём только возрастает. Знаешь, сегодня на разведке я увидела, как умер Брик. Он упал в ловушку распорядителей. Джейсона убил Катон. Финал все-таки.

Она права. Финал близок. Я понимаю, к чему ведет Финч. Нам нужно разорвать наш союз.

– Хочешь разорвать союз?

– Да, – тихо отвечает она, словно боится моей реакции.

Что ж, мы прибыли к точке невозврата. Пора попрощаться. Пора сказать ей самое важное, не откладывая до своей кончины. Не могу же я молчать всё время. Говорю:

– Если подумать, то нам повезло дожить до этого времени. Спасибо тебе за всё. Я планирую уйти отсюда вечером. Ты, если хочешь, оставайся здесь.

На лице Финч не вырисовывается ни капельки удивления. Она спокойна как удав.

– Мирта, ты, главное, не иди в поле. Это территория Цепа.

– Хорошо.

Потом мы сидим молча. У меня назревает вопрос, только мне немного стыдно его задавать. Какое интересное это слово – стыд. Если он у меня ещё есть, если у меня он вообще был.

– Что будет, если встретимся в следующий раз?

Финч невольно вздыхает.

– Не знаю, Мирта. Но нам надо морально подготовиться к убийству друг друга.

Она спокойно об этом говорит, потому что не знает, каково это – убивать людей на арене. Финч ещё никого не устраняла на арене. Финч никого не убивала и не убьет. Её удел – прятаться и управлять издалека, пока вся грязная работа будет ложиться на мои плечи. Стоит ли ей объяснить, что я чувствую, что чувствуют убийцы?

– Ты ведь даже не знаешь, что чувствуют убийцы. Я могу сожалеть о своих действиях, но согласись, Эвелин и Рейчел это уже не поможет.

Финч возражает:

– И что? Ты застряла в прошлом, тебе нужно двигаться вперед, если хочешь выжить.

Это последнее, что она мне говорит. Вечером я двигаюсь в путь. Хочется обернуться, но нельзя. Я должна её покинуть. На арене льёт дождь вперемешку со снегом. Может, Финч права? Всё это время я провела так бездарно. Жалела себя, искала ненужные ответы вместо борьбы.

После своего ухода я начинаю обдумывать происходящее. Может, не всё так уж плохо, как кажется? Мне стыдно убивать, но чтобы выжить! Да, я жалею убитых мною трибутов, но не настолько, чтобы постоянно горевать о них. Я просто хочу жить. Я хочу добраться до финала. Может, даже ворваться в финальную двойку. Я хочу иметь право на жизнь. Я же могу?

========== Глава 28: Мирта ==========

Нескончаемая метель преследовала меня и остальных трибутов целых два дня, когда я глупо убивала время на арене. Спички я отдала Финч, которая осталась сидеть в относительно тёплой пещере. Хочется вернуться в пещеру. Только вот нельзя, ведь наш союз расторгнут. Ветер, словно ледяной хлыст, нещадно бьёт по лицу и рукам, оставляя иллюзорные шрамы и ссадины, которые ещё чешутся. Главное – не чесать, а то начну и не остановлюсь, пока не сотру себе всю кожу.

У меня покалывает ноги, словно туда одновременно вонзили тысячи иголок. Мне нечем и негде согреться, а мой ментор ничего не присылает. Кажется, он забыл обо мне после первого дня, хотя обещал хотя бы изредка поддерживать. Я даже не знаю, смеяться мне или плакать от своей наивности. Не осталось сил, чтобы злиться.

Идёт снег. Куда ни посмотри, вся арена устлана белоснежным покровом. У меня уже кружится голова от этого холодного неживого цвета. Помнится мне, что бабушка как-то говорила, что её университетский друг назвал белый цветом совершенства. Не знаю, как он, а я никакого совершенства здесь не вижу. Для меня белый – это оттенок неопределённости и сумасшествия, ведь комната наказаний в приюте была выкрашена именно в этот цвет. Миорам говорила, что, когда я была маленькой, меня туда пришлось отправить, потому что я была «плохой» девочкой. Только вот никто мне не говорит, что я тогда сделала, а сама я ничего не помню. Я столько раз у неё спрашивала, а она всегда переводила тему. Неужели я натворила нечто чудовищное? Почему я никогда ничего не помню?

Вот бы кого-то найти. Это уж лучше, чем помирать от холода и тягостных мыслей. Благо, хоть не голодаю. Древесная кора, оказывается, съедобная вещь. После неё, конечно, саднит горло, но я не столь привередлива. Как говорится, пытаюсь выжить в этом адском холоде.

Знаете, меня только осеняет, что нас осталось пятеро. Пятеро! Финч, Цеп, Катон и Китнисс. Может, мне пойти в поле? Да это же чистое самоубийство без верного плана. Хотя если Катон был бы на моей стороне, мы могли бы дуэтом уничтожить Цепа. Только вот он тоже планирует убить меня. В общем, я как-то так застряла, не зная, что делать.

– Эх, Брут. Вы не забыли, что у вас есть и другая подопечная, которая умирает от холода? – кричу я, обращаясь к небу. Ничего и не происходит. Чего я ожидала? Я наивная дура.

Я продолжаю брести по заснеженным полям. Нет, я, конечно, понимаю, что арена огромная. Но где все? Может, я попала в неизведанные края арены? Ведь я никогда не была в этой её части. Вечером я натыкаюсь на землянку, где никого нет. Отпираю дверь и вхожу туда, а внутри неё царят хаос и разруха, прямо как в моей жизни.

На земле рассыпана груда спичек. Увидев это, я начинаю собирать хворост и валяющиеся на земле обрывки газет. Затем кидаю их в камин. В помещении становится тепло, но спать мне нельзя, ведь всегда есть риск задохнуться. Кто знает, что здесь с вентиляцией. Её, возможно, даже нет.

Позже, наверное, происходит лучшая вещь за весь период Игр. Нас зовут на пир. Клавдий Темплсмит ждёт всех к рассвету у Рога Изобилия. Ну наконец-то. Надеюсь, все сильные решат там устранить друг друга. Тогда мне останется только забрать рюкзак с припасами и постараться по дороге быть не убитой.

Соваться туда с голыми руками – плохая идея. Но что мне делать? Придётся опираться на самодельное оружие, потому что я уже не помню, куда подевала дубинку. Я осматриваю комнату. Так, здесь лежит металлическая поварёшка. Стоит ли мне её взять? Даже не знаю. Вряд ли этим можно кого-то убить.

Может, мне поварешкой разбить окно? Возьму потом этот кусок стекла в качестве оружия. Решаю так и сделать. Выхожу на улицу и возвращаюсь с массивной веткой. Что ж, ветка была веткой, но сейчас станет разбивающей палкой. Со всей силой бью по окну. Затем инстинктивно закрываю лицо от осколков. Окно разбивается. Беру подходящий осколок и, усевшись на пол, стараюсь немного вздремнуть.

Но сон не идёт. Да и спать мне некогда, если не хочу опоздать на пир, а ведь нужно выдвигаться уже минут через двадцать, если хочу поспеть к Рогу до рассвета. Но у меня нет сил, чтобы встать и бороться. Кажется, что одиночество и нескончаемый холод сделали меня апатичной. Если сильнее сжать осколок, то на ладони появятся кровавые раны. Я намеренно сжимаю стекло. Боль и тёплая кровь дают импульс проснуться.

Посидев ещё немного с мрачными мыслями, я встаю с пола и открываю дверь. Звёзды на небе ещё не погасли. Они продолжают мерцать, словно хотят утешить каждого изнуренного трибута. Может, не всё ещё потеряно? Я пока жива, а звёзды сияют. От истощения мне мерещится, что одна звёздочка все-таки падает на меня.

Оказывается, это вправду звезда. Точнее, парашют в форме звёздочки. Как символично.

Я обмёрзшими пальцами открываю коробочку. Может, они прислали оружие, тогда я могу выкинуть этот жалкий отрезок стекла. Может, они прислали горячую еду, ведь мне нужны силы, чтобы постоять за себя. Но там всего лишь таблетка с запиской. Опять мои планы рушатся. Что за дела? Я читаю записку ментора.

«Лекарство лишь для крайнего случая. Оно замедляет пульс. Не пытайся его выпить сейчас. Брут».

Ментор отправил очередной наркотик? Хотя я лучше буду сумасшедшей, чем мёртвой. Но есть ли цена у такой жизни? Нет времени на размышление. Кладу таблетку в карман и продолжаю идти.

Добравшись до Рога, я сразу же прячусь в кусты. Никого ещё нет, наверное, они затаились, ожидая контрольного щелчка. Я пока осматриваюсь. В Роге расположено несколько рюкзаков. Маленький с номером пять, ярко-оранжевый с номером двенадцать и два массивных черных для Катона и Цепа. Кажется, что серый среднего размера принадлежит мне. Расположен он около рюкзака Катона.

Меня немного подташнивает от осязаемого страха. Вдруг мне не удастся удрать оттуда? Я уговариваю себя не сдаваться и не бежать от боя. Зря я, что ли, вчера разбила окно? Я всё сильнее сжимаю осколок стекла, чтобы взбодриться. Не зажившая рука кровоточит.

Я закрываю глаза, и тут раздаётся щелчок. Из зарослей выскакивает крохотная фигурка и опрометью хватает свой рюкзак, а затем удаляется. Это Франческа. Какая невиданная храбрость, пока мы все тут сидим и оцениваем ситуацию, она уже убегает прочь.

Ладно, была не была. Еще раз вздохнув глубоко, я бегу к рюкзакам одновременно с Двенадцатой. Если описать её, то я бы отметила лишь три вещи. Глаза, полные праведной злости, черные спутанные волосы и сумасшедшая улыбка. Кажется, она сильно изменилась после смерти Руты. Не успеваю я опомниться, как на меня летит стрела Эвердин.

Я уклоняюсь – и вовремя. Вместо того, чтобы пробить мне грудную клетку, стрела вонзается в мою левую руку. Повезло, что я метаю ножи правой. В этом случае я буду метать осколки стёкла. Метаю осколок, он попадает ей в лоб. Я думаю на неё напасть только из-за того, что она полезла ко мне первой. Может, мне удастся захватить её запасы?

Я бегу и кидаюсь на Двенадцатую, сбивая её с ног. Коленями придавливаю её плечи к земле. Мы обе молчим от напряжения. Я могу стеклом перерезать ей горло, но мне хочется её помучить ради одного человека. Вот и нашелся повод это сделать. Я мучаю её, чтобы мучить.

– Огненная, – дышу я хрипло, – ведь ты же убила Марвела. Довольна?

Китнисс сопротивляется и рычит.

– Кого? – а затем, осекаясь, говорит: – Так это были вы! Вы убили мою Руту.

– Не рыпайся, Китнисс. Думаешь, раз мы смогли прикончить Руту, то не сможем прикончить и тебя?

И со всей силой вонзаю ей в щеку осколок. Только происходит что-то странное, ведь кто-то за шкирку поднимает меня на ноги. Нет, Катон, не сейчас. Мне нужно закончить. Наконец напавший переворачивает меня к себе. Я от ужаса не могу сглотнуть. Это не Катон, это – Цеп.

– Так это была ты? – агрессивно рявкает он мне в лицо. – Ты её убила?

С чего он взял? Ну не молчи же, Мирта. Я хочу хоть как-то выбраться из его рук, но я уже выронила осколок. Я сжимаюсь от страха, мечтая раствориться в воздухе. Всё прямо как в детстве. Если закрыть глаза, то кошмар не исчезнет. Цеп не исчезнет. Меня все ещё держат над землёй, как тряпичную куклу.

– Клянусь, это не я. – Это всё, что может выдать мой мозг в такой критический момент.

Он не верит мне, хотя я говорю правду. Верить мне не входит в его обязанности.

– Врёшь, – яростно тычет он мне в лицо, – я слышал, как ты назвала её имя. Ты разрезала её, как и собиралась разрезать эту девушку?

Прокричав это, он берет в руки камень. На миг мне мерещится девушка с рыжими копнами. Не Франческа, а совсем кто-то другой. На меня уже смотрели таким взглядом. Это уже было. Тогда я была беспомощна, как и сейчас. Мне хочется кричать, но я онемела. Я пытаюсь ещё раз, и переполнявшее отчаяние наконец перерастает в несдерживаемый вопль.

– Нет! Нет! Ты не прав, – тут у меня окончательно сдают нервы и я, не думая, кричу имя своего напарника. – Катон, где ты?

Слышу его ответные крики, но он находится далеко отсюда. Цепа это больше раздражает.

В следующую секунду он бьёт камнем прямо в мой правый висок, который всегда пульсировал от мигрени. Я жмурю глаза и падаю на землю, надеясь, что меня пронесёт.

Я на земле. У меня кружится голова, а в глазах стоит пелена. Во рту ощущается металлический привкус. Я стараюсь дышать чаще, чтобы подавить болезненные стоны. Это нечестно – вот так умирать. Я ни разу не видела Руту на арене, если не считать того случая. Теперь Цеп может победить, если его не одолеет Катон. Я сама всё испортила. Я всегда всё порчу. Нужно было промолчать, тогда Цеп не вмешался бы в наши разборки с Китнисс. Почему я всегда провоцирую людей на плохое?

Брут знал, что меня убьют, потому послал таблетку, чтобы облегчить мне смерть. Пока Цеп занят и разговаривает с Китнисс, я дрожащими пальцами вытаскиваю таблетку из кармана и глотаю вместе с собственной кровью. Может, это уменьшит боль и я быстрее отключусь? Хочется спать. Моё сердце бьется все медленнее и медленнее. Мне даже кажется, что оно останавливается на долю секунды. Оно бьется снова, но я не могу двинуться. Раздаётся пушечный выстрел, но я здесь. Слышу, как Эвердин и Цеп убегают от Рога.

Я мертва? Не могу понять. Открываю глаза. Может, я все ещё жива? Ведь я вижу небо. Вижу, как лавандовые полоски озаряют предрассветное небо. Вижу, как гаснут звёздочки. Вся эта ненависть, направленная к Двенадцатой, теперь кажется мне такой глупой и мелочной по сравнению с тем, что меня ждёт там. Где-то кричит Катон. Сколько я его не видела? Шесть дней?

Я закрываю глаза, ведь теперь слышны его приближающиеся шаги. Мне не хочется его видеть. Я чувствую, как он опускается на землю. Он щупает пульс, пытаясь понять, жива ли я или нет. Он шепчет:

– Кто это сделал?

– Цеп, – хрипло отвечаю я, и на моё внезапное пробуждение он сильнее сжимает мне руку. – Наш рюкзак у него. Прости, что мы встретились так.

– Неважно, это сейчас неважно, – говорит он. Стреляет пушка. Может, предыдущий выстрел просто ознаменовал окончание пира?

Катон продолжает что-то говорить, но я не слушаю. Я настолько устала, что даже не пытаюсь подавать признаки жизни. «Пульса нет, да и мне эти ножи больше не пригодятся», – говорит голос в голове. Нет, я ошибаюсь. Это голос Катона. Я ощущаю, как его тёплая ладонь отпускает мою. Слышу, как на землю падают ножи. Он удаляется. Но почему не ухожу я? Что меня здесь теперь сдерживает?

Ответ неясен. Вокруг тишина. Но и её разрушают. Что-то неприятно жужжит. Это планолет? Почему-то после ухода Катона боль в висках слабеет, оставляя неприятное покалывание. Я обретаю силу, чтобы открыть глаза, и вовремя, потому что в следующую секунду лапы электротока останавливаются прямо передо мной.

Миротворец сверху смотрит на меня ошарашенно. Он в замешательстве. Да что же со мной? Неужели я жива? Что все-таки прислал мне Брут? Столько вопросов, но так мало ответов. Я приподнимаюсь и усаживаюсь на земле, словно здоровый человек. Вот так поворот. Распорядители что-то поторопились приписывать мне смерть. Брут – страшный человек. Что он мне вообще прислал? Человек ли я вообще?

Планолет ещё минуту кружит надо мной, а затем удаляется. Полагаю, мои Игры все ещё продолжаются. Но для всех я мертва. Показ трибутов будет только вечером, а сейчас утро, так что у меня есть время. У меня назревает план. Я знаю, что делать. Но сначала вытаскиваю стрелу из руки. Я вся в крови.

========== Глава 29: Мирта ==========

Наступает самое странное утро в моей жизни. С ним даже первый день в приюте не может тягаться. Я не спешу уходить от Рога Изобилия, потому что здесь безопасно. Ведь оставшиеся четыре трибута разбрелись по разным сторонам. Они, наверное, думают, что со мной покончено.

Ко мне сегодня щедры из-за того, что я выжила. Брут вне арены играет неведомую игру. Я выжила не случайно. Всё было запланировано. Капитолий допустил оплошность, оповестив трибутов о моей ложной кончине, тем самым давая мне в руки козырь. Но теперь у меня возникает закономерный вопрос: позволят ли они мне выиграть после такого, или найдут способ меня устранить?

Все-таки я не могу вспомнить, чтобы представители одного и того же дистрикта побеждали на Играх два года подряд. Ну, кроме Блеска и Кашмиры, разумеется. Однако я не унываю, так как все страшное уже позади. Я жива, и на меня никто не охотится.

Пока я встаю и осматриваюсь по сторонам, Брут присылает целую коробку вещей. Бандану, которая может прикрыть рану, оставленную мне Цепом. По правде говоря, я стараюсь её даже не трогать. Но странность в том, что после удара мигрень отошла на второй план.

Наверное, организм сосредоточился на более важных процессах. Я продолжаю рассматривать остальные спонсорские пожертвования. Надо же, не поскупились даже на бинт с обезболивающими таблетками! При таком морозе мне немного неприятно менять старую марлю на новую. Но делаю, стиснув зубы, чтобы рука могла исправно функционировать для дальнейшего боя.

Я думаю позавтракать, покончив с этой неприятной процедурой. Достаю суп с водорослями. Приготовлено восхитительно, хотя в недостаточном количестве, чтобы я насытилась. Но это ничего, ведь я понемногу восстанавливаю силы. После утреннего приёма пищи я начинаю обдумывать свои дальнейшие действия. Да и Катон, словно небеса смилостивились, оставил здесь метательные ножи. Как я сразу не заметила их!

Кстати о нем. Подозреваю, что он сегодня посетит поле. Но надеюсь, что не на горячую голову. Ведь нынешние трибуты из Второго ничего не соображают в припадке гнева. Это наш недостаток с напарником, как мы не пытались оставаться хладнокровными. При этом не важно, аутсайдер ты или первый фаворит Жатвы. Это меня беспокоит, потому мне придётся последовать за ним в поле. До чего только жизнь не доводит!

Нужно найти лагерь Цепа. Не то чтобы я собиралась ему мстить. Я не сумасшедшая же. Мне просто нужно помочь Катону, ведь вдвоём будет легче атаковать и обороняться. Катон после свержения Цепа может даже меня убить. Но теперь… теперь я подготовлена к такому исходу. Со мной ножи, которые он сам оставил в Роге. Возможно, я смогу себя защитить. Да и, тем более, не зря же Брут и Энобария одаривают меня сполна. Они, вероятно, хотят, чтобы я пошла на его поиски. Если им этого надо, то я сделаю. Я сделаю всё, что мне прикажут.

Я планирую устроить для Цепа целое представление. Прошу у менторов выслать мне театральный грим и длинное платье белого цвета. Думаю притвориться мертвецом. Он всё высылает без промедления. Спонсоры, наверное, посчитали это неплохим вложением в дело Катона, ведь на моей стороне есть временное преимущество.

Получив прошеное, я отрезаю подол платья, корректируя его под свой рост. Наношу себе грим. Теперь моя кожа должна выглядеть мертвенно-бледной, а если нападение произойдёт при лунном свете, то никто не сможет упрекнуть меня в неправдоподобности внешнего вида. Бандану я пока прячу за распущенными волосами и состригаю длинные концы, чтобы противник не смог за них ухватиться, если нам придется подраться. Закончив приготовления, я решаюсь идти в поле. Катон нападёт на Цепа вечером. Всем нужно время, чтобы оправиться после утренних событий. Особенно Катону. Особенно ему.

Он остался без рюкзака и союзников. Да и, бедняга, хотел стать моим личным палачом, но у него не вышло. Однако у него получится сразить другого. И имя ему – Цеп.

Позже моросит, пока я плутаю среди пшеничных колосьев. Иду, высматривая трясину или замаскированные ямы, чтобы не упасть в них. Это было бы нелепо после того, что я пережила утром. Да и надо постараться не споткнуться и не упасть в грязную лужу, ведь так можно подвернуть ногу. Надеюсь, этот дождь закончится раньше, чем жизнь Цепа. Как бы это всё не переросло в гололёд. Хотя нет, ведь снег не тронул эту часть арены.

Немного поплутав, дохожу до лагеря. Дождь тем временем прекращается. На поле стоит палатка, а на земле лежат два массивных рюкзака чёрного цвета и один поменьше. Показываться я не решаюсь, ведь ещё нет Катона. Цеп разминает тело, словно знает, что вскоре ему придется сразиться с кем-либо.

Я медленно обхожу поле и начинаю лезть на одинокое дерево. Повезло мне, что листья на дереве густые. Повезло, что перестал лить дождь. Повезло, что эта часть арены слабо освещена луной. Меня никто не видит, ведь везде сплошная темнота. Лезть на дерево в платье, надетом поверх формы, дело нелёгкое. Но мне кое-как удаётся пролезть наверх. Как только я успеваю спрятаться, слышу голос напарника:

– Дистрикт Одиннадцать, – ночное представление начинается, ведь один палач бесстрастно приветствует другого несостоявшегося палача, – ты забрал кое-что, принадлежавшее нам.

– Кому это – «нам»? – презрительно усмехается Цеп. – Теперь есть только ты и я. Больше никого нет.

– Да, это верно, – слишком спокойным тоном говорит Катон. Это уж точно тишина перед бурей, ведь ни одна мышца на его лице не дрогнула. Мне почему-то страшно. Но я не спешу вмешаться, пусть они оба сначала вымотаются.

Катон и Цеп, два моих опаснейших противника, встают друг напротив друга. Катон готовится размахивать кинжалом, а Цеп – ножом. Видимо, нож был из нашего рюкзака. Они начинают бой. Эти двое дерутся нещадно. Они сражаются прямо под деревом, как я надеялась. Главное, чтобы они не перенеслись дальше.

Цеп не спешит ранить Катона, а лишь бьёт его по лицу и старается задушить, полагаясь на свои огромные кулачищи. Катон отшатывается, воспользовавшись возможностью, он убегает от Цепа на приличное расстояние. Но, достигнув одной точки, он разворачивается и бежит в сторону соперника. С размаху Катон всаживает кинжал в бедро Цепа. Хотя могу предположить, что он целился в брюшную полость, но у него не вышло, так как соперник поменял траекторию движения в последнюю же секунду.

У Цепа перекашивается лицо от нахлынувшей боли. Пока он инстинктивно пытается зажать рану, Катон ещё раз ударяет его ножом в руку. Цеп, споткнувшись о камень, падает с грохотом. Мой напарник незамедлительно прижимает его к земле.

Они катаются по земле, и теперь Катон оказывается снизу, придавленный Цепом. Оба хрипло дышат, пытаясь испепелить друг друга взглядами. Катон потерял меч, но Цеп свой выронил тоже. Теперь они пытаются бить друг друга по головам из последних сил.

– Я тебе череп пробью, – кричит Катон.

– Мстишь, верно? – говорит Цеп.

Настает момент вмешательства. Прыгать страшно, но надо. Я достаю ножи и спрыгиваю прямиком на спину Цепа. Нож криво входит в правое плечо противника, пока он тщетно пытается разглядеть меня в темноте. У Катона от шока бледнеет лицо, но он не растерян. Пока Цеп пытается стряхнуть меня с себя, Катон до крови прокусывает его руку. Цеп рычит на всё поле.

Цеп отвлекается на Катона, и я всаживаю нож в его бедро. Все мы трое, шипя от боли, падаем на грязную землю. Встав, я быстро ныряю в колосья. Цеп, ещё не увидевший меня, кричит на всё поле:

– Неблагодарная ты, Эвердин! Разберусь с Катоном и убью тебя!

Катон на это заявление молчит. Впрочем, он молчал, когда увидел меня после моей мнимой смерти. Корчась от боли, Цеп бежит на ослабевшего Катона. Тут я, выбежав из засады, ставлю ему подножку, и он падает.

Катон наклоняется и пинает его по голове, пока я еле оттаскиваю его от тела противника. Как бы он не ослабел, я всё ещё (и всегда) уступаю ему по силе. Катон поворачивается и удивленно всматривается в меня. Он нервно смеётся и говорит:

– Ты, ты же… мертва.

Цеп, думая, что он тоже видит галлюцинацию, истерично хохочет:

– Не довезли до неба? Пришла попрощаться?

Теперь улыбаюсь я. Значит, хороший у меня грим вышел. Впрочем, я уже давно мертва изнутри.

– Возможно, но не совсем, – я, наклонившись, перерезаю ему сонную артерию. Гремит пушка. Цеп мёртв.

Катон негромко спрашивает:

– Что теперь?

– Он мёртв.

– Как и ты.

– Нет, я жива.

– Неужели я сошёл с ума, как эта Креста?

– Посмотри на небо, сейчас будет показ погибших. Ты сам убедишься, что меня там нет.

Играет гимн. На небе мерцает фото Цепа, а затем навсегда исчезает.

– Только Цеп, – растерянно откликается Катон. – Но как такое возможно?

– Это долгая история. Я тебе её расскажу, а ты мне свою. Ты выслушаешь?

========== Глава 30: Мирта ==========

На небе ярко сияют звёзды, освещая путь в землянку. Кажется, прошёл всего лишь размеренный день для обыкновенного жителя Панема, но для меня – участницы Игр – день длился целую вечность. Ведь Цеп мёртв. Можно теперь с неподдельной радостью сказать, что ещё одна преграда устранена. Осталось немного до желанной победы, которая подарит мне жизнь или существование. Но пока это не важно.

Пока я заполучила в своё распоряжение лишь ножи, напарника и смертельную опасность быть убитой в любую секунду. Но у нас с Катоном временное перемирие, ведь Вторые должны дойти вместе до решающей схватки, чтобы устроить в конце побоище. Но смогу ли я физически одолеть Катона? Это вряд ли. Теряясь в мрачных догадках, я пытаюсь завести разговор, чтобы отвлечься от ужасов сегодняшнего дня. Но на ум приходит лишь юноша из Первого, который умер на моих глазах.

Мною руководит эгоистичное желание выговориться, чтобы снять тяжесть в сердце. Но сделать это надо так, чтобы всем казалось, что мне все равно. Могу ли я осыпать себя проклятиями, что не могу совершенно спокойно наблюдать за смертями тех, кто мне небезразличен в каком-то роде?

– Знаешь, а ведь Марвела убила Эвердин. Пристрелила луком в сонную артерию, а он умер от обильной потери крови, – я тяжко вздыхаю, как-никак он был другом моей сестры.

Катон удивлён сим малоприятным открытием. Кажись, ранее он не знал этих подробностей.

– Я-то думал, кто его смог одолеть? Значит, Эвердин убила обоих трибутов Первого. Знаешь, это она сбросила на нас гнездо ос-убийц.