Текст книги "Сиреневый ветер (СИ)"

Автор книги: Lillita

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22. Один не воин, один – маг

Алрефе сидел в библиотеке и в перерывах складывал паззл произошедшего. По окончании приёма хозяин вызвал к себе в кабинет его и Хекле, после чего приказал найти вора и вернуть украденное. Тот приказ поставил точку в сомнениях, потому как не нашёл отклика внутри. Обычно приказы хозяина ощущались как остро наточенный, покрытый ядом клинок, приставленный к сердцу, как кандалы, которые одновременно являлись нитями кукловода, как ошейник, плотно обхвативший шею на грани с удушением. И эти ощущения не были миражом, ведь в случае неповиновения хозяин мог затянуть любой из узлов, заставить мгновенно почувствовать слишком реальную боль, для которой не имелось внешних причин. Но в этот раз ничего такого не было. Потому что Райлер больше не его хозяин. Рог тоже похитили.

Однако Алрефе сделал вид, что он подчинился Райлеру, что всё ещё танцует под его дудку, ведь это самый простой способ проконтролировать действия хотя бы Олеонте и Хекле. Первый хорош в шпионаже, в бою, но не в магии – он мог бы выследить только при помощи следопыта, однако особый артефакт похищен, а для применения обычного Олеонте не хватит данных. Ведь он даже не знал имени цели. Второй же умелый маг, но не настолько, чтобы определить место быстрее Алрефе. И опыта работы с телепортационными шифрами у него явно меньше. Хотя по приказу они и работали вместе, это обязывало только обмениваться сведениями, которые Алрефе вполне мог утаивать. Хоть где-то отстранённость северян была на руку – они предпочитали работать одни, поэтому Хекле при первой же возможности закрылся у себя в кабинете. А ещё на нём оставались обязанности главного мага.

В кои-то веке Алрефе был свободен, по крайней мере до того момента, как кто-то другой первым доберётся до рога. Только вот эта свобода совсем не радовала, ведь Сильена находится в опасности из-за него. Да, охотились на неё из-за гримуара, только вот Алрефе понимал, что в такую ситуацию она угодила по его вине. Иначе быть не может. Ничто другое не привело бы сиреневую спутницу в этот мир.

«Что ж... По крайней мере никаким приказом меня не заставят ей навредить. Там, на месте, я смогу пойти против воли хозяина и защитить её», – только эта мысль и позволяла немного приободриться.

Как говорится, в ходе следствия главное не выйти на самих себя. Но именно это сейчас требовалось Алрефе, чтобы с наибольшей точностью определить расположение Сильены. Нужно поймать собственный след, но нельзя допустить, чтобы другие прознали об этой части поисков – сразу заподозрят неладное. И даже если не решат проверить наличие рога, не упустят шанс обратить против Алрефе его связь с воровкой. Только вот искать свой след – не то же самое, что его заметать, либо искать какого-то другого демона по его рогу. У этих следов, грубо говоря, разная полярность, словно полюса у магнитов. Инвертировать заклинание поиска можно, но сложно, ведь для этого надо хорошо понять, как работает каждая его часть. А ещё нужно вывернуть заклинание так, чтобы оно указало на украденный рог, а не на оставшийся на голове.

«Я должен делать вид, что разбираю след от телепорта, и вместе с этим разбирать второй способ поиска. Будто хоть какая-то из этих задач достаточно простая, чтобы её с чистой совестью отложить и потом за пять минут на коленке доделать», – устало подумал Алрефе и потёр виски.

Если не можешь делать два дела параллельно, найди способ превратить их в одну задачу, – один из тех принципов, за которые Алрефе полюбил печати и решил сосредоточиться на этой области магической науки. Иногда легче сконцентрироваться на решении одной очень сложной проблемы, чем распыляться на две чуть проще. А иногда наоборот нужно разделить сложное на такие составные части, решить которые заметно легче.

Алрефе забрал единственную найденную более-менее толковую книгу по поиску с использованием рога, справочник с координатами и отправился обратно в свой кабинет. Сейчас он должен подготовить почву для опытов, однако потом ему потребуется лаборатория. И с этим возникала небольшая проблема. Лаборатория в доме Райлера несомненно хорошо оборудована, но туда в любой момент мог заглянуть Хекле. Или Олеонте, но это маловероятно, да и понять ему что-то будет сложнее. В любом случае, чем меньше у этих двоих поводов думать, что Алрефе занят чем-то другим, тем лучше.

На ум приходил только один запасной вариант: университет, в котором Алрефе раньше работал. Возможно, среди вещей удастся найти старый пропуск. Возможно, тот всё ещё сработает. Определённо стоило попробовать. Для этого следовало дождаться ночи.

Пропуск представлял из себя медальон с рельефным рисунком, который прикладывался к замку запасного – служебного – входа. По правилам его следовало отдать после увольнения, однако Алрефе в своё время и сам не представлял, какой из рабочих дней окажется последним. Просто настал момент, когда Райлер сказал, что ходить в университет ему запрещено. И хотя можно найти способ передать пропуск, Алрефе на самом деле не хотел этого делать, ему и не до того было, так как тогда настало время придумать план побега.

Как бы то ни было, сейчас медальон удалось найти в нижнем ящике шкафа в скрытом отделении, которое открывалось снизу путём сдвигания фальшивого дна. Там же лежали рабочая мантия и запасной ключ от лаборатории. Охрана университета не имела привычки устраивать частые ночные обходы, однако даже случись такое, в темноте могут принять за своего.

Ночью Алрефе переоделся, спрятал под одежду медальон, закинул на плечо сумку и завернулся в плащ. Повезло, что окна его комнаты выходили на другую сторону дома, нежели у Олеонте. Тот не станет среди ночи проверять наличие Алрефе, ведь хозяин не позволял никуда уходить, но всё поймёт, если застанет побег.

Он открыл окно, ещё раз присмотрелся, прислушался. Никого. Всё тихо, спокойно, пустынно. Можно было бы для верности подождать ещё часок, но ночь не бесконечна, а до университета не пять минут идти.

Перегнувшись через подоконник, Алрефе вытянул вперёд руку, очертил чернотой несколько знаков, которые почти сразу растаяли в ночи. Тьма начала сгущаться, уплотняться, образуя ведущую от окна до земли не слишком крутую горку. А что? Лучше уж такой почти детский и весёлый способ спуститься, чем устаревшая и ненадёжная верёвка из простыней.

Улицы Акпора, казалось, совсем не изменились, будто и не было тех десятилетий, проведённых вдали от родного мира. Алрефе бежал к университету и чувствовал себя так, словно вернулся в прошлое. Слишком знакомая картина. Ему уже приходилось вот также втайне убегать ночью, чтобы заниматься исследованиями, которые не нравились хозяину, но не настолько, чтобы запретить на уровне абсолютного приказал. Днём вытягивал информацию из пленных, готовил заклятья, которые должны были превратить в яд всю воду в конкретном городе, накрыть оползнем торговцев или в момент разорвать всех пленных ради кровавого фейерверка на фестивале, а ночью пытался доделать диссертацию.

От этих воспоминаний внутри всё сводило, сжималось, а перед глазами мелькали слишком яркие картины истерзанных, искалеченных магией тел, ряды беспорядочно сваленных трупов, ошмётков плоти и хлюпающей под ногами крови. Все те картины, бесчисленные вариации которых являлись в кошмарах. Не просто всплески бессмысленной жути, а то, что приходилось наблюдать на самом деле.

Медальон сработал, позволяя пройти в университет без лишнего внимания со стороны охраны. Пустынные коридоры, по которым раскатывалось приглушённое чарами эхо шагов, ощущались всё также знакомо, что Алрефе нашёл бы путь до лаборатории не то что в темноте, а с закрытыми глазами. Так знакомо и так спокойно. Бытность преподавателем – самое приятное воспоминание о мире демонов. Единственная часть прошлой жизни, по которой он тосковал, о разрыве с которой сожалел. Честно говоря, Алрефе бы с радостью принял предложение Нильса стать преподавателем в Невенском университете, но это могло привести к проблемам с преследователями. Поэтому он выбрал претворить мечту о жизни странствующего барда.

Алрефе зашёл в лабораторию, но не спешил включать свет, перед этим подошёл к окнам и коснулся каждого. Непроницаемая тьма затянула стёкла и заволокла дверной проём, чтобы никакой случайный зритель не заподозрил наличие в помещении постороннего.

Да будет свет! Тот сразу разгорался слишком ярко, из-за чего пришлось прикрыть глаза. Привыкнув, Алрефе смог осмотреться. Лаборатория определённо изменилась за прошедшее время: некоторое оборудование появилось, было заменено, исчезло, новые сотрудники отметились оставленными на рабочих местах вещами, а что-то оказалось непривычно переставлено. И всё равно это просторное, непривычно светлое для демонического мира место оставалось хорошо знакомым и очень родным. Даже этот характерный запах – чистый, немного резкий, почти царапающий горло на слишком глубоком вдохе, – хотелось назвать домашним. Алрефе подошёл к книжной полке и улыбнулся, заметив там свою методичку. Приятно, правда приятно знать, что твои труды всё ещё могут быть кому-то полезны.

Однако нет времени предаваться ностальгии и любопытству. Лаборатория была разделена на две части длинным столом, и Алрефе интересовала левая половина, в которой стоял артефакт в виде круглого стола диаметром около полутора метров. Довольно хитрое и сложное приспособление, которое позволяло создавать печати без ручного начертания, путём набора и перемещения готовых символов и целых блоков, представляющих собой самые часто используемые и устойчивые конструкции. Очень полезная вещь, так как она давала возможность не только создавать печати быстрее, но и отслеживать, как отобразится на результате то или иное изменение в изображении. Цены бы такому артефакту не было, да только годился он исключительно для лабораторного применения. Из-за малой портативности и высокой чувствительности даже к тому, что кто-то в коридоре слишком сильно дверью хлопнул.

Алрефе отложил свои вещи на чужой стул и достал записи, в которых уже набросал возможную печать. Активировав артефакт, начал вводить и перемещать символы, после каждого действия сверяясь с графой свойств. Не потому, что сомневался своих знаниях – как раз наоборот, он отлично представлял эффект от каждой модификации и тем самым проверял, что не промахнулся с расположением очередного элемента. Сложные печати отличались чувствительностью даже к миллиметровому смещению.

Прошло полчаса, прежде чем над столом засветился образец нужной печати. Приходилось вносить правки по ходу дела, потому как в черновике имелись спорные места, которые быстрее проверить на артефакте, чем самому разбираться по книгам. Далее нужно взять пропитанный магией лист и перенести на него печать. Ещё одно крайне полезное свойство артефакта: на подобные листы печать можно переносить, пока не развеешь образец. А значит, нет нужды раз за разом маяться со сложным рисунком, особенно если оказалось, что в нём нужно изменить самую малость. Обидно ради такого делать заново всё остальное!

Лист с печатью Алрефе переложил на покрытый белой плиткой стол, снизу расположив такой же, но чистый – там должна проявится полученная информация. На этом с приготовлениями было почти покончено: осталось только повесить на рог глушитель, чтобы точно не выйти при поиске на себя. Такие глушители использовались, чтобы во время опытов одни артефакты и чары не искажали работу других.

В специально отведённых ящиках можно найти глушители на любой вкус: кубы, пирамиды, рамки, полые цилиндры, полотна из различных материалов и размером от носового платка до скатерти, браслеты, броши, перчатки, шапки... Алрефе остановил свой выбор на браслете, который легко, удобно и банально закидывался на рог.

«И вот теперь, пожалуй, точно всё готово. Ну что, старина, способны ли ещё твои мозги за столь короткое время выдать что-то действенное?» – с усмешкой спросил он сам себя и полоснул по пальцу кинжалом.

Кровь смешивалась с тьмой и тонкой-тонкой струйкой тянулась к печати, накладываясь на неё, повторяя каждый штришок, пока серый рисунок не приобрёл тёмно-красный, почти чёрный оттенок. Густой, вязкий мрак начал клубиться над печатью, словно попавшие в масло капли чернил. Алрефе замер в напряжении, когда магия потянулась к нему, будто зверь, который медленно и тщательно принюхивался, то ли выискивая добычу, то ли выжидая, когда она не выдержит и выдаст своё присутствие.

Демоны тоже боялись тьмы, даже если не выдавали этого, даже если сами не осознавали. Тьма легко могла наказать тех своих детей, кто возомнил о себе слишком многое, кто решил играть не по установленным ею правилам. Однако больше всего тьма не любила дефектных детей, тех, кто подавил, обуздал её. Одна из причин, почему так мало встречалось миролюбивых демонов, заключалась в том, что тьма убивала или подчиняла обратно недостаточно сильных. И на самом деле даже самый могущественный маг не смел сохранять уверенность, что если повезёт проснуться на следующий день, то он сделает это не рабом своей природы.

Магия ещё немного покружила подле Алрефе и растворилась, вплетаясь в структуру мира, получая возможность обследовать даже самые его отдалённые уголки. С пальца продолжала струиться кровь, подпитывая чары, пока основание левого рога не начало болезненно пульсировать. Боль быстро сжала в своих тисках голову и начала отдаваться даже в глазах, вышибая слёзы, стремительно разлилась по телу до финальной точки в виде резких покалываний в дрожащих конечностях.

Алрефе остановил действие печати и упёрся руками в стол, тяжело дыша через рот и пытаясь прийти в себя. Из-за срочности он не озаботился предохранениями, вот и получил в полной мере откаты, побочные резонансы и сильные магические возмущения из-за довольно грубой инверсии заклинания и того, что части искомого находились в совершенно разных местах – рог где-то далеко в мире, но его остаток – основание – прямо здесь.

Довольно грубая ошибка, которую можно и нужно было избежать, но на это могло уйти больше одного дня. И времени-то всё равно, оно никуда не торопится и все с радостью подождёт, но не будут ждать другие ищейки. Нужно любой ценой обогнать их всех.

Всё ещё с туманом и болью в голове Алрефе убрал листы, стёр из памяти артефакта созданную печать, привёл в порядок лабораторию, убрав следы своего присутствия, выключил свет и развеял тьму на двери и окнах. Пора возвращаться домой, ведь примерно через час начнёт просыпаться прислуга и кто-нибудь слишком глазастый обязательно не в тот момент посмотрит на улицу и увидит, как некий однорогий демон скачет по тёмным ступеням к своему окну.

***

– Плетёшься, как сонная муха, – с кривой ухмылкой прокомментировал преградивший проход на лестнице Олеонте, когда Алрефе нёс свой завтрак из кухни в кабинет.

– Стараниями нашего глубоко уважаемого хозяина я и раньше не мог отлынивать от работы посредством сна, – закатил глаза Алрефе, локтем отодвигая его с прохода, – а ныне из-за срочности дела даже прилечь нормально некогда.

– Ой ты наш бедненький. Смотри не перетрудись. А то грохнешься где-нибудь в библиотеке, а мне тебе потом на своём горбу тащить.

– Как мило с твоей стороны, – ответил с напускной радостью и послал воздушный поцелуй. – Таки не прошли безрезультатно годы дружбы. Но ты, Оленька, о себе лучше беспокойся. Режим сна не нарушай, кушай хорошо, тренировки не пропускай. Потому что как бы мы ни старались быстрее управиться, у Февниевских прихвостней карт на руках больше. Скорее всего, нам ещё придётся побороться с ними за находку. И уж на кого, как ни на тебя, в этом можно положиться? Я-то так, всего лишь скромный маг, ни разу не боец.

– Покажи-ка мне, где у тебя располагается скромность? – скептично спросил Олеонте, вскинув бровь. – Потому что я очень хорошо помню, что был ученик, который на экзамене едва не прибил своего преподавателя по боевой магии. Как там его звали? Аля?

Алрефе сделал вид, что задумался и перехватил поднос одной рукой.

– Честное слово, понятия не имею, о ком ты говоришь! А скромность моя, смею предположить, где-то здесь. – И он с широкой улыбкой указал на отсутствующий рог.

– Козлина, – буркнул Олеонте и поспешил вниз.

Алрефе проводил его взглядом, покачал головой и снова взялся за поднос двумя руками. Вне пыточной и тюремной камеры с Олеонте не так уж плохо иметь дело, хотя бы забавно, при большой удаче можно даже предаться воспоминаниям об университетских годах, ведь учились они на одном потоке. А то и воспоминаниям о родине, ведь познакомились и «подружились» они ещё там, в Тельмон-шер.

Эта ночь в самом деле прошла совсем без сна. Хотя добраться до кровати удалось почти к половине пятого, голова снова разболелась так сильно, что не давала уснуть, а к тому моменту, когда подействовало обезболивающее, Алрефе заметил, что у него начало кровоточить основание рога в той части, где на него ещё залезала кожа. Пока с этим промаялся, пока обратно лёг, на сон осталось два часа. Два часа – это ни о чём и легче вообще не спать.

Очень плохое решение, которое теперь требовалось от всей чёрной души залить столь же чёрным кофе, смешанным с сильным бодрящим зельем. Тоже очень ностальгический коктейль, знакомый ещё со времён подготовки к экзаменам. Уж насколько и по сей день оставался безответственен к питанию Нильс, в студенческие годы Алрефе был в разы хуже. Но дуракам везёт, а демоническая регенерация и не такое выдержать может.

Сегодня же требовалось любым возможным способом вернуть себе сосредоточенность и возможность ясно соображать, чтобы не только разобрать полученные во время ночной вылазки данные, но и отделить те, которыми можно поделиться с Хекле. Причём не только поделиться, но и при надобности обосновать, как те были получены.

«Ну, тут ребусы явно полегче, чем когда следопыт искали, – отметил Альрефе, отпивая из кружки и листая справочник. – Хотя бы без дополнительных выкрутасов в виде межмировых телепортационных искажений, такое я бы один слишком долго осиливал. Хм... Что-то как-то занесло её даже близко не в Эшхон. Подсмотрим, что у нас там на юго-востоке...»

Отставив кофе, Алрефе обратился к другому разделу. Сверился с данными, с таблицами, с картами. Ещё раз перепроверил в бессмысленной надежде на ошибку. Но нет. Рог, а значит и Сильену занесло в Шерре-эн-Охан – расщелину темноты, одну из червоточин, напитывающих мир тьмой.

«Даже демоны в эту дыру спускаются только за местными тварями. Если Сильена не нашла, где спрятаться, мы даже труп не отыщем. Но если она ещё жива... Нужно торопиться. Если до неё не доберутся твари, то она просто не продержится долго среди такой концентрации тьмы».

Глава 23. Место, где тьма

Темнота расщелины не менялась ни днём, ни ночью: отсюда не разглядеть ни солнца, ни луны. Отголоски света только дразнили напоминанием, что где-то там наверху есть недосягаемый мир. Время перестало делиться на дни, превратившись в сплошную чёрную полосу. Снаружи убежища кто-то проходил, выл, скрёб по камням когтями, словно пытался пробиться к добыче, но внутрь проникала лишь тьма. Колючими лентами гладила тонкую кожу, царапала, не оставляя следов. Тьма медленно и неотвратимо просачивалась внутрь, отравляя. Ни кулон, ни отвар не могли в полной мере этому помешать, только отсрочить худшее.

Сильена боялась спать. Она не могла не спать, ведь это единственный способ сохранить силы, но боялась. Того, что нападут в момент наибольшей беззащитности, того, что не сможет проснуться. Каждое новое пробуждение давалось сложнее предыдущего, Сильена не всегда могла понять, что не спит. Только боль в незаживающем крыле служила маяком бодрствования.

Если в самом начале в душе теплилось хоть немного наивной надежды выбраться своими силами, теперь и её поглотила ненасытная тьма. Не выберется. В этом месте крыло не заживёт, и хорошо ещё, если оно сможет оправиться впоследствии. Тьма для такой раны словно грязь, зараза.

Сильена прижала колени к груди и попыталась унять дрожь. По ощущениям прошла вечность, но, скорее всего, дня три. Всё не так плохо. Пока что есть возможность дожить до помощи. Надо только сохранить веру. Сохранить рассудок. И ни в коем случае не вслушиваться, ведь каждую минуту то ближе, то дальше порождения тьмы пытались изничтожить друг друга. Рождались одни и умирали другие. Хруст костей, мерзкое чавканье, рыки, крики, агония. Слишком страшная сказка для феи, пришедшей из мира, не знавшего насилия.

И путь для бегства лишь один – в грёзы. Даже если засыпать сложно, даже если очередной сон окажется пустышкой, лучше не видеть и не слышать ничего, чем сталкиваться с реальностью. Считать ли это проявлением слабости или же благоразумия?

У не пустых снов всё-такие имелось преимущество. Казалось, что они тянулись дольше, а ещё в них был шанс кого-нибудь встретить. Даже понимая, что собеседник – лишь порождение разума, Сильена немного успокаивалась в компании. Ей очень-очень не хватало хоть кого-нибудь рядом. Услышать, увидеть, почувствовать, что она не осталась наедине с бедой. В тумане сна рука отчаянно потянулась вперёд, но, вырвавшись из марева, Сильена обнаружила себя на утренней лесной опушке.

По земле ещё тянулся туман, подкрашенный тёплыми лучами, от яркости зелени почти болели глаза. Такой знакомый пейзаж, что хотелось расплакаться. Дом. В пути Сильена никогда не чувствовала до слёз сильной тоски по родному миру, ведь знала, что пути назад почти нет, ведь с малых лет готова была однажды его покинуть, ведь верила, что дом – это где близкие люди. Но сейчас ей бесконечно сильно хотелось вернуться в это сказочно умиротворённое место, где каждый куст, каждый цветок искрился магией. В место, где свет.

– Вот ты где, мышонок, – раздался за спиной воркующий – нет, скорее мурчащий – голос.

Сильена тут же развернулась и посмотрела на Кошку со смесью радости и удивления.

– Т-ты настоящая? – пробормотала дрожащим от неверия голосом.

– Среди снов я даже более настоящая, чем ты, – отметила Кошка, подходя ближе и оглядываясь. – Симпатичное место, не припоминаю, чтобы бывала в таком.

– Моя родина, – пояснила Сильена.

Даже если обычно она относилась к Кошке с насторожённостью, чувствуя опасность затаившегося хищника, в этот момент очень хотелось наброситься с объятьями. Сильена всеми силами подавляла в себе это желание, вцепляясь то в одежду, то ногтями в ладони. Кошка заметила это и с добродушной улыбкой потрепала по сиреневой макушке.

– Не нервничай так, – попробовала успокоить, неверно истолковав поведение. – Я пришла не из-за приказа, не для того, чтобы навредить или напугать. Просто беспокоилась. Я не так бессердечна, как демоны, мне бывает жаль попавшихся в ловушку мышек. Скажи-ка, куда ты пропала?

– Я не знаю. – Сильена прикрыла глаза и напряжённо выдохнула. Быть найденной слугами Февния – не лучший исход, но в такой ситуации она бы предпочла признаться и понадеяться как-то выкарабкаться после, чем умирать в томительной неизбежности. – Я где-то во тьме. Может, в расщелине. Точно не знаю, потому что не могу выбраться – мне проткнули крыло. Там очень страшно. Почти не попадает свет, поэтому я не могу восстановится. И, скорее всего, надолго меня не хватит.

– Маг уже напал на твой след, так что скоро мы сможем до тебя добраться.

Закусив губу, Сильена ответила кривой улыбкой. Вроде и обнадёживает, а вроде и надеждой не пахнет.

– Вам ведь просто гримуар нужен, а с моей смертью он никуда не денется, – печально ответила она, отведя взгляд.

– Нужен гримуар, – кивок, – но если ты умрёшь, той ещё занозой станет вернуть ему первоначальный размер. Хозяин и так не в восторге, так что нам же лучше вытащить тебя живой.

Тихий вздох. Хотелось бы верить, но укол под лопаткой остро намекнул, что боль из реальности начала просачиваться в сны. Значит, скоро тело впадёт в принудительный анабиоз – ещё более беззащитное состояние, из которого сложно выйти. Кошка тоже вздохнула и выглядела так, словно собиралась уйти. Не успев осознать свои действия, Сильена подалась вперёд и схватила её за руку, с мольбой посмотрела в глаза.

– П-пожалуйста... Останься здесь ещё ненадолго. Т-ты ведь можешь?..

Очередная минутная слабость, за которую будет стыдно, но которой нет сил сопротивляться. Желание чуть дольше побыть рядом хоть с кем-нибудь. Ухватиться за руку того, кто сильнее, и ощутить немного спокойствия. Просто страх одиночества и следующей за ним одинокой же смерти.

– Мышонок, что-то ты в этот раз совсем раскисшая, – с беспокойством заметила Кошка. – Тебе там настолько плохо? Я задержусь тут ещё, а ты расскажи, что тебя беспокоит.

Она мягко провела пальцами по щекам, стирая тихие слёзы. Здесь и сейчас, когда точно не вмешается ни хозяин, ни другие демоны, можно ненадолго позволить себе побыть мягкосердечной. Каждая понимала – это не изменит отношений при личной встрече, есть обстоятельства сильнее личных предпочтений. Сильена доверчиво прижалась к Кошке, пряча лицо. Острые ногти пробежались по голове – аккуратно, немного щекотно.

– Ты ведь знаешь, что я фея – ребёнок природной магии, – начала Сильена, взяв себя в руки. – И живём мы, в общем-то, за счёт неё. Мы можем подпитываться не только солнцем и водой, но если истощим резерв... Для остальных это слабость и невозможность колдовать, но для нас – смерть. Тьма – противоположность нашей природе, наш яд. Среди неё у меня есть лишь тот резерв, с которым я переместилась. Но часть уходит на крыло, а другая выжигается, пытаясь бороться с тьмой. Я не могу использовать магию, даже для защиты – едва ли. Но и так... Чувствую, что скоро не проснусь. Сон – ещё не смерть, но выйти из него... Не всегда возможно. Ты видишь мой мир, – она обвела рукой опушку, – ничего общего с демоническим. Хах, неспроста ведь до сих пор неизвестно ни об одной фее, которая бы вернулась от демонов. Слишком разные у нас натуры.

– Но ты всё равно отправилась к ним. Стоило ли оно того? – поинтересовалась Кошка, беря за правую руку, на которой появился браслет с разбитым камнем – артефакт для перемещения.

– Конечно. Каким бы безрассудным ни был мой поступок, я бы не приняла другое решение. Просто, возможно, иначе поступила бы на месте. Да, я здесь ради демона, но он среди своих чужой.

– Тот, кто бродил по снам? А на вид и не скажешь, что какой-то особенный, разве то умный – много защит обошёл.

Сильена не ответила, но тут и без слов всё понятно. Кошка усмехнулась и провела пальцами по камню – тот начал бледно светиться, наполняясь магией.

– Это немного, да и силы у меня своеобразные, но надеюсь, что поможет. Всё же, как я и сказала, мне бы хотелось найти тебя живой. И проснувшейся.

– Спасибо. – Сильена накрыла камень ладошкой и улыбнулась. – Я постараюсь продержаться. Но тогда не обещаю, что охотно дамся вам в руки!

– Вот такой настрой мне нравится больше. Выше нос, мышка. – И Кошка со смешком ткнула её в кончик носа. – А пока мы ещё здесь, покажи немного свой мир.

– Покажу. Насколько это позволит сон. И всё же меня зовут Синель.

***

В другом мире все эти дни тоже активно шли поиски. Нильс и Сигдис почти не покидали кабинета, обложившись справочниками, картами и прошлыми расшифровками. Впрочем, нет, Нильс жил на две комнаты, смены деятельности ради иногда убегая к себе.

Как только они примерно определили, что фея пропала в Шерре-эн-Охан, которая слишком длинная, чтобы обойтись только этими данными, Нильс сразу понял, что состояние Синель будет варьироваться от плачевного до очень плачевного. Даже на поверхности она выдерживала не больше трёх дней, после чего требовался отвод тьмы, что уж говорить про эту червоточину первородного концентрата? Быстро помочь на месте почти невозможно, особенно если речь шла о таком месте. И как же отвратительно работать почти вслепую!

– Шкет, поешь, – строго сказала Сигдис, положив перед ним завёрнутый в бумагу рулет из лаваша с курицей и овощами.

Забавно слышать такое прозвище от гнома, особенно когда ты давно уже не ребёнок, да и ростом «дядя, достань воробушка», но для своих учителей, как и для родителей, навсегда остаёшься дитём. Зелёным и несмышлёным.

Нильс оторвался от бумажного хаоса и с непониманием посмотрел на еду, ещё не успев осознать услышанное. Сигдис пробурчала что-то о некоторых, которые иногда слишком сильно отдаются работе, подтащила к столу издевательски высокий лабораторный стул (почти что барный, только вид не такой презентабельный), с горем пополам вскарабкалась на него и продолжила жевать свой рулет, от души сдобренный разными видами перцев.

– Да я бы поел, просто дело же... – с сомнительным успехом попытался оправдаться Нильс, доставая чашки. – Дело идёт, работа кипит, время не ждёт.

– Гастрит тебя не ждёт, – буркнула Сигдис. – Слушай, по моей части там всего ничего осталось, сегодня досчитаю, завтра настройками телепорта займусь. И мне кажется, нам куда важнее оказаться там как можно раньше и в адекватном состоянии.

Нильс поморщился – забыл снять очки, и те тут же напомнили о себе, запотев от пара. Отложив их в сторону, он снова потянулся к чашке, от которой пахло бергамотом, имбирём и лимоном.

– Это, конечно, да... Но мне тоже осталось немного. То есть, мне так кажется. Как проверить, сработает ли? Я со счёта сбился, сколько просмотрел статей и книг по видам, но о феях нигде нормально не рассказано. Даже что-то аналогичное выбирать приходится чисто по чутью, а ты сама знаешь... – Нильс цыкнул и покачал головой. – Раз на раз не приходится. Положишься на чутьё, а на деле всё оказывается наоборот.

– Однако у тебя уже есть два проверенных варианта: отвар и артефакт.

– Ага, только отвар я не смогу ей дать, если она в виде феи, а артефакт рассчитан на медленное, но постоянное защитное действие, принимая на себя тьму извне. Скопившуюся внутри я пока отводил вручную. На это нужно время. К тому же, я тоже тёмный, Шерре-эн-Охан всей моей магии придаст такую природу. Хотя бы отчасти.

– Тогда отвод могу провести я, – предложила Сигдис.

– Я рассматривал этот вариант. Но нам всё равно нужен артефакт на случай, если сначала будет не до того. Её ведь и демоны ищут.

В левой руке Нильс держал рулет, а правой продолжал заполнять лист мелкими, но очень аккуратными буквами. Подобный почерк – одна из характерных черт артефакторов, которым часто нужно умещать множество знаков, в том числе и сложных, на очень ограниченных по площади поверхностях. Добавив несколько пояснений к схематичному изображению кольца, он протянул листок Сигдис. Почему кольца? Самый универсальный вариант из пришедших на ум: человеку можно надеть на палец, а фее, словно обруч, на голову. Располагая большим временем удалось бы придумать что-то особенное и более удобное, но приходилось обходиться списком имеющихся основ-заготовок.