Текст книги "Вопреки всему (СИ)"

Автор книги: Лафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Мужчина машинально надломил край пирога и отодвинул в сторону пустое тесто. По-видимому, им обоим не хотелось есть. Странно… Покупатели заходят лишь, когда на улице ливень или в животе буря, а денег в обрез. Дождь вроде бы перестал… Бывало всякое – часто недовольство, брань вполголоса, реже – летающие миски… но чтобы долгое молчанье – это странно!

– Ну, что же вы, сэр, попробуйте как следует. Ах, вы такой бледный…

Он поднял на нее глаза… От неожиданности Нелли пошатнулась, застыв, как на краю глубокой бездны. Такого взгляда ей встречать не приходилось. Так смотрит безысходная ночь, так смотрит раненное сердце, боясь поверить разуму. Но эти глаза… Да разве могут быть такие сразу у двух людей?..

Тот, другой, излучал теплоту, словно ангел, пронизанный светом… А тот, что перед ней сейчас – усталый путник в поисках тепла.

«Кто же ты? Может, я ошибаюсь?.. Я должна это выяснить. Непременно!» – подумала Ловетт, а вслух прибавила:

– Ах, понимаю, вы не в восторге от моей стряпни. Но времена нелегкие – приходиться трудиться, как умеешь!

Отпив пару глотков, незнакомец негромко спросил:

– Я слышал, что над лавкой у вас комната. Вы не сдаете ее?

Она впервые услышала его голос. Глубокий и темный, как его взгляд, и почему-то слегка неуверенный.

– На втором этаже? К ней и близко никто не подойдет. Молва не хвалит это место. Один болван пустил слух, что там призраки – остальные подхватили!

Мужчина чуть поднял бровь:

– Призраки?

– Да, – отозвалась Нелл, украдкой глядя на точеный профиль на фоне голубоватого окна. Меланхолически-чувственный изгиб губ, едва заметные тонкие морщинки на высоком лбу, подрагивающие ресницы… Густые темные волосы, влажные от дождя… Ну почему так хочется погладить их, зарыться в них лицом?

– Давным-давно здесь кое-что произошло, – медленно собираясь с силами, миссис Ловетт начала свой рассказ, – В той самой комнатке, что наверху, когда-то жил один цирюльник с женой и дочкой. Такой красивый, такой счастливый! – В ее глазах блеснули огоньки и тут же потухли, – И такой… наивный. Простой смертный с лицом ангела, – с грустью прошептала она.

Незнакомец едва заметно вздрогнул.

– И что – жилище ангела теперь отпугивает грешных? – тихо спросил он.

– Нет, дело в том, что он был осужден. Без вины. То был настоящий художник с бритвой, и к нему приходили знатные клиенты. Тут-то все и началось… Довольно часто заходил в цирюльню один судья. Предполагаю, что прическа и бритье со временем стали просто предлогом. Но он заверил, что принимает живейшее участие в судьбе цирюльника, даже предлагал ему особую миссию в Бристоле… Чтобы услать подальше и надолго. Ведь не бывают богачи щедры без причины: судье приглянулась его жена. Я тогда посоветовала ему и в самом деле покинуть Лондон – вместе с семьей, хотя бы на время… Но они не успели.

Случилось так… Все было просто, беспощадно просто… Какой-то лакей вручил его жене письмо. Без печати, без подписи. И тут же ушел… А внутри она обнаружила драгоценный перстень. Я видела его – она мне показала, затем сожгла записку. Ах, сэр, вы понимаете, что это было за письмо… Она хотела перстень отнести назад судье, но побоялась. И поразмыслив, мы решили вернуть его посыльному: ведь он, наверняка, явится снова – за ответом. Но вместо него в дом ворвались полицейские. Дальше – ужасно. Был обыск. Обнаружили драгоценность. Арестовали цирюльника… Ему неизбежно грозила смертная казнь через повешенье. Мы вдвоем умоляли судью не совершать чудовищной несправедливости, но тот был холоден и непреклонен. Потом – суд. Его отправили на каторгу. Пожизненно! А он был так молод… и так красив! – Переводя дыханье, Нелл остановилась, вглядываясь в лицо собеседника. Что кроется за неподвижным отсутствующим взглядом? Неужели он ничем не выдаст себя, или это и вправду не он?

– Потом стало еще хуже. Его жена осталась одинокой, – почти вдова, с ребенком на руках. Бедняжка получала письма: угрозы, обещания… подарки, которых ни за что не принимала, хоть ей с малышкой не на что было жить. Мы с мужем помогали ей, чем могли. А судья… Судья упорно ждал в расчете, что нужда и безысходность заставят ее уступить. Она сопротивлялась упорно и бессмысленно, как загнанная лань. Глупышка!.. Ну что теперь терять, когда его уж не вернуть… Взбешенный ее упорством, судья потерял терпение. В конце концов, он решил разбить красивую игрушку, которую никак не удавалось получить!

Однажды, поздно вечером, явился бидл* Бэмфорд, поверенный судьи. Пообещал, что дело пересмотрят. Судья, мол, раскаялся и просит подписать какие-то бумаги… Ну, словом, розовые грезы да и только! А бедняжка поверила. И тотчас поспешила за ним – я и глазом моргнуть не успела. Ну, бидл отвез ее к судье, а там был бал-маскарад! В простом домашнем платье, она присела в уголке и скромно ожидала чуда!.. Тут Бэмфорд предлагает ей воды. Та выпила, и тут же почувствовала слабость и прилегла…

Нелли внезапно замолкла, прикрыв рукой глаза. Ах, если бы ты только знал!.. «Молчи! Остановись…» – шепнуло сердце и пропустило один удар. И тут короткие фразы сами собой сорвались с ее губ:

– Почти без памяти… она все видела. Все слышала… Человек в маске… Он овладел ей прямо там… И никто не вступился за нее… все стояли и смеялись…

– НЕТ! – Опрокинув стул, незнакомец резко вскочил с места. Его пальцы с такой силой сжали стакан, что тонкое стекло треснуло в его руке.

«О, Господи, что я наделала!..»

– Это вы!.. Ты… БЕНДЖАМИН БАРКЕР!..

Она впервые назвала его по имени. И больше не могла произнести ни слова…

– Где же она теперь? Где моя Люси? – спросил он едва слышно, глядя в пустоту. Хрупкие осколки выпали из его руки, со звоном ударившись о пол, и тонкий красный ручеек скользнул по стертым серым доскам.

Нелл нерешительно приблизилась к нему. Помедлила, всего секунду, и сказала:

– С той поры она словно лишилась рассудка. А однажды, после того, как девочку забрали, просто исчезла и уже не возвращалась… Думаю, она умерла – улицы Лондона безжалостно поглотили ее…

– А Джоанна, кто забрал ее? – Голос Бенджамина стал неузнаваемо хриплым.

Сознавая, что ее слова причинят ему новую боль, миссис Ловетт растеряно теребила передник, кусая губы.

– Говорите же! – нетерпеливо он повысил голос.

– Судья Торпин! Он ее опекун.

Сдавленный стон вырвался из его груди. Преодолеть все испытанья и преграды и возвратиться, чтоб удариться о стену!

– Судьба была несправедлива к вам, мистер Баркер… – Нелли робко взглянула на Бенджамина.

«Ну что мне сделать, чтобы утешить тебя, любимый?!..»

– Нет, Баркера больше нет, – чуть слышно проговорил он, – Теперь это всего лишь Тодд, Суини Тодд…

После этого Нелл уже не смела смотреть ему в глаза.

Так близко – и не прикоснуться! Он словно спрятан глубоко внутри себя, такой холодный и как будто неживой. Тень собственного призрака, виденье…

Чьи-то несмелые шаги нарушили тишину… Девушка в белом – о ней совсем забыли! Пройдя по половицам, усыпанным осколками, она осторожно склонилась над мужчиной, тихонько положила руки на сильные поникшие плечи.

– Там на мосту, вы спросили мое имя… – Ее чистый, совсем детский голос дрожал от волнения, – Мое имя – Джоанна Баркер…

Джоанна! Его дочь!

Проделав бесконечно-долгий путь, он успел вовремя, чтобы спасти ее!

«Ты – мое дитя!.. Веришь ли, – спрашивает он, – я почувствовал это!.. Как только прижал к себе». – «Конечно – ведь я без колебаний доверилась тебе!.. И ты увел меня, как будто знал всю жизнь!..» – отвечает она. Они так много говорят друг другу – в одно короткое мгновение, без слов! Отец и дочь не виделись пятнадцать долгих лет!

– Больно?..

Джоанна осторожно перевязывает платком израненную ладонь Бенджамина, а его свободная рука трепетно гладит золотистые волосы.

– Нет. – Он плотно сжимает губы, но глаза выдают его. – Не здесь.

Еще совсем ребенок, наивная, но чуткая, Джоанна сразу поняла, о чем он.

– Мама не могла так просто исчезнуть без следа. Ведь ты же вернулся!.. – В ее глазах светилась надежда.

– Ты так похожа на нее.– Печальная улыбка тронула губы Бенджамина. – Скажи мне, как ты оказалась на мосту? – неожиданно спросил он, внимательно глядя на дочь.

– Случилось…– начала было Джоанна и нерешительно запнулась. Рассказывать ли все ему сегодня: отец так много пережил за это утро…

– Не будем о грустном. Ведь все позади…Теперь мне ничего не страшно, – закончила она, ласково касаясь его щеки.

– Тем более, Джоанна, я должен это знать, – спокойным голосом сказал ей Бенджамин.

Подняв упавший стул, он сел, усадив дочь рядом с собой. И снова внимательный взгляд глубоких темных глаз придал ей силы.

Джоанна начала свой рассказ…

Верховный лондонский судья Уильям Торпин вновь созвал гостей на торжество. Первый бал в честь своей воспитанницы Джоанны, которой в этот день исполнилось шестнадцать. Это был не бал-маскарад, где под масками ангелов прячутся хищники, преследуя беззащитную жертву. На этот раз судья не счел необходимым скрывать свое лицо. Уже не молодой, с почти седыми, аккуратно уложенными волосами, в жемчужно-сером бархатном костюме, величественный и надменный, как на суде, он принимал учтивые приветствия гостей и комплементы в адрес его юной подопечной.

Светловолосая, с фарфорово-белой кожей, в белоснежном атласном платье с длинным шлейфом она невольно напоминала ангела, которого вел под руку сам Бог правосудия. Любопытные взгляды и лесть явно смущали девушку, не привыкшую к пышным церемонным приемам. Роль, предназначенная ей, была тщательно разучена, и юная Джоанна достойно исполняла ее: неизменно-приятная улыбка, изящные реверансы, вежливые ответы… Бессмысленно и невыносимо долго!.. Ах, скорее бы закончился этот спектакль! Ей не терпелось снова оказаться в своей тихой уютной комнатке. Это был ее крохотный мир, день за днем, ночи напролет: маленькая канарейка в клетке у окна, старинный роман на столике у кровати… Зачем ей дорогое бриллиантовое колье, подарок судьи, когда она почти не покидает этих стен? Лишь раз в неделю опекун сопровождает ее в церковь. Какая ей предназначается судьба, какой она вообще должна быть?.. Джоанна не мечтала о сказочном принце – единственным словом, синонимом счастья, для нее было слово «любовь». Но кого она может полюбить, и кто полюбит ее? Как страшно… А может, жизнь так и пройдет в тени запретов и ей не суждено увидеть свет?

– О чем вы задумались? – раздается хорошо знакомый голос. Мистер Торпин! Он как всегда немного холоден, сегодня даже чересчур учтив, но взгляд его глубоко посаженных серых глаз почему-то пугает.

– Ни о чем, – поспешно отвечает Джоанна, словно опасаясь, что судья прочтет ее мысли. – Я просто… немного устала.

– Понимаю… Потерпите. Скоро полночь, и гости начнут расходиться, – Он поднимается со своего места и отходит в сторону, но лишь затем, чтобы лучше разглядеть собеседницу.

– Сегодня вы поистине прекрасны! – неожиданно изрекает мистер Торпин, не скрывая восхищения, и девушка смущенно краснеет, не зная, что ответить…

Наконец-то закончилось празднество!

Какое облегчение освободиться от узкого корсета и острых шпилек, от которых ноет голова! Джоанна прикрыла дверь своей комнаты и присела в кресло у камина. Сейчас придет Берта и поможет ей раздеться на ночь: самой ей ни за что не справится. Джоанна потянулась к столику за любимой книгой. «Ромео и Джульетта» – история любви, преодолевшей все, кроме смерти. Но эти двое искренне любили, и сама смерть, несмотря ни на что, навечно соединила их. А ведь они тоже встретились на балу. Как прекрасно – заглянуть в глаза и увидеть душу, которая согреет твою… Для нее в этот день так и не произошло чудо. Со вздохом девушка закрыла книгу. Ну что же не приходит Берта?

Дверь медленно со скрипом отворилась. Вместо камеристки на пороге стоял судья Торпин. Джоанна порывисто вскочила.

– Я напугал вас? – с расстановкой произнес он. При свете пламени его лицо напоминало гипсовую маску, а левый угол рта слегка подергивался. Опираясь на трость, судья сделал несколько шагов и пошатнулся. Он пьян! Странно, на приеме Джоанна не заметила, чтобы он много пил.

– Простите, сэр, но джентльмен стучится прежде, чем войти в комнату леди, – негромко вымолвила она.

– Вы как всегда правы, мисс. – Мистер Торпин учтиво поклонился. – Но эта комната все же находится в моем доме. – Он сделал паузу. – Сегодня особый день, вам исполнилось шестнадцать. И я думаю, самое время определить ваше положение.

Приняв торжественный вид, насколько это было возможно в его состоянии, он подошел к камину, и, гордо выпрямившись, остановился, возвышаясь над девушкой подобно статуе.

– Вы повзрослели. Ваша красота достойна драгоценной оправы, поклонения и заботы. Многие сочтут за честь предложить вам руку и сердце. Но вы достойны наилучшей партии. И потому… Я предлагаю вам стать моей женой!

– Что?! – Джоанна вскрикнула от изумления, и книга выпала из ее рук, со стуком ударившись о пол.

В здравом уме, он говорит уверенно и твердо, как будто произносит приговор в суде. Мистер Торпин бесспорно богат и влиятелен. Великий лондонский судья внушает уважение и страх. Сдержанный, запертый в своей надменности, он все же вправе рассчитывать на ее привязанность. Но любовь… Любовь романтическую, нежную, чистую, где двое – равны, а их души едины!.. Это невозможно – ведь он годится ей в отцы! Он был ее отцом почти с рождения, как же могли так измениться его чувства за одну минуту? Вероятно, виною всему алкоголь. Ну конечно! Наступит утро, и все будет забыто, как дурной сон: опекун спокойно поприветствует свою воспитанницу за чаем, небрежно пробежит глазами газету, оправит свой безукоризненный наряд и выйдет, как всегда не оборачиваясь. А дальше… Пускай так продолжается хоть до скончания веков – только не это!

– Все это… так неожиданно… – Джоанна осторожно обошла журнальный столик, искоса поглядывая, как мистер Торпин нетерпеливо теребит свои манжеты, – Если позволите, мы продолжим разговор завтра, – удачно выполнив маневр, девушка присела в реверансе и отступила к выходу.

– Сегодня! – Резко повернувшись, он с силой сжал ее руку, пригвоздив к месту. – Я слишком долго ждал! – Торпин придвинулся к Джоанне, обдавая ее душным запахом алкоголя и одеколона. – Я так решил! Каким бы ни было твое мнение, я коротко отвечу за тебя: да! Да!

– Нет! – вырываясь, крикнула она.

– Я предложил тебе законный брак и положение в обществе. Хотя мог и не предлагать, если учесть твое происхождение! – вскричал судья, не сдерживая гнева. – Только сумасшедшая могла отказаться от такой партии – я запру тебя в приют для умалишенных! И тогда ты сама будешь просить, умолять меня! – Его сухие подергивающиеся губы почти касались ее лица, сопротивление девушки будило в нем неистовые чувства.

– Зачем вы меня мучаете?.. Как я могу быть вам женой? Ведь вы… вы… вы совсем старик!.. – с ужасом прошептала Джоанна.

В порыве ярости судья отбросил ее прочь. Ударившись о стену, Джоанна упала на колени, но в этот миг ее руки оказались свободны! С отчаянным усилием она вскочила на ноги и бросилась к дверям. Ступеньки, мраморные плиты холла, широкий красный ковер… резная дверь в библиотеку. Джоанна быстро забежала внутрь и задвинула засов. Тихо. Прерывисто дыша, она прислушалась. Прошло пару минут. Шаги… Позолоченная ручка двери медленно повернулась.

– Открой… – послышалось снаружи.

С отчаянно бьющимся сердцем, Джоанна застыла на месте, не сводя глаз с щеколды.

Тишина…

– Открывай! – Дверь содрогнулась от сильного удара.

Она отшатнулась и быстро бросилась к окну. Одернув шторы, дрожащими пальцами отперла небольшие стальные задвижки и распахнула створки. Глухие упорные удары в дверь… Только бы успеть! Взобравшись на подоконник, Джоанна уцепилась за карниз и соскользнула в промозглую дождливую темноту.

Не разбирая дороги, она долго бежала по безлюдным извилистым улицам. Одинокие прохожие казались ей призраками, тишина – замогильной. Дыхание сбивалась от сырого ветра… Ее хрустально-хрупкий светлый мир внезапно перестал существовать, а тот, что окружал ее теперь, беспощадно-реальный, необъятно-огромный, был ей совершенно чужим. Джоанна заблудилась в его лабиринтах – белое пятнышко света в зловещем омуте ночи. Теперь ей неоткуда было ждать спасения…

– Там, на мосту, мне казалось, что выхода нет… Но когда я увидела ваши глаза… твои глаза, мне стало стыдно за свою слабость, – закончила Джоанна. Она внимательно взглянула на отца.

На этот раз негодованье не лишило его воли: он не вскочил, круша все, что попадется под руку, не вскрикнул, только пальцы его то и дело крепко сжимали край стола.

– Все снова также. Почти также! – повторил Бенджамин. – Когда этот ненасытный стервятник наконец успокоится? – проговорил он, с трудом сдерживая угрозу.

– Я думаю, сейчас вам обоим лучше обогреться и отдохнуть, – послышался голос миссис Ловетт.

Практичная и рассудительная Нелл! Беда-бедой, но о живых-то забывать не следует.

– Я приготовлю для вас комнату внизу, рядом с моей. А мисс Джоанне нужно переодеться. Пойду подыщу ей подходящее платье. Вы слышите меня, мистер Бракер?..

Бенджамин вздрогнул и поднял голову.

– Не зовите меня этим именем. Для всех этот человек умер. Теперь меня зовут Суини Тодд.

Нелли кивнула и пожала плечами. Суини, так Суини. Какое значение имеет имя, когда он здесь, на самом деле здесь! Отряхнув на ходу передник, она повела гостей во внутренние комнаты, благоразумно пряча счастливую улыбку. Совсем как юная Джоанна, сегодня миссис Ловетт готова была верить в чудеса!..

Время, бесспорно, не повернуло вспять, но в этот день по воле судьбы такие различные, запутанные пути неожиданно пересеклись вновь сразу для четырех смертных.

Поздно вечером, когда совсем стемнело, а Джоанна уснула в маленькой, можно сказать потайной, комнатке по соседству со спальней хозяйки, миссис Ловетт повела Суини наверх.

Странное чувство охватило все его существо, когда ключ со скрежетом повернулся в заржавевшем от времени замке, и Нелл осторожно приоткрыла дверь в заброшенную цирюльню. Невольно прикрыв глаза, Суини Тодд остановился на пороге.

– Входите… Здесь, конечно, жутко, но вам никто не причинит вреда, – миссис Ловетт вошла первой, освещая себе путь небольшим фонарем. Она прошлась по пыльным половицам, простукивая каблуком старые доски. Затем, наклонившись, отодвинула одну из них.

– Вот они, – прошептала она с благоговением, извлекая из тайника небольшой ящичек, обернутый плотной тканью, – я ни за что не продала бы их. Теперь они ваши.

Суини осторожно шагнул внутрь, с тоской оглядывая голые стены, с которых кое-где слезли выцветшие обои. Ни мебели, ни зеркал, лишь в дальнем углу, под серой простыней, нечто так похожее на детскую колыбель… Из груди его вырвался вздох, но на этот раз это был вздох облегчения: его дочь спокойно спит в безопасности, совсем рядом.

Тодд опустился на колени рядом с Нелл. Она невольно вздрогнула, когда его волосы коснулись ее лица. Их разделяло лишь отверстие в полу.

Нелли протянула ему ларец, изо всех сил стараясь, чтобы не дрожали руки. А сердце трепетало от нежности и опьяняющего счастья – буквально кожей ощущать его дыханье. Быть его другом, хотя бы другом, не надеясь на большее!.. А в тайне – никто не запретит любить, ничто не помешает мечтать! Быть замужем и обожать другого – смертный грех, каким бы ни был этот муж, пусть даже старая пропитая развалина. Но Альберт отошел в мир иной, и впервые ей не стыдно за свои чувства. Бенждамин Баркер или Суини Тодд – теперь для нее он также свободен.

Суини откинул крышку ларца – перед ним лежали семь серебряных бритв. Острые лезвия, скрытые резными ручками, дремали в темноте пятнадцать лет, терпеливо ожидая своего хозяина. Тодд медленно раскрыл одну из бритв, любуясь чистым блеском серебра. Нелл, затаив дыхание, следила за его движениями.

– Подарок Люси, – он грустно улыбается – и ей хочется кричать от боли. Отчасти это ревность, но она готова отдать все, даже то, чего нет, лишь бы он хоть раз улыбнулся как прежде.

– Помнишь, когда-то ты звал их друзьями… – шепнула она.

– Всего лишь серебро, – вздохнув, ответил Тодд, – но у меня есть враги.

Он замолчал, погрузившись в воспоминания.

Нелли несмело нарушила тишину:

– Ты должен знать, что я – твой самый верный друг…

– Я знаю, – отозвался он.

Опять молчание. Его мысли далеко отсюда, но Нелли сердцем угадала, о чем он думает. Наедине с ней осталась лишь его оболочка. Так мало – что ж, и этого довольно!

– Я хочу посмотреть ему в глаза! – мрачно проговорил Тодд, глядя на лезвие.

Нелл встрепенулась:

– Ты сошел с ума! Тебя узнают и арестуют!

– Не сейчас, – произнес он, поглаживая пальцем острую серебряную грань.

Ей снова захотелось обнять его за плечи, впервые ласково коснуться бледной кожи. Она исполнит все, что он прикажет…

– Оставь меня одного, – тихо попросил он.

Нелли машинально поднялась с колен, но ноги почему-то не слушались ее.

– Ты отомстишь? – спросила она вдруг.

Бросив последний взгляд на бритвы, Суини Тодд захлопнул крышку.

– Я подожду, – тихо сказал он. Затем поднялся на ноги и с вызовом окинул взором запущенный чердак.

– Что ж, пришло время заняться прежним ремеслом, – Суини произнес эти слова обычным тоном, как будто комната уже обрела прежний вид. – На Флит-стрит снова будет цирюльня. Деньги, как известно, не падают с неба! – с иронией добавил он.

____________________________________________________________________________

* Бидл.

Еще в XVIII веке порядок на своих территориях обеспечивали приходы. Бидли, или приходские надзиратели, выполняли административные функции.

Комментарий к Глава 9. ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ…

«Время, бесспорно, не повернуло вспять, но в этот день по воле судьбы такие различные, запутанные пути неожиданно пересеклись вновь сразу для ЧЕТЫРЕХ смертных».

Дорогой читатель, вы вероятно уже догадались, почему ДЛЯ ЧЕТЫРЕХ? Суини, Нелли, Джоанна… А Люси?! Или вы тоже не узнали ее на пристани? Да, это была Люси!

О, Суини, ты даже не представляешь, какой удар подстерегает тебя в следующей главе!..

Фотоколлаж к главе 9: http://www.lifeisphoto.ru/photo.aspx?id=1845481

========== Глава 10. СНОВА В ЗАПАДНЕ ==========

Джоанну разбудило ощущение тепла. Еще не открывая глаз, она почувствовала нежный золотистый лучик солнца, коснувшийся ее щеки. Едва проснувшись, девушка без труда вспомнила, где она: недавно для нее началась новая жизнь. В роскошном особняке королевского судьи солнце никогда не заглядывало в ее комнату. Солнце?.. Неужели она проспала? Отец, наверное, уже встал. Джоанна подозревала, что он почти не спит: порою по ночам на чердаке под тяжестью шагов скрипели половицы. А ей так хотелось подняться пораньше, побежать к миссис Ловетт и самой приготовить ему завтрак! Ведь так приятно и так просто заботиться о близком человеке. Она даже не подозревала, сколько нерастраченной нежности и теплоты с самого детства дремало в ее одиноком сердце!

Где-то на городских часах гулко пробило семь. Как раз вовремя!

Тихонько напевая, Джоанна, торопливо начала одеваться. Светло-серое шелковое платье оказалось немного велико, пришлось потуже затянуть шнуровку, но в нем легко и нет нужды просить помочь тебе одеться. Она больше не кукла, а живой человек! Джоанна старательно расчесала свои длинные золотистые волосы и, повязав голубую ленту, выпорхнула из комнатки.

Миссис Ловетт уже хлопотала на кухне: вчера ей посчастливилось недорого купить вполне съедобные продукты, и нужно было приготовить утреннюю порцию пирогов. Сегодня открывается цирюльня Суини Тодда, вполне возможно, что и в пирожковую заглянут новые клиенты! Теперь гостеприимная любезность, ну и порядок, чистота, насколько это возможно, вновь обретали смысл для одинокой, еще молодой женщины. Ах, Боже мой, еще ей нужно непременно быть красивой! На это, как назло не остается времени. Два дня титанически упорного труда, чтобы помочь Суини превратить обратно в цирюльню обитель крыс, пауков и призраков. Затем – отчистить дубовые стулья от пятен десятилетней давности, отыскать в сундуках уцелевшие скатерти… Всецело поглощенная домашними заботами, Нелл даже подзабыла, как выглядит сама. «Да представляю я: волосы в небрежно-изящном беспорядке, драматические тени вокруг глаз и главный штрих – сияющая радостью улыбка! Пока причина этой радости известна только ей. Но если так пойдет и дальше, скоро здесь будет лучшая пирожковая Лондона!..» – Миссис Ловетт никогда себе не льстила, но и сдаваться ни за что не собиралась.

– Доброе утро! – Звонкий детский голосок вернул ее на суетную землю.

– Ах, мисс Джоанна, вы меня немного напугали! – Нелли непроизвольно поправила прическу и новый чистый фартук. – Доброе, доброе – хочется верить!

– Прошу вас, миссис Ловетт, зовите меня просто Джоанной! – Девушка смущенно улыбнулась. – Я, правда, мало что умею, но если вам понадобится помощь, я с радостью готова научиться!

– Тогда не называйте меня «миссис» – для вас я просто Нелли. Договорились? – И хозяйка протянула ей руку, белую от муки.

Скрепив рукопожатием сей договор, они, не долго думая, приступили к работе. Ближайшие четверть часа в пирожковой то и дело раздавались испуганные возгласы и дельные советы вроде «Это всего лишь таракан, не бойся: он здесь давно живет!» или «Ложка соли – это многовато! Мистер Тодд не поймет…»

Когда омлет, овсянка и стакан горячего чая были готовы, миссис Ловетт с явным сожалением передала Джоанне поднос с завтраком. По правде говоря, Нелли сама была не прочь заглянуть к своему новому жильцу, но, увы, приходилось идти на жертвы. Суини нужно почаще общаться с дочерью – так он отвлечется от мрачных мыслей. Ах, мистер Ти, чего только не сделаешь ради одной твоей, такой редкой, улыбки!.. Что за «мистер Ти»?!.. А как его еще называть? Надо будет непременно зайти попозже – передать ему стопку белых простынок для бритья, которые она вчера выстирала.

С подносом в руках Джоанна осторожно поднялась в цирюльню Тодда по внутренней лестнице. Для посетителей была другая – с улицы. Слегка толкнув незапертую дверь, она негромко позвала его:

– Отец… папа, ты спишь?..

Послышались быстрые шаги, и Суини появился на пороге:

– Конечно, нет – входи, Джоанна, – Он с улыбкой принял поднос из рук дочери и поставил на маленький столик.

Джоанна внимательно взглянула на отца: губы улыбаются, а в глазах – неизлечимая тоска, и веки красноватые от бессонницы. Он мужественно прятал свежие раны своей тонкой уязвимой души, постепенно собираясь с силами. Чего ему это стоило!

– Посмотри, – Суини окинул взглядом новую цирюльню, – Сейчас можно уже приступить к делу!

Пытаясь забыться, он без остатка посвятил себя работе, и комната, пустовавшая долгие годы, преобразилась: огромное отвесное окно тщательно вымыто, обои подклеены, у стены появилось трюмо, а напротив – довольно опрятное кожаное кресло для клиентов, оставшееся после того самого Альберта. И еще пара сундуков и узкая железная печь в углу. За неимением лучшего все вполне пристойно и опрятно.

– Ты привыкла к богатой обстановке, здесь тебе будет многого не хватать, – он взял руки дочери в свои, внимательно глядя в ее глаза.

– Я никогда не была так счастлива! – улыбнулась Джоанна. – Что это? – вдруг спросила она, заметив на комоде небольшую фотографию. Молодая красивая женщина в белом капоре с младенцем на руках – ей невольно вспомнилась Дева Мария… – Это мама? – догадалась девушка.

Тодд грустно кивнул.

– Знаешь, – задумчиво заговорила Джоанна, – вчера вечером я кое-что вспомнила. Когда я была маленькой, бедно одетая женщина подбежала ко мне на улице, обняла и назвала по имени… а судья – он прогнал ее! Я уверенна, что это была мама. Значит, она жива!

На мгновение лицо Суини просветлело. Джоанна заметила, как от волненья приоткрылись его губы и заблестели темные глаза. Но Тодд опасался напрасных надежд.

– Прошло столько лет… – помолчав, неуверенно произнес он.

– Поешь, – спохватилась Джоанна, – завтрак остывает.

– А ты? – спросил Суини.

Так глубоко порой уходит в себя, и никогда не забывает о других! Джоанна смутилась: увлеченная приятными заботами, она даже не прикоснулась к еде.

Неожиданно на лестнице со стороны улицы раздались быстрые шаги: кто-то стремительно взбежал наверх, перепрыгивая сразу через пару ступенек. Дверь в цирюльню широко распахнулась, как от порыва ветра, и на пороге появился растрепанный светловолосый юноша в одежде моряка.

– Мистер Тодд! – выпалил он с разбегу, едва переводя дыханье и, оглядевшись, растерянно уставился на девушку.

Ну почему ты так и не научился стучаться, Энтони?!..

– Простите, – начал было он, слегка потупившись под строгим взглядом Тодда. – Я забежал узнать, как вы устроились…

– Входи, мой друг, – положив руку на плечо гостя, Суини подвел его к креслу и, явно не без труда, усадил.

– Я собирался заглянуть к вам раньше, но мать с отцом так радостно встретили меня, что я просто не решался их покинуть. Представляете, вчера мы даже прогулялись по Гайд-парку! Мой-то отец – и на прогулке! Да его штурмом из дома не выгонишь! Когда-нибудь я обязательно вас познакомлю, – возбужденно рассказывал Энтони, часто моргая светло-голубыми глазами. Неугомонный по натуре, молодой человек просто не способен был спокойно сидеть на одном месте. Он привстал и машинально повернулся в сторону Джоанны, – а слушает ли его юная леди? – и, заметив, что слушает, немного отдышавшись, продолжал, – Мое имя Энтони Хоуп, мы вместе с мистером Тоддом были матросами на бриге «Виктория»…

Видя, что парень ожидает в ответ услышать ее имя, Джоанна вопросительно взглянула на отца. Мгновение Суини колебался: сумеет ли его юный друг хранить тайну, вдруг выронит, словно чашку из рук?

– Послушай меня внимательно, Энтони. – Тодд снова усадил его на место, давая понять всю серьезность разговора. – Никто не должен знать, что эта девушка живет здесь, понимаешь? Она в опасности. И очень дорога мне, – многозначительно прибавил он, глядя на моряка.

– В опасности? – взволнованно повторил Энтони. Охваченный героическим порывом, присущим впечатлительным и смелым душам, он готов был вскочить и сразиться хоть с самим дьяволом, чтобы спасти прекрасную героиню, попавшую в беду. Ему не хватало лишь осторожности и жизненного опыта. Суини видел юношу насквозь, как чистое прозрачное стекло, но все же повторил вопрос:

– Ты обещаешь никому не говорить ни слова?

– Конечно, мой друг! – горячо заверил он. Хоупу явно было очень любопытно, кем же приходится девушка его старшему другу, но в этот раз он благоразумно удержался от расспросов.

– Вам, правда, не нужна помощь? – спросил он только.

Ну как на него сердиться?

– Пока что нет. Но если что-нибудь понадобится, я обязательно дам тебе знать, – Суини крепко пожал руку Энтони.