Текст книги "GOD SAVE THE QUEEN (СИ)"

Автор книги: лемон хейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

«Тебя отстранили от занятий на трое суток».

– Хорошо.

«Ты разочаруешь близких тебе людей».

– Отлично.

«Ты всерьёз задумалась об убийстве».

– Замечательно.

Как и пару дней назад, в небе стали собираться серые тучи. Ветви деревьев колыхал холодный ветер, и минут через десять она уже видела, как мелкие капли опадают на серый асфальт. Воздух быстро очистился от витавшей в нём пыли, летевшей с трассы. Девушка вскинула голову. Небосвод темнел, а ветер усиливался.

Сворачивая в очередной переулок, светловолосая сбавила ход и зашагала медленнее. Она всегда неслась непонятно куда и ходила с такой скоростью, будто постоянно опаздывала, хотя в реальности единственным местом, куда Эстер могла бы опоздать, была кровать. Наушники доставать Эверт не спешила – они бы всё равно намокли, да и какой толк от музыки, если голова забита чушью, которую жизненно необходимо обдумать?

Из тягучего потока мыслей её вырвал чей-то жалобный всхлип. Пришлось остановиться и напрячь слух, чтоб понять, откуда он исходит. Проезжавшие рядом машины только всё портили: стоило настроиться на нужную частоту, как заревёт очередной двигатель. Всхлип повторился; он был похож на детский, но подозрительно высокий. Ещё один. Теперь Эстер поняла, кто был источником звука и что это, собственно, за звук: возле мусорного бака сидел маленький пушистый котёнок.

– Кто-о это у нас тут такой… – на вид ему было не больше месяца. Он мог поместиться в ладонь, – …красивый?

Шерсть кота была вся в грязи. Мокрый, с синими глазами, он хромал на одну лапку: левая была ранена и из неё сочилась кровь. Девушка вытянула ладонь вперёд, чтоб посмотреть, как на неё отреагирует животное. Котёнок настороженно обнюхал пальцы Эверт, и, согнув переднюю лапу, кое-как приблизился к ней. Он потёрся об её ладонь.

«Даже не думай, отец и кошка тебя растерзают».

– Какой хоро-ошенький, – широко улыбаясь, она погладила мокрый живот. Уши у него были маленькие, да и тело не соответствовало размерам головы. Ему явно было не больше месяца.

Быстро осмелев, кот запрыгнул в её руку и даже пополз выше, по рукаву куртки.

– Мне даже нечего тебе дать, – вздохнула та, не переставая поглаживать котёнка. – Хотя, подожди…

Девушка быстро отыскала в кармане рюкзака упаковку с остатками сухого печенья.

– Не думаю, что тебе понравится, но… – в другую ладонь она набрала крошки и небольшие кусочки, поднесла к его морде. Кот, только учуяв еду, сразу же набросился на неё и стал жадно поглощать. – Ого, – поморщилась зеленоглазая, – и как давно тебя кормили, малыш?

Пушистик съел всё до последней крошки, и, когда рука опустела, снова мяукнул, только теперь не так пронзительно.

– Что мне с тобой делать? – вздохнула Эстер. Он замурчал и стал тереться об неё усерднее. – Я же не могу… О господи! – на рукаве она заметила несколько капель крови, как раз там, куда наступал кот. Только сейчас девушка заметила его повреждение.

«НЕ СМЕЙ» – кричал внутренний голос.

– Ну ладно, – светловолосая прижала его к себе.

«ТЫ СПЯТИЛА?».

– Иди сюда, – Эстер укрыла грязного котёнка от дождя, укутав в свою куртку. Он, кажись, и вовсе не был против.

«Ты безнадёжна».

Достав телефон, она начала набирать номер Эрика. Насколько помнила Эверт, сегодня он занят не был, потому на весь день должен остаться дома.

– Алло? – прозвучал сонный голос Кейна; девушка представила, как юноша потягивается в постели, спросонья трёт глаза и зевает. – Блин, я же спал.

– Уже одиннадцать.

– А ты почему… – тот сделал паузу; очевидно, для того чтобы зевнуть. – Не в школе?

– Если согласишься выйти на час, узнаешь.

– Это что, шантаж?

– Мне нужна помощь. Твоя, – котёнок прижался к груди Эстер и громко замурлыкал.

– Что это за трактор на фоне?

– Виновник торжества. Вылазь давай.

– А ты не можешь подождать примерно до завтра?

– Не-а, это важно.

– По телефону никак?

– Абсолютно.

– Но там же… до-ождь, – простонал Эрик. Эстер услышала, как парень сел на кровати.

– Пожалуйста.

– Ну… – протянул тот. – Только если… Ай, ладно, сейчас.

– Можешь не спешить, – объявила Эверт и отключилась.

Самому же Эрику вообще не улыбалось вставать сегодня раньше двух часов дня, да и вообще вставать – по ряду некоторых причин, он лёг спать под утро, когда на часах было уже семь, а за окном светило солнце. В такие моменты у него случался когнитивный диссонанс – границы между «вчера» и «сегодня» стираются, трезвый взгляд на мир исчезает вместе с ними. Когда ему пришлось встать с кровати, парень был готов выйти в домашней одежде, настолько ему было лень открывать шкаф. Но стоит отдать должное, он, всё-таки, пересилил себя и надел мятую белую футболку, кое-как влез в серые джинсы и даже немного причесался. Недосып сказывался на нём губительно: юноша то и дело спотыкался об ковёр или собственную ногу, успел впечататься в навесную тумбу и вместо пустой коробки из-под йогурта в мусорку выбросил чайную ложку. Многообещающее начало дня.

Когда к его дому подошла Эстер, он накинул куртку и вышел. На Миннеаполис надвигался ноябрь, а это означало, что пора вытаскивать тёплые свитера и пледы. Он любил осень, но ему не всегда нравилась зима. Эрик мог с лёгкостью сказать, что ему нравился снег и зимняя пора до невозможности красива, но только тогда, когда ты наблюдаешь за ней со стороны, желательно через стекло, из своей комнаты. С другой стороны, разнообразие намного лучше вечного лета, которое царит, к примеру, в Майами или Калифорнии. Единственным минусом было то, что зима в Миннесоте ужасно холодная.

– Прости, что разбудила так рано, – улыбнулась Эстер.

Невзирая на то, что выглядела девушка довольно радостной, парень ощутил какое-то напряжение; она явно была чем-то расстроена, даже если и пыталась не показывать этого. Задавать вопросов в лоб юноша не стал.

– В следующий раз я просто не возьму телефон, – Эверт потянулась, чтоб обнять его. Что странно, одну руку она держала согнутой, а её ладонь уходила в куртку. На секунды две он ощутил запах её шампуня: светлые локоны пахли яблоком. – Меня пугает то, что ты собираешься прогуляться и предпочитаешь свежий воздух и полную людей улицу моей комнате.

– Не всю же жизнь торчать в четырёх стенах, – на полтона тише проговорила та, подняв зелёные глаза на Кейна.

– Забавно. Раньше ты так не считала, – он запустил руки в карманы куртки. – Чего стряслось?

– Ты о чём?

Они шли вниз по улице, направляясь в сторону сквера, где обычно играло бесчисленное количество детей. Сейчас всех отправили по школам и садикам, и игровые площадки опустели. Дождь перестал моросить. Ветер не стих. Пожелтевшая листва, облетая с толстых ветвей, опускалась на влажный асфальт.

– Ну, начиная твоим настроением и заканчивая тем, что ты от меня прячешь.

– Я как раз об этом и хотела поговорить, – нервно засмеялась Эверт, свободной рукой почесав затылок.

– Ну? – напомнил Эрик через несколько минут молчания. Он опустил голову: на асфальте лужа размыла чей-то рисунок, нанесённый разноцветным мелом.

– В общем, у меня две новости.

– Плохие, хорошие?

– За вторую не ручаюсь, но вот первая – ужасная.

Парень вздохнул и откинул пряди зелёных волос назад.

– Я готов к самому худшему, давай.

– Я разбила твой термос.

Секунд на тридцать над ними нависла тишина. Она не была мрачной; по описанию ей бы больше подошло слово «непонятная». Конечно, Кейн расстроился, но не так сильно, чтоб злиться на Эстер. В отличие от своей подруги, глубокой привязанности к материальным благам он не имел.

– Разбила? – переспросил тот, тонко намекая, что хотел бы знать подробности.

– Не совсем я… – она отвела взгляд в сторону, и в этот момент ему показалось, что из куртки раздался какой-то звук. Наверное, послышалось, или… стоп. – Чёрт, мне так жаль, и мне вообще ничего доверять нельзя, я знаю, но…

– Я не злюсь.

Эстер подняла голову.

– Не злишься?

– Конечно нет, господи. Всего лишь побрякушка.

Его намного больше волновало поведение Эверт. Она практически никогда не реагировала подобным образом: девушка всегда была по максимуму спокойной, редко проявляла отрицательные эмоции и уж тем более не отводила взгляд, когда разговор заходил о чём-то серьёзном. Что-то явно произошло, только вот он не мог понять, что.

– А что ты говорила перед этим?

– Вторая новость?

Эстер и Эрик медленно приближались к качелям; их цепи изредка звенели, когда порывы ветра становились слишком сильными.

– Нет. Ты не сама его разбила. Тебе нужна была помощь в выполнении такой нелёгкой задачи?

Сиденье было немного мокрым, но девушка этого почти не заметила. Она переместила руку на цепь.

– Произошла потасовка. Небольшая, – светловолосая засмеялась. Парень остался стоять, положив на холодные звенья и свою ладонь.

– Надеюсь, пострадал только термос? – выгнул бровь тот, начиная раскачивать Эстер.

– Ну, нас наказали.

– И каким образом?

– Она моет актовый зал в пятницу, я отстранена от занятий на трое суток, – пожав плечами, Эверт заулыбалась. Она явно довольна тем, что Колдер должна будет драить полы, а ей можно отсыпаться ещё три дня.

– Кто б меня так наказал, а, – буркнул Кейн. – Тебя хоть не задели?

– Нет, да и я её не особо, – девушка начала раскачиваться сама; Эрик всё ещё не отпускал цепь.

– А причина? – юноша, обойдя скользкую тёмно-коричневую грязь, всё же сел на соседнюю качелю и вернул руки в карманы. Куртку он не застегнул.

– Да так… Ничего особенного.

Тучи сгущались и становились плотнее, но даже после того, как всё вокруг посерело, дождь не пошёл, только пару капель ударились об землю.

– О-окей, но я всё же волнуюсь за кота, потому что мне кажется, он скоро задохнётся.

Хотелось бы ей удивиться.

– Блин, ты как всегда, – пробормотала Эстер и вытянула мирно посапывавшего на её руке крохотного котёнка. – Постоянно меня обламываешь, никакой интриги, – услышав это, парень улыбнулся.

– Давай ребёнка сюда, – Эрик протянул руку; расставаться с животным ей не хотелось. Кот медленно разлепил синие глаза и недовольно осмотрел территорию. – Давай-давай.

Светловолосая передала его юноше и стала следить за реакцией малыша. Как и в случае с ней, котёнок ласково потёрся об руку Кейна и замурчал, особо его не боясь; максимум, что было – пару недоверчивых взглядов.

– Дай угадаю, нашла его на какой-то помойке и сжалилась над несчастным существом? – Эрик стал присматриваться к коту. – Опа.

Он заметил рану на лапе.

– Да, я об этом хотела тебя попросить… – неуверенно начала Эстер.

– Чтоб я сказал папе осмотреть его? – догадался тот, не дожидаясь, пока девушка договорит. Его отец работал ветеринаром, поэтому парень понадобился Эверт так срочно.

– Типа того.

Эрик тяжело вздохнул.

– Он злющий вчера ходил весь день, мне как-то стрёмно подходить к нему. Я даже не знаю, – Кейн перевёл взгляд на светловолосую. – Мне кажется, меня убьют.

– Ты можешь попытаться.

– Руби сожрёт мелкого.

Руби, большой чёрный кот, похожий на пантеру, был слегка агрессивным. Приходя к Эрику, девушка часто оглядывалась, чтоб быть точно уверенной в том, что его нет поблизости. Руби постоянно выпрыгивал из темноты и царапал за ноги, иногда даже кусался. Из-за него руки юноши покрывались царапинами; нередко на предплечьях оставались тонкие полосы. Саму же Эстер этот чёрный комок цапал неоднократно.

– Я заберу его через дня два, как только твой папа его вылечит.

– А дальше что? – ухмыльнулся он, уже готовый согласиться.

– А дальше херовые шутки про сильную и независимую женщину, потому что у меня будет уже два кота, – Эрик засмеялся, а зеленоглазая состроила гримасу возмущённости. – Если меня, конечно, вместе с ним не выгонят.

Комментарий к IV: BROKEN GLASS

*Трифлуоперази́н (трифтазин) – нейролептик фенотиазинового ряда, один из наиболее активных антипсихотиков; используется при лечении шизофрении.

========== V: LURK ==========

В тот день дождь так и не пошёл. Эстер добралась до дома без особых приключений, если исключить встречу бывшей одноклассницы («что она здесь делает?»), которая, по идее, должна жить в Северной Дакоте. Лесли Вест – так её звали – училась с ней вплоть до восьмого класса; перевелась после того, как…

– Па-ап?

Дома вновь пусто. В общем-то, как и должно быть: отец снова зависает на работе, Камилла спит где-нибудь за шкафом, всё как обычно. Эстер положила ключи на тумбу в прихожей и быстро сбросила обувь. На часах – двенадцать утра.

Подумать только, утро ещё не успело закончиться, а её уже попёрли со школы на три дня.

В кухню она не заходила. Со стопроцентной вероятностью сейчас в раковине валялось пару тарелок, которые необходимо вымыть, но это лишь в теории, на практике всё может оказаться иначе. Душа к проверке не лежала, потому оставалось только гадать. Если зайти, скорее всего, грязная посуда будет, если не заходить – никогда не узнаешь, соответственно, не факт, что она есть. Вот такая вот раковина Шрёдингера.

На её возглас никто не отозвался, потому, со спокойной душой, девушка могла во всеуслышание размышлять о том, как её всё раздражает и как сильно надоело. Удивительно. Ещё полчаса назад, разговаривая с Эриком, Эстер чувствовала себя вполне счастливой, а, едва переступив порог дома, внезапно возненавидела всех и вся. Ей предстояло провести три дня взаперти – может, она ещё и получит по щам от отца за драку – и из-за этого хотелось кричать. Эстер ненавидела скуку, ненавидела тишину, ненавидела оставаться наедине со своими мыслями; она могла даже убить себя, просто так, от нечего делать. Когда звуки вокруг стихают, голоса внутри разговаривают громче. Их слишком много, справиться тяжело. Каждый размышляет о смерти. Один – о её последствиях и о том, что ждёт по ту сторону, другой – о её значении и боли, которую она приносит в мир, третий же просто паникует и орёт, в то время, как четвёртый апатично произносит: «Это всё не имеет значения. Ничего не имеет значения».

Если бы можно было кинуть в себя кирпичом с целью заткнуть, Эстер бы это сделала. Что угодно, лишь бы не слышать этих моральных уродов.

«Мы-то моральные уроды?» – возмущается один из них. «На себя посмотри, истеричка слабохарактерная».

«Вообще-то, если не эта истеричка, тебя сейчас бы здесь не было, прояви уважение».

«Заткнитесь оба».

– Все заткнитесь, или я прострелю себе голову, – поднимаясь по лестнице, парировала Эверт.

Они существовали столько, сколько Эстер себя помнит. Они всегда были с ней рядом, где-то в подкорке мозга, на задворках сознания – когда плохо и тяжело, когда больно, весело или хорошо, голоса говорили постоянно. Комментировали ситуации, раздавали советы, командовали и даже пытались манипулировать ею. Как данность. Было довольно странно осознавать, что так не у всех; особенно в детстве, когда Эстер только начинала познавать окружающий мир. «Что говорят твои голоса?» – вопрос, который она задавала буквально каждой своей подружке. Девочки воспринимали это, как игру, что-то выдумывали, называли их человеческими именами и рассказывали, с какой интонацией они произносят слова. Эверт сразу понимала, что они притворялись, потому что у настоящих голосов нет ни интонации, ни людских имён. Как нечто безоттеночное, они ровной строкой пробегали внутри головы, но при этом, когда нужно, умели кричать. Так было всегда. И будет.

«Вплоть до твоей смерти!»

Громко захлопнув за собой дверь, светловолосая принялась выискивать домашнюю одежду. Девушка помнила, что штаны забросила под кровать, а широкую бесформенную футболку – на спинку стула. Всё почти так, вот только футболка упала на пол и провалялась там весь день, как тряпка.

Справившись с переодеванием, Эверт села на ковёр. Со вздохом почесала затылок, снова глянула на часы; прошло всего двадцать минут. Медленно опустилась, легла, сложила руки на груди. Закрыла глаза.

Вдох-выдох.

«Что ты будешь делать, если к утру потеряешь зрение?» – внезапно раздаётся внутри черепной коробки. Эстер не задумывается над этим, в упор игнорируя услышанное.

Вдох.

«Наверное, это тяжело. Жить в сплошной темноте… Кромешный мрак и ужас. Ты ослепнешь и смерть станет ближе. Ты никогда не сможешь видеть привычные вещи, не сможешь читать книги или отправлять сообщения. Всё на ощупь… Интересно, как скоро ты начнёшь забывать лица? Лицо папы, например? Никогда не увидишь, как он улыбается».

Выдох.

«Как скоро ты забудешь Эрика?»

Вдох.

«Тебе нравится на него смотреть, не так ли? У него красивое лицо и очень выразительные глаза. Правда. Синие, как глыбы льда, или как океаническая вода. Такой живой взгляд… А что произойдёт с твоими? Они помутнеют. Станут отвратительно-белыми. Мерзость».

Выдох.

«Мерзостьмерзостьмерзостьнаощупьмерзостьбеспомощная».

«А что, если я уже ослепла?» – раздаётся её собственный голос. Выудить саму себя из этой адской смеси бывает крайне трудно. Из-за гула других не слышно её. Невероятно сложно думать.

В сердце зарождается страх, и, понемногу, начинает испепелять грудную клетку изнутри, сковывая дыхание. Становится трудно открыть глаза.

(«чтоеслияправдаослеплачтоесличтоесличтоесли»)

Ресницы подрагивают, Эстер еле дышит.

(«чтоесличтоесличтоесли»)

«Открой глаза» – слышится ей. «Просто открой и всё будет в порядке».

– Я не могу видеть?

Темнота будто засасывает в воронку и девушка надавливает на веки; под ними вырисовываются узоры: круги, спирали, завитки и точки. Все расплываются и исчезают, а потом образуют новые.

«Открой».

Мысль о слепоте въедается в голову так сильно, что начинает казаться, будто глаз у неё нет вовсе и ей нечего открыть. Веки нависают тяжёлым грузом.

«О т к р о й».

Зелёные глаза распахиваются и Эстер мгновением садится на полу. Воздуха в лёгких не хватает катастрофически, и девушка начинает понимать, что всё это время не дышала. Не знала, сколько, но знала, почему.

Комната вокруг плывёт. Фигуры, увиденные ею в темноте, живо переносятся на окружающий мир. Пальцы зарываются в светлые волосы.

«К а к о г о ч ё р т а».

Она сидит так ещё несколько секунд, после чего встаёт и садится на стул. На нём отъезжает назад; в тишине колёсики шумят непривычно громко. Ноги закидывает на убранный стол, расслабляет шею, смотрит в потолок. Всё резко смолкло – и голоса, и она сама. Единственное, что осталось – сердцебиение.

– Я так больше не могу, – медленно, растягивая слова, говорит та; ноги уже на полу, рука включает компьютер. Загрузка, закладки, «саундклауд», регулировка громкости на колонках.

Музыка из её плейлиста осточертела. Ужасно хотелось чего-то нового, но искать было банально лень (Эстер называла это отсутствием энергии), потому свой выбор девушка остановила на заслушанной до дыр «bubblegum bitch» в исполнении Марины Диамандис. Этот трек, почему-то, ассоциировался с драмой «The Crush» 1993-го года.

Если говорить о фильмах, смотрела она в основном то, что было снято в девяностых. «Бестолковые», «Дневник Баскетболиста», «Плакса», «Увлечение» – всё это она пересмотрела раза три, как минимум. Конечно, среди массы фильмов Эстер имела и свой любимый, носивший название «Общество мёртвых поэтов». Она обожала «Твин Пикс» и первые сезоны «Секретных материалов», залипала на «Альфа» и «Сабрину – маленькую ведьму», видела всех «Друзей» и триста (считала) эпизодов «Симпсонов»; плюс ко всему, около года назад она купила два блокнота, на одном из которых были изображены героини мультсериала «Дарья», Дарья Моргендоффер и Джейн Лейн, и персонажи «Бивиса и Баттхеда» на другом. Эрик часто стебал её насчёт этого и говорил, что психологический возраст Эстер явно составляет не меньше сорока, хотя сам увлекался тем же, а в топ-3 лучших, по его мнению, кинолент входят «Леон» девяносто четвёртого года и «Бойцовский клуб» девяносто девятого.

Со скучающим видом Эверт несколько раз щёлкнула мышкой, пролистав пару треков. Когда из колонок полился мотив «Come as you are», девушка довольно ухмыльнулась. Пальцами она стала постукивать по столу в такт песне и изредка кивать головой. Все лишние мысли как по команде растворились, не осталось ничего, кроме текста песни. Глаза бегло осматривали стол; чёрные и синие ручки, карандаши, фломастеры… Чего-то явно не хватает.

«Тебя что, Эрик укусил? Становишься такой же отбитой перфекционисткой».

Точно.

Она вспомнила, что пару дней назад папа попросил у неё несколько цветных гелевых ручек. Эверт понятия не имела, для чего; более того, ей было сложно представить своего отца, пишушего яркими ручками, одна из которых, кстати, с блёсточками и пахнет апельсином. Все имеют право на личные тайны, но вот это уже подозрительно.

– А обещал, что вернёт вчера, – вздохнула та и нехотя поднялась со стула.

Ей не часто разрешалось заходить в комнату отца, но этот случай – экстренный. Исключение из правила, сегодня можно пренебречь.

Лениво прошагав вдоль коридора, она подошла к двери и открыла её. Вроде бы, ничего сомнительного, но это только на первый взгляд. Копаться в чужих вещах у неё желания не было, ей всего лишь хотелось вернуть свои ручки обратно (зачем, кстати?). Первые три Эстер заметила на столе – красная, зелёная и синяя; они валялись в куче бумаг. Папа и вправду ими пользовался – в записях выделил некоторые слова зелёным, числа подчеркнул синим и нарисовал красные стрелки, тянувшиеся от одного пункта к другому. Была и парочка оранжевых пометок, но их девушка особо не рассматривала.

– Раз, два, три… – пересчитывала ручки та. – А где четвёртая?

Она нахмурилась, взглядом выискивая недостающую. Её не оказалось ни в выдвижных ящиках стола, ни на тумбочке, ни даже на полках с книгами, блокнотами, папками и прочим. В органайзере для канцелярии её тоже нет. Эверт подошла к тумбочке и дёрнула за первый ящик.

Может, рыться в комнате отца было не слишком красиво, но тот случай, когда он сам полез в её вещи, Эстер не простит и не забудет никогда. Вспоминая, как папа лазил в её компьютере и даже как-то забрёл в соцсети («Эстер, мне жаль, но это было необходимо!»), девушка переставала стыдиться своих действий. Она даже, в каком-то смысле, ощутила, как восстанавливается справедливость. Всё честно. Наверное.

Третий, самый нижний, ящик был заперт на ключ. Светловолосая нахмурилась.

– Просто интересно, что ты там прячешь.

Отойдя от тумбы, она начала мысленно прикидывать, стоит лезть туда или нет. Взвесив все «за» и «против», Эстер поняла, что «против» больше, и окончательно решила, что сделать это просто необходимо.

Ключ может лежать где-нибудь под подушкой? В другом ящике? Валяться на полке?

Девушка, взяв табуретку, придвинула её к шкафу; чувствуя, как пошатываются ножки, она аккуратно встала и осмотрела шкаф. Толстый слой пыли, какие-то коробки, пакеты, использованные бланки. Приподняв и сдвинув пару коробок к краю, светловолосая присмотрелась внимательнее. Среди мусора, краем глаза, ей удалось разглядеть слабый блеск.

– Нашла.

Дотянувшись до маленького ключа с острыми зубчиками, она стащила его и спустилась вниз. Подойдя к ящику, ввела ключ в замочную скважину. «Вроде подходит». Дважды провернула вправо, послышался щелчок. Дёрнула вперёд и выдвинула. Внутри находился всего один предмет.

Эстер не сразу поняла, что это. На осознание потребовалось несколько секунд.

В ящике лежал чёрный пистолет.

Эверт неуверенно вытянула руку и прикоснулась к матово-чёрному покрытию. Он был холодным; осторожно, так, будто пистолет заряжен, девушка берёт за рукоять и медленно поворачивает его, осматривая со всех сторон. Стальной ствол отбивал солнечные лучи, попадавшие в комнату через тонкое окно. Эстер никогда не держала в руках настоящее огнестрельное оружие. Максимум, с которым ей приходилось сталкиваться – муляж.

– Какого чёрта? – еле дыша, зеленоглазая отошла назад, после присев на кровать. Пистолет был тяжеловат, не меньше пятиста грамм уж точно.

«Зачем ему ствол?»

Полимерная рамка блестела на утреннем солнце; на ней большими буквами вылито название модели: SFP9 L. Указательный палец девушка переместила на курок. Над поверхностью рукоятки выступала небольшая деталь – автоматический предохранитель. Эстер уже не интересовало, с какой целью отец хранит у себя в спальне пистолет. Всё, о чём она думала – для чего его можно использовать.

В её воображении – красочная сцена: она крепко держит ствол, взводит курок со снятым предохранителем и выпускает град пуль, который обрушивается на что-нибудь… или кого-нибудь. Отдача бьёт куда-нибудь в плечо, в ушах – громкий свист патронов, по мышцам разливается напряжение. И брызги. Красного цвета. Прямо в лицо.

Эверт вздрогнула и резко встала, когда наконец поняла, в каком направлении шли все её мысли. Нет, нет, нет, и ещё раз нет.

Эстер забрасывает пистолет обратно в ящик и слышит, как что-то шуршит. Выдвигает его снова. Из самого отдалённого угла с характерным звуком выкатывается белая коробка с таблетками. Девушка морщится. На упаковке: «Нембутал».

Барбитура. Отлично.

– Да что это за ящик Пандоры, блять? – с раздражением фыркнула Эверт, возвращая таблетки на место. – Набор начинающего самоубийцы, пиздец.

Захлопывает, закрывает, забрасывает ключ на шкаф и отодвигает табуретку. Злостно хлопнув дверью, девушка вышла, практически выбежала из комнаты. Она уже жалела о том, что решила полезть туда.

Мало того, что нашла пушку, так ещё и ручку не вернула. Класс.

Уже в своей комнате светловолосая плюхнулась на стул. Теперь колонки проигрывали другую композицию: «Kids With Guns». Девушка закатила глаза и перелистнула. «Pumped Up Kicks».

– Ещё лучше, – буркнула та и нажала на паузу. Снова положив ноги на стол, Эстер недовольно откинулась на спинку.

Несколько минут Эверт провела в тишине, пытаясь не думать о неожиданной находке. Она размышляла о чём угодно: о том, что у неё заканчивается мицелярка, о куче домашки, которую нужно выполнить к пятнице, вспоминала про котёнка и его раненую лапу, пыталась позлорадствовать из-за Сильвии, которая будет драить актовый зал вместе с уборщицами, но каждая новая мысль возвращала её к стальной рамке и буквам «SFP9 L». Думала Эстер и про «Нембутал», или, как его ещё называют, «Этаминал»: насколько ей известно, это – мощное снотворное, передозировка которого приводит к остановке дыхания. Данный препарат стал причиной смерти Мэрилин Монро в 1962-ом году. Его не выписывают без рецепта, следовательно, её отец посещает психиатра и, очевидно, страдает от бессонницы.

– Ладно, сдаюсь, – бросила та, начав стучать по клавиатуре.

Введя в поисковике «SFP9 L», девушка, первым делом, открыла раздел «картинки». Сотни тысяч изображений и уже с первых она поняла, что на фотографиях – тот же пистолет, что и в ящике.

Первые строки – реклама магазинов; немного ниже предлагалось купить оружие компании «Heckler und Koch», сокращённо – «H&K» или просто «HK». Пролистав дальше, Эстер, наконец, открыла нужный сайт.

«Спустя 2 года после презентации базовой версии VP/SFP, компания HK представила удлинённую, и, пока только европейскую, версию HK SFP9 L, предназначенную как для всевозможных полицейских и военных структур, так и для спортивных стрелков».

Глаза быстро бегали по строкам. Пропустив довольно большое вступление, девушка приступила непосредственно к описанию. Кучи непонятных слов, которые пришлось загуглить, немного лишней информации, шесть-семь минут времени и она уже примерно понимала, с чем имеет дело.

«Технические характеристики пистолета HK SFP9 L:

– калибр: 9mm Parabellum;

– длина оружия: 209 мм;

– длина ствола: 127 мм;

– высота оружия: 137,5 мм;

– ширина оружия: 33,5 мм;

– масса без патронов: 770 г;

– ёмкость магазина: 15 п/20п.

На начало 2018-го года удлинённая версия производится только под патрон 9х19 Люгер».

Эстер закусила губу, переведя задумчивый взгляд на стену. Она не особо разбиралась в оружии, никогда не интересовалась им прежде и мало знала, но что-то ей подсказывало, что характеристики конкретной модели довольно неплохие. Вопрос «зачем?» её больше не мучил; на смену ему пришло пресловутое «как».

«Ты действительно хочешь научиться пользоваться этим? Бред. У тебя ничего не выйдет. Ты скорее убьёшь кого-нибудь, чем научишься попадать по мишеням».

Вообще-то, последнее высказывание – не слишком правдиво. С меткостью у неё всё было хорошо. Девушка особенно гордилась тем, что могла попасть огрызком яблока в мусорную корзину с большого расстояния. Да и не только огрызком, и не обязательно в мусорку; забросить мяч в корзину для неё тоже не особо сложно, семь раз из десяти – точно. Может, если бы не её маленький рост, Эстер стала баскетболисткой (а может и нет). В теории, с прицелом проблем возникнуть не должно.

«У тебя руки из задницы и всё равно ничего не получится, знаешь же».

«Не факт, как бы».

«Допустим. А ты правда думаешь, что отец позволит тебе брать его, когда вздумается?».

«Даже если и нет, это можно скрыть».

«Нет, нельзя, рано или поздно проколешься».

– Всё, хватит, – прикрикнула девушка.

«Ты понимаешь, что орёшь сейчас на саму себя?».

Эстер тяжело вздыхает и морщится. Веки начинают нагреваться, что заставляет Эверт снова потереть глаза. Светловолосая зевнула и сфокусировала взгляд на мониторе шумящего компьютера.

Остаток дня она провела в интернете, почёрпывая информацию из разных источников. На просмотр обучающих видео на «Ютубе» ушло, в лучшем случае, два с половиной часа. Статьи в «Википедии», тематические форумы, магазины оружия и даже какие-то сайты с убогим оформлением в сети DeepWeb – одни и те же тезисы в различных трактовках, статейки простые и статейки по профессиональному занудные; кажись, весь теоретический материал Эстер уже изучила, а несколько инструкций и вовсе выучила. Оторвалась она ближе к десяти часам, когда услышала, как открывается входная дверь и как спрыгивает с её кровати Камилла.

Когда пришёл отец, пришлось достаточно долго объяснять, что произошло и почему ему звонил директор. Отчасти он был зол, но в силу усталости это ударило по девушке не слишком сильно; её даже не наказали! Сделав вид, что собственная ошибка ей понятна, Эстер с пристыженным видом вернулась в свою комнату и не высовывалась оттуда вплоть до самого утра. В смысле, до пяти часов – в это время желудок запротестовал, напомнив о необходимости перекусить чем-нибудь, кроме воздуха. Когда папа уходил на работу, она только ложилась спать. Следующие сутки прошли примерно так же, и только в последний, третий день её наказания, порочный круг разорвался. На связь Эверт не выходила ни с реальными друзьями (точнее, другом), ни с виртуальными, но, когда девушка всё же решила проверить личные сообщения, то увидела, что Эрик уже успел их разбомбить; в диалоге висело +48 новых смс.

«если ты не ответишь в ближайшие двадцать четыре часа я повешусь».

К сообщению прикреплена фотография белого шнурка, завязанного в петлю каким-то таинственным образом. Несмотря на паршивое самочувствие и раскалывавшуюся голову, Эстер невольно улыбнулась.