Текст книги "Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Leras

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– А вы кто? – настороженно интересуется Гвендолин, и подходит к Элайдже, который подхватывает ее на руки, – это наша гостья, папочка?

Первородная не может сказать и слова, завороженная сходством брата и его дочери. Голубые глаза жадно впитывают детские черты – упрямый подбородок, прищур глаз, темные волосы, что слегка вьются, как и у замершей рядом с мужем ведьмы.

– Это – Ребекка, – наконец нарушает тишину вампир, – она – моя сестра. И твоя тетя.

– Как тетя Кэролайн? – восклицает Гвен, и лицо Ребекки мгновенно искажается от ярости.

– Тетя Кэролайн, это, я так понимаю, потаскушка Клауса?

Алин едва успевает прикрыть дочери уши, прежде чем блондинка выговаривает бранное слово.

– Я бы попросила не выражаться в присутствии моей дочери, – ледяным голосом чеканит она, не сводя с Первородной злого взгляда, – а также не оскорблять нашу семью.

– Остынь, милочка, – усмехается Ребекка, довольно улыбаясь, – думаю, ты имеешь весьма размытое представление о том, что в действительности представляет из себя наша семья.

– Я тебе вовсе не милочка, – спокойно отзывается ведьма, но ее раскосые глаза пылают от еле удерживаемой под контролем магии, – я – Алин Майклсон, и требую уважения к себе, своей дочери и всей моей семье, частью которой является и Кэролайн. Тем более, от затерянной родственницы, которую вижу первый раз в жизни в своем доме.

– Кошечка, – ласково тянет Элайджа, сжимая дрожащую ладонь жены, – уверен, Ребекка не имела в виду ничего дурного.

– Уверен? – вскидывает бровь Алин, поворачиваясь к вампиру, на руках которого замерла ничего не понимающая Гвендолин, – а мне кажется то, слово, что она употребила в отношении Кэр исключает многозначные трактовки.

– И ты права, – кивает Ребекка, с любопытством наблюдая за реакцией брата, который поднимает на нее свои темные глаза.

Вот только вместо поддержки, блондинка видит в них осуждение. Недовольство и досаду от того, что неосторожные слова сестры огорчили его жену. И волна ярости, смешанной с жгучей ненавистью накрывает Ребекку, оглушая.

– Я вижу ты не рад мне, Элайджа, – цедит она, зло щуря голубые глаза.

– Ты ошибаешься, сестра, – отзывается вампир, делая шаг в ее сторону, – но я не понимаю твоего поведения. Я думал, ты будешь иначе вести себя узнав, что я, наконец, обрел семью.

– Обрел?! – шипит Ребекка, тяжело дыша, – а как же наша семья?

– Ты знаешь, что я имею в виду, – холодно отзывается Элайджа, крепче прижимая к себе испуганную тоном блондинки Гвен, – то, что у меня есть жена и дочь, не мешает мне любить братьев и тебя.

– Братьев, – истерично смеется Первородная, закатывая глаза, – ты, как и прежде – преданная собачка Клауса! Как и…

– Не смей оскорблять моего мужа! – перебивает ее Алин, делая шаг в сторону блондинки.

– Успокой свою глупую кошечку, – Ребекка переводит взгляд на Элайджу, который пытается отвлечь Гвендолин, не сводящую широко раскрытых глазок с разъярившейся блондинки, – ей со мной не тягаться!

– С кем мне тягаться, тебе лучше поинтересоваться у Кетрин Пирс, – цедит Алин, отбрасывая в сторону руку мужа, пытающегося удержать ее рядом с собой.

– А она – забавная, – смеется Первородная, глядя на брата, – жаль будет испортить такое милое личико.

После ее слов лицо Элайджи каменеет, и он быстрым движением притягивает ведьму к себе, прижимая к груди, вместе с дочерью.

– Тебе лучше уйти, Ребекка, – цедит вампир, не сводя с сестры напряженного взгляда, – поговорим, когда ты придешь в себя.

– Что ж, не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством, – усмехается блондинка и вихрем исчезает за дверью, чтобы никто не успел заметить жгучих слез, что наполнили ее глаза, после холодных слов Элайджи.

Ребекка бежит через лес, не разбирая дороги, и в ее ушах все еще звучит его ледяной голос, которым прежде он разговаривал только с их врагами. И вот теперь, она, по всей видимости, стала относиться к этой же категории.

Первородная почти жалеет о сказанных Алин словах, что были лишь порождением вспышки ярости и ревности, которая захлестнула Ребекку вместе с пониманием того, что она уже никогда не будет для старшего брата на первом месте. Но сделанного – не воротишь, и блондинка смахивает с горящих щек слезы, пытаясь понять, где находится. Огоньки бара она видит почти сразу, и красивые губы растягиваются в слабой улыбке, полной горечи.

Она пьет, не чувствуя вкуса, бокал за бокалом, не обращая внимания на окружающих ее шумных посетителей, что беззаботно веселятся, даже не зная о том, что с ними рядом самое опасное создание на свете пытается залить свою боль обжигающим бурбоном.

Ребекка делает глубокий глоток, залпом допивая последний бокал, когда на соседний стул опускается мужчина. Она мгновенно понимает, что он вампир, ровно также как и он, наверняка, сразу же распознал ее природу. Первородная недовольно щурится, готовясь к драке, но поворачиваясь к незнакомцу на мгновение замирает, пораженная дьявольским обаянием его ленивой улыбки.

– Может погрустим вместе, лапуля?

========== Часть 38 ==========

Кэролайн сделала большой глоток латте, не сводя изумленного взгляда с взбешенной подруги. После визита Ребекки прошло несколько дней, а Алин только сейчас смогла поделиться с ней подробностями произошедшего.

– Лишь представь себе! – никак не могла успокоиться ведьма, зло щурясь, – и я потом еще битый час пыталась объяснить Гвендолин, что ей послышалось слово «потаскушка»!

– Она назвала тебя так при Элайдже? – глаза Кэр стали похожи на блюдца.

– Не меня, – неохотно отозвалась ведьма, жалея, что затронула эту тему.

– А кого же? – нахмурила брови блондинка, пристально глядя на замолчавшую подругу, щеки которой слегка покраснели, – не хочешь ли ты сказать…

– Брось, Кэр, – покачала головой Алин, кусая губу, – эта Ребекка явно не в себе. Надеюсь, она поняла, что мы ей не рады и уже убралась из Мистик Фоллс.

– Я бы на это не рассчитывала, – сузила глаза Кэролайн, что-то обдумывая, – сомневаюсь, что Клаус и Элайджа…

– Так ты с ней знакома? – удивилась ведьма, буравя подругу пристальным взглядом.

– Нет, – свела брови та, качая головой, – но Клаус… Он рассказывал мне о ней. Ребекка была их любимицей. Правда он…хм… был к ней несколько строг…

– С завидной регулярностью устраивал ей отдых в гробу с колом в груди? – усмехнулась Алин.

– Он изменился! – тут же вступилась за мужа Кэр, – ведь тогда в его жизни не было меня…

– Тогда тебя и на свете не было, – продолжила подтрунивать над блондинкой ее подруга.

– Не вижу причин для веселья, моя распутная ведьма, – тем же тоном отозвалась Кэролайн, и лицо Алин смущенно вспыхнуло, – Ребекка – избалованная капризная девочка, привыкшая получать все, что хочет. Вроде… Хоуп.

– Или Гвендолин, – мрачно добавила зеленоглазая колдунья, – да, с такой семьей это вполне понятно. Знаешь, мне даже стало немного ее жаль. Она так смотрела на Гвен…

– Клаус говорил, что Ребекка всегда искала любовь, – тихо проговорила блондинка, – даже хотела выпить лекарство от вампиризма, чтобы создать собственную семью. Но, как видишь…

Ведьма прикусила губу, не находя слов. Ее злость на Первородную исчезла, уступив место сочувствию. Алин ни на что бы не променяла возможность иметь семью. И Гвендолин. По инерции она коснулась своего совсем еще плоского живота, что не ускользнуло от внимательного взгляда Кэролайн.

– Не думаю, что стоит спешить радовать ее новостью о твоей беременности, – покачала головой Кэр, – реакция может быть… непредсказуемой.

– Не уверена, что мы еще встретимся, – задумчиво произнесла Алин, – думаю, Элайджа понял, что сестра не в восторге от его выбора.

– Ну, по крайней мере, надеюсь, она не явится сюда, – закатила глаза блондинка, – ни к чему ей волновать Гвендолин перед премьерой. Это ведь ее первая роль?

– Вовсе нет, – улыбнулась ведьма, отвлекаясь на приятную тему, – она ведь играла в детском клубе, когда мы были в Калифорнии. Правда ей досталась лишь роль бабочки… Но поверь, эту бабочку запомнили все зрители.

– Надеюсь, и с ролью лисички она справится также хорошо, – протянула Кэр, перебирая бумаги на своем столе.

– Даже не сомневайся, она та еще хитрая лиса, – усмехнулась Алин, поглядывая на часы, – странно, что Элайджа еще не пришел. Пойду, пожалуй, посмотрю, как там моя маленькая прима.

Улыбнувшись на прощание подруге, девушка скрылась за дверью ее кабинета, направляясь в большой зал, где они вместе с учениками соорудили импровизированную сцену для их первой поставки, идею которой предложила Гвендолин. Детский клуб в отеле произвел на маленькую колдунью неизгладимое впечатление, и она мгновенно заразила своим пылом всех остальных маленьких магов, которые буквально потребовали у Алин создать театральный кружок.

Прошло лишь пару дней, а дети уже организовали первую постановку про жизнь животных, в которой Гвен, конечно же, принимала не последнее участие. Алин пришлось провести ночь за шитьем костюма лисички, в то время как ее маленькая дочь ходила по гостиной с серьезным видом, разучивая свой текст, состоящий из трех предложений. Элайджа едва не лопнул от гордости, когда она играла перед ним свою крошечную роль, облачившись в украшенное рыжим мехом одеяние, которое Алин худо-бедно удалось закончить к утру.

И сейчас ведьма, подходя к кабинету для внеклассных занятий, которые они по случаю переоборудовали в гримерку, слышала ласковый голос мужа, который успокаивал их взволнованную дочь.

– Ты же прирожденная актриса, любовь моя, – так уверенно и твердо сказал он, что Алин едва смогла сдержать улыбку, – волноваться не о чем. Тебе все будут тебе аплодировать.

– А если нет? – слабым голосом отозвалась Гвен, когда ведьма уже открывала дверь.

– Папа прав, детка, – нежно проговорила она, подходя к насупившейся дочери, – ты со всем справишься. И мы будем гордиться тобой, Гвендолин.

– Правда? – улыбнулась девочка, не сводя с матери синих глазок.

– Конечно, милая, – подтвердил Элайджа, поднимая взгляд на улыбающуюся жену, – у нас места в первом ряду, кошечка?

Алин только закатила глаза, качая головой.

– Пришлось задействовать связи, – насмешливо протянула она, подходя ближе, – места на эту премьеру давно раскуплены.

Вампир улыбнулся, поднимаясь на ноги, и притянул к себе жену, обнимая ее за талию.

– Мы оставим тебя, Гвендолин, – серьезно проговорил он, не сводя темных глаз с дочери, – совсем скоро начнется постановка и ты должна подготовиться. А после вашей премьеры мы можем пойти поесть мороженое.

– Да! – радостно отозвалась девочка, но тут же ее лицо приняло отстраненное выражение.

Алин с улыбкой наблюдала за тем, как Гвен входила в роль, пока Элайджа не потянул ее к двери, и вскоре они оказались в общем зале, где перед маленькой сценой были расставлены стулья.

Кэролайн и Клаус уже заняли свои места, и пара поспешила к ним.

– Гвендолин готова? – вместо приветствия проговорил гибрид, протягивая брату ладонь.

– А Хоуп?

Отцы переглянулись с гордыми улыбками, пока Кэролайн и Алин едва сдерживали смех от того, как их мужья напряженно наблюдали за сценой, в ожидании своих юных актрис. Постепенно зал заполнился такими же полными эмоций родителями, голоса которых слились в тихий гул, и Кэр поднялась со стула, чтобы пойти за кулисы, но в этот миг, громкий женский голос раздался у входа в зал, привлекая всеобщее внимание.

– Какой ты душка, Деймон, – сладко проговорила Ребекка, с удовольствием отмечая, как ее братья мгновенно отреагировали на ее присутствие, вскочив со стульев, – так мило, что ты пригласил меня на выступление своего крестника…

– Что-она-здесь-делает, – процедил Клаус, не сводя с сестры ошеломленного взгляда, – я думал, что она уехала, после визита к тебе, Элайджа.

– Ну, по всей видимости, нет, – прищурилась Кэролайн, наблюдая за тем, как Ребекка тянет Деймона, выражение лица которого стремительно менялось, прямо к Майклсонам.

– Не скромничай, дорогой, – пропела она, не обращая внимания на затравленный взгляд Сальваторе, который метался от Элайджи на Алин, – пора тебе познакомиться с моей семьей.

От ее слов лицо Деймона просто окаменело.

– Твою ж мать, – только и смог проговорить он, застывая на месте.

– Вот именно, Сальваторе, – зло прищурился Клаус, глаза которого неотрывно следили за сестрой, – вот именно.

========== Часть 39 ==========

– Если ты испортишь выступление Хоуп или Гвендолин, – цедит Клаус, щуря пожелтевшие от гнева глаза, которые не отрываются от улыбающегося лица сестры, – следующий век проведешь с колом в сердце, дорогая.

– Даже не думала, Ник, – наигранно удивленно отзывается Ребекка, крепко удерживая за руку порывающегося сбежать Деймона, – они ведь мои племянницы. А это, надо полагать, та самая Кэролайн?

Первородная переводит взгляд на Кэр, чье лицо искажается от едва сдерживаемой ярости.

– Та самая потаскушка, ты хотела сказать, – чеканит она, и Алин стискивает тонкую кисть подруги, удерживая ее рядом с собой.

– О чем это ты, куколка?

Клаус поворачивается к жене, и на лице Ребекки появляется легкая тень беспокойства, которую она всеми силами пытается скрыть. Реакция гибрида на вольность, которую она позволила себе в доме Элайджи и о которой уже успела забыть, не на шутку пугает Первородную. Но в этот миг на сцене появляется Гвендолин, и оба брата забывают о существовании сестры, не сводя глаз с самой младшей из Майклсонов, которая рассказывает о постановке звонким голосом. Синие глазки сияют восторгом, маленькое личико корчится в смешных гримасах, и на лице Ребекки помимо воли появляется улыбка. Она не отводит взгляда от дочери старшего брата, которая без малейших усилий завладела вниманием каждого в наполненном зрителями зале, и совсем не замечает, как за ней, прикусив губу, наблюдает Алин.

Ведьма сводит брови, тяжело вздыхая, и сжимает тонкими пальцами ладонь мужа, который на мгновение отрывается от сцены, переводя взгляд на напряженную жену.

– Что такое, милая?

Алин натянуто улыбается, качая головой, и зеленые глаза вновь устремляются в сторону Ребекки. Элайджа ловит взгляд ведьмы, но вместо задумчивого лица сестры, он видит только Сальваторе, который тайком наблюдает за его женой. Майклсон хмурится, пытаясь сдержать поднимающуюся в нем волну гнева. После спасения Гвендолин они совсем забыли о его роли в кознях Пирс, но сейчас Элайджа во всех деталях вспоминает не обошедшееся без участия Деймона покушение на веселую малышку, так ловко изображающую лисичку на самодельной сцене, и стискивает зубы, стараясь успокоится. Вот только то, что Сальваторе сидит рядом с его сестрой, которая прикасается к нему отнюдь не по-дружески, не переставая при этом коситься на Алин, растворяет последние толики самоконтроля.

Гвендолин заканчивает свое выступление, и зал взрывается аплодисментами. Элайджа и Клаус хлопают громче всех, но после того, как малышка уходит со сцены, братья не сговариваясь поворачиваются к Ребекке и Деймону.

– Какого черта ты все-таки сюда приперлась, Бекс, – обманчиво мягко выговаривает гибрид, щуря глаза, – еще и с этим…

– А что вы имеете против Деймона? – вспыхивает Ребекка, поворачиваясь к Сальваторе, – он – мой парень!

– Твой, с позволения сказать, парень принимал непосредственное участие в сговоре против нашей семьи, – цедит Элайджа, сверля синеглазого вампира тяжелым взглядом.

– Не говоря уже о том, что он никак не перестанет волочиться за нашей невесткой, – добавляет Клаус, красноречиво кивая на Алин, – что, не ожидала, сестренка?

Ребекка переводит взгляд на Деймона, который только закатывает глаза, обреченно качая головой.

– Это – правда? – шипит она.

– Не совсем, – выдавливает из себя Сальваторе, кривя губы, – и к тому, что было между нами это не имеет никакого отношения. Знай я, что ты Майклсон, на пушечный выстрел к тебе не приблизился бы…

– Потому что хочешь ее? – переводит взгляд на Алин Первородная.

– Да причем тут вообще зеленоглазка! – взрывается Деймон, и в следующий миг Элайджа вихрем оказывается с ним рядом, сжимая горло вампира сильными пальцами.

– Не смей ее так называть, – едва слышным от ярости голосом выговаривает он, – иначе клянусь, я оторву твою чертову голову.

– Элайджа, прошу! – тянет его к себе Алин, лицо которой пылает под полным ненависти взглядом Ребекки, – не забывай, где мы!

– Послушай свою маленькую шлюшку, – срываются с дрожащих губ Первородной полные горечи слова, и на мгновение все замолкают.

Рука Элайджи разжимается, выпуская из стальной хватки шею Деймона, который откидывается на спинку стула, жадно глотая воздух, и он делает шаг в сторону сестры. Темные глаза светятся ледяной яростью, и Ребекка кусает губы, жалея о том, что сорвалось с ее языка в порыве злобы.

Она, конечно же, не считает Алин шлюхой, и поведение ведьмы не дает и малейшего повода усомнится в ее верности Элайджи, но чертова ревность, не столько к брату, сколько к Деймону, застилает глаза, оставляя за собой лишь желание причинить боль той, что безо всяких усилий желанна именно тем, кто так дорог Первородной.

– Немедленно извинись перед моей женой, – наконец нарушает тишину холодный голос старшего Майклсона, и темные глаза которого неотрывно смотрят прямо в голубые глаза сестры, постепенно наполняющиеся слезами.

Ребекка гордо держит голову, не отводя взгляд, и только Алин, кажется, понимает скольких усилий это нарочитое спокойствие стоит Первородной, пальцы которой едва заметно дрожат.

– Элайджа, прошу, не нужно, – шепчет ведьма, подходя к мужу вплотную, – твоя сестра не хотела…

– Я не нуждаюсь в твоей защите, – щурит глаза Ребекка, отступая на шаг.

Ее плечи дрожат, и в этот миг Первородная чувствует, как на них опускаются сильные мужские ладони.

– Я думаю, нам лучше уйти, лапуля, – хрипло тянет Деймон, склоняясь к ее уху, – как видишь, твоя семья не в восторге от нашей дружбы…

– Вот только ты не вмешивайся, Сальваторе, – закипает Клаус, становясь рядом с братом, – ведьма удержала Элайджу, но вот со мной ей не справиться. Убирайся, пока цел! Это семейные дела и тебя они не касаются.

– Боюсь, что мы сейчас говорим о разных семьях, – с горечью выговаривает Ребекка и переводит взгляд на Алин.

Она словно хочет что-то сказать, но никак не может подобрать слов. Разочарование в глазах Элайджи словно глоток настоя вербены разъедает ее изнутри. Но остатки клокочущей в груди гордости не позволяют Первородной признать свои ошибки.

В зале воцаряется полная тишина, и сидящие с ними рядом родители не сводят настороженных взглядом с Майклсонов, чья история хорошо известна каждому в этой комнате. Ребекка вздыхает, и, не говоря больше ни слова, идет прямо к выходу. В полной тишине она подходит к двери, которая распахивается перед ней, прежде чем изящная ладонь успевает коснуться массивной ручки. Первородная поднимает глаза и видит ленивую улыбку Деймона.

– Думаю, сейчас самое время для бурбона.

Ребекка шагает вперед, переступая порог и, уже стоя на крыльце, начинает смеяться. Сначала тихо, а потом все громче и громче, пока стоящий с ней рядом синеглазый вампир не притягивает ее к себе, обнимая трясущиеся женские плечи. Не говоря ни слова, Деймон пристально смотрит в голубые глаза, полные боли, которые выделяются на кривящемся от истеричного хохота красивом лице. Первородная замирает под его взглядом, пытаясь выровнять дыхание. Она хочет что-то сказать, но в этот миг ее приоткрытый рот накрывают нетерпеливые губы.

И терзающая ее боль на мгновение отступает.

========== Часть 40 ==========

– Тебе понравилось мое выступление, папочка?

Гвендолин вся светилась от счастья, подпрыгивая на месте от радостного возбуждения, и Элайджа на мгновение отвлекся от мыслей о произошедшем. О том, как его сестра несколько минут назад оскорбила Алин, а после ушла с Сальваторе. О том, что Ребекка никак не могла принять тот факт, что у него теперь были жена и дочь, и младшая сестра больше не была на первом месте.

Вампир покачал головой, пытаясь отогнать мучающие его мысли и посмотрел на Гвен, которая присела к матери, и та, улыбаясь, слушала ее веселое щебетание, целуя раскрасневшиеся щечки. Гвендолин смеялась, ерзая у Алин на коленях, но ее синие глазки внимательно смотрели на отца.

– Все хорошо, папа? Почему ушла тетя Ребекка? Ей не понравилась наша постановка?

– Ну что ты, детка, – тут же отозвался Элайджа, сводя брови под пристальным взглядом жены, – у нее появились срочные дела. Так мы пойдем есть мороженое?

– Да! – тут же забыла обо всем остальном Гвен, спрыгивая с коленей качающей головой ведьмы, – а мы возьмем с собой Хоуп?

– Если она захочет, – кивнул вампир.

Лицо Гвенолин озарила широкая улыбка и, не говоря ни слова, она устремилась за сцену в поисках сестры. Элайджа молча проследил за тем, как украшенная лисьим мехом шапочка исчезла из вида, и в этот миг почувствовал, как Алин мягко сжала его ладонь, потянув мужа на себя. Вампир повернулся к ведьме, и зеленые глаза впились в темно-карие, пока девушка нерешительно кусала пухлые губки, подбирая слова.

– Все будет хорошо, – наконец проговорила она, пытаясь улыбнуться, – Ребекка… она поймет.

– Ты слишком добра, кошечка, – прищурился Элайджа, – и слишком плохо знаешь Ребекку. Но я не позволю ей больше оскорблять тебя. Или Гвен.

– Не преувеличивай, – нахмурилась Алин, – Ребекка не сделала бы ничего плохого Гвендолин. Она от нее глаз не могла оторвать. Мне даже стало жаль твою сестру…

– Как и Сальваторе, которому ты не дала свернуть шею? – холодно отозвался Майклсон, и лицо жены из смущенного стало злым.

– Вот даже не начинай, – сузила глаза Алин, поднимаясь со стула и отступая от мужа на шаг, – твои сцены ревности сейчас абсолютно неуместны.

– Неуместно то, что он, даже придя сюда с Ребеккой, смотрит только на тебя, – ледяным голосом продолжил Элайджа, – а ты, не смотря на все его поступки и сговор с Пирс, из-за которого едва не пострадала наша дочь, продолжаешь его защищать.

– А что, нужно было позволить убить его прямо на глазах у Гвендолин?! – взвилась ведьма, и раскосые глаза засверкали от злости, – и он не смотрел на меня! Даже если и смотрел, ты ведь знаешь, что мне на него абсолютно плевать!

– Твое поведение говорит об обратном, – проговорил вампир, чем окончательно вывел жену из себя.

– Это уже слишком, Майклсон, – прошипела она, и тонкие пальцы сжались в кулаки, – я сейчас найду Гвендолин, и мы пойдем домой. А ты не смей приходить, пока не придешь в себя! Потому что ты сейчас оскорбляешь меня гораздо сильнее, чем твоя сестра.

Не говоря больше ни слова, Алин резко развернулась и направилась в сторону сцены, оставляя Элайджу одного. Ведьма сразу же увидела Гвен и Хоуп, которые, заговорщицки переглядываясь, о чем-то болтали. Стоило Алин подойти ближе, они тут же умолкли, поднимая на девушку невинные глазки.

– Мы уже идем в кафе, мамочка?

Гвендолин, которая успела переодеться в яркую кофточку и голубые джинсы, шагнула вперед, не сводя с Алин внимательного взгляда.

– Боюсь, что нет, детка, – прикусила губу та, видя, как лицо дочери мгновенно грустнеет, – у папы появились срочные дела. Но мы можем купить домой шоколадные пирожные. А в кафе сходим завтра.

– Только это будет очень много пирожных, – насупилась Гвен, – и Хоуп пойдет с нами.

– Конечно, лисичка, – согласилась Алин, и маленькие ведьмы подхватили ее за руки, направляясь к выходу.

– А папа не против того, что ты пойдешь с нами?

Ведьма повернулась к Хоуп, которая быстро шагала с ней рядом, довольно улыбаясь.

– Кэролайн сказала, что будет только рада, если я проведу время с Гвен, тобой и дядей Элом, – тут же отозвалась она, поднимая на Алин свои серые глаза, – ты покажешь нам новые заклинания?

– Если вы будете хорошими девочками, – прищурилась девушка и маленькие колдуньи тут же часто закивали, не сводя с нее невинных глазок.

Алин не смогла сдержать улыбки, глядя на их довольные лица, и сделала шаг в сторону кондитерской, что было встречено огромным одобрением со стороны ее спутниц. Накупив две большие коробки самых разных сладостей, они направились домой.

Пока Хоуп и Гвен присели за низкий столик, с любопытством изучая пирожные, выбирая с чего им начать свое пиршество, Алин пошла на кухню, чтобы поставить на огонь чайник. Пока ведьма составляла на поднос тонкие чашки, у нее в кармане ожил телефон. Увидев на экране фото Кэролайн, девушка провела пальцем по монитору, принимая вызов.

– Привет, ведьма! – слишком радостно проговорила Кэр, и Алин мгновенно напряглась, предчувствуя, что новости подруги вряд ли будут хорошими.

– Что случилось? – решила не ходить вокруг да около она.

– Пока ничего, – тихо проговорила блондинка, и Алин услышала громкие голоса, которые постепенно стихали, по мере того, как Кэролайн все дальше удалялась от собственного дома.

– В чем дело, Кэр?

– Вы с Элайджей поссорились? – после некоторого молчания отозвалась та, и ведьма недовольно свела брови.

– Мы лишь немного не сошлись во мнениях, какое отношение это имеет…

– Такое, что твой муженек явился к нам домой и сейчас они с Клаусом опустошают наш бар!

========== Часть 41 ==========

Алин уходит, а Элайджа еще долго сидит на неудобном стуле, щуря глаза. Злость на жену давно испарилась, уступив место чувству вины за то, что он своими словами обидел ведьму, которой и без того порядком досталось от сходящей с ума от ревности Ребекки.

Вампир поднимается на ноги, лишь когда остается в зале совсем один, и, выходя на крыльцо, видит вдалеке фигурку жены, а также идущих с ней рядом Хоуп и Гвен, что крепко держат Алин за руки. Элайджа с тоской смотрит им вслед, так и не решаясь догнать своих любимых ведьм. Вместо этого он идет прямиком в дом брата, который встречает его кривой улыбкой и бокалом бурбона.

Первая бутылка пустеет в полной тишине, и только когда Клаус откупоривает вторую, с губ старшего Майклсона срывается глухое признание.

– Я – полный идиот, Никлаус.

– Интересное откровение, – усмехается гибрид, наполняя их бокалы до краев, – и с чего ты вдруг пришел к таким выводам?

– Я обидел Алин, – щурит глаза Элайджа, делая глубокий глоток.

– Дай-ка угадаю, – мило улыбается Клаус, – опять приревновал к Сальваторе?

Старший брат ничего не отвечает, и гибрид тихо смеется, качая головой.

– Этот слащавый придурок, действительно, к ней не равнодушен, – наконец говорит он.

– Вот и я… – начинает было Элайджа, воодушевленный поддержкой брата, но тот прерывает его взмахом руки.

– Но разве твоя маленькая ведьма давала тебе хоть малейший повод для сомнений? И она, вообще-то, беременна.

На некоторое время в комнате вновь воцаряется полная тишина, которую изредка нарушает звон бутылки о края бокалов, когда Клаус наполняет их очередной порцией бурбона. Элайджа чувствует, как его слегка ведет от такого количества алкоголя, который начинает действовать даже на первородного вампира, и он качает головой, пытаясь восстановить трезвость ума.

– Только знаешь, – вдруг говорит гибрид, беспечно улыбаясь, – уверен, твоя ведьма простит тебя. Она всегда отличалась добротой. И плохим вкусом в отношении мужчин. А у нас есть проблемка посерьёзней.

– Если ты о Ребекке, – цедит Элайджа, поднимая на брата холодный взгляд, – то я никаких проблем не вижу. Она сделала все, чтобы противопоставить себя семье. Начиная с оскорблений в адрес Алин и Кэролайн, заканчивая связью с Сальваторе!

– А я думал, последнее тебя порадует, – усмехается Клаус, видя, как лицо брата недовольно хмурится от его едкой шутки.

– Даже наша сестра не заслужила такого, как он…

– Ваша сестричка просто не в себе! И вы станете такими же если не притормозите с количеством бурбона!

Голос Кэролайн, вошедшей в комнату звучит неожиданно громко и Майклсоны поворачиваются в ее сторону, скрещивая взгляды на раскрасневшейся от злости блондинки.

– Не говори глупостей, куколка, – щурит глаза Клаус, и его алые губы растягиваются в довольной улыбке, – мы лишь немного вы…

– Немного?! – шипит блондинка, поднимая две пустые бутылки, что стоят возле низкого столика за которым сидят братья, – я еще молчу о том, что скажет на это Алин…

При звуке любимого имени, Элайджа мгновенно сосредотачивает пристальный взгляд на недовольной невестке, которая хмурит идеальные бровки, не сводя с него глаз.

– Она, между прочим, звонила мне, – тянет Кэролайн, злорадно улыбаясь, при виде того, как лицо старшего Майклсона каменеет.

– И что же сказала наша ведьма? – вмешивается Клаус, который мгновенно разгадывает намерения жены, – надеюсь, ты не наговорила ей ничего лишнего, куколка?

– Только правду, – невозмутимо отзывается блондинка, перехватывая у мужа бокал с бурбоном.

– Ку-кол-ка…

– Кэролайн…

Голоса братьев – нетерпеливый Клауса и ледяной Элайджи сливаются в один, и Кэр закатывает глаза, качая головой. Спустя мгновение блондинка переводит взгляд на старшего Майклсона, который замер в ожидании того, что она ответит.

– Алин уверена, что ты страдаешь от мук совести, топя их океане бурбона, и полон раскаянья. И она сказала, чтобы ты шел домой. Если конечно, будешь в состоянии это сделать.

– Отличная работа, любовь моя, – смеется гибрид, наблюдая за тем, как лицо брата постепенно проясняется, – ты заслужила награду…

От тона мужа на бледных щеках Кэр вспыхивает румянец, и они уже не замечают того, как Элайджа покидает их дом, обнадеженный словами невестки.

Он медленно идет через лес, к их с Алин дому, глубоко вдыхая, прохладный воздух, стараясь хоть немного выветрить хмель, что гуляет в его крови, делая мысли плавными и тягучими. На небе уже появились звезды, и вампир поднимает голову, любуясь их холодным сиянием. Но в сумраке ночи, помимо ярких огоньков, он видит прекрасное лицо своей жены, и губы Элайджи растягиваются в широкой улыбке.

Проходит немного времени, прежде чем он добирается до дома, окна которого темны, за исключением гостиной, где огонь камина создает мягкое свечение, отражающееся в прозрачном стекле. Майклсон, стараясь не шуметь, открывает дверь, и оказывается в просторной комнате, где царит уютный полумрак. На низком столике яркие обертки от пирожных перемешаны с игрушками, и Элайджа не в силах сдержать улыбки, идет в комнату дочери.

Гвендолин и Хоуп спят лицом к лицу, укутавшись с головой в одеяло, и вампир очень тихо подходит к кроватке, уже слишком тесной для двух девочек, чтобы едва ощутимо коснуться губами их щечек. Гвен морщит во сне свой маленький носик, и Элайджа отводит от лица мешающей ей темно-каштановый локон.

Пару минут он еще стоит рядом с кроватью, охраняя сон дочери и племянницы, перед тем, как направиться в собственную спальню. Вампир напрягает слух, и только убедившись в том, что жена уже погрузилась в сон, медленно идет к ней в тесную комнату, скидывая по пути пиджак.

Не смотря на слова Кэролайн, и то, что Алин сама позвала его домой, Элайдже все еще стыдно за свое поведение в школе, и он не уверен, что выпитый бурбон поспособствует его красноречию, которое очень понадобится для того, чтобы вымолить прощение у жены.