Текст книги "После (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Я, как человек замешанный в торговле, – говорил он низким басом с легкой улыбкой, – так уж и быть, замечу, что в город ведут четыре дороги. Две на запад, две другие на восток. Они идут вдоль крутых склонов, и даже десять тысяч никак не смогут занять все эти дороги одновременно, чтобы не выпустить нас. И поэтому если враг и перекроет одни наши ворота, то через другие торговля вполне продолжится. А по крутым снежным склонам они, нет, не будут бросаться на нас, сил не хватит.

Кончив речь, он сел на место, переглянувшись с Протелеоном, выражение которого стало более уверенным.

"Сволочь… Не знаешь ты, на что способен наш враг. Не сталкивался ты с ним в тяжелых боях," – думал Таврион в этот момент.

Молодой жрец в красной мантии снова встал:

– Но откуда мы возьмем хлеб? Что будут есть люди? Что будут делать теперь все те, кто покинул свои поля и нашел здесь прибежище. Что делать им? Откуда мы возьмем провизию для города?

Глава купцов поднялся, чтобы ответить:

– Мы соберем особую коллегию, которая займется этим вопросом. В казне достаточно серебра, чтобы обеспечить город хлебом, мы будем первое время раздавать его всем неимущим. Такой же вопрос о хлебе можно поставить перед нашим врагом. Где он будет брать провизию столь долгое время? Как мы знаем, серокожие не возделывают захваченную ими землю. Рано или поздно эта осада закончится, и мы вернемся на наши земли. Я бы даже поставил вопрос, состоится ли эта осада?

– Осада состоится, – наконец произнес свое слово Таврион, не вставая с места, он спокойно и веско начал свою речь, – никто здесь не знает, что за сила идет сюда, и на что она способна. Наши враги, не люди.

– Ты и сам говоришь это, – теперь стал говорить Протелеон, все эти речи были их речами, но сказанными из других уст, – если уж опасность так велика, то зачем идти ей навстречу сломя голову?

– Именно потому, что нельзя ждать, что опасность ударит по тебе, – отвечал Таврион, – пока они не ударили, мы должны сами расправиться с ними. Это будет легче сделать в ущелье, чем под стенами города.

– У тебя есть шанс проиграть это сражение. И что тогда?

– Это сражение не будет проиграно в наших горах. Если выдвинемся немедля, то застигнем их у Врат страха. И там не выживет ни одно войско. Через это ущелье проложена западная дорога, по которой они идут.

– Не пойдут ли они попросту другой дорогой?

– На востоке также есть места, где мы можем их встретить, ущелья, мосты, дороги – Таврион поднялся, шумя доспехами, – Вопрос лишь в том, выступит ли рыцарское войско, чтобы наконец единым ударом положить конец этой страшной войне? Я предлагаю решить этот вопрос голосованием, – голос возвысился, стратег сжал кулак в железной рукавице и стал потрясать им, – Я победил их в минувшей битве! Я разобью их ещё раз! Если я нанесу удар, серокожие твари будут сломлены! Мы раздавим их!

Красная фракция одобрительно загудела.

Протелеон неодобрительно посмотрел в эту алую массу, затем обратил взор по другую сторону, и увидел, что несмотря на все приложенные усилия, синих мантий и представителей гильдий все же недостаточно, чтобы перевесить эти голоса. Тогда он увидел в куче синих молодые лица, обращенные к нему с решимостью в глазах, и он кивнул.

Встал неожиданно в синей мантии юноша:

– Мы знаем вас, подлых свиней, ополченцы и так проливали кровь за вас, а теперь вы хотите, чтобы они кровью вернули ваши поместья, свиньи!

– Заткнись, ублюдок! – закричал тот, у кого был шрам.

Начался хаос. Члены фракций один за другим вставали и поливали друг друга ругательствами, вскоре вся синяя молодёжь встала и достала палки, они ринулись на красных, которые также резко кинулись на них с кулаками, завязалась потасовка.

Среди этого беспорядка, Таврион, гремя латными ботинками прошел к пьедесталу и указывая рукой на Протелеона загремел уже своим голосом:

– Жреческая падаль! Хочешь сорвать собрание? Мне плевать! Я поведу рыцарство сам! Мне не нужно твое разрешение!

– Иди и подохни там, псина! – затряслось лицо Протелеона, – Тебе не вернуться в этот город живым!

Тогда стратег развернулся и прошел нетронутым через весь хаос драки к дверям, распахнул их обеими руками и вышел.

Отчаянно застучал посохом Протелеон:

– Собрание отменено! Собрание считать отменённым! Отменено!

_____

На следующее утро рыцарство выступило из города.

Раздался рог.

С жутким скрипом разошлись тяжелые врата.

Торжественно, пешей колонной, с некоторыми повозками, в которые были запряжены последние лошади, они двинулись из юго-западных ворот по дороге, которая небольшой грядой извивалась над снежным склоном, где изредка торчали чёрные осколки скалы.

Несколько тысяч воинов, одетых в стёганки, поверх которых были белоснежные накидки без знамён, значащие их солидарность с городом и всем человечеством; лошадей почти не осталось, и доспехи с припасами несли на себе их оруженосцы.

Впереди всех, верхом на коне ехал стратег города Таврион, одетый для пафоса в свой золоченный доспех и алый плащ, развевающийся на ветру.

Сияние славы и веры освещало путь войска.

На бежевой городской стене, зубцы которой выступали и мощно нависали над высотой склона, толпились жители, которые криками подбадривали воинов, кидали им цветы.

С вершины заострённой крайней башни, что завершала стену, идущую вдоль внешней стороны квартала, наблюдал из бойницы за торжественным событием верховный жрец Протелеон:

– Наконец мы будем избавлены от этих стервятников.

– Разве ты не хотел удержать их в городе? – заметил Лимний, находившийся рядом в тени.

– Я политик. А по тому должен видеть хорошее и плохое в любых событиях. Да, у нас не будет больше щита, и теперь не известно, защитим ли мы город без них. Но мы находимся за стенами и ополчение вполне справится с обороной четырех или пяти ключевых очагов нашей обороны. Нам нужно защитить все четыре входа и цитадель, куда они могут снова высадится.

– Они могут высадиться в любом месте, – подметил Лимний, – для драконов нет никаких преград.

– Поэтому мы утроим городские патрули. Кроме того, город теперь во многих местах стерт, много пустого пространства, а его гораздо легче просматривать.

– Я воин. Без воинов защиты нет. Не важно, что поменялось, без настоящих воинов нам будет тяжело. Эти рыцари и были стенами нашего города.

– Ты хорошо перефразировал нашего предка, Лимний, – Протелеон отвернулся от окна и подошел к столу, где было разлито по серебряным кубкам тёплое вино с пряностями.

– Рыцарство не исчезнет, пока есть земля, пока её возделывают простые люди, – Лимний сделал большой глоток и медленно провел рукой по бороде, смотря в никуда.

До башни доносились звуки народного веселья.

Где-то вдали плыли облака, открывая солнце, которое силилось не пасть за горизонт, чтобы видеть рыцарей.

– Исчезнет. Если мы изменим наш строй. Первое, что мы должны сделать, это отчистить ряды жрецов от всех тех, кто купил свои священные саны за деньги. Этим свиньям не место в библиотеке. Теперь, когда цитадель пуста, городское управление, по сути, перешло в наши руки. Цитадель теперь будет занята нами. Мы издадим указы, по которым наша власть теперь распространится на всё общество и все стороны его жизни. Мы проведем выборы, впервые за многие столетия, – по мере того, как говорил Протелеон, его лицо все более выражало внутреннюю силу, властные черты становились более резкими, глаза возгорались своим холодным пламенем, – теперь кроме жрецов не будет в городе власти!

– Что будет с землей, Протелеон?

– Мы отдадим её крестьянам, и сами будем собирать с неё подать. Теперь мы будем единственным собирателем податей со всех земель города.

– Ты можешь рассчитывать на мои услуги, Протелеон, – сказал Лимний, все тем же ровным нейтральным тоном, – но я только глаза и уши, что вижу, что слышу, то говорю тебе. Смотри, как однажды, мне не пришлось бы сказать тебе, что я вижу твой конец.

– Я могу понять твое неверие, – Протелеон ухмыльнулся, – в тот новый порядок, который нам принесет эта война. Сложно представить такое. Мы между тем уже близки к тому заклинанию, которое позволит нам полностью истребить серокожих, – после паузы добавил, – Но я не могу понять, почему он идет туда, сломя голову? Неужели тьма, окутавшая войско в тот роковой час не оставила в нем хотя бы каплю сомнений?

– Он не в себе. Я знал его давно. Наши дома были близки. В начале войны он был другим человеком.

Протелеон задумался.

– Быть может нам ещё удастся вернуть его…

– Вернуть?

– Да.

– Ты хотел его уничтожить.

– Я жрец, и я скорблю по любой утерянной для города светлой душе, даже если она запятнала себя тьмой безумия.

– Как пожелаешь. Буду приглядывать за ним, – Лимний поклонился и собирался уже идти к выходу.

– Постой, а что со Стратоником?

– Все ещё в стане врага.

– Я жду от него вестей. Направь к нему кого-нибудь.

– Как пожелаешь, – после этих слов Лимний удалился, и не слышны были шаги его по деревянным ступеням винтовой лестницы.

Вино остыло.

Глоток.

Рыцарское войско медленно удалялось за изгиб склона, чтобы там, вдали от стен города принять на себя страшный удар.

"Этой ночью нужно собрать всех моих мальчиков. Мы растерзаем красных прямо в их постелях. Эти свиньи не смогут ничего поделать. Их охрана будет представлять нам трудности, но часть мы точно сможем уничтожить, а утром я созову народ, действовать нужно быстро! Решительно. Лишь только взойдет солнце, как мы уже будем готовы показать народу головы тех, кого он так ненавидит, я дам ему вкусить ненадолго свободу!"

_____

В самом верхнем зале библиотеки собрались в круг несколько десятков молодых людей, одетых в простые черные плащи, они собрались у одной из больших жаровен, лишь в ней из молчаливого кольца горело пламя.

Обелиск белел от луны.

Плотные двери закрылись в спешке, когда вошел Протелеон, одетый в белоснежную тогу. Его хищный взгляд охватил группу людей. Он прошел к обелиску, и встав рядом с ним, начал свою речь:

– Мои мальчики, сегодня утром я разошлю глашатаев во все концы города. Как мы знаем, библиотека больна изнутри. Паразиты и предатели пробрались в эти священные стены, они оскверняют своими черными душами наш чертог. Их жадности нет предела. Но цитадель пала. Теперь в городе стоит лишь одна вершина, а значит пора положить конец тому хаосу, который царил столь многие годы. Вся надежда сейчас на вас, если вы не справитесь, я не смогу ничего сделать. Принесите мне головы тех, до кого сможете добраться, истребите всех наших врагов одним ударом. Их двери этим вечером были помечены белыми крестами. Ворвитесь в их дома, убейте всех! Не знайте пощады и сожаления, в ваших руках будущее города и нашей культуры. Помните, им никогда не сломить нашей культуры!

Группа отозвалась приглушенным одобрительным гулом.

Той ночью город вновь окутала тьма, но то была тьма людей.

Хищные стаи молодых жрецов и их приспешников, рыскали по районам, обыскивая квартал за кварталом. Они выламывали с грохотом двери, заходили внутрь роскошно обставленных зданий, где не знали голода во время осады, закалывали охрану и убивали всех тех, кто был внутри, не щадя ни прислуги, ни детей.

Звериная сила возобладала над страхом.

Когда-то эти люди смотрели друг на друга, и ощущали, что находятся в разных местах. Это было один город, но люди жили в двух разных местах. Роскошный, полный света и шума город землевладельцев и купцов и тихий священный город нищих жрецов были двумя разными городами. Теперь сухие жилистые руки хватали тех, что когда-то находился неизмеримо выше и тащили вниз; вдруг хозяева обнаруживали, что стоят на земле, как и все те, кто окружал их. И тогда наступала их гибель, от бесчисленных ударов ножами, легко входящими в плоть, их тела падали, как туши заколотого скота.

Рухнули многие тела, и рухнула власть вместе с ними.

Утром этот город будет другим.

Тогда на площади собрались многие тысяч самых простых ткачей, плотников, мелких торговцев, скорняков, портных, пекарей, каменщиков и многих других жителей, что подтверждали своё право на жизнь в стенах города каждодневным упорным изнуряющим трудом, которым пронизаны были их руки и ноги, глаза. Весь этот труд отражался в их облике бесчисленным множеством своих печатей в виде мозолей, синяков, ссадин, трещин и прочего.

Море усталости, отлитой в форме человеческих тел, застыло почти, шумя на площади.

Где-то ещё считанные тому дни тому назад бушевала битва, а теперь разгребали завалы и груды камней, из которых уже начали возводить новые дома, поэтому площадь была окружена строительными лесами по периметру.

Взобравшись на повозку, окруженный молодыми жрецами в черных мантиях, вооруженных мечами, с которых до сих пор стекала кровь убиенных богачей, верховный жрец города Протелеон оглянул сперва собравшихся и властно улыбнулся.

Он молчал.

Напряжение нарастало.

Где-то послышались одинокие крики, в других местах перешёптывались, а где-то просто разговаривали.

Пока наконец тишина не стала полной.

Только ветер слегка развевал белоснежные волосы верховного жреца.

– Эй, люди! Народ города! Вы все, я собрал вас всех, чтобы сказать вам, город теперь ваш! – после этих слов он кивнув кому-то из окружения.

Позади повозки вдруг подняли копья, на которые были насажены головы. По толпе прошлась волна возгласов ужаса, народ зароптал, шепот заполнил всю площадь, пока не был прерван возобновившейся речью Протелеона:

– Узрите! – он указал рукой позади себя, где на фоне насаженных на копья глав, возвышались уцелевшие башни, чьи полуколонны рёбрами выступали над ровными стенами, демонстрируя нависшее над кварталами господство, – Эти люди думали, что правят вами. Теперь их нет. Этот город построили жрецы, и только жрецы могут управлять им. Это город богов! А теперь я обращусь ко всем крестьянам, поднимите свои руки. – В толпе поднялось множество рук, это были изнуренные лохматые бородачи в рубахах, – вы пашите землю, которую пахали ваши предки и будут пахать ваши сыновья, а теперь посмотрите на синее небо, – и многие в толпе обратили свои взоры ввысь, – там обитают ваши боги. Они завещали вам эту землю, они даруют вам урожай. Так кто может иметь право отнять у вас этот урожай? Богачи думали, что правят этим городом, и мы обезглавили их всех, они оказались такими же людьми, как и вы… – толпа возбуждалась все больше, Протелеон в долгой паузе переждал зарождение восторга, чтобы взорвать его последней своей фразой, – Теперь только боги правят нами!

Толпа взревела.

Жизнь города изменилась навсегда.

_____

Беспокойно ходила Психея из одного конца зала в другой.

– Где же он?! – крикнула она.

Её мозг в бешенном ритме бросался к разным мыслям и образам, она думала, как уйти, убежать, умчаться из города. Очевидно, уходить лучше через восточные ворота, через которые готовится выйти караван в альвийские леса, чтобы в нем затеряться и там, в лесах, найти новый дом. Как она слышала, альвы ещё живы в глубине своих негостеприимных рощ. Но лучше попасть к альвам, чем к серокожим, хотя альвы тоже не люди.

Служанка показалась неслышно в дверях и склонив голову проговорила взволнованно:

– Госпожа, напротив дома толпятся люди! Госпожа!

– Какие люди? – Психея остановилась и посмотрела на служанку, – так, немедленно…

Она рванула с места быстрым шагом, взяв за руку девчонку.

Пересекая внутренний зал, они подошли к дверям и тогда Психея аккуратно отодвинула дощечку в двери, чтобы посмотреть в щель на улицу.

Около каменной аллеи стояли, неторопливо топчась люди в черных робах с дубинками в руках и поигрывали ими в воздухе, они о чем-то переговаривались и кидали хищные взгляды в сторону дома.

– Подонки! Они пришли за мной… черт, Таврион, где же ты пропадаешь! Как этот кретин мог вывести всех рыцарей из города оставив нас с этими ублюдками в городе! Чтоб его растерзали демоны… Ты, – она обратилась к служанке, – собери только самые нужны вещи в два мешка, остальным слугам скажи, чтобы покинули дом по лестнице в нижний квартал. Живо! Замешкаешься, мы обе умрем!

Служанка дернулась и побежала торопливо, чтобы скрыться в одной из многих дверей.

Уже через четверть часа все было готово. Одна из лестниц позади дома расходилась на небольшой площадке, и вела не к кварталу, а огибала высокое скальное основание дома, заворачивала к тоннелю, который позже выведет к лестнице, ведущей в центральный район. Не все люди знали об этом тоннеле, так как он был весьма неприметным, а сами ступени не просматривались со стороны города.

Нигде ещё Психея так не спешила, она казалась самой себе быстрее ветра.

Ворвавшись в роскошно обставленный дом бывшего префекта войска, ныне считавшегося погибшем в страшной схватке с демонами, люди в черных робах обнаружили лишь опустевшие залы, где-то котел на дровах, что уже не горели, где-то не доготовленная еда, где-то разбросанные вещи, а где-то опрокинутое кресло. Но здесь больше не было ни души. Сбавив ярость, черные робы стали, поплёвывая на мраморный пол, осматривать шкафы и сундуки на предмет наличия драгоценностей.

_____

В ближайшее время в городе изменились все порядки.

С момента ухода рыцарского войска прошла неделя.

За эту неделю люди в черных робах успели проделать огромную работу, изменив городскую жизнь до неузнаваемости.

Оставшиеся после погромов истинные жрецы, верные верховному жрецу города Протелеону и его приспешники, после недолгого обсуждения приняли решение приступить к воплощению временного порядка, что станет, однако, лишь прологом к построению того города, образ которого завещали им их великие и мудрые предки.

В лучах света, лежащих на лицах скульптур, в которых отраженно страдание мысли, висел зал, в центре которого сидели на ступенях десятки старцев в мантиях, но много среди них было и молодых.

В центре зала за аналоем, но без книги, стоял Протелеон.

– Эта ужасающая война, – говорил верховный жрец, – самая ужасная из всех войн, что когда-либо переживал этот континент. Но она дала шанс для человечества построить новый мир. Отсюда, мы, сломив тьму, начнем освободительный поход. Кто освободит мир, тот и установит в нем свой порядок.

Аплодисменты.

Длительные аплодисменты.

Лучи солнца вспыхнули ярко, прежде чем скрыться за рваниной пепельных небес.

– Мы все, собравшиеся здесь, – продолжал Протелеон, – давно знаем, что должно быть сделано. Осталось лишь распределить роли на данном этапе. Младшие братья наши со своими приспешниками должны немедля расправиться со всем главами гильдий и мастерами, настроенными против нас, их списки мы раздадим сейчас, каждый сделает свою часть дела. Отряды ополченцев, возглавляемые лояльными нам командирами, немедленно должны занять все укрепления в городе, все четыре входа и башни подле них, а также установить патрули. Наши старшие собратья немедля приступят к написанию текстов новых законов. Собравшись в ближайшие дни, мы утвердим все подготовленные законы. Оставшиеся рыцари должны хранить верность городу.

Вновь аплодисменты.

Неистовые длительные аплодисменты.

Речь наполнялась силой. Лицо старца становилось все более грозным и одушевленным, глаза широко раскрылись, борода тряслась.

– После столь долгой ночи, наконец наступает день. Наши могучие боги, которые дали нам нашу землю, создали этот мир, чтобы мы жили в нем, славя их величие, наконец-то пролили свет, пробивший купол тьмы и зла, накрывший наш город. Этот город построен во славу богов, и боги не позволят его разрушить, помните об этом до конца. Культура дарована нам богами, когда великий хозяин неба снизошел, то вручил нашим предкам огонь, он начертал первые символы на песке холодного северного берега, и завещал хранить эти символы людям, – Протелеон возвел вверх кулак и стал потрясать им, – Тот огонь, что горит в кострах ничто по сравнению с тем огнем, который зажигается культурой и горит внутри нас, это истинное божественное пламя! Наша культура, это дар богов! Поэтому враги всегда могут убивать нас, вытаптывать наши поля, разрушать наши стены, но им никогда не сломить нашей культуры!

По завершению собрания молодые жрецы получили списки от старцев и, спустившись через многие этажи, вышли на ступени пред колоссальным зданием библиотеки, где их уже ожидала толпа, составленная из свор в черных робах с дубинками. Жадные до насилия юные бедняки, поигрывающие палками, стали радостно приветствовать своих лидеров.

Тем вечером вновь начались погромы и убийства.

Черные своры обыскивали квартал за кварталом, башню за башней, дворец за дворцом, в поисках своих врагов, чья смерть уже свершилась на бумаге и теперь лишь должна была стать трагичной явью.

Они врывались и палками избивали их жен и прислугу, запинывали детей, душили всех домашних питомцев, крушили мебель и утварь, а найдя самих приговоренных, жестоко расправлялись с ними, забивая дубинками до смерти. И после этого, забирая все драгоценности, уходили, оставляя за собой плач сирот и вой вдов; не трогающие их души страдания слабых ничтожеств, не постоявших ни за город, ни за свои судьбы, и недостойных сочувствия людей в черных робах.

А утром они были везде.

Черные робы стояли на каждом углу, следя за тем, как рабочие переносят запасы из дворцов и башен в громадные внутренние амбары Библиотеки. Везде на стенах стояли ополченцы, пока рыцари шли длинной нестройной колонной в Библиотеку, там они поднимались в верхний зал и вновь приносили клятву чести городу и его богам, а также верховному жрецу города, хранящему порядок, дарованный богами, хозяевами небес.

Через некоторое время уже все люди были заняты работой на оборону. Сил для удержания городских кварталов теперь не хватало. Рыцарство ушло и справляться придется без его сил. И хоть последние сотни титулованных воинов остались для защиты стен, они могли в предстоящей битве служить лишь хребтом, на который крепятся мышцы будущей силы. Количество бронированных людей все ещё было велико, но не так, чтобы успешно вести городские бои против превосходящего врага. Осадных машин стало меньше, стрелы заканчивались.

Люди готовились принять последний удар не среди кварталов, но в Библиотеке, которая могла быть неприступной. К площади перед ней вели три виадука. И там, на трёх мостах через пропасть, отделявшую город от вершины, хранящей его власть, люди решились принять последний свой бой.

Рубеж Библиотеки станет последним, но самым неприступным.

Но пока враг подступался, пока женщины и дети стекались в катакомбы библиотеки, разделённые по отрядам горожане спешно возводили баррикады в восточном районе, ещё не тронутом войной. Бои в нем должны были истощить силы противника. В каждой улице спешно откалывалась плитка, из которой составлялись баррикады на виадуках меж кварталов, разъединённых ущельями. Везде там люди таскали камни, а лучники сновали по крышам.

Каждый квартал становился крепостью.

В людях вновь нарастала тревога. Но это было новое чувство. Если прежде они ожидали конца за спинами рыцарей, то теперь они сами были назначены хозяевами своей судьбы, и им предстояло принять лишь на себя самый страшный удар.

Братья в черных робах не уставали кричать, что только боги могут править их городом, и боги защитят этот город.

Толпы собирались в каждом квартале, пред жрецом, который своими речами наполнял головы жарким безумием, растапливающим холод тоски от ожидания гибели, развеивающим мороз страха от неминуемых страданий. В экстазе люди ждали конца, жрецы вырвали их мысли и подбросили к синему небу, и те почувствовали в себе, как мир пришел в движение.

_____

Ночная синева вылилась в мраморные, каменные коридоры, среди стен, покрытых письменами и рисунками сцен из прошлого города.

В синеву эту окунулось пламя факела и люди в нем.

Ведомый двумя старцами в мантиях, Протелеон шагал через длинный проход величиной с телегу и низким потолком, до которого спокойно можно было дотянуться. В конце же его оказался проем без двери и маленькая комната за ним, а в ней на каменном кубе, вырезанном из твердой плоти самой горы, лежала книга, вся в пыли.

– Мы нашли это! – с придыханием сказал старец слева.

– Это та самая безымянная книга основателей? Какие неизвестные молитвы она может хранить? – Протелеон узнал рукопись по её по черной обложке из кожи, украшенной мелкими рубинами по краям, – Текст изучен уже многие столетия тому назад.

– Нет, – сказал жрец слева, – это первая рукопись, её писали сами основатели.

– Эта книга хранит молитву, – продолжил мудрец справа, – которую записал здесь один из основателей нашего города. Монах, чьё имя давно забыто. Он прибыл с Острова очищения сюда. Духи, что видели сотворение этого мира поведали ему о словах, способных изгнать все то зло, что существовало здесь при создании этих земель.

– Молитва… – во взгляде Протелеона, упавшем на массивный трактат, глубоким пониманием отразились огни в глазах старцев, – как низко мы пали в сравнении с теми обрядами, что были способны проводить наши учителя.

– Пришло время, Протелеон, вернуть нам наше могущество! – неожиданно и твердо подсказал мудрец справа.

Протелеон внутренне улыбнулся, затем резко спросил:

– Что с нижними этажами Цитадели?

– Мы выставили охрану в коридорах, вниз никто не спускался.

– Идем туда, немедленно.

_____

Метель.

Дорогу замело.

Но вот, склон преодолен, и за его изгибом наверху ровные очертания.

"Город!"

Неясный игольчатый ряд, то была городская стена, рассеянная сильнейшей бурей, снег крыл всюду и облеплял ткань, которой Таврион замотал лицо.

"Как же холодно…"

Каждый шаг утопал в снегу по колено.

"Нет, большие никакой темноты нет… прочь от неё, в город, только в город…"

Образы мелькали в сознании, прокручиваясь с быстротой.

Чернота.

Вопли, крики, стоны.

И чьи-то руки, чужие лапы, когти, зубы, зловонное дыхание.

"Нет… Нет. Нет!"

Холод проникал всюду внутрь, уже ощущались ноги, будто голые и погруженные в сам снег, словно ставшие этим снегом.

И только в заунывном вое метели утопали выплескивающиеся из-под истончавшей поверхности сознании вопли внутренних страхов.

"Нет!"

Но стояли здесь столбы, которые обозначали дорогу, и медленно Таврион, с каждым трудным шагом, прорывался от одного столба к другому, а где-то позади, его соратники оступались и ныряли в сугробы с головой, и их было уже не спасти.

"Белая смерть…"

Ещё плелись за ним рыцари, сбросившие доспехи, одетые в одни стёганки, уже без белых накидок городского воинства.

Но вот они дошли до врат и вдруг увидели.

Колья на стене.

А на них…

Головы.

С одной из них снежный ветер сорвал красную тряпку, обрывок капюшона, отрубленного вместе с главой. А на стенах, под выступающими зубцами, висели повешенные рыцари, в доспехах.

Протелеон пал на колени.

Холод исчез.

"Нет…"

Он медленно закрыл лицо руками, пока позади него вставали один за другим одинокие воины, с лицами полными ужаса взирающими на стены родного города.

– Твари захватили город!? – взволнованно закричал один из рыцарей.

– Нет! – ревностно крикнул другой, прорывая своим голосом визг метели, – Серокожие сожрали бы мертвых!

– Что нам делать?

– Что же делать?

Раздавались отовсюду вопросы.

Таврион, окунутый в горячую бездну сожаления, неспешно поднял голову. Встряхнулось облитое кровью сердце, и сжались кулаки.

– Мы вернемся в наш город, во чтобы то ни стало! – загремел он, вынув с лязгом свой полуторный меч.

Встал и пошел.

И пошли за ним рыцари.