Текст книги "Поводок для Карателя (СИ)"
Автор книги: Lait_A
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
========== Пролог. ==========
Ее предупреждали, что роды будут непростыми, и они действительно прошли не слишком гладко, но теперь, когда все позади, женщина предпочитала думать о хорошем. Например, о том, что уже очень скоро ей принесут ее малышку, ее персональный лучик света и счастья…
Однако вместо этого в ее палату ворвался врач и несколько медсестер. Скороговоркой объяснив, что она нужна им в другом месте и срочно, но после родов еще нельзя вставать, они помогли ей перебраться на каталку и быстро повезли в соседнее крыло клиники для полуночников. Как подозревала молодая мама, туда, где держат новорожденных.
Плохое предчувствие закралось в душу.
И оно вполне оправдало себя, когда женщина увидела коридор перинатального отделения.
– Мы бы не тревожили вас, но… – Врач-полуночник замялся, не зная, что сказать.
А говорить и не нужно было.
Комнату, где держали грудничков, смело можно было называть холодильником. Стены были покрыты толстым слоем инея, а стекла закрывала плотная вязь морозных узоров, которые чаще встречаются в январскую стужу. Ледяная корка выходила даже за пределы комнаты, понижая температуру в коридоре.
– Это ваша дочь. – Врач слегка поежился. – Она не подпускает к себе чужих, и мы подумали, что вы сможете ее успокоить.
– Довезите меня до моей девочки, – без тени сомнений попросила мать.
Когда каталка остановилась рядом с единственной обитаемой кроваткой, женщина увидела совсем маленького ребенка, который шевелил ручками и ножками, и его, похоже, совершенно не смущали низкие температуры, которые он же сам и создал.
Мама, не боясь и не сомневаясь, предельно осторожно взяла свою малышку на руки и погладила ее по черненьким волосикам на головке. Ребенок радостно улыбнулся, каким-то непостижимым чутьем узнавая ту, что дала ему жизнь.
– Хабалишь, сокровище мое?.. – хмыкнула молодая мать, и девочка совершенно невинно хлопнула черными ресничками, что обрамляли обычные для всех младенцев голубые глаза. – Врачей пугаешь? Какой же проказницей ты у меня вырастишь, а? Боюсь даже представить.
Впрочем, это было не единственное, что волновало ее в данный момент.
Сила, столь могучая, что проявилась спустя сутки после рождения, что это – дар или…
========== Первая. ==========
– …Проклятье! – прошипела я, отбрасывая папку с очередным делом.
Чертов Совет магов, видимо, решил укокошить меня магическим выгоранием, раз контролировать не получается! Иначе зачем бы им посылать ко мне в один день столько осужденных?!
– Проблемы? – просунулась в приоткрытую дверь блондинистая голова коллеги.
Денис Полунин обладал прямо противоположной мне по форме воздействия силой – он мог на ментальном уровне запечатывать любой дар. К нему отправляли лишь тех, кого осудили жестко, а не жестоко – с последними работала я.
Почему-то считалось, что наложить запрет на магию ментально – более гуманно, чем оставить ее в мыслях чародея, но при этом лишить ее физического воплощения. То есть маг мог до посинения твердить заклятье, но даже искры сотворить не мог – осознание собственной беспомощности столь наглядно воистину ужасно для тех, кто колдовал, как дышал.
В отдел Печатей при Совете магов я попала сразу после обучения у Марины Васильевны, одной из сильнейших магичек с водной направленностью в стране. Эту женщину я очень ценила и уважала за то, что она помогла подчинить себе мой дар, которого панически боялись не только все окружающие, но – что намного хуже – я сама. Причем в куда большей степени, нежели все остальные.
А еще за то, что она не боялась ко мне прикасаться. И нашла способ избавить от этого страха других.
Мне всего-то пришлось на какое-то время надеть перчатки и носить их постоянно. Когда сила подчинилась мне абсолютно, их официально разрешили больше не носить, но я все равно таскала их с собой. Во избежание, так сказать, ибо характер у меня был… под стать моему дару – непредсказуемым. И предугадать, как я отреагирую на тот или иной раздражитель, не мог никто. Даже я.
– Да как сказать? – выходя из-за стола, так как время, указанное в деле, когда приведут осужденного, подходило через пять минут, вздохнула я. – Ты же знаешь, я не очень люблю работать с оборотнями, они слишком нестабильны.
В наш отдел приводились не только маги, но и довольно часто оборотни, и даже вампиры. Как правило, это были нарушители, с которыми побрезговали разбираться в клане.
Блондин понимающе покивал:
– И получить такой подарок за десять минут до конца рабочего дня…
– Именно.
– К слову, оборотень? – задумчиво переспросил Денис, идя со мной по направлению к веселой комнатке, как мы называли магически огороженную камеру. – Ходят слухи, что кто-то копает под Карателя Хемминга.
– Тогда этот «кто-то» уже труп, – пожала я плечами. Лично представителя Контроля не встречала, но наслышана была немало. – Шмарре-Кошмаре не потерпит даже тени на своей репутации…
– И вы совершенно правы, – раздался за нашими спинами ледяной голос, заставивший нас спешно обернуться. – По обоим пунктам.
Неудивительно, что его имя, как имя Господа, старались не употреблять всуе. Не из-за страха греха, а вдруг еще объявится по твою душу. Вот мы этой предосторожностью пренебрегли.
Мужчина был явно выше двух метров, и рядом с ним даже далеко не низенький Полунин казался невысоким и да, тощим, как сушёная вобла. У оборотня же мышцы были такими, что при любом движении дорогой костюм, который все же отменно сидел на такой же отменной для его комплекции фигуре, очевидно трещал по швам.
К лицу внимание приковывал шрам, пересекающий всю левую сторону. Он начинался от виска и уходил концами куда-то под воротник белой рубашки, расстегнутой на верхние пуговицы. Седые волосы до плеч были зачесаны назад, а серо-голубые глаза по-звериному быстро и цепко осмотрели нас.
И мне бы, безусловно, польстило, что на моей фигуре задержались на порядок дольше, чем на том же Денисе, если бы не репутация Хемминга, его проклятье, убивающее всех укушенных им, и мой общий в конце рабочего дня вид жуткой растрепанности (ага, лысый про расческу, а женщина всегда про красоту).
Впрочем, и замораживающее все живое выражение этих самым глаз не делало гигантского оборотня «Мистером дружелюбность».
– Вы Анна Хладова?
И знаете, я бы вообще на тормозах спустила ему это пренебрежение, насмешку и тон полного разочарования… мною, если бы не отвратно-мерзкий день и вообще от природы просто мерзкий характер.
– Сами поняли, или кто объяснил? – сложив руки под грудью, ехидно поинтересовалась я. У мужчины медленно поползла вверх правая бровь. – Доставили вашего смертника? Чудно. В таком случае, не вижу смысла вам здесь задерживаться.
– Позвольте, я сам решу, где мне задерживаться, – отрезал оборотень, направляясь к застывшим нам.
– Но правила есть… – заикнулся было Денис.
– А вот вас здесь действительно ничего не держит, уважаемый, – сквозь зубы процедил Каратель, и моего и без того не проявляющего чудеса храбрости и стойкости коллегу как ветром сдуло.
Я раздраженно закатила глаза, никакой радости по поводу того, что осталась с этим мужчиной наедине, не испытывая, и пошла в сторону комнаты, куда доставили осужденного оборотня. Чувствуя на себе взгляд Хемминга, который буквально дырку прожигал на моем лице, я старалась думать о чем-то постороннем. Например, о…
– Сколько вам лет, Анна?
– Больше, чем у вас попыток следовать этикету.
– Вы знаете, кто я? – поинтересовались у меня с легкой иронией. Я кивнула: в мире Полночи только глухой не слышал о том, кто такой Натан Хемминг. Хотя, наверное, даже глухой слышал. – Знаете, и все равно хамите?
Его, похоже, это искренне забавляло.
– Я хамлю, потому что меня не устраивает ваше отношение ко мне, как к профессионалу и девушке. Должность Карателя не дает вам права так себя вести, как и не защищает от последствий подобного поведения, – холодно отчеканила я и на секунду повернула голову в его сторону…
…чтобы тут же отвернуться и поклясться больше вообще на него не смотреть!
Мне хватило мгновения, чтобы в серо-голубых глазах рассмотреть удивление, которое быстро подавили другие эмоции. Такие, как удовольствие, насмешка, желание и… голод. Такой откровенный, что я бы покраснела, будь я более скромной.
– И все же вы боитесь, – усмехнулся мужчина, чуть подаваясь ко мне.
Бессмертный такой, я не пойму?!
– Это еще спорный вопрос: кто кого бояться должен! – с вызовом задрала я нос кверху, воистину царским жестом отворяя дверь в комнату с осужденным.
***
Оборотень сидел, прикованный к стене серебром, с опущенной головой и отчаяньем, которое было видно даже мне, никогда по поводу чувств других особо не заморачивающейся. Потом он поднял на меня глаза, в которых я ничего нового для себя не увидела. Я все это видела, и не раз.
Я никогда не разговаривала с теми, кого приводили мне на опечатывание. Зачем? Какой смысл?
Незачем, и смысла нет. Промолчала бы и сейчас, но, как мне показалось, оборотню страшно было сидеть в тишине.
– Как это будет?
– Словно вас поместят в морозильную камеру на пару минут. А потом вы просто ничего не будете чувствовать. – Я знала, что за непрозрачным с этой стороны стеклом в смежной комнате стоит Каратель, и, по сути, могла бы спросить у него, но… – Что вы сделали?
– Я убил свою невесту.
Брови сами взлетели вверх. Ибо сказанное для вервольфа было поистине немыслимым.
– Мне жаль.
– Вы врете, – уличил мужчина.
– Не совсем. Однако если вы здесь, значит, признались в преступлении, но кто-то просил за вас, иначе с вами разобрались внутри клана, как это происходит всегда. А не проводили бы через два круга Печатей.
В деле, на первой же странице, я увидела печать в виде королевской кобры о двух головах. Это значило, что этого оборотня было приказано провести сначала через физическую, а потом через ментальную опечатку. Первая заморозит его волка, как живое существо, а вторая – уничтожит в его памяти любое упоминание о том, кем он когда-то был.
Это милосердно… в каком-то смысле.
– Так решил Каратель Хемминг.
– Сочувствую вашей утрате.
Он кивнул, понимая, что говорю я отнюдь не о невесте.
А потом мои руки коснулись его виска и сердца, выпуская лед из железного плена воли. Магия радостно, как и всегда, устремилась во внешний мир. Будь ее воля, она вообще бы никогда не пряталась, все время проводя на кончиках моих пальцев, замораживая все на своем пути. И постепенно весь наш округ превратился бы в край вечной зимы.
…и всякий раз, как в первый…
Пять минут, и мужчина на физическом уровне стал абсолютно обычным. Его тело конвульсивно дернулось, лед на секунду проявил все вены и сосуды, идущие от сердца, окрашивая их в голубой и бледно-сиреневый. А потом все прошло.
Теперь он такой же, как и все, от кого мы прячем целый мир, принадлежащий Ночи.
– Посидите пару минут, придите в норму.
И вышла, не прощаясь – моя работа была здесь закончена, дальше уже не мое дело. Сзади хлопнула дверь смежной комнаты.
– Четко работаете, – похвалил Каратель, обращаясь ко мне уже намного теплее.
– И тем оскорбительнее было ваше поведение, – поджала я губы, разворачиваясь к нему лицом.
Мужчина раздражённо вздохнул и сквозь зубы проговорил:
– Хорошо. Я прошу прощения за то, что посчитал вас некомпетентной. Довольны?!
– Мне не нужны ваши извинения! – в лучших женских традициях огрызнулась я, отворачиваясь и направляясь обратно в свой кабинет.
Приглушенно ругнувшись, Хемминг чуть рычаще крикнул мне вслед:
– У вас убийца без присмотра!
– Вообще-то это ваш убийца! К тому же, теперь он беспомощен, как простой человек. Вы боитесь людей, Каратель Хемминг? – и головы не поворачивая, хмыкнула я спокойно, прекрасно зная, что он все услышит.
***
Когда я уже застегивала пиджак, намереваясь выйти на улицу и там дождаться такси до дома, дверь в мой кабинет распахнулась, едва не треснув меня по лбу.
– Вы слишком гордая и упрямая! – с порога заявил мне представитель Контроля.
– А мои гордость и упрямство у вас есть просят, я не пойму? – подняла я бровь, искренне не понимая, кой черт ему вообще от меня надо и чего он замер в проходе, как Фудзияма – не пройти, не проехать.
Огромный оборотень склонил голову к плечу, нехорошо прищурившись, но с места не сдвинулся.
– Прошу заметить, что я вам не хамил.
– Нет, – подтвердила я, начиная закипать. А это никогда не способствовало нахождению моего языка за зубами. – Вы всего-то облили меня грязью при помощи одного взгляда, чуть не расшибли мне лоб дверью в мой же кабинет, и сейчас стоите в дверном проеме, мешая отправиться домой, куда я и так попаду позже, чем планировала, а все опять же из-за вас! – Я сложила руки под грудью, намекая, что не собираюсь брать его гору мускулов штурмом. – Согласитесь, мое хамство вполне обоснованно.
Глубоко вздохнув (как видно, Великий Натан Хемминг не привык, чтобы простые смертные были чем-то недовольны, особенно таким великолепным им!), он все же продолжил, пристально глядя на меня:
– Именно поэтому я пришел предложить подвезти вас, зная, что задержались вы из-за меня.
Я почувствовала себя неловко: он хотел помочь, а я его обхамила. Неприятная ситуация, так как я патологически не любила извиняться. Ибо в большинстве случае не считала себя виновной. А тут…
Чтобы скрыть собственное смущение, я передернула плечами, и мужчина машинально опустил глаза вниз. Да так и застыл. Я, решив узнать, что же такого интересного он там углядел, посмотрела туда же. И физически ощутила, как запылали щеки.
Верхняя пуговица блузки, которая из-за постоянного натяжения на груди часто расстегивалась, сейчас показала Карателю куда больше, чем было принято в приличном обществе. А именно кружево бюстгальтера и родинку на левой груди, которая вообще-то находилась довольно глубоко.
То есть Хеммингу с высоты его громадного роста было видно очень и очень многое. Считай, все то, что даже в самом откровенном декольте платья не увидишь.
– Э-э-э… – умно протянула я, стягивая ворот блузки рукой, и продолжила, желая побыстрее замять неловкий инцидент: – Так что вы там говорили про подвезти?
Он с видимым усилием вернул глаза на уровень моего лица, и, лишь заглянув в них, я резко передумала с ним ехать. И мужчина это заметил, сколь не затуманенным был его взгляд.
– Возражения не принимаются, – низко и хрипло проговорил он, отчего у меня по спине пробежали мурашки.
Однако тон был таким, словно я действительно осталась без вариантов. Такой расклад, как мое обычное неподчинение всяким наглым начальникам, вздумавшим мною помыкать, он даже в расчёт не брал.
– Спасибо, но думаю, что вполне успешно доберусь сама и…
– …прождете такси еще месяц! – грубо отрезал Каратель, хватая меня за руку и выволакивая из кабинета. – Никто не собирается вас насиловать! Я и пальцем к вам не прикоснусь… если только сами не попросите об обратном.
Его настроение менялось как ветер. Вот он зол и раздражен до предела, а в следующее мгновение уже лукаво щурится и заигрывает со мной. И это еще женщин называют непостоянными?! Да вы просто с вервольфами не общались, господа!..
Я, качая головой, закрыла кабинет и поплелась за ним, как приговоренная к смертной казни.
Машина у него была под стать ему самому: мощная, агрессивная, огромная, как трехкомнатная квартира, и, очевидно, стоящая примерно столько же. Я лишь вздохнула, напоминая себе, что зависть – грех.
Мужчина придержал мне дверь, помог пристегнуться, случайно – хотя кто его знает?! – пройдясь по моей талии широкой ладонью, и прошествовал на свое место. Взревел мотор, он спросил адрес, я ответила, и мы замолчали.
– Я много слышал о вас, – первым сказал он, когда ему, видимо, наскучило ехать в тишине.
– М-м-м, и что люди говорят? – без особого интереса спросила я, так как знала, что вряд ли что-то хорошее.
– Что ваши способности проявились очень рано. Что вы можете замораживать любое проявление магии и любой дар, особенно огненный. И что были случаи, когда ваши прикосновения вымораживали талант подчистую.
– Ну что сказать? Люди правду бают, – флегматично глядя в окно на пролетающий мимо однообразный пейзаж из домов и тротуаров, кивнула я.
Он не сообщил мне чего-то нового, да и вряд ли кто-нибудь сможет это сделать. А про свою первую подружку я и так никогда не забывала.
Это случилось на празднике моего шестилетия, когда Лиза подарила мне котенка из последнего выводка своей кошки. Это был прелестный бело-рыже-черный комок чистейшего умиления с совершенно девичьей мосечкой. Я так счастлива была, что полезла к подружке обниматься, и так сильно сжала ее в объятьях, что сначала даже не заметила, как девочка начала вырываться, а потом резко затихла. Но когда заметила…
Она ледяной статуей упала на пол, вызвав на детском празднике настоящий ужас, панику. Приехавшие врачи-полуночники сумели спасти мою подругу, но установили, что я полностью выморозила ее дар Земли.
Больше я Лизу не видела.
И с тех пор пошла молва о «Ледяной смерти», как порой меня все еще называли даже сейчас. Маги обходили мою ледяную светлость стороной, до меня боялись дотрагиваться даже врачи. Мама была тем единственным человеком, который не боялся и не отказался от меня. Она стала центром моего мира, и им является и по сей день, хоть я и смогла подчинить себе лед и выйти в общество.
Но люди все равно продолжают раздражать и нервировать.
– Знаете, я видел многих адептов Воздуха и Воды, и все они носили метки своих стихий, но вы… – Мужчина чуть улыбнулся, и рука оторвалась от руля, очевидно, чтобы дотронуться до моих волос. Однако я так посмотрела на его длань, что он почел за лучшее вернуть ее на место. – У вас нетипичная внешность для мага с направленностью льда.
Я лишь снова кивнула. Многие думали, когда впервые видели меня, что я обладаю даром огня либо чрезвычайно редкой магией света. Но стоило мне начать колдовать, как люди понимали, кто перед ними. И начинали избегать.
Мама говорила, что у меня волосы, как мед на свету, а глаза словно расплавленное золото. Родительнице я верила, однако предпочитала не использовать столь поэтичных и возвышенных сравнений, обходясь простыми «рыжевато-русая и желтоглазая». Я была совершенно не похожа на маму и – хвала Ночи – на отца, поэтому неудивительно, что окружающие вводились в заблуждение.
– Вы не хотите со мной разговаривать? – когда мы стояли на последнем светофоре перед поворотом на мой дом, глухо спросил Хемминг.
– Знаете, обычно, когда хотят с кем-то познакомиться, разговор начинают с любимого блюда или домашнего животного. Но никак не с послужного списка убийств, – честно ответила я.
– Я вас расстроил. Извините, мне… редко приходится разговаривать с женщинами.
Его сожаление выглядело неподдельным и искренним. Наверное, именно поэтому я все же решила поддержать беседу. Так сказать – напоследок.
– Я слышала, что у вас теперь… все хорошо. Что проклятье сняли, и вы… можете создать семью.
Лицо оборотня заледенело. Очевидно, тема была выбрана не слишком удачно. Он подумал, что я отомстила ему за его собственные расспросы, но все же кивнул.
– Да. Теперь все хорошо.
– Очень рада за вас, – искренне улыбнулась я. Может, я и не была примером жалостливости и сочувствия, однако, и чужая радость всегда заставляла меня улыбаться. – Мама говорит, что пусть дети и кактусы, но кактусы – тоже цветы.
Хемминг слегка потеплел и тоже чуть улыбнулся.
– Ваша мама – мудрая женщина.
– Только ей об этом не говорите, – попросила я с таким откровенным ужасом, что еще больше развеселила громадного оборотня. – А то она меня своей мудростью с ума сведет.
Он остановил машину напротив двухэтажного дома, я поблагодарила за доставку, попрощалась и уже собиралась выйти, как мужчина вдруг нахмурился и одним рывком удержал дверь с моей стороны.
– Там скандал и…
Большего мне не требовалось.
Я с ноги распахнула дверь, вылетая из машины как на крыльях, бегом преодолела дорожку до крыльца, семь его ступеней и уже здесь услышала голос того, кого ненавидела всем сердцем.
– Ты совсем оборзела?! От меня мою же дочь прятать, когда она мне так нужна! Да ты знаешь, кто я?!
Бронированная дверь распахнулась внутрь, обдав стоящих в просторном холле снопом снежной крошки.
– Я знаю, кто ты! – рявкнула я, заводясь с пол-оборота. – Ублюдок, который бросил мою мать с шестимесячным ребёнком на руках! И теперь этот самый ребенок тебе говорит – пошел вон из этого дома!
Мужчина, стоящий как раз между мной и мамой, нехорошо нахмурился. Ярослав Мозаин был магом воздуха, равным маме, магистру водной магии, по силе, но дурная пристрастность к азартным играм вогнала его в долги и низвергла к отбросам нашего общества.
Я решительно обошла его и встала перед матерью, закрыв ее собой от этого сукиного сына. Не хватало еще, чтобы моя любимая мамочка с этой падалью возилась!
– Дочка, не надо… – начала мама, но я жестом ее оборвала.
Надо. Еще как надо. И уже давно, если быть совсем уж точной.
– Здравствуй, доченька, – фальшиво просюсюкал маг, делая шаг ко мне.
– Вот, где я видела такого отца, ясно?! – сунув ему под нос сияющий ледяным светом кулак, прорычала я. Явственно чувствуя холод, идущий от моей руки, Мозаин почел за лучшее просто кивнуть. Молча. – Как у тебя наглости хватило заявиться в наш дом?! Совсем страх потерял?! Забыл, кого надо бояться?! Или решил, что мою мамочку можно безнаказанно обижать?! За это, падаль, я тебе, пожалуй, не только язык отморожу!..
Чем больше я говорила, тем сильнее краснел от гнева ублюдок, так что его ладонь, сжатая с вполне понятным намереньем, не осталась без внимания.
Я ударила до того, как он спустил заклинание удушья. Ледяной молот врезался ему в грудь, отбрасывая к выходу. Впрочем, и там его злоключения не закончились. Его проблемы только начинались, и в полной мере он это осознал, встретившись глазами с огроменным оборотнем отнюдь не дружелюбного вида. А если учесть, что секундой ранее он в этого самого гиганта еще и врезался, сползя как по столбу, то как раз на расстрел с повешеньем ему и хватит.
– По вашей бледности могу заключить, что вы знаете, кто я, – таким тоном, что даже у меня душа ушла в пятки, сделал вывод Каратель. – Посему, думаю, вы не посмеете оспаривать мое решение. С этой самой минуты вход на данную частную территорию вам закрыт под страхом смерти. Если я узнаю – а я в любом случае узнаю! – что вы нарушили этот приказ, я лично позабочусь о том, чтобы вы больше никогда и ничего нарушить не смогли. Я понятно излагаю?
Мужик, считающийся на биологическом уровне моим отцом, истово закивал. Положительно, естественно. А потом как был на четвереньках, так на четвереньках и пополз к выходу, оттуда пересчитал носом все ступени крыльца, ну а там уж и до калитки не далеко. Я взмахнула рукой, и дверь захлопнулась.
– Каратель Хемминг, – почтительно склонила голову мама, и вот именно под таким углом я заметила то, что привело меня в еще большее бешенство, хотя казалось, что дальше некуда просто.
– Ты что, плакала из-за этой скотины?! Ну все, тварь! Молись, ибо твой срок вышел! – рявкнула я, срываясь с места, чтобы догнать и навсегда упокоить эту мразь.
Но около входа меня за талию перехватил оборотень и легонько встряхнул, наклоняясь к уху.
– Вашей маме вы сейчас нужнее, а «эта скотина» все равно уже далеко – не догоните.
Как ни хотелось мне убивать, причем долго и мучительно и одного конкретного человека, но смысл в его словах был.
– На кухню, – только и сказала ему я, тотчас возвращаясь к маме. – Пойдем наверх, а?..
– Но… – Она выразительно глянула на сильнейшего из оборотней.
– Я сама разберусь, он ко мне, а тебе нужно отдохнуть.
И мама послушно направилась к себе в комнату, слишком вымотанная ссорой с этой скотиной, чтобы противиться моим уговорам. Рядом с родительницей я пробыла в общем счете не более пяти минут и, чуть пошатываясь, снова спустилась вниз.
В какой-то момент я промахнулась мимо спасительной опоры в виде разделочного стола, но улететь куда-то далеко и расквасить себе лицо мне не дали. Огромные руки аккуратно придержали за плечи, позволяя опереться о сильное тело.
– Неужели так много потратили на борьбу с отцом? – Он шутил, но я с удивлением расслышала в низком голосе тревогу.
– «Сон Афродиты», чтобы маме снились только хорошие сны, отнимает слишком много сил у тех, кто изучал вводный курс целительства самостоятельно, – пробормотала я, не торопясь отнимать моську от твердокаменной груди, куда мне позволили уткнуться.
Стоять и не прилагать к этому никаких усилий мне нравилось. И еще нравилось, как от оборотня пахло – не одеколон, а его собственный запах – мужчины и чего-то еще, неизвестного, но приятного.
Проанализировав последнюю мысль, я сама себе не поверила, и потому поспешила взять себя в руки.
– Все, мне уже полегчало, – понимая, что и так выгляжу, как девица не слишком тяжелого поведения, которая вешается на первого попавшегося мужчину, довольно бодро проговорила я, отстраняясь. – Есть домашняя пицца, пельмени, плов и королевская ватрушка.
– Вы собираетесь меня кормить?! – так искренне удивился мужчина, что меня это даже позабавило.
– Ну, вы же гость, плюс, я думаю, очень голодный гость. А правила гостеприимства они такие, никого не оставят без еды!..
В итоге положила ему всего и побольше, решив, что для метаболизма оборотня, да еще и его габаритов много пищи не бывает.
Хемминг не отказывался, ел с удовольствием, и в это время над столом воцарилась тишина. Себе я по-быстрому сварила пяток пельменей – мой аппетит с детства зависел от настроения, а после достопамятной встречи оно было ниже плинтуса.
– Очень вкусно, спасибо. Давно не ел домашней пищи, приготовленной женскими руками, – откладывая вилку, по-доброму улыбнулся вервольф, как-то неуловимо меняясь.
Теперь он не вызывал никакого страха. Наоборот, я поймала себя на том, что его даже шрам не портит.
Заметив мой задумчивый взгляд, мужчина нахмурился:
– Что?
– Вам нужно чаще улыбаться, – честно призналась я. – Улыбка делает вас совершенно другим.
– Каким? – внимательно следя за мной, поинтересовался он.
– Незлым и… красивым.
Представитель Контроля хмыкнул, но тут же снова улыбнулся, словно на пробу, и посмотрел на меня. Я кивнула и тоже улыбнулась.
– А вам даже улыбаться не надо, – довольно тихо проговорил вервольф, отчего я удивленно задрала брови. Поэтому тема была спешно переведена. – Что из этого приготовили вы?
– Ватрушку. Я прихожу с работы позже, поэтому готовит обычно мама. К тому же, я не очень-то люблю готовить…
– Однако получается у вас замечательно. – Он снова улыбнулся, и я непроизвольно опустила очи долу.
– Спасибо.
Я начала греть руки о кружку, чувствуя, как закололо кончики пальцев. Сила реагировала на сильные эмоции неопределённого характера, ища выход на поверхность.
И тут Хемминг положил свои руки поверх моих, чуть сжимая. Большие пальцы нежно и как-то трепетно даже прошлись круговыми движениями по выступающим костяшкам.
Чай в моей кружке мгновенно замерз, превращаясь в кусок темно-коричневого льда. Мужчина нахмурился, но и не подумал убрать рук, которые столь легко лишили меня спокойствия и равновесия.
Когда керамика затрещала под напором низкой температуры, я дернулась из захвата и успела бросить кружку в раковину до того, как она лопнула, скованная ледяной коркой. Тут же включила горячую воду и сунула в нее руки.
– Анна?
Я услышала, как он встал со стула и шагнул ко мне. Я почувствовала это, потому что пространства вокруг меня стало отчаянно не хватать. Длинные пальцы коснулись плеча, но я отшатнулась в сторону.
– Не трогайте! Вы не видите, что… я теряю контроль! Не подходите ко мне!
– Почему? – раздалось совсем близко, практически над ухом.
– Потому что мне хватит одного прикосновения, чтобы заморозить ваше сердце.
И что толку я тут перед ним распиналась, подумалось мне, когда спустя секунду вокруг меня сомкнулись мощные руки.
– Я не боюсь, снежинка, – тихо прошептал оборотень, горячим дыханием опаляя шею. – От твоей руки умереть не страшно. Но давай пока повременим с убийством, м?
И пальцы его рук пробрались в мои распущенные волосы, начиная легко массировать кожу головы, распространяя теплую волну мурашек по всему телу.
Я не успела поймать себя на том, как успокоилась, зато четко уловила момент, когда захотелось мурлыкать и тереться о его руку щекой, словно мартовской кошке.
– Как ты? – и не думая отстраняться или останавливаться, очень тихо, но лукаво поинтересовался Каратель.
– Пока ты так делаешь, проси, чего хочешь! – вырвалось у меня по причине полного отсутствия мыслей в голове.
– Поцелуй меня.
И вот смысл этой фразы дошел как-то удивительно быстро! Я распахнула глаза и едва не взвизгнула – его лицо оказалось прямо передо мной, очень и очень близко.
Когда меня успели повернуть к себе лицом?! Почему я этого вообще не заметила?!
Я по глупости заглянула ему в глаза, и мир исчез, оставляя только эти серо-голубые омуты. Которые, не отрываясь, смотрели на мои губы.
Ну что ж, уговор есть уговор. Он не прекращал приятных, успокаивающих движений в моих волосах. Так имею ли я право нарушить договор?
И приподнявшись на носки, я осторожно прикоснулась к его губам своими. В тот же миг в волосах осталась только одна рука, крепко держащая меня за затылок, а вторая обхватила за талию, приподнимая и усаживая на столешницу.
Губы стали алчнее, жестче, Хемминг превратил поцелуй в нечто, неподдающееся определению, но однозначно в то, что я прерывать совершенно не хотела. Он вклинился между моими коленями, и я инстинктивно прижалась к нему всем корпусом, стараясь быть как можно ближе. Обжигающе горячие руки пробрались под блузку, надавливая на спину, прижимая еще крепче к себе и соблазнительной щекоткой проходясь по талии и животу.
Мои ладошки скользнули по широким плечам и тоже запутались в его волосах, отчего оборотень хрипло застонал сквозь поцелуй, чуть прикусывая нижнюю губу острыми зубами.
Наши взгляды встретились, и… все. Я не то что пропала, я потерялась там, в этой серо-стальной глубине. Без шанса на спасение и помилование.
– Кажется, кому-то не помешает дополнительный урок по контролю дара, – едва слышно засмеялся мужчина, поглаживая меня большими пальцами по чувствительной коже ребер.
– Что?.. – Мне сложно было сосредоточиться на его словах. Я вообще еле могла соображать после того, что он тут устроил своими губами и руками!
– Оглядись, моя снежинка.
Я перевела взгляд с его лица на кухню. И почти сразу со стоном уткнулась в сильное плечо, надеясь, что оно все же сможет меня защитить.
Вся комната представляла собой подобие холодильной камеры с белыми инистыми стенами, расписными узорами на окнах, сосульками вместо воды испод крана и довольно-таки низкой температурой.
