Текст книги "Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Leras
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Он осторожно ступает на порог спальни и облегченно вздыхает, видя, что ведьма крепко спит. Но это чувство очень быстро покидает Элайджу, когда его взгляд скользит по нагому телу, едва прикрытому коротким кружевным пеньюаром. Темные глаза чернеют, жадно изучая длинные ножки, обнаженные бедра, часто вздымающуюся грудь, которую совсем не скрывает прозрачная ткань. Смоляные локоны рассыпались по подушке, и Майклсон склоняется над мирно спящей женой, накручивая на палец шелковистую прядь.
Нежное прикосновение не нарушает ее сон, и вампир, отступает на шаг, стягивая сорочку. Оставшись лишь в темных боксерах, он опускается на постель рядом с ведьмой и осторожно накрывает ее мягким пледом. Вампир улыбается, невесомо целуя краешек пухлых губок, и прикрывает глаза. Но не успевает он погрузиться в сон, как слышит тихий и злой голос Алин.
– И где же, позволь узнать, ты был, Элайджа Майклсон?
========== Часть 42 ==========
Элайджа распахивает глаза и видит прямо перед собой лицо жены, пухлые губки которой плотно сжаты. Слегка прищурившись, ведьма не сводит тяжелого взора с его лица, ожидая ответа.
– Ты ведь знаешь, что я был у Клауса, ко…
– Серьезно? – шипит Алин, и ее зеленые глаза превращаются в щелки, – вы там в бурбоне купались?
– Ты сама сказала мне, не являться домой, пока не приду в себя, – осторожно отвечает Элайджа, наблюдая за реакцией ведьмы.
– И тебе на это понадобилось шесть часов?!
Алин сверлит мужа недовольным взглядом, а вампир не может отвести глаз от ее пылающего лица, вздымающейся от тяжелого дыхания груди, которую совсем не скрывает распахнувшийся пеньюар, и он придвигается ближе, осторожно притягивая к себе ведьму, тонкие ладони которой тут же упираются в его грудь.
– Прости, кошечка, я… – пытается сказать он, но Алин не дает ему закончить фразу.
– А знаешь, что злит меня больше всего? – щурится она и, не дожидаясь ответа, продолжает, – то, что если бы так подобным образом поступила я, ты бы непременно устроил мне сцену ревности, с последующим наказанием!
– Ты тоже можешь наказать меня, Алин, – глухо откликается Элайджа и крепче прижимает к себе вырывающуюся из его объятий жену, – можешь, если хочешь, даже отшлепать…
Лицо ведьмы заливается румянцем, но девушка быстро приходит в себя, поднимая на мужа полный мрачной решимости взгляд.
– Даже не надейся на это, – качает головой она, – для тебя может быть только одно наказание…
С этими словами Алин мягко подается вперед, накрывая пухлыми губками приоткрытый рот вампира, который с готовностью отвечает на ее нетерпеливый поцелуй. Его руки скользят по узкой спинке, но в это миг их перехватывают тонкие пальцы, и ведьма, кладет мужские ладони на свою грудь. На лице Элайдже появляется довольная улыбка, и он уже собирается стиснуть нежные полушария, когда Алин быстрым движением тянет его запястья к спинке кровати. Она что-то тихо шепчет, и в следующую секунду вампир понимает, что не может пошевелить даже пальцем.
– Что ты сделала, кошечка? – щурится он, не сводя недовольного взгляда с улыбающейся жены, – что за фокусы?
– Хочу, чтобы ты сам попробовал свое же лекарство, – ласково отзывается Алин и ее тонкие пальцы скользят по мужской груди, слегка царапая ее длинными ноготками, – ты уже столько раз делал что хотел со мной… Теперь – моя очередь.
Ведьма соблазнительно улыбается, и, не сводя с мужа горячего взгляда, медленно опускается на его пах, прижимая согнутые ножки к мужским бокам. Изящная ладонь тянет вниз край пеньюара, обнажая точеные плечи, и глаза Элайджи начинают чернеть от желания, которое превращает его голос в хриплый шепот.
– Что ты задумала, моя распутная кошечка?
Алин ничего не отвечает, лишь мягко ведет бедрами, чувствуя, как от ее движений каменеет мужская плоть, плотно натягивая ткань темных боксеров. Ведьма замедляет движения, и тонкие пальцы касаются выреза висящего на плечах пеньюара, спуская его еще ниже, так что становится видна правая грудь. Элайджа судорожно сглатывает, видя, как жена накрывает ладонью нежное полушарие, слегка сжимая, и маленький сосок твердеет, наливаясь желанием.
– Освободи меня, – едва находит в себе силы выговорить он, безрезультатно пытаясь оторвать от стенки кровати свои запястья.
– Нет.
Алин прикусывает нижнюю губу, скользит по ней маленьким язычком, после чего, одним быстрым движением полностью освобождается от кружевного одеяния, отбрасывая его в сторону. Под тонким пеньюаром на ведьме совсем ничего нет, и Элайджа жадно изучает налитые груди, напряженные вершинки которых вызывающе торчат, будто ожидая его ласки, все еще плоский животик, и мягко скользящие по его паху точеные бедра. Лицо ведьмы заливается краской, когда она чувствует взгляд вампира, который спускается все ниже, пока не достигает промежности. Нежные складки кожи между ее широко разведенных ножек набухли и повлажнели, и это лишь усиливает возбуждение Элайджи, который вскидывает вверх напряженные бедра, призывая жену действовать смелее.
– Ну же, кошечка, – шепчет он, не отводя горящих от страсти глаз от пылающего лица Алин, – ты ведь хочешь…
Ведьма улыбается, опуская взгляд, и медленно спускается по его ногам, останавливаясь на уровне коленей. Тонкие пальцы скользят по мужским бедрам, пока не достигают резинки боксеров. Очень медленно Алин тянет ее вниз, высвобождая напряженный член вампира, который тут же попадает в нежный плен ее ладони. Элайджа прикрывает глаза, наслаждаясь лаской жены, которая мягко касается его плоти, слегка сдавливая.
– Мне нравится твое наказание, – хрипло шепчет вампир, наблюдая за Алин из-за пелены прищуренных глаз.
– А это пока еще не оно, любимый, – ласково отзывается ведьма, и в этот миг напряженной головки касается влажный язычок, обводя ее вкруговую.
Элайджа не может сдержать глухого стона, растворяясь в обжигающем наслаждении, что дарят ему пухлые губки жены, но через мгновение она прекращает свои ласки, отстраняясь. Вампир в непонимании распахивает глаза и видит, как Алин поднимается с постели, склоняясь за сброшенным халатиком.
– Что ты… – начинает было Майклсон, но тут же замолкает, когда до него доходит коварный замысел ведьмы.
– А вот это твое наказание, любимый, – говорит Алин, невинно прикусывая нижнюю губу, – подумай о своем поведении до утра. Я переночую в гостиной.
Она улыбается, скользя взглядом по лицу Элайджи, которое искажено неудовлетворенным желанием и закипающей яростью.
– Пошутили, и хватит, кошечка, – цедит он, щуря глаза, – сними заклинание и иди в постель.
Алин отрицательно качает головой, поворачивается к двери и уже собирается уйти, когда слышит треск деревянной спинки кровати. Она на мгновение замирает, и в следующую секунду чувствует на своих плечах стальную хватку.
Не говоря ни слова, Элайджа толкает ее на разобранную постель, мгновенно стягивая наброшенный пеньюар. Алин пытается вырваться, судорожно сводя бедра, но ее первородный муж намного-намного сильнее.
– Я буду кричать, – прибегает к последнему средству ведьма, когда Элайджа заводит за голову ее руки, не сводя обжигающего взгляда с испуганного лица.
– Вот уж сомневаюсь, кошечка, – холодно отзывается он, склоняясь ниже, – ты же не хочешь разбудить Гвен и Хоуп. Хотя, ты и в правду, вряд ли сможешь удержаться от своих сладких стонов, когда я буду тебя трахать. Но не переживай, я накрою ладонью твой лживый ротик.
– Я никогда тебе не лгала!
– Ты одурачила меня, Алин, – цедит Элайджа, глядя прямо в раскосые глаза, – свела с ума от желания, а после – не дала того, чего тебе самой хочется ничуть не меньше.
– Я… не хочу, – дует губки ведьма, недовольно сводя брови.
– Ложь, – отзывается вампир, быстрым движением переворачивает жену на живот, заставляя ее встать на колени и выгнуть спинку.
Алин пытается сопротивляться, но в следующий миг мужская ладонь скользит между ее бедер, поглаживая исходящую любовными соками промежность. Ведьма прикусывает губу, сдерживая стон, и склоняет лицо к подушке, чтобы скрыть то, как велико ее наслаждение от ласки Элайджи, который все быстрее двигает пальцами.
– Все еще не хочешь, кошечка? – шепчет он прямо в пылающее ушко, прижимаясь грудью к узкой спине, так что напряженная головка члена упирается во влажные складки плоти между длинных ножек, – может теперь мне наказать тебя? Но нет, я не смогу. Я слишком люблю тебя, Алин.
С этими словами он стискивает дрожащие бедра жены, и подается вперед, наполняя ее собой. Каменный член быстро движется в тесном лоне, с каждым толчком подводя ведьму все ближе к пропасти наслаждения, и вскоре, Элайдже, действительно, приходится накрыть ладонью ее губки, потому что срывающиеся с них горячие стоны с каждой секундой становится все громче.
Алин подается любимому навстречу, двигая попкой, делая проникновение еще более глубоким, и вампир до синяков сжимает покрасневшие ягодицы, размашисто вбиваясь в нежное тело. Проходит совсем немного времени, прежде чем по телу ведьмы проходит волна мелкой дрожи, и она прикусывает мужские пальцы, сдерживающие ее стоны, выгибаясь дугой. Горячее лоно мягко пульсирует, сжимая мужскую плоть, и Элайджа с последним сильным толчком изливается в обжигающем оргазме, следуя за любимой.
Алин опускается на подушку, пытаясь выровнять дыхание, и вампир тянет ее к себе, прижимая смоляную голову к своей груди. В темной спальне воцаряется полная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием супругов, что силятся прийти в себя, после разделенной бурной страсти. Элайджа нежно поглаживает спутанные черные волосы, накручивая их на пальцы, пока Алин не приподнимается на локтях, поворачивая к нему лицо.
– Ты совершенно не поддаешься воспитанию, Элайджа Майклсон, – качает головой она, надувая пухлые губки, – теперь понятно, в кого Гвендолин уродилась такой… неуправляемой.
– Ну, если уж кто-то и может управлять мной, так это только ты, кошечка, – улыбается вампир, очерчивая большим пальцем контур пухлых губок, – прости меня за то, что я обидел тебя сегодня днем. И за то, что напился с Клаусом. И за Ребекку тоже. И за мою беспочвенную ревность.
– Я подумаю, – щурит раскосые глаза Алин, но на ее губах тут же появляется улыбка, – тебе повезло, что у тебя есть одно оправдание, из-за которого я закрываю глаза на твои… недостатки.
– То, что я исключительно хорош в постели? – вскидывает бровь Элайджа, прижимая жену теснее.
– То, что я, несмотря на твой невыносимый характер и порой абсолютно недопустимое поведение, люблю тебя.
Лицо Майклсона светится от счастья, и он накрывает губами манящий рот, вовлекая жену в нежный поцелуй. Когда влюбленные, наконец, отрываются друг от друга, ведьма смотрит в темные глаза мужа, и на ее лице появляется хитрая улыбка.
– Ну, и то, что исключительно хорош в постели, пожалуй, тоже…
И Элайджа доказывает Алин истинность этих слов до самого утра.
========== Часть 43 ==========
– Папа, я хочу желтое, с лимоном!
Требовательный голосок Гвен эхом раздался в гостиной, и Алин медленно открыла глаза, просыпаясь. Судя по лежащей рядом смятой подушке, которая успела остыть, ее муж давно бодрствовал, и, по всей видимости, занимался приготовлением завтрака для дочери и племянницы.
– Ты получишь все, что пожелаешь, Гвендолин, – терпеливо отозвался Элайджа, и его тон был значительно ниже, – только не нужно так кричать. Мама еще спит.
– Прости, папочка, – громко зашептала Гвен, и на губах Алин появилась улыбка от ее хитрого голоска, – а давай приготовим печенье и для мамы?
– Да! – радостно восприняла эту идею Хоуп, и ведьма услышала детский смех.
– Конечно, милые, – отозвался Элайджа, – только ведите себя немного тише.
На несколько минут в гостиной воцарилась тишина, и Алин сладко потянувшись, смежила веки, а на ее губах появилась улыбка.
– Проснулась, кошечка?
Ласковый голос мужа прозвучал совсем рядом, и ведьма, распахнув глаза, увидела, что вампир сидит на краешке кровати, не отводя взгляда от ее лица.
– Благодаря Гвендолин, – с усмешкой ответила она, и Элайджа недовольно свел брови.
– Прости, – виновато улыбнулся он, – я пытался…
– О, я слышала, – борясь со смехом, прикусила губу Алин, – твоя дочь, как и всегда, ведет себя как сущий ангел.
– У Гвендолин просто есть характер, – тут же встал на защиту дочери вампир.
– Избалованный, капризный и вредный, – покачала головой ведьма, – определенно есть. Знаешь, кого она мне очень сильно напоминает?
– Хоуп? – улыбнулся Майклсон.
– А еще – Ребекку.
Элайджа замер, услышав имя сестры, и поднял на жену прищуренный взгляд. Несколько секунд они оба молчали, прежде чем Алин придвинулась к мужу ближе и протянула руку, сжимая его ладонь тонкими пальцами.
– Ты должен с ней поговорить.
– Кошечка, она ведь…
– Просто маленькая девочка, которая хочет иметь семью, – медленно проговорила ведьма, обвивая руками мужскую шею, – и ей страшно, что вы ее больше не любите.
Элайджа взглянул в раскосые глаза, и притянул к себе Алин, заключая ее в крепкие объятья.
– Она ревнует тебя ко мне и Гвендолин, – продолжила ведьма, удобнее устраиваясь на мужских коленях, – Клауса – к Кэролайн и Хоуп, Кола – к Давине. Но ты должен объяснить ей, что ваша любовь к ней осталась прежней. Потому что Ребекка – часть нашей семьи. И ее скверный характер, только лишнее тому подтверждение.
– Как же мне повезло с тобой, моя маленькая жена, – тихо проговорил Элайджа, нежно касаясь кончиками пальцев прекрасного лица любимой, – ты – лучшее, что случилось со мной за всю тысячу лет, Алин.
– Ты поговоришь с ней?
Ведьма прижалась к вампиру теснее, так что их лица почти соприкасались, и пухлые губки невесомо коснулись мужских губ. Майклсон улыбнулся, запуская пальцы в смоляные локоны, и потянул жену на себя, углубляя поцелуй. Алин качнулась в его сторону, отвечая, но спустя мгновение мягко отстранилась от мужа, прикусывая припухшие губки.
– Ты сделаешь это?
– Я сделаю все что угодно, моя кошечка, если ты сейчас позволишь мне снять с тебя эту прекрасную сорочку и…
– Я не шучу, Элайджа, – свела брови ведьма, – ты поговоришь с Ребеккой?
Вампир покачал головой, не выпуская жену из объятий. Алин прикусила губу, не сводя с него пристального взгляда.
– Ты – маленькая шантажистка, – пробормотал он, скрипя зубами, – хорошо. Я поговорю с ней. Довольна?
На лице ведьмы появилась довольная улыбка, и она обвила руками шею Элайджи, притягивая его к себе. Их губы слились в поцелуе, и вскоре мужская ладонь накрыла полушарие налитой груди, мягко сдавливая ее чувствительную вершинку. Тонкие пальцы тут же обхватили мужское запястье, возвращая руку вампира на девичью талию.
– Давай отложим это на вечер, – пытаясь выровнять дыхание, проговорила Алин, отстраняясь от мужа, – тебе не кажется, что Гвен и Хоуп подозрительно притихли?
– Ты недооцениваешь наших малышек, – прищурился Элайджа, неохотно выпуская жену из объятий, – они наверняка пьют чай и…
В следующую секунду на кухне раздался громкий хлопок, и в гостиную повалил густой дым, который вампир ощутил даже в спальне, испуганно округляя глаза. Не говоря ни слова пытающейся сдержать смех жене, Майклсон рванул на помощь дочери и племяннице.
Алин увидела лишь его тень, когда муж вихрем покинул комнату и, обреченно покачав головой, встала с кровати, направляясь в душ. Когда она, покончив с водными процедурами и одевшись в майку и джинсы появилась в гостиной, Элайджа, лицо которого непривычно покраснело от злости, расхаживал перед диваном, на котором сидели чумазые Гвендолин и Хоуп, виновато опустив глаза.
– И что же случилось? – с улыбкой проговорила ведьма, и дочь тут же подняла на нее взгляд, полный раскаяния.
– Мы с Хоуп хотели испечь тебе на завтрак печенье, мамочка, – шмыгая носом, проговорила она, вот только в синих глаза не было и намека на слезы.
– Вы едва не взорвали кухню, – процедил Элайджа, сверля дочь тяжелым взглядом, – нам теперь придется покупать новую плиту и посуду, не говоря уже о том, что вы сами лишь чудом не пострадали!
– Но ты ведь спас нас, дядя Эл, – нерешительно отозвалась Хоуп, сводя тонкие брови, – мы больше никогда так не будем! Правда-правда!
– Не морочьте мне голову, маленькие обманщицы, – выдавил из себя вампир, так и не решаясь поднять глаза на едва сдерживающую смех жену, – вы будете наказаны!
– Мамочка, ты ведь простишь нас? – мгновенно переключилась на Алин Гвен, подбегая к кусающей губы ведьме и обнимая ее за талию тонкими ручками, – мы хотели порадовать тебя…
Девочка подняла вверх свое лицо, на котором застыло наигранно виноватое выражение.
– Гвендолин, – ласково проговорила ведьма, касаясь пальцем маленького носика, испачканного сажей, – если с отцом у тебя и проходят эти номера по изображению вселенского раскаяния, то со мной – нет и малейшего шанса на подобное. Хотя, если вы с Хоуп так хотели научиться готовить, то мы, пожалуй, вполне можем заняться этим вместе.
Глаза маленьких ведьм радостно вспыхнули, но Алин поспешила охладить их пыл, добавив:
– Но прежде вы наведете порядок на кухне.
Гвен насупилась, поднимая на мать недовольный взгляд, на что та лишь вскинула бровь.
– Или, может, ты хочешь, чтобы папа наказал вас? Например, отшлепал?
Синие глаза испуганно расширились, и Гвендолин подняла на отца недоверчивый взор.
– Ты ведь не сделаешь этого, папочка?
Элайджа ничего не ответил, но по его недоброму взгляду Гвен стало ясно, что сейчас он вполне способен и не на такое.
– Но ты ведь покажешь нам, как правильно провести уборку на кухне? – заискивающе проговорила она, переводя глаза на Алин.
– Покажу, – усмехнулась та, и на маленьком личике Гвендолин расцвела робкая улыбка, – а сейчас иди, переоденься во что-нибудь старое. И найди одежду Хоуп. Работа будет грязной.
– Ты – самая лучшая мамочка на свете! – пропела Гвен и, бросив напоследок прищуренный взгляд на Элайджу, поспешила в свою комнату.
– И что это было, кошечка? – недовольно сказал вампир, делая шаг к жене, когда они остались вдвоем, – разве ты не говорила, что я слишком избаловал нашу дочь? А сама делаешь тоже самое.
– Вовсе нет, – покачала головой Алин, – я имею в виду, что ты ее, конечно, избаловал, но я делаю совсем не это. Недостаточно просто наказания. Она должна еще и получить урок. Поверь мне, эту уборку они запомнят надолго.
Ведьма тихо рассмеялась, и Элайджа, не в силах больше сохранять мрачного выражения лица, последовал ее примеру. Он приблизился к ведьме вплотную, обхватывая ладонями тонкую талию.
– Может, ты и с Ребеккой сама поговоришь, моя хитрая кошечка?
Алин закатила глаза, но через мгновение она широко улыбнулась, и подняла на вампира решительный взгляд.
– Думаю, это вполне можно устроить, если ты завтра пригласишь ее на семейный ужин. Не зря же сегодня мы будем проводить мастер-класс по кулинарии?
========== Часть 44 ==========
Гвендолин не сводила глаз с прозрачной дверцы духовки, где выпекалось приготовленное ей печенье. Кусочки теста были разной, не самой аккуратной формы, но все же выглядели вполне аппетитно, особенно, когда слегка подрумянились.
– Детка, не стоит гипнотизировать твой кулинарный шедевр, мы ведь включили таймер, – ласково проговорил Элайджа, опускаясь рядом с дочерью на пушистый коврик возле новой плиты.
Гвен не удостоила отца и мимолетным взглядом, лишь насупилась, когда он попытался коснуться ее щечки, уклоняясь от ласки.
– Ты все еще дуешься, Гвендолин? – закатил темные глаза вампир, придвигаясь к дочери ближе, – я ведь даже не наказал тебя, не смотря на то, что вы с Хоуп, и правда, поступили плохо.
– Ты громко кричал, – недовольно отозвалась девочка, так и не отрывая взгляда от печенья, – и хотел отшлепать. Если бы не мамочка…
– Я бы этого не сделал, любовь моя, – примирительным тоном произнес Элайджа, мягко улыбаясь.
– Не знаю, – прищурилась Гвен и, наконец, взглянула на отца, – может и сделал бы.
Синие глазки смотрели нарочито холодно, и вампир только покачал головой, усаживая к себе на колени дочь, которая вяло сопротивлялась его действиям. Когда они оказались лицом к лицу, и Майклсон запечатлел по паре поцелуев на каждой румяной щечке, Гвендолин, кажется, немного оттаяла.
– Хочешь, я куплю тебе новый кукольный домик? – тихо проговорил Элайджа, стараясь, чтобы жена не услышала его угодливый тон, – или ту большую белку, которую ты хотела…
– Мама предупреждала, что ты захочешь под…купить меня, – хитро сощурилась Гвен, по-птичьи склоняя голову.
– Вовсе не подкупить, – расширил глаза вампир, – разве я не могу сделать подарок дочери? Я люблю тебя больше всего на свете, Гвендолин.
– И я люблю тебя, папочка, и совсем не дуюсь, – улыбнулась та, но ее лицо тут же стало серьезным, – как думаешь, печенье еще не готово?
На лице Элайджи появилась счастливая улыбка, и он бросил быстрый взгляд на дверцу духовки, а затем – на таймер.
– Думаю, еще пара минут, – пожал плечами вампир, – уверен, твой десерт произведет фурор.
– Я тоже так думаю, – уверенно кивнула Гвен и вошедшая в этот момент на кухню Алин, едва смогла удержать в руках тарелки, заходясь от смеха от важного тона дочери.
– Осторожней, кошечка!
Элайджа тут же оказался рядом с женой, придерживая ее за талию. Ведьма переводила дыхание, стараясь успокоиться, но ее взгляд то и дело возвращался к дочери, на лице которой была самодовольная улыбка.
– Гости придут совсем скоро, Гвен, – громко проговорила Алин, привлекая внимание девочки, – ты не поможешь мне накрыть на стол?
– Пусть это сделает папа, – подняла на мать синие глазки та, после чего, перевела невинный взор на улыбающегося отца, – ты ведь не против, папочка?
Элайджа покачал головой, щуря темные глаза, а на лице Алин появилась насмешливая гримаска.
– И вот ты снова целиком и полностью в ее власти, Майклсон, – с тихим смехом констатировала она, поворачиваясь к мужу.
– Как и в твоей, кошечка, – не обращая внимания на ее ехидный тон, ласково отозвался вампир, – давай сюда свои тарелки.
Ведьма с готовностью вручила мужу набор столовой посуды, и они вместе направились в гостиную, где по случаю установили большой стол в ожидании всей семьи на ужин. Алин украшала скатерть маленькими подсвечниками, пока Элайджа расставил приборы и салфетки. Не успели они принести из кухни угощения и вино, как дверь громко постучали.
– Открывайте! – послышался голос Кола, следом за которым раздалось недовольное бормотание Давины, которая пыталась умерить его пыл.
Алин поспешила к двери, и вскоре на пороге гостиной появились Клаус, держащий в руках бутылку бурбона, Кэролайн и Хоуп, а также Кол с Давиной, которая не оставляла надежды втолковать младшему Майклсону основы этикета.
– Можешь не стараться, ведьма, – мило улыбнулся гибрид, протягивая Элайдже бурбон, – мы за тысячу лет не смогли внушить ему ни единого правила хорошего тона, а на мои методы, поверь, вполне можно положиться.
Кол недовольно прищурился, видя как старшие братья смеются над шуткой Клауса, и повернулся к Алин.
– А где же Гвен?
– О, она занимается десертом, – улыбаясь проговорила ведьма, принимая от вампира бутылку вина.
– Сама? – расширил глаза тот.
– Да! – тут же прозвучал звонкий голосок Гвендолин, которая появилась в гостиной в своем маленьком фартуке, присыпанном мукой, – мамочка научила нас с Хоуп печь печенье!
Ее златоволосая сестра мгновенно отказалась с ней рядом, согласно кивая.
– И почему именно этому зануде так повезло с женой? – закатил глаза Кол, поднимая взгляд на старшего брата.
– Потому что он – лучший мужчина в мире, – ответила за Элайджу Алин и, приподнявшись на цыпочках, коснулась губами его щеки.
– Говори за себя, дорогуша, – вмешалась в разговор Кэролайн, прищуренными глазами наблюдая за тем, как старший Майклсон нежно касается лица жены, а с его губ не сходит счастливая улыбка, – поверь, на это звание есть не менее достойные кандидаты.
– Например, я! – прервал ее Кол, заливаясь смехом, пока Давина, хмурясь, не толкнула его в бок.
Вампир удивленно распахнул глаза, и гостиная наполнилась веселым смехом присутствующих.
Спустя несколько минут, когда веселье утихло, и девушки, вместе с Гвен и Хоуп направились на кухню, Майклсоны, присели на диван перед камином, разливая по бокалам принесенный Клаусом бурбон.
– А отчего же мы не садимся за стол? – вскинул бровь Кол, поднимая наполненный наполовину рокс.
– Ждем еще кое-кого, – неохотно отозвался Элайджа, отводя взгляд.
– Это кого-же? – насторожился гибрид, переводя глаза на помрачневшего брата, – Хэйли?
Старший Майклсон отрицательно покачал головой.
– Если это семейный ужин, то я… – начал было Кол, но тут же умолк, и его рука замерла, так и не успев донести до губ бокал бурбона, – только не говори, что…
– И я скучала по тебе, – раздался в гостиной голос Ребекки, которая замерла на пороге, нерешительно оглядывая братьев.
– Я надеюсь, ты без Сальваторе? – вместо приветствия проговорил Клаус, не сводя с сестры пристального взгляда.
– Элайджа вполне ясно дал мне понять, что это семейный ужин. Деймон частью нашей семьи не является, по крайней мере, пока.
– Пока?!
– Здравствуй, Ребекка!
Тихий голос Алин, вошедшей в гостиную, удерживая на руках Гвендолин, синие глазки которой горели от любопытства, не дал развиться спору между братьями и сестрой. Элайджа, увидев, что жена несет дочь, мгновенно оказался с ней рядом.
– Тебе не тяжело, кошечка?
Ведьма лишь закатила глаза, и отступила от мужа, делая еще шаг в сторону Певородной, которая взирала на нее исподлобья.
– Мы рады, что ты пришла, – не обращая внимания на недоверчивое лицо Ребекки, продолжила Алин, и на ее губах появилась улыбка, – Гвен, поздоровайся с тетей.
– Привет, тетя Ребекка! У тебя красивое платье, я тоже хочу такое!
– У тебя хороший вкус, Гвен… долин, – после долгого молчания пересохшими от волнения губами проронила блондинка, глядя на улыбающееся личико племянницы.
– Как и у приготовленных мною печений! – важно прищурилась та, и после этого на лице Ребекки почти помимо воли появилась робкая улыбка.
Видя это, Алин опустила дочь на ноги, и, глядя прямо в голубые глаза Первородной протянула ей свою ладонь.
– Думаю, нам пора, наконец, познакомиться, – решительно проговорила она, не отводя прямого взгляда, – меня зовут Алин.
В комнате воцарилась мертвая тишина, прежде чем Ребекка очень медленно подняла вверх руку и аккуратно коснулась ладони ведьмы, пожимая. Через мгновение пожатие стало сильней, и вскоре, блондинка стиснула в объятьях хрупкую ведьму и в глазах обеих девушек блеснули слезы. А потом к ним присоединились Кэролайн и Давина, и гостиную наполнил веселый гомон женских голосов.
– И я все равно не понимаю, – только и смог насмешливо проговорить Кол, качая головой, глядя на уже нашедших общий язык девушек, – как эта идеальная… ведьма могла выбрать тебя?
– Боюсь, что нам никогда не узнать ответа на этот вопрос, – усмехнулся Клаус, и обвел братьев уверенным взглядом, – пойдем-ка лучше поздороваемся с сестрой.
И Майклсоны согласно кивают, устремляясь к окруженной их любимыми женщинами, Ребекке.
========== Часть 45 ==========
Восемь месяцев спустя.
Алин сложила в коробку последние артефакты и еще раз окинула взглядом свой стол. Это были последние недели беременности, и ведьма стала немного забывчивой. Раскосые глаза в очередной раз скользнули по классу, и, удостоверившись в том, что все магические атрибуты собраны, она подняла коробку и направилась в хранилище.
Гвендолин и Хоуп играли во дворе, ожидая ее, чтобы отправиться домой, и ведьма, слабо улыбнулась, оглядывая их радостные лица. Пройдя мимо кабинета Кэролайн, она устремилась к узкой двери, когда почувствовала, как их с Элайджей ребенок толкается ножкой. Алин шумно выдохнула, и не успела тонкая ладонь опуститься на круглый живот, когда рядом с ведьмой оказались Ребекка и Кэролайн, и их бледные лица выражали крайнюю степень обеспокоенности.
– С тобой все в порядке? – почти хором прокричали блондинки, на что ведьма закатила глаза, едва сдерживая усмешку.
– Вашему племяннику или племяннице не терпится появиться на свет, – проговорила она, поглаживая живот, – но поводов для беспокойства нет.
– А я говорила, что тебе нужно прекратить занятия! – не обращая внимания на сказанное Алин, прищурилась Кэр, поворачиваясь к Ребекке, которая тут же часто закивала в подтверждении слов невестки.
– О, небеса, – обреченно отозвалась ведьма, качая головой, – вы прямо как курицы-наседки. И возглавляет ваш первородный птичник мой муж! Поэтому, поверьте, при малейшей мысли о том, что я делаю что-то, что могло бы причинить хоть малейший вред малышу, я бы уже была заперта дома!
– Мой брат безумно любит тебя, – сдерживая смех, отозвалась Ребекка, не сводя с Алин голубых глаз, – хотя верю, что порой Элайджа переходит некоторые границы…
– Некоторые? – вскинула бровь ведьма.
– Скажи спасибо, что беременна не от Клауса! Вот уж у кого мания контроля… – хохотнула Кэр и глаза Алин стали похожи на блюдца.
– Спасибо, – совершенно искренне проговорила она, пока блондинки хихикали, – я, пожалуй, немного прогуляюсь, прежде чем отправится домой. Присмотрите за Гвен?
– Тебе точно не нужна компания? – повернулась к Алин Первородная.
– Спасибо, конечно, но – нет, – твердо сказала та, – иногда полезно немного побыть в одиночестве. Поверьте, со мной ничего не случится. Я все-таки ведьма, если вы не забыли.
– Беременная ведьма, – отозвалась Кэролайн.
– Вторым ребенком, – свела брови Алин, – поэтому я вполне контролирую процесс. Так вы приглядите за Гвендолин?
Блондинки дружно закивали и ведьма, улыбнувшись, передала Кэр коробку с артефактами и вышла во двор. Подойдя к дочери, Алин нежно коснулась худенького плечика, и Гвен мгновенно повернулась в ее сторону.
– Мы уже домой, мамочка? – недовольно надув губки проговорила она, щуря синие глаза.
– А ты хочешь еще поиграть?
– Да! – хором отозвались маленькие колдуньи и Алин согласно кивнула.
– Я хочу немного прогуляться в лесу, – сказала она, – а вы слушайтесь тетю Кэролайн и тетю Ребекку.
– Конечно, – тут же отозвалась Хоуп и ее серые глазки хитро блеснули, когда они с заговорщицким видом переглянулись с Гвен.
– Я не шучу, – пыталась строжиться ведьма, – вы же не хотите меня расстраивать?
– Нет, мамочка!
Тонкие ручки обвили ее располневшую талию с двух сторон, и Алин мягко потрепала растрепанные локоны обнявших ее девочек.
– Мы будет вести себя хорошо, – твердо кивнула Хоуп, глядя в раскосые глаза ведьмы.
Алин улыбнулась, и, оглядев напоследок маленьких колдуний нарочито строгим взглядом, направилась в сторону леса.
Оказавшись в окружении деревьев, ведьма, наконец, смогла вздохнуть глубоко и спокойно. Алин очень любила свою семью, но все же, их неусыпный контроль за каждым ее вздохом, уже порядком надоел. Особенно в этом плане предсказуемо отличался Элайджа, а также Ребекка, которая будто хотела наверстать упущенное за те годы, что была вдалеке от родных.
