Текст книги "Хэйвуд. Запретный лес"

Автор книги: Лина Энгельс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Винтовая лестница в центре вела на второй уровень. Стоявшие и слева и справа от лестницы книги в этом секторе не привлекали Лесли, потому что здесь хранились учебники с первого по третие курсы. Всего секторов было три, но ни в одной из них не было того, что нужно было Лесли. Основам учений о Мечах и Щитах учили в младших курсах, а значит всему, чему считали нужно обучить – школа уже обучила.

Холодные чёрные перила скользили меж пальцев волшебницы. Поднявшись, свечи на люстре зажглись сами по себе. Взор карих глаз метался с одной полки книг на другую. Она не знала с чего начать.

Многочисленные шкафы дурманили разум. Наконец Лесли подошла к одной из самых ближних ей полок и вынула первую же книгу, попавшуюся ей под руку. Книга была толстой, болотно-зелёного цвета. Название книги гласило «История войн немагов». Эта книга показалась Лесли достаточно познавательной и интересной, но она положила её на место, приступив к другим. Лесли пыталась найти хоть что-то о родственных душах, но ей попадались лишь «История Минелиум и Муилениум», «Призраки кладбища у утёса», «Колдуны и чем они опасны для мирных жителей», «Способы защиты от тёмной магии» и тому подобное. Ничего из этого не походило на то, что искала Маврина. Вскоре девушка дошла до самой последней секции, в которой сама же и пряталась однажды от Лаванды. Там она нашла нужную для себя полку, у которой неприлично ярко искрилась старая книга с нужным ей названием – «Щиты и Мечи». А над секцией деревяная табличка – «Всё о Мечах и Щитах». Из-за того, что таблички были не на уровне низкорослой леди, Лесли даже не додумалась, что можно было бы найти нужную книгу намного быстрее, ориентируясь по табличкам.

Перевернув ветхий переплёт такой заветной книжки, пред глазами Лесли встало оглавление старой книги :

Легенда о возникновении Меча и Щита, 3 стр.

Другие мифы и легенды о Мечах и Щитах, 30 стр.

Истинное происхождение родственных душ, 37 стр.

Мечи и их свойства, 49 стр.

Щиты и их свойства, 64 стр.

Способы защиты Меча и Щита, 80 стр.

Мечи и Щиты, и их вклад в светлое будущее, 92 стр.

Мечи и Щиты в мировой литературе, 121 стр.

Мечи и Щиты во время войны Истиуса и Нарциссы 1523 года, 144 стр.

Мечи и Щиты во время Межмировой Войны 1941 года, 163 стр.

…

В фабзаце было напечатано стихотворение курсивом.

Мечи, чьи сердца озаряет яркая вспышка при виде Щита,

Добросовестно сражаются пред лицом врага,

Чтоб подвиг совершить и спасти ради любви,

Чьё сердце также ровно дышат : живи.

Щиты, чьи души полны любви до краёв,

Защищают Мечи до самых облаков.

Славятся Щиты добром, которое исходит с их души,

Хоть и наивны они ко всему в любви.

Розу свою береги, в нужный момент рискни и спаси,

Души свои цени и люби.

Люби, как любит он, она тебя,

Чтобы создать вещь под названием семья.

Есть у Щита Меч, а у Меча Щит,

Благодаря которому ни у кого не болит.

Ты та, кто сквозь тернии прошла.

А сердце оживёт, как весною крокус.

Запомни навсегда, цени свою судьбу, какой бы не была.

Цени свою судьбу,

Которая с счастьем тебя свела.

Ты истинный волшебник, в чьей крови течёт отвага и любовь,

Смелый, в меру гордый и любимый.

Будем такими всегда со всех фронтов.

Будем любить друг друга, хоть и бываем сварливы.

Эти слова восхитили душу Лесли, но времени было мало, и девушка продолжила дело, ради которого и пришла этой поздней ночью. Лесли Маврина приступила к третьей странице старой книги, которая была пропитана пылью и сыростью. Никому не было дела до этой книги. Лесли жадно ловила каждую строку, каждую букву на пергаменте. Заворожённо глядя на страницу и метая взор от одного угла к другому, леди читала легенду.

Легенда возникновения Меча и Щита.

С далёких времён каждому волшебнику передовался великий дар родственной души. Чтобы окунуться в легенду, стоит разбудить воображение, заблудившееся глубоко в подсознании.

В далёкую эпоху, задолго до пика возвышения магов, родился на свет мальчик с карими глазами и тёмными волосами. Он родился в любящей семье волшебников. Родителей этого малыша звали Джозеф и Элизабет Фелпсы. Малышу дали красивое имя Лори. Время шло хорошо. Малыш рос. Маленький мальчик Лори взрослел и с каждым днём всё больше походил на мужчину. Вскоре наступило время идти в маговскую школу. Перед этим он конечно изучал азы рукописи и чтения на дому под руководством родителей.

Семья была счастлива. Женщина являлась сильной волшебницей, которая могла запросто излечить и сына и мужа от любой болезни. И потому, имея такой сильный дар, она попыталась наложить на своих мужчин магию самую мощную, которую только могла возродить. Он дала им Высшую Силу, чтобы они могли не беспокоиться от напасти, которая заставляла гибнуть молодых людей. Джозеф же был больше по части поддержания безопасности и спокойствия в доме.

Элизабет души не чаяла в малыше, а мужа очень сильно любила. Леди любила своих мужчин всем сердцем, пока в маленькой деревушке Холдон, где они тихо и мирно проживали, не приключилась напасть. Мужчины стали гибнуть. Причём смерть была неестественной. Все эти мужчины умирали от разрыва сердца, как выясняли целители, которые вскрывали тела. Было сказано из их уст, что затвердевшие сердца, в прямом смысле, разбивались на две части. Женщины в страхе от такой напасти, прятали своих мужей в самые укромные уголоки изб, но не всех мужчин было так легко упрятать. Джозеф был смелым до безрассудства и не боялся никакой неизвестной ему напасти, которая приключилась не с одним его другом и соседом. Маг был до мозга костей отважным. Глубокой ночью, когда Джо не спалось, он вышел подышать свежим воздухом, и увидев в далеке странные фигуры и стоны боли, не думая, ринулся на помощь в неизвестность. По мере приближения, его ноги все сильнее обмокали и теряли силу, пока мужчина не понял окончательно, что пытается бежать по болоту, которого до этого здесь и быть не могло.

Джозеф поздно понял, что никому помощь была не нужна. Его поймали в ловушку. Посреди болота стояла миловидная девушка, которая странно, но не тонула в болоте, а одежда сохраняла прежний богемный вид. Она сияла изнутри и была прозрачна. Её бледное лицо светилось в лунном свете. Туго завязанные блондинистые волосы, шевелясь волнами при ветре, сверкали также, как и глаза. Она будто пархала над болотом, пока молодой мужчина медленно тонул в ней, не понимая ничего и только глядя на красивую волшебницу. Ему было непонятно, что эта девушка и есть напасть деревни Холдон. Джо неестественно влюблёнными глазами, будто зачарованный, смотрел на незнакомку. Позже жители в ней признали Призрак Кричащей Леди.

Призрак Кричащей Леди* – призрак деревни Петизби, которая расположилась между деревней Монцор и Феддитис. В этих трёх деревнях давно не осталось мужчин, а женщины, опасаясь за жизни своих детей, бежали с чадом из родных краёв подальше. Кричащая Леди в своё время улечила своего избранника в измене, после чего, уединившись в лесу, вопила до крови в горле и собственных ушах. Всеми силами крича, она убила себя от горя. Умирая, она прокляла свою же душу, после чего она не смогла найти спокойствия в загробном мире и существовала в обличии призрака, убивающей любого мужчину. Она пыталась загладить свою пустоту в груди сладкой местью, но это ей не могло помочь найти упокояние.

Когда же Кричащая Леди заворожила молодого мужчину и затопила его тело, то почувствовала сильную боль и тревогу, которая охватило её. Она была призраком, но все таки почувствовала. Это были высшие чары жены погибшего Джозефа. После смерти мистера Фелпса, призрак навсегда испарился с этой деревни, но убитых мужчин уже нельзя было воскресить.

Чары сильнейшей волшебницы Холдона не смогли спасти молодого Джозефа, но сделали добро, избавив жителей от напасти и избавив Призрак Кричащей Леди от мук, которые ей приходилось переживать за незаконченную смерть. Теперь призрак нашёл дорогу в темноту, где её ждало долгожданное упокояние.

Узнав о смерти своего мужа, бедная Элизабет потеряла рассудок. Забыв даже о частичке своего мужа – сыне Лори, она губила себя печалью. Бет так сильно любила своего мужа, что любовь к сыну с ним никак не могла сравниться. Элизабет Фелпс погибла от горя на следующую же ночь после гибели мужа, оставив Лори одного. Умирая, Бет кричала ужасные слова, адресованные Прядительницам Судьб. Она проклинала Святых существ, создающих судьбы каждого магического существа.

Предсмертные неразборчивые крики женщины, умирающей от сильного потрясения, донеслись до кротких ушей Норн. Самых Святых из всех Святых. Сёстры Норны были глубоко обижены и злы, от чего приняли быстрое решение навечно даровать магам и волшебникам вещь весьма необычную. Привязанную нитями судьбы любовь двух душ.

Каждая из Норн – Урд, Верданди и Скульд, пряли по новой нити судьбы для магов. Теперь же они создавали родственные души, которые могли друг друга спасти, а в прискорбном случае, убиться сразу оба.

С тех пор все чувствовали такую же боль, что и бедная усопшая Элизабет, после смерти своей родственой души. На это проклятие, или же дар, были обречены все волшебники нашего света.

С тех пор появились родственные души – Щиты и Мечи.

Так гласила легенда о возникновении Щита и Меча. Именно это поверие передовалось из уст в уста многие поколения волшебников.

Читая, она и вовсе окунулась в то старое время, уже не способная вынырнуть в своё. Как жаль, что это ей не помогло ответить на все её вопросы. Лесли так и не нашла ничего нужного ей, но девушка не могла не согласиться с тем, что это было познавательно, ведь отец ей никогда об этом не рассказывал.

Она читала каждое оглавление, каждую страницу толстой книги, но ничего дельного. Зависнув на пару секунд в небытие, ни о чём не думая и терроризируя одну лишь точку, леди вновь взялась за книгу. Лесли открыла страницу шестьдесят четыре.

Щиты и их свойства.

Щиты – это половины родственных душ, имеющие дар защиты своего возлюбленного или возлюбленной.

Свойства Щитов, логично сказать – защита. Так это и есть.

С рождения, исходя из твоей душевной силы, тебе подбирается один из даров. Меч или же Щит.

Тот, кто является Щитом способен в нужный момент спасти свою родственнцю душу, пробивая любые чары, атакованные на Щита самого.

Тот, кто имеет мощь сражаться, а не только защищать, становится Мечом для своей половины души.

Во времена Великой Войны Нарцисса и Истиуса чаще всего приходилось войнам Мечам и Щитам разделяться, в следствии чего и гибли Мечи, а следом и Щиты. Этим способом лёгкой победы в битве задействовал подлый Нарцисс Хомокраш, разделяя Мечей и Щитов со стороны войск Истиуса Бонумлюкса. Таким образом, многие из битв были повержаны тактикой Нарцисса Хомокраш.

Искусству защиты Щитов учили в школах до Великой революции волшебников. Тогда Щиты с самого своего рождения уже умели в совершенстве защищать самих себя и свою половинку. После революции в школах перестали обучать этому искусству.

Тем не менее, как бы не казалась сладостной дар защиты Щитов, но в 1624 году 5 ноября впервые официально зарегистрировали смерть Щита.

Власти взяли на себя ответственность заявить, что Щит погиб, после чего последовала смерть её половинки души – Меча.

Восемнадцатилетняя Айрис Аддерли и двадцати пятилетний Марс Боттом стали первыми, кого власти решили официально заявить о смерти, которая наступала из-за смерти одного из родственных душ.

В ночь на 26 октября был убит Марс Боттом. Сразу после этого произошёл разрыв сердца у молодой и здоровой Айрис Аддерли. «Её лицо побелело, подобно мелу, а глаза наполнились болью потери» – сообщает источник, который лично был рядом в последние секунды жизни юной Айрис.

После этого ужасающего случая, Щиты и Мечи начали оберегать друг друга крепче, связывая всё своё время со своими возлюбленными…

Сколько бы Лесли не пробегалась взглядом по пергаменту, но не находила ни одной информации о том, могли ли произойти ошибки, такие как… Сама Лесли.

Юная леди Лесли Маврина считала себя ошибкой, которая уродилась без своей родственной души. Она уже полностью успела поверить в предположение директора Аластера, пока шла в библиотеку. Но профессор никогла не говорил ей, что у неё нет родственной души. Её терзали мучения. И лишь ради того, чтобы убедиться во всём самой, она искала информацию, но ничего. Даже намёка на это Лесли не попалось на глаза.

Она обещала себе не сомкнуть глаз, пока не найдёт хоть пару строчек о волшебниках, которые не могли иметь своей половинки души. Лесли наивно верила в то, что не делит свою половину души ни с кем. И в этом она пыталась удостовериться лично. Но Лесли не знала, что ещё ни разу не было такого в истории магии, чтобы у чистого волшебника не было своей второй половины, родственной души.

Она не знала, что будет делать, если ничего не найдёт в этих старых книгах, поэтому Лесли очень надеялась на куски пергамента, иначе она бы осталась в вечной тревоге.

Маврина жадно листала все книги, в которых было хотя бы одно лишь слово о Мечах и Щитах, но всю библиотеку или же хотя бы одну секцию книг ей не удалось бы прочитать даже за ночь, не погружаясь в царство Морфея. Она заснула за пару часов до рассвета и проспала, пока не услышала звуки, доносящиеся из первого уровня. Это пришла открывать библиотеку мисс Жозефина Олдридж.

Глава 9. БАР “СОРОК ТРИ ЧАСА”.

Март 2001 года.

Аскольд выглядел опрятно, почти как нормальный волшебник. Это было для него несвойственно. Белокурые пряди теперь действительно являлись белокурыми, а его парадная серая рубашка оказалась на самом деле белой. Его самый верный, самый близкий, и похоже, единственный друг сразу заподозрил в этом что-то неладное. Эйнсли, используя свой дар, проник в разум мага. Он искал в его чертогах разума что-то, что могло объяснить такое поведение друга.

– Хватит копаться у меня в голове, – завязывая ленты на манжетке, сказал Аскольд. Он осматривал себя в зеркале.

– Тебе бы этим заняться тоже не помешало… Что с тобой происходит?

– Я в порядке, брат.

– По виду, не совсем. Куда намылился? – спросил Редманд, привычно смахнув каштановые пряди с глаз.

– Прогуляться вдруг захотелось.

– И с кем же? В таком-то виде…

– Я не совсем уверен, что она придёт. В любом случае, я просто хочу сходить в бар.

– Отлично, я с тобой! – вскочил с места Редманд.

– Ни в коем случае!

– Почему это?

– Иди, вон, Тодд вновь что-то придумал, ещё днём просил тебя помочь ему.

– Да к чёрту его и его мерлиновы идеи! Он сумасшедший человек. Помешанный.

– Полностью согласен. Так давай рванём куда-нибудь подальше отсюда.

– Ну уж нет, я устал постоянно бежать от чего-то. Тем более…

– Тем более что?

– Тем более здесь есть ради кого остаться, – Ухмыльнулся Эйнсли, смотря исподлобья.

– Ты про свою прелестную и милую Эйвери?

– Она как путеводная звезда для меня, – он искренне улыбнулся губами и глазами.

– Давай ты вот эти все свои сопливые фразочки прибережёшь для неё, ладно? – оскалился Бетельгейзе.

– Так куда ты идёшь и с кем, друг?

– В бар «сорок три часа» с девушкой. Но у неё есть жених, так что это просто встреча.

– Всё равно будь осторожнее. Не навреди ей..

– Я всё понимаю, Эйнсли, – Сглотнул Аскольд, вспоминая день, когда его Меч погиб из-за его ошибки.

– Я не хочу, чтобы тебе потом было больно. И тебе и ей, – Редманд хотел защитить своего единственного друга, который служил ему опорой и поддержкой на протяжении многих лет. Губа, которую он прикусил, стала алой.

– Я знаю, что подвергаю её опасности, но обещаю, что просто схожу с ней на дружескую встречу.

– Просто будь благоразумным, это всё, что я хочу тебе сказать. Боюсь, я не переживу, если ты отправишься вслед за Мэнди, – невольно он задел за кровоточащую рану. Редманд обещал никогда не вспоминать об этом ужасном дне, но он нарушил своё же обещание. Он резко замолчал, но было уже поздно. Аскольда Бетельгейзе захлестнула волна боли и обиды на себя.

Иллюзорный мирок растворился в небытие, предоставив сознанию реальный мир. Реальный и жестокий мир, созданный под покровительством Солнца и Луны. Под покровительством Норн.

– Ты как всегда прав, – сдался Бетельгейзе, перебив извинения Эйнсли. В итоге, это он был повинен в смерти сестры своего друга – Мэнди Мэй Редманд. Боль вновь проникла сквозь щели внутрь Аскольда, в самое его сердце, парализуя все клетки.

Он считал, что убил своего Меча, после чего должен был и сам умереть, но Норны словно пощадили его, вместо этого убивая его душу каждый день и заставляя чувствовать повинность в смерти Мэнди.

Он был зол. Свою злость Аскольд освобождал, изнечтожая, как считал Отец Стаи, повинных жителей Хэйвуда. Ему нравилось раздирать глотки своих жертв по велению главного. И хотя во время убийства Бетельгейзе чувствовал некое наслаждение за содеяное им преступление, но уже через мгновение волк ощущал себя ничтожеством. Часто по ночам ему снились кошмары, в которые вторгались все его жертвы. И особенно часто она. Мэнди Мэй. Аскольду снились кошмары, как и Редманду. Как и всем, кто хоть раз убивал.

Аскольд не должен был чувствовать что-либо к юной Эвелин Гирд. Она ведь не его Меч. То, что он чувствовал к ней было неправильно и во вне установленных нормах приличия. Узнав о таком, общество подсчитало бы это явление аморальным. И осудив, обоих бы отправили в темницу Carceres Tid.

– А ты всё же помоги Тодду, он ведь может и наказать, – перевёл тему волк.

– Наказать? Меня? Ха, я слишком важен ему!

– Он же сумасшедший. В один момент может и переменить все свои взгляды…

Светловолосый мужчина уже был готов выходить в путь, хоть уже и сомневался в правоте своего решения, но Редманд его приостановил :

– Аскольд?

– М?

– Извини… Конечно ты можешь встречаться с кем угодно и где угодно, – прикусив нижнюю губу, произнёс со вздохом Эйнсли. Он опирался всем своим весом о стол. – Я просто хотел, чтобы ты не забывал : мы чудовища и мы опасны, – Он похлопал его по плечу, после чего сутулясь, вышел из шатра и направился в сторону места встречи Стаи, оставив друга наедине с тягостными мыслями. Его слова не ободрили друга. Каждую ночь там намечались собрания сородичей, предвадителем которых был сам страж Хэйвуда – Барнэби Тодд, отец как странноватой Анастасии, так и Стаи.

Эвелин правильно предполагала, что в чём-то таком должен был быть замешан Барнэби, ведь именно он запретил  факстритизировать после полудня за несколько дней до первого нападения, аргументируя это тем, что волшебники не должны тревожить ночное время естества волшебством. Из-за этого жертвы подлунных не смогли при всём желании скрыться, узнав об оборотнях, которые обитают в Запретном Лесу.

С наполненной до краёв болью в душе, мужественный Бетельгейзе проходил по темнеющей улице деревни, под звуки проливного дождя. Он не торопился попасть к противоположной окраине Хэйвуда, чтобы войти в бар.

В бар, названия которого предполагаемо значило, что именно на сорок три часа возможно максимально застрять в этом заведении, но не более. Какие бы завсегдатые пивнушек, проходимцы и пьяницы не старались, но на дольшее время там никто никогда не мог остаться. Создатели этого бара даже учредили приз – тот, кто продержится дольше сорока трех часов, получит внушительную сумму, которую, конечно, никто никогда не получал.

Войдя в бар, Аскольд почуял запах гари и спирта. Внутри было настолько горячо, что Бетельгейзу вздумалось, будто в аду могло бы быть и попрохладнее. Тем не менее, Аскольд Гилберт снял свою изношенную шинель и повесил на кручковатый нос говорящей головы-вешалки.

– Ещё один пьяни… – проворчала голова, прежде чем яро закашлять. – Вот это запашок! – И хоть маг был умыт и расчёсан, но его невымытая одежда всё также

отдавала запахом мокрой псины.

Волк молча прошёл внутрь бара, ища острым взором знакомые рыжие волосы. Вместо рыжих волос в глаза сразу бросились глянцевые светло-русые волосы мистера Доусона.

Этот волшебник любил выпивать после рабочего дня в издании дома печати у молодого Фергуса Тейгу. Хоть Фергус и брал того на работу лишь из чистой жалости и своего добродушия, но он и не мог представить, что тот будет работать так кропотливо. Лезть из кожи вон лишь бы забыться от суровой действительности. Работой Эммануэль пытался приглушить боль внутри себя. Эмм держался нестойко на своих двух ногах, уже осушая не первую стопку напитка, проживающего горло похлеще огня. Не имея счастья находиться рядом с горько страдающей, как и он сам, женой, он находил веселье в рюмке крепкого спиртного. Эммануэль Чарльз Доусон был мучеником, что страдал вместе со своей женой от бездетности. Страдали на пару и родители Лэйташи – Гумберт и Киара Килл, уже и не надеясь понянчить внуков. Даже в таком раннем возрасте, Лэйташа Килл, только недавно ставшая миссис Доусон, не могла иметь детей. Все целители же в унисон утверждали, что в женщине нет никаких проблем с детородностью.

Жертвенная жена не стала разочаровывать своего мужа тем, что проблема была не в ней, а в самом Чарльзе.

Пьяный Эммануэль был тихим и спокойным. Он лишь изредка поднимал голову со стола, и то лишь для того, чтобы попросить наполнить стакан новой порцией яда. Эммануэль часто просил называть его Чарльз, потому что он считал, что так сможет оказать дань уважения своему погибшему отцу. Его отец скончался сразу после преждевременой смерти своей жены-Меча – Патриши.

Но раз Эммануэль не мог вместе с любимой женщиной иметь ребёнка, которого он бы назвал в честь своего отца или своей матери, он просил всех называть именем своего отца – Чарльзом Доусоном.

– Чарльз, тебе налить ещё?

– Пожалуй, не стоит, – Алкоголь не помогал ему унять проблему, но на некоторое время помогал забыть о ней. Забыть о том, что так гложит изнутри, подобно совести, будто он согрешил, а совесть всеми силами пыталась покаять провинившегося. – Мне нужно домой, – в этот дождливый вечер Эмм был одет лишь в одно пальто, которое впоследствие промокло до нитки, а сам же Чарльз простудился, получив лёгкую простуду и нравоучения от жены, которую он грубо приструнил.

В этот дождливый вечер семья Доусон вновь поссорилась. Чарльз накричал на бедную женщину, что пыталась всеми силами воссоздать уютный семейный очаг в доме. Она лишь хотела помочь любимому. Эмм сказал самые ужасные слова на свете, которые только могли бы так глубоко ранить его возлюбленную. На этот раз миссис Доусон была настолько опечалена и убита его ядовитыми словами, что выкинула в гневе всё, что давно хотела сказать. Глатая слёзы, в порыве гнева она призналась,что во всём виноват именно он. Он, и больше никто. Для обоих Доусонов этот день был наихудшим в их жизни. Рано утром мистер Доусон не смог посмотреть в глаза своей собственной жене, а миссис Доусон уехала к родителям, оставив Чарльза на попечение времени, которое по медленному течению бы дало время обдумать всё. Женщина горько наделяалсь, что мужчина возьмёт себя в руки и сможет одуматься, не напившись. Оставалось лишь надеяться.

– Леди, – Выходя из бара, мужчина пропустил промокшую девушку внутрь, предварительно поклонившись. Но мило улыбаясь вошедешей Эвелин, Чарльз ещё не знал, что ждало его дома.

Как только Аскольд заметил ярко-рыжую голову леди, рассеивающую всю серость бара в густом тумане, в душе у волка всё заиграло. Только ей грозный волк мог бы разрешить погладить шёрстку и даже против шерсти, ведь был по глупому влюблён, будто впервый раз.

Волк не понимал, почему чувствовал к ней неистовую тягу, ведь это невозможно. Его Меч был давно убит им же самим.

– Здравствуйте, – пролепетала сладкоголосая Эвелин, подойдя к мужчине у барной стойки. Девушка сразу же заметила внешние перемены, которые не могли её не порадовать. Она дурманила ему сознание одним лишь взглядом голубых глаз.

– Можно на «ты».

– О, спасибо. Пойдёмте… Пойдём, – тут же осеклась Эвелин. Не смотря на Аскольда, она удалилась в конец бара, где уселась за свободным столом, ожидая прихода мага. Мужчина не заставил себя долго ждать.

– Как ты добралась? – поинтересовался Аскольд, имея ввиду внезапный дождь.

– Немного промокла, но благо меня подвезли добрые душой братья Рудольф и Скай Хортенсы.

При упоминании имени Рудольфа девушка засмущалась. Она вспомнила, как пару лет назад он извивался вокруг неё и даже предложил стать его женой, но она отказала ему, потому что не питала к магу никаких чувств, кроме дружеских. Раньше Эвелин часто играла с детьми Хортенсов. Большинство из их семейства находили Эви достаточно милой и привлекательной леди. Мистер Хортенс был готов женить одного из своих сыновей на ней, но чуда не произошло.

Для Аскольда эти имена ни говорила, ровным счётом, ничего. Он был далеко не из здешних мест.

– Откуда ты приехал? – была заинтересована Эви. В деревне все друг друга знали, как минимум догадывались, но до этого Аскольда она не видела никогда.

– Из далёких краёв, – ответил вкратчиво маг, после чего леди не стала допытывать, подумав, что он просто не хочет говорить.

– А почему ты живёшь в лесу?

– Я страж леса, – соврал Бетельгейзе.

– О, я даже не знала, что есть такая должность в нашей деревне. И как тебе, нравится?

– Вполне себе, хотя есть и свои минусы, – усмехнулся маг, думая совершенно о другом. Аскольд поднял руку, тем самым подзывая в шумом заведении официанта. Он заказал классический грог, а Эвелин медовый.

– А тебе ещё не рановато пить грог? – сузив глаза, улыбнулся Аскольд.

– В нашей деревне грог впитывают с молоком матери. Он у нас в крови! – уверенно заявила леди.

– Я бы лучше заказал тебе эгг-ног, хоть до рождества ещё и долго.

– Спасибо, но не стоит. Во-первых, здесь таково не делают, да и не сезон ещё. Во-вторых, в лавке сладостей делают исключительно вкусный эгг-ног в любое время года. Можно сходить туда вместе как-нибудь.

– Соблазнительное предложение.

– Ну так соблазнись, – проговорила Эвелин, хлопая ресницами. – Мне сейчас как никогда захотелось его попробовать.

– Я бы не прочь, но рядом со мной ты будешь лишь в большей опасности. Боюсь, я не смогу тебя защитить.

– И от кого же ты собрался меня защищать в этой тихой деревушке? – хохотнула леди.

– В этой тихой деревушке недавно десяток волшебников разорвали на куски, а ещё десятки без вести. И ты действительно спрашиваешь меня от кого?

– Я здесь выросла, это мой дом. Я априори не могу бояться здесь ничего, – сглотнув, ответила она. На глаза навернулись слёзы, ведь в лесу уже погибло и пропало много её друзей, знакомых и родственников. Первым она вспомнила отца. Бартемий умер в лесу, хоть и не от лап монстра.

– Даже леса?

– Особенно леса. Раньше мы там часто бывали с отцом… – Девушка сумела сдержаться и не заплакать в присутствии малознакомого человека. – Собирали грибы, ягоды и травы для снадобий, отваров. Мама не любила Хэйвуд и никогда не ходила с нами. Он ей всегда казался страшным…

– А если опасным будет не лес, а я сам? – Этим он спровоцировал волну смеха. – На самом деле я опаснее, чем ты можешь себе представить, – мрачно прошептал оборотень, чем рассмешил леди до коликов в животе. С её глаз текли слёзы, но уже не от горя. Эвелин считала, что более неуместной фразы в данном случае и придумать было нельзя.

– Ты пытаешься меня очаровать? – Раздался гомерический смех девушки. – Имей ввиду, у меня есть жених.

– Вовсе нет, – смутился мужчина, опустив взгляд. Теперь он не знал даже что и сказать. С одной стороны он боялся привлечь на девушку беду, а с другой так хотел быть с ней, общаться с ней, смеяться с ней.

– А с тобой интересно, – Улыбнулась Гирд. – Сходим завтра в лавку сладостей? Он как раз напротив этого бара.

– Разве если тебя заметят с каким-то мужчиной, это не вызовит подозрений?

– Ты прав. Наверное, вызовит, но ещё никто не запрещал женщинам и мужчинам дружить друг с другом, кроме моих родителей… Ты же решил прийти только лишь из дружеских побуждений? – с опаской спросила девушка.

– Да, конечно.

– Значит всё в порядке. Правда Эверет ревнив, но если встретиться рано утром, то и объяснять, где я была мне не придётся. Когда я приду домой, он ещё будет спать.

– Сложная схема.

– Вовсе нет! – Рассмеялась она. – В школьные времена я так выходила гулять с мальчиками, потому что родители запрещали мне с ними общаться, так как считали меня ещё слишком маленькой, хотя мы просто дружили.

– Весело ж тебе жилось!

– Давай через неделю, потому что завтра мне идти на работу. В следующее воскресенье в восемь утра будь у порога лавки сладостей «Dulcis tabernam».

– Я давно не вставал так рано…

На этом и условились. Ливень уже прошёл, оставив после себя лужи. Эвелин по ним прыгала в своих чёрных непромокаемых ботинках, которые ей достались ещё от отца. Это ей досталвляло неимоверную радость. Улыбка не сходила с её лица ещё долго. Вскоре оба разошлись в противоположные стороны, но, забеспокоившись за Эви, Аскольд незаметно проводил леди ровно до её дома.

Глава 10. СЕКРЕТ НУМЕРОЛОГА.

Декабрь 2019 года.

Лесли Маврина выглядела ужасно, а изо рта пахло ещё отвратнее. Если даже кто-то сказал бы, что она напоминает одного из тех подлунных монстров, что обитают в Красном Озере, то этот неизвестный бы не ошибся. Её мешки под глазами стали оттенка фиалок, а когда-то слегка волнистые рыжие волосы потеряли ту природную яркость, которой завидовали все девочки. Теперь они напоминали гнездо сороки. Опухшие глаза давали понять, что прошлой ночью ей не удалось выспаться.

Так, проходя по коридору школьного корпуса, первокурсники вздрагивали при виде неё. И кто знает, может они подумали, что Лесли утащила кого-то прошлой ночью в Запретный Лес.

Всегда, когда девушке что-то не нравилось, а особенно, если леди находилась в дурном расположении духа, она злилась, хоть и помнила, что ей этого делать определённо нельзя.

Когда Лесли злилась, то портила всем остальным настроение. И уж тем более, когда всем вокруг было хорошо, а ей тягостно, то она тихо ненавидела всех подряд. Даже любимого преподавателя рунологии, Оанез Блэр, которая, только что пожелав с улыбкой доброго утра девушке, скрылась за углом, не успев услышать ответа Маврины. И как хорошо, что не услышала. У Лесли было дурное поведение, недостойное для леди, но с возрастом оно могло измениться.

В той же одежде со вчерашнего дня, девушка шла в сторону общежития, надеясь, что старосты не уличат её в прогуле занятий. Единственное, о чём она жалела —это пропущенный завтрак. По вторникам к завтраку подавали её любимые жареную яичницу на ржаном хлебе и чашку кофе. Увидев пустую и такую тихую комнату, в которой не было ни души, и даже кота Марты, девушка вдруг захотела лечь и окунуться в забвение. Но впервые за долгое время совесть брала над девушкой верх. Лениво переодевшись в похожее одеяние, Лесли вышла из спальни, кинув в последний раз печальный взгляд на такую желанную кровать в середине двух других. Пушистое одеяло с её любимым запахом из родного дома и две белые подушки, которые были взбиты так, что ляг ты на них, в секунду мог бы погрузиться в восхитительный мир Морфея, пленили, но с горем ей пришлось закрыть дверь с той стороны.