Текст книги "Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Leras
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
========== Часть 1 ==========
– Гвен! Гвендолин! Гвендолин Майклсон!
Голос Алин дрожал от гнева.
– Если ты и твоя неугомонная сестра Хоуп сию же минуту не явитесь домой, вас ждет такая взбучка, что даже твой любимый папочка не спасет тебя от наказания!
Дрожащая от злости ведьма стояла на пороге своего маленького дома и прищуренными глазами вглядывалась в лесную чащу.
– Нет, это просто уму непостижимо, – с досадой проговорила она, сжимая губы, – и как из такой маленькой милой девочки, выросла такая…
– Что случилось, кошечка?
Голос Элайджи в противовес разозленной жене был ласков. Как и его руки, нежно сжавшие тонкую талию.
– Твоя дочь сведет меня с ума! – взвилась Алин, высвобождаясь из объятий вампира, – она и Хоуп! Вы с Клаусом своей любовью и бесконечным потаканием всем капризам превратили их в маленьких чудовищ, на которых нет никакой управы!
– Ты преувеличиваешь, любовь моя, – все также спокойно отозвался Элайджа, вновь пытаясь привлечь жену к себе.
– Серьезно? – закатила глаза ведьма, – а что ты скажешь на то, что две эти… милые девочки без разрешения взяли набор артефактов для сотворения заклинания управления огнем?
– Ты уверена, Алин? – в голосе мужчины засквозило беспокойство, – Гвен всего пять, а Хоуп – одиннадцать, сомневаюсь, что они справятся…
– Ты, может, забыл, как мы познакомились, Майклсон? – сузила
раскосые глаза девушка, – твоя племянница сильнее любой известной мне взрослой ведьмы!
– Я их найду, кошечка, – мягко коснувшись плотно сжатых пухлых губ, проговорил Элайджа, не сводя с жены нежного взгляда, – и я помню, как мы познакомились, моя маленькая ведьма. Как и то, как ты вновь и вновь отвергала меня, пока, наконец…
– Не зли меня еще больше, своими неуместными комплиментами, – процедила Алин, упираясь тонкими ладонями в мужскую грудь, – я знаю, что ты лишь заговариваешь мне зубы. На этот раз твоя дочь будет наказана!
– Как скажешь, любовь моя, – ничуть не смутившись, продолжил Элайджа, и не думая выпускать девушку из своих объятий, – а потом, я немного накажу тебя, моя распутная ведьма, так как тебе больше всего нравится…
И не дав возмущенной жене сказать и слова в ответ, вампир исчез в густом лесу. Алин недовольно прищурилась, качая головой. После приезда месяц назад в Мистик Фоллс повзрослевшей Хоуп с их дочерью не было никакого слада. Маленькие ведьмы, не смотря на шестилетнюю разницу в возрасте, мгновенно сдружились. И если сначала Алин, как и все остальные члены семьи Майклсонов, лишь умилялась тому, как две маленькие головки – золотистая и темно-каштановая склонялись вместе, самозабвенно изучая разные магические вещицы, то в скором времени, Гвен под влиянием окончательно избалованной Клаусом Хоуп, стала не просто непослушной – неуправляемой. Виной тому, помимо двоюродной сестры была, конечно, и слепая любовь Элайджи, который позволял своей единственной дочери абсолютно все.
Легкий на помине ее первородный муж через мгновение появился на тропинке, ведущей к их дому. В его руках была чумазая Гвен, которая завидев мать, тут же спрятала у отца на груди свое маленькое виноватое личико, а за спиной вампира пряталась подросшая Хоуп, которая так же не решалась поднять на Алин свои серые глаза.
– И что же вы делали? – холодно поинтересовалась ведьма, глядя на переминающуюся с ноги на ноги Хоуп, когда они подошли прямо к низкому крыльцу.
– Мы только играли, мама, – наконец оторвалась от Элайджи Гвен, и посмотрела на Алин своими невинными синими глазками, – ты некрасивая, когда злишься.
– Вот это ты зря, Гвендолин, – безуспешно попытался сдержать улыбку вампир, глядя, как расширяются зеленые глаза жены.
Его тихий смех тут же подхватили племянница и дочь, и Алин, онемевшая от такой наглости, несколько мгновений не могла подобрать слов, чтобы выразить свое отношение к их шуточке.
– Гвен просто … ошиблась, – нарушила молчание Хоуп, поднимая заискивающий взгляд на ведьму, – ты очень красивая, Алин. Правда, дядя Эл?
– Абсолютная, – закивал тот, опуская на крыльцо упирающуюся Гвен, – и справедливая. Не вредничай, любовь моя. Я отведу Хоуп домой, а ты поговори с мамой. Видишь, она недовольна твоим поведением. Что ты должна сделать, Гвендолин?
– Попросить прощение, – заученно проговорила девочка, поднимая на Алин свои синие глазки, – прости меня, мамочка. Я больше никогда…
– Пойдем в дом, – прервала ее ведьма, и, проследив, за тем, как дочь, опустив голову, направилась в гостиную, повернулась к мужу и Хоуп.
– Будет лучше, если ты на некоторое время прекратишь навещать сестру, – строго проговорила она, не сводя пристального взгляда с покрасневшей Хоуп, – она будет наказана. Как и ты, потому что я собираюсь все рассказать твоей матери.
– Но, Алин! – воскликнула девочка, поднимая умоляющий взгляд на Элайджу, – пожалуйста, не делайте этого, дядя Эл!
– Ты поступила очень плохо, Хоуп, – спокойно проговорил вампир, – но давай я сам поговорю с Хэйли, кошечка?
– Ну уж нет, – сузила глаза Алин, – от этого разговора не будет никакого толка! И я не хочу это больше обсуждать! Проводи ее домой.
И не говоря больше ни слова, ведьма поспешила в гостиную, где на низком диване ее ожидала Гвен, виновато склонив свою маленькую голову.
– И что же ты скажешь в свое оправдание? – серьезным голосом спросила Алин, присаживаясь рядом с дочерью.
– Я хочу быть ведьмой, как и ты, мамочка, – насупилась Гвен, поднимая на мать свои синие глазки, – Хоуп сказала, что ты учила ее, а она может научить меня.
– А Хоуп не упомянула о том, что когда-то происходило, мне было не одиннадцать лет? И почему ты решила учиться у нее, а не у меня, Гвендолин?
– Прости, мамочка, – зашмыгала носом девочка, и по пылающим щечкам потекли первые слезы, – я больше никогда не буду так делать.
Алин лишь покачала головой, закатывая раскосые глаза, и притянула к себе плачущую дочь, которая мгновенно забралась к ней на колени, обвивая тонкими ручками шею.
– Я не хочу, чтобы ты злилась на меня, – проговорила Гвен, не сводя с матери виноватого взгляда, – я люблю тебя.
– И я люблю тебя, милая, – ласково отозвалась Алин, поглаживая спутанные темно-каштановые локоны, – и именно поэтому беспокоюсь. Я не хочу, чтобы тебе было больно, или ты поранилась, или превратилась в гусеницу.
– Гусеницу? – округлила глаза девочка.
– Ну или жука, – прикусила губу ведьма, сдерживая смех.
– Жу-ка?
– Да, милая, именно. Потому что это всегда происходит, когда две маленькие ведьмы начинают колдовать без присмотра взрослых.
– Мы больше не будем! – закрутила головой Гвен, – правда, мамочка!
– Обещаешь, Гвендолин? – строгим голосом спросила Алин, абсолютно серьезно глядя на испуганную дочь, – даешь слово Майклсонов?
– Да, – закивала та.
– Что ж, тогда твое наказание ограничится лишь несколькими днями домашнего ареста с полным отказом от сладостей.
– Но, мама! – насупилась Гвен, прижимаясь к Алин, – так не честно!
– Лучше не спорь, любовь моя, – весело проговорил появившийся в гостиной Элайджа, к которому девочка мгновенно побежала со всех ног.
Под насмешливым взглядом качающей головой Алин, она как обезьянка забралась на руки к улыбающемуся отцу, который с готовностью прижал к груди ее маленькое тело.
– Ты же сможешь переубедить маму, папочка? – прищурилась она, в точности так же как и сам Элайджа, не сводя с него своих синих глазок, – хотя бы одно пирожное за ужином…
– Но ты ведь виновата, детка, – покачал головой вампир, одновременно подмигивая дочери, что не ускользнуло от пристального взгляда наблюдающей за ними Алин.
– Ты будешь наказан вместе с ней, Элайджа, – предупредила мужа ведьма, сужая раскосые глаза, – и, как ты понимаешь, не отказом от конфет.
– На домашний арест я вполне согласен, кошечка, – смеясь, отозвался вампир, подходя к хмурой ведьме, и присаживаясь рядом с ней на диван. Обнимающая его Гвен, тут же обхватила одной ручкой шею матери, оказываясь между родителями.
– Вы меня с ума сведете, Майклсоны, – закатила зеленые глаза Алин, и ее губы помимо воли растянулись в улыбке, когда Элайджа придвинулся ближе, обнимая их вместе с дочерью.
– Ты не забыла, что носишь ту же фамилию, кошечка? – вскинул бровь вампир, поднимая взгляд на кусающую пухлые губки жену.
– Сомневаюсь, что вы дадите мне это сделать.
И Алин улыбнулась, прикрывая глаза. Обычный день из жизни их ставшей с появлением Гвен не самой спокойной семьи вновь подходил в концу без особых потерь. Она повернулась к мужу, собираясь сказать что-то еще, но тот, поднес палец к губам, указывая взглядом на Гвен.
Их маленькая дочь сладко спала, обнимая своих родителей.
========== Часть 2 ==========
Последний раз взглянув на спящую в своей маленькой кроватке дочь, Алин направилась в гостиную, где ее с бокалом бурбона в руке уже поджидал Элайджа.
– Уснула? – тихо проговорил он, поднимая на жену нежный взгляд.
– Она и не просыпалась, – закатила глаза ведьма, подходя к низкому дивану, – спит как ангел, совесть которого абсолютно чиста.
– Наша Гвен и есть самый настоящий ангел, – отозвался Элайджа, обхватывая точеные бедра жены, и притягивая ее к себе, – прямо как ты, моя кошечка.
– Не морочь мне голову своими льстивыми речами, – сузила глаза Алин, отступая от вампира на шаг, – ты избаловал ее. Так, что дальше просто некуда. Ты отменяешь любое мое наказание! И, конечно же, Гвен тебя просто обожает!
– Ревнуешь, любовь моя? – попытался отшутиться Майклсон, поднимая на жену горящий взгляд, – иди ко мне, Алин.
– Даже не думай об этом! – процедила ведьма, хмуря брови, – у меня нет настроения на… подобное.
– Поверь, оно очень быстро появится, – прищурился Элайджа, поднимаясь на ноги, и медленно подходя к отступающей от него жене, – я ведь завтра уезжаю в Новый Орлеан. Разве ты не будешь скучать, кошечка?
– Ты … что? – расширила зеленые глаза Алин, выставляя перед собой тонкие руки, – и я узнаю об этом только сейчас?!
– Я совсем забыл, любовь моя, – опустил глаза вампир.
– Ты ничего не забываешь, Элайджа Майклсон! Ты просто не хотел мне об этом говорить! И что же это за поездка? – требовательно проговорила девушка, не сводя пристального взгляда с лица мужа, на котором не отразилось ни одной эмоции, – немедленно отвечай!
– Возникли кое-какие проблемы, – наконец проговорил вампир, поднимая на жену свои темные глаза, – всего несколько дней, кошечка…
– У меня просто нет слов! – взвилась Алин, и ее щеки стали пунцовыми от гнева, – это что, опять какие-то вампирские войны?
– Не совсем, – неопределенно ответил Элайджа, пытаясь обнять жену за талию, – давай не будем об этом, любовь моя. Уверен, мы могли бы найти занятия и поинтересней. Ты и без того, не подпускала меня к себе уже несколько дней.
– Потому что воспитание твоей дочери требует слишком много сил! Но ты не хочешь обсуждать это! Как и то, зачем едешь в Новый Орлеан. Вместо этого, ты тащишь меня в постель.
– Ну, не злись, кошечка, – прочистив горло, отозвался вампир, отводя руки от разъярившейся жены, – мы все обсудим, когда я вернусь.
– Вот тогда и займемся тем, чего ты хочешь!
– Я хочу? – вскинул бровь Элайджа, бросая на жену насмешливый взгляд, – выходит, ты только терпишь мои домогательства?
Лицо Алин вспыхнуло, и, не желая отвечать, она отвернулась от мужа, чтобы направиться в спальню, но сильные руки обхватили ее плечи, притягивая к мужской груди.
– Не торопись, кошечка, – прошептал ей на ухо Элайджа, и его ладони скользнули ниже, сжимая высокие груди через тонкую ткань платья, – разве ты не хочешь исполнить свой супружеский долг?
– Отпусти! – попыталась вырваться из тесных объятий ведьма, но муж держал ее крепко.
– И не подумаю.
– У меня болит голова!
– Я это исправлю, кошечка.
– Я не хочу!
После этих слов, Элайджа разжал ладони, отпуская Алин, которая отошла от него на шаг, нерешительно кусая губки.
– Будь по-твоему, – холодно проговорил он, – заставлять тебя я не буду.
– Элайджа, я… – начала было ведьма, но вампир перебил ее взмахом руки.
– Не стоит, Алин, – ледяным голосом проговорил он, направляясь к старинному буфету, где они хранили бурбон, – я и без того все понял. Больше навязывать тебе свое общество я не намерен.
– Я вовсе…
– У тебя болела голова, – не поворачиваясь к жене, бросил Элайджа, делая глубокий глоток бурбона, – тебе лучше прилечь. Спи спокойно, моя целомудренная женушка, я тебя не потревожу.
– Но…
– Не нужно, кошечка. Не оправдывайся. Спокойной ночи!
Алин хотела сказать что-то еще, но постояв несколько секунд, она вздохнула, и, бросив последний быстрый взгляд на мужчину, который сверлил взглядом темную стену, она молча развернулась и пошла в их маленькую спальню. Оказавшись в темной комнате, ведьма, прикусив губу, присела на кровать.
В ее планы вовсе не входило ругаться со своим первородным мужем, но новости о его незапланированной поездке в Новый Орлеан, которая (а в этом Алин не сомневалась) была гораздо опаснее, чем ее пытался представить Элайджа, просто вывела ее из себя. За все годы их совместной жизни у вампира не было перед женой никаких секретов, и то, что сейчас он не сразу рассказал о планируемом вызвало у ведьмы вспышку гнева. Впрочем, злость Алин, быстро вспыхнув, тут же погасла, но за это время она успела обидеть своего мужа, вновь отвергнув его из чистой вредности.
Ведьма принялась стягивать с себя одежду, и, оставшись лишь в тонких трусиках, скользнула под одеяло. Она притянула к себе бедра, стараясь согреться, но сделать это у Алин никак не получалось. Девушка нахмурилась, пытаясь прислушаться к тому, что происходило в гостиной. Но даже ее полувампирский слух не мог уловить и звука. Элайджа по всей видимости застыл в неподвижной позе на низком диване, и совсем не собирался в их общую постель. Алин приподнялась на локтях, уже намереваясь встать, чтобы вернуться к мужу, и свести глупую ссору к обычному финалу их редких недомолвок, но потом она вспомнила о вечерней выходке Гвен, и опустилась назад на холодную подушку.
Им нужно было поговорить, а не гасить имеющиеся претензии в экстазе страсти, что они и сделают, после возвращения Элайджи. За время этой недолгой разлуки у них обоих будет возможность подумать о имеющихся проблемах и успокоиться. Но, пожалуй, когда Элайджа покончит с бурбоном и придет наконец в их постель, она немного загладит перед ним свою вину, за необдуманные слова, которые его обидели… Приняв это решение, Алин прикрыла глаза, и сама не заметила как погрузилась в сон.
Вот только утром Элайджи в их доме уже не было, и ведьма, проснувшись одна в их маленькой спальне, с досадой прикусила нижнюю губу. Не перегнула ли она палку в своем желании воспитать не только их непослушную дочь, но и своего древнего мужа, который был старшее ее на тысячу лет? Но Алин не успела погрузиться в свои невеселые мысли, потому что на пороге спальни появилась взъерошенная Гвен в своей смешной пижамке с медвежатами, которая мгновенно оказалась с ней рядом, прижимаясь к матери всем телом.
– Папа не стал тебя будить, и сказал, чтобы я передала тебе, когда ты проснешься, вот это, – и девочка коснулась губами материнской щеки, – он обещал, что вернется очень скоро, и тогда мы поедем в путешествие вместе! Мы ведь поедем, мамочка?
– Если папа сказал, значит так и будет, – улыбнулась Алин, не сводя нежного взгляда с радостной дочери, – больше он ничего не говорил?
– Сказал, что любит меня, – задумчиво прищурилась Гвен, – и чтобы я вела себя хорошо. И слушалась тебя. И… вроде бы… все… Нет, вспомнила! Папа сказал, чтобы ты разрешила мне гулять с Хоуп…
– Вот уж сомневаюсь, – закатила глаза ведьма, строго глядя на опустившую свои синие глазки Гвендолин, маленькие щечки которой залились румянцем, – я вот сейчас позвоню ему и…
– Нет, мамочка! Я пошутила!
– А я уже хотела приготовить на завтрак твои любимые шоколадные кексы… Но теперь…
– Ну, мама… – надула губки девочка, – один маленький кексик… И я буду самой послушной в мире!
Алин рассмеялась, и Гвен последовала ее примеру, обвивая тонкими ручками материнскую шею, и прижимая каштановую головку к ее груди.
– Ты самая лучшая мамочка на свете!
Ведьма не смогла сдержать улыбки, притягивая к себе дочь, и спустя полчаса они вместе с Гвендолин ставили в духовку формочки с шоколадным тестом.
После завтрака, когда Гвен отправилась в свою комнату, чтобы принести игрушки, Алин решилась позвонить Элайдже. Но к ее досаде муж оказался недоступен, и ведьма, недовольно сведя брови, опустилась на низкий диван. Такое развитие событий ей совсем не нравилось. Хотя Элайджа и передал ей через дочь поцелуй, раньше он никогда не уезжал не попрощавшись. Чтобы развеять свои сомнения Алин набрала номер Кэролайн, которая тут же ответила, будто ожидала ее звонка.
– Привет, ведьма!
– Привет, Кэр. Ты случайно не знаешь…
– Зачем Элайджа и Клаус поехали в Новый Орлеан? – тут же отозвалась блондинка.
– Откуда ты…
– Элайджа заходил к нам перед их отъездом. И судя по его помятому виду, попрощались вы не лучшим образом.
– Мы немного повздорили, – призналась Алин, – и зачем же они уехали?
– Какая-то заварушка среди местных ведьм, не думаю, что что-то серьезное, – беспечно проговорила Кэролайн, – поверь, они вернутся со дня на день.
– Я ему звонила, – невесело отозвалась зеленоглазая колдунья, – но телефон был недоступен…
– Не бери в голову, милая, – тут же ответила блондинка, – как только Клаус позвонит, я попрошу его…
– Не нужно, – перебила подругу Алин, – думаю, ты права. Дождусь их возвращения.
– Вот и славно, – заключила Кэр, – и пока мы одни, почему бы нам не устроить девичник? Приходите к нам вечером вместе с Гвен.
– Ладно, – кивнула ведьма, и на этом они попрощались.
Следующие несколько дней пролетели незаметно, и Алин, в ожидании возвращения мужа, уже забыла об их глупой ссоре, желая лишь скорее оказаться в его объятьях. Они с Гвен как раз гостили в доме Майклсонов, когда на его пороге появился улыбающийся Клаус. Завидевшая его Хоуп, мгновенно бросилась к отцу в объятья, и сидящая с ней рядом Гвендолин поспешила последовать примеру сестры.
– А где папочка? – было первым вопросом девочки, когда гибрид, улыбаясь, поднял ее на руки.
– Даже не поприветствуешь любимого дядю, папина дочка? – прищурился он, разглядывая маленькое личико племянницы.
– Привет, – нетерпеливо отозвалась Гвен, и ее синие глаза слегка прищурились, – он не с тобой?
– Он немного занят, любовь моя, – склонил голову Клаус и его пристальный взгляд устремился в сторону Алин, – ты побудь у нас, а мама ему поможет. И потом они оба придут за тобой. Ты ведь хочешь посмотреть, какие я вам с Хоуп привез подарки?
– Да! – хором ответили девочки, и гибрид, улыбаясь, увлек их в темный коридор, ведущий в библиотеку.
Уже на пороге он обернулся и, глядя на встревоженную Алин, медленно проговорил:
– Твой занудный муженек весь извелся за эти дни, ведьма. Уж не знаю, что там между вами произошло, но думаю самое время с этим разобраться. Он ждет тебя в вашем доме.
========== Часть 3 ==========
Элайджа замирает, глядя, как Алин спит одна на их широкой кровати, и сам не замечает, как делает первый шаг. Почти невесомо он касается смоляных волос, кончиками пальцев очерчивает контур пухлых губ. Ему хочется разбудить ее поцелуем, подмять под себя нежное тело, но несколько часов назад жена весьма недвусмысленно дала понять, что не нуждается в его внимании.
Вампир знает, что виноват перед ней. И дело не в том, что он не сказал ей о поездке в Новый Орлеан, не желая волновать и без того взвинченную ведьму. Совсем-совсем не в этом. Причина их размолвки сладко спит в соседней спальне, и Элайджа хмурит брови, думая о том, что вновь пошел на поводу у своей маленькой дочери, не смотря на все обещания жене быть с ней строже.
Вот только он ничего не может поделать с собой, стоит Гвен поднять на него свои синие невинные глазки, и попросить о чем бы то ни было. Когда она только родилась, Элайджа клялся Алин, что опыт с Хоуп научил его быть стойким к детским капризам. Майклсон и сам верил в это, пока маленькие губки Гвендолин не сказали в первый раз «папа». И их не по годам умная дочь очень быстро поняла силу своей власти над отцом.
Погруженный в свои мысли Элайджа не замечает, как наступает утро. Всю ночь вампир не спускал глаз со спящей жены, так и не решаясь лечь рядом, но стоит ему подумать о том, чтобы разбудить ее для прощального поцелуя, он слышит тихие вздохи, доносящиеся из комнаты Гвендолин.
Майклсон вихрем устремляется в спальню дочери, и, приоткрыв дверь, видит, что Гвен сидит на кроватке и трет свои глазки, сонно зевая.
– Ты пришел пожелать мне доброго утра, папочка? – выговаривает она, поднимая на Элайджу мутный взгляд.
– И сказать, что на несколько дней уезжаю в Новый Орлеан, любовь моя, – улыбается вампир, подходя к дочери, – я не стал будить маму, поэтому, когда она проснется, передай ей это.
И Майклсон целует маленькую щечку, а Гвен обвивает его шею тонкими руками, прижимаясь к отцу всем телом.
– Ты же ненадолго, папочка? – щурится она, не сводя пристального взгляда с лица вампира.
– Вовсе нет, детка, – отвечает Элайджа, – и как только я вернусь, мы можем съездить куда-нибудь все вместе.
– Правда? – радостно восклицает Гвендолин, и ее блестящие глазки не отрываются от темных глаз вампира, – я очень хочу, папа!
– Но ты должна быть хорошей девочкой, – пытается строжиться Майклсон, – и слушаться маму.
Гвен часто кивает, хлопая невинными синими глазками.
– Я люблю тебя, – выговаривает Элайджа, и целует маленькие щечки, прижавшейся к нему дочери, – ты – мое сокровище, Гвендолин.
– И я люблю тебя, папочка, – отзывается та, – возвращайся скорей.
Вампир мягко отстраняет дочь от себя, опуская ее на кроватку, и, улыбаясь, отходит к двери. Вихрем Элайджа преодолевает гостиную, и оказывается на низком крыльце. Несколько секунд он стоит, прислушиваясь к ровному дыханию жены, прежде чем устремиться в гущу леса к дому Клауса.
Поездка в Новый Орлеан проходит без особых происшествий. Майклсоны одной встречей подавляют бунт ведьм, и Элайджа, отведя душу участием в короткой драке, думает лишь о том, как скорее вернуться к жене. Клаус сообщает ему, что Алин спрашивала о их поездке у Кэролайн, и вампир не может сдержать улыбки. Его маленькая гордая ведьма не смотря ни на что волнуется о своем муже.
Они возвращаются в Мистик Фоллс вечером третьего дня и, пропустив по бокалу бурбона в Гриле, расстаются с братом, обмениваясь понимающими улыбками. Клаус идет к себе, где, как ему успела поведать жена, находится Алин с дочерью, а Элайджа собирается направиться домой, когда его окликает знакомый женский голос.
– Чем обязан, Катерина? – разворачивается он, видя перед собой призывно улыбающуюся Кетрин Пирс.
– О, лишь хотела выпить с тобой за нашу старую дружбу, – выговаривает она, протягивая вампиру бокал с бурбоном.
– Я спешу, – бросает ей Майклсон, намереваясь уйти, но тонкая ладонь сжимает его предплечье.
– Ты слишком благороден, чтобы отказать даме в последней просьбе.
– Последней? – вскидывает бровь вампир.
– О да, – кивает Пирс, – я ведь собираюсь навсегда покинуть этот мерзкий городок. После твоей женитьбы здесь не осталось совсем ничего интересного.
– Что ж, – пожимает плечами Элайджа, – удачи.
И делает глубокий глоток, из протянутого Кетрин бокала.
Бурбон неожиданно обжигает горло, странно ударяя в голову, и вампир сводит брови поднимая взгляд на свою собеседницу, но перед ним стоит уже совсем не Пирс. Его губы растягиваются в улыбке, когда он скользит нежным взглядом по смоляным локонам, раскосым зеленым глазам, маленькому носику, пухлым губкам.
– Пойдем домой, Элайджа, – слышит он голос жены, которая улыбается ему непривычно распутной улыбкой. Вот только эта незначительная деталь, мгновенно вылетает из головы вампира, когда тонкие пальцы касаются груди, и Алин склоняется к его лицу.
– Хочу тебя, – шепчет она, и вампир уже не обращает внимания ни на то, что у жены слишком низкий голос, ни на то, что она необычно пахнет, ни на то, что ее поведение слишком уж смелое для его маленькой ведьмы. Голову ведет, и он идет вслед за Алин, которая оборачивается через плечо, и ее язычок очерчивает контур пухлых губ.
Неожиданно быстро они оказываются в маленьком лесном доме, и ведьма обвивает руками мужскую шею, обхватывает длинными ножками торс вампира, и он переносит ее через порог.
Элайджа сжимает ладонями округлые ягодицы, а его губы скользят по нежной шее, вызывая тихие стоны.
– Ты простила меня, кошечка? – спрашивает он, глядя в раскосые глаза, в которых на мгновение сквозит растерянность, но в следующий миг Алин целует его, и Майклсона вполне устраивает такой ответ.
Не выпуская жену из объятий, он опускается на диван, и его пальцы тянут вверх тонкий свитер, обнажая девушку до талии. Вампир сжимает высокие груди, сводит их вместе, и ведьма изгибает спинку, наслаждаясь его ласками. Элайджа не может оторвать взгляда от прекрасного лица, припухших губок, прикрытых в порыве страсти глаз, которые неожиданно распахиваются, и Алин одним плавным движением соскальзывает с его колен, оказываясь на полу подле мужских ног.
Тонкие пальцы мгновенно расправляются с ремнем, расстегивают ширинку, и не успевает вампир сказать и слова, как влажный ротик накрывает его плоть, и все остальное теряет смысл. Алин ласкает его неожиданно смело, скользя язычком по всей длине каменного члена, и Элайдже в затуманенную голову приходит мысль о том, что не только он скучал по своей маленькой жене. Ведьма принимает его плоть глубоко, заставляя вампира буквально хрипеть от острого наслаждения, пока он, понимая, что совсем близок к пику, не тянет ее на себя.
– Хочу с тобой, – выдыхает он, и Алин, мгновенно стягивает я себя узкие брючки.
Трусиков на ней нет, и ведьма, соблазнительно прикусывая губу, обхватывает основание пульсирующего от возбуждения члена, и одним движением опускается на него, заполняя до конца горячее лоно. Элайджа стискивает точеные бедра, подается навстречу ее быстрым движениям, и в следующий миг его накрывает тяжелая волна мутного экстаза.
Последнее что он видит – раскосые глаза Алин, которые почему-то становятся янтарными, а после наступает темнота.
========== Часть 4 ==========
Стоило Клаусу увести девочек в библиотеку, Алин поднялась на ноги, и прикусив губу, взглянула на улыбающуюся Кэролайн.
– И чего же ты ждешь, ведьма? – склонила голову блондинка, рассматривая взволнованную подругу, – Гвен побудет у нас, а вы с Элайджей наконец все обсудите. Только не говори, что до сих пор дуешься на него. Я ведь видела, что в эти дни изводился не только он…
– Я вела себя как дура, – вздохнула Алин, опуская взгляд, – сорвалась на него.
– Уверена, он простит тебя, – усмехнулась Кэр, становясь рядом с подругой, сжимая ее дрожащие ладони, – просто будь с ним поласковей, распутная ведьма…
– Кэролайн! – вспыхнула Алин, качая головой.
– Разве ты не соскучилась по мужу? – насмешливо прищурилась блондинка.
– Очень, – призналась ведьма, – ты права. Присмотри за Гвендолин. Мы поговорим, и сразу же придем за ней.
– Не особо торопись, милая.
Алин закатила глаза и, бросив на подругу последний взгляд, направилась к двери. На Мистик Фоллс уже опускались сумерки, и ведьма, укутавшись плотнее в шерстяной кардиган, быстрым шагом устремилась домой. Подходя к своему дому, девушка увидела, как тускло светится окно гостиной. Это означало, что Элайджа уже был дома, и поджидал ее. Алин почувствовала, как помимо воли ее пухлые губы растягиваются в улыбке. Наверняка, ее первородный муж сидит на их низком диване, попивая бурбон. Ведьма вздохнула, и будто набираясь смелости, толкнула дверь. Пожалуй, поговорить они могут и завтра. А сейчас она просто поцелует его крепко-крепко и покажет, как сильно скучала.
Но то, что Алин видит, проходя в гостиную, заставляет ее забыть о своих намерениях. Она застывает на пороге, и ее дрожащие пальцы судорожно стискивают дверной косяк, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.
Ее муж, действительно сидит на диване. Вот только ее он совсем не ждет. Его веки сомкнуты, лицо искажено страстью, а подле его ног устроилась Кетрин Пирс, голова которой ритмично движется в мужском паху.
И ведьма понимает, что не в силах сделать и шага, выдавить из себя хотя бы звук. Ее жизнь рушится прямо на глазах, а она не может сдвинуться с места, оторвать взгляда от того, как ее муж предается страсти с другой.
В этот момент она слышит глухой голос Элайджи.
– Хочу с тобой…
Он поднимает взгляд на стягивающую брючки Кетрин, и в его темных глазах не просто желание. Алин миллион раз видела этот взгляд. Так он всегда смотрел только на нее. Но то, что сейчас происходит в гостиной, разбивает иллюзии девушки.
В этот момент Пирс замечает ведьму, но это не мешает ей опуститься на мужскую плоть, начать быстро двигаться. Как и не видящему ничего кроме своей любовницы вампиру, который стискивает женские бедра, подстраиваясь под ритм Кетрин.
Алин не знает, видит ли ее муж, но сейчас это не имеет никакого значения. Она ловит взгляд опускающейся на него раз за разом вампирши, губы которой шепчут:
– Он хочет меня. Убирайся!
На мгновение ведьма замирает, ожидая реакции на эти слова Элайджи, но тому совершенно не до того, что говорит его любовница. Мужское лицо искажается накрывающим его экстазом, и он откидывается на спинку дивана с глухим стоном.
– Понравилось? – словно в тумане Алин видит ухмыляющуюся Пирс, которая смотрит на нее нисколько не стесняясь своей позы, – что ж, посмотри. В последний раз. Он выбрал меня, ведьма. А ты уходи. И не забудь прихватить с собой свое отродье.
И она заливается громким смехом.
Алин до крови прикусывает губу, чувствуя, как глаза наполняются жгучими слезами. Еще несколько секунд она смотрит на хохочущую Кетрин, скользит взглядом по расслабленному лицу мужа, который даже не обращает внимания на ее присутствие, а после, так и не проронив и слова, просто бежит.
Ведьма не знает, откуда берутся силы, не замечает, как ветки хлещут ее по залитому слезами лицу, она бежит к своей дочери, думая лишь об одном.
Они не могут больше находиться в этом городе. Алин еще не знает, как объяснит это Гвендолин, но абсолютно уверена, что не допустит, чтобы дочь стала свидетелем подобной сцены, что ведьма наблюдала сегодня в собственном доме.
Алин стучит в дверь дома Клауса, и стоит Кэролайн появится на пороге, ведьма вихрем оказывается в гостиной, ища глазами дочь.
– Что случилось? – распахивает голубые глаза Кэр, встревожено глядя на подругу, – и где… Элайджа?
– Развлекается со своей любовницей, – бросает Алин, судорожно сглатывая, и, не замечая, как меняется лицо блондинки, идет в библиотеку, откуда раздаются веселые детские голоса.
