Текст книги "Познай суть свободы (СИ)"

Автор книги: Loisss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Она в разы симпатичнее тебя, amable*, – сказал он. – Первое, что я сделаю, когда получу эту фото, хорошенько вздрочну.

Среди пиратов вновь прошелся смешок, а я попыталась выдернуть свою руку из хватки, испытывая глубокое отвращение. Но он перехватил мою руку и крепко ее сжал, до боли.

– Ты играешь, – словно прочитав мои мысли, он вынул нож и указал острием на меня, – или я прирежу вас обоих, – с этими словами острие медленно указало на напряженного Клауса.

Я сглотнула, но руку больше не пыталась вызволить. Она болела и горела, но я терпела. И терпеть, черт его раздери, было нужно.

Мы смотрели друг другу в глаза какое-то время, словно читая собеседника перед собой. На мгновение все, кто был рядом, исчезли, и не было никого, кроме меня и Вааса. Я смотрела на него, и видела, как буря, которая разразилась в его глазах, немного поутихла, и только тогда он ослабил хватку, а я провела рукой по столу, прижав карты к груди. Сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Смухлюешь, получишь пизды, – сказал Монтенегро и посмотрел на Клауса. Тот молча взял свои карты, коротко взглянув на меня, а я опустила взгляд в свои карты.

Дама треф. Валет Треф.

Поехали.

—Ну что, chika, не хочешь выйти из игры? – ухмыльнулся Ваас. Клаус должен был вот-вот сдать карты, и именно эта сдача решала всё.

– Нет, – сказала я, глянув на Клауса.

Тот вывел на стол последнюю карту, и мое сердце забилось еще быстрее.

– Флэш, – сказала я, раскрывая свои карты. Последний выложенный туз на стол был как нельзя кстати.

Ваас улыбнулся и показал свои карты, и внутри меня всё рухнуло.

– Каре, hermana*, – с удовольствием протянул Монтенегро, наклоняясь к столу грудью.

Глядя на чертовы тузы, из которых у него сложилось каре, я проклинала весь мир, и самого Вааса. Я подняла на него глаза, а на его лице расплылась еще более удовлетворенная улыбка, чем раньше. Я опустила взгляд на фотографию, которая лежала на верху банка, и сглотнула. Последнее напоминание о сестре ушло в руки сраному садисту и наркоману.

Ваас взял фотографию и взглянул на изображение. Я неотрывно смотрела на него, ожидая его дальнейших действий. Монтенегро обвел фотографию глазами, и улыбка ушла с его лица. Оно стало таким жестким, словно на фотографии была не моя сестра, а его.

Ваас поднял тяжелый взгляд на меня, долго и странно смотрел, а после... вынул из кармана зажигалку. Мое сердце остановилось.

Он щелкнул. Зажег. Бросил прямо в деньги, которые сам же у нас и выиграл.

Я не заметила, как соскочила со стула. Тлеющий край уничтожал лицо моей сестры в какие-то считанные мгновения, и я протянула руку.

– Не трожь, блять! – рявкнул Ваас, поднимаясь. – Не трожь.

Он одним резким движением рванул на себя и, хватив мое лицо, повернул его к столу.

– Смотри, – прошептал он на ухо мне, глядя на меня немигающим взглядом и сжимая мои скулы до боли. – Смотри.

И я смотрела, как всё сгорает к чертовой матери. Фотография, фишки, карты, всё, что было важным всего секунды назад.

Я моргнула. Тлеющий край дошел до конца, превратив воспоминания в пепел. Тогда Ваас повернул меня к себе, вперив в меня свой звериный взгляд. Он внимательно смотрел на меня, больно сжимая моё лицо. Смотрел, не отрываясь, а после медленно разжал пальцы. Я не сдвинулась с места, все еще заворожено глядя в его глаза. А он отошел от меня на пару шагов назад и заговорил, обращаясь уже ко всем присутствующим:

– Мне похуй, как все вы оказались в этом дерьме. Вы все здесь, на моем острове, носитесь с тем, что вам важно. Мне похуй, что именно. Деньги, наркота, косяки, ебучая слава, похуй. До тех пор, пока вы делаете то, что я приказываю. Но, – он повернулся ко мне и указал ножом на стол, – ваших семей здесь нет, а если будут, я самолично закопаю их в своем саду и заставлю вас каждый день ходить в этот драный сад и смотреть, как они дохнут. Вы от ваших семей отказались, или же они отказались от вас, – он кинул свой нож на стол, и тот, упав в пепел, поднял черную пыль в воздух. – Семья, игра, деньги, всё хуйня. Попав на этот остров, вы подписали приговор. И все, что вы можете, лишь карабкаться вверх по пропасти. Один хуй – однажды сорветесь.

С этими словами он вытащил из кармана небольшой сверток. Я знала, что там, но говорить ему мне было нечего. Он выудил таблетку и закинул ее под язык, а потом вновь посмотрел на меня. Я не шевелилась, а он, отвернувшись, покинул нас всех.

Остаток дня Клаус и я почти не разговаривали. Мы вообще почти не пересекались, ибо Ваас дал нам разные задания, и только лишь к вечеру я узнала, что мой пират скоро уедет на ближайший аванпост, чтобы разобраться с трижды клятыми Ракъят. Когда моя смена закончилась, я свалила сразу на его поиски, и искать его не приходилось недолго.

В полном одиночестве он проверял на исправность свою винтовку. P416, она у него была крутая, и каждая скотина на острове готова была перерезать ему за нее глотку, но Клаус бы сам её перерезал тому, кто посмел бы на нее покуситься. Я знала. Я видела.

Он услышал, что я иду. Мой шаг бы он распознал среди сотен, потому никогда не выглядел напряженным, едва я к нему приближалась. Он поднял свой спокойный взгляд.

Я подошла к нему и, взяв его лицо в руки, прижала свои губы к его лбу, а когда оторвалась, он поднял взгляд на меня, а в его глазах явно читался вопрос.

– Мне похуй, что он там говорит, – сказала я. – Ты моя семья, и если бы он тронул тебя, я всадила бы ему нож в спину. А Фрэнки мы найдем. И мы отсюда свалим, слышишь? Только это важно.

Клаус смотрел на меня как-то странно, оценивающе разглядывая мое лицо, словно видел его впервые. А я смотрела на него, и никогда еще не была в нас так уверена, как сейчас.

– Ты веришь? – спросила я.

– Да, – просто ответил он. – Целовать-то зачем?

Я убрала руки с его лица, сунув их в карманы.

– Просто так. На удачу.

Он хмыкнул и опустил взгляд к винтовке, резким движением ее перезарядив.

– Ебать ты суеверная, – сказал он. – Иди спать.

– Я и пошла, – сказала я. – Найду новое место, чтобы никто не ебнул.

– Уж постарайся, – сказал Клаус, махнув рукой. – Катись давай.

Пнув столп пыли в него, я развернулась и покинула его. Ближе к вечеру я слышала звук внедорожника, значит, Клаус уже уехал. Настало время и мне где-то спрятаться.

Я долго ходила по ангару, стараясь ни на кого не наткнуться, пока не нашла на втором этаже запертую дверь, на которой красовалась табличка «не входи – бомбанет». То, что надо.

Я легко проникла в комнату, поскольку замок был поломан ещё до меня. Ну и к лучшему. Видимо, кто-то его уже пытался взломать. Я ожидала увидеть электрощитовую, но оказалось, что это всего лишь чья-то комната, которой никто не пользовался. Стол с хламом, одинокий стул, опрокинутый в середине комнаты, и подранный матрас. Плотно закрыв за собой дверь, я кинула рюкзак на пол и упала на это лежбище, тут же подняв столб пыли и закашлявшись в свой же платок, который повязывала на шею или на лицо. Когда я откашлялась, то подняла глаза в дощатый потолок, сощурившись. Какие-то буквы красовались на нем, но я не могла их разобрать, и тогда я потянулась к рюкзаку. Найдя там фонарик, я включила его и направила вверх.

Луч света выхватил из темноты незнакомую мне надпись на русском. Его я сразу узнала, как и единственное из пяти слов – «судьба».

Посмотрев на надпись, кем-то вырезанную на дереве, я попыталась понять смысл написанного, но не могла. Зачем кому-то было царапать её именно здесь, и что этот человек хотел сказать?

Судьба.

Я грустно улыбнулась и выключила фонарь, с досадой затолкав его в рюкзак.

Судьбой ли было то, что я оказалась здесь, в чьей-то старой комнате, на этом самом острове? Этого я не знала, лишь только то, что это был мой выбор, мое желание.

И это единственное важное, что нужно знать.

*amable(исп.) – милая.

*hermana (исп.) – сестра.

========== 4. «Ярость и шанс». ==========

Когда чья-то рука сомкнулась на моей ягодице, я привычно закатила глаза и тут же обернулась, вперив свой взгляд в сестру. Фрэнки оценивающе смотрела на мою задницу, после чего заявила:

– Натуральный орех. Скоро будет, как у мужика.

– Не у всех мужиков такие попы, так что завидуй молча, – сказала я, отворачиваясь к зеркалу.

– Заканчивала бы ты страдать фигней, изучая все эти капоэйры, тайский бокс, – сказала Фрэнки, залезая на стиральную машинку позади меня и кладя ногу на ногу. Её длинные темные волосы красиво отливали даже в тусклом свете старой лампочки.

– Не хочу, чтобы в один день босс продал меня с порцией кокаина какому-нибудь жирному мудаку, – сказала я, глядя на выпавшую ресничку, которую я безуспешно пыталась достать из глаза.

– Если ты станешь грузной, как шкаф, то никто не обратит на тебя внимания, – Фрэнки придирчиво смотрела на свои ногти и ковырялась в них, говоря со мной. – Разве что только Клаус, – хмыкнула она.

– Он не на меня внимание обращает, – проговорила я. – Тебе ли не знать.

– Да похер, – фыркнула сестра, тут же спрыгивая с машинки. – Мне на работу надо.

Не отрывая взгляда от зеркала, я отработанным движением крепко схватила ее за локоть. Фрэнки застряла в проходе, и я буквально затылком почувствовала ее растерянный взгляд. Я моргнула в последний раз, и выпавшая ресничка оказалась на моем пальце.

– В последнее время в доме стало многовато денег, – сказала я, все еще держа сестру за локоть. – Мои деньги у Клауса, и сколько бы их не было, их всегда было больше, чем с твоего заработка. Но я не припомню, чтобы забирала у него столько денег, – я вынула аккуратно сложенные купюры, перевязанные резинкой из лифчика, и, махнув ими через плечо, кинула в раковину. Они хлопком ударились об неё, а я, наконец, отпустила сестру и повернулась к ней лицом. Скрестив руки, я прижалась к раковине.

Увидев в сестре невиданные прежде алчность и гнев, мерзкая мысль зарылась в мою голову.

– Ты... рылась в моих вещах? – процедила она, глядя на раковину за моей спиной. – Охренела?

– Они сами упали из шкафа вместе с твоими трусами, – холодно сказала я. – Мне нахер не надо рыться в твоих вещах.

– Отдай, – Фрэнки протянула руку за ними, но я её перехватила.

– Отдам, мне они не нужны. Но прежде ты скажешь, откуда они у тебя.

– Я ничего не обязана тебе объяснять, – огрызнулась сестра, рывком освобождая свою руку из моей.

Я крепко схватила ее за челюсть и, развернув, прижала спиной к стене, глядя в ее бирюзовые глаза. В этот момент в ее лице я впервые увидела страх, но в тот момент я даже не задумывалась о том, что действительно ее пугаю.

Ярость ослепляет.

– Думаешь, я тупая и ничего не понимаю? – прорычала я, до боли сжимая ее челюсть. – Думаешь, я не знаю, как можно в Тайланде заработать такие бабки, когда всего лет семь назад мы жили на улицах ебучей Англии?

Фрэнки молча смотрела на меня, поджав губы, а меня это злило ещё больше.

– Ты трахалась с ними, – выплюнула я, сжав ее лицо пальцами сильнее. – Потому что занимайся ты наркотиками, я бы об этом уже знала от своих. Но ебанный в рот, ты трахалась за деньги. И давай, скажи, что это было не так, ебучая милашка Фрэн, скажи мне, блять.

Фрэнки молчала.

– Скажи, – прошептала я уже с мольбой.

Но она ничего не ответила. Я ослабила хватку от осознания того, что она даже не пыталась отрицать правду, сказанную мной. В голове не укладывался тот факт, что сестра могла переступить такую черту и стать тем, кого мне приходилось видеть почти каждый день по «работе».

– Ебанный стыд, – прошептала я.

Искра.

– Да отъебись ты от меня, – Фрэнки вдруг оттолкнула меня. – Не лезь не в свое дело, Мириам, блять.

С этими словами она ловко выхватила из-за моей спины свои деньги, и резко развернувшись, исчезла за дверным косяком. Я тупо смотрела прямо перед собой, не в силах пошевелиться.

Когда я услышала хлопок входной двери, то вздрогнула. Тесная квартирка, в которой мы жили, стала вдруг неуютной и пустой.

Закрыв глаза, я почувствовала легкую дрожь и сползла на корточки. Осознание никак не входило в привычную реальность, которую мне пришлось принять.

И именно с этой больной и старой иллюзии начался новый день.

Что делать, когда враждебно настроенные мужчины приперли тебя к стенке и жаждут потешить уязвленное самолюбие?

Быть спокойным, как удав, их это взбесит ещё больше.

Вот и у моего старого приятеля Иво явно чесалось между ног, раз он ради продутой двадцатки в покер решил вздернуть меня за углом. Я с самым заинтересованным на свете лицом стояла и слушала все его претензии. Интересно было, пиздец.

– Я что-то не понял, Янг, – почесав бровь безымянным пальцем, с угрозой проговорил Иво. – Ты не врубаешься, что я тебя и ебнуть могу?

– Ну и зачем тебе это надо? – спросила я. – Ты настолько расстроен, что готов за вшивую двадцатку меня пришить?

– Почему бы нет? – улыбнулся он, щурясь. – Я могу это сделать, и мне никто не помешает.

– А я и не знала, что ты такой ранимый, – легко улыбнулась и я.

– Ты и в самом деле тупая, как говорит Ваас, – взгляд этого мужчины стал стальным и холодным. – Ты слишком много пиздишь.

– Зато не ною о потерянных деньгах, – сказала я, опустив взгляд вниз.

Моя чуйка меня не подвела, и нечто, блеснувшее на солнце, оказалось не пряжкой ремня, а лезвием ножа, которое разрезало воздух всего в паре сантиметров от моего бока. Я увернулась, отпрянув на пару шагов, но Иво не медлил, и следующий молниеносный выпад мог подарить мне второй рот на шее.

Мужчина улыбается.

– Ну что, Янг, не пиздится тебе? Не весело?

– Смотрю на твои обиженные потуги потешить самолюбие, – сказала я. – Тебя же в карты обыграла девчонка.

Он вновь резанул прямо над моим ухом, и не увернись я, то моей голове не сдобровать. Я оценивала его движения и все больше свыкалась с мыслью, что одолеть его не составит труда, он уже начал уставать. Но и я не железная.

Замах – первые капли крови. Это выбило меня из колеи и я, схватившись за руку, чуть не попала под следующий смертельный удар. Второй удар, третий, четвертый, и на пятый, когда он открылся, я делаю поворот вокруг себя, ловко подцепляю его ногу, на которую он опирается, своей, и мгновение – он на земле. Я выхватываю собственный нож и всаживаю его глубоко в руку, пригвождая ее к горячему песку. Кровь брызнула мне в лицо, и я слышу вскрик, но я вырываю из ослабевшей руки его нож и мгновенно протыкаю его вторую руку, а после, хватаю за челюсть и приближаюсь лицом к его лицу.

– Еще раз тронешь меня, я сама прирежу тебя во сне, – прошептала я.

Я быстро отпрянула, поднявшись на ноги, и решила убраться отсюда, но меня остановили монотонные аплодисменты. Я повернула голову и увидела знакомого пирата, который, прислонившись плечом, отпускал долгие и ленивые хлопки. За ложечкой засосало, и весь мой пыл буквально испарился подобно воде в раскаленном воздухе.

Я узнала его, потому что именно к нему обращался Ваас, когда я впервые попала в лагерь.

– Бабы обычно предпочитают огнестрельные, потому что по умолчанию слабее мужчин, и сокращать дистанцию с ними не комильфо, – уныло поговорил мужчина по имени Джеймс. – Но баба, которая коцает ножом других, должна быть ебнутой на всю башку.

– Тебе-то что? – сощурившись, сказала я, игнорируя стоны прибитого Иво.

– Мне-то ничего, – ответил он. – Но ты реально думаешь, что без тебя некого латать в этом ебучем лагере?

– Он получил то, на что нарывался, – пожала я плечом, отведя взгляд.

Джеймс посмотрел на Иво, потом оценивающе на меня, а затем, оторвавшись от стены, подошел к стонущему мужчине, выдернул оба ножа и помог подняться. Я внимательно наблюдала за его действиями, а когда Иво поднялся, то наши взгляды пересеклись, и в мой затылок что-то ударило.

Это был взгляд человека, который вот-вот воткнет мне нож в глотку.

– Вы оба со мной, – спокойно сказал Джеймс, и оба направились прочь. Проводив их взглядами, я бесшумно направилась следом.

Каждый уголочек острова Рук непременно сопровождала пыль и грязь, и за все время пребывания здесь лишь два места были их лишены: кабинет Бога-всея-Рук-Хойта и санчасть, обитель Джеймса. Здесь я оказалась впервые в свой первый день, когда пленник пустил пулю в мое плечо. Тогда Джеймс извлек ее, не проронив при этом ни слова.

Сейчас же, пока Иво сидел на кушетке, а я в тени поодаль, они обсуждали деньги, сиськи, Ракъят, садиста Хьюза, все, что только могли обсуждать мужчины на этом острове. Я в разговоре не участвовала, поскольку чувствовала себя чужой и лишней, а вместо этого рассматривала серую от грязи Рука повязку, которую в Тайланде называли «пратьиат*». Её когда-то давно мне дал учитель, что учил меня драться и выживать. Я размышляла о том, что он бы подумал о случившемся. Одобрил бы мою победу, посоветовал бы дальше делать с подобными ситуациями и, самое главное, как теперь выбраться в таинственный Блэктаун, чтобы встретиться с сестрой.

От размышлений меня отвлек резкий звенящий звук: Иво задел посудину со всякими шприцами, и та рухнул на пол. Джеймс заматерился и начал все собирать, а Иво резко посмотрел на меня, и я ответила ему тем же.

– Че палишь? – рыкнул он.

Я пожала плечом, отведя взгляд, но мне вновь стало немного не по себе.

– Лан, иди давай, я с тобой закончил, – сказал Джеймс, и Иво встал с кушетки. Перед тем, как уйти, я вновь почувствовала на себе тот самый леденящий взгляд. Взгляд того, кто хочет тебя убить.

Когда мужчина вышел, нависло молчание.

– Сюда двигай, надо зашить твою рану, – сказал Джеймс.

Я молча подошла к нему и села на кушетку, а Джеймс принялся за дело. Какое-то время он вновь молчал, но потом все же сказал:

– Ты пластичная. Что за стиль, в котором ты дерешься?

– Смешанный, – ответила я. – Капоэйра, немного тайского бокса… и с чего ты взял, что я пластичная?

– Видел, как ты стояла на руках и как садилась на шпагат. Ты втихаря постоянно разминаешься, пока никто не видит.

Я не выдержала и посмотрела на него.

– Ты что, следил за мной?

– Я слежу за всеми в этом лагере, – хмыкнул Джеймс, не отрывая взгляда от моей раны. – Все вы рано или поздно попадаете сюда, и мне интересно, как именно вы получили свои ранения.

– Зачем? Ты и без этого знания смог бы делать работу.

Джеймс коротко глянул на меня, а потом вернул взгляд к ране, ухмыльнувшись.

– Информация правит миром, – только и сказал он, пронизывая иглой мою рану. Я зашипела от боли, но он свою работу продолжал. – Например, я знаю наверняка, что если завтра на этом самом месте будет лежать труп с перерезанным горлом, то, скорее всего, это будешь ты.

Я ничего не ответила на это, лишь повернула голову в сторону, противоположную от него.

– Ты это чувствуешь, – будто читая мои мысли, сказал Джеймс.

– Если мужчина хочет ударить, то он ударит, хочешь ты этого избежать, или нет, – сухо сказала я.

– Не спорю, – сказал врач. – В таком случае лучше вообще не лезть на рожон.

– Я и не лезла, – сказала я. – Всё, что я сделала, это сыграла в карты.

– Я об этом и говорил, – сказал Джеймс. – Если ты хочешь выжить здесь, то всё, что тебе остается – быть тенью. Поменьше пиздеть, поменьше выделяться, тупо и молча делать свою работу. Твой дружок не всегда сможет тебя защитить.

– Мой дружок не всегда меня защищает. Иногда я в состоянии сделать это сама.

– Ну, если он сможет защитить тебя от мстительного пиздюка-Иво, то твоему другу полагается шлюха с крепкими сиськами и лимон в кармане. Но ставлю сотку, что Иво решит разобраться с тобой до его приезда.

– Это почему?

– Никто не захочет связываться с чуваком, у которого P416. Такая пушка в руках придает почета.

Я нервно ухмыльнулась.

– Надо было попросить дать погонять.

– Надо было думать раньше, – хмыкнул Джеймс, щелкнув ножницами и отрезая нить. Он коротко взглянул на меня, после чего сказал:

– Удачи.

Конечно, он не верил. Не верила по большей части и я.

Когда дело было сделано, я поспешила убраться отсюда. Солнце беспощадно ударило меня в глаза, как только я оказалась за пределами санчасти, и я постояла какое-то время на месте, вдыхая пыльный и раскаленный воздух. Он был особенно горьким сегодня.

Я заметила Иво неподалеку. Своими серыми стальными глазами он прожигал меня, и компания мужчин, стоящая рядом с ним, так же перевели на меня взгляды. Я не знала, о чем они говорят, но я чувствовала, что разбираться со мной на этот раз он будет не один. Страх закрадывался в мое сознание глубже, а в голове что-то пульсировало, с нарастающей силой давило за мозг. Я шла и чувствовала, как какие-то животные инстинкты молили меня выхватить F1 и расстрелять их всех прямо здесь и сейчас.

Я неосознанно коснулась кончиками пальцев металла.

– Моя ебнутая курва Мэри!

Я дернулась назад от человека, появившегося передо мной буквально из ниоткуда. Солнце опаляло его силуэт, и даже казалось, что из его тела исходит пар. Он будто бы пришел с самого Ада.

Я молча смотрела на него, тяжело дыша. Косяк в зубах, привычно огромный зрачок, внушительные мускулы, помятый ирокез и запах крови и большой воды. В этом был весь Монтенегро.

– Ты где была этой ночью, minino? – улыбаясь с прищуром, громко спросил он. – Наконец-то потрахалась с кем-то из пиратиков? Укажи мне на него пальцем, и я пожму ему руку.

– Нет, – тупо ответила я, чувствуя бешеное биение своего сердца, которое сходило на нет.

– Че нет? – спросил он, вдыхая дым.

– Не трахалась.

Он не спускал с меня внимательного взгляда. Он будто бы сразу стал осмысленным и каким-то странно нормальным, а мне хотелось свернуться в клубок. Он медленно вынул изо рта косяк и так же медленно выпустил в меня клубы дыма. Я закрыла глаза, задержав дыхание.

– Пошли, курнем, – спокойно сказал он и, вновь сунув в рот косяк, направился куда-то. Я молча пошла за ним.

Стало необъяснимо спокойно.

Когда мы зашли в его комнату, я ощутила себя в вакууме. Всё помещение было задымлено, но сквозь туман дурмана я видела силуэты его обители. И ничто меня не заинтересовало так сильно, как портрет богини джунглей, промеж глаз которой был воткнут какой-то каменный и грубый нож. Я замерла за месте, глядя на это.

Цитра. Старшая сестра Вааса, что с пробитым лбом наблюдает за предавшим её младшим братом с ледяным равнодушием.

Странное чувство кольнуло меня, и я обернулась, взглянув на Вааса. Тот стоял спиной ко мне и рылся в тумбе.

– Зачем ты позвал меня? – сглотнув, сказала я.

– В смысле, бля, зачем? – Монтенегро резко обернулся, держа в руках папиросную бумагу. – Я тебе косяк верчу.

Нависло недолгое молчание.

– Я не курю, – серьезно сказала я.

Монтенегро зло сощурился.

– А то, что я сказал «пошли курнем», твои мозги куриные не уловили? – поинтересовался он.

– Ну, извини, – пожала я плечами.

– Ебал я твои извинения, – сказал Монтенегро и, кинув бумагу за плечо, вернул собственный косяк в рот, на ходу затянувшись.

Он рухнул на свою койку всем весом, не снимая пропотевших берц с ног. Я тупо стояла в середине комнаты и смотрела на него. Глядя в потолок, он так же медленно выпускал клубы своего дыма, но потом опустил взгляд и заметил меня.

– Хули ты стоишь там, блять? Бесишь.

Я подошла к столу и села на единственный в комнате стул.

Какое-то время мы молчали. Я ковыряла ногтем облупленный деревянный стол, Ваас курил марихуану и что-то бубнил себе под нос на испанском: я его не понимала.

– Эй, polluelo*, – я поняла, что Ваас окликнул меня, и поняла голову. – Что с рукой?

– Содрала о торчащую железяку, – не особо задумываясь, сказала я, опустив голову к столу.

– Это о какую такую?

– Там, за ангаром.

– И что ты делала за ангаром, chika?

– Тебя искала.

– А мне кажется, что ты меня наебываешь, – тихо сказал Ваас. – Что думаешь?

– Думаю, что это твое субъективное мнение.

– Ну и хуй с тобой, Янг, – фыркнул Монтенегро. – Янг, пфф. Че за фамилия такая?

– Матери, – ответила я. – Типа «вечно молодая».

Ваас зафыркал, давясь своим дымом.

– Вечно молодая, блять, – хмыкнул он. – Если в ближайшие дни подохнешь, то оправдаешь мамкину фамилию.

Я перевела на него взгляд, а мое сердце пропустило удар.

– И с чего бы мне умирать в ближайшие дни? – поинтересовалась я.

– А с того, детка, что я отправляю тебя на задание завтра с кучей других тупых уебков. Заебала ты меня.

Я сглотнула.

– А кто еще будет? – спросила я.

– Твой кудрявый долбонавт, ссанная япошка, педобир Стиви, сосунок Гарри, – покручивая косяком в воздухе, перечислял Ваас. – Еще какой-то хуй, но я не ебу, блять, как его зовут.

Я долго смотрела на него, не веря своим ушам. Монтенегро, сам того не зная, дал мне крохотный шанс на выживание, разделив меня с Иво. Свежая рана на руке отозвалась пульсирующей болью, как напоминание о произошедшем.

Надо бы притащить на базу башку кого-нибудь из Ракъят. И так, чтобы никто больше не решился полезть ко мне.

Поздно вечером приехал, наконец, дружище Клаус, живой и невредимый. Я, ожидая его в темном углу в абсолютном одиночестве, соскользнула с балки и направилась к нему навстречу. Никогда прежде я так не была рада его видеть.

Вот он спрыгнул с внедорожника, держа свою крутую винтовку, слышно и раздраженно выдохнул и, проведя внимательным взглядом лагерь, нашел меня. Я как-то слабо улыбнулась, но он в ответ никогда не улыбался. Я заметила, как его взгляд коснулся моей руки, на которой лежала свежая повязка, заметила, как он нахмурился. Не говоря никому ни слова, он подошел ко мне. Ужасно грязный, вонючий, уставший, но спокойный, такой же, как и всегда.

И спросил:

– Что за херь?

Я хмыкнула.

– Расскажу, как примешь душ. Выглядишь и пахнешь хреново.

Он ничего не ответил на это. Провел рукой по волосам, почесав свои черные кудри на затылке и косо сбритые виски. Я наблюдала за этими движениями с жадностью.

Он дал мне свою винтовку, а сам направился в сторону душевых. Я пошла за ним.

– Тебе надо отдохнуть, Клаус, – сказала я, поравнявшись с ним. – Завтра с тобой поедем забирать пленников с аванпоста «после 12».

*polluelo(исп.) – цыпленок.

*Пратьиат – это традиционный тайский амулет в виде повязки на плечо с двумя болтающимися концами и предназначенный для оберегания бойца.

========== 5. «Выстрел в сердце». ==========

Утро нынешнего дня выдалось пасмурным. Это не могло не радовать, поскольку последние дни все буквально подыхали от жары. Я вновь поднялась раньше обычного, вышла за пределы ангара, нервно разминая руки. Сегодняшний день мне запомнится надолго, это я чувствовала.

Обсуждая с Клаусом произошедшее и будущее задание, на которое нам предстояло сегодня выехать, оба мы сошлись на одном: нашей бравой компашке поехавших долбоящеров так и просится в дополнение парочка сочных туземцев. Что могут сделать дикари с десятком автоматов на всю их ораву и деревянными пиками? Правильно, подсобить мне как следует.

Я и Клаус уверились в мысли, что мне следует показать себя. А кто, если не Ракъят, может мне в этом помочь?

С этими мыслями я нервно смотрела на свою F1, проверяя ее на исправность уже не первый раз. Нужно успокоиться.

Я обвела взглядом всех присутствующих. Вот они, кучка отпетых придурков, включая меня, которым всего-то нужно было съездить на ближайший аванпост и забрать сбежавших пленников. Уж очень мне хотелось посмотреть на парочку, что сбежала из-под надзора Монтенегро, который психовал из-за этого по-страшному. Впрочем, как я слышала, они были не первыми сбежавшими из его лагеря, что внутренне заставляло меня усмехаться: не так уж и всегда наш главный оборотень держит все под контролем. Тоже человек.

Я глянула на Монтенегро и заметила, что он смотрит на меня, хитро улыбаясь. Это меня смутило, и я отвернулась. Но было поздно.

– Эй, киса, а ну-ка к ноге.

Я обернулась и посмотрела на него, сузив глаза. Он заметил это и ухмыльнулся ещё шире.

– Давай-давай, тащи сюда свою ореховую задницу, – сказал он.

Снова смешки. Я вздохнула, коротко взглянула на напряженного Клауса и потащилась к своему командиру. Рядом с ним стоял Джеймс, как тогда, со скрещенными руками, и с интересом наблюдал за происходящим. Когда наши взгляды пересеклись, он почти незаметно мне подмигнул.

Я подошла к Монтенегро, посмотрев на него.

– Что? – тупо спросила я.

– Моя ебучая зажигалка сломалась, – заявил он, кинув ее в меня. – По дороге обратно купи мне новую, сучка.

Я поймала ее и, не думая, сунула в карман.

– На этом всё?

Он поманил меня пальцем, и наклонился ко мне, а мое сердце заколотилось от напряжения. Я осторожно потянулась к нему, но в то же мгновение дернулась, когда его рука сомкнулась на моем горле. Я глотнула, а он, довольно ухмыляясь, притянул меня к себе и грубо засосал.

Я отпрянула от него, зажимая рот рукой, а он расхохотался. Я не успела ничего понять, как боль пронзила мою нижнюю губу, и я почувствовала вкус первой крови: он укусил меня.

Я подняла на него изумленный взгляд, а он всё довольно ухмылялся, как школьник, дернувший девочку за косичку. Странная ассоциация выбила из головы все другие мысли и даже недавнее беспокойство.

– Поцелуй на удачу, – глумливо объявил Ваас.

К затылку прилил кипяток, а в голове что-то щелкнуло. Я сделала шаг назад, развернулась и направилась обратно к внедорожнику, а он всё хохотал мне в спину. Меня колотило от осознания того, что он сделал. И что сказал.

Мой взгляд пересекся с взглядом Клауса, и я поняла по нему, что он думал о том же.

Он знал о другом таком поцелуе на удачу. Значит, знал и о Фрэнки, и о ноже, который я обещала вонзить ему в спину.

Мы прибыли на аванпост через несколько часов. Я выпрыгнула из внедорожника и слегка согнулась от тошноты: педобир Стиви водил просто ужасно, а сосунок Гарри виртуозно орал на водителя, сообщая ему о том, что руки у того растут вовсе не из плеч. С ним все были согласны.

Командир аванпоста встретил нас плевком в сторону. Они с Клаусом пожали руки друг другу.

– Э, слышь, какой-то хуй приехал пару минут назад, хочет этих пленников, – сказал мужчина, прокашливаясь и сплевывая вновь. – Я решил, что это от Вааса мудила, но нет, пидрила какой-то.

Я заметила, как Клаус напрягся, и мне это показалось недобрым знаком. Не говоря ни слова, он направился к собачьим клеткам, а я и пара пиратов за ним. Мы негласно выбрали его своим командиром, потому что по дороге он лихо подстрелил леопарда, на которого тупица Стив умудрился наехать по пути сюда. Сейчас же Клаус шел впереди, а я смотрела в его кудрявый затылок и почему-то гордилась. Мой друг обретает уважение среди других, чему мне остается только учиться.

Но эта мысль вылетела из моей головы, как только я увидела невысокую фигуру с низким хвостиком и зубочисткой в зубах. Я вновь машинально коснулась своей винтовки.

Дэзи Николс был здесь.

– Эй, мудила, – крикнул издалека командир аванпоста, махнув рукой сутенеру. – Съебывайся давай, этих двоих забирают!

Николс обернулся, заметив нас, и сощурился, передвинув языком зубочистку к другому уголку рта. Его цепкий взгляд коснулся меня, и его глаза сузились еще больше. Сомнений в том, что он помнит меня и нашу последнюю встречу не было. Николс очень недобро улыбнулся, а внутри меня что-то всколыхнулось.