Текст книги "Вторая (СИ)"

Автор книги: loresi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Глава 1: Мирта ==========

Замёрзла. Потому пришлось проснуться и попытаться натянуть на себя шерстяное одеяло, чтобы обратно впасть в сонное состояние. Но иногда, проснувшись, натыкаешься на неприятное осознание, что вернуться в страну грёз становится тяжёлым испытанием. Особенно когда приходится существовать в среде, где сон становится не просто сном, а спасением от опостылевшей реальности.

Уже долгое время в предрассветные часы в комнате властвует холод. Недавно наша воспитательница старательно пыталась заткнуть оконную дыру, но старания были тщетны, так как защитить нас – воспитанников приюта – от ледяного ветра Второго дистрикта у неё получилось так себе. Что ж, винить её не могу, потому что кругом бушует холод, ведь уже наступила поздняя осень. Наступил ноябрь.

Холод развеял остатки сонливости, потому стараюсь без шума усесться на жёстком матрасе. Мне кажется, что в приюте все матрасы такие, наверное, чтобы напоминать тебе о твоём подчинённом положении. Не помню, чтобы кто-то хоть раз говорил, как хорошо высыпался. А может, с нами строги, потому что мы не просто воспитанники, а воспитанники приюта при академии миротворцев? Будущие образцовые граждане Панема, стражи порядка и чести. Я вычитала это из брошюры. Звучит хорошо. Надеюсь, что так и будет.

В нашем приюте живут разные люди. Некоторые из нас бегают без остановки, невзирая на грязь и дождь, после школьных уроков метают тяжёлые копья из стали, кидают дротики, чтобы попасть на Голодные Игры. Когда я была немного младше, я считала их сумасшедшими. Сложно было понять, как человек может желать попасть на арену смерти и намеренно подавлять в себе инстинкт самосохранения. Я, может быть, свою жизнь не особо люблю, но умирать-то не хочется.

Хотя понимание приходит со взрослением. Не все идут туда за победой. Некоторым нужна обыкновенная свобода. Возможность вырваться отсюда, от цепких когтей бессмысленной рутины и ощущения неконтролируемого бессилия. Хоть где-то ненадолго, но почувствовать себя живым человеком, искупаться в лучах внимания до самой арены. И сиять в свете софитов, как серое солнце нашего дистрикта.

В первые годы в приюте старшие недолюбливали меня за пацифистские идеи. Полагаю, что вся эта ересь берет свои корни от того, что дома нам позволялось не смотреть это шоу. Я выросла во Втором. Я стала сознательнее. Я научилась помалкивать не из-за страха наказания, а потому мне стало всё равно. Какая разница, если толпы отчаянных и честолюбивых подростков массово подают заявления на ежегодный сбор добровольцев? Пусть делают что хотят.

А я пока буду тайком копить деньги, прибираться в домах и сбегу отсюда когда-нибудь. Оставлю эти края. Конечно, по дистриктам перемещаться нежелательно, но сбежать-то никто не запрещает. Главное, что у меня есть деньги. Иланит, работающая в подполье, может подделать паспорт и найти место на товарном поезде. Да и кто вообще меня будет разыскивать? Мэр Второго – Плавций Уиллоу? Ну исчезла одна воспитанница, невелика потеря. Быть незначительным человеком, которым никто не интересуется, – и есть истинная привилегия в Панеме. Эта мысль меня настолько позабавила, что жутко хотелось рассмеяться. Но пришлось сдерживаться, чтобы ненароком разбудить кого-то.

Встав с кровати, медленно подхожу к окну. В Олдборо опять идёт дождь. Хочется насладиться тишиной и полюбоваться дождливым пейзажем, но не могу. Все думаю об одной персоне. Вчера воспитательница нашего отряда с искренней гордостью сообщила, что этот человек был утверждён в качестве первой фаворитки. К, моему сожалению, у этого человека получилось пройти внутренний отбор, что и ожидалось, ведь её готовили с самого детства.

Она тренировалась под надзором самого мистера Саммерса, победителя сорок восьмых Игр. Многие верят, что наш дистрикт может повторно победить. Нехорошая мысль, но хочется так и воскликнуть: «Вам что, не хватило прошлогодней победы Уэйда?» Не хочется, чтобы ею пожертвовали ради глупых амбиций.

Я, наверное, так волнуюсь за неё, потому что мы, вроде, друзья. Мы не друзья, мы типа друзья. Учимся в одном классе и частенько обедаем вместе. Сложно отпустить на Игры того, кто потерял ореол обезличенности перед тобой. Сразу вспоминается, как она любит апельсины и как она долго расчёсывает белокурые локоны прямо перед уроком истории. Для меня она – эталон трудолюбия, железной выдержки и хладнокровия. Моя противоположность. У меня не всегда получается гасить обуревающие чувства, как и сейчас не получается унять тревогу из-за её предстоящего отъезда.

Мне хочется с ней поговорить. В четыре часа утра. Я эгоистичная, потому не хочу отпускать её на игры. Игры – это риск. Она может мучительно умереть. Ей может не повезти. Не буду отрицать, она сильный трибут, но ведь всегда есть возможность проигрыша. Тем более, дадут ли Второму возможность повторного выигрыша? Да, Капитолий любит Первый и Второй. Традиционные финалисты. Но, насколько мне помнится, такое удавалось лишь близнецам из Первого. Понимает ли это она? Думает ли об этом? Или подписалась на это из чувства благодарности?

Неприятно сидеть в вязкой тишине. Встаю и выхожу из комнаты. Дверь не скрипит. Хорошо, что перед сном не забыла намазать её маслом. Направляюсь в гостиную. Может, если сменить комнату, то тревожные мысли отступят и я смогу успокоиться?

В гостиной я не одна. На кресле расположилась Она. В темноте сложно уловить черты её лица, но сидит она в расслабленной позе. Снова усаживаюсь, но в этот раз – на неудобный диван. Какое неловкое молчание. Надо что-то сказать.

– Завтра Жатва.

– Да, – вздыхает она. – Отстоять бы честь нашего дистрикта. Все-таки на кону престиж Второго и репутация менторов, – последнюю фразу она произносит как-то по-особенному, её голос звучит ниже на целую кварту.

Просто поразительно! Она собирается на арену смертельной борьбы и переживает за репутацию менторов? Почему она не думает о себе? Хотя кто я такая, чтобы её судить? Я не трибут. Я никогда им и не буду. Второй сам выбирает своих борцов. Потому мне не суждено понять эту таинственную связь между каждым ментором и его трибутом.

– Ты правда хочешь на игры? Думаешь, оно того стоит?

С ней мы редко затрагивали тему Игр. Но завтра Жатва. В такие дни мы всегда сближаемся, чётко осознавая риск утраты. Не только на улице идёт дождь, но и в моей душе.

========== Глава 2: Мирта ==========

Прошёл день после последнего разговора с ней. Настал день Жатвы. Странно, но Жатва в определённых дистриктах проводится в разное время. У кого-то рано утром, как у нас во Втором, в то время как в дальних дистриктах процедура назначена после обеда. Скажу прямо, я не знаю реальную причину, почему там Жатву стараются провести попозже. Здесь, наверное, есть и свои нюансы, известные лишь горстке избранных.

Я знаю лишь, что дальние дистрикты в последние тридцать лет редко выигрывают в Играх. И, кажись, на это есть причина. Воздыхатель одной из моих одноклассниц, машинист товарного поезда, как-то рассказывал в приватной обстановке, что раньше все, независимо от принадлежности к определённому дистрикту, жили одинаково плохо. Характеристика это относительная, но не суть.

Правдоподобность данной идеи подтвердить или подвергнуть критике не могу, но у него есть возможность ездить в другие дистрикты, разведывать обстановку. У него даже есть привилегия подслушивать разговоры местных жителей. Миротворцы Второго вряд ли тронули бы его, потому что все они практически росли на одной улице. Вторые, конечно, верны Панему, но в первую очередь они верны Второму.

После его откровений и вправду замечаешь, что выборка ранних победителей отличается разнообразием дистриктов. Это сейчас, после прихода к власти Кориолана Сноу, дальним дистриктам туго. Ведь после своего прихода президент начал демонстративно оказывать поддержку определённым дистриктам, оставляя остальных балансировать на грани нищеты. Наверное, в этом есть какая-то экономическая составляющая, как говорят взрослые.

В общем, традиционно Жатву проводят на третьей неделе ноября, и явка обязательна. Второй практикует внутренний отбор, так что обычным ребятам не следует излишне волноваться. Короче говоря, мы отправляем добровольцев. Это всё, что следует знать юной девушке, как я.

Боюсь ли я жатвы? Несомненно. Обнадёживает, что на Игры отправляются относительно взрослые и подготовленные юноши и девушки, умеющие постоять за себя. За это «спасибо» нужно сказать одному из предыдущих мэров. Он работал не покладая рук, чтобы поднять престиж статуса добровольца. Каждый падший знал, что он или она шли на это вполне осознанно. Им было некого винить. Они не имели права проклинать судьбу, как дети дальних дистриктов.

Сегодняшнее утро дождливое. Капитолий считает Жатву праздником, Капитолий хочет отнять моего единственного друга. Она – фаворитка Жатвы, она ни за что не откажется от своей роли, от своего предназначения. Я здесь бессильна.

Вместе с остальными добираюсь до площади, стараюсь не разглядывать лица остальных. Ведь никто из них не поедет. Полчаса назад подошла к миротворцу и отдала правую руку на забор крови. Сейчас, стоя в четвертой колонне, стараюсь её разыскать. Разглядеть её в этой пёстрой толпе сложно, потому заставляю себя остановиться на этом.

Через некоторое время начинается показ черно-белого фильма про восстание округов. Полчаса смотрим фильм, который я знаю наизусть. Какие Тринадцатые плохие, и так им надо! После окончания показа на платформу поднимается молодая женщина, которую мы ранее не видели.

Незнакомка говорит, что теперь она будет нашей сопровождающей. Видимо, мечты Тиверцы сбылись и ей удалось женить на себе богатого капитолийского вдовца, раз она бросила эту неблагодарную работу. Тем временем особа на сцене начинает говорить:

– Доброе утро, я Инела Орин. Ваша новая сопровождающая, – пролепетав это в смятении, девушка убирает малиновую прядь с лица. – И пусть удача будет на вашей стороне! Сначала дамы.

Странно, для капитолийки она болтает вяло и мало. После своей короткой речи Инела нетвёрдым шагом подходит к стеклянному шару, где находятся листки с нашими именами. Рука сопровождающей дрожит, когда она опускает её в шар, что нагнетает обстановку. Резко вытащив бумажку пурпурного цвета, она как-то застенчиво подходит к микрофону. Задерживаю дыхание и пытаюсь не думать о ней. Скоро меня с ней разлучат.

В следующую минуту в микрофон произносится имя несчастной, которую заменит моя подруга:

– Мирта Лангаккер.

Я выдыхаю и не могу вдохнуть. Неужели мои лёгкие парализовало? Не могу дышать. Я разучилась дышать и двигаться? Мне страшно, но нужно двинуться в сторону сцены. Заставляю себя шагать на сцену. По дороге отмечаю про себя, что платформа в этом году оформлена изумительно. В небесно-голубых тонах. Увижу ли я её в следующем году в качестве зрителя? Заменит ли меня она? Может, мне её заменить?

Стараюсь выжать из себя подобие улыбки, поднимаясь по коротким ступенькам. Не оттого, что хочется казаться мужественной. Просто потому, что так надо. Гнетущая тишина даже отрезвляет от опиума страха. Настаёт важный момент. Момент, когда добровольцы заменяют простых смертных. Инела спрашивает у толпы:

– Есть ли добровольцы?

Впервые за долгое время никто не выкрикивает своё имя. Первая фаворитка Жатвы виновато молчит. Никто не пытается воспользоваться замешательством фаворитки. Она решилась не заменять меня. Я не разочарована, но было бы куда драматичнее, если бы она ринулась на сцену, а я бы ей отказала. Что ж, сама напросилась. Сама посеяла в ней зерно сомнения. Сама подписала себе смертный приговор.

Лучше попытаюсь абстрагироваться от происходящего. Кажись, это работает. Надеюсь, что внешне выгляжу спокойной. Инела удивлена. Не ожидала, наверное, отсутствия добровольцев. Теперь она тянется ко второй корзине. Вытаскивает бумажку и читает имя следующего претендента:

– Катон Уильямс.

Чёрт возьми, не везёт же мне. Это же Катон из академии миротворцев! Он даже не старается изобразить удивление. Он молниеносно оказывается на сцене и с гордостью взирает на толпу. Устроившись здесь, ловко вырывает микрофон из рук неопытной сопроводительницы. Инела возмущена, но ничего не предпринимает. Катон ухмыляется ей в ответ и решительно обращается к толпе:

– Спасибо, мне доброволец не нужен. Второй дистрикт и без них привезёт победу домой!

Я его инстинктивно опасаюсь, но мне нравится его боевой настрой. Такие легко не сдаются. Был бы кто-нибудь унылее, я бы точно поддалась ненужной грусти. Пока буду держаться. После церемонии нас уводят в дворец правосудия. За нами закрывается массивная дверь, а и с ним путь к прошлой жизни.

========== Глава 3: Мирта ==========

На часах всего лишь одиннадцать утра. В поезд мы сядем в три. На данный момент я предоставлена самой себе. Если кто-то захочет со мной попрощаться, у них есть на это целых два часа. А не час, как в остальных дистриктах. Такая вот тайная привилегия, такого нет даже в Первом.

Пришлось улыбаться перед Катоном. Много улыбаться. Улыбаться до самого лифта. Я совершенно разбита, у меня даже нет права выказывать страх. Я лёгкая мишень, я не тот человек, на которого можно положиться как на равного союзника и надёжного напарника. Вторые всегда работают в команде, но, наверное, не в этом году.

Катон! Парень, натренированный по самое не хочу, из академии. Высокий и мускулистый. Настоящий профи. Очевидно, что он старше меня. Сколько ему? Восемнадцать? Идеальный возраст, чтобы победить и блистать. Как я могу ему вообще ассистировать в чем-либо?

Не знаю. Пока не знаю. Но надо это быстрее выяснить.

Ладно, главное – не паниковать, а попытаться вспомнить всё, что знаю. Так, он из академии, это ясно. Ведь его имя всегда фигурировало в рассказах Миорам. Моя знакомая из приюта, которая училась с ним, но на класс выше. Она ввиду своих блестящих способностей сумела заключить после учёбы какой-то служебный контракт и уехала набираться опыта в Пятый.

По её словам, Катон не просто победитель турнира по ближнему бою в старшей лиге, но также не самый дружелюбный человек. Его легко разозлить. Он непредсказуем. Владеет мечом и копьём. Да уж, оказывается, что я могу ему предложить «ничего». От этой грустной мысли болит голова. Неужели вернулся приступ мигрени?

Вот я и забралась на кровать. Лежу, разглядывая отбеленный потолок, мечтая заснуть мёртвым сном, чтобы не думать о дальнейших событиях. Что мне предпринять, чтобы себя спасти? Если бы она заменила меня, переживала бы я столь интенсивно за неё? А беспокоится ли она за меня? Заснуть бы, чтобы не думать об этом. Выпасть бы из реальности на несколько часов, чтобы отогнать мигрень на приличное расстояние.

Последнее, что я вижу – потолок, который бы предпочла не видеть при нормальных обстоятельствах. Кто-то трясёт, чтобы не дать мне возможности уснуть? Открываю глаза и вижу её. Все-таки она пришла. Я что, не услышала, как открылась дверь?

– Я что, заснула? – это первое, что приходит мне в голову.

Она усаживается на кровать и предлагает мне апельсин. Я тронута, но также растеряна. Надо отдать ей должное, она не избегает моего взгляда и не опускает голову.

– Мирта, послушай меня. Прости, прости меня за всё. Я поступила неправильно. Я передумала.

Что я могу сказать? Она пришла. Мне уже этого достаточно. Тем более, её могут позже наказать за уклонение от Игр. Я не могу об этом думать, я должна сосредоточиться на выживании. В голове оседает плотный туман, хочется лечь обратно в постель и забыться, но внутреннему голосу удаётся достучаться до меня: «Поторапливайся, попроси у неё совет!»

– Совет? Мне нужен совет. Как себя вести? Что делать? Что делать с Катоном?

– Раз ты не умерла на сцене, то не умрёшь и на арене. А чтобы не умереть, то тебе следует ему довериться. На время. Знаю, звучит странно, но тебя он не прирежет. Своих до финального поединка мы не трогаем.

– Ты серьёзно думаешь, что на арене работает кодекс чести? Помнится мне, что кто-то из наших прирезал напарника в начале игры…

– И стал изгоем на всю жизнь, – заканчивает за меня она. – Его победа ничего не стоила. Вторые усвоили этот урок. Ты умеешь драться, но сможешь ли убить человека? Убить его?

– Я об этом не думала. Он мне внушает страх.

– Не бойся. Он точно такой же человек, как и ты. Если его ударить, то на его коже появится синяк. Если вонзить в его кожу нож, то она будет кровоточить. Миротворец смотрит на нас, значит, скоро время. Я сожгу все твои записи и статьи. Ты мне разрешаешь смотреть твои Игры?

– Я не могу тебе запретить. Честно, не об этом я думаю. Тебя могут сегодня наказать за отлынивание от Жатвы. Тебе нужно бежать. Не надо возвращаться ради моих записей, не рискуй.

– Оно того стоит. Ты того стоишь. Жаль, что я была таким плохим другом.

– Время!

– Мне тоже жаль.

Мы даже не успели обняться. Это грубое вторжение в наше прерванное прощание разжигает во мне откровенную злость. Появляются силы, чтобы встать с кровати. Она ушла. Значит, пора и мне двигаться в путь. Бросаю прощальный взгляд на комнату и бросаю апельсин в мусорное ведро. Подхожу к миротворцу и прошу пораньше отвезти меня на вокзал. Катона ждать не буду, очередь его посетителей просто нескончаема. Его любят, его ждут. А кто ждёт меня, кроме неё?

В дистрикте имеются две машины для перевозки трибутов. Сажусь в машину. Она трогается с места. Мы добираемся до пункта назначения – на вокзальную платформу – примерно за семь минут.

На платформе пусто. Нет репортёров. Тем временем двери капитолийского экспресса уже открыты. Хочу незаметно пролезть в поезд, но меня останавливают менторы. Во всей этой суматохе я даже думать забыла о них.

– Мирта, – недовольно произносит Энобария, – вы будете подопечной мистера Саммерса. Надеюсь, мы с вами поладим. Не рекомендую сопротивляться или перечить, а также лениться.

Это угроза? Она выглядит такой грозной. Хотя я понимаю её раздражение. Я же им никто. Неожиданная проблема, которая может разрушить их тщательно заготовленный план. Брут, стремясь разрядить обстановку, хлопает меня по плечу.

– Скажу прямо, мы вас не знаем. Все сложилось не так, как мы планировали. Но не унывайте, в поезде все обсудим. А пока повернитесь налево, улыбнитесь на камеру. Будет ваше первое фото с ментором. – Щёлк. Вспышка камеры. Я вынужденно улыбаюсь сквозь боль и слёзы.

========== Глава 4: Мирта ==========

Путь до Капитолия занимает сутки. Дальним дистриктам, наверное, потребуется даже двое суток, чтобы подобраться к границам города «тысячи огней». В поезде прохладно, приходится сменить тонкую куртку на шерстяной кардиган. Переодевшись, я иду в гостиную комнату. Менторы негромко переговариваются между собой, пока сопровождающая нервно попивает колу.

Я усаживаюсь на ковёр рядом с Катоном. Молча ждём, когда менторы обратят на нас внимание. Некоторое время они пытливо смотрят на нас. Придумывают выгодную тактику для Игр? Будут давать нам советы? Но вместо этого мистер Саммерс начинает задавать мне вопросы.

– Мисс Лангаккер. Будьте добры, расскажите о себе. Надеюсь, вы не будете против, если я перейду на «ты». Так легче.

– Нет, не против, – отвечаю я, словно моё мнение имеет здесь хоть какой-то вес.

– Прекрасно. Кто ты? Что ты умеешь? Мне нужно знать всё, чтобы тебе помочь.

Нужно ответить на его вопросы в присутствии Катона. Как же ответить так, чтобы …у меня нет даже слов, чтобы сконцентрироваться на разговоре. Тогда отвечу краткими предложениями.

– Мне шестнадцать лет. Я сирота. Не училась в академии. Занимаюсь бегом. Смею себя считать выносливой. Регламент Игр знаю. Оружием не владею, но постараюсь заполнить этот пробел на тренировках.

На самом деле, конечно, оружием владею. Но перед таким противником, как Катон, рассказывать об этом? Есть опыт работы с метательными ножами, но не на таком высоком уровне, как у учеников академии. Катон все это время, не перебивая, слушает мой рассказ. Он кажется немного озадаченным. Полагаю, он не представлял себе, что с ним поедет неподготовленная напарница. Катон напряжён. Он спрашивает:

– Мирта, а ты разве не училась в академии? На сцене ты была такой спокойной.

Что за вздор? Была спокойной? Я там тряслась. Почему он задаёт вопрос про академию, если я уже на него ответила? Придётся дать неудовлетворительный ответ.

– Разочарую тебя, но нет. Как я уже сказала, я не училась там.

Он в явном замешательстве.

– Ты ставишь меня в затруднительное положение. Ты угроза, которую нужно сразу же исключить. Сразу говорю, что ты не будешь в моей команде. Я хочу сказать…

Ранее на статус победителя наряду с Катоном претендовала моя подруга. Но сейчас обоим менторам придётся спасать одного, самого перспективного трибута. Одним словом – Катона. Это знает Катон. Это понимаю я. Возражать не буду.

– Мальчик, ты не можешь так поступить. Здесь все решаем мы с Эно, – мистер Брут резко прерывает речь Катона.

– Но, мистер Саммерс, она в союзе профи будет всем мешать. Мне мешать. Первые её убьют. Я силен. Я буду действовать в одиночку.

Я не хочу, чтобы они ссорились из-за меня, потому встреваю в разговор, в который меня не приглашали.

– Катон прав. Я выступлю на Играх без альянса. Это продлит мне жизнь, – неприятно думать про свою потенциальную кончину, но главное – погасить недобрые искорки потенциальной ругани.

После моего предложения Брут хмурит лоб и нехотя соглашается. Тем временем Энобария включает плазменный экран, чтобы посмотреть записи других Жатв. Невольно смеюсь от отчаяния, когда в Двенадцатом объявляется доброволец. Надо же, ирония судьбы! Эта девушка вступилась за другую, ей на это хватило храбрости и отваги. Поступок, который достоин уважения и зависти. После, не выдержав на себе презрительного взгляда Катона, спрашиваю разрешения менторов, чтобы удалиться в свои покои.

В купе тихо. День начался с дождя. Но чем дальше мы удаляемся от Олдборо, тем чище становится небо. Лишь тёплые закатные лучи, несвойственные нашему региону, составляют мне компанию в этом тоскливом месте. Через некоторое время сопровождающая зовёт на ужин, но я вежливо отклоняю предложение. Просто не хочу их видеть. Видеть их лица. Я не хочу разговаривать про Игры, обсуждать будущие планы и стратегию поведения. Я не хочу верить, что меня избрали представителем нашего дистрикта. Почему я? Имею ли я право проклинать её, судьбу?

Я бы продолжила этот неприятный внутренний монолог, но в дверь стучат. Разрешаю войти. Заходит Брут и присаживается на кресло у окна. Глубоко вздохнув, спрашивает:

– Надо поговорить. Как тебе трибуты остальных дистриктов?

Какой прямолинейный подход к ведению диалога.

– Честно, не знаю, – хотелось бы закончить разговор на этой ноте, но я же, вроде, хочу жить, так что продолжаю. – Первые умеют улыбаться. Определённо понравятся спонсорам. Третьи… Что я могу сказать? Чёрт их знает, это же умники, найдут способ как-то прикончить нас издалека.

– Насчёт Первых ты права. Ребята харизматичные. Наверное, выучились, как улыбаться, на уроках этикета.

Что? Будущих трибутов учат улыбаться? Я просто ошеломлена.

– Мистер Саммерс, а во Втором проводятся такие уроки?

– Мы с Энобарией пытались убедить ректора ввести вводные курсы этикета и ораторского искусства. Но, к сожалению, руководство было против. Красноречивые и галантные участники всегда востребованы. Таким сочувствуют. Впрочем, я что-то разговорился, вернёмся к тебе. Мирта, твоё предположение про Третьих мне нравится. Бити Литье, уроженец Третьего, на финале зажарил шестерых трибутов электрическим током.

Грустно и страшно.

– Это и меня пугает. У них есть интеллект и умение распоряжаться информацией. Было бы хоть какое-то у меня досье на остальных трибутов, то смогла бы что-то придумать.

Информация – ключ к выживанию.

– Добыть нужные сведения будет сложно, но я достану, – уверяет меня мой ментор, – рассказывай дальше, что думаешь об остальных.

– Я запомнила лишь нескольких. Рыжая с Пятого на сцене выглядела отрешённой. Шестые выглядели довольно расслабленными. У меня было такое чувство, что с ними что-то не так. Парень с Одиннадцатого устрашает меня только одними габаритами. Он даже крупнее Катона. Чем их там вообще кормят? Ещё удивила девушка с Двенадцатого. Такая отчаянная. Неужели нашлась тёмная лошадка этого года?

– Да, я тоже присмотрелся к ней, – Брут потирает затылок в задумчивости, – эта девушка не похожа на прошлогодних аутсайдеров. Но не суть. Ты, главное, не падай духом. Слабые места есть у всех участников. Мы попытаемся их найти.

Ясно, он пытается меня поддержать.

– Есть смысл замахиваться на небеса, не имея при себе приличного планолета?

– Есть, когда у тебя есть такой ментор, как я. Планолет есть. Осталось лишь добыть пульт управления.

Что ж, наверное, в этом что-то есть. Брут тренирует ребят целых четырнадцать лет. Все его подопечные дожили до финала. Двое даже победили. Надеюсь, что и мне удастся протянуть до финала.

========== Глава 5: Мирта ==========

Мы прибыли в Капитолий. Не думала, что время, проведённое в центре преображения, станет для меня огромным испытанием. От недосыпа вернулись приступы мигрени. Жутко болел правый висок. Неестественно тонкие голоса помощниц только сильнее раздражают нервную систему. Мечтая воткнуть в висок лежащие на столе ножницы, я думаю как-то любезно попросить их заткнуться или, лучше, заткнуть их самостоятельно. Долго смотрю на ножницы. Вот какие недобрые мысли появляются, когда человек вынужден участвовать в Играх.

Катон, словно угадав мои мысли, энергично мотает головой. Нет, говорит он, нельзя. Нельзя жаловаться или быть недовольной. Менторы все уши нам прожужжали, чтобы мы не посмели им перечить. Стилисты общипывают нас, где только возможно. Приходится мучиться ещё полчаса, с нетерпением ожидая прикосновения охлаждающего лосьона. Особенно этого ждёт Катон, так как на его теле расцвело несметное количество красных пятен. Неудивительно, что он раздражён и старается делать глубокие вздохи, чтобы усидеть на месте. Кое-как дожив до конца этой адской процедуры, ждём прихода стилистов.

Они приходят. Судя по их растерянным лицам, они явно не знают, что делать с нами. Надеюсь, на нас не натянут тогу, а то и мне, и зрителям, наверное, приелась классическая римская тематика, которую так любит наш Второй. Стилисты смотрят на нас, а мы молча смотрим на них. За это время никто не говорит и слова. Немного подумав, они уходят в кладовку. Наверное, чтобы по-быстрому что-то сшить или найти. Ведь заранее подготовленные костюмы, которые задумывались для фаворитов Жатвы, не подходят мне. Брут сказал, что это нечестная практика, но наш дистрикт всегда играет по-своему.

Минут через пять стилисты впопыхах возвращаются. Нас ожидает ансамбль костюмов из небесно-голубой ткани. Стилистка бережно одевает меня в длинное платье с открытыми плечами и короткими рукавами. Делает причёску в виде двух косичек, обвитых вокруг ушей. В это время другой стилист одевает Катона во фрак из того же материала. Мне неизвестно, к какому периоду принадлежат костюмы такого кроя, но это точно что-то из дореволюционных времён. Костюм прекрасен, но как он связан с олицетворением нашего дистрикта?

– Извините, – робко начинаю я, – но каким боком наши костюмы символизирует каменоломню?

Надеюсь, это не прозвучало агрессивно.

– Никаким, – сухо отвечает она, – мы готовили усовершенствованный вариант тоги, но не смогли его перешить под твой размер. Все-таки твоя комплекция сильно отличается от её комплекции, потому пришлось вам дать вот это.

Они подразумевают «её». Ту, которая меня не заменила. Из-за меня им всем пришлось отклониться от первоначального плана и дать нам другой наряд. Хотя стилисты могли бы дать более поэтичный ответ, чтобы не расстраивать Катона. Например: голубой цвет символизирует вечность, в которую шагают все трибуты. Только вот Второй не боится это открыто признавать. Хотя кого волнуют эти символизмы? Зрители нуждаются в зрелищности. Тем более, это Голодные Игры, а не класс философии. Но такое объяснение от стилистов могло бы успокоить моего напарника.

Через некоторое время мы встаём на колесницу под недоумевающие взгляды других участников, стилисты которых постарались связать подобранный костюм с родом деятельности их дистрикта. Девушка из Первого облачена в изумительное золотистое платье, усыпанное сверкающими рубинами. Первый производит предметы роскоши, так что этот наряд точно отражает их дух. Потенциальная королева вечера, уловив наши заинтересованные взгляды, приветственно махает нам.

Катон горячо машет ей в ответ. Улыбается. Куда делся этот недружелюбный парень? Я его не узнаю. Ещё при этом успевает грубо ткнуть меня в бок, чтобы я тоже помахала им. Что ж, машу. Ты доволен? Катон наклоняется и шепчет мне в ухо:

– Игра в профи уже начинается. Учись быстро, и тогда возьму тебя в команду, – на этих словах я непроизвольно фыркаю. Уж слишком многое он на себя берет. Он хочет мне сказать что-то ещё, но не успевает, так как начинает играть торжественная музыка.

Первыми на колеснице выезжают трибуты Первого. Оба величественно сверкают золотом и рубинами при свете софитов. Как я уже говорила, их дистрикт специализируется на ювелирном деле. Толпа взрывается ожидаемыми овациями, юноши неустанно бросают алые розы в руки ослепительной красавицы.

Следующие – мы. Катон демонстративно выпрямляет спину и расправляет плечи, но не улыбается. Строит из себя сурового война во фраке. Видимо, забыл, что не одет в тогу. Мы не смотрим друг на друга. Каждый сам по себе, как и предусматривалось.

Четвёртый представляют обворожительная русалка и житель моря, наряженные в короны из золотых водорослей. Рыжая девушка из Пятого многозначительно улыбается толпе. Её обращённая в себя улыбка словно таит какие-то знания, недоступные нам, простым смертным. Лесная нимфа из Седьмого без остановок посылает публике воздушные поцелуи, и самое ужасное – делает она это весьма искренне.

Дистрикт Восемь наряжен в военные униформы, ведь их дистрикт изготавливает текстиль для миротворцев и военных. Десятые, Одиннадцатые и, наконец, Двенадцатые. Точно, уголь. Никаких обычных касок. Лишь чёрный комбинезон, который полыхает огнём. Это так необычно для них, что большинство теперь скандирует лишь имя Кейтлисс или Киннисс. Не могу расслышать её имя из-за оглушительного шума.

Должна признать, что у них эффектный выход. Отблески огня, алые искры – и тут же публика забывает обо всех нас. Если меня это и не задевает, то Катон раздражён. После колесница останавливается. Президент произносит официальную речь. Делаю вид, что слушаю. Камеры нацелены чаще на Двенадцатую, так что некоторые трибуты между собой негромко переговариваются.