Текст книги "Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Можно, мамочка? – заискивающе проговорила Гвен, поворачиваясь к Алин, которая замыкала их шествие.

– А разве мы не хотели обсудить завтра праздник на твой день рождения?

– Я тоже хочу! – радостно воскликнула Хоуп, прижимаясь к ведьме, – я вам помогу, Алин!

– Разреши им, кошечка, – взглянул через плечо на жену Элайджа, – под моим присмотром.

– Ладно, – согласилась ведьма, и девочки весело закричали, радуясь своей победе.

Мгновение спустя они уже подходили к бару, где Хэйли и Клаус о чем-то спорили, а Кэролайн и Джексон обменивались понимающими взглядами, едва сдерживая смех. Темой беседы на повышенных тонах были методы воспитания Хоуп. Алин хотела было вмешаться, но в этот момент ее внимание привлекла странная сцена.

Елена Гильберт стояла рядом с Деймоном Сальваторе, и что-то говорила ему так тихо, что даже острый слух ведьмы, усилившийся после магической связи с мужем, не мог разобрать слов, при этом было понятно, что девушка очень зла. Синеглазый вампир не говорил ни слова, только холодно улыбался, не отводя взгляда от раскрасневшегося лица Елены.

– Этого хотелось тебе, лапуля, – наконец проговорил он, и, отодвинув Гилберт от себя, повернулся к выходу. Подняв глаза, Деймон поймал взгляд Алин и послал ей воздушный поцелуй, что не укрылось от взгляда Элайджи.

– Сальваторе жить надоело? – процедил тот, глядя на жену.

– Не обращай внимания, – закатила глаза ведьма, – он только провокатор. Деймону прекрасно известно, что я люблю только тебя, мой грозный первородный муж.

– Хорошо бы и тебе это запомнить, моя кошечка, – прищурился Майклсон, – а не танцевать на моих глазах со всякими смазливыми идиотами, пускающими по тебе слюни.

Алин рассмеялась, и Гвендолин, прежде задремавшая на груди у отца, подняла на нее мутный взгляд.

– Над чем ты смеешься, мамочка? Папа рассказал веселую историю?

– Очень, милая, – кивнула ведьма.

– Я тоже хочу послушать!

– Я расскажу ее тебе дома, любовь моя, – отозвался Элайджа, поднимая на жену строгий взгляд, – сейчас нам уже пора идти. Мама хочет домой. У нее от смеха заболел живот.

– Тогда идем, – зевнула Гвен, прикрывая рот маленькой ладонью, – я тоже немного устала.

Вампир улыбнулся, и спустя минуту они уже были на пороге. Их провожали успевшие примирится Хейли и Клаус, а также Хоуп, которая повисла на шее у отца.

– Папа, ты отведешь меня завтра к дяде Элайдже и Алин? – прищурила серые глаза маленькая ведьма.

– Конечно! – ответила за мужа Кэролайн, и ее глаза радостно вспыхнули.

– Мы будем заниматься организа…цией дня рождения Гвендолин, – важно проговорила Хоуп.

– Тогда тебя отведу я! – тут же отреагировала блондинка, не обращая внимания, как Элайджа и Алин обмениваются обреченными взглядами, – надо же, я и забыла, что нашей любимой малышке исполняется шесть лет!

– Это будет очень скромный праздник, Кэр, – почти с угрозой отозвалась Алин, щуря раскосые глаза.

– Да-да, я знаю, ведьма, – отмахнулась от подруги Кэролайн, – завтра все и обсудим!

Алин хотела возразить, но в этот момент Элайджа сжал ее ладонь, притягивая жену к себе.

– Не спорь, кошечка, – ласково проговорил он в маленькое ушко, – пойдем домой, Гвендолин уже спит.

После его слов девушка перевела взгляд на мужа, и не смогла сдержать улыбки, когда увидела, как дочь посапывает на его груди, подложив по голову свою маленькую ладошку. В этот миг Гвендолин, не смотря на то, что ее губки и щечки были измазаны шоколадом, а каштановые локоны растрепаны, выглядела как настоящий ангелочек.

Элайджа поймал взгляд Алин, и его темные глаза на мгновение замерли на счастливом лице ведьмы. После чего, не говоря ни слова, вампир сжал тонкие пальцы и потянул жену за порог.

========== Часть 21 ==========

Утро Алин началось с веселых криков Гвен, которая вихрем ворвалась в спальню родителей, с разбега запрыгивая на середину кровати.

– Папочка, вставай! Скоро придет Хоуп!

Не обращая внимание на спящего отца, девочка скакала по постели, пока Элайджа не открыл глаза, окидывая дочь мутным взглядом.

– Что случилось, кошечка? – хрипло проговорил он, поворачиваясь к успевшей проснуться жене.

– Случилась твоя любимая, самая послушная в мире дочурка, – со смехом отозвалась Алин, глядя на растерянного вампира, – образец благородного воспитания и хороших манер.

– Па-поч-ка!

Голосок Гвен звенел, отдаваясь эхом в гостиной. Закончив прыгать, она со всего маху повалилась на Элайджу, устраиваясь у него на груди.

– Почему ты не встаешь, папа? – синие глазки подозрительно прищурились.

– И тебе доброе утро, детка, – выдавил из себя вампир, стараясь не встречаться взглядом с усмехающейся Алин, – ты опять забыла о том, что нужно стучать в дверь, прежде чем войти?

– Я просто соскучилась по тебе, папочка, – невинно улыбнулась Гвен, опуская глаза, – и проголодалась…

– Что же ты сразу не сказала, любовь моя? – забеспокоился Элайджа, приподнимаясь на кровати и увлекая дочь за собой, – сейчас мы займемся завтраком…

– Если ты так проголодалась, Гвендолин, – прервала мужа строгим голосом Алин, – то наверняка не откажешься от каши и вареного яйца.

Гвен сморщила свой маленький носик.

– Папочка вчера обещал конфетки…

– А ты обещала быть послушной девочкой, – вскинула бровь ведьма, не обращая внимания на жалобное личико дочери.

– Но папочка… – повернулась Гвендолин к Элайдже.

– Мама права, – встал на сторону жены вампир, и лицо Гвен из жалобного стало недовольным, – не дуйся, милая.

Он потянулся к дочери, чтобы поцеловать покрасневшую щечку, но она отвернулась от отца, надувая маленькие губки. Алин покачала головой, и придвинулась к мужу, так что Гвендолин оказалась между ними.

– А где моя любимая милая доченька? – расширила глаза ведьма, нарочито обеспокоенно прикусывая губу, – куда она делась?

– Я здесь! – свела тонкие бровки Гвен.

– Вовсе нет, – покачала головой Алин, – ты – капризная и непослушная. А моя любимая Гвендолин – добрая девочка, которая слушается мамочку и папочку.

– И я слушаюсь! – воскликнула Гвен, подпрыгивая на ноги, и обвивая тонкими ручками плечи матери, – я – твоя любимая Гвендолин!

– Как думаешь, милый, это наша дочь? – сузив глаза, Алин повернулась к мужу.

– Даже не знаю, кошечка, – спокойно проговорил Элайджа, наблюдая за дочерью, – наша Гвендолин никогда не отворачивалась, когда я ее целовал.

– Я не отворачивалась, папочка! – отозвалась дрожащим голоском Гвен, глядя через плечо на отца.

Синие глазки наполнились слезами, и вампир мгновенно сдался, придвигаясь ближе, и касаясь губами нежных щечек.

– Пожалуй, это все-таки наша Гвендолин, – улыбнулся Элайджа, поднимая взгляд на жену, которая лишь качала головой, закатывая глаза от того, как быстро он пошел на попятную, – поцелуй папочку, любовь моя.

И Гвен коснулась своими маленькими губками его щеки, а потом повернулась к Алин и сделала то же самое. Ведьма притянула дочь к себе, усаживая ее на колени, и девочка с готовностью обвила руками ее шею.

– Что же нам с тобой делать, Гвендолин Майклсон? – проговорила Алин, гладя каштановые локоны.

– Любить, – тут же отозвалась Гвен, поднимая вверх улыбающееся личико, которое ведьма, смеясь, покрыла легкими поцелуями.

Наблюдающий за этой картиной Элайджа, не мог сдержать улыбки.

– Я все-таки займусь завтраком, – вздохнул он, поднимаясь с постели, – жду вас на кухне.

После ухода вампира мать с дочерью еще несколько минут валялись в постели, пока Алин щекотала маленькие пяточки Гвен, вызывая ее громкий смех, после чего вместе направились в ванную комнату.

К тому моменту, когда они появились в гостиной, Элайджа уже накрыл к завтраку низкий стол, и Алин села на диван, поджимая под себя ноги, а дочь разместилась с ней рядом. Нехотя, Гвен потянулась за маленькой ложкой, и начала медленно есть молочную кашу, периодически морща носик. Родители наблюдали за ней с улыбками, но вскоре Элайджа, который больше не мог выносить мученского вида дочери, отставил от нее тарелку с недоеденным завтраком и протянул Гвендолин конфету, которую прежде прятал в кармане.

– Спасибо, папочка!

– И вот так всегда, – обреченно покачала головой Алин, – я, пожалуй, оставлю вас, прокачусь до супермаркета.

– Купи пирожных, мамочка!

– Не сейчас, Гвендолин, – поднял на дочь глаза Элайджа, почти незаметно покачивая головой, – не зли маму окончательно.

– Я люблю мамочку! – мгновенно сориентировалась Гвен, и прижалась к ведьме всем телом, обнимая ее за плечи, – про пирожные я пошутила.

– И я люблю тебя, маленькое чудовище, – отозвалась Алин, целуя каштановую головку, и поворачиваясь к вампиру, – и тебя тоже, мой позволяющий вить из себя веревки муж…

– И я тебя, кошечка, – шагнул к ней Элайджа, протягивая руку, – возьми мою машину.

Ведьма кивнула, и, захватив куртку, направилась к двери.

Подъехав к магазину, Алин припарковалась у обочины, и через мгновение была в просторном холле, рассматривая список покупок. Нагрузив тележку продуктами, она отправилась к отделу алкоголя, где ее окликнул знакомый холодный голос:

– Привет, зеленоглазка!

Повернувшись, ведьма нахмурила брови, разглядывая Деймона Сальваторе, держащего в руках бутылку бурбона.

– Здравствуй, – нехотя отозвалась Алин и уже собиралась развернуться, чтобы уйти, когда почувствовала на своем запястье сильные пальцы.

– Погоди, – проговорил вампир, и ведьма с удивлением отметила, что его голос слегка дрожит, – я должен извиниться перед тобой, Алин. Вчера вечером…

– … не случилось ничего страшного, – поджала губы девушка, – вот только если подобное повториться вновь Элайджа может оказаться не таким… лояльным. Я думала, ты давно понял, что я люблю мужа.

– И это не может не печалить меня, зеленоглазка, – лениво улыбнулся Деймон и его голос вновь стал прежним, – но ты должна знать, что очень сложно отказаться от недостижимой мечты. А меня, знаешь ли, не так уж часто отшивали… Дай-ка подумать, – прищурился вампир, – ну точно, ни-ког-да…

– Мне жаль, Деймон, – немного смягчилась ведьма, – а разве ты не встречаешься с Еленой?

– Мы вчера немного повздорили… Впрочем, ты видела, когда тайком наблюдала за мной.

– Я вовсе не…

– Я шучу, лапуля, – рассмеялся Сальваторе, как бы невзначай сжимая тонкие пальцы ведьмы, – слышал у вашей милой дочурки скоро день рождения? Она очень похожа на тебя, Алин.

– Да, верно, – кивнула девушка, высвобождая ладонь, – любишь детские праздники?

– На этот праздник я бы пришел, – закатил синие глаза Деймон, – если там, конечно, будет не только лимонад.

– Кэролайн будет заниматься организацией, – улыбнулась Алин, – думаю, без шампанского и бурбона не обойтись… Знаешь, ты можешь прийти. С Тимом. Но только если дашь слово, что будешь вести себя прилично.

– Это будет нелегко, зеленоглазка, – прищурился вампир, – но ради тебя я готов потерпеть…

– Что ж, отлично, – отступила от него на шаг ведьма, – а теперь мне и правда пора.

– До встречи, лапуля.

Алин кивнула Деймону на прощание и вскоре скрылась среди рядов наполненных товарами полок, двигаясь к кассе. Сальваторе еще долго смотрел ей вслед, и лишь убедившись, что ведьма покинула магазин, потянулся к телефону.

Несколько минут он задумчиво смотрел на темный экран, прежде чем длинные пальцы начали набирать сообщение на никак не обозначенный номер.

Я сделал это, она пригласила меня. Но знаешь, я уже вовсе не уверен в том, что мне это нужно.

Деймон свел брови, прикладываясь к бутылке бурбона, которую он успел открыть, когда короткий звук известил его о поступившем ответе.

Уже не хочешь эту смазливую ведьму, Сальваторе? Мне плевать, мои планы не изменились. И ты знаешь, что я всегда добиваюсь желаемого. А сейчас я хочу Элайджу Майклсона. Ты в деле?

Вампир на мгновение замер, щуря синие глаза, прежде чем на горящем экране высветился набранный им короткий ответ.

Да.

========== Часть 22 ==========

– И что бы ты делала без меня, ведьма, – самодовольно улыбается Кэролайн, скользя полным гордости взглядом по украшенному шарами дворику лесного дома Элайджи и Алин.

Маленькие столики для детей сияют разноцветной посудой и яркими фантиками конфет. Барная стойка для взрослых гостей выглядит значительно скромнее.

– Из-за тебя я связалась с Майклсонами, – щурит зеленые глаза ведьма, поворачиваясь к полной самодовольства подруге, – еще неизвестно кто перед кем в долгу.

Кэролайн закатывает глаза и берет с подноса бокал шампанского, когда рядом с ними появляется улыбающийся Элайджа.

– Уж я точно в долгу перед тобой, невестка, – с улыбкой говорит он, притягивая к себе жену, – а вот чем недовольна ты, моя кошечка?

– Может быть тем, что ты не сдержал свое слово и избаловал Гвендолин так, что даже Хоуп кажется мне теперь идеальным ребенком?

– О, не преувеличивай, ведьма, – щурится Кэр, делая глубокий глоток шампанского, – до Хоуп вашей маленькой синеглазке еще очень далеко.

– У нашей дочери есть имя, Кэролайн, – вскидывает бровь Элайджа, строго глядя на невестку, – ей вовсе не нужны прозвища, тем более такие.

– Неудачный ассоциативный ряд? – ехидно отзывается блондинка, на что старший Майклсон недовольно щурится, и лишь появление Клауса спасает Кэр от его холодных нотаций.

– А где же бурбон, куколка? – улыбается гибрид, забирая у жены бокал с остатками шампанского.

– Ждет прихода гостей, милый, – отзывается та, – если ты не заметил, то никого еще нет. И кстати где Гвендолин?

– Рассматривает вместе с Хоуп папины подарки, – закатывает раскосые глаза Алин, качая головой.

– Так долго? – вскидывает бровь Кэролайн.

– Мой муж очень щедр, – усмехается ведьма, переводя взгляд на невозмутимого Элайджу.

Несколько минут они мило болтают, обсуждая предшествующие дни рождения Гвендолин, начиная с того момента когда она была совсем крошкой, и заканчивая настоящим временем, прежде чем виновница торжества появляется в сопровождении своей двоюродной сестры.

На Гвен лазурное платьице с кружевными оборками, а ее каштановые локоны заплетены в толстую косу. Она бежит к родителям, и маленькое личико озаряется широкой улыбкой, которая тут же отражается и на лице Элайджи. Вампир делает шаг в сторону дочери, и она мгновенно оказывается у него на руках, болтая маленькими ножками в красивых новых туфельках.

– Спасибо, папочка! – довольно щурится она, целуя его в щеку.

– А маму ты поблагодарить не хочешь? – склоняет голову Кэролайн.

– А мамочка еще не сделала мне подарок, – невозмутимо отзывается Гвен, поворачиваясь к Алин, – правда же?

– И что за подарок ты ей обещала, ведьма? – интересуется Клаус.

– Маленькую сестру, – отвечает ему Гвендолин, нисколько не смущаясь.

Гибрид заливается смехом, и все остальные следуют его примеру. Хоуп обменивается с Гвен заговорщицкими взглядами, и последняя поднимает на Алин невинные глазки.

– Но мамочка могла бы сделать мне и еще один маленький подарочек, – тянет она, щурясь.

– И чего же ты хочешь, Гвендолин? – с опаской спрашивает Алин, сводя брови.

– Я хочу пойти в школу тети Кэролайн, – отвечает девочка, опуская взгляд, – и чтобы ты тоже вернулась туда. И учила меня. И других.

Алин замирает, глядя на смущенную дочь, не замечая, как на ней скрещиваются взгляды мужа и подруги.

– Ты не хочешь этого, кошечка? – ласково выговаривает Элайджа, сжимая тонкие пальцы жены, – раньше тебе нравилось.

– И нам как раз не хватает учителей, – подхватывает Кэролайн с надеждой глядя на ведьму, которая нерешительно кусает свои пухлые губки.

Алин хочет что-то сказать, но в этот момент возле деревянного забора появляются первые гости, и ведьма спешит им на встречу, потянув за собой Элайджу, держащего на руках Гвен.

Они встречают Бонни и Энзо с Тимом, который мило улыбается слегка покрасневшей Хоуп, за ними приходят Давина и Кол, Кимми с родителями и многие другие.

Гвендолин принимает поздравления с поистине королевским достоинством под стать своему имени. Она улыбается, позволяет целовать свои маленькие щечки, и то и дело смотрит на Алин, которая улыбается, глядя на свою малышку полными гордости глазами.

Вскоре их двор заполняется гостями, и Элайджа уже собирается опустить дочь на траву, чтобы она побежала к детским столикам, когда на лесной тропинке, ведущей в их дом появляется Деймон в сопровождении Елены.

– Какого … – начинает было Майклсон, но Алин сжимает его ладонь, поднимая на мужа умоляющий взгляд.

– Прошу, не нужно, – тихо говорит она, прикусывая губу, – это я пригласила его. Пора забыть старые обиды.

– Ты слишком добрая, кошечка, – хмурится вампир, – и доверчивая.

– Совсем не давно ты говорил что я упрямая, хитрая и непослушная, – шепчет на ухо мужу Алин, приподнимаясь на цыпочки.

– О чем вы секретничаете? – сводит тонкие бровки Гвен, недовольная тем, что родители перестали обращать на нее внимание, – скажите мне!

– Я лишь сказал твоей маме, что она самая лучшая на свете, – отзывается Элайджа, демонстративно целуя пухлые губы смущенной Алин, которая опускает глаза, ловя взгляд Деймона, который скользит по ее покрасневшему лицу.

– И это – правда, – кивает Гвендолин.

– Абсолютная.

Гвен поворачивается на звук незнакомого голоса, и ее синие глаза с любопытством разглядывают лицо Сальваторе, который тоже не отводит от нее взгляда.

– С днем рождения, Гвендолин, – лениво говорит он, протягивая ей маленькую коробочку.

Пока девочка принимает подарок, Сальваторе, у которого в руках еще и будет алых роз, смотрит на Алин.

– А это тебе, зеленоглазка, – говорит он, улыбаясь, – это ведь и твой праздник. Для твоего мужа у меня подарка, к сожалению нет.

– Зато есть у меня, – неожиданного вмешивается Елена, и, не обращая внимания на ошеломленно наблюдающую за ее действиями Алин, целует Элайджу в щеку.

На несколько секунд воцаряется полная тишина, прежде чем ее нарушает голосок Гвен, которая с интересом разглядывает подарок Деймона.

– А как это открыть?

Взгляд Элайджи падает на серебристый кулон, который дочь вертит в руках.

– Думаю, мы разберемся с этим позже, любовь моя, – хмурится он, переводя взгляд на зло щурящую глаза Алин, которая, не отрываясь, смотрит на Елену, на лице которой широкая улыбка, – а сейчас тебе лучше пойти к твоим гостям, они уже заждались.

– Хорошо, папочка, – легко соглашается Гвендолин, и стоит отцу опустить ее на траву, резво бежит к детским столикам.

– Я, пожалуй, тоже пойду поближе к бару, – закатывает глаза Деймон, протягивая Алин букет цветов, которые та молча принимает.

– Не так быстро, Сальваторе, – цедит Элайджа, зло щуря глаза, – хотя твоя спутница вполне может нас оставить, – об бросает холодный взгляд на Елену, с лица которой медленно исчезает улыбка.

– Я… – начинает было она, но ледяной голос Алин не дает ей закончить фразу.

– Уверена, тебе придется по вкусу наше угощение, – обманчиво мягко говорит ведьма, – в отличие от твоего подарка, который совсем не понравился ни мне, ни моему мужу.

На лице Елены не отражается не единой эмоции, когда она поднимает свои янтарные глаза на ведьму.

– С чего ты взяла, что это и был мой подарок, милочка?

И не говоря больше ни слова она исчезает в толпе гостей.

========== Часть 23 ==========

Кетрин Пирс, не отрываясь, смотрит на то, как дочь Элайджи Майклсона заливается смехом, щуря свои синие глаза. Она так похожа на отца, что у вампирши перехватывает дыхание.

Тот же разрез глубоких глаз, такой же упрямый подбородок, тот же до боли знакомый прищур, та же улыбка. Правда, для того чтобы пересчитать все те разы, что Кетрин видела подобную улыбку Элайджи Майклсона адресованную ей, хватит пальцев одной руки.

Пирс сводит брови, стараясь сохранить хладнокровное выражение лица, но с удивлением понимает, что сил для этого уже нет. Она переводит взгляд на барную стойку, где стоит пришедший с ней Деймон Сальваторе, и на мгновение их глаза встречаются. Вампир лениво улыбается, салютуя ей бокалом бурбона, но вампирша знает, что все его безразличие лишь показное, и презрительно кривит губы, видя, как он бросает быстрые взгляды на зеленоглазую ведьму, думая, что никто не замечает. Пирс замечает. И не только она.

Элайджа Майклсон зло щурит глаза, ловя каждый взгляд, который Сальваторе бросает на его жену. И лишь то, что Алин удерживает его за руку, скользя своими тонкими пальцами по мужской ладони, удерживает древнего вампира от убийства.

Кетрин очень знакомо это выражение глаз старшего Майклсона, оно заводит ее, и Пирс почти забывает, что причиной к такому поведению Элайджи служит отнюдь не ее присутствие. Ее он просто не замечает.

Пирс стискивает зубы, пытаясь осознать, принять этот нелицеприятный факт. Тот, кого она считала игрушкой в своих умелых руках, и думать забыл о ее существовании. Теперь он желает лишь юную смазливую ведьму, которая ей, Кетрин, не годится даже в подметки.

Но все же, это так. Первый раз Пирс осознала это шесть лет назад, когда поцеловала Элайджу в баре. Он не ответил на ее поцелуй, не стиснул привычным жестом тонкие плечи, властно привлекая к себе. Вместо этого Майклсон оттолкнул ее, обжигая презрительным взглядом.

Тогда Кетрин не придала этому значения. Она не любила Элайджу, ей хотелось совершенно другого, и то, что он отверг ее, было лишь отголоском пятилетней обиды, когда она в очередной раз обвела его вокруг пальца. Так думала Пирс.

Вот только то, что последовало дальше, не оставило камня на камне от ее слаженной теории. Потому что Элайджа не просто увлекся. Он сделал то, чего не делал тысячу лет. Женился на маленькой ведьме. И тогда, Кетрин почувствовала то, что как ей казалось, никогда не коснется ее.

Зависть. Черную зависть, к этой юной пустышке, что не имела никакого права на то, чтобы завладеть таким мужчиной. Тогда в баре, решение притворится ей, было спонтанным. Пирс хотелось развлечься и ей хотелось Элайджу. Два этих обстоятельства абсолютно идеально сочетались с зельем, что было у нее при себе. И Кетрин получила то, что хотела. Даже больше. Намного больше.

Та боль, что была в глазах Алин, когда вампирша предавалась страсти с ее первородным мужем прямо перед ней, была словно бальзам на черную душу Пирс. Намного сильнее даже того знакомо оглушающего экстаза, что она испытала в объятьях Элайджи, опускаясь раз за разом на его член. Потому что он хотел не ее. Не ее талию он крепко сжимал, подаваясь вперед, не ее лоно он пытался наполнить целиком, толкаясь в тело вампирши, не ее губы он целовал. Но ведьма об этом не знала. А Кетрин было попросту плевать. И на Алин, и на Элайджу, и уж тем более на это мерзкое отродье, что они называли своей дочерью.

Пирс будто бы вернула себе собственную уверенность в том, что по-прежнему может решать судьбы, и по-прежнему может в любой момент получить то, чего хочет. В том числе и Элайджу Майклсона. И даже его женушке не встать у нее на пути.

Вот только вернувшись полгода спустя, когда она вновь увидела их вместе, Пирс поняла, что на этот раз она пойдет до конца. Ей вдруг стало мало. Она не хотела больше играть второстепенных ролей. Он должен был стать ее. Как это было пятьсот лет назад. И роль Елены, которая была похожа на Кетрин как две капли воды прекрасно для этого подходила. Элайджа никогда не мог устоять против ее тела. Не устоит и теперь.

Улыбнувшись своим мыслям, Пирс перевела взгляд на барную стойку. Сальваторе осушил бокал бурбона и потянулся за следующим, когда Кетрин сделала почти незаметный жест рукой. Это было их условным сигналом, и вампир нахмурился, едва заметно кивая. Очень медленно, он спустился с высокого стула и направился к детским столикам, где Алин и Кэролайн развлекали детей. Он подошел к своему крестнику, положим руку на его плечо, и тот встретил вампира радостной улыбкой.

Теперь, когда чертова ведьма была под наблюдением Сальваторе, было самое время приступить к задуманному. И Кетрин широко, улыбаясь, направилась к стойке, подле которой стояли братья Майклсоны. Подойдя совсем близко, она обвела взглядом первородных вампиров, прикусывая губу.

– А здесь не найдется красного вина?

– Конечно, дорогуша, – ответил ей Клаус и протянул вампирше бокал, наполненный рубиновым напитком.

Кетрин коснулась тонкой ножки пальцами, и в следующий момент ловко опрокинула все содержимое на себя.

Красное вино мгновенно пропитало светлый шелк, оставляя некрасивые разводы.

– Я такая неловкая, – вымолвила она, поднимая на вампиров невинный взгляд, – может быть проводишь меня в ванную комнату, Элайджа?

Старший Майклсон лишь кивнул.

– Разумеется. Идем.

Он шагнул вперед, и Кетрин устремилась за вампиром, не сводя взгляда с широкой спины. Через минуту они оказались в просторной гостиной, и Элайджа жестом указал гостье на дверь в ванную комнату. Он уже собирался уйти, когда Пирс повернулась и тихо проговорила, нерешительно прикусывая нижнюю губу.

– Поможешь мне снять платье?

Вампир свел брови, поднимая на Кетрин внимательный взгляд. Не успел он сказать и слова, как вампирша, подошла к нему вплотную, поворачиваясь спиной.

– Здесь молния, я …

Но вампир уже потянул вниз маленький язычок. На лице Пирс помимо воли расцвела распутная улыбка, она тут же спустился вниз широкие бретели и повернулась к Элайдже лицом. Бюстгальтера на ней не было.

– Может, поможешь мне и дальше? – вскинула бровь Кетрин, спуская вниз платье, пока оно не оказалось у ее ног.

– Боюсь, что ты не по адресу, Елена.

Голос Элайджи был лишен каких-либо эмоций, и Пирс на мгновение застыла, ошеломленная его безразличным взглядом, который скользнул по обнаженной груди.

– Я люблю свою жену.

– Разве я тебе не нравлюсь? – предприняла последнюю попытку Кетрин, касаясь ладонью мужской щеки.

Но не успел Майклсон ответить на ее вопрос, как комнату наполнил дрожащий от ярости голос Алин.

– Немедленно убери руки от моего мужа. Мне плевать кто ты и что тебе нужно. Если ты сию же минуту не уберешься из моего дома, я сверну тебе шею.

========== Часть 24 ==========

Гвендолин весело смеется, когда приходит ее черед водить в игре, и Алин не может сдержать улыбки, видя довольное лицо своей дочери. Ведьма щурится, наслаждаясь происходящим, и в этот миг чувствует на своей щеке чей-то горячий взгляд.

Сальваторе стоит в нескольких метрах от нее, держа в руках два бокала с шампанским, и когда Алин поднимает на него глаза, губы вампира расходятся в ленивой улыбке, и он шагает к ней через толпу веселящихся детей, поднимая вверх руки.

– Не хочешь выпить, зеленоглазка?

Ведьма прикусывает губу, пристально глядя на Деймона. В этот миг для Алин становится совершенно очевидным тот факт, что он, не смотря на все обещания, так и не внял ее словам. И девушке становится грустно. Потому что на самом деле ей нравится это синеглазый вампир, который только хочет казаться плохим.

Он подходит к ней почти вплотную, протягивает бокал с игристым напитком, на что ведьма лишь качает головой.

– Тебе даже это запрещено? – закатывает глаза Сальваторе, но его тон при этом вовсе не кажется Алин веселым.

– Я думала, что мы поняли друг друга, Деймон, – говорит она, сводя брови, – тогда, в супермаркете.

– А разве я веду себя неприлично, зеленоглазка? Предложить даме выпить – лишь проявление хороших манер.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – вздыхает Алин, склоняя голову, – будет гораздо лучше, если ты уделишь внимание своей спутнице. Может тогда она перестанет бросаться на чужих мужей.

С этими словами ведьма переводит взгляд на барную стойку, где еще несколько минут назад Элайджа распивал бурбон вместе со своими братьями, и зеленые глаза недовольно щурятся, когда обнаруживается, что мужа там нет. Алин хватает нескольких секунд, чтобы окинуть взглядом двор в поисках Елены.

– Где твоя чертова баба? – цедит она, поднимая на Деймона злые глаза.

Сальваторе заворожено рассматривает ведьму, магия которой под действием эмоций вырывается из-под контроля, создавая вокруг Алин едва заметную, мерцающую ауру. И вампир понимает, что, не смотря на все желания, что будят в нем эти пухлые губы, точеная фигура и смоляные локоны, что, наверняка, на ощупь словно мокрый шелк, он не хочет быть причастным к тому, что причинит ей боль. А в том, что Кетрин преследует именно эту цель, Деймон не сомневается.

– Я бы рекомендовал тебе заглянуть в дом, зеленоглазка.

Алин срывается с места, едва он успевает договорить. Проходит не больше минуты, прежде чем она останавливается у порога, слыша ледяные слова Элайджи:

– Боюсь, что ты не по адресу, Елена. Я люблю свою жену.

Слова мужа заставляют ведьму напряженно нахмурится, и изящная рука ложится на дверную ручку, когда ушей Алин касается томный голос Елены:

– Разве я тебе не нравлюсь?

Ведьме хватает секунды, чтобы оказаться в гостиной, где она видит картину, которая вызывает у девушки такую ярость, что окружающие ее свечи, начинают вспыхивать даже без заклинаний. Елена, на которой из одежды только тонкие трусики, тянет ладонь к щеке Элайджи, лицо которого выражает лишь недоумение. И Алин сама не узнает свой голос, больше похожий на шипение.

– Немедленно убери руки от моего мужа. Мне плевать кто ты и что тебе нужно. Если ты сию же минуту не уберешься из моего дома, я сверну тебе шею.

Майклсон поднимает темные глаза на жену, и отступает от Елены на шаг, сводя брови. Но ведьма будто и не замечает напряженного выражения его лица. Раскосые глаза следят лишь за полуобнаженной девушкой, которая медленно поворачивается в ее сторону, зло щуря янтарные глаза.

– Как невежливо, Алин.

– Лимит моей вежливости был исчерпан, когда ты повисла на моем муже, предлагая себя, как последняя дешевка, – цедит ведьма, сжимая в кулаки тонкие пальцы, которые дрожат от ярости, – тебе мало Деймона?

– У Сальваторе к сожалению не слишком разборчивый вкус, – неожиданно низким голосом отвечает ее собеседница, – он отчего-то хочет тебя.

– Удивляет, что не всем нравятся шлюхи?

– Скорее то, что какая-то никчемная девка, вроде тебя, может думать о том, что способна со мной конкурировать.

– Конкурировать? – Алин зло смеется, закатывая зеленые глаза, – как можно конкурировать с пустым местом? Если ты не заметила, то мой муж только что дал тебе понять что ты, мягко говоря, его не привлекаешь.

– Да что ты…

– Довольно! – прерывает дрожащую от злости вампиршу ледяной голос Элайджи, – моя жена не шутит, меня никогда не интересовали шлюхи. А если ты еще раз позволишь высказать что-то непозволительное в ее адрес, тебе придется иметь дело со мной. Лишь то, что сегодня день рождения нашей дочери, удерживает меня о того, чтобы свернуть твою шею, но если ты сейчас же не уберешься из нашего дома, я могу и не совладать с эмоциями.

Янтарные глаза наливаются такой ненавистью, что Алин невольно вздрагивает, видя, каким взглядом Елена смотрит на Первородного, как на ее лице едва заметно чернеют тонкие вены.

– Ты пожалеешь об этом, Элайджа Майклсон, – выдыхает она, и, не говоря больше ни слова, исчезает за дверью, так и не удосужившись надеть лежащее на полу платье.