Текст книги "Хэйвуд. Запретный лес"

Автор книги: Лина Энгельс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Мой кот.

– Спасибо, что просветила. Я то думала олень! – съязвила она.

– Что-то не так?

– Я не выношу котов… – Тем временем, милое создание просто беззвучно и скромно лежало в углу кровати своей хозяйки.

– Никто и не просит тебя его выносить, – проговорила Регата, смеясь. Она до сих пор по-ребячески прыгала на кровати. – Это просто кот.

– Мр-р-да-а. Я простой говорящий кот, – протянуло полусонно тёмное облако меха.

Простой фамильяр, подаренный Лаванде её старшей сестрой на день рождения. Кейтлайн преобрела фамильяра в виде чёрного кота, имеющего золотые жёлтые глаза-фонарики. Вскоре, частица души Лаванды была перемещена в этого фамильяра, после чего Баратил преобрёл свой собственный голос и разум.

– Ах, да! Лесли, смотри, у Лаванды кот фами… Фамири… В общем, говорящий! Волшебно, да?

– Мой кот не принесёт тебе беспокойства. Обещаю тебе, – дала слово Лаванда, поглаживая глянцевую чёрную шёрстку Баратила. Кот тихо, еле заметно, мурчал, чем обрадовал Лесли. Она одобрительно кивнула.

– Да-а, я не потревожу тебя, мр-р-яу.

– Молчи, фамильяр, – прошипела Лесли, стоило ей услышать чуть громче мягкое мурчание кота. В ответ Баратил неприятно зашипел, начав мять когтями кожу на бедре своей хозяйки.

– Точно, вот это слово! – проговорила Мэлори. – Уи-и! – не переставала прыгать на кровати Регата.

– Перестань, иначе потолок пробьёшь, – сказала Лесли невзначай.

– А что, такое может случиться? – доверчиво пролепетала Гати, оставанавливаясь. Леди еле прикрыли смех.

– Оу, ты не знала? – начала игратьчя Лесли. – Кровати ведь заколдованы! – выдумывала на ходу Маврина, лишь бы было посмешнее. – В любую секунду ляг ты не туда, бах! – она резко изобразила взрыв, отчего Мэлори даже подпрыгунула. Лаванда еле успела сдержать смех. – И кровать отправит тебя к небу, пробив твоим телом потолок, – Ни один мускул не дрогнул на лице девушки, пока она врала, но глаза так и горели дьявольским огнём.

Мэлори уже начала бояться сделать лишнее движение, как Лаванада прыснула от смеха, а за ней и Лесли. После этого Регата кинула в одну из них подушкой, после чего началась великая битва перин.

– Тебе там, кстати, посылка пришла, – проговорила, вся облепленная перьями, Лаванда. Война закончилась полным разрушением бедных подушек.

– Что? – удивилась Лесли, опустив голову вниз, куда и указала Мерседес. На полу около её кровати была большая посылка в бумажной обёртке. Она поспешила её открыть. Человек, который мог бы ей прислать посылку был только один.

Она без прилюдий разорвала аккуратную обёртку вместе с бархатным бантиком, после чего пред ней предстала крафтовая коробка, которую она также нетерпеливо открыла. Лицо девушки преобразилось. Она не понимала, радоваться или печалиться.

– Это платье, – она потянула руку к аккуратной треугольной бумажке.

   «Моя дорогая, ты очень быстро растёшь. Ты перестала радоваться мелочам, перестала ходить на вечеринки, к счастью, субботним вечером, я узнал, что в Абнер де Гард намечается Рождественский бал. Ты мне об этом ничего не писала, видимо, забыла. Ну, что ж. Жаль, что я не смогу увидеть в этом платье тебя, милая, но я уверен, что в нём ты будешь выглядеть превосходно. И я прошу тебя обязательно пойти на бал, чтобы весело провести время в компании леди и джентльменов.

P. S. Если же ты не пойдёшь, то я об этом сию неприменно узнаю от мисс Блэр, которая любезно согласилась оповестить меня об этом. Веди себя как подобает воспитанной леди, не осрами меня, а впервую очередь себя, и развлекайся.

С любовью, папа. »

– Ну!

– Да что там? – любопытничали молодые леди.

– Это посылка от отца, – необычно угрюмо ответила девушка. Ей всегда было приятно получить хоть какую-то весточку от любимого отца, но не на этот раз.

– Покажи же! – нетерпелось увидеть платье Мэлори.

Девушка без особой любви достала из большой коробки платье. Оно состояло из чёрной блузки, рукова которой свисали. При одеянии этого платье, плечи оставились открыты. Юбка цвета синего моря была украшено белыми неразборчатыми узорами. Прикреплённое лямками к юбке платье выглядело просто, но элегантно. Кожаный и массивный коричневый пояс делал платье более неорденарным. Наряд оказался молодёжным и стильным. Мистер Маврин оказался просвещённым о мире моды. Само платье было ни коротким, ни длинным. Не было на платье ни рюш, ни оборок, ни волонов. Отец хорошо знал о предпочтениях своей дочери. Он любил её, как никто другой, хоть и не всегда показывал этого, потому что стеснялся высказать всю свою любовь, боюсь показаться глупым. Мистер Маврин старался стать для дочери не только лучшим отцом, но и заменить мать.

– Оно прекрасно, – на выдохе восхитилась Лаванда, робко, будто боясь сделать что-то не то, проходилась пальцами по платью.

– Ты будешь самой красивой на балу, – была солидарна Регата с Мерседес.

– Не спорю. Платье красивое, но… – девушка перевела взгляд с платья и он теперь совсем потух в печали. Она положила платье обратно в коробку, где был также вложен корсет, и села на постель, опустив голову. – Мне совсем не хочется туда идти. Я бы была не прочь отлежаться здесь и поспать. Там будет очень шумно и так… Людно.

– Но ведь ты будешь не одна! – пыталась воодушевить её Лаванда, взяв за руку. – С тобой будем мы, – она тепло улыбнулась Лесли.

– Поверь, мы сделаем всё, чтобы ты не заскучала, – Лесли стало тепло в груди от этих слов. Как давно она не чувствовала поддержки от друзей.

– К тому же, тебя будет сопровождать Коллин, – завидно проговорила Лаванда.

– Да ну его, – встала Маврина. – Он то уж точно уйдёт куда подальше. Коллин позвал меня только лишь для того, чтобы попасть на Рождественский бал, ведь допускаются лишь лица, достигшие пятого курса.

– Вот же жук! – прокомментировала Мэлори, топнув ногой. – Тогда уж пусть он точно пойдёт куда подальше! Мы будем с тобой, – протороторила девушка. – Я уж точно буду с тобой рядом, но вот за Лаванду не ручаюсь, – ухмыльнулась леди.

– А что ты, Лаванда? – туманно спросила Лесли.

– Не обращай внимания, она просто совсем свихнулась, – фыркнула девушка, сложив руки на груди. Она также отвернулась в знак негодования. Леди не умела долго обижаться, и лишь делала вид, что озлоблена.

Лесли перевела взгляд на Мэлори.

– Она идёт на бал вместе с Ягелем! – объяснила Регата.

– Ничего я с ним не иду, – вставила Лаванда. – Не скрою, он пригласил меня, но я ведь ещё не согласилась.

– Ключевое слово – ещё, – ухмыльнулась Мэлори.

– Не придирайся к словам, – нахмурилась она. – Давайте лучше погуляем. Времени пока незатемно. Проветрим мозги и после ляжем спать. Я всегда гуляют перед сном.

Все кивнули, в знак одобрения. Сразу одевшись в тёплые меховые мантии с капюшонами, они стали спускаться. Волшебницы обсуждали того самого Топи Ягеля, что изволил позвать на бал Лаванду.

– Он из третьего курса. Даже младше, чем твой Коллин, так что, вряд ли я соглашусь, – гордливо произнесла девушка, надевая перчатки.

Чем ниже спускались, тем становилось холоднее. На первом этаже и вовсе гулял сквозняк, а изо рта шёл горячий пар.

– Как бы ты не ответила ему, но признай. Он красив.

– Он совсем малыш.

– Он всего то младше нас на два года, а ты его уже причисляешь к младенцам, – не переставая смеяться, сказала Регата.

Разговаривая о Топи, девушки успели добраться до мостовой. Три девушки перегородили всем путь с моста. Именно из-за этого близнецы Блэйз, которые о что-то оживленно оспаривая, пытались аккуратно пройти между девушек.

Один из них, а именно младший Уолли, увидев трёх девушек, заулыбался самой тёплой улыбкой, а при виде миловидной Регаты, парень и вовсе растаял. Остановив подольше свой взор на Регате, парень скрылся за их спинами. Леди, как бы не хотела, не осмелилась обернуться. Звуки скрипа снега становились все тише и тише.

– Ты невыносим, – гневался один из близнецов Блэйз, у которого в отличие от Уолли, имелись зелёные глаза. Уилбер негодовал. Он терпеть не мог галантности своего брата. Ладно бы тот вежливо обходился с такими же знатными, как и они, но ведь он относился так ко всем без разбору, чем сильно раздражвл своего брата. Хоть близнец и отчитывал Уолли, но тот его не слушал. Маг давно потонул в своих мыслях, оставив после себя лишь глупую улыбку.

– Близнецы Блэйз такие гадкие, – противясь, выговрила Лесли, чем удивила Регату.

– Говори за себя. Уилбер, пожалуй да, но не Уолли. Он милый, и всегда пропускает меня у дверей. Уолли – истинный джентльмен.

Девушки наконец пришли туда, куда и планировали. Они удобно разместились на скамейке, которую предварительно пришлось очистить от белоснежного снега. Было безветренно, но всё равно холодно. Лес Минеулиум находился не так далеко, но ближе всего была тропинка, ведущая к выходу из территории замка.

Одна из девушек, как-то раз обернувшись, неожиданно заметила движение у барьера. И какое счастье, что это оказался человек, а не как в прошлый раз… Но зачем магу было уходить с территории школы в такое позднее время? За пределами школы было опасно находиться. Наконец, когда Лесли напрягла зрение, она заметила, как блеснула лысина у ворот. Ворота остались открыты.

– Стойте, так это же нумеролог, нет? – шокированно проговорила Лесли, выпустив пар изо рта. – Только он у нас лысый! Точнее, неожиданно облысел к началу этого года.

– Ещё есть Сейдж, но у него «озеро в лесу». А ещё он не такой комплекции, – Проанализировала Лаванда, тресясь от холода.

– Похоже, что да, – прищурившись, произнесла Регата, пока Лаванда вычищала очки, которые успели запотеть.

– Что ему взбрело на ум в такое время?

– Пошли проверим, – в предвкушении приключений, а может и рассекречивании профессора, который так досождал юной леди, проговорила Лесли, забыв о своём данном слове : больше никогда не подвергать опасности чужие жизни.

– Это нерационально, – хмурилась Лаванда, но всё же шла за своими друзьями.

Торопясь по тропинке вниз, они настигли ворот. Лесли уверенно шагнула через барьер, пока Мэлори и Мерседес в нерешительности застряли между двух мерил. Но все же, пошли за своей то ли отважной, то ли безрассудной подругой.

– Может вернёмся, пока не поздно, Лесли?

– Мне тоже эта идея больше не кажется хорошей… – прохнычила Мэлори. Снег скрипел под ногами, а носы леди становились все более алыми. Они шли по вымощенной плиткой дороге, но из-за снег и льда её не было видно. Каждые несколько метров стояли фонарные столбы, свет которых зимой особо не требовался. Они зажигались, стоило появиться человеку около них.

– Тише! – прошипела леди. – Вдруг мы раскроем огромный секрет Маралина?

– Ну, если честно, профессор действительно странный и подозрительный, но мне страшно, – Лаванда взяла Регату за руку, чем вызвала у девушки улыбку. Вдвоём им было не так страшно, в отличие от бесстрашной Лесли.

Не промолвив и слова, девушки в давящей тишине преследовали своего профессора. И чем дальше они уходили от школы, тем страшнее становилось. На небе висела луна, но ещё было светло.

Лесли до последнего думала, что профессор пойдёт по дороге, ведущей в Запретный Лес, но этого не произошло. Пройдя чуть дальше, он свернул направо, чем ещё сильнее удивил Лесли.

Кряхтя и шатаясь, Камрин шёл к красному озеру, как в дальнейшем с ужасом осознала Лесли. Она считала, что профессор мог быть оборотнем и молча подозревала его в этом. Её шаги замедлились, наконец осознав, что ведёт своих новоиспечённых подруг прямиком на смерть.

– Слушайте, – остановилась леди, не теряя профессора из виду. – Вы правы. Лучше пойти обратно. Уже поздно.

– Вот и отлично.

– Тогда пошли, – развеселились девушки. – Хватит нам приключений на сегодня!

– Предлагаю приготовить горячий какао по моему особенному рецепту, а затем рассказывать интересные истории перед сном… – воодушевлённо лепетала Лаванда, пока друзья не заметили, что Лесли собиралась пойти дальше одна.

– Эй, ну ты чего? Условились же, идём все обратно! – кричала издали Мэлори.

– Вы идите, потому что вам может из-за меня попасть, – так она называла смерть.

– Ну уж нет, мы идём с тобой.

– Да.

– Это опасно!

– Тогда почему идёшь ты?!

– Любопытно, – помолчав, вдруг ответила Лесли.

– И нам тоже! – Лесли обратила взгляд на Маралина. Он уже почти скрылся из виды.

– А, Мерлин с вами! Пошли.

Лесли побежала, подскальзываясь на льду. Каменной дороги уже не было. Дальше шла обычная просёлочная дорога, покрытая полностью снегом.

В том году профессор был более живым: энергично двигался, почти не болел, он вёл здоровый образ жизни и постоянно отшучивался. Камрин редко пропускал занятия. Единственный раз, когда ему пришлось пропустить, и то являлось масштабной причиной, – умер родственник.

Теперь же в профессоре исчезла та жизнь, которая была яро заметна раньше. Его глаза с карих сменили цвет на серые, почти прозрачные. Кожа стала бледной и влажной.

Сейчас профессор Маралин уверенно шёл прямиком к красному озеру, в которой существовали разновидные твари.  Походка становилась больше похожей на её подобие. Вскоре он начал раздеваться, оставляя за собой след из одежды. Зимняя мантия, перчатки, шарф, последним он выпустил из рук волшебную палочку.

– О, Норны, зачем он раздевается?!

– Т-там в… в-вода, – остановившись, продрожала Регата, когда заметила промёрзшое озеро. Вдруг леди стало заметно холоднее, а кожа покрылась мурашками. Тело волшебницы дрожало не от холода, а от страшных воспоминаний.

– Очевидно да, хотя скорее это лёд, – Лаванда заумничала, но когда обернулась, заметив вид подруги, она запереживала. – Регата, что с тобой? – она подошла к ней и взяла за плечи, смотря прямо в голубые глаза, наполненные ужасом. Нахлынули крупным потоком слёзы.

– Т-там в-во.. д-да, – вновь задрожала она. Лаванда взглянула туда, куда указала Регата, но ничего странного не заметила, не считая того, что профессор всё также продолжал идти к озеру, а точнее ползти.

– Да, там вода… У тебя фобия? – достаточно быстро догадалась Мерседес.

Профессор, задыхаясь, искал то, что поддержало бы его жизнь. Вдруг профессор Маралин плошмей упал на покрытую снегом землю и завыл от боли, но не переставал идти дальше. Лесли аккуратно, медленным шажками, забыв о своих друзьях, шла вперёд, не страшась ничего. Что-то внутри неё билось в конвульсиях, умоляя остановиться, но леди не слушала своего внутреннего голоса.

Он полз, пока не достиг своей цели. У подножия крутого спуска в озере была большая дыра на льду. Значит он когда-то треснул или его хорошенько так треснули… В последний раз вздохнув, Камрин погрузился в озеро. От неожиданности Маврина вскринула, хоть и представляла, что профессор может являться существом красного озера… Или просто сумасшедшим.

Маврина побежала, чтобы узнать, жив ли её преподаватель нумерологии. Лаванда хотела пойти под руку с Мэлори за Лесли, но Гати пуще прежнего залилась от страха и уже рыдала навзрыд. Она паниковала.

– Профессор?– неуверенно проговорила ученица, наклонившись к трещине. На поверхность воды редко выходили пузыри. Она встала на четвереньки, думая, как же помочь учителю. Вдруг он был просто не в себе, а она вновь сгубила человека, не смея ему помочь?

Сердце билось бешено. Она беспокоилась за жизнь учителя. Когла Лесли решила воспользоваться магией, чтобы хотя бы попытаться спасти преподавателя, что-то неожиданно выпрыгнуло из трещины, но исчезло также быстро, как и появилось. Девушка отшатнулась. Послышался крик Мерседес, стоявшей от озера в метрах десяти. Волшебница ощущала жжение по всему телу. Она мёрзла.

Маврина осмелилась вновь взглянуть в озеро, но уже осторожнее. На этот раз девушка испугалась настолько, насколько могла. Она увидела…

Глава 11. МЭНДИ МЭЙ.

Апрель 2001 года.

Шествуя в оборванных ботинках по сухой дорожке деревни, мужчина шёл в сторону аккуратного силуэта. Его ноги были ему будто чужими. Так непривычно Бетельгейзе было ходить, после целой недели в волчьей шкуре. Последние дни Стая только и делала, что тренировалась в схатках и выслеживала свежую кровь. Волшебники продолжали посещать Хэйвуд. В основном нищие люди, что едва сводили концы с концами, ведь в бакалеях всё было дорого, а в лесу всё, по благоговению Норн, бесплатно.

Силуэт с хрупкими плечами, которые можно было бы приметить ещё издали, стоял неподвижно. Из аккуратно заплетенной косы рыжих волос, переливающихся глянем на солнце, выпадали пару прядей, и при лёгком дуновении ветра они волнами колыхались. Волосы блестели в лучах света, чем завораживали Аскольда.

Она, изящно выпрямившись, ждала своего нового друга.

– Эвелин, – Леди, одетая в лёгкое, но тёплое платье коричневого цвета в пол, машинально обернулась на своё имя. На её лице заиграла улыбка.

– Аскольд, доброе утро!

– Добрее не придумаешь, – Маг, заметно переставший ухаживать за собой, зевал. Отросшая щетина, впалые щёки и большое мешки под глазами заставляли невольно сжалиться над ним. – Я так рано больше никогда не встану, – потирал глаза Аскольд.

– Прости, – невинно произнесла Эви, сжав в руках корзинку для продуктов. – Пойдём же!

Этим ранним утром не успели ещё прокукарекать первые петухи, как у порога «Dulcis tabernam» оказались эти двоя. Мисс Доррис только-только открыла свою лавку, но ещё даже не успела подготовить заведение к приходу посетителей. Маленький джинги над дверью громко зазвенел, наподобие колокольчика, когда гости вошли в лавку сладостей.

Из двери в кладовую вышла встречать первых посетителей этого дня сама мисс Доррис. Чёрные волосы, чуть с проседью, были собраны в аккуратный пучок на затылке. Женщина лет сорока, одетая в розовое платье чуть ниже колен с воротничком, с улыбкой встретила гостей.

– Доброе утро. О, Эвелин, это ты. Милая, давно тебя не была здесь, – ещё больше обрадовалась Мэйблл.

– Да, давно, мисс Доррис. Решила наконец встать пораньше, чтобы наконец сходить к вам в лавку со своим другом. Он ещё здесь никогда не бывал.

– О, приятно видеть в лавке новые лица. Хорошо, что привела. Когда бы он смог попробовать кофе наивысшего сорта!

– По правде говоря, мы здесь не из-за кофе…

– Глинтвейн? Гоголь-моголь? – Она была заинтригована. Девушка рассмеялась.

– Эвелин рассказывала, что вы делаете потрясающие напитки. И особенно эгг-ног.

– А! Это тоже! Так чего же вы тогда ждёте?! Присаживайтесь скорее.

Снаружи двухэтажное здание из чёрного дерева казался ничем не примечательным, но внутри он был необыкновенным : помещение на первом этаже являлось будто бесформенным. В нём отсутствовали острые углы. Стены имели розовые оттенки. Пахло свежей древесиной. Со всех сторон на полках стояли банки, а в них сладости. Кроме разных банок с конфетами, также были рожки, внутри которых было не мороженное, а разные сладости в перемешку с ягодами и кусочками фруктов. На посетителей азартно глядели сладости, умоляя съесть их. Карамель, ирисы, шоколадные пасты, конфитюры, маршмэллоу, пишмание, лукум. Стоимость одной сладости начиналась от 1 бейла и заканчивалась 200 финами. Здесь было всё, чего хотелось бы маленькому ребёнку.

Это место являлось конечной пропиской кариеса. Ему здесь жилось замечательно.

На втором этаже продавались концелярские товары : разнообразные волшебные палочки всех расцветок, рукописные перья, цветные чернила, пергаменты и свитки. Всё, что могло помочь получить образование. Он был закрыт, так как его владельцы ещё не пришли.

Эвелин и Аскольд сели за столик с белой скатертью. Мисс Доррис быстро принесла два стакана эгг-нога. Когда она спросила, чего они ещё хотят, то леди заказала пироженные им обоим.

– Как сладко, – скорее жаловался, чем восторгался Бетельгейзе. Съев десерт, он запил его ещё более сладким напитком. – Куда ты меня привела. Это, конечно, всё замечательно, – сказал Аскольд, скривив лицо. – Но слишком приторно.

– А мне вкусно, – Даже причмокивала Эви. – Не только же есть мы сюда пришли.

– Что ты хочешь узнать?

– Откуда ты переехал к нам? В нашей деревне с роду не было никаких Бетельгейзе. Я всех здесь знаю.

– С запада Северного Хаммерфиля.

– А поточнее? – допытывала леди. Аскольд усмехнулся, глядя на неё ехидно.

– Графство Натшимэл.

– Вау! Подожди… Это ведь там самые красивые звездопады, а ещё это единственное место, где можно увидеть ночное сияние на небосводе.

– Да, верно. Но родился я на востоке.

– Но каким ветром тебя занесло сюда?

– Долгая история, – Вздохнул Аскольд.

– Время есть, – уверенно сказала волшебница, облокотив голову на ладони. Она ожидала захватывающего рассказа от взрослого мужчины.

– Нас было много. Большая компания друзей… После трагедии в наших семьях, мы с Эйнсли и…

– Кто он?

– Мой близкий друг, теперь единственный. Мы жили с ним в одном городе.

– В городе… – допытывала Эвелин.

– Редсан. Смотрителем города был его отец. Гринольв Редманд был великим человеком, – на одном выдохе выпалил мужчина. Ему вспомнился такой родной образ отца друга, который по сути заменил ему родного. – После смерти наших родителей, мы убежали с друзьями…

– Чьи родители умерли!? Твои, его?

– У всех нас умерли родители. У всех…

– Что? Почему?!

– Об этом я, может быть, расскажу тебе потом, ладно? – Эви в ответ моргнул, но молчать ей было трудно. Аскольд усмехнулся.

Бетельгейзе восхищался юности Эвелин. Между ними была разница в восемнадцать лет, но с каждым часом, проведённым с ней, Аскольд молодел.

– Вы убежали…

– Мы долго странствовали по Северному Хаммерфилю, так и не найдя места, где бы нас приняли с теплотой. Мы никому не были нужны и мы скрывались. Не скажу почему… Просто… Людям чуждо всё то, чего они не понимают.

– Это звучит ужасно, хоть я и не понимаю, чего именно они не понимали…

– Нам с Эйнсли было по двадцать одному году. Остальным примерно столько же. Но самой юной была сестра Редманда… Мэнди Мэй, – Аскольд невольно сглотнул и выпил эгг-ног, но он только усугубил положение.

Всё оказалось таким сладким, что они попросили по стакану воды. Два стакана сами по себе плавно вылетели из-за барной стойки и осторожно приземлились на их столик. Утолив жажду, мужчина продолжил :

– Ей было всего лишь пятнадцать лет… Всего лишь пятнадцать, – Мужчина вмиг помрачнел. Перед его лицом вновь вспыхнуло мёртвенно-бледное лицо юной леди, покоившейся на жалком клочке белого снега среди чёрной грязи.

– Что случилось? – шёпотом, боясь спугнуть, задала вопрос Эви.

– Она умерла, – В горле застрял ком. Кому ты врёшь? Вы все знаем, что это ты! Ты её…

– Если тебе сложно, ты можешь не продолжать, – Девушка положила свою ладонь поверх ладони Бетельгейзе. Невольно, с помощью прикосновения, она поделилась своей энергией с магом. Аскольд отвлёкся от тёмных воспоминаний. Эвелин улыбнулась в своей беззаботной манере. – Прогулягуляемся?

Они шли по безлюдной улице, где стояли старые и пустые дома без хозяев. Если на улице им. Мэлин Матсдоттер, на котором распологались знаменитые по всей округе бар и лавка сладостей, ещё жило достаточно волшебников, то на соседей, которая звалась улицей Смердящих Душ (на этой улице раньше было кладбище) жили лишь две семьи.

Эти улицы никогда не пользовались спросом. Люди боялись жить здесь, потому что именно эти две улицы граничили с территорией Запретного Леса. Народ предпочитал жить в центре Хэвуда, в особенности на улице Св. Анны Болейн. Эту женщину крепко почитали после смерти во все века все ведьмы, колдуны и волшебники. Жить на улице, названной в её честь было весьма почётно, но семья Гирд жила чуть поодаль. Точнее, дальше, чем могли себе позволить богачи. Семейство Гирд жило на улице Мстительной Колдингс. Она была празвана в честь обычной крестьянки-ткачихи, жившей во времена «Салемского Суда». Анна Колдингс никогда не была волшебницей, ведьмой или даже колдуньей. В её роду не было ни единой волшебницы или волшебника. Род Колдингс не был причастен ни с единой стороны к Миру Магии. Она не была волшебницей. Никогда. Но её героический поступок навсегда оставил тёплый след в сердцах Светлых и Тёмных Салемских ведьм. Зная, кто был причастен в колдовстве, потопившему корабль, несший на своём борту жестокую королеву Анну, она не решилась сдать ведьм правительству даже под ужасными пытками. Но пред смертью Мстительная Анна Колдингс назвала якобы свою сообщницу – Кендру Кронборг, жену мэра, который для того, чтобы польститься перед королём, обвинил в колдовстве неповинную женщину немага. В 1693 году её сожгли на костре.

С тех пор по всем двум континентам Хаммерфиля и Витнея в её честь называли улицы и давали школам и институтам её имя. Были названы в её честь улицы на равне с такими именами, как Анна Болейн, Бриджет Бишоп и т. д.

А тем временем, двое молодых людей шли по кривой и сухой, по летнему, дороге, не разбирая куда. Их ноги сами собой вели волшебников в сторону окраины деревни.

– Ты сказал, что родился на востоке. Что заставило вас перебраться на запад?

– Мы скитались…

– Гонения? – Мужчина кивнул. Воцарилась тишина. Эви понимала, что многово ей знать не следовало. Леди пришлось прикусить свой язык. – А потом вы попали сюда…

– Нет… После этого мы оказались на востоке.

За всю пустынную дорогу им не повстречалось ни единого путника, поэтому Эви спокойна относилась к тому, что никто не сможет увидеть их двоих и рассказать об этом её матери и Мечу.

Узнав о такой неслыханной страсти своей единственной дочери, Мэдисон Гирд отправилась бы вслед за своим мужем – Барти. Её мать была женщиной старой закалки, хоть и не настолько, как её собственные родители, так и не давшие благословения Мэдисон и Бартемию.

– Да, на востоке было замечательно. Какое-то время. Оранжевое солнце и неторопливые шаги местных жителей. Мне там нравилось, именно поэтому я предложил друзьям податься туда.

– Но что же случилось там, на востоке?

– По дороге мы потеряли друга. Григория Агвареса. Он умер, защищая нас… – Аскольд вновь испытал чувство жжения в горле. На этот раз на глаза даже навернулись слёзы, но встречный ветер быстро осушил его глаза.

– О, Норны…

Он вспомнил каждого друга, которого потерял. Мэнди, Григорий, Мия Фри и Кристиан Гуннульв, Эйрик Ариин…

Вот почему Эйнсли и Аскольд дорожили друг другом и каждой секундой, проведённой вместе. Они боялись не успеть насладиться.

Эвелин, не зная как поддержать, взяла друга за руку. Она подпитывала его позитивной энергией. На этот раз осознанно.

– Но всем там понравилось. Эйнсли тоже. Думаю, его сестре, Мэнди Мэй бы тоже очень понравилось… Она очень любила природу, как и ты, – спокойно делился тот своими впечатлениями и даже самым сокровенным, что тот всегда держал внутри своей груди. Даже с Редмандом он не был столь откровенен, как с этой милой особой.

– Вы были дружны с Мэнди Мэй? – интересовалась Эвелин, шествуя плечом к плечу с оборотнем.

– Да, даже очень, – с улыбкой, трогающей до глубины души, ответил маг. – Она была моей первой любовью. И последней тоже.

Он до сих пор ненавидел себя за то, что сгубил невинную душу Мэнди, но все же не мог убить себя. Как бы тот не старался этого сделать, Эйнсли Редманд всегда оказывался рядом с ним в эти тяжёлые моменты жизни, спасая от такой желанной смерти.

Редманд каждый раз спасал своего близкого друга – Аскольда Гилберта Бетельгейзе. Он спасал волка, убившего его единственную сестру – Мэнди Мэй Редманд. Эйнсли тоже ненавидел Бетельгейзе, но быстро опомнился. Потеряв сестру, он не хотел терять и друга. Эйнсли поступил благоразумно. Редманд сохранил все качества, которые так упорно крепили в своих детях их родители – Дейл и Ерания Редманды. Он бы и сам не вынес потери всего, что у него осталось. Мэнди и Аскольд – это последние близкие люди, которые у него оставались.

После убийства родителей, Эйнсли и Мэнди остались совсем одни. Весь город ополчился на детей. В эти тяжёлые времена им помог преданный друг Аскольд. Он предложил им сбежать всем вместе, всем оборотням подальше от опасных людей.

Оставшись в роду Редмандов единственным мужчиной, Эйнсли старался не поддаваться отчаянию и пытался продолжать жить изо всех сил, карабкаясь по трудностям, как по крутой и опасной скале, при этом не забывая опекать свою младшую сестру.

– Прости, мне жаль, – Она сопереживала другу. Незаметно Эвелин даже выронила слезу.

В одно из полнолуний он боролся со своим внутренним зверем, но все же не смог его остановить. Зверь выбрался наружу, и она была убита. Но он не знал, что в этот день из-за него погибли двое. Одновременно с Мэнди Мэй погиб её Щит. Этот человек и не понял, что произошло. Сидя на кухне в кругу семьи, ему вдруг стало плохо и он умер на глазах у своей племянницы и остальных родственников. Аскольд не знал, что Мэй не была его родственной душой.

Любя друг друга до безумия, они совершили юношескую глупость. Оба наивно считали, что они судьбою предназначены друг для друга. И лишь умирая, Мэй смогла понять – она не была Щитом Бетельгейзе. И даже не Мечом.

Аскольд же в свою очередь не говорил ей о том, что он являлся оборотнем. Мэнди приняла бы это как должное, ведь вся её семья была подлунными, но зная как ненавидела кровавую луну Мэнди, которая единственная в роду не уноследовала ген оборотня, Аскольд не решался ей в этом признаться, что и привело к ужасным последствиям.

В конечном итоге, Мэй поняла, что он не был её Мечом. Только жаль, что ей пришлось об этом узнать лишь пред самой смертью. Но, к сожалению, Аскольд так и не понял, что он никогда не был родственной душой Мэнди Мэй. Он ненавидел себя. Ненавидел волка внутри себя.

– Я обязательно расскажу тебе о ней, но не сегодня, – видя, как сложно ему даются эти слова, Эви отступила. Как бы ей интересно не было, но она уважала чувства других.

– Расскажи о своей семье, – попросила леди, стараясь сменить тему, чтобы Аскольд перестал мрачнеть в лике.

– Мама была умелой ткачихой, а отец – правой рукой министра магии, – ловко переходя с одной мысли на другую, проговорил мужчина.

– Мерлин, это очень почётно. А что за министр?

– Нашего министра магии – Фелиша Саяла, Эвелин, – он радушно улыбнулся её любознательности. – Но однажды он влез в долги и тот, кому он сильно задолжал, был очень влиятельным человеком. Он натравил на нас стаю оборотней. Родителей они довели до предсмертного состояния, а меня укусили, чтобы я обратился в подлунное существо. Так они отомстили моему отцу. – девушка слушала с замиранием сердца. Еле сдерживая слёзы, волшебница шла по дороге, которую она уже не разбирала из-за пелены слёз.

Ей было жаль Бетельгейзе. Он многое пережил на своём веку. Эви хотелось обнять его и заставить тем самым забыть всё, что могло причинить его сердцу боль.

Мисс и мистер Бетельгейзе долго болели, но продолжали жить ради сына. Особенно мама. Отец же вовсе стал чужим, отстранился. После смерти своих родителей – Гилберта и Кэтрин Бетельгейзе, он жил в уютном особняке Редмандов. Но и там беда вскоре настигла их. Узнав, что Редманды являются оборотнями, жители, будто озверев, убили родителей Эйнсли и Мэнди.