Текст книги "Хэйвуд. Запретный лес"

Автор книги: Лина Энгельс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Лина Энгельс
Хэйвуд. Запретный лес

Глава 1. ВПЕРЕДИ ОПАСНОСТЬ.

Март 2001 года.

О своей родине Эвелин Гирд рассказала бы, используя самые душевные слова. Кроны деревьев, раскачивающиеся от дуновения ветра; журчанье реки, простирающейся по всей территории государства; фырканье оленёнка, догоняющего свою маму. Она любила всё естество, которое окружало её. Просторы родины поражали юную девушку своей бесконечной красотой. Эвелин жила в месте тысяч ярких и неповторимых природных чудес, где каждое живое существо могло быть самим собой. Любовь – вот что Эви испытывала к своей малой Родине.

Синева, украшенная ватными пушистыми облаками, плывущими к своей цели вперёд, будто с поручением от самой матери природы, тянула к себе взор. Еле уловимый переход кадра и вот, перед её голубыми глазами далёкие горы, вершины которых будто были украшены чем-то нежным и сладким, например, взбитыми сливками. Плавно опуская взор чуть ниже, можно было заметить такую же сладкую, но уже якобы из тёмного шоколада, поверхность всё той же горы, кажущейся маленькой в угоду тщеславия человека.

Затвор мгновенной фотографии щёлкнул, предвещая, что новый заголовок «СборСлив» готов и уже лежит на столе у главного редактора. На обложке газеты снимок не окажется, но Эви не переживала на этот счёт. Она понимала, что возвращение премьер министра оборонных дел магии из отставки намного больше волнует читателей газеты, нежели красота здешних мест. Юная леди вполне себе довольна своей работой, по большей мере благодаря добродушному начальнику – Фергусу Тейгу, с которым та была знакома ещё с детства.

Редакция газеты была нацелена на освещении важных событий государства и особенно в равноправий сословий. Но как и у всех издательств, у «СборСлив» тоже были конкуренты. «Сенсации Сегодня» занималась пропагандой Знатных семей. В этом была нужда правительства, поэтому газета официально являлась государственной. «Сенсация» всегда яро протестовала против малодетных семей, ведь это считалось аморальным в их государстве. Аморальным для большинства населения. Графство Циоасто с самого своего существования делило магов на сословия, практически не давая шанса на выбор. На Знатных и Статных, чётко протягивая меж ними массивные нити.

Резкий контраст ослеплял взор, не давая шанса рассмотреть то, что получилось. Яркая зелёная травка поблескивала в лучах весеннего солнца. Было довольно холодно с учётом того, что Эвелин находилась на возвышенности. Лёгкий шарф норовило сдуть холодным ветром. Погода морозила щеки и придавала румянец. Ткань, под действием ветра, ударялась о скалы. Рыжие волосы сбивало ветром, отчего пряди разлетались в разные стороны. Холод пробирал до каждой клетки её тела. Недалеко над головой леди пролетел ястреб. Засмотревшись, девушка и вовсе забыла, что нужно как можно скорее возвращаться домой, тогда она поторопилась. Вдруг резкий порыв ветра снёс с шеи шарф. Она среагировала мгновенно, но когда Эви уже думала, что всё позади, шарф ускользнул из онемевших пальцев. Выругавшись, леди как можно глубже вдохнула свежий горный воздух, после чего с хрипом прокашлялась. От ледяного воздуха, вошедшего в лёгкие, глаза покраснели и начали слезиться. Боль пронзила грудную клетку, не давая спокойно вздохнуть. Стало совсем холодно, солнце приблизилось к горизонту.

Скоро должно было начать темнеть, а здесь, у окраины Леса, опасно было находиться после полудня. У девушки зуб на зуб давно перестал попадать, а румянец больше не казался ей милым. Тем временем, ветер стал усиливаться, будто торопя убраться поскорее с опасного склона. Едва и бордовый берет мог тоже сбиться ветром. Она вцепилась в него крепкой хваткой, после чего, отдышавшись, начала спускаться вниз. Неожиданно, опуская ногу на хилый булыжник, она соскользнула вниз вместе с разрушившимся каменным выступом. Сердце мгновенно задало бешеный ритм. В крови заиграл адреналин. К счастью, не успела Эвелин вскрикнуть, как вновь оказалась на твёрдой поверхности. Под ней не было воздуха. Единственное, что пострадало – её ногти, которыми девушка вцепилась в скалу, доверившись первобытным инстинктам. Ногти были сорваны, но это ничто по сравнению с жизнью. Первым делом Эвелин коснулась ожерелья, подаренного матерью. Она с облегчением выдохнула лишь тогда, когда ощутила украшение подушечками пальцев.

По опасной дороге вниз, остановившись для того, чтобы набраться сил, Эвелин взглядом зацепилась за далёкую точку. Это был замок Минелиум со своей отдельной величественной башней – школа волшебниц и колдуний, из которой не так давно выпустилась сама леди. Впритык был образован ещё один похожий замок – Муилениум. Эта школа отличалась лишь тем, что выпускались оттуда волшебники и колдуны мужского пола.

Легенда гласила, что в 1319 году была основана первая в округе школа для волшебников – Абнер де Гард. Её основателями стали брат с сестрой – Муиленимум и Минелиум де Гард. Так сложились обстоятельства, что они переругались меж собой, и ссора дошла до того, что они разделили школу на Минелиум и Муилениум. Оба они были своенравны, но в отличии от своей сестры, Муил вскоре захотел прекратить вражду ради всеобщего блага, но Мина была до того зла и горда, что навсегда отреклась от своего брата. После этих далёких событий два замка не захотели присоединять, хотя возможность воссоединения была всегда. Проход был запечатан, и лишь истинный Магистр Магии мог снять печать, но этого никто не собирался делать. Возможно, дело было в том, что с тех пор, как школу разделили магическим проходом, два крыла замка враждовали из поколения в поколение. И кто бы ни становился директором в том или ином крыле школы, эти двое директоров ругались, и никак не могли прийти к единому соглашению. Поговаривали, что места директоров в школах Минелиум и Муилениум прокляты, но это были лишь деревенские слухи жителей Хэйвуда.

Это всё было из воспоминаний самой Эвелин Гирд, когда она ещё была ученицей Минелиум.

Сразу после выпуска она отправилась странствовать по всему миру, черпая для себя новое, чтобы исполнить свою мечту – издать свою книгу о разновидностях народностей и их неведомых навыках владения магией. Таким образом, юная Гирд хотела помочь волшебникам во всем мире магии прийти к взаимодействию друг с другом ради всеобщего блага, но мечта так и осталась мечтой. Вскоре она возвратилась, не успев пройти и мили. К сожалению, трагедия в семье заставила её вернуться назад незамедлительно.

Спустившись вниз к тропе, она быстрыми шагами пошла в сторону родительского дома, куда возвратилась совершенно недавно. Волшебница шла по тропе, временами наступая на островки мартовского снега, который после этого начинал растворятся в луже грязи. Темнеть начинало значительно быстрее, чем раньше. Это пугало Эви ещё пуще. Её сердце тарабанило в груди, отбивая бешеный ритм. Казалось, случай, произошедший на скале, не покидал её до сих пор, пульсацией отдавая в висках. Адреналин всё никак не утихал. Девушка старалась идти как можно быстрее. Лёгкие больно жгло от холодного воздуха. Постепенно шаги перерастали в бег. Гирд начало казаться, что за ней идут. Навязчивые мысли проникли в недры разума, окутывая его в кокон страха. Эвелин Гирд была не из смелых волшебниц, и еле держалась, чтобы не факстритизировать прямо в дом. Тёплый и уютный, только затопленный магическим образом, дом. Но припоминая старинные правила такой же старой деревни, она не решалась идти против устава. Факстритизация после полудня была строго запрещена, а её нарушение каралось изгнанием из деревни. Запрет являлся глупым и опасным, но несмотря на это до сих пор существовал. Данный закон деревни мог понести за собой гибель не одних сотен душ.

Гирд считала, что именно из-за этого запрета гибли волшебники в Запретном Лесу. Проходя мимо худых и вскрюченных деревьев, Эвелин ощущала холод, который пробегался по спине, будоража разум. Быстро пройти, как ей и хотелось, не удалось. Девушка заметила в ночной тьме что-то интересное. Она глядела на толстый сук, на котором развевался её шарф. Держа трепет в груди и страх в разуме, леди решилась забрать то, что ей по праву принадлежало. К тому же, Эвелин не хотелось мерзко поступать с Лесом, дарующим всем желающим свои же запасы еды. Лес в прямом смысле кормил многих жителей деревни, хоть и поступали с ним не всегда заслуженно. Каким бы ни был отталкивающим Лес, с природой поступать так неблагодарно ей не хотелось. Добрая душой Эвелин могла попрощаться с жизнью за такую маленькую благую цель.

– Какая хорошенькая. Чистое тело, чистые мысли. Мм… – Незнакомец во тьме облизнулся.

– Нет, Кейл. Нельзя!

– Почему, Отец? – сердито взвыл Сын. Ему не терпелось подойти к тонкой и манящей шее юной леди; коснуться острыми клыками пульсирующей артерии, наполненной свежей кровью.

– Потому что… – Их всех мучила жажда, но без разрешения главного никто не смел и шагу ступить. Сглотнув, твёрдый голос продолжил :

– Потому что она ещё невинна и чиста. Её не за что…

Послышался шелест веток друг об друга, и шарф был сдернут с толстого сука одним волшебным взмахом руки. Где-то за деревьями хрустнули ветки. То ли от холода, то ли от чего-то другого. Эвелин мгновенно обернулась на резкий звук, и испугавшись, она побежала со всех ног. Ветер начал усиливаться, хруст веток уже не доносился до ушей девушки, а позади неё оставались шептать голодные уста существ. В голове Гирд было слышно, вперемешку с чертыханием, лишь одну мысль. Она обещала себе никогда не вступать за порог родного дома после полудня. Нет, на такое безрассудство Эвелин больше не согласится, даже ради своей любимой работы! Или всё же что-то её заставит пренебречь запретом?…

Глава 2. ЩИТ И МЕЧ.

Ноябрь 2019 года

"Настроение : гуманность совершить,

Добросовестно проявить малодушие.

Хочется себя погубить,

Чтобы дать жизнь, умирая от удушия…"

– Мисс Маврина, что это вы там делаете? Разве я просил вас писать? – Лесли положила серебряное перо на место, ощущая всю злость преподавателя на себе. – Мисс Маврина, – злобно пробурчал профессор Маралин, в очередной раз чихнув в грязную салфетку. – К сожалению, я заметил, что ваше поведение кардинально изменилось, – пробубнил он, будто находясь под водой.

Его лицо выглядяло болезненно.

Складывалось ощущение, будто учитель только что пробежал марафон : настолько влажным от пота было его лицо. Утратив свой прежний цвет, кожа теперь имела неприятный глазу бледно-зелёный оттенок. Казалось, что ещё пару секунд и профессор потеряет сознание.

– И в плохую сторону, прошу вас заметить, – рыжеволосой девушке хотелось отфыркнуться от надоедливого преподавателя нумерологии. Она была зла и оскорблена. Ей казалось, будто никто вокруг не видел и даже не слышал о том, что случилось этой весной. Будто этого даже и не случалось; будто это было лишь её кошмаром; будто это ужасающее событие не удостоилось их внимания. Будто… Не случилось ничего, что могло бы навсегда перевернуть с ног на голову взгляд девушки на мир.

Им было непонятно новое поведение леди, которая видела собственными карими глазами, как умирал её любимый. Как впервые в жизни она увидела слёзы, соскользнувшие по смуглому лицу мага. Как он в последний раз болезненно вздохнул и испустил дух. Он не хотел умирать, но ему пришлось.

Все вокруг лишь потешались, не желая проявить сострадание.

– Поэтому попрошу вас остаться после занятий и помочь Миссис Нури, нашей школьной уборщице…

– Сожалею, сэр, но именно на этой неделе у меня образовались дополнительные занятия по рунологии, – Врать Маврина умела хорошо, но только чужим людям. Отец её всегда разоблачал, поэтому после нескольких неудачных попыток соврать ему, она больше не старалась это сделать.

– Ах, да! И последующие тоже, – Лесли натянуто улыбнулась. Она, казалось, и не помнила какого это – улыбаться. Действительно радоваться и ликовать чему-либо.

Все летние каникулы волшебница провела в унынии. Она была в трауре, не выходила на улицу, а лишь смотрела из окна на юных и прекрасных, представляя на их месте себя и Фреда. Таких счастливых и живых.

Потеряв близкого друга и возлюбленного в одном лице, она потеряла всё. После смерти Фреда всё в душе девушки переменилось. Казалось, будто она потеряла то единственное, что держало её дух в защите. То единственное, что заставляло её просыпаться и радоваться каждому прожитому дню. Потеряв Фреда, она начала чувствовать угрызения совести. Лесли считала, что именно она повинна в смерти Фреда Ирвинга. И каждый день леди корила себя мыслями об этом.

– Но тебе никогда ещё не назначали ни единого дополнительного занятия после уроков! – неожиданно воскликнула её соседка по парте.

Удостоив однокурсницу, что любила совать свой нос не в свои дела, лишь каменным оскалом, рыжеволосая девушка прошипела :

– Тебе-то откуда знать? – огрызнулась она, думая, что профессор Маралин её вряд ли услышит, и точно. Профессор в который раз высморкался. Лесли давно уже хотелось отречься от дальнейших уроков нумерологии, хоть девушке и очень нравился этот предмет, несмотря на такого же любящего совать свой нос в чужие дела, как и Лаванда, преподавателя. Всё-таки, нумерология являлась необязательным предметом для изучения, поэтому она держалась всеми силами, чтобы вытерпеть очередной год и уже в следующем учебном году отказаться от этого предмета. За столько лет, к сожалению, Лесли и профессор не нашли общего языка. Она находила Камрина подозрительным, особенно в этом учебном году, который только успел начаться.

– Но так нельзя! Это неправильно! – встревожилась белобрысая. Лаванда Мерседес часто надоедала многим окружающим своими советами. Её считали слишком правильной и душной.

Все считали, что сердце Лаванды каменное. Что ей не скажи, она начнёт пересказывать тот или иной акт правовых норм магической конституции, поправив пальцем круглые очки. Она была несокрушимой стеной, которая ещё ни разу не показывала своих истинных чувств перед окружающими, стыдясь их.

Лаванда Мерседес была волшебницей с каменным сердцем, но это лишь казалось на первый взгляд. Никто и близко не понимал того, что творилось в глубине её души.

– Извините, пожалуй, я отсяду. Солнце слепит, – И тут же опередив очередную придирку однокурсницы, на парту вмиг упал луч света. Природа была на её стороне. Рыжие волосы мерцали в лучах солнца, заставляя завидовать их владелице.

Конец осени радовал лица магов и волшебников своей теплотой, даже несмотря на то, что через каких-то несколько дней вновь наступит всепоглащяющий холод севера, а следом за ней зима. Схватив с парты свои вещи, Маврина встала со своего места, не дожидаясь разрешения преподавателя. Она не увидела, но Лаванда спустив взгляд на книгу, заполненную числами и цифрами, вздохнула. В её глазах потухала надежда. Надежда на дружбу с девушкой, которой друзья были нужны не меньше, чем Мерседес.

Озарив своим взором весь полный кабинет, девушка отправилась в её конец. За последней партой в гордом одиночестве сидел её однокурсник. В переполненной аудитории особо выбирать не приходилось.

Чёрные волосы поблескивали в лучах палящего солнца. Рот был приоткрыт. Лесли подумала, что тот мог лечь вздремнуть. Учитывая положение вещей, а именно, общественный статус их большого семейства, молодой маг мог себе позволить такую вольность, как вздремнуть во время урока. Вглядываясь во внешность, Лесли узнала в нём Равена. Равена Сальвио.

Лаванда давно раздражала её, но леди почему-то не отсаживалась от неё. Возможно, из-за того, что некуда было остсаживаться. Но во благо ей недавно были исключены несколько ребят из её курса. С самого начала учебного года она старалась не отходить от Лесли ни на шаг. Это надоедало ей, но Мерседес была непрошибаема. Лесли казалось, что она пытается её разговорить, чтобы узнать подробности той кровавой ночи, когда погибла невинная душа. Когда погиб её Меч. Но она жутко ошибалась.

С шумом присев, чем разбудила Равена благодаря своей неуклюжести и иногда даже эгоизму, девушка безмятежно взглянула на парня. Еле заметные веснушки украшали овальное лицо парня. Впервые Лесли могла увидеть его лицо вблизи. До этого они совсем не разговаривали. Жирные волосы торчали во все стороны, а оценивающий обстановку взгляд означал, что парень только-только проснулся, и возможно, что даже не понимал какой сейчас идёт урок, а может и год.

– Ты же не против? – мимоходом кинула Лесли, расскладывая вещи на столе.

– А если скажу, что против – отсядешь? – сердито и даже с надеждой спросил парень. Его лицо исказилось. Лик больше не напоминал ничего милого. Он думал, не испортит ли он своё положение, сев за одну парту со Статной. Всё же, его родители были радикальными Знатными.

– Нет, – не оборачиваясь, выпалила Лесли.

Равен что-то ещё ответил, но Маврина уже не слушала его. Она откинулась на стуле и смотрела в окно. Просторный кабинет напоминал средневековые залы, когда замки принадлежали лишь Знатным. При тёмном освещении рассвет казался ещё ярче. Только начинало светать, ведь уроки начинались очень рано – в шесть утра. Тёмная улица, освещённая яркой зарёй – очаровательное явление. Природа пробудила тепло в груди, но лишь мимолетное.

Лесли всегда восхищалась природой и главной целью жизни ставила работу непосредственно с ней, но как оказалось, все работы, связанные с природой, приносят совершенно низкий доход и тут лишь остаётся выбор между тем, что хочется и тем, что надо. Она тут же подумала что бы ей посоветовал Фред : «Забудь всё на миг и скажи, чего бы тебе хотелось, и сделай свой выбор. Живи ради себя, а не ради кого-то».

Все мысли вновь и вновь уводили лишь к одному единственному магу. К Фреду.

Сегодня Лесли вернулась в общежитие глухой ночью. И всё из-за того, что Лаванда, впрочем, как обычно, не давала ей продыху. Волшебнице пришлось спрятаться в самый укромный уголок библиотеки. Странно, что ей посчастливилось скрыться именно там, ведь Лаванда ещё тот книжный червь, который наверняка знает все проходы, полки и трещины библиотеки наизусть. Но всё же, она спряталась там и неожиданно уснула. Ей снился протяжный кошмарный сон. Всё тот же, который повторялся изо дня в день на протяжении нескольких месяцев с того самого злополучного дня. И вновь в ту ночь этот сон повторился.

Это были отрывочные воспоминания, которые въелись в кору мозга юной Лесли Маврины. Юной души, которой пришлось преодолеть такое ужасающее событие, которое подобно дубинке прошибает в затылок, оставляя одну только боль и вечно кровоточащую рану.

Она убегает, сглатывая слёзы и давясь ими же. Он бежит за ней и кричит, просит остановиться. Извиняется. Умоляет. Лесли спотыкается и падает. Пытаясь встать, она ощупывает почву, но на деле под ладонью она ощущуает лишь чей-то мех…

В следующую очередь тьма и зеркало напротив. Грязное, треснувшее, с жёлтыми пятнами. Оно отражало плохо. Лесли подошла ближе, чтобы разглядеть внешность, но увидела не себя. Её встретила морда белого волка, с пасти которого свисала свежая плоть. Открыв окрававленную пасть, он зарычал. Злой оскал хладил душу.

Явтоймошкар. Явтоймошкар. Явтоймошкар. Явтоймошкар.

– Что?

Явтоймошкар.

– Маврина?.. Маврина! – Её кто-то грубо тряс за плечо. – Ты упала в обморок?! – В глазах всё потемнело. Голова пульсировала так, что оставалось лишь молиться, чтобы это прошло поскорее.

Постепенно изображение начало становится ярче и чётче, а разум яснее. Теперь перед её глазами был узорчатый потолок в комнате отдыха. Она не дошла до спальни. Лесли упала в обморок. Такое случалось и раньше, но леди привыкла к странностям своего организма. Ей было наплевать на своё здоровье, а потому она не обращалась за помощью к целителям. Любое свободное время девушка посвещала мыслям о молодом маге, погибшем ради неё, а не своему здоровью, что могло привести к ужасным последствиям.

Причислив обморок к очередному переутомлению, леди резко встала. Глаза снова потемнело, а голова загружилась. Было чувство неприятной невесомости. Через несколько секунд она, переждав головокружение, продолжила путь. За спиной слышался протяжный звонкий смех. Что-то попало в её хрупкую спину. Это был черновик, свернутый мимоходом в клубок. Лесли привыкла к такому отношению. И свёрток это одно из самых безобидных, что могло прилететь в её сторону.

Из-за травли она начала смотреть на остальных совершенно с другой стороны. С тех пор леди стала не переносить чужой смех, он был для неё противен. От Лесли отреклись все друзья после того кошмарного дня. У неё не осталось друзей. Да и правильно было бы сказать, что у Лесли и не было никогда друзей, ведь если бы они были, то поддержали девушку, протянули руку помощи, утешили, как настоящие друзья. Прошли бы сквозь все невзгоды вместе, плечом к плечу.

Пройдя всю комнату, она открыла дверь и поднялась по винтовой лестнице, серебренные перила которой были украшены тонкой резьбой с изображением роз и змей. Поднимаясь, она наткнулась на девушку с расстрепанными волосами, которые при лунном свете, попадающим из маленького окошка, отливали бронзой. Она была без очков и не сразу догадалась с кем столкнулась.

– Лесли? – тихо спросила она, прищурившись. Лаванда была в розовой пижаме.

Маврина не удостоила её вниманием. Она убежала прочь вверх. В спальню. Прочь ото всех, кто её ненавидел и презирал.

На следующий день Лесли не мучили никакие припадки, никаких кошмаров, вследствие чего и крепкий сон. Никакие страшные воспоминания не терзали её душу во сне. Можно было подумать, что её наконец отпустила то, что держало тяжёлым грузом на дне, не давая вздохнуть.

Лесли заметила некоторые перемены и не могла не порадоваться этому. И даже урок нумерологии не мог её заставить испортить настроение. Потом выяснилось, что урок был отменен, а в качестве замены поставили заклинания, которые преподавал профессор Бланчефлеер.

Он же был известен по всей школе благодаря своему заклятию слипания языка к небу при его оскорблении за спиной. К сожалению, Лесли и ещё многие другие, не знали как можно было бы наложить это заклятие и им. К сожалению, этому могли научить только ближе к седьмому курсу. Леди с радостью наложила бы себе такое. Ей давно осточертело слышать оскорбления и за спиной, и перед лицом.

– Итак, сегодня мы изучим Щитовые чары… – Старый профессор Бланчефлеер не успел начать урок, как Лаванда подняла руку.

– Извините, кхм, а где профессор Маралин? – произнесла тонким голоском девушка.

– Он ненадолго… – послышался хриплый голос мужчины. – Кхе-кхе, – К удивлению для учеников, куратор их факультета был взволнован. Это было совершенно непохоже на Айка. Он не знал, как объясниться. – Приболел. Но вас это не должно более волновать! – нежданно погрубел мужчина. – Приступим к уроку, с вашего позваления, мисс Мерседес, – преподаватель одарил ту каменным оскалом. Мгновенно лик его стал грозным, девушка задала запретный вопрос. – Щитовые чары – это один из важных разделов заклинаний. Вот вы, мистер Фокс, ответьте : что вы сделаете, если в вас запустят прокурцусом?

– Выставлю перед собой своего Щита! – отчеканил тот. Все понимали, что Фокс шутит. Все, кроме профессора. Не смеялись лишь некоторые.

– Что ж, это был бы самый безрассудный и, извиняюсь за выражение, глупый поступок, – ученики вновь рассмеялись. Белые волосы, пару прядей из которых небрежно спадали, были закреплены на затылке пучком. Худое и довольно морщинистое лицо оставалось непоколебимым.

Профессор сохранял каменный вид и хотел получить от учеников только одного – послушания. Ведь как говорил сам директор Аластер : «Всё, чего мы требуем от вас это – послушания, а за послушанием последуют и добровольные познания».

Преподаватель казался старым магом для всех, но какого было узнать ученикам о том, что его женой была первая красавица Хэйвуда – Айрис Хесенберг. Она была моложе его в три раза, но любви покорны все возрасты. Профессор Бланчефлеер знал об этом не по наслышке.

После объяснения теории все приступили к практике. Надо было работать в парах. Когда все встали напротив друг друга, разбившись по парам, узналось, что остались лишь Лесли и Регата Мэлори. Странно, но на горизонте не было видно Лаванды, которая вертелась бы под ногами у Лесли. Оказалось, что Мерседес стояла в паре с Эридой Капеллой и не обращала внимания на Лесли, или же пыталась не обращать.

– Ты не будешь против? – спросила Мэлори ангельским голоском, подойдя к Лесли. Её маленькие глаза светились, а лицо украшала лёгкая улыбка персиковых губ. Регата, по первому впечатлению, казалась маленькой девочкой, мило улыбающейся Лесли, хотя ростом она и была выше своего партнёра. Рыжеволосая была удивлена, что она не побрезговала встать с ней в пару. Ей даже стало приятно.

– Нет, я не против.

Один должен был кидать безвредные заклятия в напарника, а другой должен был пытаться их отразить Щитовыми чарами. Так они и поступили. Первой вызвалась попрактиковаться Регата. Она хотела попробовать себя в роли Щита, не до конца ещё познав, кем сама же является.

– Профессор Бланчефлеер, – Айк Бланчефлеер обернулся так быстро, что некоторые удивлённо вскинули брови вверх. Казалось, что он только и ждал, чтобы его позвали.

– Да-да, мой мальчик? – ему не терпелось узнать, что стряслось с Актоном. Несмотря на его старческий голос, он был ещё резв и полон сил.

– Если теперь мы начали проходить тему Щитовых чар, значит ли это, что вскоре мы начнём изучать тему Мечевых чар? – натянуто пошутил Фритс, чем вызвал у курса смех.

– Вам давно пора было бы знать, мистер Фритс, что «Мечевые чары» и есть те же самые заклинания, направленные на устранение врага. И прошу вас всех, – теперь Профессор обратился ко всем. – Чтобы вы в действительности хорошо освоили данную тему урока. Она пригодится вам в жизни! – сердито обратил внимание учеников профессор.

– Сэр, но зачем? – вскрикнула Арни Линфорд, сестра Арли, с которой она и стояла в паре. – Ведь у всех нас есть Щиты, а если и нет, то это значит, что тот сам им и является. Разве не так, профессор? – некоторые косились то на Лесли, то на Линфордов. Сама же Арни ещё не успела сообразить из-за своего узколобия, что к чему, хоть её сестра – Арли, была рада тому, что она задела неприятную тему для Маврины, которую они всем общим курсом ненавидели. Никто особо не понимал, почему они её ненавидят. Проявлялся эффект стада. Золотые глаза Арли блеснули так, что показалось, она собирается напасть, подобно хищнику.

Белоснежные волосы, сочетающиеся с тем, что падало с неба за окном, были небрежно распущенными. Близняшки выглядели абсолютно идентично, что и было логичным. Из-за их пушистых и белых волос казалось, что они были в родстве с профессором Бланчефлеером. Так оно и было, хотя очень даже дальними, потому и сами Линфорды не могли быть в этом абсолютно уверены.

В семейном древе Линфордов было крайне много потомков, вследствие чего те и могли запутаться, не зная кто им является хоть каким-либо родственником, но они были горды, что являются Знатными.

– Боюсь, могут представиться случаи, когда Щит не сможет помочь или же его не будет в нужный момент с вами рядом, мисс Линфорд, – говоря эти слова, Профессор старался не смотреть в сторону Маврины. Говорил ровным, спокойным тембром, но Лесли всё понимала. Понимала, о чём идёт на самом деле речь. Да и все всё понимали.

Он не хотел принижать девочку и заставлять вспоминать такое недалекое и страшное прошлое. Хотя и подозревал, что это неизбежно. Слишком недавно произошла эта история, предшествующая смертью Фреда Ирвинга в Запретном Лесу – в Хэйвуде. Боль утраты оставалась невероятно велика. В особенности, если теряешь ещё и своего возлюбленного, предначертонного судьбой, Меча. Потерять Меча или же Щита равносильно погибели. Её пережить дано не всем. Многие кончали с собой, не стерпев мук одиночества. И если даже каким-то образом волшебнику или волшебнице удавалось стерпеть и пережить, то они уже до самого своего конца оставались несчастны и одиноки.

Взаимосвязь между Мечом и Щитом схожа с птицами-неразлучниками. Если одна из птиц умирает, то вторая умирает следом за ней.

– Инцидунт! – Со всех сторон посыпались похожие своей слабостью заклинания.

– Давай, я готова, – сказала, ярко улыбнувшись, Регата.

– Инцидунт! – Лесли направила свою волшебную палочку на девушку и атаковала.

Регата вскрикнула и резко взялась руками за уши. Она оглохла. В первую секунду Лесли захотелось извиниться, но почему-то не стала этого делать.

– Кажется, ты была не готова, – как можно мягче постаралась произнести Лесли. Она не привыкла к нежностям, так как недавние события напрочь выбили из неё истинную леди.

– Д-да, я думаю да, – слышимость к девушке вернулась примерно через минуту. Теперь Мэлори уже не была настолько уверена. С её лица сползла светлая улыбка. Осталась только тревога, и эту тревогу почувствовала сама Лесли.

Всё-таки Регата колдовала палочкой лишь мизерные пару раз, отчего у неё и не было опыта, пока все её однокурсники уже вовсю осваивали многие другие искусства магии.

– Сконцентрируйся. И не забудь уж теперь произнести защитное заклинание, пожалуйста, – Регата кивнула, не отводя взгляда от кончика палочки Лесли.

– Инцидунт! – крошечный шар света молниеносно ринулся в голову Мэлори, но прежде чем оно достигло цели, Регата успела ловко взмахнуть своей палочкой и произнести :

– Цутум!

Крошечный шар света долетел до цели, но уже в наименьшем количестве. Одно ухо Регаты чуть-чуть заложило, но это прошло в течение нескольких секунд.

– Уже лучше! – приятно удивилась Лесли, будто за свою подругу. На мгновение ей показалось, что ей бы хотелось с кем-либо подружиться. Но она мигом отогнала эти мысли прочь, ведь считала, что она не заслуживает всего этого. Она не заслуживает дружбы, сострадания, понимания, уважения, милосердия и особенно… Любви. Больше не заслуживает.

Последующие попытки увенчались таким же успехом, но это не являлось эталоном. Даже у пары Арни и Арли Линфорд защита получалась куда лучше. У этих двух блондинок всё получалось очень хорошо, хоть они и не обладали большими стараниями или крепким умом. Лесли хотелось бы и самой попрактиковаться, но совесть за незаконченное обучение свойств Щита Мэлори не давала ей покоя.

– Слушай, твоя проблема в том, что ты произносишь слишком громко, пытаясь перебить страх. Выкинь прочь тревогу и произнеси спокойно, – не успев выговорить, в беседу вступил близко стоявший Равен.

– Маврина, раз ты так хорошо знала работу Щита, что же ты не спасла своего дружка? – Глупая и надменная улыбка не сходила с лица молодого мага. Он искренне был уверен, что поступает правильно, оскорбляя Лесли. Все, кто услышал, рассмеялись. В том числе и Барнарда. Девушка, которая когда-то являлась близким другом Лесли. Другом, как считала сама Маврина. Увидев это, в её груди закололо. Она как будто вновь испытала предательство. Это было так же неожиданно.