Текст книги "Поводок для Карателя (СИ)"

Автор книги: Lait_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Ну?! Головой кто будет думать?! Я?! Я и так все время за тебя думаю!..

– Где это?! – возмутилась я, тут же забыв про всякую депрессию.

А потом замерла. В кафе я действительно не придала значения его словам. Вообще даже не подумала.

– Что, правда? – подозрительно прищурилась я.

– Правда, что люблю? Или что все время за тебя думаю? – ухмыльнулся огромный мужчина.

– Первое, – закатив глаза, ответила я.

– Правда. Честное Карательное! – положа руку на сердце, так пафосно проговорил вер, что я не удержалась – треснула его по моське нахальной подушкой. – Ах ты!..

На меня с рычанием кинулись злые и беспощадные дядьки-Контролеры. Я взвизгнула, и мы покатились по кровати, попеременно одерживая верх. К несчастью, моя постель была не настолько широкой, чтобы пять раз уместить в ней целого Карателя Хемминга, поэтому на одном из переворотов мы полетели на пол.

Моя светлость удачно приземлилась сверху, тут же плотно оккупировав данную позицию. Наклонившись к самому его лицу, вгляделась в бесстыжие мужские глаза.

– Действительно любишь? Правда-правда?

– Женщина, что мне сделать, чтобы ты поверила?! – прошипел Натан, напрягаясь.

Очевидно, кто-то весьма редко бывает снизу. Я хмыкнула: оборотень-доминант всегда, как говорится, сверху. Они категорически не терпят чьего-то лидерства и свергают любую власть над собой, вызывая на поединок. Таковы законы в стае.

Единственным исключением, ради которого волк пойдет на уступки, это его женщина, пара.

В ярко-синих, почти животных глазах горело негодование, граничившее с бешенством, но и удовольствие. Мысли о том, что я всего лишь жертва перед матерым хищником, охотником, снова вернулись.

– Ответь.

– Люблю. Действительно. – И ехидно: – Правда-правда!

Я счастливо пискнула, обхватывая его лицо ладонями и целуя в ухмыляющиеся губы. Мужчина быстро и энергично подхватил мою инициативу и попытался перевернуться, но я удержалась.

– Любишь после знакомства в три дня?

– С первого вздоха, – поправили меня. Непонимающе нахмурилась. – Твой запах. Я говорил, что ты потрясающе пахнешь, но ты, как всегда, пропустила все самое важное мимо ушей.

Стукнула его кулаком в грудь, таким образом пообещав исправиться. А он вдруг сел, продолжая удерживать меня у себя. И уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но нахмурился, видимо, передумал и закрыл.

– У тебя лицо сейчас такое серьезное, – проведя по складочке между бровей, проговорила я, чуть улыбаясь.

– Потому что я тебе серьёзные вещи хочу сказать, – поймав мою руку и поцеловав в ладошку, хмыкнул мужчина.

– Вещай, радиоприёмник, – милостиво разрешила моя светлость.

Он глубоко вздохнул, дабы не отвлекаться на всяких не уважающих его суровое карательное величество, и посмотрел мне в глаза.

– Я не настаиваю на твоем ответе прямо сейчас. Слишком хорошо понимаю, что у вас, магов, все иначе, чем у оборотней. Вы не влюбляетесь в запахи, в звуки голоса, вы не чувствуете своей пары так, как это делаем мы. И я готов ждать. Столько, сколько тебе потребуется времени, чтобы дать мне… положительный ответ, – хитрюще ухмыльнулась эта волчья моська. – Потому что на другой я не согласен.

– И сколько ты будешь ждать? – приподняв бровь, поинтересовалась я.

– Я ждал всю жизнь, могу потерпеть еще пару месяцев, – невинно улыбнулся во все клыки Каратель.

– «Пару месяцев»?! – возмутилась вполне справедливо. – Каких-то два месяца?! А пару лет подождать не хочешь?!

– Спорим, ты сама не продержишься и недели? – провокационно наклонился ко мне, то есть практически поцеловал, оборотень.

– Условия, – непреклонно сложила я руки под грудью.

– Никаких поцелуев, никаких объятий, ничего, что может быть истолковано, как проявление любви, привязанности, желания. Мне прикасаться можно, тебе – нет.

– Что за дискриминация?!

– Ага! Значит, точно не продержишься! – возликовал мужчина, обнимая и не давая уклониться от поцелуя. – Ты проиграла.

– Ты жульничал… – надула я губы.

Меня в них чмокнули еще раз… пять, и я мигом растеряла все обиды, обнимая сильную шею и прижимаясь к теплому телу. Идиллию нарушила вибрация в кармане штанов. Достала, глянула на дисплей, где высветилась перекошенная физиономия Аньки, когда мы были в террариуме. Неумолимо сбросила, быстро напечатав смску и держа телефон за спиной любопытного оборотня, который, безжалостно растаптывая в моем восприятии образ жестокого Карателя, канючил «ну я только одним глазком и сразу тебя поцелую».

«Анька, нафиг иди, не до тебя сейчас!»

Через пару секунд пришел ответ:

«Счастливо вам плодить маленьких Карателей!»

Наградила Ночь подругой-язвой. Ладно хоть под боком, а не в желудке.

На дисплее светился значок голосового сообщения, и я его запустила, пока меня несли на кухню – некоторые, видимо, устали себе попы морозить.

«Аня! Меня отправляют в командировку в Архангельск, и не пугайся, пожалуйста – на месяц. Там что-то случилось с одной из плотин, и запросили помощь – собрали всех более-менее толковых водников-инженеров. Я позвоню тебе завтра, сегодня ты, думаю, с Анечкой допоздна. Не забывай поливать цветы и… аккуратнее с Хеммингом. Я видела, как этот оборотень смотрит на тебя! Помни, ты имеешь право на свое мнение и жизнь! Люблю, целую и уже очень скучаю. Я».

– Класс! – прошипела дочь, перед которой тот самый оборотень поставил кружку с чаем. – Как нельзя кстати! В самый подходящий момент…

– Зато к ее приезду ты успокоишься.

К слову, я думаю, что уже вполне пришла в себя. В смысле молчание зверька все еще ощущалось очень остро и потеря дара вызывала слезы, но только когда на этом сосредотачивалась. Натан очень вовремя отвлек меня, и теперь я уже реально смотрела на вещи.

Поэтому такая развратная и совершенно неаккуратная с точки зрения родительницы я задала абсолютно левый вопрос:

– Ты сегодня останешься?

– А ты хочешь? – Он сделал вид, что брови на темечке (я-таки своего добилась!) – это норма жизни и ничего такого в этом нет.

– Хочу. Ты теплый, а еще большой и сильный. Будешь меня защищать от всяких монстров под кроватью.

– Буду, – вздохнув, кивнул мужчина. – Вот только боюсь, самый страшный монстр будет спать в этой самой кровати.

– Нужно быть добрее к себе, – мило улыбнулась я, тут же слетая с места.

Меня догнали на середине лестницы, перекинули верещащую тушку через плечо и, смачно припечатав свое превосходство к ее пятой точке, понесли наверх.

Ах так?.. Отчитываем при всех? Споры дурацкие выигрываем? Жульничаем? Бьем маленьких по попке? Соблазняем постоянно и каждым прикосновением, планомерно добиваясь своего?!

Хорошо, что моя моська висела на уровне его поясницы, ибо Хемминг все-таки умный – и кровожадная ухмылка ему бы не понравилась.

Зато ее последствия понравятся мне, ибо кого-то впереди ждет тяжелая и очень развратная ночь, не будь я Анной Хладовой по прозвищу «Ледяная смерть»!

Комментарий к Третья.

Ледяной дар (зверек) – https://pp.vk.me/c633528/v633528403/8e52/Kq_SXN-DrdI.jpg

========== Четвертая. ==========

– Ты… Ты… Ты! – рычали мне в волосы, ладонью раздавливая железный вообще-то будильник.

Я ехидно ухмыльнулась, продолжая выталкивать его из кровати – пусть сама готова душу продать за сон, но месть моя свершена!

И ведь получилось же!..

Нет, когда мы легли, все было чинно и пристойно. Даже чересчур. Два разных одеяла, две подушки, и одно на двоих нежелание отпускать хотя бы на минуту. А подкатившись к нему под бок, я получила подушку, превосходную грелку, охранника и развлечение на всю ночь в одном флаконе.

К счастью, в отличие от Кирилла Булатова, Натан был обычным оборотнем и мыслей читать не мог. Поэтому про развлечение ему было пока неизвестно. Пока.

Хемминг, делая вид, что он ярый поклонник Мартина Лютера и прочего аскетизма в сексуальной жизни, спал в штанах и, не уступив даже мне, моим аргументам и нытью (особенно удивительно последнее, так оно было громче и противнее всех остальных, вместе взятых), в рубашке.

Меня же заставили надеть самую закрытую пижаму, которую только отыскали в моем далеком от порядка шкафу. Обиженно фыркнув, я все-таки нацепила бесформенное нечто с мишками, случайно (да-да, именно так!) забыв про какое-либо белье.

С этого и началась моя совратительская деятельность.

Поэтому совершенно невинно прижавшейся к сильному мужскому плечу мне было весьма заметно, как тяжело, часто и хрипло начал дышать оборотень. На мой еще более невинный вопрос «Ты в порядке? Могу чем-то помочь?» меня ткнули лицом в подушку и с головой накрыли одеялом, а сами при этом отвернулись в другую сторону.

Прошла пара минут, и я с самым бандитским видом, на которое только было способно мое лицо, ущипнула чей-то (или правильнее сказать «кое-чей»?) бок.

Мужчина подскочил на полметра из положения лежа, прямо в полете поворачиваясь ко мне.

– Ты что творишь?!

– А почему ты ко мне попой поворачиваешься?! – капризно надула я губы, сама поражаясь, что могу разговаривать таким тоном. – Нет, я не спорю, попец у тебя очень даже ничего, но лицо как-то лучше…

Оборотень зарычал, и я тут же послушно округлила глаза до размеров внешней линзы телескопа, делая вид, что жутко напугана. Он посмотрел на это дело, естественно, никакого страха в моем запахе не учуял и, обхватив одной рукой за талию, притянул к себе, сжав покрепче, чтобы не дергалась.

И я действительно лежала смирно, уснув на несколько часов. А потом, проснувшись, с новыми силами взялась за отмщение собственной чести и достоинства.

Положив ладошки на мерно вздымающуюся грудь, аккуратно пробежалась пальчиками до выреза, слегка стягивая ткань вниз и прикасаясь к тронутой загаром коже губами. Каратель нахмурился сквозь сон, но позы не изменил, только руки обняли сильнее. Хулигански ухмыльнувшись, повела рукой вниз, сквозь рубашку чувствуя каждый изгиб, каждый мускул, каждую неровность. Я была права – шрамов у него было больше, чем просто много. Одна сплошная бесконечная сетка…

Пальцы споткнулись о пряжку ремня, очевидно, именно это его и разбудило. Мою длань тут же перехватила другая, размерами превосходящая ее раза в три, и показательно сжала, словно заковала в тиски.

– Ты издеваешься?! – Ярко-синие, почти волчьи глаза гневно впились в мои.

– Нет, что ты! Как можно?.. – зачастила я, невинно хлопая ресницами. – Просто такая пряжка интересная! Прямо-таки спать не могу, пока не рассмотрю поближе!..

Прищурившись, мужчина пытался сообразить, с чего это я начала себя вести, как взбалмошная, капризная стерва. Определенно, он уже догадался, что это месть, вот только за что?

– Ничего мне сказать не хочешь? – поднял бровь Хемминг, впервые применяя на мне этот свой особый тон известнейшего Ревизора Полуночи.

Должна сказать, что теперь я отчетливо понимала, почему перед ним раскалывались любые орехи. Я бы тоже раскололась, наверное, но особые прозвища в мире Полуночи не даются просто так. Поэтому все же нет, не сработал бы на мне этот фокус, даже не знай я, что мне все равно ничего не будет.

– Нет. А ты мне? – скопировав его выражение лица, но при этом не теряя детской дурашливости, спросила я, прозрачно намекая на извинения.

Мужчина явно это смекнул, но кто мы такие, читалось на его физиономии, чтобы великие Каратели Хемминги перед нами головы склоняли, прощение вымаливая?..

– Хочу, – кивнул он, и я удивленно распахнула глаза. Неужто ошиблась? А вер приблизился к моему лицу почти вплотную и прошипел: – Спи уже, чудовище неугомонное!

Поцеловал и, поудобнее устроившись с моей тушкой под боком, уткнулся мне в волосы, чтобы через пару минут уже умиротворенно засопеть. Я только надулась, но все равно уснула почти вслед за ним.

Но выплыв из сновидений в очередной раз, попыталась сесть на кровати, однако меня держали так, что проще было отгрызть полтуловища, чем выбраться из плена.

Вздохнув, прикоснулась к мужскому плечу.

– Натан?.. – Нет ответа, даже дыхание не изменилось. – Натан! – Потрясла сильнее, он нахмурился, но не проснулся. – Натанчик, Натанчушечка, Натанюсечка, Натанюсюченька, Натаню…

– Меня пугает твоя фантазия, – не открывая глаз, улыбнулся волк.

– Ну пусти, пожалуйста, а то я прямо здесь сделаю кое-что вонючее!

Вернувшись из далекого далека, увидела, что Хемминг спит спиной к моему месту. Глянула в окно – на улице начало светать, уже почти рассвет. Проказливо улыбнувшись, расположилась на отведенной мне части кровати, но засыпать не торопилась.

Я полежала, посчитала в уме количество собственных друзей и знакомых, вспомнила их дни рождения, любимые книги и фильмы. Когда дело дошло до опасных для жизни аллергий, вервольф уже мирно сопел в две дырочки, умаявшись за день с такой проблемной и слегка чокнутой мной, которая, видите ли, работать ему не давала то мыслями, то запахом (уворованный платок отыскался в кармане пиджака, сложенный так, чтобы удобно было вытаскивать), то беспокойством и различными неприятностями, кои с завидным постоянством липли к моим вторым девяносто.

Я пододвинулась ближе и, благодаря более-менее посветлевшей улице, хорошо рассмотрела паутину шрамов, которая покрывала всю шею. Неслышно вздохнув, прикоснулась к месту соединения шейных и спинных позвонков, которое уже не скрывал воротник рубашки, губами. Мужчина лишь вздохнул, чуть поведя могучими плечами, поэтому я продолжила, проложив дорожку из поцелуев к чувствительному месту за ухом. И даже там виднелся крошечный шрамик…

Но стоило мне дотронуться до мочки, как в следующую секунду я оказалась на спине с прижатыми к постели плечами и нависшим надо мной оборотнем.

– Ты совсем сумасшедшая, или только припадками?! – прорычал вервольф, стараясь держать свое тело как можно дальше от моего.

– Совсем, даже справка есть. Хочешь – покажу? – любезно поинтересовалась я.

– Верю на слово, – хмуро буркнул Натан, но не позволил увести с темы, голосом, в котором отчетливо слышалось рычание, спросив: – Чего ты добиваешь?! Чтобы я взял тебя, как оборотень берет свою женщину, а ты потом, придумав себе всякой ахинеи, бегала от меня, как от чумного?!

– Кто от кого и бегает, так это ты от меня! – отбрасывая всю любезность и невинность, злобно прошипела я. – Можно подумать, я какая-то дефектная: испорченная, глупая, а возможно, просто ненужная…

– Второе. Однозначно – второе, – с самым серьёзным видом выбрал мужчина, а потом укусил меня за нос.

Я возмущенно завопила, тут же мстительно обхватывая его руками за шею и запуская пальцы в волосы. Каратель непроизвольно дернулся и склонился ко мне, снимая собственный вес с локтей и опуская тело вниз.

Его губы быстро коснулись бровей, потом щек, носа и подбородка, оттуда перешли на шею, медленно повторяя маршрут, не так давно проложенный мной.

– Одумайся, шальная! – жарко выдохнул оборотень в ухо. – Ты же самая красивая… – Поцелуй в основание шеи. – Самая лучшая… – Череда из все более настойчивых прикосновений к горлу и вниз – к ключицам. – Самая любимая… Ты слышишь меня, ведьма?!

Последнее было чистейшим рыком, выдохнутым мне в губы и дрожью отозвавшимся во всем теле. Глаза его сверкнули, на мгновение зрачок стал узким, а потом словно засветился, но страха не было. И я потянулась к нему, тут же ловя жадный, откровенный, почти жестокий поцелуй, который подавил мужской, едва слышный, вздох отчаянья.

Всего на секунду раздался треск разрываемой пижамы, но после первой же пуговицы я услышала действительно страшный рык, вырвавшийся из его горла. В ту же секунду я осталась в спальне одна.

Шум воды в ванной, и на негнущихся ногах взяла из своего шкафа самое огромное полотенце, которое мне привезли из Египта, повесила его на крючок с обратной стороны двери, коротким стуком сообщив об этом.

Я прекрасно осознавала, что дело не во мне, что он боится себя, боится сделать что-то не так, причинить боль. Многолетняя привычка из-за проклятья держать себя, свои желания и инстинкты в узде сказывалась теперь во всей красе. Я знала, кем я была в его глазах – хрупкой фарфоровой статуэткой, которую сильнейший из оборотней может сломать двумя пальцами. И если фигурку можно склеить или выбросить, то меня уже восстановить нельзя будет, только закопать.

Я не боялась. Вопреки всему, что знала о нем, что слышала, видела чужую реакцию, да той же Ани, я не боялась. Совсем. Но у меня болело сердце, потому что я понятия не имела, как избавить от этого страха его. Как убедить, что он не опасен. Не мне, во всяком случае.

Садясь на кровать и ощущая какой-то непривычный дискомфорт в запястье, подняла рукав пижамы. И воздух забился обратно в легкие.

На светлой коже, вторым рядом браслета, четко пропечаталась почти черными отметинами огромная ладонь.

Треск дерева заставил меня вскрикнуть от неожиданности и судорожно обернуться к выходу из комнаты. Уже абсолютно сухой и одетый, с полотенцем в одной руке, в проеме стоял Каратель, второй рукой сминая дверь, за которую держался в этот момент.

Без сомнений, синяки он рассмотрел.

– Натан, это… – тут же подрываясь с постели, начала я.

– Я ошибся, – только и сказал оборотень, вылетая из комнаты и сбегая вниз по лестнице.

Но не быть мне Хладовой, если бы позволила ему уйти так просто!

– И это все?! – рявкнула я с такой злостью, что зазвенело в ушах. – Ты просто уйдешь из-за какой-то пары синяков?! Ты настолько трус, Натан Хемминг?!

Мужчина замер у входной двери, отпустил ручку и медленно повернулся ко мне, всей своей фигурой выражая угрозу. Я же с почти наплевательским выражением лица спустилась вниз, остановившись лишь на третьей ступеньке от пола.

– В чем ты ошибся, Каратель? – бешено спросила я, сузив глаза, и звон в ушах стал громче. – В том, что обратил внимание на обычную ведьму? Или в том, что поддался эмоциям и поцеловал ее? А может, ты ошибся, когда сказал, что любишь и выбираешь ее своей парой?! Что же ты молчишь, легендарный Каратель Контроля?!

На каждый вопрос он сокращался расстояние, но, подойдя вплотную и оказавшись со мной одного роста, на последнем дернулся, как от пощечины.

– Отступить и все бросить – очень просто, – прошипела я, наклоняясь к его лицу. – А ты попробуй побороться, справиться с собой и выжить.

– Я могу сломать тебя пополам, всего лишь обняв сильнее, – сквозь зубы процедил мужчина, сжимая руки в кулаки. – Могу сорваться и укусить, превратив в волчицу и лишив тебя твоей магии, которую ты так любишь. Могу разрушить весь твой мир до основания, связав твою судьбу с моей. Этого ты не боишься? Что в желании насолить мне, мои враги не пощадят никого: ни тебя, ни твоих друзей… ни твою мать?

Он знал, куда бить. Научился превосходно находить слабые места и безошибочно ударять по ним, безжалостно вколачивая соперника в отчаянье. Еще бы, столько лет практики.

Вот только Хемминг постоянно забывает, кто я. И что мне пришлось вытерпеть от мира Полуночи за свои двадцать пять лет.

Я не отступила тогда. Глупо надеяться, что сдамся сейчас.

– Любить страшно, Натан, – тихо сказала я, глядя ему в глаза. И повернулась, медленно поднимаясь вверх по ступеням, чтобы бросить через плечо: – Но я не боюсь. Бояться следует тем, кто посягнет на моих близких.

Дойдя до своей комнаты, легла в кровать, укрылась, повернувшись набок. И чуть заметно улыбнулась, когда постель прогнулась под его весом.

Широкая ладонь скользнула по талии и подтянула к теплому телу. Горячее дыхание пощекотало шею, вслед за ним – аккуратный поцелуй в щеку. Длинные пальцы прошлись по темным синякам, но я непреклонно натянула рукав.

– Если вздумаешь извиняться, будешь спать на коврике у входа. Доступно излагаю? – непримиримо буркнула моя светлость.

– Вполне. И… я люблю тебя, снежинка. А за только что учиненный промыв мозгов еще больше.

Я лишь хмыкнула, засыпая на сей раз по-настоящему…

***

…до мерзкого звука будильника.

Кому-то нужно было на работу, и этот кое-кто быстро вспомнил, благодаря чьей неоценимой помощи в ночном бодрствовании он катастрофически не выспался, поэтому первое наше совместное утро началось… да-да, со смачного шлепка по моим вторым девяносто.

Этим утром, когда Каратель Хемминг зевал каждые две минуты, застегнул пуговицы на пиджаке криво, пока я не исправила, само мое имя стало синонимом матерного слова. Несмотря на проснувшиеся совесть и жалость, чувствовала себя отомщенной.

– Что?! Только потому, что я тебя отругал при всех?! – рявкнул мужчина, узнав о причине устройства неспокойной «эротишной» ночи.

– Ты жуй-жуй, а то подавишься, – ехидно посоветовала я, кивком указывая ему на омлет с беконом. – Подбросишь до работы?

– Без проблем, – отозвался оборотень, понимая, что спорить со мной бесполезно, но теперь, в силу абсолютных браслетов, хотя бы неопасно для жизни. А потому: – Я отомщу…

– …и мстя твоя будет страшна? – приподняла я брови, не скрывая саркастичной ухмылки.

Вервольф на несколько мгновений прикрыл глаза, потом открыл и совершенно искренне произнес:

– Ты чудовище. Маленькое, беспринципное чудовище.

– Льстец! – забирая у него пустую тарелку и убирая в раковину, ласково пожурила я.

На что он только безнадежно покачал головой.

Да, я бесстыжая и безобразно бессовестная.

***

Мимоходом постучав, зашла в кабинет начальника отдела Печатей. Все-таки мое трехмесячное отсутствие нужно было узаконить.

– Ах, Анечка, ждал-ждал! – ослепительно улыбаясь желтыми зубами, просюсюкал Падлыч, или Нестеров Валентин Павлович.

Свое прозвище уже далеко немолодой маг-воздушник получил за мерзкий характер, любовь изводить подчиненных мужского пола и домогаться – женского. В нашем отделе я была второй девушкой, еще одна магичка с направленностью огня, вопреки своему дару, была достаточно тихой и застенчивой, чем эта скотина пробовала воспользоваться. К счастью, обошлось, как рассказывал дольше работающий здесь Денис.

Когда начальник попытался направить свои ручонки в мою сторону, я для наглядности проморозила его костюм, особенно охладив одно место. Мне пригрозили судебным разбирательством, я отбила жалобой в Совет магов на сексуальное домогательство. Думаю, не стоит говорить, что никто ни в какой суд не подал, зато женщин в нашем отделе Падлыч трогать перестал. В открытую, по крайней мере.

– Как же тебя так угораздило? – фальшиво посочувствовал начальник, когда я села в кресло для посетителей.

– Карма, видимо, – резко ответила я. – Документы, будьте любезны.

Валентину Павловичу было уже за пятьдесят, и это был не тот возраст, когда гнев проходит бесследно для внешнего вида. Его физиономия покраснела от моего тона – словно не он здесь главный, а я. Собственно, мне всегда было плевать на это, ибо я догадывалась по разговорам Марины Васильевны, что это ненадолго.

Мне протянули папку, я поднялась, подошла к столу, раскрыла, взяв верхний листок с печатью Совета магов и личной печатью главы. Уголки губ непроизвольно поползли вверх – на три месяца с сегодняшнего дня был выписан больничный по ситуации, непредвиденной и опасной для жизни, то есть не за свой счет. Мысленно поблагодарила наставницу.

– Виктор Петрович так трясется над вами! – В приторном голосе явственно слышался пошлый намек. – Так переживает, заботится.

– Да, наш глава – мировой мужчина, – холодно глядя в рыбьи глаза сверху вниз, кивнула я. – Ручку.

– Что же вы будете делать, Анна, столько вечеров одна? – посетовал Падлыч, даже не думая подавать мне «перо». – Например, сегодня?

– Считаете, браслеты навечно?

По сути, абсолютно левый вопрос, но маг все понял верно. Моя сила заперта всего на три месяца, а когда этот срок выйдет, я отыграюсь за все. Причем сделаю это так, что начальнику будет очень плохо, а доказать он ничего не сможет.

Злобно просверлив меня глазами, демонстративно положили ручку на заявление.

Заполнить его было делом пяти минут, в течении которых я с трудом удерживала себя на месте, чтобы не схватить блестящий в вазочке ножик для вскрытия писем и не отчекрыжить этому уроду… что-нибудь. От взгляда, коим по мне бродили, наклоняясь вперед, чтобы глянуть глубже в декольте, отчаянно хотелось запереться в душе часа на три, дабы смыть с себя эту липкость, пошлость и грязь.

Вернув отчет в личное дело, кивком попрощалась, уловив в спину «Стерва!» Навестила Дениса, сказав, что не могу работать три месяца. Меня обнадежили, пообещав регулярно звонить и не давать мне скучать. Улыбнулась и попрощалась, думая о том, как Хемминг отреагирует на какого-то парня, который будет часто звонить и развлекать мою светлость.

Позвонила Анне, пригласила в кафе. Она спросила, не против ли я Лили на нашем маленьком девичнике. Видимо, золовка сейчас у нее, и подруге неловко оставлять ее одну. Я была совершенно не против. Условились через полчаса в нашем старом добром «Мармеладе».

Вызвала волк-такси, как в шутку называла его при Кирилле и теперь при Натане. Обаятельный водитель-вер скрашивал дорогу шутками и комплиментами, по которым я догадалась, что он пока одинок. Мило, но непреклонно улыбаясь, дала понять, что уже занята. Ничуть не расстроившись, парень домчал до места встречи с подругами и, взяв плату, укатил по следующему заказу.

Девушек еще не было, до встречи оставалось минут десять, я заняла столик у стены и окна, рассеянно просматривая меню. Заказала себе апельсиновый сок, и через пару минут официантка принесла бокал, поставив на салфетку. Рассеянно отпив глоток, глянула на бумажную вещь и удивленно замерла.

На белой поверхности маркером или чем-то еще был нарисован странный знак: девятиконечная звезда, а в ее центре вертикальная полоска, перечеркнутая тремя горизонтальными. Из всех известных мне знаков ни один не был похож, а ведь символику я в свое время сдала на «отлично».

Однако я не успела подумать о непонятном символе, весело переговариваясь, подошли Аня и Лиля. Бывшая Макарова еще не устроилась, как Данилевская подалась вперед и, сверкая глазами, скомандовала:

– Рассказывай!

Как примерная подруга и человек, которому все же хочется жить, сообщила им новости с самого начала. К концу повествования обе магички хмурились.

– Не подумай, мы очень рады за тебя, но… – Жена Кира замялась, подбирая слова. – Это же сам Каратель Хемминг! Я видела его пару раз, и могу сказать, что храбрость и наглость дались мне непросто.

– Лиля права, хочу добавить, что, когда он заявился на бал в Нижний Амстердам, я думала, меня инсульт хватит, если он ко мне прикоснется. – Аня раздраженно повела плечами – страх огневичка и дочь Булата не терпела. – Однако ты, я вижу, ужаса совсем не испытываешь.

– Нет, – улыбнулась я. – Мне хорошо с ним. Тепло, комфортно. С ним я словно могу расслабиться и быть чуть-чуть ребенком. К тому же, он, в отличие от большинства полуночников, не боится Ледяной смерти.

– Я тоже не боюсь! – запальчиво вскинулась Данилевская.

– Прости, солнце, но давай останемся только друзьями, – с трудом сдерживая хохот, попросила я.

– Балда! – Попытка щелкнуть меня по лбу успехом не увенчалась, но неожиданно Анька нахмурилась. – У вас с ним приличная разница в возрасте.

– Думала об этом, – подперев щеку ладонью, призналась я. – Радует, что вервольфы очень медленно стареют. К слову, ты в курсе, сколько лет Юргену?..

Прозрачный намек, что ее мужчина тоже далеко немолод. Да, он младше Карателя, но и с огневичкой у него конкретный разброс.

– Вредина! – прошипела подруга, показав язык.

– Знаешь, – произнесла Макарова, когда мы отсмеялись, – возможно, прозвучит грубо, но я думаю, вы нашли друг друга. Два кошмара Полуночи, вы идеально подходите друг другу. И к счастью, у тебя нет таких родственников, как у меня.

Пахнуло наболевшим. Мы с Аней переглянулись. И я, уворовав ее жест, подалась к недавно инициированной магичке:

– Выкладывай!

Мама дружила с Полиной Макаровой еще с тех пор, когда меня и в помине не было. Артефакторша редко, но заходила к нам и не вызывала у меня ничего, кроме легкого раздражения. Тогда немолодая женщина была слишком надменной, властной, требовательной и чересчур правильной. С возрастом, когда мой характер закостенел окончательно, превратив в эдакую фурию для чужих людей и вполне адекватную девушку – для друзей, я начала активно ее избегать, потому как совершенно не переваривала тех, кто пытался мной командовать.

В моей жизни было только два человека, к чьим мнениям я прислушивалась всегда – это моя мама и наставница. Великая Полина в этот список никогда не включалась, и я была более, чем уверена, что она уже давно была бы ледяной статуей, кабы я не обходила их с маман встречи десятой дорогой.

Кир про бабушку жены говорил редко и неохотно, явно чувствовалась его антипатия, так что я просто дала ему пятулю и перевела тему на что-то другое.

– Она совсем забыла про меня. Почти не звонит и не выходит на общение. Словно этот чертов Мирослав заменил ей родную внучку! – зло от обиды поделилась Лиля. – Я звоню, она не поднимает трубки, а потом обижается, когда уже я не отвечаю. Ей кажется нормальным, что она может не брать телефон, пока они там с «Мириком»… развлекаются, – имя было произнесено с какой-то брезгливостью. – Зато я обязана бросать все и всех, лишь бы ответить на ее звонок!

Мы с Аней повторно переглянулись.

Лучшим выходом в этой ситуации было бы просто не обращать внимания. Выплеснет бабуля застоявшиеся гормоны, глядишь, и устаканится все. Но, понятное дело, подруге мы так прямолинейно посоветовать не могли.

– Может, стоит оставить ее на какое-то время? – осторожно произнесла Аня.

– Мы имеем в виду, что тебе, как мамочке будущей, нервничать ни к чему, поэтому, возможно, нужно ограничить общение с потенциальным источником волнений, – поддержала я.

Девушка нахмурилась.

– Но ведь она моя бабушка, она вырастила меня и… Это как-то неправильно…

– Без обид, Лиль, но твоя бабка та еще… дама, – вовремя исправила я совершенно другое слово. – Лично мне она не казалась человеком, способным на глубокие родственные чувства.

– Чего стоит только та проверка для вас с Киром, – набычилась Данилевская и пояснила на удивленный взгляд: – Богдан в двух словах рассказывал, что Кирилл становится собственной тенью из-за твоей родственницы.

– Просто дай ей время, она оторвется, перебесится, выплеснет все, что накопилось за столько лет, и у вас все наладится, – подвела я итог, устав ходить вокруг да около.

– Вот и я так думала, а все равно обидно, – покачала головой бывшая Макарова.

– Так, Ань, что-то она загрустила. Коллега, я считаю, время для жестких мер! – поправив воображаемые очки на носу, чопорным и гнусавым голосом провозгласила дочь Булата.

– Поддерживаю вас, коллега! – кивнула я, затягивая несуществующий галстук. – А потому… Любезная, можно нам три тройных порции вашего особого мороженого?..

***

Распрощавшись с девчонками, зашла в магазин, где позвонила маме. Ничего ей про браслеты и Хемминга не сказала – зачем нервировать на расстоянии, вот приедет, тогда и обрадую. Родительница посетовала, что с их плотиной все сложно и непонятно: из-за чего прошел прорыв, кто виноват, как чинить и что делать… Одни проблемы, короче.