Текст книги "Вопреки всему (СИ)"

Автор книги: Лафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Тот просиял от счастья: что может быть ценнее доверия человека, дружбой с которым он так гордился! Пара слов на прощанье, смущенный поклон, и Энтони легкой походкой выбежал на улицу.

– Кто это был? – с интересом спросила Джоанна.

– Верный друг – чистая открытая душа, – с легкой улыбкой ответил Тодд, задумчиво наблюдая в окно, как он удаляется, то и дело оборачиваясь на ходу.

Поглядывая то в окошко, то на отца, Джоанна собиралась спросить еще о чем-то, но тут на внешней лестнице снова послышались шаги, на этот раз негромкие, размеренные.

Опасаясь нежелательной встречи, девушка поспешила выйти. И как раз вовремя: через несколько секунд в дверь постучал первый клиент…

Прошла неделя. С трудом, но все же верилось, что жизнь старого дома на Флит-стрит постепенно возвращается в свое прежнее русло. Угрюмые тени мало-помалу отступали, освобождая место для живых. Клиенты заходили, клиенты выходили и, – небывалый случай, – возвращались вновь! Покидая цирюльню, довольные собой, они шли мимо дверей пирожковой, нарочно слегка приоткрытых и… уловив легкий аппетитный запах, попадались в сети миссис Ловетт. Так задумано природой: люди созданы любить себя не только снаружи, но и внутри. Сперва отличное бритье, затем – сытный обед. И со временем это входило у них в привычку.

Мастерство Суини Тодда быстро заслужило доверие клиентов. Порою, находя предлог, чтобы хоть на минутку заглянуть в цирюльню, Нелли украдкой любовалась его изящными движениями. Кто еще с обычной бритвой в руке мог бы так походить на художника? А эти точеные ловкие пальцы – они словно перебирают невидимые струны. Тонкие струны ее души… Ей иногда безумно хочется взлететь, как будто за спиной выросли крылья! Но это все мечты, мечты, мечты… пока она старательно раскатывает тесто.

Был понедельник. В такой день посетителей сравнительно меньше. Если кто и заходит побриться с утра – так лишь те, кому попросту нечего делать. Либо те, кому делать ничего и не надо: все само падает с неба прямо им в руки. Остальные появляются в пирожковой к обеду, а в цирюльне – ближе к вечеру.

Суини Тодд задумчиво смотрел в окно: прохожие озабоченно спешили мимо, коляски не останавливались. На улице было довольно прохладно, и он уже собирался приготовить горячий чай, как вдруг кто-то негромко постучал в цирюльню.

– Входите! – Поставив чайник на небольшую железную печь, Суини сам распахнул дверь, пропуская гостя.

Он вошел. Довольно странный на вид джентльмен в голубом плаще с меховым воротом и малиновой подкладкой. Похож одновременно на франта и… на клоуна. Он важно выступал, закинув голову назад, словно напыщенный индюк: наверное, огромный пышный бант на шее мешал ему дышать. Жеманно отряхнув расшитый галуном рукав, клиент уселся в кресло спиной к цирюльнику, небрежно закинув ногу на ногу.

– Я слышал, вы открыли свое заведение сравнительно недавно, – начал он, – Но молва так красноречиво хватит ваш талант, что даже я решил зайти побриться!

Это хвастливое «даже я» несколько настораживало. У Тодда оно вызвало улыбку недоверия.

– Кому же я обязан такой честью? – Тщательно взбив пену, Суини наконец приблизился к клиенту. – Простите, но вы прекрасно выбриты… – проговорил он с удивлением.

Незнакомец всплеснул руками и неожиданно громко рассмеялся.

– Ах да, простите: забыл представиться. Синьор Адольфо Пирелли, – с нарочито-певучим акцентом произнес он, – К вашему сведению – цирюльник. Меня называют также цирюльником королей. Но, похоже, – прибавил он с усмешкой, – у меня появился соперник – некий король цирюльников, который даже начал «похищать» моих клиентов.

– Каждый трудится в меру своих способностей, – сдержанно ответил Тодд.

Итальянец поднялся и подошел к зеркалу, с любопытством осматривая незатейливое убранство маленькой комнатки.

– Вероятно, у вас золотые… бритвы? А позвольте взглянуть… – Не дожидаясь разрешения, он протянул руку к открытому ларцу.

– Из серебра, – коротко поправил его Суини, не понимая, куда клонит посетитель.

Не раскрывая бритву, Пирелли медленно поднес ее к глазам.

Видно было, что тонкая резьба на длинных ручках интересует его куда больше безупречной остроты лезвий. Он взял еще одну, затем еще…

– Танцующие девушки с распущенными косами – великолепная чеканная работа, – задумчиво протянул синьор Адольфо, – Такую бритву приятно держать в руках! – Затем перевел взгляд на цирюльника, пытливо изучая красивое бледное лицо. – Какая забавная штука – память: без этих бритв я ни за что не узнал бы вас! Но есть вещи, которые не меняются – вот это серебро я помню… Когда-то я был подмастерьем в этой самой цирюльне. Я сидел вот здесь, – он опустился на сундук, стоявший у окна, – и мечтал, что стану таким же искусным брадобреем… Можно сказать, вы меня вдохновили… Мистер Бенджамин Баркер!

Выговорив это забытое всеми имя, Пирелли устремил пытливый взгляд на собеседника, ожидая его реакции. Суини Тодд не ответил ему, словно вовсе не слышал. По мере того, как Пирелли говорил, он медленно прошелся по цирюльне: не вздрагивать, не замирать на месте – пусть даже пол уходит из-под ног! Случайное стеченье обстоятельств – и вновь тюрьма, каторга или вовсе смертная казнь, а его дочь – в руках развратного судьи! Он снова в ловушке! Стараясь подавить смятение, Суини лихорадочно искал из нее выход. Главное, не показывать противнику лица, иначе он прочтет твои мысли! Адольфо мог видеть лишь его спину на фоне небольшого квадратного окошка. Молчание Тодда начинало раздражать его.

– Вас осудили на пожизненную каторгу, – нетерпеливо продолжал Пирелли, – Так что же, срок вышел? Я правильно понял? Вы снова занялись любимым ремеслом – дела идут как нельзя лучше! Только впредь вам придется трудиться усерднее, потому что с сегодняшнего дня половину заработка вам придется отдавать мне – за молчание! – нагло заявил он, почти вплотную подойдя к Тодду.

В напряженной тишине слышно было, как в углу на небольшой железной печке закипая, свистит чайник. Порою страх перерастает в негодование и гнев. Таким порывом невозможно управлять… А не хотите ли горячего чайку?!.. И выведенный из себя затравленный цирюльник в порыве бешенства хватает обжигающий чайник и со всего размаху бьет им по физиономии другого цирюльника в шутовском наряде, а тот, поперхнувшись своей надменностью, красный как рак, с воплями катится по полу!.. Веселое бы получилось представление – перед толпой зевак на городской площади. Не хватает лишь пестрого балагана да красных колпачков с бубенцами!

Представив себе эту немыслимую сцену, Суини Тодд почти пришел в себя. Слепая ярость уступила место здравому рассудку. Не может же он отчаянно крушить направо и налево всех, кто признает в нем Баркера!..

Когда Тодд наконец обернулся, на его лице играла непритворная улыбка, в которой не было и тени замешательства. Пирелли ожидал чего угодно: поначалу, конечно, отпирательство, скрытая паника… а потом, если грозно напомнить про бидла с полицией, – поражение, подчинение и – до смешного легкие, денежки из рук в руки, каждую неделю! Но только не улыбка: кто улыбается, тот явно не боится. Баркер держится так, словно дело выеденного яйца не стоит!

– Вполне естественно, что вы не узнали меня. – В спокойном голосе Суини сквозили нотки недовольства человека, уверенного в своей правоте. – Мы мало похожи со сводным братом. Были. Он умер на каторге в Австралии. Эти бритвы – единственная память о нем. – Тодд снял с печи кипящий чайник. – Что касается меня, то мои документы в порядке, а вашей карьере вряд ли пойдет на пользу ложный донос. К тому же вы – не тот, за кого себя выдаете. Не имея понятия, где находится Италия, вы заметали волосы в лондонской цирюльне, не спорю вполне престижной, но вам не приходилось брить ни короля, ни даже его шута. Вы сами выдали себя – я этого не знал, «синьор Адольфо Пирелли»!

Ирония Тодда превысила все ожидания. Малиновый от возмущения, мнимый итальянец так и продолжал бы стоять с бритвами в руках, подобно статуе, но Суини отобрал их и аккуратно положил на место.

– Не беспокойтесь: я никому не скажу, – произнес Тодд, наклонившись к самому уху Адольфо, – И ничего не потребую за молчание, – усмехнувшись, прибавил он. Затем чуть громче вежливо спросил, – Подстричься? Или легкий массаж кожи?..

“Королевский” цирюльник неловко мотнул головой, кашлянул, и хотел было что-то вымолвить… Его как будто окатили кипятком, а после – ледяной водой. Не находя достойных итальянских слов, он колоритно выругался по-английски и, развернувшись на высоких каблуках, поспешно выбежал на воздух. Куда девались его плавные, надменные движения? Из цирюльни выскочил тот самый мальчишка, который когда-то прислуживал здесь.

Шаги на лестнице довольно быстро стихли. Оставшись один, Суини Тодд с глубоким вздохом буквально упал в кресло. Только сейчас, в тишине, он услышал, как сильно стучит его сердце. Сегодня он победил. Но это лишь первая битва. Цирюльня на Флит-стрит, серебряные бритвы, сама его профессия… Все вместе, сплетаясь незримыми нитями, наводит на след Бенджамина Баркера! В любой момент ловушка может захлопнуться, и тогда выхода не будет. И не каждый явится предупредить о своем намерении выдать его. Будь он один – пусть отнимают жизнь, свободу, что угодно, но никто не вправе снова отнять у него дочь!

Решение было одно, и он принял его. Не теряя времени, Тодд быстро поднялся с кресла и направился в пирожковую.

– Горячие – только что из печки! – Миссис Ловетт с сияющим видом завернула в салфетку пару утренних пирогов, подавая их первым покупателям. Две пожилые леди с улыбкой переглянулись, вдыхая аппетитный запах свежей выпечки.

– Вы и впрямь научились чудесно готовить, – в виде комплемента поведала одна из дам, – Откуда столько вдохновения?

– С неба, как известно! – пожав плечами, шутливо пояснила Нелл, заботливо скрывая свой истинный секрет.

Все, как и должно быть, а кажется чудом. «Научилась готовить» – ну где это видано! Ее счастье и впрямь упало с неба…Что, еще посетитель? Нелли живо обернулась на звон колокольчика.

Ах! Пускай свежее тесто превратится в сухарь без начинки, а посетители забудут эту дверь, все кроме одного, которому нет дела до ее пирогов, – она согласна, если это будет он! Не важно, Бенджамин или мистер Ти. Но почему он вдруг остановился на пороге, как будто не узнал ее? Как тогда, в первый раз. Или просто не верит, что перед ним та самая, прежняя Нелли?..

Она невольно отряхнула шелковый подол и бегло заглянула в зеркало. Новое синее платье, – в кои-то веки за последние годы! – белый передник с оборками, красное кружево декольте – все было при ней. Густые рыжевато-каштановые волосы длинными тонкими завитками падают ей на плечи – наконец-то миссис Ловетт добралась до своей прически! Немного бледная и тени под глазами, – зато она похожа на него!..

Плотно прикрыв за собой дверь, Суини с беспокойством осмотрелся.

– Мы здесь одни? – на всякий случай спросил он.

– Конечно. Совершенно, – Заинтригованная, Нелли поспешно отложила миску с фаршем, как будто та могла им помешать.

– Миссис Ловетт, – произнес Тодд, садясь напротив нее, – я должен кое-что сказать вам.

Смущенная таким серьезным предисловием Нелли невольно подняла голову: «Что, любовь моя?», а вслух как можно спокойнее ответила:

– Слушаю, мистер Ти.

Он как будто встревожен…

– Только что у меня был странный посетитель, – начал он.

– А – этот скоморох Пирелли: по воскресеньям он рекламирует на рынке свой чудо-эликсир для волос, по запаху похожий на мочу, – Нелл попыталась успокоить себя иронической шуткой, – Я видела его через окно: неужто, заходил побриться?

Тодд отрицательно качнул головой.

– К сожалению, нет, – сказал он, – Его визит был посерьезнее, чем реклама мочи. – И, тут же, не теряя времени даром, сообщил, – Он догадался кто я. Мы с дочерью должны покинуть этот дом.

– Как?! – Отказываясь верить словам Тодда, Нелл изумленно глядела ему в глаза.

– Я не могу больше оставаться здесь, – без колебаний подтвердил Суини. – Ради дочери. И ради вас. Укрывая в своем доме беглого каторжника, вы рискуете собственной свободой.

Свобода, репутация – да какое все это имеет значение: она готова сотни раз рискнуть своей жизнью ради него!.. Ах, зачем она позволила себе мечтать? Украдкой лелеять хрупкую, но такую смелую надежду, что они спокойно и счастливо заживут здесь втроем… и так будет всегда… Он уйдет – и все кончится в один миг!

– Когда же? – вымолвила она только.

– Немедленно, – последовал ответ.

Нелл тихо опустила голову на руки. Да, ты прав – уезжай! Какая же она глупая. Она сама должна просить его об этом.

Смущенный ее печалью, Суини подошел к Нелл и мягко положил руки ей на плечи.

– Послушайте, миссис Ловетт, я жестоко ошибся, считая себя неузнаваемым, а значит – неуязвимым. Пятнадцать лет жизни я провел там, где думать о внешности нет ни сил, ни смысла. Можно сказать, я вообще не видел своего лица. Оказавшись на воле, я посмотрел в зеркало и словно встретил незнакомого мне человека! Убежденный, что родился заново, я посмел занять свое прежнее место и едва не попался в западню. Ведь все, что окружало Баркера, выдает меня с головой! Этот лже-итальянец, Адольфо Пирелли, узнал мои бритвы и пытался шантажировать. Сегодня мне удалось сбить его с толку и выставить за дверь. Но завтра или через пару дней он может заявиться снова. Шарлатаны вроде него не привыкли упускать легкий хлеб.

Нелл понимающе взглянула на Тодда и молча кивнула. Теплое прикосновение его рук понемногу вернуло ей силы.

– Вы побледнели… Вам нехорошо? – спросил Суини, слегка наклонившись к ней.

Нелли невольно вздрогнула. Так необычно ощущать его ладони на своих плечах и просто смотреть в темные глаза, пусть даже все сейчас развеется, как дым.

– Все в порядке, – ответила она и улыбнулась.

– Пожалуйста, помогите нам собрать вещи, пока я предупрежу Джоанну, – попросил Тодд и, отпустив миссис Ловетт, быстро вышел через внутреннюю дверь.

Пока Джоанна взволнованно расспрашивала отца, пытаясь понять, что случилось, Нелли не без труда отыскала среди старого барахла довольно большой чемодан. Подумать только, тот самый, что она привезла в этот дом после свадьбы! Она взяла с собой тогда все свои платья, которых больше так и не надела, даже любимых кукол, заменивших ей детей. Нелли оставила лишь право на мечты. А может, места в чемодане не хватило?.. Рассудительная и практичная, она отказывалась признаваться себе в этом. Хозяин пекарни тогда был богат, он часто дарил ей красивые вещи, в тысячу раз наряднее тех, что скромно перебрались из чемодана в сундук. По-своему Альберт все же любил свою жену. Но его страсти понемногу улеглись. Через год после свадьбы он стал выпивать, а позднее – без удержу пить. Противный, толстый, неуклюжий, лысый пекарь!

И тогда неожиданно появляется он, молодой и красивый… и светлый, как ангел – Бенджамин Баркер! И как назло, с красавицей-женой. Супружеская пара ждет младенца. Бенджамин – значит «сын южных» – нежный, теплый и ласковый. Он искренне считает, что если существует идеал, то все обязаны стремится его достичь. Способный полюбить весь мир, он осуждает жадность и порок. Ради него хочется превзойти себя. И, глядя на этого человека, Нелл с горечью осознавала, что он появился в ее жизни слишком поздно… Ах, как она завидовала Люси! Красива, молода, по-настоящему любима, она вот-вот познает радость материнства!..

Но счастье Бенджамина было безжалостно растоптано: он не достался ни одной из них. Тогда, заранее почувствовав угрозу, сама Нелли просила, умоляла его уехать!

«Ну почему я опоздала?!..» – пронеслось в голове Нелл, между тем, как ее руки машинально складывали вещи: пара платьев для Джоанны, рубашки Суини, шкатулка с бритвами… что-то еще… Нужно обязательно положить и то ужасное колье: в случае нужды его можно будет продать. Только лучше по частям…

– Я не могу рисковать своей дочерью, – повторял Тодд, надевая кожаный плащ, пока Джоанна торопливо завязывала ленты капора.

Плотно застегивая замки чемодана, Нелли ловила себя на мысли, что возможно в последний раз слышит этот глубокий бархатный голос, от которого с трепетом сжимается сердце. На ходу он, кажется, прибавил, что не покинет Лондон, пока есть хоть малейшая надежда разыскать Люси. Ей стало немного легче. Но что-то в глубине души упрямо сопротивлялось неминуемой разлуке. И то была не горечь расставания – скорее предчувствие близкой беды. Но как объяснить это мистеру Ти?..

– Подожди здесь, я сам поймаю экипаж, – сказал дочери Тодд.

Миссис Ловетт и опомниться не успела, как они уже стояли в дверях. Нелл умоляюще взглянула на Суини:

– Дай мне знать о себе… Я буду ждать.

– Хорошо. – Он кивнул и уже приоткрыл было дверь. Затем вдруг обернулся и протянул ей руку:

– Вы искренний, верный друг, Нелли, – произнес он с улыбкой, от которой у нее на глаза навернулись слезы, крепко пожал ее пальцы… и вышел, оставив их наедине с Джоанной.

Девушка что-то говорит на прощание, подбадривает, благодарит. И Нелли ласково целует ее в лоб, а ее сердце эхом повторяет одно единственное слово «Друг…».

И вот они уже на улице: два силуэта уплывают как в тумане. Они садятся в экипаж, Суини плотно закрывает дверцу… И вскоре карета скрывается за поворотом.

Настало время пробудиться ото сна. А может, просто ей снова снится одиночество?.. Со вздохом миссис Ловетт отходит от окна. Ах, Нелл, тебе надо получше вымыть стекла! Или что-то попало в глаза?..

То и дело подскакивая на неровных камнях мостовой, через пару минут экипаж повернул на соседнюю улицу. Флит-стрит осталась позади. Вдали от руин своего прежнего мира Бенджамин Баркер снова обретет уверенность под маской Суини Тодда. Незримые связующие нити останутся лишь глубоко в его душе: их не способно разорвать ни расстояние, ни время, ни ложный приговор. И если существует справедливость, ему удастся собрать воедино все части разбитого целого: теперь он не один, с ним рядом его дочь!

Ритмичный стук колес и мерное цоканье копыт постепенно заглушили тревогу Суини.

– О чем ты думаешь? – нарушила молчание Джоанна. Впечатлительная по натуре, она не в силах была справиться с волнением. Ошеломляющая новость, внезапный отъезд, и снова неопределенность… Что ожидает их впереди?

– Мы едем в противоположный конец Лондона, – ответил Тодд, угадывая ее мысли, – там снимем комнату. И скорее всего, я найду себе новое ремесло. Так будет безопаснее. Ничего не бойся, главное – верить в удачу!..

Стараясь успокоить дочь, он словно чувствовал себя сильнее. И увереннее, когда улыбался ей. Джоанна никогда не слышала его смеха, но улыбка отца для нее дороже всего на свете. И если он пообещал, то так и будет…

– Тпррр!.. – донесся громкий окрик извозчика, резко осадившего лошадь, и экипаж, качнувшись, остановился посреди улицы.

Вздрогнув от неожиданности, Джоанна испуганно сжала руку Тодда.

– Не двигайся, – шепнул он ей и выглянул в окно.

– В чем дело? – спросил Суини, обращаясь к кучеру.

– Какая-то карета встала поперек дороги! – с досадой крикнул тот, указывая перед собой.

Обычный случай. Там, за поворотом – скопление гуляющих зевак, у чьей-нибудь несмазанной телеги сломалось колесо, да мало ли еще что… Все просто – нужно терпеливо подождать. Но неожиданное смутное предчувствие кольнуло сердце Тодда, когда дрожащая рука Джоанны внезапно сжала его пальцы. Предчувствия редко обманывали его, особенно предчувствия беды.

– Эй, ты проезжать думаешь? – раздался зычный голос извозчика. И тут же позади – короткий громкий окрик:

– Стой! – Торопливый стук шагов по мостовой, и в следующую секунду человек в синем мундире полицейского широко распахнул дверцу экипажа:

– Выходите немедленно: вы арестованы!

Джоанна с тихим вскриком отпрянула назад.

– Оставайся на месте, – почти беззвучно выдохнул Суини, метнув быстрый взгляд на дочь.

– Поторопитесь! – повторил приказ констебль*, видя, что Тодд не двигается с места.

За первым полицейским подоспел второй. Рослые, сильные – оба вооружены дубинками. Сопротивление напрасно, и если остается хоть малейшая надежда на ошибку, оно погубит и его и дочь.

Внешне спокойный, Тодд медленно повиновался. Непринужденным взглядом он окинул улицу.

Довольно длинный черный экипаж по-прежнему стоял на их пути. Но из него никто не выходил, только чья-то рука в серой кожаной полуперчатке нетерпеливо теребила занавески. Пристально вглядываясь в темное окошко, Суини тщетно пытался разглядеть лицо.

Инстинкт подсказывал ему, что это черное препятствие возникло не случайно. Но кто же приказал его арестовать? Пирелли? Им правила скорее жажда легкой наживы, чем побуждение служить закону, и этот шарлатан не стал бы так спешить. У Пирелли нет доказательств. Документы на имя Суини Тодда в порядке. Бенджамин Баркер, сбежавший с каторги – нелепая фантазия уличного клоуна, и нужно действовать, как будто это так и есть!

Тем временем из черной кареты выбирается низенький плотный субъект. Неуклюжей походкой он, словно прогуливаясь, не спеша направляется к ним, придерживая рукой коричневый цилиндр. Довольно длинные жидкие серые волосы, рыхлое обрюзгшее лицо, небрежные жеманные манеры… И та же, что и много лет назад, елейная самодовольная ухмылка! Суини ощутил, как все внутри него похолодело. Бидл Бэмфорд!.. Бэмфорд – человек судьи. Бэмфорд, заманивший его жену в ловушку, которая привела ее к гибели! И сегодня он снова встает перед ним, чтоб окончательно жестоко уничтожить!

Но маленькие пронзительные глазки бидла смотрят не на Тодда: их взгляд с хищным любопытством устремляется вглубь экипажа позади него. Джоанна!..

Кто бы мог предугадать, что их пути пересекутся так внезапно? Всего лишь несколько шагов, от пирожковой до кареты – и эта пара вездесущих недобрых глаз по воле роковой случайности подстерегла ее. Каким-то ветром, ровно в этот час, пристава занесло на Флит-стрит! Какая тайная невидимая сила подтолкнула его, небрежно откинув занавеску, выглянуть наружу в тот самый миг, когда Суини с дочерью переходили улицу? Не собирался ли он вдруг, забавы ради, зайти побриться в новую цирюльню? Или отведать аппетитных пирогов? Судьба, словно капризное дитя, играет нами и порой непроизвольно разбивает, выпустив из рук.

«Блюстителю морали и порядка» лишь оставалось сделать свое дело, и пара полицейских как нельзя кстати оказалась под рукой. Бледный, скромно одетый джентльмен рядом с девушкой никого не напомнил ему. Он видел Баркера лишь мельком, да и с чего он должен помнить этого мальчишку?.. Другое дело – подопечная судьи.

– Мисс Джоанна Баркер, – с нарочито любезным видом изрекает бидл, – прошу вас пересесть в мою карету. – И, протиснувшись в узкий проем распахнутой дверцы, тянется к девушке.

– Она ни в чем не виновата! – Забыв об осторожности, Тодд ухватил его за ворот и с силой оттащил назад, заставив повернуться к себе лицом.

Толстяк закашлялся и отступил на шаг. Брезгливо отряхнув жабо из тонких кружев, он смерил незнакомца гневным взглядом. Какого черта он сует свой нос, куда не нужно?

– Не вмешивайтесь! – процедил сквозь зубы Бэмфорд.

Суини крепко стиснул его руку и заслонил собою дочь:

– Она не виновата! – повторил он.

– Бесспорно. – Пристав плотоядно ухмыльнулся. – Ее похищение – всецело ваша вина. Взять его! – приказал он полицейским.

Затем, не обращая внимания на жалобы Джоанны, он насильно извлек ее из кареты и почти поволок за собой.

– Нет!.. Отпустите! Меня никто не похищал!.. – Звонкий отчаянный голос врезается в сердце Суини.

Тщетно пытаясь вырваться, Джоанна поскользнулась на мокрой мостовой, но Бэмфорд подхватил ее на руки, не дав упасть, и, пробираясь сквозь толпу зевак, понес к своей катере. Капор сбился с ее головы, золотистые волосы разметались на ветру. Еще секунда, и она исчезнет в экипаже…

Как Люси!.. Это Бэмфорд увез ее в самое логово ненасытного дикого зверя, пообещав ей помощь и защиту! Все тот же бидл Бэмфорд предательски поднес ей зелье, которое лишило ее сил!..

– Мерзавец! – Суини яростно рванулся из крепко обхвативших его рук, не замечая, как наручники впились в его запястья.

– Не смейте! – Боль негодования сжимает ему горло подобно затянувшейся петле.

Поздно! Черная дверца со стуком захлопнулась.

– Трогай! – доносится из экипажа.

Свист кнута, ржанье лошадей, стук копыт… чей-то испуганный возглас, глухой гомон толпы.

Тодд замер, словно перед каменной стеной. Необъяснимое оцепенение сковало его тело. И только мысль неистово стучит в его висках: он ничего не может сделать!

Тупой удар дубинки по спине сбивает его с ног, и вслед за тем – нетерпеливый окрик:

– Встать!

Подняв с земли, констебли грубо тащат его прочь, но Тодд упрямо успевает обернуться.

Еще удар – и черная карета бесследно исчезает в звенящей темноте…

Нелли задумчиво остановилась у прилавка. Тепло печи, потрескивает пламя, уют и аппетитный аромат… На вид все хорошо – чего еще желать? Но только без него. Короткие два слова, которые она не в силах повторить… Они едва успели покинуть этот дом, а ей уже не по себе, словно отняли часть ее сердца.

«Ну что ты, Нелл? Приди в себя!» Она небрежно помешала что-то в миске, добавила щепотку теста. Неплохо. Ей непременно нужно что-то делать! «Вот здесь – яичные желтки, а там – специи. Надеюсь, ты ничего не забыла? Сейчас покупатель придет!» – подбадривала себя миссис Ловетт.

Она попробовала пальцем вишневый джем, и, не почувствовав вкуса, машинально начала раскатывать тесто. Пять, десять… еще пять минут без него… Время тянется и время летит. Говорят, что оно даже лечит. Время – деньги. «Да кто эту глупость сморозил?!» Чуть слышно скрипнуло под самым потолком, и Нелли встрепенулась, как будто услышала шаги. Там наверху – лишь опустевшая цирюльня… «Это старое дерево не дает мне покоя – постоянно о чем-то скулит!» – пробормотала Нелл со вздохом.

У входа как-то странно отрывисто брякнул колокольчик. Кто бы это мог быть?

– Простите, мэм, позвольте… – раздался приглушенный низкий голос.

В просвете приоткрывшейся двери показался темный силуэт. В недоумении миссис Ловетт наблюдала, как незнакомый человек в плаще с широким капюшоном несет обратно в дом тот самый чемодан, который она с таким усердием собрала всего четверть часа назад.

– Что это… значит? – Широко раскрыв глаза, Нелли уставилась на вошедшего.

– Арестовали его, мэм, – проговорил извозчик, словно оправдываясь, – А девушка… какой-то джентльмен увез ее в своей карете.

Он аккуратно поставил чемодан у ног миссис Ловетт:

– Вот, все как есть – чужого мне не надо, – И, поклонившись, направился к выходу.

Застыв на месте, точно громом пораженная, Нелли растерянно смотрела, как он уходит. Одна-единственная мысль, непостижимая уму, гулким эхом стучала в висках: «Его арестовали…»

Опомнившись, она догнала кучера уже у самых дверей:

– Арестовали – но за что? – Нелли буквально вцепилась в его руку, пытливо заглядывая в глаза. Как будто он мог знать!..

– Да вроде б за похищение молодой леди, что была с ним, – мужчина пожал плечами. – Мне нужно идти. Позвольте откланяться.

Нелли снова осталась наедине с собой.

В одну секунду мир перевернулся и погрузился в тусклый полумрак. На миг ей показалось, что она вот-вот лишится чувств. Миссис Ловетт поспешно опустилась на скамью. Нелл, не в твоих привычках падать в обморок от страха! Пусть даже это страх не за себя. Тем более она не вправе отдыхать! Пошатываясь, Нелли кое-как добралась до прилавка. Торопливо достала бутылку и дрожащими пальцами вынула пробку. Всего лишь несколько глотков и обжигающая влага согрела ее тело живительным теплом.

Ускользающий мир возвратился на место.

Нелл прошлась по пустой пирожковой, пытаясь собраться с мыслями. Десятки беспорядочных вопросов метались в ее возбужденном мозгу.

Было ясно одно: кто-то выследил их. Но кто? Пока Суини Тодда обвиняют лишь в похищении… А если его узнали?.. Узнают? А вдруг… Пирелли! Об этом Нелл боялась даже думать. Побег из каторжной тюрьмы и похищение приемной дочери верховного судьи – его казнят! И Торпин, торжествуя, сам подпишет приговор!

– Нет, это не Пирелли! – отчаянно крикнула Нелл, крепко сжав кулаки.

Она не сможет больше оставаться в неведении, сидеть на месте, сложа руки и безутешно плакать у окна без всякой пользы, как Люси! Она должна немедленно его увидеть. Любой ценой! Возможно, вместе им удастся найти выход.

Сорвав дурацкий накрахмаленный передник, Нелли бросилась в комнату одеваться. Смятение мешало ей здраво размышлять, но, тем не менее, одна настойчивая мысль перед уходом привела ее в кладовку. Откинув деревянную запыленную крышку, Нелли быстро просунула руку в ящик с инструментами…

Не глядя под ноги, она промчалась несколько кварталов. В висках неистово стучало, дыхание срывалось, сырой пронизывающий ветер дул в лицо – неважно! Она стремительно бежала, как безумная, по самой середине мостовой. Ботинки промокли насквозь, под ногами чавкала грязь. На крутом повороте чья-то лошадь с пронзительным ржаньем поднялась на дыбы, и Нелл едва не угодила под копыта. Наездник громко выругался вслед – пускай! Прижав к груди забрызганный подол, она поспешно скрылась за углом.

«А если меня тоже арестуют – за укрывательство?» – мелькнула неожиданная мысль. Но ноги сами упрямо несли ее вперед. Вот и участок: стоптанные ступеньки, высокая арка, тяжелая дубовая дверь с маленьким решетчатым окном. «Остановись, обдумай все как следует!» – подсказывает разум. «Некогда!» – Нелл торопливо поднимается по лестнице…

– Не велено пускать к нему. Вам ясно? – сухо отрезал пожилой сержант, услышав ее сбивчивую просьбу. И с безразличным видом отвернулся.

– Но… – от волненья Нелл не находила слов. Негодование пришло на смену страху. Она готова была впиться в его руку и что есть силы потрясти: он должен ей хоть что-нибудь ответить!

В глубине коридора с лязгом отворилась дверь. Из темноты доносятся тяжелые шаги. Все ближе, ближе… И полицейский, как бы нехотя, бросает ей через плечо:

– Его переводят в тюрьму.

Нелл замерла на месте: «Не успела!».

Она невольно напряглась и, затаив дыханье, уставилась во тьму. Сердце ее болезненно сжалось, когда она увидела Суини: одежда в беспорядке, рукав оторван, а у виска засохла струйка крови… Его сопровождали двое полицейских. Быстрый взгляд ей в глаза – и он тотчас же опускает веки. Словно боится ее выдать. И это все!.. Нет, Нелли, ты так просто не сдаешься!

И тут отчаянная мысль приходит ей на помощь. Она отталкивает коренастого сержанта, – откуда только у нее берутся силы? – и, бросившись навстречу арестованному, с разбегу падает к его ногам, запутавшись в подоле длинной юбки.

За спиной раздается резкий окрик, полицейский порывисто поднимает ее. Скорее чтобы оттащить от заключенного: чужая боль здесь не заботит никого. Но раньше ее рука, проворно скользнув под штанину брюк, незаметно просовывает нечто холодное и твердое в ботинок Суини. Готово! Охрана выводит его прочь.