Текст книги "Сиреневый ветер (СИ)"

Автор книги: Lillita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 33. Обратно к свету

Петля пронесла их сквозь последние годы перед побегом. От самых мрачных дней, когда стремительно рушилось то, что удерживало на старом месте: запрет на преподавание, недели особенно зверских опытов, когда Алрефе почти что жил в подземелье, подготовка к новому заданию на истребление, до безрассудного шага в круг неправильно составленного телепорта.

Свет заклинания сменился пустотой, в которой нет ничего, кроме мрака и маленького медленно тающего сиреневого огонька. Здесь их пути разойдутся. Поскольку петля показывала только произошедшее в мире демонов, то ранее Сильену, не имеющую собственной с ним связи, затянуло в чужую память, однако ближе к настоящему у неё есть собственный опыт, который предстояло пережить вновь.

«Но это совсем немного. После повторённых лет пара месяцев – сущий пустяк. Пара далеко не самых плохих месяцев».

Темнота сменилась ослепительным светом, тишина – на контрасте оглушающей музыкой. Снова блеск драгоценностей, душистые облака духов, бокал в руке. Алрефе заозирался немного растерянно, не ожидая, что смена декораций так скоро приведёт именно к этому моменту. Это ведь устроенный Райлером вечер, после которого всё изменилось. Вот в зал вошли Февний, Энрих и Кошка. Всё прямо как тогда, а значит скоро...

– Ох, простите, не заметила.

– Будьте внима... – Алрефе хотел ответить так же, как и тогда, но вместо того, чтобы отвлечься на слугу с подносом, в этот раз Кошка приблизилась к его уху.

– Это наш шанс вырваться раньше и найти Синель, – прошептала она. – Сейчас её сознание ещё не до конца приняло новое тело, но скоро... Можно попробовать. Из зала мы отправимся в хранилище. Доберись туда. Успей, пока она не переместилась. Следи за убийцей.

Кошка отстранилась, забрала у Алрефе бокал, сделала глоток, с обворожительной улыбкой кивнула и затерялась в толпе. Хранилище... Удастся ли попасть туда? Раньше, не спрашивая разрешение у Райлера, это мог сделать только Олеонте, чья работа – отлавливать крыс. Ждать момента освобождения слишком долго – он случился уже после перемещения Сильены. Есть ли другой путь?

Алрефе бросил взгляд на Олеонте. Тот не маг и должен хуже осознавать петлю, но всё равно может начать действовать не по сценарию. Надо следить и использовать лазейки в собственных заклинаниях, благо петля позволила вспомнить детали.

«Олеонте тоже не просто так может пройти, а потому, что внесён в список исключений – часть охранных чар отключается, чтобы он мог пройти. Обычно такое отключение следует за целью, но из-за слишком напряжённого фона в той зоне частые переключения нежелательны, потому что могут сломать структуру заклинания или повредить артефактам в хранилище. Чтобы чары не реагировали на каждую смену направления, я сделал так, чтобы они отключались на три минуты снизу, пять – на лестнице и десять – в самом хранилище. Можно попробовать пойти следом с небольшим отставанием».

Теперь нужно не упустить Олеонте. Он точно не пойдёт обычным путём. Тогда... Из лабораторий есть проход в личный кабинет Райлера на третьем этаже. Оттуда можно подняться в комнату Олеонте, которая соединена с хозяйской через секретное помещение, в которое нет входа со стороны коридора.

Остался последний вопрос: сможет ли он нарушить сценарий? Осознавать себя и иметь свободу действий вещи разные. Нужно обмануть петлю видимостью, что ход событий не нарушен. В этот вечер Алрефе почти никак не проявлял себя, оставаясь сторонним наблюдателем. Простая иллюзия справится с имитацией подобного поведения, а если в точности повторить маршрут Олеонте, по пути не возникнет ненужных свидетелей. Сильнее всего влияние петли тогда, когда рядом кто-то есть, когда что-то происходит. В моменты уединения и спокойствия можно позволить себе вольность.

Алрефе нащупал спрятанный под одеждой клинок и поранил о лезвие палец. Капающая на пол кровь незаметно для других вырисовывала печати. Радуга. Слово. Зеркало. Радуга. Кровь. Символы дополнительных условий, заданное поведение, ограничения по времени... Щелчок, магический импульс. Как раз вовремя. Набросив краткосрочное заклинание скрытности, Алрефе побежал в сторону лабораторий.

Три минуты – не так уж мало, но чтобы не попасть Олеонте необходимо держаться как можно дальше. Две с половиной минуты разрыва в начале – не меньше, а запас в тридцать секунд не прощает промедлений и ошибок. Ещё хуже станет на винтовой лестнице – нужно не только попадать в такт шагов, но и идти по одной стороне, чтобы не засекли при взгляде сверху. Даже если Олеонте очень спешил, он не мог никогда не оглядываться – осторожность и подозрительность уже вошли в привычку, а скрытность в таком месте не наложишь.

«Успеть, успеть, успеть», – единственная мысль, продолжавшая стучать в голове.

Любыми силами, любой хитростью, но успеть. Алрефе ничего не сделает с первым ударом, но со вторым... Тёмное лассо поймало запястье, не давая запустить второй кинжал. Сюжет уже нарушен, но расслабляться рано. Переместиться к цели. Сбить с ног, не давая опомниться. Кто-то небольшой и очень шустрый проскочил мимо упавших демонов, бросившись напрямую к Сильене.

Кошка. Она подскочила и поймала ртом ошарашенную фею. Разноцветные глаза сверкнули. Девушки исчезли. Окружающий мир начало трясти, по телу проносились колючие импульсы. События петли слишком сильно отошли от реальных, искусственно созданному миру оставалось только разрушиться.

– И всё же друг из тебя чудеснее некуда, – усмехнулся Алрефе, прежде чем соскочить с Олеонте, потому что со стороны лестницы послышались шаги.

Гадалкой быть не надо, чтобы понять: следующим в хранилище прибежит Хекле. Он наверняка продолжал подыгрывать петле, потому что выжидал подходящего момента, не хотел раньше времени вмешиваться в ход событий, но, почувствовав близость критических изменений, поступил по-своему.

Тряска усиливалась. С полок дребезжащих шкафов падали артефакты и книги. Дрожали, трещали окна, по стенам расползались трещины. Как бы ни сдали позиции пол и потолок. Нужно заканчивать. Сейчас, когда контроль над телами полностью вернулся, можно не пытаться вернуться в подпространство, а выйти в реальность. Только как убедить противников отказаться от цели? С появлением Хекле снова началась драка, давая понять: договориться не получится. И есть только одна достаточно веская причина перестать: неотвратимая угроза жизни.

«Но, в отличие от меня, они в этот мир пришли не в физической форме, – подумал Алрефе, вызывая щит. – Слишком сильное ранение повредит рассудок, но всё равно не убьёт. Тогда какие у меня есть варианты?»

Так как Олеонте не маг, он не мог выйти сам, только последовать за Хекле. Значит, надо заставить уйти второго. Маг... Есть только один уровень воздействия, который не заденет сознание. Заклинание, признанное гнусным даже среди демонов.

«Прости, Хеля, но твой учитель оказался плутом».

Отвлекающий удар по шкафам. Взрыв окон, заставивший потратить время на лишний щит. Концентрируя над рукой плотный тёмный вихрь, Алрефе подобрался к Хекле и ударил в солнечное сплетение. Спираль развернулась внутри, заставляя внутренние магические потоки течь в обратном направлении. Воздействие на потоки – сложное и невероятно болезненное заклинание, вскоре после активации на время полностью лишающее цель возможности колдовать.

– Либо вы уходите сейчас, либо к моменту восстановления магии мир уже разрушится, и вы останетесь заперты во сне. Мне нет смысла вам мешать – не теряйте время, – сказал Алрефе, отскочив назад.

Олеонте поймал падающего Хекле. Смеющиеся синие глаза встретились с карими, но вместо ожидаемого гнева или напускного безразличия увидели там... Тот же весёлый отблеск?

Из последних сил Хекле сотворил обратное заклинание. Тьма быстро поглощала тела, оставляя вместо них постепенно растворяющийся дым, но в последний момент перед полным исчезновением Олеонте что-то прошептал. Алрефе плохо умел читать по губам, но сейчас смог догадаться. Всего одно слово, от которого захотелось облегчённо улыбнуться. Дурак – на языке этого демона почти то же, что и друг. Гадюка и соловей никогда не смогут понять до конца друг друга, и кто знает, чем обернётся их новая встреча. Дружеской беседой, как в старые добрые? Бойней? Возможно, время покажет. А пока... Отчего-то гадюка хотела сохранить соловья.

«Будет забавно, если окажется, что даже в настоящем он делал мне поблажки... Что ж, после увиденного не могу исключать, что Райлер совсем иначе хотел разобраться с беглецом, а эта змеюка снова что-то наплела. Жаль, что уже не у кого уточнить».

Мир продолжал разрушаться. Возмущённые магические потоки искажали и без того треснувшую реальность. Вот уже картина за окном сменилась пустотой, ту же тьму можно разглядеть через образовавшуюся в полу дыру. Алрефе тоже пора. И даже если хотелось направиться туда, куда Кошка унесла Сильену, он не знал направления – оставалось лишь вывести печати и выйти в реальности. Интересно, сколько времени прошло там?

– Мать моя мать, нельзя так пугать!

Реальный мир встретил его криком ошарашенного Нильса, который подошёл посмотреться в зеркало, а в итоге столкнулся лбом с выходящим оттуда Фебом. И ладно б просто лбом! Получить удар пусть даже уменьшившимся, но рогом – то ещё удовольствие.

– Мой ты хороший, как я рад тебя видеть! – воскликнул Феб, рассмеялся и от переизбытка чувств обнял ошалевшего друга. Будто смена облика подобно переключателю изменила и поведение.

– Так, понятно, кажется, ты головой ударился ещё сильнее...

– Не буду исключать – чем я только там не бился, – охотно согласился, отпуская Нильса.

Тот понимающе покивал головой, подошёл к окну и выглянул на улицу, перегнувшись через подоконник так сильно, словно страсть как желал выпасть.

– Тхай! Если ты сейчас не поднимешься, я этого клоуна тебе на голову скину!

– Лагерлёф, я сам тебя скину, – в шутку проворчал Феб, перебарывая желание подтолкнуть друга. От падения с такой высоты ему точно ничего не будет.

– Вот теперь я тебя узнаю! – На всякий случай Нильс отошёл от окна. – А то от твоих внезапных нежностей впору инфаркт схватить. Что с тобой за три дня случиться успело, что ты даже мне так рад?

Вместо ответа Феб повёл плечами. Всякое успело, от чего ещё долго оправляться придётся. После петли, после погружения в прошлое сложно поверить в реальность настоящего. Словно это сейчас он оказался в другом теле, в искусственно созданном мире. У него снова есть множество друзей, которых можно навестить, есть места, в которые можно вернуться, которые хотелось назвать домом. Если бы он рассказал это тому отвергнутому миром ребёнку, тот бы засветился от счастья, если бы рассказал взрослому – получил в ответ скептичную ухмылку и просьбу перестать подкармливать едва живую надежду сказками.

И кстати о еде... Три дня – немалый срок, из-за которого начал болеть живот, напоминая о необходимости питаться. Физический поход в сны хоть и безопаснее, но не лишён своих минусов.

Тхайнан поднялся в комнату не с пустыми руками, а с кружкой горячего бульона. «Глава рода сумеречных драконов», – звучит грозно, а на деле – та ещё заботливая хозяюшка. И кашку больному сварит, и город от разрушений защитит, и из-за пропажи детей расплачется. Этот ящер мог сколько угодно разбрасываться строгими взглядами и махать мечом, но знающие его чуть ближе уже не забудут, под чьим крылом безопаснее всего.

– Как ты? – обеспокоенно спросил Тхайнан. – Я вижу вокруг тебя много следов от магических воздействий. И... Нильс, потом принеси из комнаты аптечку.

– Ну... – Феб плюхнулся в кресло и сделал пару глотков из кружки. – Немножко чувствую себя отбивной. С тем лишь отличием, что жив и помирать не собираюсь. Всё пошло совсем не по плану, но, кажется, я понимаю, почему Синель не становилось лучше.

– Ты точно готов рассказать сейчас? Или сначала отдохнёшь?

Несколько часов покоя точно не помешали бы, но разу после петли Феб очень не хотел идти спать – слишком велик шанс столкнуться с кошмарами, к которым расшатанный разум пока не готов. Так что лучше потратить время на рассказ. О том, где они оказались, кого встретили. О начавшейся драке и петле – не вдаваясь в детали, конечно. О том, как Кошка исчезла с феей в зубах, а демоны после короткой стычки разошлись.

– Скорее всего Синель оказалась в демоническом подпространстве из-за отравления тьмой. Вряд ли она способна сама сменить местоположение, а тьма подпространства не давала оправиться, ведь это именно искривлённый участок мира с очень даже реальным влиянием, а не простой сон.

– Бедное дитя, – вздохнула за спиной Сигдис.

Феб тихо хмыкнул. Не поспоришь, но правда ещё хуже, чем казалось слушателям.

Через полчаса, когда он уже поел и обработал раны, явилась Кошка. Она чувствовала себя гораздо лучше, ведь за её находящимся в реальности телом ухаживали при помощи магии и уколов. Что, впрочем, не помешало ей быстро написать что-то на листке, кинуть тем в Нильса и растянуться на диване.

– А чего в меня-то? – возмутился он и перевернул лист правильной стороной.

– Потому что это ты тут отравовар... Ах, прости, отваровар.

– Я не то и не другое.

– Да мне вообще начхать.

– Так в чём дело? – решил уточнить Феб, заглядывая Нильсу через плечо. – Какой-то рецепт...

– Перенесла я эту вашу мышку в безопасное место. Поговорила с ней. Она рассказала, каким зельем можно ускорить заживление крыла. Засим отстаньте от меня и дайте положенные шестнадцать часов покоя.

– Ага-ага, – Нильс кивнул, снова пробегая взглядом по списку ингредиентов. – Всё бы хорошо, если б не экстракт солнца – его можно добыть только в светлых мирах, но мы скорее дождёмся, что крыло само восстановится, чем туда попадём. Не считая той мелочи, что нас, – кивок в сторону Феба, – там изнутри сожжёт.

– Спасибо, но я ещё не готов писать завещание. А есть альтернативы?

– Камни «слёзы солнца». Достать сравнительно проще, но я не знаю, где их сейчас продают.

Слёзы солнца... Если Сильена сохранила подаренную заколку, то придётся пожертвовать сердцевиной цветка. Но лучше так, чем потерять ещё больше времени. Тогда решено: нужно снять с вещей заклинание уменьшения, найти заколку и приготовить зелье.

***

Знакомая поляна. То самое место, где Сильена встретилась с Кошкой, пребывая в червоточине. Действительно спокойное и безопасное место, в котором есть время обо всяком подумать до пробуждения. Подумать о случившемся в петле.

То, что увидела Сильена, было... Ужасно, отвратительно. Нет смысла приукрашивать реальность, сглаживать углы, выбирая слова помягче. Поступки остаются таковыми, даже если совершены тем, кого ты любишь. А ведь она и предостережения Нильса внимательно слушала, и о демонах представление теперь имела, но увидеть всё самой оказалось ошеломительно тяжело. Одно дело допускать, что Феб мог кого-то когда-то убить, что для мага его уровня разрушить город – не предел возможностей, другое же – наблюдать за этим. За убийствами, за опытами, за шагающим по пятам безумием, терпеливо ожидающим момент слабости.

В самом начале она видела ребёнка, которого не принимал родной мир, которого было так жалко, что сердце болело. В конце же наблюдала за тёмным магом, убийцей, палачом, от которого в жизни бежала бы со всех ног ещё тогда, когда только покинула родной мир, совершенно не желая давать второй шанс, не пытаясь понять причину поступков, отделить их от личности. Теперь же Сильена стояла на распутье. Ещё более сложном, чем в день, когда она приняла решение отправиться за Фебом в мир демонов.

Теперь на чашах весов не только грехи его далёкого прошлого и жезнелюбивое, заботливое настоящее, но и страх за будущее. Даже если отбросить сомнения и поверить, что настоящий Феб – безобидный бард, откуда ей знать, что в будущем его не захватит тьма? Что рассудок его однажды не пошатнётся и не свалится в бездну? Ведь это почти случилось!

Если же подойти к вопросу с другой стороны... Что будет, если она решит уйти? Феб, несомненно, поймёт и отпустит, но как будет себя при этом чувствовать? За прощальной улыбкой может таиться ещё одна трещина, приближающая разрушение личности. Всё же фея – воплощение света, к которому так отчаянно тянулся этот демон. И если сам свет заявит, что сделанное по чужой указке важнее совершённого по собственной воле, что настоящая та личность, которую слепили другие, а не он сам. То... Это может стать концом. Это может оборвать последнюю нить.

Есть ситуации, в которых приходится принимать решение вне обычных рамок допустимого и непростительного, в которых нужно учитывать не только собственные взгляды, но и обстановку, чужие порядки. Есть ситуации, в которых нужно проявить милосердие к тем, кого оно ещё может спасти, ведь для умерших уже всё решилось, а вот живых или удержишь рядом, или столкнёшь в бездну. И есть опыт: мысли и чувства, которые удалось подглядеть, которые гораздо честнее домыслов, составленных из наблюдений со стороны. А ещё... Есть ситуации, когда просто неуместно говорить о вине, ведь это то же, что перекладывать на нож ответственность за действия его хозяина.

Если рассуждать таким образом, Сильена уже знала ответ: она готова остаться с Фебом, готова принять его прошлое, готова поставить на первое место настоящее и собственный опыт общения, готова быть тем разгоняющим тьму огоньком. Если бы не страх о будущем. Прошлое-то... Его не изменить! Но в будущее не заглянешь.

Так какой же здесь выход? Банальный, до смешного простой: поговорить. Просто обсудить страхи и сомнения, ведь вместе шанс найти решение куда реальнее. Феб тоже не хочет быть поглощённым тьмой, Сильена не хочет уходить, ведь любит и его, и совместные путешествия. Так зачем усложнять? Додумывать, тонуть в сомнениях – увольте! Они ведь напарники, которые делят в пути всё: радости, печали, успехи и трудности. Осталось только вновь взяться за руки.

Глава 34. Вслед за ветром

Зелье приготовили на следующий день, прошлый потратив на сбор и подготовку ингредиентов, ещё сутки оно настаивалось на солнце. Хотя Сильена за это время не проснулась, серость наконец сошла. На крыло наложили компресс. Оставалось только ждать. Прошёл день. Второй. Рана, больше похожая на трещину, затянулась. И вот, когда скрылись последние лучи солнца, и все в доме погрузились в сон, произошло маленькое, долгожданное чудо.

Сильена открыла глаза и медленно села, с трудом скидывая остатки слишком затянувшегося сна. Ночь, но в окно светила луна и доставало освещение с улицы. Впрочем, после Шерре-эн-Охан уже никакая ночь не покажется достаточно мрачной. Незнакомое место. Кошка рассказала о случившемся после червоточины – они вернулись из мира демонов и теперь находились в драконьем городе Лэхте. Ещё бы это название о чём-то говорило... Но главное, что вокруг больше нет тьмы.

Тьмы нет, а что есть? Кто? Сильена пошевелила крыльями, облегчённо выдохнула, поняв, что те в порядке, и соскочила с подоконника, чтобы осмотреться. Похоже на кабинет. Рядом стояла её сумка. На диване спал Феб. Очень хотелось сказать, что мирно, но она очень хорошо знала это выражение лица.

Кошмары. И теперь Сильена могла представить, что пряталось за этим словом. А если сцены из жизни приукрашивала, дополняла фантазия... Слишком жутко, чтобы пытаться представить. Изменить сон или разбудить? Как бы ни хотелось поскорее поговорить, надо дать отдохнуть, поэтому она применила печать Сна, поправила сбившийся плед и для начала переключила внимание на сумку: хотелось надеть чистое платье вместо пыльного наряда путешественника, напоминавшего об одиноких тёмных днях.

Пока Сильена искала вещи, под руку попался рог. Странно, что Феб его не забрал, раз уж смог вернуть сумке нормальный размер. Не мог? Или по какой-то причине не хотел? Утром всё разрешится. Но чем заняться до утра? Спать совсем не хотелось – первое время после анабиоза подсознательно боишься не проснуться.

«Можно немного осмотреться в доме, а потом что-нибудь почитать. Надеюсь, хозяин не будет против».

О хозяине она также немного слышала от Кошки. Что это сумеречный дракон Тхайнан, но не стоит пугаться ни сумеречного, ни дракона, ни похожего на кашель имени. Не будет плохой человек тратить время и силы на обращение к клятве, чтобы спасти подозрительную незнакомку от контракта, который его ни коим образом не касается.

Облетая дом, Сильена нашла Сигдис, которая, словно компенсируя маленький рост, от души раскинулась на кровати, незнакомого на вид мужчину – от него сильно веяло магией, но лицо, больше напоминающее скульптуру, совсем не внушало тревоги, а вот от вида Нильса, у которого на груди свернулась Кошка, захотелось хихикнуть – такой уютной и естественной казалась представшая взору картина. Все в сборе и в порядке – как же хорошо! Знакомые лица и спокойное место позволяли в полной мере осознать – худшее осталось позади. Точно. Хотя бы на какое-то время.

Сильена вернулась в кабинет, выбрала книжку и, чтобы не мешать включённым светом, ушла на кухню. Но сосредоточиться на тексте не никак получалось – она вновь и вновь возвращалась мыслями к петле. И к старым разговорам. Когда по незнанию беспечно спрашивала Феба, скучает ли он о доме и бывал ли в мире демонов, рассуждала о семье. Тогда по реакции можно было догадаться, что с поднятыми темами связаны неприятные воспоминания. Теперь всё вставало на места.

Ложь о происхождении, о прошлой деятельности, недомолвки, – всё это сейчас мало тревожило Сильену. Чем обижаться – лучше понять причины. Другое вызывало беспокойство: в студенческие годы Феб явно лукавил, изображая шута, носил маску, противоречащую чувствам и мыслям. Словно следовал принципу: «Притворяйся, пока сам не поверишь в ложь». А сейчас? Радовался ли он по-настоящему или использовал улыбку как щит от желающих взбаламутить воды души? Сдержал ли данное на крыше слово жить счастливо вопреки сожалениям?

Тогда, в прошлом, даже когда становилось очень страшно или отвратительно, Сильене всё равно очень хотелось обнять Феба и вытащить из кошмара. Только не всегда получалось дотянуться. Не всегда даже хватало голоса, чтобы окликнуть. А если бы петля повторила её жизнь? Сильена могла не вернуться только потому, что не захотела бы расставаться со счастливыми днями. Ведь её прошлое отличалось во всём.

У неё не было кровной семьи, но зато те, кого хотелось так назвать. Она не знала, что такое насилие, а каждого встречного могла считать другом. Небо их мира всегда яркое, природа – самая ласковая, никогда не станет запугивать, не попытается поработить, зато всегда предоставит тихий укромный уголок. Их природа творила жизнь ради жизни и счастья, в их лексиконе не было зла, врагов и грубых слов. Феи свободны в выборе пути и никому не служат. Вот только... Родной мир совершенно не пытается их удержать и не оставляет ни единой подсказки, как вернуться в сказку. Не пустит за границу светлой дымки не только тех, кто может нарушить порядок чудесного мира, но и собственных детей.

«Может, это потому, что в сказке нет места тёмным пятнам, кроме пятен написавших их чернил? – задалась вопросом Сильена, бессмысленно смотря на страницу. – Ведь и я уже не такая, какой была в начале пути. Не смогу мыслить так же светло, как раньше, верить в доброту каждого встречного. И танец мой уже не будет таким лёгким, как раньше».

Вспомнились солнце и небо, будто покрытые слоем размазанной копоти. Теперь она такая же. Всё ещё дитя света, но уже потускневшее от серых разводов, которые можно растереть, но уже не избавишься. Жизнь в реальности не проходит бесследно – этого не изменить и остаётся только принять. Не сожалеть, не тонуть в мыслях о том, как можно было поступить иначе, а продолжать двигаться дальше, применяя полученные уроки.

С восходом солнца Сильена вернулась в кабинет, вернула на место так и не прочитанную книгу и подошла к Фебу. Скоро он должен проснуться. Может, немного подшутить? Иногда проказа – хороший способ избежать неловкости. Взмах рукой, и на умиротворённое лицо упала горсть сиреневых цветов.

Феб забавно поморщился, чихнул и с растерянным видом открыл глаза под звонкий смех Сильены. Он резко вскочил, разбрасывая цветы, потянулся к ней, но застыл и спросил нерешительно:

– Я могу тебя обнять?

Сильена мягко улыбнулась, разводя руки в стороны. Она понимала, чем вызвана заминка и не хотела, чтобы та продолжалась.

– Сколько угодно и не только во сне.

Во сне... Феб подхватил её на руки и закружил. Мягкое рассветное солнце, окутавший запах сирени и самое драгоценное создание в руках – точно ли это не сон? Он бы не удивился, если бы в реальности от него отвернулись, оттолкнули, рядом бы не встали и сказали, что знать не желают. Но Сильена... Милая Сильена снова стала его огоньком. Закончив кружить, Феб сел на диван, не разжимая объятий.

Сильена устроилась поудобнее на коленях и прижалась к груди. Чудесное родное тепло. Ласковые пальцы, перебирающие лёгкие сиреневые пряди. Знакомые уютные объятия. И совершенно естественная улыбка. Она опасалась, что так уже не будет, что о таких приятных моментах останется только вспоминать, потому что чувства изменятся, потому что в них проскользнёт чёрная змея и пустит яд.

Так много хотелось сказать, и в то же время просто насладиться тишиной и спокойствием. Передать то, что всё равно не облачить в слова. Сильена почувствовала, как макушки коснулись губы, и со смешком подняла голову, поцеловала Феба в щёку. Снова. И ещё раз. Её. Живой. Целый. Свободный... Почти. Пора разобраться с последним делом.

– Феб, почему ты не забрал рог?

Он замялся, отвёл глаза, даже хватка стала слабее.

– Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Если рог останется у тебя, то станет гарантом спокойствия, что я никогда не буду представлять для тебя опасность. И не смогу снова сделать что-то ужасное.

– Но ведь ты и так не сделаешь.

– Да. Точнее, я могу так сказать, но ты имеешь полное право не верить. Одних намерений недостаточно, чтобы изменить сущность.

– Что делать с сущностью и тьмой мы обязательно придумаем. – Сильена кивнула. – А если не сможем, то найдём, с кем посоветоваться. Ведь у тебя есть друзья, готовые помочь. Времени достаточно, ведь я знаю – так просто тьме ты не согласишься сдаться. И если вдруг почувствуешь, что не хватает веры и сил – я рядом. Я, знаешь ли, и на край света пойти смогу, чтобы снова тебя достать! – Она посмотрела на Феба с напускной строгостью и ткнула пальцем в нос. – Буп! Однако есть то, что я хочу изменить здесь и сейчас. Я хочу, чтобы твоим единственным хозяином был ты сам.

Сильена легко соскочила с колен и подошла к сумке из которой достала изменившийся после перемещения рог. «Гарант спокойствия» – звучит красиво, обнадёживающе, но ей противна идея становиться чьей-то хозяйкой, противна идея неравенства в отношениях. Держать в руках чью-то свободу и жизнь неправильно.

– Знаешь, – она остановилась возле дивана и посмотрела на рог, который держала так бережно, словно тот мог сломаться от чуть более грубого прикосновения, – есть только одна вещь, которую я хочу от тебя так сильно, что могла бы воспользоваться таким возмутительным методом. Я хочу, чтобы ты смог жить счастливо, вопреки прошлому, чтобы ты сдержал слово и шёл дальше, не попадаясь в сети сожалений. Ведь именно это лучший гарант, что ты останешься собой. Феб, – Сильена слегка наклонилась и отодвинула чёлку, обнажая левое основание рога, – мы ведь продолжим путешествие? И ты покажешь мне южное море?

– Конечно. – Он закрыл глаза. От осторожных прикосновений по спине пробежали мурашки. – Море, горы, океан... Леса и озёра, деревни и города. Я покажу тебе мир. Тот, который стоит увидеть. О котором останутся яркие и счастливые воспоминания. Я проведу тебя по всем любимым тропам, не отпуская руки, пока ты согласна быть рядом.

– Тогда это надолго.

Сильена поцеловала обрубок и приложила к тому месту рог, который быстро прирос, словно никогда и не отбирали.

Феб слабо вздрогнул. Такое странное чувство... Будто на самом деле он получил назад часть души, утерянную так давно, что само её существование забылось, а оставшаяся пустота казалась естественной. Но теперь он вспомнил, что такое быть целым, понял, как ощущается свобода. Та настоящая, когда не ждёшь неизбежного конца счастливого времени, точно зная роковое число, когда над тобой не висит напоминание, что однажды настигнут и вернут в клетку, что хозяин обязательно поймает беглого соловья и больше не отпустит, даже если для этого придётся отрезать крылья.

– Спасибо, милая Сильена.

Она лишь улыбнулась, оставила на лбу ещё один поцелуй и села рядом. Их пальцы будто сами собой переплелись. Феб поднял руку к губам и поцеловал каждый бледный палец, другой рукой снова провёл по волосам. Красноречие барда словно испарилось, когда настал момент выразить всю благодарность. И за то, что не позволяла забыться во тьме, и за подаренную свободу. Именно подаренную, не возвращённую, ведь нельзя вернуть то, чего нет. А если не осталось слов, говорить начинают поступки.

Недолго продлилось спокойное уединение – до того момента, пока не проснулись остальные обитатели дома. Первым в кабинет заскочил Нильс – просто хотел проверить, не изменилось ли чего за ночь, но при виде голубков широко улыбнулся, незаметно подкрался и хлопнул Феба по спине.

– А что это мы тут жадничаем и хорошими новостями не делимся? Доброе утро, Синель, надеюсь, хорошо выспалась, – добавил, игриво подмигнув.

– Избавься уже от этой привычки, – сдавленно ответил Феб и строго посмотрел на Нильса. – Вы спали, кому я что рассказывать должен был?

– Ой, начались тут отговорки! То есть вот как целенаправленно внеплановую работу подкидывать, так это мы первые, а как счастье случившееся, так ради этого и разбудить не почешемся! Между прочим, долбить камни в ступке то ещё удовольствие.

– Что за шум, а меня не позвали? – спросила появившаяся Сигдис. – О, ребёнок, давно не виделись. Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Замечательно, – пробормотала Сильена, чувствуя неловкость от привалившего внимания, ведь в дверном проёме уже показались заинтересованный Тхайнан и улыбающаяся Кошка.

– Думаю, самое время перейти на кухню и продолжить разговор там, – предложил он. – Синель, что ты предпочитаешь из еды? Я плохо разбираюсь в рационе фей...

– Ох, простите, но, кажется, я так долго была на солнце, что сейчас совсем не хочу есть... Но я могу помочь с готовкой!

– Только если совсем некуда девать силы.

На том и порешили. Пока Сильена и Тхайнан готовили, Нильс не преминул снова поинтересоваться у Феба, не хочет ли тот стать преподавателем, раз уж теперь и ограничителей нет, и рога на месте, и нет необходимости долго на одном месте не задерживаться. Феб серьёзно задумался, но всё же ответил, что пока не готов завершать странствие, ведь уже пообещал показать мир, однако когда они решат отдохнуть от дороги, то ничто не помешает воспользоваться предложением. Сигдис на это одобрительно кивнула – при всей любви к работе она считала, что молодым для начала стоит как следует повидать жизнь вне университетских стен.