сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
— Нам нужно найти эту ведьму как можно скорее. На самом деле за этой страшилкой может прятаться кто угодно: от шаловливого ребёнка-чудного до старого мужика-извращенца. Ну что, есть предположения?
— Почему именно я? У меня на это нет предположений.
— Потому что одна ты имеешь такую силу творчества в мысли. Ну же! Это может быть кто-то, кто постоянно находился рядом с тобой, кто-то, кто, возможно, хочет выставить тебя ведьмой, потому что ты всегда ходишь с главным врагом людей — Эйдосом, которого они уже много лет олицетвлряли как злого Бога, приносящего всякому беду из леса. Тебе стоит только назвать имя, а дальше я и мои люди всё сделают сами.
— Не знаю, — сказала чётко Тася, но призадумалась. Действительно странных людей, если не считать саму себя, она знает достаточно: сама поглощённая лесом Морриаса была достаточно подозрительной. Кто дальше? Селестия довольно быстро отвыкла от присутствия Таси, а может, она никогда и не была ей настоящей подругой?.. Нет, глупо думать так предательнице. Кто же ещё? От Эредина странно отвернулась вся его семья. Робб подозрительно нормальный мальчик. Тая хорошая девочка. А вот детектив… Пожалуй, детектив вызывал больше подозрений, чем кто-либо, хотя бы тем, что он всегда находился поблизости и как бы оставался в стороне при любых обстоятельствах, даже когда Тасю чуть не съел лесной ветер, было ощущение, будто тот страшный мужчина следит за ней из-за деревьев. — Пожалуй, Наставник самый подозрительный из всех, — пришла она к выводу.
— Тот, что всегда контролирует тебя?
— У тебя какие-то сомнения? Уж не думаешь, принц, что он, тёмная лошадка под нашим носом, невинен, как тринадцатилетняя девочка, курящая за спиной у мамы?
— Наверное нет.
— Тогда на кого думал ты?
— Заменившая тебе мать, скажем, больше беспокоит меня, — Манджиро был серьёзен. Даже настолько, что сам уже казался опасным объектом, хоть и оставался мальчиком. Его тёмные брови тяжело падали на большие сапфировые глаза.
— Она хоть и Богиня, но ты знаешь, что Боги бесполезны в нашем мире преступности, а девушку, насколько мы знаем, убили. У неё были жёлтые цветы — это послание, я уверена.
— Жёлтые цветы? Откуда ты знаешь? Ты была там?
— Ну конечно, когда шла на встречу с тобой, мой принц. Разве не ты оставил мне записку в бук… Это ты?!
— Нет, не я убил её, что за глупость?! Какая записка?! — в этот момент он действительно был похож на мальчишку.
— Не делай вид, что не знаешь! — повысила голос Тася, но сама не была уверена до конца в том, что говорит.
— Я не знал про записку вплоть до этого момента. Когда полиция нашла тело, её уже не было, поэтому и мне ничего не передали о ней.
Дальше Тася пропустила мимо ушей. Она вернулась вместе с Таей, странно молчавшей весь диалог, в кафе.
— Неужели у тебя нет совсем никаких мыслей на этот счёт? — изумилась кучеряшка молчаливости подруги.
— Я не доверяю этому парню. А ещё я согласна с тобой, что самый подозрительный из всех пока тот, кого ты назвала. Ну, ты понимаешь, о ком я, только тихо. Он постоянно смотрит в твои глаза и разглядывает лицо. Он ни с кем так не делает: обычно отворачивается или переводит взгляд на одежду, на руки, особенно если собеседник жестикулирует, но никогда не смотрит в глаза. Это странно для детектива, ты так не думаешь? Он больше похож на старого извращенца, как сказал Майя, хотя и тот не лучше. Принц — тогда что здесь забыл? На Дальнем Востоке, в такой глуши, полной чудными и детьми? Здесь люди пропадают чаще, чем он тут дышит, а он дышит часто: очевидно, воздух здесь не такой, как у него дома, в столице. А может, ещё и скрывает что-то и волнуется, когда приходится общаться с кем-то.
— Тая, да ты сама как детектив!
— На самом деле это поймёт каждый, если просто подумает, это ты если и думаешь, то об отношениях, о парнях, о том, как разбила сердце Роббу, хотя ты и не виновата в этом, потому что, блин, это нормально, когда люди не подходят друг другу и не оправдывают ожидания друг друга. У меня тоже был такой опыт, поэтому хватит ныть, я же не ною! Справилась как-то со всеми своими проблемами!
— Или просто убежала. Где ты сейчас, а где твои проблемы? Где вся твоя родня, где твой Олег?
— Знаешь, Тася, ты сейчас не в том положении, чтобы говорить мне об этом. Я со своими проблемами справилась, а со всеми вами я пошла, чтобы начать куда-то развиваться, начать свою собственную жизнь, поискать себя в каком-то деле в конце концов. Ох! Как ты иногда изматываешь!
— Понятно… Извини… — сказала Тася и ушла.
На улице она пыталась охладиться на берегу, но лишь чувствовала, как собственный жар окутывает её и отгоняет холодный воздух вместе со слабым ветерком.
Река была без фей, но в ней сияло отражение Богини. Тася прикоснулась к нему кончиками пальцев. «Что, если бы ты оказалась виновата в этом, мама? Это было бы бредом. Ты бы никогда не смогла такое сделать. Ты всегда была категорически против всего такого».
В воздухе шумели все, кто только мог: кузнечики, лягушки, мотыльки, — все, кому этой ночью не спалось.
Тася просидела там со своими мыслями всего полчаса, едва погрузившись, как услышала от домов крики. Девушка побежала с колотящимся сердцем на звук и увидела толпу, которая окружала что-то. Любопытство стало толкать её тело через людей, но тут кто-то схватил её сзади: то был Эйдос. Он закрыл ей глаза и одновременно стал оттаскивать Тасю от остальных. «Успокойся! Успокойся!» — вторил дух шелестом листвы на ухо. Со спины появилась и Тая, обнявшая кучеряшку необыкновенно крепко и прислонившаяся к её голове.
— Такой молодой, — говорил кто-то.
— Как зовут этого мальчика? Робб?..
Вслушиваясь растерянно в звуки вокруг себя, Тася поняла, от чего пытались спрятать её друзья. Она захотела крикнуть «нет, нет», что этого не может быть в реальности, но зарыдала взахлёб так, что не могла произнести вслух и слова: всё превращалось в стоны и бульканья, либо икания. Теперь её вина перед Роббом всегда будет с ней. В ней так всё рвалось, что она начала задыхаться, сжимаясь и краснея. Его больше не будет с ней, даже злого или всё время печального. Он был для неё важен как семья, как любимый брат, а теперь его нет, как и любой их связи, как и «привет-пока».
Наставник
«Вина — вот что будет с тобой всегда, пока меня нет! Ты был виноват в моей смерти! Не уследил за любимой дочкой! А ведь я была твоей единственной!.. После мамы…» — повторял снова и снова навязчивый образ дочери. Её обезображенный вид всюду преследовал его с тех пор, как всё произошло и как он оставил жену одну после возвращения ради Дианы.
Он был настолько грешен, что перепутал тогда дочку с бывшей женой, и эта случившаяся связь осталась в его подкорке навсегда и напоминала о самом плохом, что Наставник сделал, о причине, по которой он проживал бессмысленно и бесцельно эти долго тянущиеся годы. Мужчину мучали мигрени, бессонница, его внешность была изуродована навсегда как физически, сейчас, так и в его памяти — и он знал таким себя всегда. То была его малая кара за его поступки.
Детектив поначалу оставался пуст, но со временем он осознавал, что долго так существовать он не хочет — ему нужна цель. Он знал о исчезновении Летовых, и, пусть ему это было малоинтересно, взялся за это дело. Ему нужно было только отследить вспышки сознания, что он намеренно поселил когда-то в мальчике. То было важной задачей, если говорить о последнем. Первое задание на таком сроке лет, за которое можно было получить повышение: искусственно, посредством воображения и веры создать где-то жизнь. В семье Летовых по непонятной причине не рождался ребёнок. По словам начальника, Настя не могла зачать потому, что была серьёзно уверена в своём бесплодии, как и в здоровье своих органов. Её надо было только убедить в том, что она забеременеет, а самому знать только то, что родится преступник. Нужно было чётко представить себе человека, но, поскольку определённые ожидания были и у Насти с Севой, трудно было сформировать точно личность так, чтобы её развитие можно было предсказать. Это казалось невозможным тогда, однако, на свет появился очень хороший малыш, но при постоянном навещании он превратился в трудного подростка, который любил привлекать к себе внимание и был так силён сознанием, что начал менять структуру сна окружающих людей, те проявляли лёгкие формы психических отклонений, и это становилось очень заметно.
Когда он исчез, безумие не прекратилось, и её волны означали продолжение существования запущенного механизма. Оставалось ждать, когда появится следующий такой человек как продолжение Романа. Это был бы ещё один непредсказуемый эффект, но шанс исправить уже сложившийся и нелогичный мир, который продолжал развиваться дальше в туманном направлении. Это как удача на самоубийство для Наставника.
Он не полагал, что ему придётся ждать дольше, чем он прожил до этого, но он встретил девушку, взявшуюся вдруг из ниоткуда. Рыжеватая и кудрявая смуглая Тася, подчиняющаяся настроениям. Открывала людям травы анальгезирующего действия, пока жила в лесу, в том и было её проявление Летовской ветви. Тот момент, как пропала Тася, означал достижение цели Наставника. Тогда надо было действовать, чтобы всё закончить: внезапные приступы тревожности, апатии, чувства потерянности, цирк, жертвы, — всего лишь паззлы в единой картине.
Обряд усмирения
Заброшенная церковь.
Обряд, который делал магов бесчувственными, безэмоциональными неясными хладными существами, иногда являлся всё же спасением для чудных.
Несси гладила руками лицо Таси, словно мать, пока та лежала на воде в одной сорочке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как переваренная морковка или старый сладкий апельсин.
— Как что?
— Всю пользу, как витамины, выкачали из меня.
— А, ну тогда всё нормально, так и должно работать усмирение. Ты пока без явных эмоций. Тебя ещё ждут «побочки»: странные видения, чувство тревожности и так далее. Это просто переходное, так что всё нормально.
— Ясно. А почему сейчас?
— А надо было, чтобы ты надругалась над кем-то как маньяк? Или впала в депрессию?
— Хох… Если я и маньяк, то по булочкам и пончикам.
— Ты помнишь, что случилось с Роббом?
— С Роббом? Он куда-то пропал… Вроде бы с ним случилось что-то такое, да, мне очень жаль, но я ничего не помню. В смысле кроме этого. Иногда память дарит подарки, я прямо чувствую это.
Эйдос зашёл в залу, обложенную плиткой, сырую и пахнущую зажжёнными благовониями. Его фигура приблизилась к Тасе, и чёрные спутанные длинные волосы упали на лицо девушки. Его поцелуй пах для неё спелым нектарином, розой и шоколадом с нотой апельсина. Он предал ей спокойствия, почти схожего с гармонией. Эйдос будто стал для неё быстрой тёплой привязанностью, «триггером» к хорошему настроению. Так проходило усмирение.
Тася закрыла глаза, обрывки разных картин, мест и времён быстро промелькнули перед ней.
***
Сначала она сознанием проснулась в ванной. Пахло горячим эвкалиптом, вода с паром усыпляли тело, расслабляли его, волосы были мокрыми, а лицо горело красным. Голова при этом будто кружилась немного и, при быстром закрывании глаз, будто готова была бесконтрольно отяжелеть и упасть. Тася вылезла голая из ванны и квартиры, не накидывая на себя даже полотенце. Перед этим её встретила дверь с натёртой до блеска ручкой. Девушка остановилась перед ней. В ручке отражались она и ещё какое-то тело, длинное, чёрное, прямо за её плечом. Тася обернулась, побледнев, но за ней только висело на верёвке сушащееся тёмное покрывало. Мыслями она успокоила себя, но холодный пот и ускоренный пульс пока не оставляли её. На лестничной площадке, тускло освещённой одной-единственной умирающей лампочкой, что периодически мигала, дверь квартиры захлопнулась за нагой девушкой. Кучеряшка обернулась, но нигде не увидела самой лестницы, хотя, по её памяти, она должна была находиться где-то у лифта, но сейчас же там сотавалась только его чёрная шахта за раскрытыми дверями. Проход будто бы зазывал к себе, лампочка на кнопке горела, но самой кабины не было видно или даже слышно на других этажах. Тася выглянула в этот ржавый тоннель лифта, и одномоментно тот полетел с грохотом вниз прямо над головой девушки, будто тормозящей системы не было вовсе. Тася вовремя отпрыгнула, и кабина пронеслась у неё перед носом, закрылись двери. Лампочки с номерками заработали, и одна показала, что лифт сейчас находится на минус первом этаже, но через несколько секунд он уже медленно поднимался. Кудрявые волосы заметались к квартире, но дверь была так плотно захлопнута, что отворить её было нельзя. Побледневшая влажная кожа почувствовала на себе холодок от страха, приближающегося к девятому этажу. Окно было ничем не занавешено, без ручки, да ещё заклеено каким-то картоном, так что образованный стенами холл казался глухим, замкнутым и непросачиваемым. Тасе захотелось прижаться к родной двери, но та оказалась отталкивающе ледяной. Новые цыфры горели, пока нижние гасли — лифт поднимался всё выше, будто это значило что-то существенно зловещее. Вот прозвенело, открылись дверцы кабины, и зазвучала будничная постоянная чуть прыгающая музыка изнутри. Тем не менее никого не было там, и лампа лифта опускала свой холодный свет на покрытый грязью пустой пол. Некое патологическое любопытство пробудилось в Тасе, но мыслью она приказала себе не идти туда и только больше обняла себя за грудь, согревая тело без одежды. Казалось, будто даже кудри на голове замёрзли и зашевелились, точно кожа под ними была открыта холодному призрачному воздуху. Девушка выдохнула, и изо рта у неё вывалился пар.
Внезапно стены будто стали сошкваривать с себя краску, меняться в высоте, размерах и направлении, и Тася стояла уже в спальной комнате Таи. Послышался щелчок двери, и внутрь вошла она сама, вместе с Эредином. Разумеется, это был стресс. Кучеряшка сжалась, как будто в кулачок, до боли в застывших в этом положении рёбрах. Парень замер, глядя на бывшую подругу, с которой давно не обмолвился ни словом. Каштанка прикрыла ему глаза и, неловко улыбаясь, сказала: «Опять ты за своё. Иди переоденься в ванную». Тася, как не сразу понявшая что делать, через секунду раскраснелась и побежала в назначенное место. На стенках были капли воды, ванна была наполнена и явно оставлена, одежда сложенная ждала на стиральной машинке рядом.
В окне на балконе следующим утром Тасю охватила снова гармония. Она была приятным, почти недвижимым свежим оранжевым рассветным воздухом с первыми лучами солнца, линией опускающимися от крыш к подножию домов. Город был настолько прекрасен, что даже все эти незнакомые сонные лица в нём, некоторые даже радостные отчего-то, как у девушки с лохматым гнездом на голове, вызывали любовь и восхищение, желание защитить это место от невзгод. Вдруг повеяло холодом. Где-то здесь пропал ещё один человек, и в этом не была виновата Тася.
Эредина и Таю, кажется, что-то объединяло, а может, кучеряшке просто показалось, и они оба собирались оплакать исчезновение Робба.
«В чём моя цель? К чему я стремлюсь? Может, я стремлюсь стать кем-то? Я хочу найти своё место… Нет, я уже знаю своё место. Я хочу, чтобы меня заметили, чтобы я осталась в ком-то, как останусь в Эйдосе и Тае», — думала она.
— Пойдёмте! Нас ждёт будущий король! Манджиро наверняка соскучился по мне! — провозгласила кучеряшка.
Но Эредин и Тая оба спали крепко в общей постели. Свет падал на углу смятой простыни, сквозняк из открытой двери балкона сморщил носы друзей. Лицо Таи выглядело недовольным, но по-домашнему милым. Она вытащила из-под красной головы лежащей рядом подушку и бросила её в Тасю.
— Ой! Довольно сильно! Я бы из такого положения не добросила!
Тая застыла дальше в немом и сладком сне, не отвечая.
— Ну же! — заскулила девушка у кровати. Тася обошла угол постели, схватила Рю за волосы и потянула его к полу. Резкая и очень внезапная обида обуревала её. — Ха-хах! Ты особенно должен пойти со мной!
«Мы ведь были друзьями, а ты меня покинул, когда был нужен, когда моя голова особенно нуждалась в друге. Когда она нуждалась в тебе!» — хотела довершить девушка, но, почти вприпрыжку, пошла одеваться к своему настроению, пока подруга вслед пыталась выразить что-то вроде претензии, недоумения или ругани. В помещении в этот момент пред ней предстал запах выгоревшего табака. Такое было чувство, будто именно он был родным для Таси, словно он был как-то связан с её несуществующим прошлым. Или существующим? Это ещё больше подталкивало встретиться с Манджиро, тем, кого она искала в один момент почти интуитивно, как если бы не было и приглашения, а нашла труп с запиской. Сейчас же богатый мальчик-принц был ключом к двери интереса, за которой мог находиться секрет самой Таси, а всё, что меняет жизнь — всё интересно.
Эма
Район Самоубийц, улица Привратника, крыша на переулке Самоубийц.
