Текст книги "Вступление (ЛП)"

Автор книги: Лина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Даже если я стану его преемницей, если мне суждено быть командующим, я не уверена, что у

меня когда-либо будет решительность, которая есть у него.

Я вздыхаю, желая бороться с кем-нибудь, с кем угодно, кроме папы, и бегу через мат, ныряя

в воздух, и затем делаю переворот снова и снова, пока не оказываюсь напротив него, продолжая

двигаться, чтобы разум не замедлил меня. Я поворачиваюсь и бью. Посылаю удар за ударом. Мои

зубы сжимаются.

Я бью жёстче и жёстче, папа блокирует каждое движение, но я отказываюсь сдаваться. Я

вытряхиваю остатки сна из своего тела и продолжаю бороться без мыслей и переживаний, пока

папа не вскидывает свою правую руку в знак остановки.

Он подходит ближе, возвышаясь надо мной.

– Хорошо, но этого не достаточно. Тебе необходимо закончить бой менее чем за пять

минут. Чтобы перейти на следующий уровень, ты должна делать это менее чем за две минуты. В

жизни, если ты сражаешься в реальном бою, ты должна знать, как убить врага менее чем за

минуту. Ты должна реагировать быстрее, Ари. Древние догадываются о твоих действиях, ещё до

того, как ты о них подумаешь. В чём секрет? Перестань много думать.

Я смотрю на него, совершенно сбитая с толку.

– Менее чем за пять? Я ударила тебя. Разве ты не… – огромное количество разных слов

приходит мне на ум. О чём я действительно хочу сейчас сказать, так это о своей гордости, но я

знаю, что лучше не заниматься самовосхвалением.

Папа смотрит на меня в течение секунды, а затем выходит, не сказав больше ни слова.

Я хватаю полотенце с оружейных полок, вытираю лицо, возвращаю перчатки, мои мысли

ещё не пришли в норму. Даже если бы я занималась сверх всякой меры, я бы не смогла победить

кого-либо менее чем за минуту, а затем забыть своего врага. Я вздыхаю. Ну, я думаю, что

разберусь с этим или стану обладателем множества ушибов, пытаясь это сделать.

Я подхожу к дверям лифта и захожу внутрь. Лифт взмывает вверх, открываясь на главном

этаже нашего трёхэтажного дома. Я машу маме, которая смотрит какую-то кулинарную

программу на телевизоре в гостиной. Благодаря Четвёртой Мировой Войне, 95% населения Сидии

не может позволить себе еду. Почва была разрушена токсинами, поэтому на ней больше ничего не

растёт. В рамках договора Древние культивируют почву, но они не могут или не хотят делать это

на всей планете. Поэтому наши гениальные химики создали пищевые добавки. Одна таблетка

заменяет целый обед. Проблема в том, что производить их очень дорого. Что же они решили?

Поднять цены на настоящую еду, чтобы покрыть расходы. Таким образом, хотя сейчас никто не

голодает, большинство не может позволить себе купить даже яблоко, пока остальные могут

позволить себе всё, что пожелают. Всё что мама хочет, так это готовить и иметь необходимые

приспособления, которые сделают процесс интересным для неё. Но она всё ещё чувствует себя

виноватой, именно поэтому она перешла от изучения материалов к пищевым исследованиям.

Думаю, если бы я не была настолько запрограммирована, чтобы стать управляющим, я бы,

вероятно, попробовала выучиться на химика. Они делают много хороших вещей.

Двери моей спальни открываются, как только я оказываюсь рядом. Мне требуется время,

чтобы пересечь ковёр. Мягкий ковёр обволакивает мои пальцы, и я погружаю их глубже, прежде

чем достигаю гардеробной. Я сортирую одежду, выбирая наряд для сегодняшнего дня, а затем

направляюсь в душ. Мне нужен план, как расспросить Джексона без привлечения лишнего

внимания. Последнее, что мне надо, так это то, чтобы он в школе обратил на меня внимание

Древних, разоблачив при этом нас обоих. Я должна оставить это в секрете… пока… пока я не

смогу выяснить, почему он здесь… и почему он защищает меня. Двадцать минут спустя, я

спускаюсь в дом, погружённый в тишину.

– Мама? – зову я.

– Я здесь! – кричит она из кухни. Я заворачиваю за угол и вижу, что она уже в белом

халате химиков и тщательно исследует крошечную таблетку на столешнице. Она достаёт пипетку

из кармана и распределяет коричневые капли по таблетке. Жидкая оболочка полностью покрывает

её, меняя цвет с белого на тёмно-коричневый. Она передаёт таблетку мне.

– Сделай мне одолжение, попробуй это.

Я испытываю отвращение. Не то чтобы я против пищевых добавок. Я принимаю их каждый

день, даже притом, что моя семья может позволить себе натуральные продукты. Но есть

коричневую таблетку? Нет.

– Спасибо, но я не… голодна, – я отхожу от её протянутой руки, насколько это возможно.

– Ой, да ладно. Я испытываю новую формулу, которая наполняет таблетку ароматами. Вот

это, – она улыбается крошечной точке в её руке, – шоколад.

Я смотрю на пилюлю с подозрением.

– Шоколад? – её улыбка расширяется, поэтому я уступаю и вырываю таблетку из её

пальцев. – Ты…?

– Просто попробуй, – говорит она с волнением в голосе.

Я кидаю пилюлю в рот, и сразу же вкус плавленого шоколада разливается по моему языку.

– Ммм… Как ты это сделала?

– Секрет шеф-повара, – говорит она, прежде чем достаёт планшет из другого кармана и

начинает записывать свои открытия. Я смотрю на неё в течение нескольких секунд, изучая её

напряжённое лицо, улыбку, которая никогда не покидает её во время работы. Интересно, буду ли я

выглядеть точно так же, любить свою работу и всё такое, или буду всегда серьёзной… как мой

другой родитель.

Я беру несколько пищевых добавок для завтрака из кладовой и незаметно продвигаюсь к

двери, оставаясь без внимания мамы. Я добираюсь до двери и надеваю на шею ключ-карту,

которая обеспечивает мне доступ к электрону, к школе, к моему шкафчику и ко всему, в чём я могу

нуждаться в течение дня. Сканер на двери переключается с красного (отсутствие карты) на

зелёный (можно идти).

Я спускаю по улице, пытаясь не бежать и стараясь не думать, что может или не может

случиться, когда я попаду туда и увижу его.

Я подхожу к трону, когда двери близки к тому, чтобы закрыться, и спешу подняться на борт.

Серебряные стены, серебряные сидения, серебряный пол. Всё сделано из стали, и нет и малейшего

намёка на чувство вины за то, насколько холодной это делает нашу поездку, поэтому я никогда не

сижу на последнем уровне. Если первый этаж холодный, то последний просто арктический.

Трон окружает и соединяет четыре района, включая Сидию, столицу Америки,

возрождённую после падения бомбы, уничтожившей во время войны предыдущий центр. Во всей

Америке есть только три хорошо восстановленных города, и каждый отвечает за свою часть

страны – север, юг, восток, запад. Они как маленькие государства, ответственные перед Сидией,

которая управляет как всей страной, так и южным регионом. Остальная часть государства —

пустырь, где всё ещё невозможно выращивать пищу и поддерживать естественные запасы воды.

Всё необходимое люди в тех областях получают через их доминирующий город. То, как работает

наше правительство, напоминает бизнес, но Четвёртая Мировая Война и её последствия не

оставили выбора лидерам того времени. Нам нужны были действенные способы выживания и

контроль власти. Это единственный способ, с помощью которого мы выживем, если Древние

снова нападут.

Я проскальзываю на третье место и смотрю в окно, пытаясь сосредоточиться на своём

плане, касающемся Джексона. Через несколько мгновений трон начинает движение, и я пускаюсь

короткое путешествие в школу. Мы проезжаем через несколько жилых районов Процесс парка,

района для высшего класса, где я живу. Здесь трёх-, иногда четырёхэтажные дома с большими

передними верандами и безукоризненно ухоженными газонами. Богатство. Это то, что находится в

Процесс парке. Богатство и надежда, именно поэтому школа, которую Парламент настаивал

разделить между двумя районами, находится на территории Процесс парка.

Трон достигает школьной остановки, и половина из-нас идёт на эскалатор, который ведёт к

главному входу. Я смотрю налево в сторону Лэндинг парка и тяжело сглатываю. Он выглядит

пустынным, но что можно ожидать от квартир, предоставленных правительством. Здания

взмывают в небо, и они стоят настолько близко друг к другу, словно их жители могут

перепрыгивать из окна одного здания в окно другого. Несколько детей идёт по главной улице к

школе. На них одежда, выделенная правительством: коричневые штаны, белая футболка и

коричневый пиджак. Я смотрю на свой внешний вид и чувствую укол вины. Иногда я хотела бы…

– Ари Александр! – слышу я, а затем звучат быстрые преследующие шаги. – Где ты

взяла эти ботинки?

Я поворачиваюсь вокруг, как только Гретхен, моя лучшая подруга, наклоняется потрогать

мои новые кожаные ботильоны. Я улыбаюсь. Если мамино дело – кулинария, то Гретхен – мода.

Мы сканируем возле двери наши ключ-карты, и я наполовину слушаю то, что Гретхен говорит мне

о новой технологии, которая позволяет тебе изменить высоту твоего каблука, насколько это

необходимо. Мы находимся практически у наших шкафчиков, и я собираюсь ей рассказать о

прошлой ночи, когда моё дыхание перехватывает. За углом совершенно непринуждённо стоит

Древний собственной персоной.

Джексон.

Глава 3

Джексон брызгается, тряся влажной головой, поправляет футболку и накидывает

коричневый пиджак, выделенный правительством. Пиджак обволакивает его тело и, застёгиваясь

сбоку, демонстрирует маленький треугольник его белой футболки. Он машет рукой какой-то

хихикающей девушке, наверное, какой-нибудь глупой девятикласснице, и ударяется костяшками

пальцев с другим мальчиком из Лэндинга, держа свой путь в Центральный холл, крыло нашей

школы. Он ни разу не смотрит в мою сторону и даже не намекает, что знает меня. Мои зубы

сжимаются, пока я смотрю на него. Каждый его шаг, словно насмешка надо мной.

Всё время я завидовала ему, тому, как быстро он продвигается по рейтингу. Я будущий

командир, моё место всегда известно, но он из Лэндинга. Большая часть тех, кто находится на

первых позициях рейтинга – дети оперативников, все с Проспекта. У Джексона не было

предварительной подготовки или кого-то, кто помог бы ему занять такое место. Я восхищалась им.

А теперь я узнаю, что всё это было ложью. Он не добился успеха по достоинству; он добился

успеха, потому что он Древний.

– Эй, ты не слушаешь меня? Я была… уууу, – Гретхен следит за моим взглядом.

Широкая улыбка растягивается на её тёмно-коричневом лице.

Я моргаю несколько раз, притворяясь, что всё дело в ресничке.

– Что?

– Скандал! Ари, когда ты запала на Джексона?

– Фу! Как я могла бы влюбиться в Др… другого, – мои глаза встретились с её, но она всё

ещё улыбалась.

– Ага, так почему ты избегаешь вопроса? Да, это то, что я думала, – она крутит маркер,

осложняя мне поиск достойного объяснения.

– Нет. Нет, это не так. Я просто думала о том, что встречусь с ним сегодня на тренировке,

– мне надо научиться врать лучше.

– Встретишься с кем? – я повернулась, чтобы увидеть подходящего к нам Лоуренса

Картье, третьего в нашей маленькой компании. Он заключил меня крепкие объятия и улыбнулся

Гретхен. – И…?

Гретхен и я обменялись взглядами.

– И что? – спросила она.

– О ком вы говорите?

– О, Ари сегодня встретится с Джексоном на тренировке. Мы только обсуждали тактику.

Он хмурится.

– Не понимаю. Почему девушки должны бороться с парнями? Он в три раза больше тебя.

Это не…

– Это нормально, – говорю я. – Размер не имеет значения, ты знаешь это. Кроме того, я

всё ещё лучшая.

С большим трудом.

Он воздерживается от дискуссии, проводя рукой по своим лохматым каштановым волосам.

У него такие волосы, за которые девушки готовы убить, это привлекает к нему столько же

внимания, как и его большие карие глаза и безупречная оливковая кожа. Девушки замечают его

везде, где бы он ни появился. Быть может, это отчасти из-за того, кем ему суждено стать в

будущем, хотя, думаю, что всё же дело в его спокойной позе в сочетании с невинным лицом, но,

возможно я так считаю, лишь потому, что знаю его почти целую вечность.

– Ну, будем надеяться, ты права, – говорит он. – Я бы не хотел ломать ему челюсть.

Я почти смеюсь. Даже если Парламент введёт обязательные классы по борьбе, это никогда

не будет сильнейшим навыком Ло. К счастью, Гретхен снисходительно похлопывает его по плечу и

говорит:

– Хорошая мысль, Лоуренс, но мы оба знаем, что лучше предоставить это нашей девочке.

Я неловко улыбаюсь.

– Посмотрим, как у меня получится. Мы должны попасть туда до звонка. – Я беру

несколько ручек и планшет для записей из своего шкафчика и следую за Гретхен на Т.П. Ло машет

нам, направляясь в библиотеку, подходящее место для стажёров Парламента.

Мой следующий урок называется Тренировочное Поле или Т.П. Попав в старшую школу,

мы были вынуждены выбрать свой карьерный путь, поэтому все юниоры сейчас проходят

профессиональную подготовку, а это значит, что все, кто планирует стать Оперативниками, как

Гретхен, Джексон и я, должны померяться силами. Конечно, не все проходят настоящее обучение.

Папа любит напоминать мне об этом, когда я борюсь с ним во время наших утренних тренировок.

Спортивный зал состоит из двух этажей с такими же поглощающими пули стенами, как и

у меня дома, но эта комната способна вместить десять тысяч человек. Он огромный, что, как мне

кажется, является сумасшествием, учитывая, что, насколько я помню, только наш класс, двадцать

пять человек мальчиков и девочек, используют его. Я смотрю в центр зала. Посередине пола

располагается большой, толстый мат. Ринг.

– Ой, – испуганно произносит Гретхен, кивая в сторону ринга. – Ты к этому готова?

– Конечно, – уверенно отвечаю я, но внутри мои нервы напряжены. Я вздыхаю,

заставляя себя успокоиться, направляясь с Гретхен к раздевалке для девочек, чтобы переодеться в

тренировочную одежду. Она похожа на ту, которой я пользуюсь дома, сделана из пластичного,

эластичного материала, только чёрная, а не серая. Девочки могу выбрать борцовку или топ с

рукавами, надев что-то из этого со штанами. Я достаю борцовку и брюки, прежде чем отправиться

к моему тренировочному шкафчику, стоящему во втором ряду. Я сажусь на стальную скамейку

перед ним и начинаю перебирать свои действия в голове. Учитываю размер и силу Джексона,

различные техники, которые я видела, как он применял во время тренировок, и то, что мы будем

заниматься на ринге, а не на полу, радует меня. На полу превзойти его в борьбе один-на-один, да

ещё и без оружия было бы практически невозможно. Ринг – другое дело. Всё зависит от скорости

и балансировки. Побеждает тот, кто может управлять своим телом. А тот, кто не может, падает

лицом на мат. Я была в обоих положениях, хоть и никогда не проигрывала ни одному школьнику.

Когда мы выходим из раздевалки, тренер Сандерс, наш семифутовый лысый инструктор,

стоит возле ринга, его ноги напряжены, а руки лежат на бёдрах. Мы потратили его время, медля в

раздевалке, поэтому он раздражён. В прошлом тренер был оперативником, он жёсткий и по

уровню нетерпения не уступает моему отцу. Как известно, первым делом он кричит, а задаёт

вопросы уже потом. Я подбираю темп и подбегаю к рингу.

– Вы знаете свой порядок, – говорит тренер. – Выстроитесь в линию со своим

соперником.

Я сканирую толпу, находя Джексона сидящего на полу. Так как мы находимся во главе

рейтинга, мы будем бороться, пока управляющие не почувствуют, что один из нас сильнее другого.

Он замечает меня и подмигивает. Во мне вновь разгорается ярость, и я практически мчусь к нему,

чтобы задать свои вопросы. Как он смеет вести себя так, словно он заслуживает быть здесь, как

будто я не знаю, кем именно он является? Он вскакивает и выпрямляется напротив меня.

– Готова поесть мат, Александр?

Что не так с парнями, которые называют других людей по фамилии? Я смеюсь и разминаю

свои руки над головой, затем растягиваюсь из стороны в сторону, переставая гадать.

– Хм, посмотрим.

Джексон наклоняется, опускаясь на уровень моих глаз с хитрой улыбкой на лице.

– Не волнуйся, я позволю тебе победить.

– Александр и Лок, – кричит тренер, прежде чем я успеваю ответить. – Поднимайтесь.

Я пристально смотрю на Джексона, прежде чем уйти. Гретхен хватает меня за руку, когда я

прохожу и шепчет:

– Там жёстко. Отправь его в нокаут, если будет необходимо.

Я стреляю в неё раздражённым взглядом. Возможно я маленькая, но сильная.

– Я справлюсь, Гретхен, – говорю я и направляюсь за перчатками к стенду с оружием.

Мне требуется время, чтобы найти подходящие. Везде слишком большие или слишком

маленькие. В итоге, я проскальзываю в нужную пару и сжимаю руки. Затем я возвращаюсь,

Джексон уже прыгает на мате. Оттенок беспокойства просачивается в мою голову, но затем он

подмигивает мне снова. Тьфу! Я не должна проиграть эту битву. Проклятый, высокомерный

Древний. Я собираюсь сбить его с ног.

Я бегу вперёд и подпрыгиваю в воздух, делая сальто за сальто, пока не оказываюсь

напротив него. Тренер смеётся.

– Удачи, Лок, – и нажимает на гудок.

Все и всё замирают в тишине. Мой взгляд задерживается на Джексоне. Я стараюсь не

замечать то, как его белокурые пряди волос затеняют его глаза, или как изгибается его тело, когда

он готовиться нанести удар. Это не то, что должен замечать противник, особенно сейчас. Я

чувствую, как моё дыхание усиливается, слышу его, переводя в короткие вздохи. Я пытаюсь

перестать думать, но не справляюсь со своими мыслями и переживаниями.

Он – умный боец. Я могу это определить по тому, как его глаза никогда не покидают мои;

он знает, что наши глаза сместятся перед тем, как тела начнут действовать. И он находится в

форме, и это касается не только верхней части его тела, как у большинства парней. Он знает

важность наших ног, как их сила определяет нашу скорость. Тогда я понимаю, что он не просто

Древний, он хорошо обученный Древний, и он притворяется, что он из Лэндинга, а не из

Проспекта, что означает, что он не просто натренированный боец. Он достаточно умён, чтобы

быть незаметным. Быть незаметным. Каждый возможный сценарий того, кем он является,

сводится к одному слову в моей голове – опасность.

Внезапно, гнев по поводу того, что мы уже сражаемся нескольких месяцев, и всё это время

он притворяется человеком, при этом зная о своих преимуществах Древнего, ударяет меня в живот.

Я мчусь вперёд и наношу удар, но Джексон удаётся увернуться. Он берёт меня за талию, бросает

на мат и заносит руку для удара. Я дёргаюсь, и его кулак дотрагивается до мата. Я отскакиваю и

откатываюсь назад. Я не могу обороняться. Не могу потерять контроль. Я сжимаю руки, чтобы

сфокусироваться, и прогоняю из головы весь страх.

Я – следующий главнокомандующий.

Я резко оборачиваюсь, удивляя Джексона ударом в кишечник. Он отступает назад с

задыхающимся смехом.

– В самом деле? – говорит он, сосредотачиваясь на моём лице. – Прости, Александр, —

и он бьёт меня в челюсть.

Моя голова откидывается назад, и рот наполняется металлическим привкусом. Я слизываю

кровь со своей нижней губы и пытаюсь избавиться от пульсирующей боли. Гнев пузырится в моей

груди, и я делаю выпад в его сторону, размахивая руками, будучи уверена только в силе своих

движений. Я хочу побить его. Я собираюсь побить его. Я резко двигаюсь вперёд, и он спотыкается

снова, на его лице читается шок. Я борюсь с желанием плюнуть в него и вместо этого ещё раз

толкаю его назад.

– Давай! – кричу я, затем сужаю глаза, понижаю голос и шепчу. – Я не боюсь тебя.

Высокомерие сползает с его лица, заменяясь чем-то более реальным.

– Тебе следовало бы, – и он переворачивается вперёд. Но отец хорошо обучил меня,

поэтому я знаю, что переворот может немного вскружить голову, и этого будет достаточно, чтобы

мой кулак, достигший его лица, стал причиной нечто большего, чем просто кровь, это завалит его

на землю.

Джексон появляется передо мной, и в тот же момент мой кулак достигает его виска. Его

равновесие колеблется, голова качается, и затем, словно в замедленной съёмке его тело падает на

мат.

На секунду я слишком удивлена, чтобы двигаться. Предполагается, что мы не должны

пользоваться нокаутирующими движениями в классе, и я не уверена, должна ли я радоваться или

извиниться перед тренером. Но затем Гретхен вскакивает на мат, заключая меня в объятия.

Несколько других студентов хлопают мне и поздравляют. Я позволяю себе испустить

небольшой смешок, прежде чем посмотреть на тренера. Он, кажется, принимает решение,

накричать на меня или поздравить, когда Джексон шевелится. Он поднимается на локти, и я гляжу

на него в изумлении. Небольшой рубец – единственный признак того, что его ударили. Он

должен быть без сознания как минимум минуту, а не пять секунд.

Проклятый Древний.

Тренер выглядит таким же раздражённым, как и я.

– Что ж, если ты можешь идти, покинь мат, – говорит он Джексону. – О’Неил и Мартин,

ваша очередь.

Я обдумываю то, чтобы помочь Джексону подняться на ноги, но принимаю лучшее

решение, покидая мат и передавая свои перчатки Гретхен, у неё такой же размер руки.

– Удачи, – говорю я ей. – Ты сделаешь это.

Она нервно улыбается, направляясь на свою позицию на мате. Как и у Ло, борьба – не

конёк Гретхен. Она гений в нашей группе, у неё всегда самые высокие результаты тестов. Такое

ощущение, что ей и не надо бороться, но мы должны это уметь. В конце концов, из нас же готовят

Оперативников.

Джексон проходит около меня, прерывая мои обеспокоенные мысли.

– Хорошая работа, – говорит он. – Поразительно.

Я уже готова вспылить, но его внимание переключается на мат. Лексис Мартин, соперница

Гретхен, сгибает колени и растягивает руки. Она выглядит так, словно готовится сразиться не с

одной Гретхен, а с двумя, и возможно она действительно готова. Всем известно, что Лексис

психованная. Сложена, как парень, одни мускулы, которые у Гретхен есть разве что на ногах. Я

пытаюсь не переживать. Гретхен, как и я, имеет высокую подготовку, но не на таком же уровне,

как у меня, чтобы бороться с кем-то вроде Лексис.

Гретхен прыгает вокруг мата, и Лексис следует за ней. Я перевожу взгляд с Гретхен на

Лексис и обратно. Время решает всё, и один из них должен начать. Мои ладони чешутся от страха

и нервов. Лексис делает выпад вперёд, отталкивает Гретхен назад и ударяет в лицо.

Кровь струится из носа Гретхен.

Я делаю необдуманный шаг вперёд, когда Джексон хватает меня за руку. Я пристально

смотрю на него, он прав. Я не могу вмешаться. Вмешательство не покажет меня с сильной

стороны; с моей стороны это эгоистично и даже безрассудно. Кроме того, Гретхен может с этим

справиться. Она…

Ещё удар и ещё. Её тело падает назад. Её голова откидывается в сторону. Я резко всасываю

воздух, мои руки дрожат от напряжения. Я качаюсь вперёд, назад и снова вперёд. Ладонь

Джексона всё ещё на моей руке. Гретхен вскидывает руки, сигнализируя, что она побеждена.

Тренер требует бороться. Предполагается, что победитель должен сойти с мата.

Вместо этого Лексис снова наносит удар, и Гретхен падает на мат, задыхаясь. С меня хватит.

Я высвобождаю свою руку из захвата Джексона и бросаюсь в сторону Лексис. Она

откатывается, и я подпрыгиваю, готовясь ударить её в лицо, когда кто-то тянет меня назад.

– Эй! – кричу я и сильно ударяю человека, сдерживающего меня.

Джексон усаживает меня на мат, словно я ребёнок, бьющийся в истерике. Он ничего не

говорит, никто не говорит. Я знаю, что я сделала. Все Оперативники гордые, и я только что

рискнула гордостью Гретхен.

Тренер не кричит на меня. Вместо этого он подходит к Гретхен, утопающей в крови.

– Она нуждается в медицинской помощи, – говорит он, не обращаясь ни к кому

конкретно.

– Я пойду, – я предлагаю, хотя он может вызвать сюда доктора Тэвиса, лишь нажатием

кнопки. Тренер кивает, и я направляюсь в сторону медкабинета, который находится в

непосредственной близости от главных дверей зала. Я не замечаю, что Джексон следует за мной,

пока не тянусь к своей ключ-карте и чувствую, как его рука сталкивается с моей. У меня

покалывает кожу. Он проводит своей картой по двери и ждёт, пока я войду внутрь.

Мы идём по короткому коридору в тишине, воздух наполнен нашими невысказанными

мыслями. Для меня это прекрасная возможность, чтобы допросить его, но из-за боли Гретхен я не

могу допросить его так, как хотела бы. Что-то мне подсказывает, что он это знает. В итоге, в конце

коридора мы доходим до медицинского центра, облегчение проходит через меня, разрушая

напряжение.

– Пожалуйста, нам нужен заживляющий гель, – говорю я доктору Трэвису, сидящему за

маленькой конторкой.

Он хмурит свои седые брови.

– Ещё одна боевая травма? – спрашивает он, явно уставший от нашего постоянного

лечения.

– Да, но ничего серьёзного, просто рана.

Доктор Трэвис кивает, вынимает крошечную баночку и кладёт её в охлаждающий мешок.

Он настолько холодный, что моя кожа горит, но я отгоняю дрожь. Я хватаю мешок и возвращаюсь

к двери. Джексон следует за мной.

Я уже собираюсь повернуться и задать самый важный вопрос, крутящийся в моей голове:

почему ты здесь? Когда он говорит:

– Ты поступила правильно, хорошо, что вмешалась.

Я останавливаюсь.

– Что?

В холле больше никого нет. Никто не задаётся вопросом, почему мы разговариваем. Никто

не видит этот момент слабости Джексона, мальчика характеризующего себя таинственным и

отчуждённым. Я поворачиваюсь к нему лицом, слова вылетают, прежде чем я могу остановить их.

– Нет. То, что я сделала, не делает мне чести. Нет…

– Гордость? – он посылает мне фальшивую усмешку. – Ты говоришь о том, что

заставляет тебя гордиться, не кого-то, и безусловно, нет правил касательно наблюдения за тем, как

твоих друзей бьют. В этом нет гордости. Ты была права, что вмешалась. Я так считаю.

Я опешила, чувствуя себя всё более и более неловко, потому что у нас получился такой

разговор, вместо того, который нам нужен. Я смотрю в его глаза. В них странная смесь синего и

зелёного, словно Бог не мог решить, какого цвета их сделать.

– И ты ещё говоришь о чести.

Он сокращает между нами дистанцию и шепчет:

– Сегодня ночью я объясню. Только пожалуйста, не прямо сейчас, поверь мне.

Я изучаю его лицо, на котором не видно и следа от нашего боя, в то время, как отекла моя

нижняя губа. Я училась никому не доверять, особенно Древнему. Тем не менее, у меня нет выбора.

Мне нужны ответы… по крайней мере это то, что я себе говорю.

– Только один вопрос.

Он ждёт.

– Почему ты не рассказал мне?

Он делает паузу, позволяя его глазам встретиться с моими, и легко улыбается.

– Кто сказал, что я этого не сделал?

Я резко всасываю воздух, и он смеётся, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Я хочу кричать, чтобы он объяснил, но всё больше и больше студентов просачивается в

коридор. У меня нет выбора. Я должна ждать до ночи.

Когда я возвращаюсь в зал, все, кроме сидящей Гретхен, уже разбежались на следующую

пару. Видимо, тренер отменил остальные бои. Она посылает мне слабую улыбку, и я передаю ей

заживляющий гель.

– Хочешь, я помогу? – спрашиваю я.

– Не-а, – она заставляет себя встать. – Увидимся на истории.

Я собираю её вещи и хватаю свой планшет и маркер. Я уже собираюсь уйти, когда тренер

выкрикивает моё имя через весь зал. Мой желудок сжимается. Вот и выговор, который я ожидала

ранее.

Я следую за ним в его маленький офис и сажусь на один из металлических стульев

напротив его стола. Я смотрю на деревянные стены, пять картин в рамах случайно развешаны по

комнате, и перевожу взгляд на свои руки, переплетённые у меня на коленях. Интересно, позвонил

ли он моего отцу. Возможно, меня отправят домой. Но определённо то, что сделала Лексис, хуже,

чем мой нокаут, который в действительности не нокаутировал Джексона.

– Ты знаешь, почему я позвал тебя сюда, Ари? – в итоге спрашивает тренер.

Я качаю головой.

– Нет, сэр. Я сожалею о нокауте. Я не… – я останавливаю себя. Я не хочу говорить то,

что не имею в виду, потому что я действительно так не думаю, я не та, кто врёт. Обычно.

Он смеётся.

– Я удивлён, что твой отец тебе не сказал. Я порекомендовал тебя для преждевременного

обучения.

– Раннего обучения для оперативников? – спрашиваю я, выпрямляясь на стуле. Я думала,

что только отец может порекомендовать преждевременное обучение, но он бы никогда не захотел

показать свой фаворитизм, порекомендовав свою дочь. Ему никогда не нравилось, что быть

командиром – моё право по рождению. Он бы предпочёл, чтобы я покончила с собой, пытаясь

преуспеть, чем просто заняла его место. – Спасибо, сэр, – говорю я. Я пытаюсь сдержать

волнение в своём голосе, и сомнения прокрадываются в мою голову. Порекомендовал ли он меня

только из-за моего отца? Из-за того, кто я, а не из-за того, что я сделала?

– Сэр, рекомендация. Я не уверена, что мне следует её принять.

Тренер посылает мне озадаченный взгляд.

– Александр, ты лучшая из всех, кто у меня есть. Лучшая, кого я видел в течение многих

лет. Ты заслуживаешь этого, – он задерживает на мне взгляд. – Не сомневайся.

Я могу сказать по выражению его лица, что это действительно так.

– Что ж, что это в действительности значит? Что мне делать? – спрашиваю я улыбаясь.

Он откидывается на спинку стула с гигантской улыбкой на лице.

– Ну, ты всё равно должна закончить тестирование, но ты будешь участвовать в некоторых

ранних занятиях с пре-оперативниками. Я знаю, ты уже многое из этого видела, но думаю, тебе

будет полезно перенять опыт оперативника от кого-то другого нежели…

– Моего отца.

Его лицо становится серьёзным.

– Да, вы скоро получите детальную информацию. Поздравляю.

Я покидаю его офис в полном ощущении эйфории. Раннее обучение для оперативников! И я

сделала это без помощи отца. Конечно, я будущий командир, но я не хочу просто проходить

программу. Я хочу быть лучшей. Я хочу доказать отцу, что могу сделать, гарантировано мне место

или нет. Я не хочу дать другим оперативникам повод, сомневаться во мне.

Через холл звенит звонок, оповещая, что у нас есть десять секунд, чтобы пройти в класс. Я

заворачиваю за угол и проскальзываю на историю, как только звенит последний звонок, мои

мысли возвращаются к Джексону. Его перевели из другого места, что редко здесь случается.

Помню, как все девочки сошли с ума в его первый день в школе. Новый парень в Сидии. Но он

просто казался… потерянным. В действительности, мы никогда с ним не говорили до того дня в

восьмом классе, когда на английском он одолжил мне маркер. Я забыла свой, а это был тестовый

день, что означало мой провал и невозможность получить оценку. Я помню, как уже ели

сдерживала слёзы, а Джексон быстро положил одну из своих ручек мне на стол. Он ни разу не

посмотрел на меня, вообще ничего не сказал, но я никогда не забывала тот момент. Как и прошлой

ночью, он защитил меня. Он мог позволить мне провалиться. Я была для него никем.

Теперь мне остаётся только гадать, сколько раз он смотрел на меня на протяжении всех этих

лет, и я никогда об этом не знала. Вопрос: почему?