Текст книги "Попробуй возьми! (СИ)"

Автор книги: Лиэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

      – Я могу продолжить отучать тебя от твоей фобии… Или ты можешь сделать это сам, – с задорной улыбкой заявил он.

      Тейт резко выдохнул, прикрывая глаза. Встряхнул головой, рассыпая по плечам длинные черные волосы, сливающиеся с шелком простыни.

      – Как? – вырвалось у него помимо воли.

      Лес откровенно и хищно оскалился.

      – Ну… я уже сказал тебе. Видишь… я в полном твоем распоряжении, капрал. Не хочешь попользоваться? – Улыбка принца приглашала и обещала одновременно.

      Тейт поджал губы, размышляя и глядя на него из-под опущенных ресниц. Затем нерешительно протянул руку, расстегивая оставшиеся несколько пуговиц рубашки Леса, и распахнул ее в стороны. Лес затаил дыхание, тоже невольно опуская ресницы и наблюдая за действиями стрелка из-под полуопущенных век. Тейт легко, почти невесомо коснулся кончиками пальцев синяков на плечах и царапин на шее, зажмурился и выдохнул.

      – Прости, – пробормотал он.

      – А ты поцелуй, тогда все обязательно пройдет, – с ласковой усмешкой посоветовал Лес.

      К его удивлению, Тейт безоговорочно склонился над ним, скрывая свое лицо черной завесой волос. Еще мгновение, и Лес с удивлением и легкой дрожью ощутил легчайшее, похожее на ласку крыльев бабочки или пера, прикосновение губ Тейта к своей коже. Он не мог видеть, как стрелок целует его, но тем острее были его ощущения от этих мимолетных прикосновений. Не удержавшись, Лес запустил пальцы в черные волосы, сгребая их в горсти и притягивая ближе к себе. Тейт вздрогнул, но не отстранился, продолжая изучающими движениями касаться его кожи на шее, плечах. Подушечками пальцев он обвел ключицы и провел вдоль длинных царапин, которые оставил своими когтями. Лес с трудом подавил дрожь, стараясь не стискивать смоляные пряди. Сжав зубы, он медленно дышал, удивляясь про себя собственной обостренной чувствительности. Раньше он никогда так не реагировал на столь легкие, незначительные прикосновения. Тейт же, словно не замечая, продолжал внимательно изучать следы, оставленные им на коже цвета алебастра. Вот подушечки его пальцев скользнули по точеной скуле, провели по полураскрытым губам, и Лес с трудом подавил желание вобрать его палец в рот.

      К его разочарованию, Тейт выпрямился, сидя на нем. Он еще ни разу не коснулся его всей ладонью – только пальцами. Он заскользил ими по его груди, задевая уже затвердевшие соски, и по чуть выступающим мышцам пресса. Лес судорожно облизнул пересохшие губы, наблюдая за выражением лица Тейта из-под опущенных ресниц.

      – В полном моем распоряжении, говоришь? – пробормотал стрелок, рассматривая раскинувшееся под ним тело с таким тщательным вниманием, словно собирался проводить сложную операцию. – Я хочу снова надеть повязку тебе на глаза.

      Лес едва не застонал вслух. Проклятье! Повязка… она же обострит все ощущения… И если в тот раз вся инициатива исходила от него, поэтому ему было легче сдерживать себя, то в этот раз это будет очень сложно. Но разве у него был выбор?

      Проклятые Мм’Илирь. Проклятые люди. Он так устал скитаться, бежать от самого себя и от огня внутри. От этого неясного, смутного, но такого сильного и глубокого Зова… Что он им сделал? Почему ему досталась такая жизнь? За что умерла его мать? Он бежал и бежал, сам не зная, от чего именно бежит. Кошмары о том, как измывались над его прекрасной матерью, преследовали по ночам, непонятные видения о ночном полете, о тихом шорохе крыльев по бокам от себя, о полной луне, нависшей над головой, не давали покоя. Дошло уже до того, что он бредил наяву. И эта постоянная, сжигающая изнутри лихорадка… Что-то, что сидело в нем, рвалось наружу, выло и кричало, и сдерживать это нечто уже не было никаких сил. И когда оно вырвалось, он наконец обрел свободу. Которой его тут же лишили! Твари, эльфы… Урывками запомнилась только боль. Его душу выворачивали наизнанку, перерыли ее вдоль и поперек, изнасиловали его «я», которое и так уже находилось в неадекватном состоянии. С его внутренними каналами энергии проводили неимоверно жуткие опыты, выворачивали их наизнанку, перекручивали, вливали чужую, ставили эксперименты… Заставляли обращаться к Матери и снова возвращаться в свою человеческую оболочку…

      А потом еще этот Ллири. Озабоченный эльф. Сумасшедший эльф. Непонятный эльф. Смущающий эльф. Брат. Брр… И, наконец, королевский гарнизон, служба. И Лес. Принц Дайлата, Селест. Какая ирония… За два года он был о нем порядком наслышан. Озорной, непослушный, пакостный, гордый, заносчивый, высокомерный, с садистскими наклонностями, черным чувством юмора… Чего только о нем ни говорили простые солдаты! О подвигах принца Селеста шла очень черная слава… Говорили, король в отчаянии, этот бес не поддается никакому воспитанию. Перелюбил каждую юбку в королевстве. Мимо штанов тоже не проходил. Абсолютно неуправляемый, самоуверенный и тщеславный принц… Его выходки потешали весь королевский двор!

      А потом он столкнулся с ним лицом к лицу. И все его поступки раз за разом вначале подтверждали каждый слух. И этот раздевающий взгляд… бросал его одновременно в дрожь и трепет и выводил из себя, жутко бесил! Раздражало и то, что Лес приходил каждый день, чтобы посмотреть на то, как он тренирует солдат. Словно на какое-то представление. Его идиотские шуточки. Его дебильное чувство юмора. Его хамское поведение. Его самоуверенная походка. Его высокомерные жесты. Его взгляды, говорившие лучше слов. Это собственничество в сапфировых глазах бесило, выводило из себя, это отчетливое выражение «ты мой».

      А потом… потом как-то все вдруг изменилось… Его поступки, слова. И в каждом жесте, в каждом насмешливом взгляде, в каждом осторожном и заботливом прикосновении… появилось что-то родное, что-то близкое. И в хамоватых, самоуверенных улыбках он сумел разглядеть ту обаятельность, под которую подпадали все придворные дамы. Когда это все стало проступать за чертами гуляки и кутилы? Почему он смог увидеть глубже? Заботу, понимание… терпение. Уважение. Умение слушать. Умение ждать. А та ночь… после того, как пришел Кайрил? Перо… Он взял перо, приучая его к прикосновениям сначала предмета, а потом ловко заменил его своими губами! И как после этого можно было ощущать омерзение? Если прикосновения его губ ничем не отличались от пера? Это было приятно. И затем повязка… чтобы он сумел почувствовать себя комфортно и уверенно.

      Он больше не мог обманываться, раздражаться его присутствием… после того, как увидел настоящего Леса. А еще… а еще принц умел быть нежным. Осторожным. Мягким. Заботливым. Он сумел пробиться… Проклятье, он это сделал. Пробил ту тщательно выстроенную, надежную ледяную броню, которой Тейт окружил себя. Незаметно, ловко, уверенно, мягко он выманил его наружу из этого крепкого панциря. И вот уже Тейт согласен доверить ему даже свою жизнь!

      Но это было еще не все. Лес, такой настойчивый, такой упрямый и никогда не сдающийся. Он пошел дальше! И добился от Тейта привязанности! Пробудил… желание? Когда раньше Тейт даже помыслить не мог о том, чтобы позволить кому-то притронуться к нему без омерзения. А теперь он сам хотел. Хотел тоже попробовать… как это… касаться его, любить, желать? Тело Леса, лежавшее под ним. Светлое, почти золотистое, прекрасное, совершенное… Разве оно могло вызывать у него отвращение?

      Прикусив нижнюю губу, Тейт глубоко вдохнул. Стянул с себя простынь наполовину, оторвал край черного шелка и выжидающе посмотрел на принца. Лес приподнялся на локтях, закрывая глаза.

      – Давай, – пробормотал он. – Завязывай.

      Тейт подался вперед и осторожно накинул повязку на глаза Лесу, завязывая сзади.

      – У тебя есть определенный план, или… – выдохнул Лес с легкой насмешкой. Ну никуда без своего позерства! – Мне лежать и наслаждаться? Можно трогать тебя? А поцеловать?

      – А заткнуться? – нервно произнес Тейт, откидываясь назад и пристально всматриваясь в лицо Леса. А ну как он все видит?

      Стрелок помахал рукой перед его лицом и поднес простынь к своему лицу. Да нет… Ткань плотная.

      – Хорошо. Я буду послушным мальчиком, – со смешком ответил принц.

      Тейт едва глаза не закатил. И в постели без своих шуточек этот позер не мог.

      – Мне будет лучше… если ты не будешь пока ничего предпринимать, – нерешительно произнес он. – Я хочу… сам попробовать.

      У Леса от таких слов горло перехватило. Что он там собрался попробовать?!

      – Только полегче, – пробормотал принц, расслабленно откидываясь на кровати.

      Тейт не ответил, окидывая его долгим, внимательным, изучающим взглядом. То, что открывалось взгляду, Тейту определенно нравилось. Он нерешительно занес руку над золотистой грудью, как тогда, в шатре, когда Лес протягивал ему свою ладонь. Легко, едва ощутимо провел кончиками пальцев по ее поверхности, и Лесу показалось, что на него словно подул ветерок. Тейт не спешил притронуться к нему, его пальцы танцевали на груди принца, все примериваясь, вычерчивая какие-то непонятные круги и узоры, касаясь едва-едва, и это мучило Леса похуже любых, даже самых изощренных пыток. Он стискивал зубы, стараясь расслабиться и получать удовольствие от происходящего, но был слишком нетерпелив для этого. Уже сейчас ему хотелось большего.

      Вот кончики проворных пальцев задели затвердевший сосок, и Лес дернулся, не выдержал, выдохнул едва слышно:

      – Тейт, проклятье…

      Стрелок вскинул на него заинтересованный взгляд. Ему показалось, он пока еще ничего такого не сделал… Тейт потянулся вперед, проводя пальцами вдоль шеи, и Лес откинул голову, давая ему больше пространства. Пальцы Тейта обласкали бьющуюся жилку, впадину у основания шеи, ключицы. Лес выдохнул, кусая губы. А ведь это были только пальцы Тейта… Что же будет, когда он прикоснется к нему губами?

      А эти волшебные руки уже скользили вдоль его живота, бросая тело в дрожь. Лес с трудом удержался от того, чтобы выгнуться навстречу. Тейт неожиданно потянул его на себя, и он послушно сел. Руки стрелка мгновенно стянули с него рубашку, затем он отстранился, поднимаясь с кровати.

      – Я хочу… чтобы ты разделся. Сам, – пробормотал Тейт.

      Лес едва не застонал вслух, прикусив губу. Кивнув, он сел на край кровати и снял свои кожаные штаны, оставшись теперь совершенно обнаженным. А Тейт все не спешил подходить, хотя Лес чувствовал на себе его изучающий взгляд. Это сводило с ума. Он ощущал, как скользит этот взгляд по его телу, рассматривая, лаская каждый сантиметр кожи, посылая мурашки по всему телу. Лес встряхнул головой, стискивая зубы. Он не думал, что с Тейтом это будет так… так мучительно, сладко, трудно, долго и соблазнительно. И ведь это был Тейт! Тот, кто абсолютно неискушен в любовных утехах, кто стоял сейчас напротив и ничего не делал, просто смотрел, но уже от одного этого взгляда хотелось застонать, умолять, просить, только бы снова ощутить легкое прикосновение его пальцев.

      А Тейт все смотрел. Он видел перед собой стройное, поджарое, в меру мускулистое тело, слегка жилистое, на вид обманчиво хрупкое, но крепкое и гибкое. Лес не был таким накачанным и мускулистым, как Кайрил. Он был стройнее, тоньше в кости, гибче и… красивее. Тейт не заметил, как прикусил губу. Эти мягкие золотисто-пшеничные волосы, эта золотистая кожа, манящая провести по ней пальцами, эти нежные руки… Проклятье… Лес мог соблазнить, просто стоя посреди комнаты и ничего не делая. Он был похож на прекрасную статую, вылепленную искусным мастером. Хотелось любоваться им часами, смотреть, ласкать взглядом…

      – Те-е-ейт! – простонал принц. – Может, хватит уже на меня глазеть?

      Стрелок очнулся от этого золотистого наваждения и перевел взгляд на лицо Леса, верхняя часть которого была скрыта черной шелковой повязкой. Облизнул губы и сделал шаг вперед. Лес весь замер, прислушиваясь, стискивая руками край одеяла, на котором сидел. А Тейт, приблизившись вплотную, присел на корточки, возле его ног. Протянул руку, легко касаясь костяшками пальцев щеки принца. Лес потянулся вперед за долгожданным прикосновением, поймал запястье Тейта рукой и поднес к своим губам, жадно целуя. Стрелок вздрогнул, мягко отобрал руку, и принц застонал.

      Такой искренний, такой раскрытый, насмешливый, порывистый и импульсивный, яркий, привлекающий внимание, не боящийся выказывать свои маленькие слабости и привязанности, Лес даже сейчас не стеснялся открыто проявлять свою страсть и желание к Тейту, учащенно дыша, постанывая и облизывая губы. Обычно мужчины в постели стараются не стонать, но Лес… Лес сам тянулся к его прикосновениям, не упускал возможности притронуться губами, руками, чем угодно! Поцеловать, обласкать, сказать что-то нежное и пошлое одновременно, что сводило с ума. Таким он был, Лес, принц Дайлата. Открытый и искренний в каждом своем действии, стремлении, намерении, эмоциях и чувствах. И именно это так привлекало в нем Тейта.

      Взяв лицо принца в свои ладони, Тейт потянулся вперед и мягко прильнул к его рту, чувствуя, как губы Леса охотно расступаются перед его языком, как тихонько простонал он ему в рот, как его руки легли ему на плечи и тут же отдернулись, когда Лес вспомнил о неприятии Тейта к прикосновениям. Застонав оттого, что не может прикоснуться к нему, Лес яростно вцепился в одеяло, буквально впиваясь в рот стрелка. Снова он перехватывал инициативу, но тут же опомнился и постарался максимально расслабиться. Язык капрала скользнул ему в рот, неуверенно начиная свое первое исследование, коснулся языка, отскочил и снова вернулся. Лес слегка откинул голову, отдаваясь в его власть, полностью расслабляясь и выказывая абсолютное, безграничное доверие. И впервые Кречет ощутил легкую боязнь. Ведь он не знал, что делать. А ощущал лишь жгучее желание схватить Леса в объятия и затискать, как игрушку, обласкать, трогать его, прикасаться, ощущать золотистую кожу своими пальцами и губами, и то, что Лес послушно подчинялся каждому его действию – опьяняло. Тейт отстранился, тяжело дыша и едва сдерживая стоны, а Лес снова потянулся к его губам, и эта сладкая пытка началась вновь.

      Стрелок положил руки ему на плечи, заскользил ладонями по гладкой груди, обласкал пальцами напряженные мышцы живота и нерешительно замер, почувствовав мягкие завитки волос. Лес со стоном оторвался от его губ, вплел пальцы в длинную черную гриву, прижался губами к его уху и горячо зашептал:

      – Тейт… пожалуйста…

      Всего два эти слова свели неопытного капрала с ума, а когда Лес подкрепил свою просьбу соблазнительным жестом, он совсем потерял голову. Принц раздвинул ноги шире, словно приглашая, и слегка шевельнул бедрами. Тейт прикусил губу, опустил руку ниже, зарываясь кончиками пальцев в золотистые завитки волос внизу его живота, и нерешительно обхватил твердый горячий стержень.

      – Ох…

      Лес выгнулся навстречу его руке, замотал головой, прогоняя жар, приливший к щекам, дернулся, откинулся назад и запрокинул голову. Солнечные волосы рассыпались по плечам, слегка всклокоченные, спутанные, мягкие, вызывая желание запустить в них руку и сильнее оттянуть голову назад. Тейт почувствовал наконец ту власть, которую Лес добровольно вручил ему, так сладко и так искренне отдаваясь сейчас каждому действию, жесту, слову и взгляду. И сквозь смутную пелену охватившей его страсти стрелок расслышал собственное имя, которое шептали горячие, крайне соблазнительные губы принца, повторяя его раз за разом, словно в лихорадке. Ощущение горячего и одновременно влажного в руке жгло, туманило рассудок, сводило с ума и заставляло терять над собой контроль. Тейт пробежался кончиками пальцев вдоль всего члена Леса, вырывая очередной глухой стон, обхватил его всей ладонью и сжал. Принц вскрикнул, упал на постель, мотая головой из стороны в сторону, кусая распухшие губы и сжимая одеяло по бокам от себя. Тейт приподнялся над ним, окидывая его жадным взглядом. Вот он, такой прекрасный, искренний, открытый, полностью в его власти, с рассыпавшимся по подушке золотом волос, жаркими, воспаленными губами, выгибающийся навстречу каждому прикосновению, шепчущий, как заклинание, его имя раз за разом, соблазнительный, гибкий, податливый и нежный, готовый отдать все, что Тейт захочет взять… Его Лес. И осознание того, что это его стараниями Лес был доведен до такого состояния, возбуждало до крайности, как и его громкие стоны, которые он не стеснялся показывать, его тело, послушно дрожащее от любого прикосновения, его шепот, а еще эти приглашающе раскинутые в сторону ноги… Боги! Проклятье, Лес… такой… такой… желанный, полный сладкого обещания, соблазнительный до дрожи, до боли, до слабости во всем теле. Он умел одинаково сладко брать и отдавать. Отдавать так, что хотелось еще и еще, хотя Тейт еще даже не приступил к основным действиям.

      Он удивился, услышав собственное тихое рычание, вырвавшееся из горла. Лес вскрикнул, ощутив, как сильнее сжались пальцы Тейта на его члене, и вскрик перешел в сдавленный, приглушенный стон.

      Неожиданно захотелось помучить принца еще больше, заставить кричать от наслаждения, и он был вечность готов слушать эти сладкие, упоительные стоны. Тейт принялся усерднее ласкать Леса рукой, скользнув вверх по его телу, но не задевая, впился губами в бешено бившуюся жилку на шее, слегка прикусив ее и тут же облизнув. Принц охнул, откидывая голову, застонал, поднял руки, сжимая черные пряди, и, задыхаясь, шепнул:

      – Тейт… Боги!

      Язык стрелка заскользил дальше, лаская ключицы, ямку у основания шеи, слегка покусывая алебастровую кожу, возбуждая и заставляя его метаться по постели. Эти невинные ласки вкупе с тем, что вытворяла рука Тейта внизу его живота, вынуждали Леса извиваться на постели, сжимать черные волосы крепче и стонать беспрерывно.

      – Вошел… во вкус, да, капрал? – хрипло пробормотал он, тяжело и учащенно дыша.

      Тейт не ответил, накрыл губами твердый сосок, прикусил слегка и тут же зализал место укуса. Лес дернулся, вскинул бедра, вбиваясь в его руку, и, забывая обо всем, обвил руками его шею, прижимаясь всем телом.

      Кречету вдруг пришли в голову все те рассказы, что он слышал в гарнизоне от солдат, будто бы принц – распутник, не пропускающий ни одной юбки и ни одних штанов мимо своей постели. Если все они правдивы… значит, Лес спал с другими мужчинами. Был ли он снизу? Позволял ли он им брать себя так же, как сейчас позволял ему, Тейту? Стонал ли он под ними так же, извивался, просил ли большего, сжимал ли так же их волосы, обнимал за плечи? Он попробовал представить себе это стройное золотистое тело под каким-нибудь чужим, извивающееся, пылкое, страстное, и глаза внезапно застила пелена ярости. Он укусил Леса чуть повыше правого соска, сжимая медовые пряди и жестко запрокидывая его голову назад. От неожиданности принц вскрикнул, облизнул пересохшие губы и сжал его плечи сильнее.

      – Ты что-о-о? – пробормотал он удивленно.

      Тейт накрыл его тело своим, буквально вжимая его в кровать. Внутренне он тихо удивлялся сам себе: почему эти мысли привели его в такую неистовую ярость? Но глухое чувство собственничества просто не позволяло ему даже думать о том, что Лес мог отдаваться кому-то так же жарко, как и ему. Это злило, это бесило, особенно при знании того, что сам он был абсолютно неопытен и мало что смыслил в сексе. Те, другие, они ведь могли подарить ему больше наслаждения, разве нет? Тогда почему же… почему Лес позволил ему быть сверху? А что, если потом он разочаруется в нем?

      – Тебе… сейчас хорошо? – почти прошипел стрелок ему на ухо, требовательно оттягивая назад волосы принца.

      Лес замер под ним, удивляясь этому вопросу. До него доходило около минуты, прежде чем он понял, в чем дело. Он тут же расслабился под Тейтом, мягко лаская его затылок своими пальцами, и улыбнулся.

      – Глупый капрал… – хрипло прошептал он. – Сейчас я только твой… И завтра. И послезавтра. И вообще… хочешь меня? Возьми и не тяни.

      И Тейт не сдержался, глухо простонал ему на ухо, скользнул пальцами ко входу в это прекрасное золотистое тело, и в ответ Лес закинул ноги ему на талию, расслабляясь и облизывая пересохшие губы.

      – У меня… – кусая губы, пробормотал он, – долго никого не было. Там…

      По крайней мере, это было правдой. Тейт встряхнул головой. Вот и ответ на его вопрос. Его Лес был универсалом. Проклятый развратник, пошлый, вредный, насмешливый, сексуальный, соблазнительный… Как при дворе таких называют? Шлюхами, да? Тейт едва слышно зарычал. Ну нет, теперь эта шлюха будет принадлежать ему одному.

      – И не будет больше, кроме меня, – яростно процедил он, впиваясь губами в его губы, словно хотел заклеймить, поставить свою незримую печать.

      Лес жадно ответил на этот собственнический поцелуй, вцепляясь в бледные плечи стрелка и сжимая ногами его талию. Затем отстранился и тихо рассмеялся.

      – Капрал, да ты ревностный собственник, как я погляжу…

      В ответ Тейт легонько надавил на вход в его тело, и Лес охнул.

      – Проклятье! – прошипел он, тут же стараясь максимально расслабиться. – Те-е-ейт… Ох…

      Кречет вздохнул и снова встряхнул волосами. Так нельзя. Это же Лес. Что же он делает? Нужно быть… нежным… Он снова обхватил влажный, горячий член принца руками, смачивая пальцы в его смазке, легко провел по нему ладонью и, нырнув рукой вниз, помассировал пальцем тугое колечко мышц. Лес прикусил губу, отпустил ноги, раздвигая их шире, и закрыл глаза под повязкой, дыша хрипло и с надрывом.

      – Ну же, Тейт! – прорычал он едва слышно. – Не тяни же!

      – Тебе будет больно.

      – Мне уже больно! – прошипел Лес и добавил: – От нетерпения. Давай, ну?!

      Тейт зажмурился, кивнул и протолкнул внутрь палец, вырвав у принца сдавленный вздох. Лес прикусил губу до крови и обмяк под ним. Стрелок замер, дыша так же тяжело, как и он сам.

      – Лес?

      Принц неопределенно замотал головой. Тогда он наклонился и осторожно слизнул капельку крови с его губ, почувствовав, как Лес прижимается к нему и жадно впивается в рот, отвечая на нежную ласку. Он приглашающе шевельнул бедрами, и Тейт охнул ему в рот, ощутив пальцем, какой он был внутри жаркий, тугой, узкий и влажный. Захотелось нестерпимо войти, почувствовать эту горячую узость всем своим существом, прижаться, слиться, и объятия Леса сейчас были так ему желанны.

       «Да, – хотелось ему сказать, – обнимай, прижимайся крепче, будь моим…»

      Он осторожно добавил второй палец, ощущая, как мышцы вокруг него расслабляются, пропуская глубже.

      – Тейт, пожалуйста, хватит, – пробормотал Лес. – Войди сам.

      – Но…

      – Давай, я сказал! – выдохнул принц.

      Стрелок вынул пальцы, шире раздвигая его бедра и пристраиваясь между ними. Легонько надавил, входя лишь головкой. Лес молчал, кусая губы и крепко обнимая его за шею. Ему было больно, но он сам этого хотел… Так долго. Что может быть лучше, чем чувствовать в себе того, кого ты любишь? Он крепче обхватил ногами торс Тейта, поглаживая плечи. Что сверху, что снизу, но только с ним ему было так сладко и так нежно… Так жарко и так неистово. Не вытерпев этой мучительной нежности своего капрала, не дожидаясь его, он сам вскинул бедра, до конца насаживаясь. Не произнес ни звука, кусая губы, и сладкая боль мешалась с наслаждением. Он вдруг почувствовал на своих губах теплый палец Тейта, мягко очерчивающий их контур.

      – Дурак ты, Лес, – пробормотал он, нежно поглаживая истерзанные губы.

      Принц в ответ обхватил его палец, втягивая в свой рот и посасывая. Тейт охнул, отдернул палец и, наклонившись, впился в мягкие податливые губы.

      – Двигайся, капрал, – хрипловато шепнул Лес, когда он разорвал поцелуй.

      Тейт послушался, начиная неторопливо, мягко двигать бедрами, каждым толчком словно лаская изнутри своего любовника. Лес охнул, прижимаясь к нему всем телом, застонал, откинул голову назад, мотая ей по постели из стороны в сторону.

      – Быстрее, Тейт! – вскрикнул он, вскидывая бедра навстречу.

      Стрелок неожиданно улыбнулся для самого себя. Его Лес, когда он снизу, всегда был так нетерпелив и жаден? Он вспомнил их первый раз в лагере на Багряном Поле. Тогда Лес был нежен, нетороплив и мягок… Но тогда он был сверху. А сейчас он такой ненасытный… Это сводило с ума.

      Он покачал головой, мягко прильнув губами к уголку его рта, давая почувствовать свою улыбку. Завел руку за голову принца, стягивая повязку. Лес зажмурился от неожиданности, потом осторожно приоткрыл глаза и глянул на него из-под длинных светлых ресниц. Улыбнулся, протягивая руку и нежно касаясь щеки Тейта. И в ответ тот, снова наклонившись, прильнул губами к его рту, продолжая двигаться медленно, неторопливо и мягко. Лес застонал, не в силах ускорить темп, который задал стрелок, и снова прикусил губу, вцепившись в его черные волосы.

      – Тейт, проклятье, садист недоделанный! – прошипел он, с жадностью глядя на усмешку, скользнувшую по чувственным губам стрелка. – Когда я снова буду сверху, то покажу тебе…

      Рот его заткнули бесцеремонным поцелуем. Впервые Тейт предпочел не ввязываться в словесную перепалку, а действовать грубо. Оторвавшись наконец от его губ, он ехидно усмехнулся.

      – Кажется, я нашел куда более действенный способ заставить тебя заткнуться, Ваше высочество… – промурлыкал он.

      Лес только сдавленно застонал, нетерпеливо подаваясь бедрами ему навстречу и постанывая. Стрелок наконец-то сжалился над ним, почувствовав потребность увеличить темп, и принялся вбивать его в постель быстрыми и ритмичными толчками. Пару таких движений – и оба на пределе, разгоряченные, сплетенные, задыхающиеся, утопающие в прикосновениях и ласках друг друга.

      Тейт не выдержал первым, с тихим стоном изливаясь в своего жаркого, неистового любовника и падая на него. У Леса все перед глазами поплыло, когда он ощутил внутри себя горячее семя Тейта, он сдавленно прорычал и выплеснулся на живот стрелка, услышав тихое, почти неуловимое:

      – Мой Лес…

  Таэлинье

      Солнце пекло нещадно. Лето в Дайлате – жаркое, засушливое, изнуряющее. Тем не менее это не мешало Кайрилу. Он все так же тренировался под крытым тентом во внутреннем дворике своего особняка. Конечно, два простых меча – совсем не то же, что и виальдэ, но его это не особо волновало. Он только что закончил разбираться с бумагами, пришедшими из загородного поместья его отца, которое старший Лейс собирался оставить в наследство своему сыну. Оно еще не перешло в его личное пользование, но уже значилось под его руководством, а потому Кайрилу приходилось заниматься управлением дома, которое, кстати, приносило немалый ежегодный доход.

      В общем, весь график дня был расписан. Кайрил просыпался в девять, завтракал, шел в кабинет, чтобы разобрать почту и заняться бумагами, затем уже наступал обед. Сразу после обеда младший господин Лейс тренировался в своем личном бальном зале, который он приспособил для занятий с мечом, а не для танцев, а после либо уходил погулять со своими многочисленными приятелями, пропадая до полуночи, либо закрывался в библиотеке и читал. Однако с появлением в его доме гостя все изменилось…

      Вздохнув, Кайрил обернулся. Он не мог сосредоточиться, когда на него так смотрели. Не мигая, пристально, изучающе… Концентрироваться на правильных позициях, стараться не сделать ошибки, двигаться неслышно и быстро – даже на тренировочном занятии это было весьма сложно, когда сзади под тентом на кушетке лежал белокурый эльф и оценивающе смотрел на каждое твое движение. Волей-неволей приходилось задумываться над своими приемами и двигаться еще более грациозно, чем обычно, а это сбивало с мыслей и отвлекало.

      Наконец, не выдержав, Кайрил обернулся, отставив мечи в сторону.

      – Ллири, что не так? – спросил он устало.

      Эльф невинно захлопал глазами, правда, его насмешливая улыбка несколько портила впечатление.

      – Люди так прекрасны… – произнес он, как и обычно, свою загадочную фразу – одну из его бесконечного арсенала.

      Кайрил подошел и остановился перед ним.

      – Что ты имеешь в виду? – осведомился он. – По сравнению с нами вы, Мм’Илирь, куда более…

      Эльф покачал головой и он осекся.

      – Ты просто не понимаешь… – мягко произнес он, пристально глядя ему в глаза. – Открою тебе один секрет… Мы вам завидуем. Завидуем, потому что вы смертные, в любой момент вы можете умереть. Ведь жизнь ярче и прекраснее, когда она коротка. Ты никогда не будешь прекраснее, чем сейчас… ¹

      Каждый раз, когда эльф выдавал фразу, подобную этой, Кайрил впадал в ступор, терялся и смущался, не зная, что ответить. Слишком глубокомысленно, слишком серьезно, слишком прекрасно… Он никогда не умел выражать свои мысли столь витиевато и завораживающе.

      – Прекраснее?.. – пробормотал он, смущенно запуская руку в свои густые черные волосы, отросшие за месяц и теперь спадавшие чуть ниже широких мускулистых плеч.

      Ллири грациозно поднялся с кушетки, делая шаг к нему. Мягко положил руку на плечо, ласкающим движением прошелся вдоль шеи кончиками пальцев, собирая со смуглой кожи капельки пота. Как ни странно, капельки не впитались в его кожу, а повисли, словно на стебле цветка. Глядя ему в глаза, эльф поднес руку к губам и слизнул эту капельку со своего пальца. Улыбнулся, наблюдая за застывшим Кайрилом.

      – Каждый момент по-своему незабываем в нашей жизни, будь он горестен или радостен, Кай, – мягко пояснил он. – Момент необыкновенен, неповторим и уникален. Например… если мы будем далеко друг от друга, когда я буду вспоминать о тебе, то всегда буду представлять тебя такого… красивого, высокого, сильного, обаятельного… заботливого и нежного. Стоящего под лучами солнца, обнаженного по пояс, с влажными черными волосами, мягкой улыбкой на устах и во взгляде. Ты никогда не будешь прекраснее, чем сейчас, Кай… – выдохнул он.

      Кайрил смешался. Он тупо молчал, не зная, что ответить. Каждым своим словом эльф всегда вводил его в смущение. И еще то, как ласково он сократил его имя… Каждый раз, когда его мягкие губы произносили «Кай…», он просто сходил с ума.

      А пока он пребывал в растерянности, Ллири уже прижался к его груди, мягко улыбался, обнимая за шею и глядя в глаза своим привычным кротким взглядом тигриных глаз.

      – Все представители Дивного Народа стройные, как тростинки, изнеженные и… как вы говорите, девоподобные. А потому для нас такое… – он задумался, – приятное разнообразие смотреть на вас, людей. Вы все такие разные, такие уникальные, такие по-своему интересные…