Текст книги "Ты - моя! (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Оливия едва смогла сдержать стон, когда он наполнил ее лоно, нарочито медленно двигая пальцами, но в следующий миг, Элайджа мягко надавил на девичью голову, заставляя ее склонится к мужскому паху. Лив поняла, чего он хочет, и сжала губами напряженную головку, лаская ее языком, пока Майклсон скользил в ней пальцами, постепенно наращивая темп, прежде чем по девичьему телу не прошла первая легкая волна мелкой дрожи.

Не медля не секунды, Элайджа потянул Оливию на себя, усаживая на колени, и, слегка приподняв округлые бедра, насадил ее на свой член, толкаясь в истекающее лоно. Лив прикрыла глаза, чувствуя, как Майклсон начал двигаться в ней, с силой сжимая ее попку, и качнулась вперед, обвивая руками мужскую шею. Их лица оказались совсем рядом, и Элайджа впился обжигающим взором в синие глаза, совсем мутные от желания.

– Ты сводишь меня с ума, Оливия, – очень тихо проговорил он, ускоряя движения, – я не могу насытиться тобой, как не пытаюсь. Что ты сделала со мной?

Лив не нашла в себе силы сказать и слова в ответ, лишь прижалась к Майклсону теснее, позволяя ему брать ее совершенно не сдерживаясь, вколачиваться в точеное тело на сумасшедшей скорости, оставляя синяки на нежной коже.

– Сделай это, синеглазка, – между глубокими толчками, прошептал Элайджа в маленькое ушко, дрожащей от наслаждения девушке, которая была совсем близка к пику, – кончи для меня.

Его слова стали последней каплей. Оливия закричала, когда экстаз затопил ее, оглушая, и мир вокруг слился в яркий калейдоскоп, прежде чем ее накрыла полная темнота. Она пришла в себя, чувствуя, как мужские пальцы мягко скользят по волосам, а ее голова была прижата к груди Элайджи, который, поняв, что Лив вернулась в реальность, потянул ее на себя, изучая довольным взглядом разрумянившееся девичье лицо.

– Ты что-то говорила про пирог, синеглазка?

========== Часть 22 ==========

– Я сомневаюсь, что это хорошая идея, – прищурился Элайджа, оглядывая лица братьев, слабо освещенные низкой барной лампой.

Майклсоны сидели уже больше часа в пабе недалеко от его квартиры, и минуту назад, Кол, которому позвонила Мег, предложил ей присоединиться к ним.

– А в чем дело? – свел брови Клаус, – может быть она захватит и свою подружку-мегеру, которую ты зажимал на корпоративной вечеринке, разве…

– Я никого не зажимал, – холодно прервал его Элайджа, напряженно хмурясь, – я и Оливия…

– Ты с ней трахаешься, – закончил за старшего брата Кол, – я знаю. Точнее это знает Мег, ну и…

На лице Клауса отразилось неверие, а темные глаза Элайджи вспыхнули недовольством.

– Только мне интересно, а она знает про Кетрин? – продолжил Кол, – или ты собираешься порвать с синеглазкой до свадьбы?

Молчание старшего брата было красноречивее любого ответа.

– Только не говори, что ты в нее влюбился, – закатил глаза Кол.

– Нет, но…

Элайджа прищурился, не находя слов, и Клаус сделал знак бармену наполнить вновь их опустевшие бокалы.

– Она не такая, как все, – после секундного молчания продолжил старший Майклсон, опуская взгляд.

– Так ты отменишь свадьбу? – вспыхнули радостью глаза Кола.

– Нет.

Голос Элайджи был твердым, и на лицах братьев мелькнула тень непонимания. Клаус покачал головой, делая глубокий глоток бурбона, но не сказал ни слова, а вот Кол, черные глаза которого пылали от злости, не смог не прокомментировать ответ брата.

– То есть ты готов разбить сердце той, что действительно тебе дорога и женится на этой гарпии?! Ты – настоящий кретин!

– Полегче, – попытался осадить младшего Майклсона Клаус, но тот и не думал прекращать свою отповедь.

– И не подумаю, – продолжил он, – Оливия – подруга Мег. И она кое-что рассказала мне о ней. Когда Лив узнает, что ты ей все это время врал…

– Не лезь не в свое дело, – наконец оторвался от изучения своего бокала Элайджа, и поднял на Кола ледяной взгляд, – я женюсь на Кетрин. Точка. А Оливия… Она, конечно, хороша, но…

Он хотел сказать, что-то еще, но в этот миг двери бара распахнулись, и легкая на помине, его маленькая синеглазка появилась на пороге вместе со своей блондинистой подружкой, и Элайджа, не отдавая себе отчета, шагнул в ее сторону, протягивая девушке руку. Этот жест не укрылся от внимания братьев, и они перевели взгляды на Оливию, которая с готовностью подалась на встречу Элайдже, позволяя заключить себя в объятья.

– Привет, мальчики, – весело проговорила Мег, подходя к Колу и Клаусу, – вы ведь не против, что я прихватила с собой Лив?

Заслышав свое имя, Оливия отпрянула от Элайджи, который лишь сильнее сжал ее талию, и повернулась к его братьям.

– Добрый вечер!

Те приветливо кивнули смущенно раскрасневшейся девушке, которая попыталась высвободится из объятий любовника, но совершенно безрезультатно. Элайджа не выпуская ее из рук, шагнул к стойке, и усадив Лив на высокий стул, обнял ее сзади, устраивая подбородок на ее тонком плече.

– Что ты пьешь, синеглазка? – поинтересовался Кол, приветливо улыбаясь.

– Скотч и много льда, – ответила Оливия и повернула голову в сторону Элайджи, – тебе так удобно?

– Вполне, – невозмутимо кивнул он, и очень тихо добавил ей на ушко, – а тебе разве нет?

Лицо Оливии вспыхнуло от интимности его тона, и все это не ускользнуло от внимания Кола, который не сводил глаз с обнимающейся парочки. Бармен поставил перед Лив бокал с напитком, и спустя минуту вся компания свела руки, звонко чокаясь. Девушки смеялись над шутками Клауса, Элайджа поддерживал беседу, попивая бурбон, и мягко скользя ладонью по спине Оливии, не замечая, как Кол следит за каждым его движением, все сильнее щуря глаза.

И когда девушки удалились в дамскую комнату, он подошел к старшему брату вплотную, глядя прямо в глаза.

– Ты в нее влюблен.

– Не говори ерунды, – разозлился Элайджа, сверля брата напряженным взглядом, – и не лезь туда, куда не просят. Лучше займись своей блондинкой.

– Если это ерунда, – совершенно спокойно отозвался Кол, – то скажи ей про Кетрин. Прямо сейчас. Если тебе и в правду на нее плевать, и ты не боишься ее потерять. Скажи Лив правду.

Лицо Элайджи окаменело, и он шагнул вперед, упираясь в грудь Кола.

– Не суй свой нос не в свои дела, – процедил он, – как я не лезу в твою жизнь. Оставь меня и Оливию в покое.

Тот лишь обреченно покачал головой, закатывая глаза. Стоящий с ними рядом Клаус, переводил обеспокоенный взгляд с одного брата на другого, готовый в любой момент вмешаться в разгорающийся конфликт, но в этот момент к стойке вернулись Оливия и Мег. Элайджа шагнул к Лив, и что-то быстро зашептал ей на ухо, от чего лицо девушки слегка зарделось, но когда Майклсон, мягко обхватив девичий подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза, Оливия, помедлив всего пару секунд, кивнула, и они оба развернулись к остальным.

– Думаю, нам пора, – спокойно проговорил Элайджа, стараясь не смотреть в сторону Кола, лицо которого выражало смесь осуждения и жалости, – я провожу Оливию домой.

– Я так понимаю, мне туда торопится не стоит? – хихикнула Мег, на что ее подруга возмущенно расширила глаза, но прежде чем Лив собралась с ответом, Элайджа утянул ее в сторону двери, не дав даже попрощаться с его братьями.

– Что это с ним? – вскинула бровь блондинка, поворачиваясь к Колу, – вы поссорились?

– Наш старший брат совершает самую ужасную ошибку в своей жизни, – не в силах больше сдерживаться пробормотал Кол под ошеломленным взглядом своей девушки.

– О чем это ты? – настороженно проговорила она.

– Не слушай его, – попытался перевести все в шутку Клаус, но Мег вплотную подошла к младшему Майклсону, заглядывая ему в глаза.

– Что ты имеешь в виду, Кол? Это связано с Оливией?

– У него через месяц свадьба, – очень тихо отозвался тот, не обращая внимания на осуждающий взгляд брата.

– Но это ведь… – Мег умолкла, и ее голубые глаза расширились, занимая половину лица, прежде чем с пухлых губ сорвались слова, – он женится не на Оливии?

Кол только покачал головой в ответ.

========== Часть 23 ==========

Мег вернулась домой только утром, и они с Оливией столкнулись на пороге, обмениваясь пристальными взглядами. Лив смотрела осуждающе, а в голубых глазах блондинки плескалось беспокойство.

– Может, задержишься на минутку? – осторожно проговорила она, касаясь кончиками пальцев ладони подруги, – нам нужно кое-что обсудить…

– Считай, что твои извинения приняты, – прищурилась Оливия, качая головой, – но впредь постарайся воздержаться от подобных шуточек.

– Речь не об этом, Лив…

Мег на мгновение замолчала, опуская взгляд, и Лив сделала шаг в ее сторону, внимательно глядя на подругу.

– Что случилось?

– Это совсем не простой разговор, – выдохнула блондинка.

– И судя по всему долгий, – нахмурилась Оливия, – а у меня есть одно срочное дело. Я вернусь через пару часов и поговорим.

– Но…

– Я и правда спешу, Мег.

Не дожидаясь ответа подруги, Оливия скрылась за дверью. Она не сомневалась, что разговор, который казался той крайне важным, будет касаться Кола Майклсона, а слушать жалобы на очередного разбившего сердце ее беспечной подружке мужчину, о котором она забудет уже к вечеру, девушке совершенно не хотелось. Она, конечно, сделает это. Но немного позже.

К тому же у нее действительно было нетерпящее отлагательств дело, которое было гораздо приятнее. Вчера вечером, когда Элайджа прощался с ней в гостиной, жарко целуя, он каким-то образом обронил свой телефон, что Оливия обнаружила только утром, когда аппарат успел полностью разрядиться. И хотя сегодня и была суббота, Лив не сомневалась, что ее любовник, уже сходит с ума, оказавшись без связи.

Оказавшись у дома Майклсона, девушка заглянула в кофейню на первом этаже и, взяв на вынос кофе и пакет горячих рогаликов, она прошла через просторное фойе, останавливаясь у лифта. Пока Лив поднималась на нужный этаж, ее губы помимо воли сложились в полную предвкушения улыбку. Она не сомневалась, что Элайдже, который последнее время был совершенно ненасытен, придется по вкусу ее сюрприз, после того, как вчера они ограничились лишь парой поцелуев.

Оказавшись у квартиры Майклсона, она коснулась звонка, и через мгновение дверь широко распахнулась. Вот только на пороге стоял совсем не Элайджа, и Оливия почувствовала, как улыбка застывает на ее лице под пристальным взглядом янтарных глаз шикарно одетой брюнетки.

– Мы не заказывали доставку.

Голос незнакомки оказался тягучим и низким, и Лив не сразу поняла, что именно она сказала.

– Вы точно по адресу, милочка?

На красивый губах брюнетки появилась насмешливая улыбка.

– Я…– выдохнула Лив, – мне нужен Элайджа.

Незнакомка на миг прищурилась, окидывая Оливию изучающим взглядом, и на ее надменном лице отразилось понимание. Она сжала губы и одарила девушку полным пренебрежения взором.

– Ты должно быть его новая секретарша, – протянула она с презрением, – и по совместительству шлюшка. Мой драгоценный жених в своем репертуаре. Но я тебя огорчу, дорогуша. Боюсь, что теперь, после моего возвращения, тебе – как и сотне твоих предшественниц – придется поискать другую… работу.

– Ваш жених? – только и смогла выговорить Лив, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

Брюнетка свела брови, и на миг в янтарных глазах появилась искорка жалости.

– Ты не знала, – сухо констатировала она, – что ж, мне тебя жаль, но это ничего не меняет. Твоя миссия в постели моего будущего мужа окончена. И спасибо за кофе.

Она отступила на шаг, намереваясь закрыть перед застывшей Оливией дверь, но в этот миг они услышали недовольный голос Элайджи.

– Катерина, что здесь…

Майклсон замолчал, увидев на пороге Оливию, лицо которой было белее мела. Стоящая с ней рядом Кетрин, успевшая забрать из ее дрожащих рук кофе и пакет с выпечкой, холодно улыбалась.

– Может быть, представишь нас, любимый? – протянула она, щуря янтарные глаза, – хотя, по всей видимости, в этом нет нужны. Твоя подружка уже уходит.

После этих слов Оливия подняла на Элайджу пустые глаза и с алых губ сорвались дрожащие слова:

– Это… правда?

На несколько секунд в гостиной повисла мертвая тишина, которую нарушил короткий смешок Кетрин.

– И где ты только находишь таких дурочек?

Лицо Оливии застыло, и она до боли прикусила губу, стараясь сдержать слезы, который жгли глаза. Все, что сказала невеста ее любовника было на самом деле, и его молчание лишь красноречиво подтверждало это неумолимый факт.

Она была для него лишь временным развлечением. Шлюшкой, которую он даже не счел нужным посвятить в свои планы, предоставить Кетрин возможность унизить ее так, как не унижал никто и никогда.

Эта мысль немного отрезвила Лив, и она судорожно вздохнув, попятилась назад. Прежде чем оказаться за порогом, девушка подняла взгляд на хранившего молчание Элайджу, лицо которого не выражало никаких эмоций. Лишь темные глаза неотрывно следили за каждым ее движением, но Оливия, перед которой все начало плыть от слез, никак не могла понять их выражения. Ей стало совсем нечем дышать, и резко развернувшись, она побежала прочь, не разбирая насмешливый слов Кетрин, сказанных ей в след.

Лифт, на котором она приехала, все еще был на том же этаже, и его стальные двери распахнулись перед ней, стоило девушке нажать на кнопку вызова. Очень медленно Оливия шагнула вперед, и не глядя коснулась панели. Зеркальная стена отразила ее бледное лицо, с дорожками слез на щеках, и Лив сама не поняла, как оказалась на полу, притягивая к себе, колени.

А потом пришла боль.

========== Часть 24 ==========

Элайдже происходящее кажется каким-то глупым, лишенным сюжета фильмом, где он по нелепому стечению обстоятельств оказывается в главной роли, к которой совершенно не готов.

Неожиданное возвращение Кетрин, вызванное большей частью ставшим для него вполне привычным игнорированием не только ее звонков и сообщений, но и просьб, вызывает лишь злость и раздражение, но эти чувства угасают, и он будто оказывается под толщей ледяной воды, когда вернувшись из кабинета, видит в своей гостиной не только опостылевшую невесту, но и Оливию.

Кетрин насмехается над ней, ехидно щуря янтарные глаза. Конечно, Пирс в первую очередь хочет задеть его, но синеглазка, которая мертвенно бледнеет от каждого сказанного его невестой обжигающе унизительного слова, все принимает на свой счет. И он не знает, как это исправить. Как сделать так, чтобы смягчить боль, отражающуюся на прекрасном лице, которое сейчас кажется совершенно ошеломленном.

Лив до последней секунды не верит сказанному Кетрин, но когда она поднимает на него вопросительный взгляд в поисках правды, ее иллюзии разбиваются. А Элайджа молчит. Он знает, что происходящее – закономерный конец их отношений, вот только Майклсону вместо того, чтобы смирится с этим, хочется придушить Пирс, которая смакует пикантную сцену, упиваясь болью своей соперницы.

Элайджа знает, что должен делать. Но с Оливией Картер с самого начала все шло не по плану, и вместо того, чтобы выкинуть ее из головы и порадоваться тому, что Пирс сделала за него всю грязную работу, Майклсон совершенно ясно понимает одно – он не может порвать с синеглазкой. Только не сейчас. Только не так.

Лив убегает, стараясь скрыть слезы, успевшие проделать дорожки на бледных щеках, а Кетрин усмехается ей в след, кривя красивые губы:

– Извини, что не можем пригласить на свадьбу.

– Заткнись, – рычит Элайджа, делая шаг в сторону невесты, которая сжимается под его полным ярости взглядом, – или клянусь богом, ты не сможешь снять свадебную вуаль ни перед алтарем, ни после.

– Не кипятись, дорогой, – приходит в себя Пирс, сжимая губы, – неужели какая-то шлюшка стоит того, чтобы…

– Она не шлюшка, – угрожающе цедит Майклсон, – тебе далеко до нее, Катерина.

– Так может тогда и женишься не на мне, а на этой бедняжке? – ухмыляется Кетрин, – но нет, тебя ведь интересует совершенно другое… К тому же ты уже, насколько мне это известно, распорядился частью моего приданого и весьма успешно. Так стоит ли эта цыпочка всего этого? Только не говори, что влюбился в нее.

Пирс смеется, откидывая голову назад, но все это веселье кажется Майклсону показным. Его невеста блефует, пытаясь казаться сильной и независимой, но эти игры Элайдже давно знакомы и столь же не интересны.

– Не будь дурой, Катерина, – устало отзывается он, отходя к бару с бурбоном, – наша свадьба вопрос решенный. Но это не значит, что я изменю свою жизнь в угоду тебе.

– То есть ты продолжишь якшаться со своими… пассиями? – расширяет глаза Пирс, некрасиво морща лицо, – даже после нашей свадьбы?

– А ты чего ожидала? – ледяным тоном отвечает Элайджа, наполняя бокал бурбоном, – я буду делать то, что считаю нужным. И тебе придется с этим смирится. А если еще раз посмеешь оскорбить Оливию, я запру тебя в твой комнате до тех пор, пока не научишься вести себя подобающе.

– Подобающе? – шипит Кетрин, и ее лицо искажается от ярости, – ты будешь трахать все, что шевелится, а я должна вести себя подобающе?

– Не разочаровывай меня окончательно, Катерина, – игнорирует ее выпад Майклсон, делая глубокий глоток янтарного напитка, – ты ведь с самого начала знала, что наш брак – сделка. Я обеспечиваю тебе жизнь, к которой ты привыкла, а ты становишься женой, достойной фамилии Майклсон. Все остальное тебя не касается. А теперь, тебе лучше вернуться к организации свадьбы, дорогая.

Элайджа не ждет ответа, оглядывая лицо невесты, онемевшей и от его холодного, властного тона и от предельно ясных слов, в которых нет и искорки чувств, один лишь голый расчет. Пару секунд Кетрин молчит, но самообладание возвращается к ней на удивление быстро, и красивые губы кривятся в усмешке, когда она говорит:

– Как скажешь, милый.

Пирс явно что-то задумала, Майклсон понимает это совершенно четко, но ему на это почему-то плевать. Сейчас его заботит совершенно другое. Другая. И то, что ему сделать, чтобы вернуть ее в свою постель.

Кетрин уходит, а Элайджа залпом допивает бурбон, задумчиво щурясь. Звонить синеглазке бесполезно, да и не с чего, ведь его телефон, который она скорей всего привезла ему утром вместе с кофе и рогаликами, в лучшем случае остался у нее, а в худшем разбит в порыве ярости, на которую она имеет полное право.

А значит, остается только одно.

Выпитый бурбон не позволяет Майклсону сесть за руль, и он ловит такси, называя до боли знакомый адрес. Всю дорогу Элайджа думает о том, что сказать Оливии, чтобы она смогла простить его и в какой-то момент ощущает оглушающее чувство вины, вспоминая боль, застывшую в синих глазах, в тот миг когда Лив поняла, что все это время он врал.

И в голове вспыхивает мысль, от которой Майклсон буквально леденеет, но в этот миг такси останавливается, и Элайджа, щедро рассчитавшись, выходит из машины, направляясь к знакомой деревянной двери.

Он стучит, но никто не открывает. Тогда мужчина с силой толкает дверь, и та, оказываясь не запертой, широко распахивается, позволяя ему беспрепятственно оказаться в пустой гостиной. Оливии не видно, но через мгновение он улавливает тихий всхлип, доносящийся со второго этажа, и быстрым шагом устремляется к лестнице, ведущей к спальням. Дверь в первую комнату приоткрыта, и Элайджа осторожно заглядывает туда, склоняясь к просвету.

Оливия сидит на постели, притянув к себе колени, и ее лицо совсем мокрое от слез. Неожиданный укол совести оказывается настолько силен, что Элайджа невольно морщится, словно от боли. Но самым страшным оказывается то, что даже в таком виде, с припухшими лицом и покрасневшими глазами Лив кажется ему безумно красивой. И желанной. Настолько, что на долю секунды его посещает совершенно сумасшедшая мысль о том, чтобы послать Кетрин и ее чертовых помощниц, адвокатов и приглашенных ко всем чертям и отменить свадьбу, только лишь для того, чтобы Оливия улыбнулась ему, перестав плакать. Элайджа застывает, пораженный этим открытием. Он качает головой, отгоняя от себя словно наваждение картину Лив в белоснежном платье, и стискивает зубы, пытаясь взять эмоции под контроль.

Синеглазка – лишь увлечение. Неожиданно сильное, но не более того. Он просто хочет ее.

Майклсон толкает дверь, ступая на порог, и Лив испуганно поднимает на него глаза, сжимаясь в комок. Она смотрит на Элайджу, даже не пытаясь стереть с пылающих щек следы слез, и он очень медленно приближается к кровати, не отводя от девушки пристального взора.

– Прости, – шепчет Майклсон, глядя в мутные синие глаза, которые в этот миг не отражают ничего кроме боли, – я не хотел, чтобы ты узнала все так, но эта свадьба… лишь контракт, сделка, она ничего не меняет между нами.

От его слов Оливия застывает, как от удара, и прежде чем Элайдже удается сказать хоть что-то в свое оправдание, девушка впивается в его лицо ненавидящим взором, и отвечает тихо и зло:

– То есть вакансия твоей шлюхи до сих пор открыта?

– Оливия, – тянет Майклсон, пораженный ее словами, – ты никогда не была для меня…

– А кем же? – перебивает его Лив, и ее лицо искажается гримасой ярости и боли, – кем я была для тебя, если даже после того, как твоя невеста вытерла об меня ноги, посчитав продажной девкой, ты считаешь, что я продолжу развлекать тебя в постели? Кем, Элайджа?

– Ты передергиваешь, – стараясь казаться спокойным, отвечает ей Майклсон, сводя брови, – я лишь хочу, чтобы ты осталась со мной.

– В роли кого? – обессиленной выдыхает Оливия, уже не сдерживая слез.

Элайджа смотрит на нее, пытаясь подобрать нужное слово, но прежде чем ему в голову приходит хоть какая-то дельная мысль, Лив опережает его.

– Ты хочешь, чтобы я была твоей любовницей?

Ее голос едва слышен от боли и стыда, что пронизывают каждое слово, но Майклсон не замечает этого.

– Да, – говорит он и поднимает на Оливию настороженный взгляд.

Ее лицо леденеет, не выражает совсем ничего, и синие глаза становятся совсем пустыми, превращая Лив в красивую безжизненную куклу.

И Элайджа понимает, что проиграл.

========== Часть 25 ==========

Месяц спустя.

Виски ломило так, что Элайджа едва смог открыть глаза, щуря их от яркого луча света, пробивающегося через просветы жалюзи. От этого головная боль лишь усилилась, и Майклсон стиснул зубы, чувствуя приступ тошноты. По всей видимости, мальчишник удался на славу, вот только последнее что он помнил, была смеющаяся стриптизерша, которая увлекла его в комнату для приватных танцев. Он не помнил ее лица, лишь темно-каштановые, отливающие рыжиной длинные волосы, которые сразу же привлекли его внимание, стоило ей оказаться на сцене.

Элайджа вновь попытался приподнять веки, морщась от боли. Судя по всему, братья привезли его домой, и он уснул на диване в гостиной, так и не добравшись до кровати. Сознание медленно прояснялось и Майклсон смог, наконец, сесть, накрывая ладонями помятое лицо.

Воспоминания о вчерашнем вечере возвращались частями, и Элайджа покачал головой, сводя брови, когда перед ним встала картина жаркой вечеринки, на которой его, кажется, интересовал только бурбон. До тех пор пока разгоряченный крепким напитком он не увидел извивающуюся на шесте девицу в маске, чьи каштановые волосы золотились в тусклом освещении бара, и он застыл, когда ему на миг померещилось, что это была она.

Сбежавшая от него синеглазка, которую он не видел уже несколько недель, после того, как она без слов выставила его из своего дома, стоило Майклсону предложить Лив стать его любовницей. Она не кричала, не устраивала сцен и даже не плакала, но синие глаза после его слов безжизненно потухли, прекращая строптивую стервочку в красивого, но мертвого манекена. И Элайджа знал, кто убил ее. Вовсе не Кетрин, выплеснувшая на Оливию все желчь, совсем не стесняясь в выражениях.

А потом она просто исчезла.

Лишь спустя несколько дней, от Кола, который вытерпев гневную отповедь Мег, пришедшей в ярость, узнав о том, как Элайджа обошелся с ее подругой, не просто позволив невесте унизить ее, но и окончательно растоптать последующим предложением, он узнал о том, что Оливия улетела во Флориду, взяв на работе отпуск за свой счет.

Маленькой синеглазки больше не было рядом, и это, казалось, должно было помочь ему выбросить ее из головы, но на деле все происходило с точностью наоборот. Каждая мелочь, звук, даже запахи, что раньше не вызывали абсолютно никаких ассоциаций, теперь будоражили его чувства вновь и вновь. Не помогал ни бурбон, ни другие женщины, которых он выбирал по единственному принципу, о чем сам себе боялся признаться. Но очень скоро Майклсон понял, что ищет не просто синие глаза, каштановые волосы и ладную фигурку. Он искал совершенно конкретную девушку. И не находил.

Элайджа боролся с собой. Работал, ночуя в офисе, пытался вникнуть в идеи Кетрин по поводу свадьбы, помогал Клаусу с контрактами для его новых подопечных, даже занялся восстановлением их старого загородного дома, где прежде Майклсоны собирались всей семьей. И иногда это помогало, но затем, воспоминания о той, что вызывала в нем прежде совершенно неведомые эмоции, возвращались с новой силой, сводя с ума.

Он не хотел признаваться себе в том, что происходит. Гнал от себя мысли о том, что чувство, которое он прежде с насмешкой называл сказочкой для юных барышень, оказалось реальностью. Этого не должно было случиться с ним. Элайджа Майклсон всегда сам решал свою судьбу, сохраняя холодный рассудок, и это обстоятельство оставалось неизменным все его тридцать лет.

Яркий луч, скользнул по мужскому лицу, прерывая мрачные мысли, и Элайджа поднял взгляд на часы, маленькая стрелка которых приближалась в десяти. Свадьба была назначена на полдень, и на лице Майклсона отразилась досада от того, что у него осталось совсем немного времени перед тем, как появится Кол, который вызвался быть его шафером.

Очень медленно он поднялся с дивана и направился в душ, по пути стягивая мятый костюм. Судя по тому, что все элементы его одежды были на месте, стриптизерша ограничилась лишь танцем, который Элайджа даже не запомнил.

Ледяной душ привел Майклсона в чувство, и когда он вернулся в гостиную, слыша громкий стук в дверь, то хоть и выглядел не лучшим образом, был готов к поездке в церковь. Стоящий на пороге Кол, сжимающий в ладони бутылку с минеральной водой, выглядел не лучше, но все же на его лице мелькнула задорная улыбка, когда он поприветствовал брата, проходя в гостиную.

– Я надеюсь, ты передумал, – протянул младший Майклсон, плюхаясь на диван, – если да, то немедленно налей мне бурбона.

– Бурбон в баре, – спокойно отозвался Элайджа, игнорируя насмешливый тон брата, – и я не передумал. Через час мы должны быть в церкви.

– Ты разбиваешь мое сердце, – пропел Кол, прикрывая ладонью глаза, но через мгновение, он отвел руку, поднимая на брата нечитаемый взгляд.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, прежде чем младший Майклсон очень тихо проговорил:

– Все еще можно отменить.

– О, только не начинай, – рыкнул в ответ Элайджа, зло щуря глаза, – Катерина – лучший выбор на роль моей жены.

– Серьезно? – хмыкнул Кол, и в его глазах мелькнула искорка жалости, – а я знаю другую, не менее достойную девушку…

– Не смей, – прервал его старший брат, – не смей говорить о ней. Все кончено.

– Ты уверен? – вскинул бровь Кол, – потому что судя, по тому как ты вчера набросился на эту едва смахивающую на Лив девицу в баре, до окончания еще очень и очень далеко…

Элайджа ничего не ответил, но его напряженное лицо и без слов говорило о том, что он думает по поводу замечаний брата.

История с синеглазкой подошла к финалу. Не так, как ему хотелось, но с этим Майклсон уже ничего поделать не мог. Осталась лишь самая малость – выкинуть ее из головы.

Он прошел в спальню, где висел еще вчера приготовленный помощницей Кетрин смокинг, и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, облачился в свадебный костюм, не глядя завязывая бабочку.

Это лишь сделка. Очередной бизнес-проект, который принесет ему прибыль. И здесь нет места сантиментам.

Вот только даже самая суровая мантра не помогала Элайдже избавится о мысли о том, что Кол был прав. Это было слабостью. Тем, что Майклсон не мог позволить себе, и, призвав на помощь весь свой самоконтроль, он, медленно поднял глаза, рассматривая свое отражение в зеркале. Почти помимо воли, его ладонь коснулась маленького цветка в петлице, ощущая кончиками пальцев нежные лепестки.

Оливия любила белый цвет. И у нее была точно такая же гладкая, словно шелк кожа.

Элайджа и сам не понял, как его кулак с силой опустился на гладкую поверхность стекла, разбивая свое отражение на сотню мелких копий.

А потом они с Колом поехали в церковь.

========== Часть 26 ==========

Элайджа не может не признать, что Кетрин, идущая к нему по усыпанной лепестками роз дорожке, в свадебном платье от кутюр, выглядит потрясающе. Вот только злая улыбка, змеящаяся на красивых губах портит все впечатление. Впрочем, ее видит только он, все же остальные лишь восхищаются тем, какая красивая пара встречается у алтаря, когда Пирс подходит к жениху, протягивая ему изящную ладонь.

Майклсон машинально улыбается, склоняясь к руке невесты, которая наигранно смущенно краснеет, стоит ему коснуться нежной кожи губами. Элайджа поднимает глаза, на невинно хлопающую глазами Пирс, и с его уст почти помимо воли срываются хлесткие слова:

– Переигрываешь, Катерина.

Кетрин на мгновение замирает, пораженная тому, сколько презрения в голосе жениха, но тут же берет себя в руки, и на ее красивом лице появляется счастливая улыбка.

– Какой же ты козел, Майклсон, – шепчет она, склоняясь к уху Элайджи.

– О, ты еще даже не представляешь насколько права, – отзывается тот, и тянет девушку к стойке, где их дожидается священник.

Наполненная гостями церковь затихает, когда он начинает свою торжественную речь, которую Майклсон даже не слушает, застывая ледяной статуей рядом с невестой, продолжающей демонстрировать показное счастье.

Взгляд Элайджи блуждает по стенам, украшенным мозаикой, не отмечая деталей, потому что его мысли очень и очень далеко. На одном из песчаных пляжей Флориды, если уж быть окончательно честным с самим собой. Он гонит их от себя, стискивает зубы, пытаясь выбросить из головы образ синеглазки в белом купальнике, оттеняющим легкий загар на нежной коже, но ничего не выходит. Лицо Оливии стоит перед его глазами, и Майклсон не сразу понимает, что происходит, когда у алтаря повисает звенящая тишина, а Кетрин смотрит на него пристальным взглядом, и на дне ее янтарных глаз плещется едва заметный страх.

– Берешь ли ты, Элайджа Майклсон, в жены Кетрин Пирс? – повторяет священник уже громче, и Элайджа вдруг понимает, что первый раз в жизни не знает, что сказать.

Как ответить на вопрос, который казался еще несколько минут назад самым простым и очевидным на свете, если перед глазами стоит образ той, что одной только улыбкой, одним взглядом синих глаз способна перевернуть всю его жизнь? Майклсон сводит брови, шумно выдыхая, и делает то, что должен.