Текст книги "Вступление (ЛП)"

Автор книги: Лина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

привлекательность Джексона, то, что я выбрала того, кто ниже меня по статусу,

является шоком.

Я уже собираюсь покинуть школу, когда реальность ударом настигает меня.

Отец. Я не подумала так далеко, и теперь мое горло напрягается, а в животе все

застывает. Мое будущее спланировано, несогласно закону или еще чему-нибудь,

хотя такое тоже могло быть. Папа многого лишится. И мама. Мама любит Лоуренса.

Внезапно поцелуй в коридоре кажется таким безрассудным и даже эгоистичным. Но

самое главное то, что Джексон – Древний. Если папа узнает, что я влюбилась в

одного из них... что ж, возможно, у меня вообще не будет будущего.

Я прокладываю свой путь к фруктовому саду, расположенному за школой, и

решаю остаться в нем на время, надеясь придумать, что сказать папе. Мама —

немного романтичная личность. Она, возможно, поймет. Папа же заботят только

обязательства. Он воспримет мое решение, как плохую оценку, словно я одна из

подчиненных, а не его дочь

Сегодня хороший день. Небо заполонили небольшие облака, придающие всему

спокойный вид. Как я им завидую. Хотелось бы, чтобы облака спрятали мои

переживания, обволокли их белым пухом, чтобы я больше об этом не волновалась

или, как минимум, не думала. Все, что связано с Джексоном, дает мне секундную

паузу, чтобы подумать о чем-то кроме атак и риска войны, но совсем скоро я вернусь

в лабораторию Сибил и столкнусь лицом к лицу с ужасом.

Я стараюсь об этом не думать. Всему свое время. К тому же, если папа меня

убьет, то я уже ничего не смогу сделать.

Гретхен замечает меня с высокого холма и широко улыбается. Надеюсь, это

значит, что они с Лоуренсом поговорили.

– Эй-эй-эй! – Она хлопает по месту рядом с собой, призывая меня к ней

подняться, без сомнений, для того, чтобы обсудить то, что мы не могли раньше. Я с

облегчением выдыхаю, испытывая головокружение.

– Иии? – Начинает она, прежде чем я дохожу до нее. Я оглядываюсь вокруг.

Хорошо, мы одни.

Я бы удивилась, если бы смогла отделаться от нее лишь фразой: « Это просто

произошло». Маловероятно, поэтому я начинаю с правды.

– Поначалу не было ничего особенного. Несколько недель назад Джексон

начал работать с моим папой. На первых порах меня это раздражало, но постепенно

все изменилось. – Я улыбаюсь, вспоминая, как я разозлилась, когда увидела его в

папином офисе впервые. А теперь перейдем к обману. Я вздыхаю, желая рассказать

Гретхен правду. – Отец назначил ему тренировки у нас дома. Джексон стал

оставаться на ужин, заходить на выходных. И прежде чем я поняла, что произошло,

я в него влюбилась. До танца на балу и я не подозревала, что чувства взаимны. – Я

нервно смотрю на нее, но она лишь улыбается в ответ, совсем не поймав меня на

лжи.

Гретхен не позволит мне на этом остановиться. Она жаждет деталей, каждый

вопрос заставляет пылать мои щеки. Чем он пахнет? Как целуется? Как он выглядит

голым?

– Что? Я не знаю! – визжу я, в то же время мои глаза высматривают в саду

Джексона и находят его, смотрящим на меня с огромной улыбкой на лице. Я не могу

не улыбнуться в ответ.

Маккензи мчится через весь луг, ее светлые волосы и золотая кожа играют на

солнце. Джексон слишком поздно замечает ее. Он поворачивается только тогда,

когда она уже прыгает к нему на руки, оплетает ногами вокруг талии и целует. Моя

грудная клетка напрягается. Он отталкивает ее, отступая назад. Его руки быстро

двигаются, пока он объясняет ей что-то, что я не могу разобрать. Она спорит в ответ

и затем несется к главным воротам, поднимаясь на холм. Джексон по пятам следует

за ней. Маккензи подходит ко мне, ее лицо представляет смесь злости и боли.

– Ты, – говорит она.

Я поднимаюсь, готовясь защищаться в случае надобности, но между нами

встает Джексон.

– Маккензи, прекрати, – произносит он.

– Прекратить? Это ты прекрати! Ты – все, что у меня есть, и ты бросаешь меня ради

этого? – Она показывает в мою сторону. Я открываю рот, желая ответить что-нибудь в таком же

духе, но закрываю его обратно. Она начинает плакать, а потом и рыдать. – Я… Ты… Пожалуйста.

– Ее круглые голубые глаза, затопленные слезами, умоляют его изменить решение.

– Мне жаль, – говорит Джексон, решительность в его голосе делает всю ситуацию еще

более болезненной. Я думала, их отношения были только для вида, но видимо для нее они были

настоящими. Может быть, и для него они были в какой-то степени реальными.

Глаза Маккензи стреляют на меня и обратно на Джексона, легкая улыбка расползается по ее

покрытому пятнами лицу.

– Хмм… Что ж, тогда. Думаю, настало время узнать об этом твоей семье.

– Ты этого не сделаешь, – шепчет Джексон.

Она смеется и переключает свое внимание на меня.

– Время встретиться с родителями. Или мне следует сказать прародителями. Удачи. Вам

она понадобится. – И она уходит.

Я поворачиваюсь к Джексону.

– Что это было? Почему она так расстроена? – Потом я вспоминаю, где мы находимся, и

стискиваю зубы в разочаровании. Я хочу получить ответы, но не могу спросить о чем-либо, когда

вокруг нас столько людей.

– Позже? – я спрашиваю его.

Он тяжело выдыхает и потирает рукой лицо.

– Да… позже.

Час спустя мы с Джексоном сидим в приемной моего отца. Сибил прислала мне сообщение,

что сегодняшняя тренировка будет интенсивной. Эта новость сворачивает мой желудок в комок. Я

говорю себе снова и снова: что бы я там не увидела, я справлюсь. Я должна. Мы нуждаемся в

информации, чтобы все это остановить, и я планирую получить ее сегодня. Конечно, только после

того, как папа узнает обо мне с Джексоном. Знаю, я должна ему рассказать. Нельзя допустить,

чтобы он узнал от преподавателей, но я все еще хотела бы это утаить. По крайней мере, на какое-

то время.

Джексон кладет ладонь мне на колено.

– Все хорошо?

– Да, просто думаю. – Я кладу подбородок на руку и опираюсь о подлокотник. Приемная

кажется холодной и лишенной любых эмоций. Пол выложен коричневой плиткой – это

единственное, что придает комнате тепло. Закрытые двери и коридоры выстроены вдоль стен из

искусственного дерева. Я могу лишь вообразить, что за ними находится. На этаже расположено

три лифта: основной, для химиков и один для членов Парламента.

И тут я понимаю, что буду здесь работать в следующем году. Оп-обучение начинается

после выпуска из старшей школы, а потом меня распределяют на полевые работы. Традиционно,

подобные мне, занимаются исследованиями и разработками, вроде работы Сибил, но все еще есть

шанс, что я могу быть направлена на поле боя, а особенно сейчас. Такие призывы обычно

случаются достаточно редко: волнения в сельских районах, контроль границ или полицейское

патрулирование. Но все изменилось, и, несмотря на то, что произойдет, жизнь на Земле никогда не

будет прежней.

Я не хочу больше об этом думать. Технически, «позже» уже наступило, поэтому я решаю

заговорить о Маккензи.

– Почему Маккензи так расстроилась? Я думала, что происходящее между вами было

лишь игрой.

Он наклоняет голову назад, словно ему нужна секунда на тщательное обдумывание того,

что он собирается сказать.

– Она – старый друг, который никак не может принять, что мы только друзья. Она

считает, что ты – человек, ниже ее. Я с ней поговорю.

– А что она имела в виду, когда говорила о твоих прародителях?

– Помнишь, я тебе рассказывал, что ее послали мне в помощь? – произносит он. – Что ж,

ее отправила моя семья. Она угрожает сказать им о тебе, но меня это не волнует. Я устал делать

только то, что они хотят, потому что они постоянно что-то хотят. Это моя жизнь.

Я хочу спросить его о большем, но лифт химиков открывается.

Отец идет быстрее, чем полагается. Его глаза бегают между мной и Джексоном, а затем,

подобно мощному объективу, фокусируются на наших сплетённых руках.

– Объясни.

Я опускаю руку Джексона и встаю, тяжело глотая.

– Папа…мм, видишь ли… мы…

– Вы – что? – произносит отец, его глаза переходят к Джексону.

Парень встает рядом со мной.

– Мы с Джексоном… вместе, папа, – В итоге выдавливаю я.

Его лицо покрывается пятнами и на нем появляется кислая гримаса.

– Это невозможно. Ты не можешь… – Его челюсть дергается, кажется, он проглотил то,

что хотел сказать. – Ты должна выйти замуж за Лоуренса. Ты это знаешь. В плане нет никаких

изменений. Забудь это, – говорит он, показывая в нашу сторону. – Тебе не позволено быть вместе

с кем-то кроме Лоуренса Картье. – Он поворачивается и уходит.

– Нет, – кричу я ему вслед.

Он холодно останавливается и оборачивается.

– Нет?

Я иду вперед. Я хочу, чтобы отец видел мое лицо.

– Ты учил меня думать самостоятельно. Действовать самостоятельно. Делать все на благо

нашей страны. Я всегда поступала так, как хотел ты. Я никогда тебя не ослушиваюсь. Но не в этот

раз.

Его грудь поднимается и падает, а глаза прожигают во мне дыру. Он бегло смотрит мне за

плечо на Джексона.

– У тебя есть ровно три секунды, чтобы покинуть здание. И не возвращайся, пока я не

решил, что с тобой делать.

Джексон подходит ближе.

– Сэр…

Отец стреляет в него смертельным взглядом и обходит меня, двигаясь прямо к Джексону. Я

стараюсь преградить ему путь, но он поднимает голову надо мной, не сводя глаз с Джексона.

– Моя дочь, по-видимому, любит тебя. Ты испытываешь к ней то же самое?

– Да, сэр, – произносит Джексон. – Я люблю ее.

Взгляд отца становится еще более смертельным.

– Докажи это. Ее будущее уже определено. Конечно, ты понимаешь, что не можешь дать

ей то, что может Лоуренс. Если ты о ней заботишься, действительно заботишься, тогда оставь ее.

Все чувства покидают мое тело, я поднимаю взгляд на Джексона и вижу, как его охватывает

логика этого суждения.

Затем папа поворачивается ко мне.

– Скоро придет Сибил и заберет тебя на сегодняшнюю тренировку. Ты должна пойти с

ней. Ты обязана слушаться. Ты должна действовать так, как я тебя учил. Поняла? А теперь, в связи

с тем, что это заняло слишком много моего времени, я собираюсь это завершить, – Он стреляет в

Джексона еще одним угрожающим взглядом, прежде чем вернуться в свой кабинет. – Я

рассчитываю, что вы покинете здание, г-н Локк. И как результат, вы больше не являетесь частью

моей программы.

Двери его кабинета закрываются прежде, чем я могу вымолвить хоть еще одно слово.

Мы оба стоим и пристально смотрим друг на друга. Я знала, что все пройдет плохо, но не

думала, что настолько. Сибил выбегает из своего кабинета, тревога на ее лице сменяется шоком

при виде меня и Джексона.

– Ари, – Сибил наклоняет голову, давая мне понять, что что-то не так, очень сильно не

так. Затем она выпрямляется и обращается к оперативнику, который пришел за Джексоном. —

Выведи его из помещения. Немедленно.

У меня распахивается рот, и я чувствую, будто что-то упустила. Они не могут знать, что он

Древний. Они бы его уже арестовали, они бы… я не знаю. Но их поведение создает впечатление,

что они знают, или догадываются. Нет, они бы не отпустили его просто так.

Джексон кивает мне, посылая слабую улыбку, прежде чем уходит без единого слова.

Глава 20

Сибил показывает мне, чтобы я следовала за ней, но я колеблюсь, пристально смотря на

место, где всего несколько секунд назад стоял Джексон. Если бы не необходимость узнать

стратегию, я бы ушла вместе с ним, но я не могу рисковать единственным имеющимся у нас

шансом, когда нам так все это необходимо остановить.

Я пытаюсь прояснить рассудок и приготовиться к любому кошмару, припасенному сегодня

для меня. Сибил замечает, какая между нами дистанция и оборачивается:

– Ты в порядке? Мне надо, чтобы сегодня ты была сосредоточена, так что, если тебе плохо,

дай мне знать, и мы сможем нагнать все завтра.

– Нет, все хорошо, правда, – говорю я, надеясь, что звучу увереннее, чем себя чувствую.

Она широко улыбается.

– Чудесно, потому что сегодня нашей первой остановкой будет тренировочный центр.

У меня резко поднимается голова.

– Тренировочный центр оперативников?

– Э-хм. Полагаю, ты там никогда не была?

Я следую за Сибил вглубь коридора к главному лифту. Я жду, когда она нажмет на кнопку,

однако, она поворачивается лицом к стене. Она прикладывает к ней руку, в результате чего

появляется серебряный сканер, и проводит по нему своей ключ-картой. Стена раздвигается, как

двойные двери в медицинском центре. Сибил зовет меня вперед, ее поведение уже вовсе не

беспечное, а скорее даже строгое.

Лифт привозит нас на этаж с двумя лестницами, ведущими вниз направо и налево. С

лестничной клетки открывается вид на громадную комнату, разбитую на четыре части, в которой с

каждой стороны в ряд стоит множество юношей и девушек, им не более двадцати пяти лет —

возраст, в котором отбирают оперативников – но большинство из них выглядит еще младше,

возможно, им лет по восемнадцать.

Сибил начинает спускаться вниз по правой лестнице.

– Как видишь, тренировочный центр поделен на четыре части. Сражение, препятствия,

ресурсы, вооружение. Обычно, так спроектированы станции для проверки ловкости и силы, но

сегодня мы экспериментируем.

Она останавливается напротив первой станции с левой стороны, где группа из десяти

мужчин и женщин окружила стоящего в центре парня в наушниках. Полагаю, он проходит

препятствия и находится в симуляции, однако, вскоре его тело начинает дергаться, и он падает на

землю. Главный оперативник подбегает к нему, сдергивает с парня наушники и начинает ему

кричать, что сопротивление является ключом к выживанию.

Сибил цыкает.

– Вот эту спроектировала я. Надеюсь, она будет работать лучше, чем сейчас.

– Это симуляция, так ведь? Что они видят? – спрашиваю я.

Она с гордостью улыбается.

– Программа симулирует Лишение. Тренируемые чувствуют, будто их лишили до смерти.

Я провела большое исследование, прежде чем утвердить эту программу. Жизненно важные органы

остаются неизменны. Все это касается психологии, на которой основаны препятствия. Мы должны

действовать, несмотря на страх, и никогда ему не уступать.

Я не могу не услышать в ее словах голос отца. Он бы мог такое сказать, вероятно, он это и

сделал. Я гляжу на мальчика, который возвращается обратно в ряд. Выражение его лица

становится разочарованным, и даже отсюда я могу сказать, что он весь трясется. Я бы хотела ему

сказать, как бессмысленно бояться. Если Древние пожелают его смерти, он умрет. Эти тренировки

не смогут ничего предотвратить, почему папа всегда и говорил, что у нас есть менее минуты,

чтобы понять, как убить врага. Я всегда думала, что он говорил это только для того, чтобы

напугать меня, чтобы я работала с большим упорством. Теперь я знаю, он пытался меня

подготовить.

Мы с Сибил движемся к следующей станции, на которой, как я только могу предположить,

располагается «Сражение», но в центре мата вместо двух людей находится только один, и она,

кажется, борется сама с собой.

– Что она делает? – спрашиваю я, после созерцания этой ситуации в течение нескольких

секунд.

– Мы думаем, что Древние обладают технологиями, подобными силовому полю, которые

они могут использовать в ходе войны, – произносит Сибил. – Здесь у нас есть нечто подобное, —

по правде говоря, хуже – и это провоцирует небольшой шок, когда тренируемый проходит через

это. Покинув мат, ей придется использовать свои остальные чувства, чтобы выбраться из силового

поля, как из лабиринта. Мы очень сильно зависим от нашего зрения, и это, как мне кажется, наше

самое слабое место.

На этот раз я уже уверена, что слышала такие слова от папы. Она похожа на его женскую и

более молодую версию. Эта мысль посылает мурашки по моей спине. Одного папы и так вполне

достаточно.

Сибил идет дальше к станции «Вооружение», где практиканты испытывают огнестрельное

оружие и ножи, которых я не видела прежде. Я с интересом рассматриваю каждое из них. Я уже

было собираюсь спросить о светящемся выкидном ноже, который изучает крошечная девушка,

когда тот вырывается из ее руки и прорезает воздух в нашем направлении. Я хватаю нож за

считанные секунды до того, как он впился бы прямо Сибил в лицо, перекидываю его в другую

руку и кидаю в цель для ножей, расположенную в 10 ярдах от меня.

– Бычий глаз, – говорю я равнодушно.

Глаза Сибил пристально смотрят на меня.

– Что это было? – спрашивает она со странным волнением в голосе. Но прежде, чем я

могу ответить, у нее звонит телефон, и она широко улыбается. – Здесь мы закончили. Настало

время главной части нашего занятия.

Несколько минут спустя, мы с Сибил стоим снаружи третьей лаборатории. Мое сердце

колотится в предвкушении. Я понятия не имею, что увижу внутри лаборатории, но могу сказать по

поведению Сибил, что это будет нечто грандиозное.

– Прежде, чем мы зайдем внутрь, – говорит Сибил, – очень важно повторить, что эта

информация секретна. Никто не должен знать, что ты сейчас увидишь.

– Конечно.

Она проводит ключ-картой около двери и прижимает палец к желеобразному квадрату

возле сканера. На экране появляется ее фото, за которым следуют слова: «РАСШИРЕННЫЙ

ДОСТУП».

– Готова ли ты или нет, то, что ты собираешься увидеть, может изменить способ твоего

мышления.

– Способ моего мышления касаемо чего? – спрашиваю я.

– Всего.

Звуки сигнализации наполняют лаборатории, оповещая о завершении рабочего дня. Должно

быть, сейчас около пяти часов. Я прогоняю озноб, ползущий по спине, и нервозность, засевшую в

животе. Я настраиваю себя, подготавливая свой разум ко всему, что они могут мне показать.

Мы заходим в комнату, полную химиков в белых халатах. В этот раз помещение выглядит

по-другому. У стены, слева от меня, располагается десять больших мониторов, и напротив каждого

из них стоит химик, изучая показания, которые я не могу разобрать. Экраны непрерывно мерцают,

и на одном из них появляется лицо, затем следующий экран показывает уже другую физиономию,

и вскоре на каждом из десяти мониторов отображается по лицу Древнего: все они разного

возраста. Сибил кивает, чтобы я следовала за ней.

– Марик, – говорит она химику, стоящему в другом конце холла, женщине со светло-

рыжими волосами и идеальной кожей. – Это Ари. Сегодня мы осматриваемся. Могли бы вы

показать ей то, что изучаете?

Марик смотрит меня и мягко улыбается.

– Я знаю, кто ты такая. Рада встрече с тобой.

Она печатает что-то на своем экране, переключаясь на табло с данными, которые я видела

ранее, затем она нажимает на «УРОВНИ КСИЛЕМЫ». Экран заполняется данными, которые

напоминают мне о главных мониторах в медицинском центре. Ксилема движется вверх-вниз,

вверх и вниз.

– Она колеблется, – удивленно говорю я. – Как это возможно?

Марик поворачивается ко мне.

– Мы считаем, что работа ксилемы очень похожа на работу органов. Она движется, у нее

есть пульс, она не похожа ни на что, что мы когда-либо видели. До этого мы сравнивали ее с водой

в человеческом теле, но это разные вещи. Почти как… – Она бегло смотрит на Сибил, словно

смущаясь от того, что собирается сказать, и в итоге шепчет, – …магия.

Сибил издает короткий смешок.

– Вы, химики, все идеализируете. Это не магия, а смертельная опасность. Эволюция

жидкостей мешает нам убить их. Помните нашу цель, Марик. – Затем она отводит меня в сторону

и качает головой. – Я не могу осуждать их за восторг, но мы, будучи управляющими, не должны

признавать силу ксилемы. Мы ищем способы ее ослабить. Именно это и привело нас сюда.

Сибил указывает на потрескавшуюся черную стену и незащищенное стекло комнаты

испытаний, которую она показала мне, когда я пришла сюда в первый раз. Я придвигаюсь к стеклу

и понимаю, что теперь это больше похоже не на комнату испытаний, а на камеру пыток.

Химики напряженно на нее смотрят, и один из них, низкий парень с черными волосами и

оливковой кожей, нажимает на кнопку снаружи стекла и произносит в интерком:

– Впустите первый объект.

Я наблюдаю за тем, как двое оперативников вводят мужчину Древнего. На нем нет ничего,

кроме крохотного кусочка ткани, прикрывающего сокровенное место, а тело выглядит

болезненным и слабым. Пятеро химиков, стоящих около меня, начинают заносить записи в свои

планшеты. Тот же химик, который воспользовался интеркомом, подходит к клавиатуре,

расположенной в правой части стекла. Дверь в комнату закрывается за оперативниками, и Древний

остается наедине в огромной двухэтажной комнате, мне видно, как он трясется. Голова его нервно

подергивается, затем он мечется из стороны в сторону, врезаясь в стены, прежде чем припасть к

стеклянной стене, через которую мы за ним наблюдаем. Он наклоняет голову в сторону и кричит,

но до нас не доносится ни единого звука.

Сибил становится рядом со мной.

– Познакомься с Райденом. Он старый друг проекта химиков. Невежество – наша

сильнейшая слабость, которая должна исчезнуть, если мы надеемся преуспеть.

– Преуспеть в…? – спрашиваю я, побуждая Сибил сказать мне то, что я должна знать, и не

свожу глаз с Райдена. Он не выглядит, как шпион, но Сибил сказала, что все их подопытные

являются Скрытными. Этот парень выглядит так, словно он работал в поле и не пытался рисковать

своей жизнью для того, чтобы разведать информацию, касательно людей. Кое-что не сходится.

– В их уничтожении, конечно же, – говорит Сибил.

– Несомненно, но какой же план, какая стратегия? – надеюсь, это не звучит так же

безнадежно, как я себя чувствую.

Она ухмыляется.

– Мне нравится твой интерес, но мы еще не определились с финальной стратегией.

Скажем так, она зависит от нашего исследования.

– Кстати говоря, где вы его достали?

Она неловко отводит взгляд, избегая вопроса слишком долго, чтобы дать правдивый ответ.

Она забывает, кто меня тренировал.

– Я говорила тебе, что они Скрытные, – произносит она.

Что ж, это неправда. Либо она не знает, либо не хочет мне говорить.

Мои глаза натыкаются на химика, стоящего возле клавиатуры. Он набирает ряд кодов и

затем отходит назад, кусая ногти.

– Что они делают? – спрашиваю я Сибил.

– Электрическую терапию, – отвечает она.

В этот момент из комнаты испытаний раздается звонок. Древний начинает биться в

конвульсиях и резко дергаться, его тело непроизвольно подскакивает, словно внутренние органы

пытаются вырваться наружу. Снова раздается звонок – и его тело расслабляется. Он падает на

землю. Стоящие вокруг меня химики делают еще больше записей, и, судя по выражениям их лиц,

они довольны результатами.

Сибил выводит меня из аудитории.

– Эта лаборатория занимается веществами, передающимися воздушным путем, и которые

могут подействовать на Древних, не нося при этом вред людям. Наша цель – оружие, которое бы

могло бы атаковать без их ведома. Таким образом, как только они прорывают поверхность Земли,

они БАМ! – Она ударяет кулаком по ладони. – И мертвы. Проблема в том, что ксилема

излечивает их в считанные секунды. Так что наша стратегия: создать что-то, что повлияло бы на

ксилему, изменив ее.

Я киваю, желая узнать, следует ли мне задать вопрос, который был у меня на уме с того

момента, как мы все это начали.

– Сибил, – говорю я нерешительно. – Я думала, они хотят к нам присоединиться, как

только будут достаточно сильны. Я думала, они желали мирного сосуществования. Поэтому мне

интересно, почему мы пытаемся их убить?

– Два столь разных вида не могут ужиться на одной планете. Это выживание наиболее

приспособленных, и мы должны выжить.

Она отходит назад, и я следую за ней, пока в моей груди разрастается огромная дыра. Все,

что нам рассказывали о Древних, абсолютно все, ведет к этому. Они хотят поселить в нас страх,

показать, что наш вид не жалок, и мы способны атаковать. Я гляжу сквозь стекло. Райден прячется

в углу, его глаза бегают от одного человека к другому, прежде чем остановиться на мне. Он изучает

меня и затем произносит лишь губами единственное слово – « помоги».

Глава 21

Я пробираюсь через лесок за своим домом, перепрыгивая через тернистые заросли и сметая

на своем пути паутину. Как только закончилось занятие, я написала Джексону сообщение, надеясь,

что обладаю достаточной для Зевса информацией. Но если даже ее будет достаточно, не примет ли

папа другую стратегию? Я не знаю. Не знаю. Не знаю.

Когда я дохожу до Дерева Единства, солнце уже село, а лес погрузился в темноту. Ветер

гуляет между деревьями, срывая листья. Я встаю на колени прямо напротив дерева и пристально

смотрю на отверстие в центре, придвигаясь все ближе и ближе, будто принадлежу тому миру, а не

этому.

Я протягиваю трясущуюся руку. Пальцы исчезают в треугольном проеме, и их кончиков

касается тепло, поднимающееся по всей руке к предплечью. Я отскакиваю, но воспоминание о

приятном чувстве удерживает мою руку. Сердце колотится в груди. Затем я слышу что-то из

глубины дерева. Я медленно встаю, пока звук отражается эхом между деревьями. Они зовут меня

так, словно знают, кто я такая, словно я одна из них. Я закрываю глаза, позволяя шепоту,

кружащемуся в порывах ветра, подобраться ближе. Я не могу понять, что они говорят, но

чувствую пыл их слов у себя в груди, и больше всего хочу к ним присоединиться.

Шепот сливается со скрипом ветвей. Каждый звук отдаляет меня все дальше от реальности.

Мои руки вцепляются в дуб, сжимая кору, и буквально через несколько секунд, прежде чем из

меня может вырваться хоть единственный вздох, я оказываюсь уже на вершине дерева и смотрю

вниз. Внизу продолжаются шепот и гармоничный стук, и лес затихает, а небо успокаивается. Я

ощущаю умиротворение и принадлежность к этому месту, как нигде прежде. Я смотрю вниз на

лес, вверх на небо. На одном дыхании я расставляю руки в стороны и, изогнув спину, ныряю вниз

в открытое пространство. Холодный приятный воздух проносится мимо ушей. Я должна быть

напугана, но мне весело, вместо крови в моих венах бежит электричество. Я делаю сальто и легко

приземляюсь на ноги. С моих губ слетает смешок.

– Ари… – звучит голос за моей спиной.

Я застываю, сжимаюсь всем телом, пока поворачиваюсь, и в итоге вижу Гретхен, ее рот

широко распахнут, а глаза округлены от страха.

– Я видела, как ты сюда шла… Я пришла проверить тебя. Я… я…

– Гретхен, подожди, – говорю я, когда она поворачивается, чтобы уйти. – Это не… Я

не…

Я пристально смотрю на нее, и она глядит в ответ, но не как моя лучшая подруга. Она

смотрит на меня так, словно видит меня впервые. Мои глаза наполняются слезами, и я

неосознанно всхлипываю. Тяжесть от того, что я только что сделала, увиденное Гретхен, Райден,

военная стратегия, Джексон – все это достигает предела у меня в голове. Я так больше не могу.

Такое ощущение, словно с того момента, как моя жизнь была хоть в какой-то степени нормальной,

прошли целые года, десятилетия. Мне хочется нормальной жизни. Я хочу быть нормальной.

Но я знаю, что уже не такая, как все. Я чувствую это где-то внутри, но все еще не знаю, что

со мной происходит. Я становлюсь одной из них? Или уже одна из них? Я не знаю. Я ничего не

знаю. Я ничто. Все в моей жизни кажется сейчас таким глупым. Если я на половину принадлежу к

каждому из этих видов, то не могу выбрать, какая часть меня является настоящей, какая часть

имеет право на жизнь. Для меня это уже слишком. Я продолжаю всхлипывать с новой силой и

чувствую, как рука ложится мне на спину.

– Ари, поговори со мной, – произносит Гретхен. – Я не буду тебе осуждать. Обещаю.

Поговори со мной.

Я поднимаю на нее взгляд, мои глаза горят от слез, и прислоняюсь спиной к большому дубу,

с которого только что спрыгнула. Гретхен сидит напротив меня, никакого осуждения, никаких слов

сожаления. Я могу ей доверять, в этом я уверена. Я неровно вдыхаю, выдыхаю, и слова начинают

вытекать наружу.

– Полагаю, все началось с Джексона.

И я рассказываю ей все. О том, что он Древний. О военной стратегии. О том, что я сделала,

что планирую сделать, кем, как я думаю, становлюсь. Она слушает с интересом, ни разу не

перебивает. Когда, в конце концов, перестаю говорить, я поднимаю на нее взгляд.

– И так… что ты думаешь?

– Думаю, я неимоверно завидую тому, что тебе удалось поцеловать такого аппетитного

парня, как Джексон. Ты смогла спрыгнуть с этого проклятого дерева и при этом не распрощаться с

жизнью.

Мы обе разрываемся от смеха. Сейчас уже темно, и на нас падает лунный свет. Гретхен

перестает смеяться, и я боюсь, а вдруг она собирается убежать, громко крича, однако, вместо этого

она крепко меня обнимает.

– Ты моя лучшая подруга, несмотря ни на что. Все будет хорошо. Я помогу тебе, если это

будет в моих силах, хорошо?

Я киваю.

– Хватит говорить обо мне. Ты искала меня. Все ли в порядке?

Она прислоняется к близстоящему дереву, но поскальзывается на разбросанных листьях. Я

ловлю ее за мгновение до того, как ее голова ударилась бы о дерево. Мы обе замираем.

– Как ты…? – начинает Гретхен.

– Я не знаю.

– Способна ли ты на что-нибудь еще?

Я пожимаю плечами, и на лице Гретхен появляется легкая улыбка.

– Давай посмотрим, – Она подскакивает с возбуждением, но я не в настроении, чтобы

проверять всевозможные странности, живущие во мне.

Она хватает первый попавшийся камень и подбрасывает его в воздухе снова и снова, затем

смотрит на меня, готовясь запустить камешек мне за спину. Не знаю, почему я двигаюсь, но что-то

внутри меня хочет доказать, что я могу остановить камень, парящий в воздухе. Камень покидает ее

руку, и уже в следующую секунду он оказывается в моей ладони. Я сделала движение, я

чувствовала, как сдвинулась моя рука. Мои рефлексы прореагировали быстрее, чем я смогла

понять, что хочу сделать. Это всего лишь мышечная реакция. Я опускаю взгляд на камень,

озадаченная как никогда. Мои рефлексы, да и я сама стали быстрее, и мне интересно, могу ли я

делать ту одну единственную вещь, которая отличает людей от Древних.

Я кручу камень в руке, пока не нахожу острый край, и провожу им по своему предплечью.

Кровь стекает тонкими струйками по всей руке.

– Ари, какого черта?

– Подожди, – говорю я, не сводя глаз с пореза, но ничего не происходит. Он лишь

продолжает кровоточить все сильнее и сильнее и, в отличие от Древнего в аквариуме, совершенно

не заживает. Меня переполняет чувство разочарования. Не знаю, почему я надеялась, что это

сработает. Полагаю, я бы предпочла принадлежать полностью к одному виду, чем быть частью

двух. Должно быть, во мне слишком мало ксилемы, иначе бы рана уже зажила.

Гретхен берет мою руку и оборачивает вокруг нее свою куртку.

– Давай, тебе необходимо попасть домой и нанести на порез заживляющий гель.

Я вздыхаю.

– Спасибо. И спасибо за то, что не считаешь меня сумасшедшей.

– Кто сказал, что не считаю? – произносит она с улыбкой и берет меня за вторую руку. —

Давай отведем тебя домой. Я не хочу рисковать, став твоей первой жертвой или кем-нибудь еще.

Несколько минут спустя, я проскальзываю в дом, пытаясь услышать хоть одного из

родителей, но вокруг лишь жуткая тишина. Я думаю о том, чтобы им позвонить, но вместо этого

поднимаюсь в свою комнату, радуясь тишине. Мое тело измождено во всех отношениях, а лицо